"Рассказы" - читать интересную книгу автора (Моррисон Уильям)

2

Ну, затем начались деловые неудачи. В результате мне пришлось пропустить несколько последующих встреч. Но зато у меня было достаточно времени для размышлений и занятий в часы, свободные от работы на ферме и в мастерской, где мы штамповали для штата автомобильные номера.

Когда я вышел, я принялся разыскивать Эль Греко.

Я потратил на это полгода и зря. Эль Греко куда-то переехал вместе со своей лабораторией и не оставил адреса.

Но я хотел найти его. Так хотел, что дышать было трудно — ведь теперь я отчасти понимал, о чём он тогда говорил. И я продолжал поиски.

Но я его не нашёл. Он нашёл меня.

В один прекрасный день он вошёл в убогий номер гостиницы, где я тогда жил, и я едва узнал его, таким преуспевающим и цветущим он выглядел.

— Да ты выглядишь просто великолепно, Грек! — сказал я с энтузиазмом тем большим, что это было правдой. Годы не прибавили ему ни фунта веса, ни морщинки — скорее наоборот.

— Ты и сам неплохо выглядишь, — сказал он и пристально посмотрел на меня. — Особенно для человека, не так давно вышедшего из тюрьмы.

— А! — я закашлялся. — Ты знаешь об этом?

— Я слышал, что Толстяк Детвэйлер подал на тебя в суд.

— Ах так, — я встал и начал освобождать сиденье стула от всякого наваленного на него хлама. — Ну что же… очень приятно… Как ты разыскал меня?

— С помощью сыскного бюро. За деньги можно купить сколько угодно услуг. А денег у меня сколько угодно.

— А! — я снова кашлянул.

Грек, кивая головой, задумчиво смотрел на меня. Во всём этом одно было безусловно хорошо: хоть он и прослышал про мою размолвку с Толстяком, а всё-таки постарался меня отыскать. Следовательно, ему было что-то нужно от меня, а не наоборот.

Он вдруг сказал:

— Вирджи, ты свалял большого дурака!

— Свалял, — честно признался я. — И ещё какого! Ты даже представления не имеешь, какого. Но теперь я поумнел. Грек, дружище, то, что ты говорил мне про этих демонов, меня заинтересовало. В тюрьме у меня было много времени для чтения. Ты увидишь, что я уже не такой невежда, каким был, когда мы разговаривали прошлый раз.

Он язвительно засмеялся.

— Смешно! После четырёх лет колледжа ты сохранил всё своё первозданное невежество, но пребывание за решёткой сделало из тебя образованного человека.

— И переродило меня.

Он мягко заметил:

— Но, надеюсь, не до конца?

— Преступление — вещь невыгодная, разве что оно совершается в рамках закона. Это главное, чему я научился.

— Даже и тогда оно невыгодно, — сказал он мрачно. — Деньги, конечно, приносит. Но что проку в деньгах?

Что можно ответить на такие слова? Я сказал, осторожно зондируя почву:

— Я так и понял, что ты разбогател. Если ты мог с помощью своих демонов отделить уран-235 от урана-238, значит, ты мог бы с их помощью отделять золото от морской воды. Да и вообще ты мог их использовать просто чёрт знает для чего.

— Чёрт знает для чего, — согласился он. — Вирджи, ты мог бы мне помочь. Я вижу, ты занимался Максвеллом.

— Верно.

Это была сущая правда. Тюремная библиотека дала мне массу полезного — в частности, я узнал всё, что можно было узнать о Клерке Максвелле, одном из величайших физиков мира, о его крошках-демонах. В своё время я тщательно прорепетировал всё это для встречи с Эль Греко.

— Допустим, — начал я, — у вас имеется маленькая камера внутри трубы, по которой течёт газ или жидкость… Так говорил Максвелл. Допустим, что в камере имеется маленькая дверка, позволяющая молекулам входить или выходить. Вы ставите у дверки демона — так Макси сам их назвал. Демон видит, что приближается горячая молекула, и открывает дверку. Видит холодную — закрывает. Мало-помалу все горячие молекулы оказываются по одну сторону дверки, а все холодные молекулы, то есть те, что движутся медленно, — по другую. Пар с одной стороны, лёд — с другой, вот к чему это сводится в конечном счёте.

— Ты видел это собственными глазами, — напомнил мне Теобальд Греко.

— Не отрицаю, — ответил я. — Не отрицаю и того, что ничего тогда не понял. Но теперь понимаю.

Я много чего понимал теперь. Если можно разделять изотопы, значит, можно разделять и элементы. Пускай-ка ваш демон открывает дверку для платины и закрывает для свинца. Да ведь он в мгновение ока может сделать вас богачом!

Что он и сделал с Греко.

— Вот первый взнос, — сказал Греко, вытащил что-то из кармана и вручил мне. Это был металлический брусок, похожий на шоколадный батончик, какие выкидывают автоматы за цент, — если вы ещё не забыли дней детства. Брусок сверкал, брусок сиял. А цвет его был красновато-жёлтым.

— Что это? — спросил я.

— Золото, — сказал он. — Оставь его себе, Вирджи. Оно извлечено из морской воды, как ты и говорил. Считай это авансом в счёт твоего жалованья.

Я взвесил брусок в руке. Попробовал на зуб. Я сказал:

— Кстати, о жалованье…

— Любое, какое тебе угодно, — скучным голосом ответил он. — Миллион долларов в год? Почему бы и нет?

— Почему бы и нет? — повторил я за ним, несколько ошарашенный.

Ну а потом я просто сидел и слушал, а говорил он. Что же ещё мне оставалось делать? Даже не могу сказать, что я его слушал; во всяком случае, слушал не с полным вниманием, потому что мысль о миллионе долларов в год то и дело застилала от меня смысл его слов. Но общее представление получил. Возможности были неограниченные. Теперь я это хорошо понимал.

Золото из морской воды? Да, конечно. Но ещё энергия, свободная энергия, бери — не хочу. Энергия молекул воздуха, например. Холодильники охлаждались бы, котлы давали бы пар, дома обогревались, домны плавили металл — и всё это без топлива! Самолёты могли бы летать без капли бензина в баках! Всё, что угодно.

Миллион долларов в год…

И это только начало.

Я очнулся.

— Что?

Грек смотрел на меня. Он повторил терпеливо:

— Меня разыскивает полиция.

— Тебя? — изумился я.

— Ты слышал, что было в Гранд-Рапидс?

Я прикинул.

— Постой, постой. Пожар. Большой пожар. Так это был ты?

— Не я. Мои демоны. Демоны Максвелла, или демоны Греко, как их следовало бы назвать. Максвелл говорил о них; я их использую — когда они не эксплуатируют меня. В тот раз они спалили полгорода.

— Теперь вспоминаю, — сказал я.

Газеты были полны этим.

— Они тогда вырвались на свободу, — мрачно сказал Грек. — Но это ещё не худшее. Тебе придётся отрабатывать свой миллион в год, Вирджи.

— Как так — вырвались!

Грек пожал плечами:

— Система контроля не совершенна. Иногда демоны ускользают. Я ничего не могу с этим поделать.

— Ну а как же ты их контролируешь?

Он вздохнул.

— Собственно говоря, это даже трудно назвать системой контроля, — ответил он. — Только максимум того, что я могу сделать, чтобы помешать им вырваться.

— Но ведь ты сказал, что иногда разделяешь металлы, а иногда получаешь энергию. Если ты говоришь, что не можешь управлять ими, то откуда же демоны знают, чего ты от них хочешь?

— А как ты объяснишь яблоне, что на ней должны вырасти яблоки того, а не иного сорта?

Я уставился на него.

— Но чего тут объяснять, Грек? Я хочу сказать, что на каждой яблоне растут яблоки одного какого-то сорта.

— Точно так же и с демонами! Ты, кажется, действительно поумнел? Это — как выведение собачьих пород: берёшь потомство какой-то одной дворняжки, а через несколько поколений можешь получить эрделя, таксу или шпица. Как именно? С помощью отбора. Колонии моих демонов растут, они расщепляются; новые разновидности приспосабливаются к новым условиям. Эволюционный процесс. Я только помогаю ему — и всё.

Задумавшись, он взял из моих рук золотой брусок.

Вдруг он с силой швырнул его в стену.

— Золото! — неистово выкрикнул он. — Но кому оно нужно? Помощь мне нужна — помощь! Вирджи, если я смогу купить твою помощь за золото, ты его получишь. Но я в полном отчаянии! И ты придёшь в отчаянье, если впереди тебя будет ждать лишь гнусная, унизительная смерть от малолетства и…

Я перебил его:

— Что это?

Где-то поблизости хрипло и тоскливо заревела сирена.

Грек оборвал фразу на полуслове и замер, как затравленный зверь.

— Мой номер! — прошептал он. — Всё моё оборудование… на следующем этаже!

Я попятился с некоторой тревогой. Он производил не слишком приятное впечатление: тощий, длинный, с дикими глазами. Его худоба меня вполне устраивала — будь он сложён пропорционально своему росту, вот тогда бы я действительно встревожился, увидев его вытаращенные испуганные глаза и услышав всю эту бессвязную нелепицу. Впрочем, у меня не было времени тревожиться. По коридорам загромыхали шаги. В отдалении перекликались голоса.

Снова взвыла сирена.

— Пожарный сигнал! — крикнул Грек. — Гостиница горит!

Он вылетел из моей комнаты в коридор.

Я бросился за ним. Пахло палёным — не горящими сухими листьями или бумагой, нет. Это был запах горящих химикалий, запах горящей кожи, запах пожара в курятнике. В нём было много разных оттенков — порохового дыма, жжёных перьев, удушливого смрада горящего масла, бодрящего аромата пылающих поленьев. В первое мгновение я было подумал, что это типичный запах горящей гостиницы, но ошибся.

— Демоны! — завопил Грек, и спешивший мимо коридорный задержался, чтобы окинуть нас подозрительным взглядом. Грек кинулся к лестнице и затем — вверх по ступенькам.

Я последовал за ним.

Да, горел номер Грека — в этом можно было не сомневаться, так как он упорно пытался проникнуть туда. Но не мог. Из двери вырывались клубы чёрного дыма и оранжевое пламя. От ведра воды, которое притащил дежурный администратор, толку не было никакого.

Я отошёл подальше. Но Грек с бледным, искажённым лицом нырнул в дым.

Я остановился у лестницы. Пламя заставило Грека отступить, однако он предпринял ещё одну попытку. Но огонь вновь отогнал его, и на этот раз окончательно.

Шатаясь, он заковылял ко мне.

— Идём! Ничего сделать нельзя!

Он повернулся и невидяще уставился на коридорных и горничных, которые передавали по цепочке вёдра с водой.

— Эй, вы! Что вы, по-вашему, делаете? Это же…

Он умолк и облизнул губы.

— Это горит бензин, — соврал он. — А ещё у меня в багаже — динамит. Скорее выводите всех из гостиницы, слышите?

Как я уже сказал, это было ложью. Но гостиница тут же опустела. А затем…

Что ж, это вполне мог бы быть и бензин, и динамит. Багрово полыхнуло, глухо и раскатисто ухнуло, и вся крыша четырёхэтажного здания взлетела на воздух.

Я схватил Грека за локоть.

— Лучше уйдём отсюда, — сказал я.

Он тупо посмотрел на меня. Готов поклясться, что он меня не узнал. В глазах его было страдание.

— Поздно! — прохрипел он. — Поздно! Они опять на свободе!