"Сказки под ивами" - читать интересную книгу автора (Хорвуд Уильям)

V СЮРПРИЗ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Крот и Рэт Водяная Крыса сидели на крыльце крысиного домика — в передних лапах по чашке чая, задние укутаны теплыми пледами. Основательно пообедав, они теперь наслаждались последними теплыми мгновениями бабьего лета, наблюдая, по обыкновению, за неспешным течением осенней реки.

— Знаешь, Крот, — заметил Рэт, — я уже, пожалуй, не смог бы вспомнить те времена, когда мы не были знакомы. Кажется, всегда были эти вечерние посиделки, эти пикники на берегу, эти прогулки на лодке…

— Пожалуй, ты прав, — согласился Крот.

— В любом случае нам есть за что благодарить судьбу.

Такие откровения Кроту нечасто доводилось слышать от своего старого друга. Впрочем… в последнее время Рэт действительно сильно изменился. Все чаще и чаще на него нападала задумчивая грусть, все чаще он предпочитал посидеть в кресле с лишней чашкой-другой чая, а не плыть, налегая на весла, по каким-то срочным речным делам.

Крот в общем-то ничуть не возражал против такой перемены в непоседливом Рэте. Посидеть вот так — спокойно, никуда не торопясь — это для Крота было высшим удовольствием и лучшим проявлением дружбы. В последнее время такие дни выдавались нечасто: Сын Морехода, поселившийся у Рэта, во многом занимал его внимание да к тому же был неплохой компанией для старого речного волка, поскольку не был болтлив. Впрочем, в тот день Крысенок отправился по каким-то делам с Выдрой и Портли, что, по мнению Крота (как потом выяснилось — ошибочному), и явилось причиной, побудившей Рэта пригласить его к себе в гости.

На самом же деле приглашение являлось частью плана по празднованию дня рождения Крота. Рэту стоило немалых усилий воли, чтобы не выдать другу секрет. До поры до времени ничто не должно было напоминать о готовящемся празднике. От зорких глаз Водяной Крысы не ускользнул легкий, едва заметный вздох разочарования, вырвавшийся у Крота, когда, войдя в дом, тот не увидел ни намека на праздничный стол, на подарок, не услышал ни слова, напоминавшего поздравление.

— Тем сильнее он обрадуется потом, — твердил про себя Рэт, которому нелегко давалась такая «забывчивость».

Оставалось надеяться, что Племянник не подведет и дом Крота будет подготовлен к праздничному ужину в назначенное время. Сам Рэт предусмотрительно спрятал коробку с тортом под сиденьем лодки.

Впрочем, от печали и разочарования через мгновение не осталось и следа — так хорошо себя чувствовал Крот, сидя рядом с другом, которого знал вот уже сто лет, если не больше, и с которым они так хорошо понимали друг друга всегда, все эти долгие годы. И куда больше, чем забытый день рождения, заботило Крота другое: здоровье Рэта, о котором упрямый речной волк никак не хотел говорить. Тем не менее Крот решил-таки завести разговор на эту тему.

— Рэтти, — сказал он, — мне ли не знать, что ты не любишь таких разговоров, но в последнее время я очень беспокоюсь за тебя. Ты ужасно плохо выглядишь, ходишь сам не свой…

— Ну вот! — вздохнул Рэт, которому менее всего хотелось провести этот день в участливых беседах о его самочувствии.

— Понимаешь, старина, — не унимался Крот, — если не я, то кто же тогда станет говорить с тобой об этом?

— Слушай, — неожиданно оживившись, сказал Рэт и хитро подмигнул другу, — а не кажется ли тебе, что один-другой шоколадный трюфель — из тех, что привез нам из Парижа Мастер Тоуд, — послужит достойным продолжением того, чем мы занимались сегодня целый день, а именно радовались жизни, ничего толкового не делая?

Кроту осталось только согласиться с предложением Рэта и позволить отвлечь себя на некоторое время от серьезных разговоров. Дело в том, что они с Племянником давно уже съели все трюфели из коробки, а у Рэта, куда более умеренного в лакомствах, похоже, они еще оставались.

— Рэ-эт-ти, — попытался возобновить разговор Крот, но трюфель — вкусный, большой, сладкий и такой шоколадный — явно не способствовал чистоте произношения и быстроте речи. — Н-нет, м-ми-нут-точ-ку…

В общем, Кроту ничего не оставалось делать, как, блаженно закатив глаза, целиком и полностью предаться столь сладостному процессу пережевывания и глотания шоколадного трюфеля.

Наконец с шоколадом было покончено, и Крот вернулся к делу.

— Я вот что имею в виду, — сказал он. — Тебе стоит хорошенько все обдумать, и тогда, может быть, ты поймешь, что нет ничего страшного в том, чтобы обратиться к какому-нибудь…

— Съешь еще конфетку, дружище, — перебил его Рэт. — Это дело такое — сразу отбивает охоту болтать обо всяких пустяках.

Крот попытался что-то возразить на это, но не сумел. Шоколад накрепко связал его челюсти да и немалую часть мыслей.

— Ну что, согласен больше не говорить со мной сегодня о всякой ерунде? — осведомился Рэт.

Крот только молча кивнул, и друзья вновь занялись любимым делом — наблюдением за Рекой. Легкий ветерок шелестел в ветвях ив на другом берегу, а старые приятели сидели молча: Рэт предавался безмятежным воспоминаниям о счастливом прошлом, Крот же с немалой долей беспокойства размышлял о туманном будущем.

Прошло, казалось, очень много времени; наконец корабельные часы в доме пробили половину третьего, и Рэт заявил, что пора везти Крота обратно домой.

— Славненько посидели, — сказал он, — рад бы еще, да не могу. Что-то холодать стало, а у меня еще дел полно — нужно успеть вернуться домой засветло.

— Да-да, сейчас, Рэтти, — кивнул Крот, все еще не двигаясь с места. — Скажи мне честно, Река предупреждала тебя снова, уже после того, как ты услышал ее тревожный голос тогда, несколько недель назад?

— Да, — кивнул Рэт и вздохнул. — Знаешь, я услышал ее снова, и, более того, Выдра с моим Крысенком сплавали туда, к Городу, и опять пришли в ужас от всех этих грязных, зловонных фабрик, что стоят на берегах нашей усталой Реки.

Крот даже вздрогнул, вспомнив ужасный пейзаж в окрестностях Города.

— Плохие новости, дружище Крот, очень плохие. Внешне Река все так же хороша, но тем, кто умеет заглянуть в ее глубины, становится ясно, что она тяжело больна. Она страдает, мучится, и боюсь, ей будет все хуже и хуже. Когда дело пойдет на лад, мне неизвестно. Вот уж не думал, что доживу до таких лет, когда буду рад сказать: «Я уже стар, и мне нет дела до того, что случится в будущем». Но вот ведь какое дело — дожил-таки.

Так — тихо и без лишних эмоций — Рэт объяснил Кроту, почему он так упорно не желал говорить о своем здоровье. Старость приближалась — это было и так ясно, а стремиться сохранить бодрость и прыть не было смысла. Ему, Водяной Крысе, не было смысла даже жить, если умирала так горячо любимая им Река, а он ничем не мог ей помочь.

Они посидели молча еще немного, а затем Крот негромко, стесняясь, пряча глаза, решил вернуться к теме здоровья друга, использовав для этого убийственный довод:

— Знаешь, не хотелось бы мне об этом даже вспоминать, но все-таки… Ты действительно сдал, старина. Вот сегодня, например, день моего рождения. А ты, мой самый близкий, самый старый друг, забыл об этом. Я же не поверю, что ты поступил так по небрежности. Нет, все дело в твоем здоровье.

— Да нет же, понимаешь… — Рэт не знал, что сказать, чтобы хоть как-то извиниться перед Кротом и в то же время не выдать секрета.

— Нет, нет, не извиняйся, — перебил его Крот. — Пойми, я ведь и представить себе не мог, как провести этот день лучше, чем сидя с тобой на крыльце, — как мы всегда отмечали наши дни рождения. Поверь, я был очень рад отметить его именно так. А теперь вези меня домой, только не говори ни о чем Племяннику: он-то точно забыл поздравить меня. Мы с ним спокойно поужинаем, немного поболтаем, а потом я пораньше лягу спать — вот и все, что нужно в наши годы.

— Ну-ну, — усмехнулся Рэт, взяв себя в руки, и приготовившись разыгрывать комедию и дальше. — Не думаю, что ты будешь уверен в правоте этих слов, когда наконец доберешься до постели. Нет, разумеется, на данный момент я готов принести все полагающиеся извинения…

— Никаких извинений! Вперед, мой лодочник, вези меня домой!

Для мистера Тоуда этот день оказался куда менее приятным и спокойным.

Он встал довольно рано и, хорошенько позавтракав, облачился в походный костюм, оставив на потом лишь куртку, кепку и защитные очки. С альпенштоком в руках он прогуливался по террасе, когда Мастер Тоуд появился там же — первый раз за утро.

За ночь успели куда-то испариться решимость следовать за Тоудом по пятам и желание во всем подражать своему героическому опекуну. Одновременно к Мастеру Тоуду вернулось стремление к комфорту, а вместе с ним и желание любой ценой, под любым предлогом избежать того, ради чего так нелепо вырядился Тоуд-старший.

— Неужели вещи, сшитые в лучших парижских ателье, могут быть такими дурацкими? — изумился Мастер Тоуд.

— Они удобны и практичны, мой юный друг, и тебе придется привыкать к ним, — последовал ответ.

— Когда мы отправляемся в поход? После обеда? А в котором часу? — поспешил осведомиться Мастер Тоуд. — Дело в том, что, к моему величайшему сожалению, на меня нападает прогрессирующая слабость, и боюсь, скоро колени не смогут выдержать вес моего тела. Может так получиться, что мне, увы, придется остаться дома.

— Как обидно, — с готовностью поддакнул Тоуд. — Вот уж не хотел бы гонять тебя в таком состоянии на второй этаж, но я приготовил тебе один подарочек, который по забывчивости оставил наверху, в спальне. Ладно, раз уж тебе нехорошо, то я сам схожу за ним…

Мастер Тоуд, всегда отличавшийся большой любовью ко всякого рода подаркам и сувенирам, с готовностью направился к лестнице, сообщив на ходу:

— Слабость у меня прогрессирующая и еще не вполне развившаяся. Вот после обеда мне будет совсем плохо, а сейчас я еще полон сил.

Заинтригованный словами о подарке, он бросился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

Вскоре он вернулся — с погасшими глазами и унылым лицом. В руках он держал тяжелые кованые туристские ботинки, к одному из которых была прикреплена записка, гласившая: «В подарок Мастеру Тоуду по случаю его первого похода».

— Ввиду того что слабость поразит тебя позже, — сообщил юноше безжалостный опекун, — а сейчас ты проявляешь явную здоровую прыть, мы отправимся на прогулку прямо сейчас. Позавтракай, переоденься в туристский костюм — и я жду тебя в кладовой.

— А как же занятия, книги, учебники? — Мастер Тоуд ухватился за последнюю соломинку.

— Отменяются! — отрезал Тоуд. — На сегодня. А сейчас поторапливайся, я тебя жду.

Спустившись в кладовую, Мастер Тоуд обнаружил своего мучителя в полном облачении и, к удивлению юноши, с рюкзаком, значительно превышавшим по размеру тот, что предстояло нести ему самому.

С печальным вздохом и тоскливым стоном Мастер Тоуд взвалил на себя пусть и меньший, но отнюдь не легкий и не слишком-то удобный рюкзак. К тому времени, как он, пройдя по террасе до угла дома, остановился, чтобы задать Тоуду-старшему вопрос, пот уже ручьем сбегал по его физиономии.

Вопрос же звучал вот так:

— А куда мы пойдем?

Тоуду-младшему он казался вполне разумным, логичным и имеющим полное право быть поставленным и заданным. Однако Тоуд-старший отреагировал на него весьма неожиданно:

— Никакого нытья и жалоб! Слышать ничего не хочу! И никакого неповиновения! Не потерплю! Следуй за мной без вопросов и разговоров и дойдешь куда надо.

Таким образом, Тоуд последовал совету полковника Вилера, который рекомендовал лидеру группы не делиться всеми своими соображениями с ведомыми. Вообще-то этот совет предназначался для ситуации, когда лидер сам заблудился, но при этом не желает, чтобы подчиненные пали духом. Но в этот день Тоуд прекрасно знал, куда он хочет попасть: к домику Крота в Кротовом тупике. И попасть он туда собирался к вполне определенному часу, когда должна была начаться юбилейная вечеринка. Правда, перед этим он еще собирался провести Мастера Тоуда по кое-каким Диким Местам, чтобы преподать ему несколько уроков правильного поведения во время пеших походов.

Итак, он решительно повел своего юного воспитанника по собственному саду. Вообще-то эта территория была хорошо знакома им обоим, но под действием силы тяжести, вжимавшей рюкзаки в плечи путников, а их ноги — в осеннюю землю, даже лужайки и рощицы собственного поместья показались им враждебной, сильно пересеченной местностью, поросшей таинственными дебрями. Тоуд уже стал жалеть, что положил в рюкзаки три бутылки шампанского и несколько головок отличного сыра, которыми он собирался украсить праздничный стол в гостях у Крота.

Для намечавшихся практических занятий по ориентированию в горной местности, скалолазанию и преодолению ледников Тоуд выбрал Дремучий Лес. То, что в его чаще не было покрытых вечными снегами льдов, ничуть не смутило верного последователя полковника Вилера. В конце концов, при некотором воображении какой-нибудь старый дуб можно было представить себе отвесным склоном скалы, а сплошь пересеченную узловатыми корнями лесную подстилку — коварным ледником с зияющими трещинами.

Не без труда, изрядно запыхавшись, путешественники преодолели крутой холм (именуемый в обычной жизни Железным Мостом) и достигли опушки Дремучего Леса. Остановившись и заглянув в его чащу, откуда доносились зловещие звуки, которым, несомненно, следовало называться воем и рыком хищных зверей и шипением коварных тварей, Тоуд призадумался. О чем именно — это мгновенно сообразил Мастер Тоуд, поспешивший невзначай сделать предположение, что прогулка вдоль берега Реки по направлению к домику Рэта Водяной Крысы послужила бы отличным вводным уроком по привыканию к новому для обоих путешественников миру походов и дальних экспедиций.

Более того, Тоуд-младший осмелился предложить заглянуть к Рэту в гости и выпить у него по чашечке чая.

Это было уже слишком!

— Как раз именно это я и собирался сделать, мой юный друг! — сурово процедил сквозь зубы Тоуд. — Но я был бы тебе премного признателен, если бы ты не приставал с советами и предоставил мне руководить нашей экспедицией, взяв на себя труд быть ведомым.

С этими словами довольный собой Тоуд направился по тропинке в обход Дремучего Леса, старательно отводя взгляд от его зловещей чащи.

На какое-то время прогулка даже стала приятной, но вскоре вес рюкзаков снова дал о себе знать, и путешественники обнаружили, что даже эта — хорошо знакомая и, казалось бы, абсолютно безопасная — дорога таит в себе немало трудностей и неприятностей. За весьма короткое время Тоуд успел изрядно забрать в сторону и потерять реку из виду, совершенно заблудиться, забрести в непролазные кусты выше него ростом, упасть в грязные лужи (шесть раз, один раз — дважды), споткнуться о и наткнуться на свой верный альпеншток (бессчетное число раз) и ко всему прочему запутать себя и своего спутника в страховочной веревке.

Они как раз сидели спиной к спине, отчаянно пытаясь вырваться из бесчисленных петель и узлов, когда набежавшая туча скрыла солнце, вокруг потемнело, и Тоуду вдруг стало ясно, что он, пожалуй, слишком опрометчиво забрался так далеко в глушь Дремучего Леса. Милые рощицы Берегов Реки остались где-то позади, и теперь вокруг вздымались к небу стволы буков, тисов, среди которых то и дело попадались настоящие великаны — дубы и старые вязы, те самые, которые Тоуд собирался использовать как макеты горных склонов на уроках скалолазания.

Пронизывающий ветер дул, казалось, ниоткуда и в то же время со всех сторон. Зловещие, пугающие звуки, которых путники так старательно избегали все утро, с удвоенной силой обрушились на них.

— Тоуд! — донесся чей-то недобрый шепот из ближайшего куста.

— Ха-ха-ха! — издевательски засмеялся кто-то за поваленным деревом, среди ветвей которого Тоуд уже заметил чьи-то кровожадные сверкающие глаза и блестящие клыки.

А затем послышался хор, чем-то отдаленно напомнивший Тоуду голоса ласок и горностаев:

— Жабы, молодые жабы и старые жабы! Как мы их любим, как мы их любим — жареными, солеными и маринованными!

Если бы один только Тоуд-старший услышал эти угрозы, это было бы еще полбеды. В конце концов, ему, напуганному и усталому, могло и показаться. Но Мастер Тоуд тоже слышал (или думал, что слышал)! Умирая от страха, он завопил:

— Дядюшка, что же нам теперь делать? Мы пропали! Нас съедят! Нас сожрут на обед и на ужин!

Сознание собственного лидерства и ответственности за судьбу ведомого им воспитанника придало Тоуду сил и решимости.

Верно, что еще секунду назад он думал только о себе и мечтал только о том, чтобы вырваться из опутавших его веревок и ближайших колючих веток. Но, услышав жалобный крик Тоуда-младшего, его всхлипывания и икания, он почувствовал прилив почти отцовских чувств, ощутил ответственность старшего и сильного за доверившегося ему слабого и молодого. В его голове всплыли советы почтенного полковника Вилера. В одном из наружных карманов рюкзака он, не веря удаче, обнаружил большой охотничий нож, которым быстро перерезал спутывавшие их веревки и несколькими размашистыми ударами обрубил самые колючие и цепкие ветки, державшие обоих путников.

Потом он издал воинственный клич и, размахивая альпенштоком над головой, отогнал подальше сжимавших кольцо грозных ласок и горностаев. Резко рванув Мастера Тоуда за руку, он заставил того подняться.

— За мной! — прокричал Тоуд и, не отпуская своего воспитанника, стал продираться сквозь кусты туда, где, по его разумению, должна была находиться Река.

Впрочем, силы быстро покинули его, боевой порыв, достойный гордого викинга, иссяк, и Тоуд остановился, чтобы перевести дух. Судя по насмешливому хихиканью в окружавших кустах, преследовавшие их обитатели Дремучего Леса вовсе не собирались так легко упускать добычу.

— Куда мы идем? — задыхаясь, спросил Мастер Тоуд. — И вообще, неужели пешие прогулки в сельской местности всегда так опасны? О, mon Dieu! Что там?

Ласки и горностаи, ловкие, проворные и хорошо знающие местность, захлопнули ловушку. Да, впереди уже забрезжила Река, но добраться до нее не было никакой возможности: противник, хорошо вооруженный и организованный, стройными рядами отрезал путь к спасению. С дикими воплями эти туземцы (словно племя дикарей с какой-нибудь Новой Гвинеи) приближались к намеченным жертвам.

Отступая вдоль берега, Тоуд лихорадочно обдумывал, как вступить в переговоры с неприятелем, не желавшим ничего слышать. Он уже был готов предложить в качестве контрибуции и выкупа все свое имущество, включая и сам Тоуд-Холл, в обмен на жизнь — свою и Тоуда-младшего, но вдруг, совершенно неожиданно, его взгляд упал на то, что, быть может, могло спасти их. То, чего он не видел и где не бывал уже много лет, то, о существовании чего он давно забыл.

Это был вход в тоннель, который давным-давно показал ему Барсук; тот самый подземный ход, воспользовавшись которым Тоуд, Барсук, а вместе с ними Крот и Рэт Водяная Крыса сумели отбить Тоуд-Холл у отцов и дедов тех самых ласок и горностаев, которые сейчас загнали их в западню. Выкопанный много лет назад, он был расчищен отцом Тоуда и превращен в тайный проход от Тоуд-Холла к берегу Реки — на случай опасного внимания со стороны излишне назойливых кредиторов и просто на всякий случай. На этот раз тоннель мог стать спасительным путем отступления из смертельно опасной чащи прямо к родному дому.

Обе жабы почти свалились в зияющую черноту провала: Тоуд-старший — понимая, что делает, младший — полагаясь на старшего. Надежда придала им силы. Тоуд бросился заваливать вход камнями, а его воспитанник тем временем отгонял наседавших ласок и горностаев, тыча в них подобранной палкой. Пошарив в очередном кармане рюкзака, Тоуд извлек оттуда спички и свечку, при помощи которых предполагалось разжигать походный костер. Теперь же, освещая себе путь мерцающим огоньком, жабы стали пробираться по узкому, темному, кое-где залитому водой коридору с частично обвалившимся сводом. Изрядно перепачканные и основательно уставшие, они в конце концов добрались до люка в потолке, служившего одновременно и люком в полу кухни Тоуд-Холла. Откинув крышку люка, Тоуды — старший и младший — ввалились в кухню, чем до полусмерти напугали трех посудомоек и обратили в бегство поваренка. Одна лишь кухарка проявила выдержку и успела огреть каждого из нежданных гостей большой поварешкой, прежде чем поняла, кто появился в кухне таким странным образом.

Но все это было уже пустяками. Тоуды были страшно рады, осознав наконец, что опасность позади (ибо люк в полу был немедленно заперт на надежные засовы), а впереди — обильная еда и питье, призванные восстановить потраченные в неимоверно трудном и опасном путешествии силы.

— Знаешь, что я тебе скажу, Мастер Тоуд, — заявил Тоуд-старший, когда, уже отдохнувшие, но все еще в туристских костюмах, они сидели на кухне, поглощая наскоро приготовленный ланч в компании слуг, решивших, что их эксцентричный хозяин специально подстроил все это, чтобы наглядно показать юноше, какое мужество потребовалось ему тогда, много лет назад, чтобы отбить у ласок и горностаев свое родовое гнездо, — сдается мне, что на этот раз нам следует отправиться в путь нормальной дорогой, чтобы не слишком опоздать к Кроту в гости, — как-никак, у него сегодня день рождения.

— Опоздать «не слишком» уже не удастся, — возразил Мастер Тоуд. — Между прочим, уже без малого пять часов.

— Да, в героических делах время пролетает незаметно, — философски согласился Тоуд. — Ладно, тогда тем более в путь, мой юный друг. И не забудь наши рюкзаки, в которых наш подарок к праздничному столу. А уж рассказать друзьям нам сегодня есть что!

Предвкушая впечатление, которое произведет на гостей Крота рассказ о последних событиях, Мастер Тоуд и сам не заметил, как они с Тоудом старшим почти дошли до Кротового тупика. Где-то вдалеке уже виднелись огоньки в окнах дома именинника.

— Уже скоро? — спросил Мастер Тоуд, которому в сумерках показалось, что манящие огоньки стали дразняще отступать от них к горизонту.

— Скоро, скоро! — приободрил его Тоуд. — И поверь мне, что нас там ждет поистине королевский прием!

Празднование дня рождения Крота шло, как Рэт и надеялся, без сучка, без задоринки. Племянник все успел: он не только прибрался в доме, но и разукрасил его. Уже на подходе к своему жилищу Крот — со слезами на глазах — прочитал большой транспарант, висевший над дверью: «С днем рождения, дорогой Крот, счастья тебе и здоровья!» А кроме того, с каждой оконной рамы, с каждого гвоздя или крючка, вбитого в стену, с каждой дверной ручки как внутри дома, так и снаружи свисали гирлянды, воздушные шарики, разноцветные ленты. И самое главное — Портли, Сын Морехода и Племянник ждали именинника, чтобы лично пожать ему руку и тепло поздравить его.

— С днем рождения, старина! — воскликнул Рэт, не меньше Крота обрадованный и растроганный хорошей работой Племянника.

— Но ведь… — пробормотал Крот. — Ты же сказал… — промямлил он. — Я-то подумал… — Он совсем смутился.

— С днем рождения! — хором прокричали все, собравшись в кружок вокруг именинника.

Готовый улыбаться и плакать одновременно, растроганный Крот обнял по очереди Рэта, Племянника и всех друзей и, не зная, кого именно и за что точно благодарить, смог сказать лишь одно:

— Я ведь… спасибо вам огромное, но я, право дело, не заслужил такого внимания…

Слезы прервали его сбивчивую речь, дав возможность Рэту взять слово:

— Заслужил, старина, еще как заслужил. Вот и старик Барсук тоже так считает. Он прислал открытку с извинениями: к сожалению, им с Выдрой нужно срочно побывать в Городе. Ничего не поделаешь — речные дела. Поговаривают, что планируется построить несколько домов в черте Дремучего Леса, а это совершенно недопустимо.

— Барсук прислал мне открытку! — ахнул Крот, которого в тот миг куда больше заинтересовал и поразил сам факт оказания такой чести его персоне, чем угрожающие новости.

— А Тоуд просил передать, — добавил Племянник, — что, несмотря на всю их с Мастером Тоудом занятость сегодня после обеда, они сделают все возможное, чтобы присоединиться к нам, пусть даже чуть позднее. К тому же он обещал принести шампанского.

— Тоуд принесет шампанского на мой день рождения! — словно не веря своим ушам, повторил Крот.

— Именно так, старина, — подтвердил Рэт и хлопнул именинника по плечу. — А теперь сделай одолжение — зайди в дом и пригласи нас посидеть за чашкой чая, для чего уже все приготовлено.

— Вы даже приготовили праздничное чаепитие? Мне? Нет, ребята, я сейчас снова расплачусь.

Его день рождения, начавшийся таким прекрасным утром, превращался к вечеру в настоящий праздник. О таком Крот даже не мечтал. Все шло великолепно, и шло бы так и дальше, если бы Портли и Племянник, вышедшие ненадолго из дома, не прибежали обратно — явно взволнованные и напуганные.

— Дядя! Рэт! Тихо! Слушайте!

— Что? Что случилось? — Рэт вскочил, понимая, что в такой день гостям не до розыгрышей.

— Там… там Чудище! То самое, и оно идет сюда! — выпалил Племянник.

— Но ведь никакого Чудища нет, — безмятежно возразил Крот.

— Чудище, говорите? — озабоченно переспросил Рэт.

— Да, да! И оно вот-вот будет здесь, оно уже у самой изгороди! — сказал Портли.

— Но… как же так… — Крот явно не хотел верить в опасность.

— Спокойно, старина, — обратился к нему Рэт. — Есть Чудище или его нет — это мы сейчас выясним. Ты только подумай: когда еще представится такая возможность.

С этими словами он выглянул в окно, и тут от его спокойного безразличия не осталось и следа.

— Ну и дела, — прошептал он. — Есть мнение, что нам не помешает вооружиться и приготовиться к отражению атаки.

— Что, что там такое? — спросил Крот, погасив в доме свет и тоже высовываясь в окно.

— Это они, — мрачно сообщил Рэт, указывая пальцем в сторону реки.

Рэт был абсолютно прав. Из синевы вечерних сумерек к дому Крота приближались две страшные тени: горбатые, эти существа переваливались при ходьбе, как доисторические динозавры; время от времени они останавливались и оглядывались вокруг; большее из них, шедшее впереди, несло в передних лапах длинную толстую палку.

— Это наверняка Чудище и его подружка! — заявил Рэт.

Входная дверь все еще была открыта, и, пока Рэт не запер ее на засов, до дома Крота докатилось наводящее ужас хрюканье и мычание, издаваемое Чудищами, перемежаемое какими-то потусторонними проклятиями.

— Видите, как горят у них глаза! — прошептал Портли, выглянув в окно.

Все присутствующие вспомнили, что и в прошлые встречи с неизвестным созданием все свидетели единодушно утверждали, что видели его огромные сверкающие глаза.

К этому времени к Кроту окончательно вернулось самообладание; он взял стоявшую у дверного косяка столько раз выручавшую его дубинку, взвесил ее в руках и спокойно заметил:

— Да, выглядят они впечатляюще, к тому же пыхтят преизрядно, но, между прочим, их-то всего двое, а нас тут — пятеро.

— Они приближаются, — сообщил дежуривший у окна Портли.

— Что будем делать? — осведомился Крот.

— Лучшая форма защиты — это нападение, причем внезапное, — твердо заявил Сын Морехода. — Нужно успеть вооружиться чем придется, и, как только они станут ломиться в дверь, мы распахнем ее, навалимся со всех сторон и расправимся с ними!

Предлагать другие решения не было времени. У самой двери послышалось ужасное хрюканье и кошмарное, хрипящее дыхание. Затем раздался дикий, леденящий стук в дверь. Подскакивая к засову и резко отодвигая его, Рэт издал боевой клич:

— Вали их, ребята! Ни шагу назад! Держаться до последнего!

Дверь резко распахнулась, и навалившиеся на нее хрипящие существа не удержались на пороге и рухнули на пол, попав в кольцо бешено молотящих лап, тяжелых предметов и обматывающих веревок.

— Смотрите-ка, а у Чудища-то четыре лапы! — воскликнул Крысенок, не разглядевший, по чьим конечностям наносит очередной удар.

— У Чудища, оказывается, броня цвета хаки и, кстати, крепкая! — пропыхтел Крот, методично обрабатывая дубинкой рюкзаки.

— Бей Чудищ! — завопил Племянник, вошедший в боевой раж, которому позавидовал бы любой вождь грозных викингов.

Тем временем Сын Морехода сосредоточенно подыскивал место, куда можно было бы нанести смертельный (и потому избавляющий от ненужных мучений) удар остро отточенным палубным гвоздем.

Да, день для Тоуда выдался действительно неудачным. Задуманное им мероприятие, казавшееся таким разумным и безопасным, таким нужным и многообещающим, обернулось на редкость рискованной и безрассудной затеей. Едва избежав смерти в дебрях Дремучего Леса, он вновь подвергся весьма и весьма болезненному нападению какого-то невидимого врага. Невидимого — потому что очки Тоуда запотели, да и смотреть было в общем-то не на что: ясное дело, что так жестоко напасть на несчастных жаб никто из известных Тоуду обитателей Ивовых Рощ не мог.

С немалым трудом он, опираясь на альпеншток, встал на ноги и во весь голос сказал:

— Да как вы смеете подло, исподтишка нападать на двух несчастных туристов, измученных долгим переходом и собиравшихся зайти в гости к своим безобидным и законопослушным друзьям! Если бы вы только знали, на кого занесли свои подлые кулаки! Да известно ли вам, что вы осмелились напасть на самого мистера Тоуда, владельца Тоуд-Холла?!

С этими словами он контратаковал, вымещая на нападавших все накопившееся за столь неудачный день недовольство, раздражение и злость. Наблюдавшего за ним Мастера Тоуда обуяли схожие чувства: видя, как его опекун отчаянно сражается с превосходящими силами противника, он поспешил прийти ему на помощь.

Тоуду-младшему удалось-таки избавиться от прижимавшего его к полу рюкзака и даже стащить с ног тяжелые, кованые ботинки. Ходить или бегать в них было очень тяжело, зато в руках они превращались в грозное холодное оружие.

— Да это же Тоуд! Тоуд из Тоуд-Холла! — воскликнул Крот, разглядевший наконец того, на кого они так дружно набросились и кто так отчаянно контратаковал своих обидчиков.

— И Мастер Тоуд! — пораженный, подхватил Племянник.

— Тоуд, спокойно, это всего лишь мы\ — завопил Рэт, осознав общую ошибку.

На миг Тоуд, как раз отходивший за порог, чтобы разогнаться для очередного броска, остановился и после секундного замешательства узнал своих обидчиков.

— Тоуд, ты уж нас извини. Мы думали, что ты Чудище, — честно признался Крот.

Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Тоуда. Ее изрядно, до самых краев наполнили все события этого дня, включая последнее унизительное нападение, сопровождаемое градом увесистых тумаков и оплеух. Но это было уже слишком…

— Что? Какая наглость! — Тоуд, казалось, вот-вот взорвется от негодования. — Да как вы только посмели так обознаться? Чтобы спутать меня — гордого красавца, благородного владельца родового поместья с каким-то трусливым, уродливым Чудищем с Железного Моста, — нет, такого оскорбления я снести не могу! Говоришь, броня цвета хаки? — гневно взвыл он, впихивая Крота обратно в дверь его же дома. — Говоришь, Чудище на четырех лапах? — с рыком насел Тоуд на притихшего Сына Морехода. — Говоришь, нас на чашку чая пригласили? — уже почти визжал он, не зная, на кого именно обрушить занесенный для сокрушительного удара альпеншток.

— Именно так, — твердо и спокойно ответил Тоуду племянник Крота, перехватывая его руку, сжимавшую грозное оружие. — И более того, чаепитие задерживалось потому, что без вас мы не хотели приступать к фруктовому торту, который Рэт приготовил вчера вечером.

— Говоришь, фруктовый торт? — чуть спокойнее, но нисколько не приветливее уточнил Тоуд и, повернувшись к своему соратнику, поинтересовался: — Что скажешь, Мастер Тоуд, разнесем их в клочья, сровняем с землей дом Крота или… или присоединимся к их чаепитию?

— Лично я очень надеюсь, что вы проголосуете за последний вариант, — послышался голос Рэта из чулана, куда его загнал приступ несвойственной ему не то трусости, не то стеснительности. — Между прочим, обещанное шампанское к праздничному столу будет с благодарностью принято, несмотря ни на что.

— Найдется и гаванская сигара, — сообщил Крот из-за двери в кухню, куда он счел благоразумным удалиться, чтобы не попасть под альпеншток Тоуда.

— Посмотрим-посмотрим, — грозно произнес Тоуд, садясь на скамейку и принимаясь за принесенный Племянником кусок торта. — Ладно! — буркнул он чуть позже, когда было разлито по бокалам чудесное шампанское. — Хорошо! — блаженно произнес он, принюхиваясь к ароматному табаку сигары.

Нет, день действительно выдался для Тоуда на редкость неудачным — вплоть до этого часа. Но теперь… Как бы ни было для него непривычно получать оплеухи ни за что ни про что, он был очень отходчив и больше всего любил посмеяться, пусть даже над собой, лишь бы окружающим рядом с ним было весело.

— Скажи мне, мой юный друг, — обратился Тоуд к своему ученику, — что следует сделать уважающей себя жабе, нет — двум жабам, которых после тяжкого, полного трудностей и опасностей дня любезнейшим образом избивают лапами и дубинками их гостеприимные друзья?

Все замолчали, с интересом ожидая ответа Мастера Тоуда.

— Ну, пожалуй, — Мастер Тоуд явно не хотел осрамиться и дать неверный ответ на глазах у всех друзей, — я считаю, что… —

Сделав паузу, он решительно поднял бокал: — Было бы неплохо поздравить нашего Крота с днем рождения, пожелать ему всего лучшего, а вам, дядюшка, произнести по этому поводу речь!

Всем стало ясно, что именно с этого момента Мастер Тоуд окончательно и бесповоротно принят в братство Обитателей Ивовых Рощ, доказав на деле, что ему передались все те лучшие качества Тоуда, за которые его любили и уважали друзья, за которые ему так многое прощали.

— Речь, говоришь? — сказал Тоуд, вставая со скамейки.

— И побыстрее! Мы ждем, — поторопил его Рэт.

— На тему дня рождения Крота, по поводу чего мы здесь сегодня собрались? — уточнил Тоуд, хитро подмигивая.

— Именно так, уважаемый мистер Тоуд, — подтвердил племянник Крота.

— Пусть Тоуд-младший передаст мне мой рюкзак.

Распоряжение было тотчас же исполнено.

— Тут ведь какое дело, — пробурчал Тоуд, роясь в бесчисленных карманах рюкзака. — Так уж получилось, совершенно случайно, уверяю вас, что я как раз подготовил речь, и именно по этому поводу!

Уже позднее, совсем поздно вечером, когда почти все было съедено и выпито, Крот подошел к Тоудам и поинтересовался у них, чем они были так заняты весь день, добавив при этом: «Если, конечно, удобно об этом спрашивать».

— Что мы делали? Чем мы занимались? — воодушевленный, воскликнул Тоуд. — Отвечу: мы делали очень полезные, трудные, но незаменимые в воспитательном плане упражнения.

— Ты имеешь в виду перетаскивание тяжестей с места на место? — уточнил Крот, кивая в сторону внушительного вида рюкзаков.

— Бери выше, старина. Мы ходили в поход! — гордо заявил Тоуд. — А что касается рюкзаков, так ты не волнуйся: мы и к ним привыкнем, правда, Мастер Тоуд?

— Э-э… ну да… а как же, разумеется, — не сразу нашелся с ответом Тоуд-младший.

— И как вам это дело? Понравилось? — с явным интересом спросил Крот.

— Еще бы! — кивнул Тоуд, принимаясь за очередной кусок торта. — День провели — просто здорово. Согласен, Мастер Тоуд?

Знай остальные присутствующие о том, что пережили обе жабы за этот «восхитительный» денек, от них не ускользнула бы секундная пауза перед ответом Тоуда-младшего, в течение которой в нем боролось детское желание рассказать всю правду о том, какое кошмарное дело все эти пешие прогулки, со свойственным всем Тоудам стремлением произвести на всех впечатление, вызвать восхищение своими способностями и достижениями.

— Пешие прогулки? Походы? Дальние экспедиции? — усмехнулся Мастер Тоуд. — Нет ничего лучше и веселее! — заявил он, запихивая в рот последний кусок торта и купаясь в восхищенных взглядах друзей-приятелей.