"Третий поцелуй" - читать интересную книгу автора (Уилсон Лианна)

Глава 6

— Нет? — недоуменно переспросила Элиза.

Брук обиженно хмурилась. Ее расстроенный вид заставил Мэтта пожалеть о и без того нелегко давшемся решении.

Она вывернулась из кольца его объятий.

— Нет?

От этого тона Мэтту захотелось удавиться. Черт побери, она говорила так, будто сама хотела целоваться! Приоткрытые губы, закрытые глаза яснее ясного оповещали о желании девушки.

Именно поэтому он отказался.

— Нет, — старательно себя убеждая, повторил Мэтт.

Он не перестал желать этой женщины (нездоровое желание, надо отметить). А это мешало сохранять нормальные партнерские отношения и придерживаться определенной дистанции. Только дистанция могла удержать либидо Мэтта под контролем.

Поссориться, чтобы сорвать церемонию, так как оба были под впечатлением от церкви, они не смогли, кроме того, в ней венчалась Элиза, а это тоже налагало определенный отпечаток на их поведение.

М-да, Мэтт даже представить не мог, что их вкусы хоть в чем-то совпадут!

Чувство вины, питаемое расстроенными взглядами женщин, ужасно на него давило. Брук скрестила руки на груди, мягкая ткань натянулась, продемонстрировав Мэтту прелести, от которых он отказался. Интересно, она сильно обиделась? И бабушка очень уж осуждающе смотрит. Кажется, ему придется объяснить причины, по которым он отказался целовать невесту.

— Ух… Я не думаю, что мы с Брук должны целоваться.

— Никогда? — решила уточнить Элиза, подумав о том, как она отстала от жизни.

Ох, да что с ним делает эта девушка. Сначала она устанавливает всякие правила, потом всем своим видом демонстрирует готовность к поцелуям.

Не подумать ли ей о том, что у мужчин нервы тоже не железные?

Расслабься, Каттер. Она просто хочет оставаться в образе. Ведет себя как настоящая невеста.

— Я тут… — сумел найти в закоулках своей памяти одно связное предложение Мэтт. — Я не думаю, что мы должны целоваться, делая такое важное дело.

Губы у Брук дрогнули. Ее начал забавлять этот спектакль.

— Я не думаю, то Всевышний имеет что-то против поцелуев.

— Конечно, нет! — вскричала Элиза. — Даже наоборот, поощряет их!

Мэтт чувствовал, как буквально убегают полные напряжения секунды. Женщины ждали продолжения объяснений.

— Я имею в виду… Это священное место.

Кивком головы он указал на алтарь и покрепче сжал зубы. Очень уж хотелось целовать Брук долго-долго, наслаждаясь ее маленьким острым язычком и мягкими губами. Только вдвоем.

— Можно только один раз. В день нашей свадьбы, — продолжил он, отчаянно нуждаясь в глотке воздуха.

— Как мило, — отреагировала Элиза, скрывая разочарование за дружеской улыбкой. — Это будет волшебный момент. Ты большой романтик, мой дорогой.

Но Мэтт понимал, что к чему. Не будет никакой свадьбы. Не будет никаких поцелуев, никакой романтики. И медового месяца тоже не будет.

О, черт.

— Слава богу, — вздохнула Брук, когда они наконец отвезли Элизу домой.

— Что такое? — переспросил Мэтт.

Они стояли на стоянке возле дома бабушки, изображая влюбленных, нуждающихся в нежном прощании. Из окна верхнего этажа за ними наблюдала Элиза, умиляясь воркованию двух голубков. Именно этому наблюдению Брук приписала то, что до сих пор стоит напротив Мэтта, а не несется на огромной скорости прочь от этого соблазна.

Под лучами яркого солнца его светлые волосы отливали золотом, голубые глаза искрились. Брук почти ощущала, как плавится ее тело, причем непонятно, из-за жары или близости этого бравого парня.

И почему именно она должна затевать разговор, хотя могла бы просто попрощаться и уехать?! Но остался один нерешенный вопрос: как они выйдут из этой неприятной ситуации?

Брук слегка пожала плечами.

— Неужели ты романтик? А может, отчаянный? робко предположила она, все еще выискивая причины, по которым Мэтт отказался ее целовать.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты отчаянно выискивал причины, по которым меня можно было бы не целовать. — Брук не стала задавать прямой вопрос, почему Мэтт не воспользовался удобным случаем. Ей должно было быть все равно. Но не было.

— А ты не знала, что отчаяние — это основа всех изобретений?

Брук совсем приуныла из-за его уклончивых ответов. Но нерешенные вопросы продолжали терзать еще больше.

Кем ей приходится Мэтт Каттер? Неужто он всего лишь человек с большими деньгами, выразивший желание облагодетельствовать сирот на миллион долларов? Почему она не может спокойно доиграть свою роль, взять деньги и исчезнуть из его жизни?

Внезапно ее пронзила мысль, что говорить «до свидания» Мэтту совсем не хочется. По крайней мере, не сейчас. Он значит гораздо больше, чем щедрый даритель, и уж тем более человек, который заставит Фелицию на время забросить работу свахи.

Так. Кажется, Брук начинает вести себя как девочка, которая не может справиться со своими гормонами: в течение дня все ее мысли крутились вокруг единственного объекта. Она просто не может быть влюблена. Мэтт ее заинтриговал, и все. И он никогда не будет вести себя, как герой ее грез. Да, он добр к своей бабушке. Заботлив. В глубине души романтик.

Более того, он сексуален, загадочен. А ей интересны такие люди — это издержки профессии. Но Брук не влюблена в Мэтта!

Интересно, сколько еще продлится этот спектакль. Брук надеялась на скорейшее его завершение: ведь так она сможет побыстрее вычеркнуть из своей памяти Мэтта Каттера и его полные страсти поцелуи (хотя подозревала, что такое возможно только при полной амнезии).

Наклонившись вперед, Мэтт кончиками пальцев дотронулся до руки Брук.

— Я понял, что ты не хочешь моих поцелуев. Я прислушивался к твоим желаниям.

— Ох…

Конечно. Вот черт!

— Ты когда-нибудь сможешь изменить свое мнение? — спросил Мэтт, ив его глазах читалось разочарование.

— Изменить мнение? — эхом откликнулась Брук, завороженная его прикосновениями и мечтающая о крепких объятиях и страстных поцелуях.

— О моих поцелуях. — Его губы скривились в вызывающей усмешке. — Ты же сейчас хочешь моих поцелуев, ведь так?

Брук как будто опрокинули на голову ведро холодной воды.

— Что? Я? Конечно нет!

Она заставила себя отодвинуться, открыла дверцу машины и уселась на раскаленное сиденье, показавшееся куском льда по сравнению с чувствами, бушевавшими у нее в груди.

— Я должна ехать.

— Вперед, док, — кивнул Мэтт. — Обещаю поцеловать тебя позже. Потому что ты сама этого хочешь.

Его усмешка исчезла, как только машина Брук скрылась за поворотом. Создается впечатление, будто его тянут за язык, заставляя поддразнивать Брук. И все бы ничего, но разговоры на определенные темы и самому Мэтту причиняют по сути физическую боль.

Ни одна женщина ранее не вызывала у него таких противоречивых чувств. И, наверное, больше никакая не вызовет. Он должен вычеркнуть Брук из своей жизни, а мысли о ней — из своей головы. Поэтому нужно как можно быстрее заканчивать этот маленький спектакль, пока не стало слишком поздно.

Еще неделю назад он владел ситуацией: поговорил с лечащим врачом Элизы, ошарашенным таким внезапным выздоровлением и всплеском энергии. Правда, врачи предупредили, что возможен рецидив. Такое состояние может быть просто временным улучшением, за которым последует стремительное ухудшение и — тут сердце Мэтта болезненно сжималось — конец.

Что же ему делать? Мэтт размышлял, закидывая ноги на стол и попивая свой утренний кофе. Он начал приходить в офис раньше обычного, потому что только в офисе мог контролировать себя и не думать о Брук, ее поцелуях, ее стройном теле.

Венчаться они не могут. Разойтись — тоже. Так что же делать?

Мэтт даже не способен заставить себя держаться от нее подальше. Они, правда, не разговаривали с того дня, когда ездили смотреть церковь. Брук ему не звонила. Она наверняка надеется, что Мэтт забыл о ее существовании. А это вовсе не так!

И Элиза каждый день преследует его, напоминая о встречах с поставщиками провизии, цветов, фотографами. Милый любительский спектакль уже обошелся Мэтту в небольшое состояние, и это еще не предел. Но если это сделает бабушку счастливой — ради бога. Он готов отдать последнее пенни, чтобы скрасить все то время, что она еще проведет на земле.

В приемной раздались голоса. Мэтт взглянул на часы — так и есть, начался рабочий день, офис уже заполнился служащими. Ему тоже хорошо бы сосредоточиться на работе, но что-то не получается.

Мозг отказывается повиноваться.

— Это должно прекратиться, — раздался за спиной голос Брук.

Его сердце совершило головокружительный кульбит, но Мэтт приписал его внезапному появлению Брук в офисе. Конечно же, он не скучал последние дни. И остался совершенно равнодушным к тому, как бирюзовый костюм подчеркивает мягкие изгибы ее тела.

— Прости, ты о чем?

Брук швырнула ему на стол газету, затем другую, третью… Сначала внимание Мэтта привлекли заголовки. Потом он увидел черно-белые фотографии, на которых они целуются на стоянке возле ее машины. Трясущимися руками развернув одну из газет, Брук продемонстрировала ему статью о помолвке.

— Неужели тебя волнуют сплетни?

Девушка нахмурилась, ее губы задрожали. Мэтт почувствовал необъяснимое желание сгрести ее в охапку и целовать до тех пор, пока не исчезнут эти маленькие сердитые морщинки на лбу. Хотя Брук может разозлиться еще больше.

— Я хочу прекратить этот балаган. — Ее голос был тверд.

— Мы не можем, — заявил Мэтт, думая о здоровье бабушки, а вовсе не о зовущих губах Брук. — Не сейчас.

— Послушай! — вскричала она. — Я не изъявляла готовности на брак с тобой. Я лишь согласилась сыграть роль невесты. На короткое время. Подумай, сколько времени уже прошло.

— Отлично. Бросай меня. — Мэтт рывком встал из-за стола. — Давай. Сделай это прямо сейчас.

— Сейчас? — растерянно заморгала Брук.

— Но ты же этого хочешь?

— Да. Но в свое время.

— Почему? — напрягся Мэтт, приготовившись выслушать причины, побуждающие Брук к разрыву их договора.

— Думаю, лучше сделать это при свидетелях.

Тогда это будет выглядеть более правдоподобно.

Мэтт кивнул.

— Пожалуй. И бабушка должна присутствовать.

Тогда она сможет сделать напрашивающиеся выводы — что мы на самом деле не можем быть парой.

— Отлично, значит, вопрос решен. И когда мы встретимся с твоей бабушкой?

— В субботу. — Мэтт скрестил руки на груди, мучаясь от боли предстоящего разрыва и волнений за здоровье бабушки. — Бабуля хочет, чтобы мы запечатлели исторический момент и пригласила фотографа.

— Отлично, там и увидимся. — Брук развернулась и направилась к двери. Но Мэтт остановил ее, схватив за руку. По их телам будто пробежал электрический разряд.

— А из-за чего мы начнем ссору?

— Причина — любая. Ты захочешь цветную фотографию, я — черно-белую. Ты скажешь «здравствуй», я — «прощай».

— Если ты захочешь целоваться, я буду против.

— Точно.

Его взгляд остановился на мягких губах Брук.

Он-то наверняка знал, что никогда не откажется целовать ее. Какая нелепость! И он все еще надеется, что подвернется счастливая возможность. Вскоре.

Пока не наступит суббота и планируемая ссора не положит конец всему.

— И когда ты собиралась нам рассказать? — выпытывала Пегги, подпрыгивая от нетерпения. Вместе с Фелицией они поджидали Брук у входа в дом.

Загнанная в угол девушка умоляюще посмотрела на своих потенциальных истязательниц.

— Знаете, я сама еще хотела убедиться в том, что не сплю. Уж очень нереальными выглядят последние события.

А они и есть нереальные!

— Так то, что напечатано в газетах, — правда? уточнила Фелиция. Первый раз в жизни Брук видела свою мать настолько озабоченной — губы сурово сжаты, между бровями в ниточку залегла — о, ужас! — едва заметная морщинка. Фелиция выглядела, как преступник в зале суда, ожидающий вынесения приговора. — Ты собираешься выйти замуж за Мэтта Каттера?

— Ну..

Пегги ринулась вперед и заключила подругу в мощные объятия.

— Я так рада! Мои поздравления!

— Это самый волнующий день в моей жизни, — театрально вскричала Фелиция, простирая руки (на безымянном пальце сверкнуло последнее обручальное кольцо с неприлично большим бриллиантом).

— И в моей, — всхлипнула Пегги, продолжая душить Брук в объятиях.

Той стало очень стыдно за свое откровенное вранье. Конечно, впоследствии она найдет массу причин для оправдания, но все-таки Брук хотелось, чтобы ни мать, ни Пегги ничего не знали о предполагаемой «свадьбе». А потом, улучив подходящий момент, она бы внятно объяснила причины, вынудившие согласится на подобный спектакль. Но, к сожалению, такой расклад был уже невозможен.

Пегги продолжала изливать свои восторги:

— Если уж он выбрал не меня, то единственно правильный в этом случае вариант — ты.

— О, Пег!

По губам Фелиции скользнула тонкая улыбка.

— Я начала мечтать об этом дне с того самого момента, как узнала, что беременна.

— Мама… — округлила глаза Брук и попыталась выглядеть так, как подобает счастливым невестам.

Мэтт Каттер — ее будущий муж. Боже правый!

Фелиция нежно коснулась щеки дочери.

— Ты будешь самой прекрасной невестой, дорогая.

Слезы стыда жгли глаза девушки. Почему она должна проходить через этот кошмар?! В изложении Мэтта спектакль выглядел простым одпоактным действом, в которое не включалось позорное вранье собственной матери.

— Мам…

— Нельзя терять ни секунды. В газетах напечатано, что церемония состоится через три недели. Фелиция выглядела как полководец накануне решающего сражения. — Это так?

Брук, окончательно подавленная, только кивнула.

— О чем вы только думали? — обрушилась на нее мать. — Чтобы подготовиться к свадьбе, нужно никак не меньше девяти месяцев.

— Ты в последний раз ограничилась недельной подготовкой, — вяло отбивалась Брук.

— Это потому, что у меня богатый опыт. Я знаю все тонкости и детали организации свадебных торжеств. О твоей свадьбе должен говорить весь город, да что там — вся страна, весь мир! — Фелиция едва удерживалась, чтобы не сплясать зажигательную джигу прямо на кухонном столе Брук. — Подумать только, за кого выходит моя дочь! Все знакомые лопнут от зависти!

Увидев, как оживилась мать, уже погрузившаяся в какие-то расчеты, Брук почувствовала что-то вроде щелчка внутри — чувство вины внезапно исчезло. Она задавалась только одним вопросом: почему мысль о предстоящем разрыве причиняет ей боль, хотя она сама настаивала на его осуществлении в максимально сжатые сроки.

— А где твое обручальное кольцо? — опомнилась Фелиция.

— У меня его нет.

— Как это нет? — посуровела мать. — Только не говори, что Каттер не мог позволить себе покупку обручального кольца для невесты. Обязательно скажи ему… Нет, лучше я дам указания своему ювелиру…

— Мама!

— Никаких «мама»! Он поработает над твоим кольцом. Милая, твоим рукам позавидуют королевы. Им подобает соответствующее украшение — думаю, камень в пять-шесть каратов, окруженный дюжиной маленьких бриллиантов.

— Мы не хотели ничего экстравагантного, — запротестовала Брук.

— Ерунда. Каждая невеста мечтает о кольце с хорошим камнем.

— Но не размером с постамент! — воскликнула она, поймав себя на мысли, что очень хочет носить кольцо Мэтта. Но не хочет выходить замуж. Или хочет? Кажется, Брук совсем запуталась. — Мама, мы договорились, что не будем тратить мешок денег на кольцо, которое я не буду носить.

Фелиция внимательно посмотрела на дочь, понимая, что и раньше замечала в ней признаки прогрессирующего слабоумия.

— Как это ты не будешь носить обручальное кольцо?

— Не буду… — вздохнула Брук.

И чего она так беспокоится? Все равно Фелиция не поймет… А вот Мэтт понял и не спорил. Но его позиция вполне объяснима — сэкономил кучу денег.

Хотя в скаредности Мэтта упрекнуть трудно взять хотя бы его предложение пожертвовать сиротскому приюту миллион долларов!

— Ладно, потом обсудим. А вы уже выбрали место для проведения церемонии?

Брук кивнула, получая удовольствие от того, как разрушает планы матери на грандиозную свадьбу.

— Да. И по счастливой случайности это место еще не занято.

— И где оно? — спросила Пегги, копаясь в холодильнике в поисках диетической колы. Нашла, протянула одну Брук. Фелиция от своей отказалась.

— Такое событие заслуживает шампанского, пояснила она.

А Брук вполне устроила кола: яркие камни слепят, от шампанского болит голова — в общем, светский образ жизни кажется ей достаточно утомительным. Поставив пустую банку на стол, она удовлетворила любопытство лучшей подруги:

— Мы присмотрели прелестную маленькую церквушку…

— Что? — вздрогнула Фелиция. — Ты будешь венчаться не в кафедральном соборе? И, кстати, мы не должны ограничивать себя Сан-Антонио. Вполне можно съездить в Лондон. Или в Париж.

— Или на Гавайи, — поддержала Пегги.

— Или в Танзанию, — развеселилась Брук.

Но Фелиция совсем не собиралась радоваться нелепым шуткам, когда речь идет о чести семьи.

— Постарайся быть серьезной, Брук. У нас нет времени. Представь себе, какую церемонию можно устроить в «Уолдорф Астории»!

— Нет.

— Как насчет церемонии на пляже? — спросила Пегги, все еще не желая расставаться с мечтой о Гавайях.

— Нам нравится Техас, — оставалась непреклонной Брук. — Здесь всегда жила семья Каттеров.

— Безусловно, ты права, — кивнула дочери Фелиция. — Это убедительная причина. К тому же пресса может поднять на смех вашу церемонию, если она состоится где-то еще.

— Именно. Поэтому мы женимся в Сан-Антонио. Правда, за пределами города.

— Где? — на диво слаженным дуэтом воскликнули Фелиция и Пегги.

— Это прекрасное место, — совершенно искренне сказала Брук и осеклась. По спине побежали мурашки: случилось то, чего она больше всего опасалась. Выдумка настолько переплелась с действительностью, что стало невозможно воспринимать одно отдельно от другого. Она ведет себя так, будто и в самом деле выходит за Мэтта!

— То есть в старой, грязной, полуразрушенной церкви, — разочарованно протянула Фелиция.

— Брук, — серьезно начала Пегги. — Ты, конечно, попросишь меня быть подружкой невесты?

— Разумеется, — изобразила энтузиазм Брук. Ты согласна?

— Я думала, ты никогда не попросишь! — завизжала Пегги, кидаясь ей на шею. — Подумать только, ты нашла своего прекрасного принца!

Это вряд ли. Да, Мэтт богат, как сказочный принц. Он убийственно красив и сексуален. Но он не для нее. А она не для него.

Они просто помогают друг другу решить кое-какие личные проблемы, на которых и нужно сейчас сосредоточиться. А не мечтать о Мэтте Каттере.