"Ночь Безумия" - читать интересную книгу автора (Уотт-Эванс Лоуренс)

Глава 19

– К смерти? За что? – спросила Рудира.

– Просто за то, что мы одним своим существованием угрожаем покою и миру Гегемонии Трех Этшаров, – объяснил Фаран. – Или за похищение и убийство нескольких сотен человек – правителю в общем-то наплевать за что.

– Но мы не... ладно, я никого не трогала!

Зарек покашлял.

– Рудира, ты вчера ночью убила человека.

Рудира сердито обернулась, Зарека швырнуло назад, и он вцепился в косяк.

– Я просто защищалась! – выкрикнула она.

– Но он ведь умер, – заметил Отисен.

Рудира развернулась к нему – Отисен врезался в стену, чудом не задев головой бронзовый завиток.

– Рудира, – негромко проговорил Ханнер. – Не убей и его.

Рудира начала было поворачиваться к Ханнеру, и он загодя приготовился к удару, но она вдруг замерла. Поднятые руки упали.

– Ты прав, – сказала она. – Мне хочется размазать по стенам этих дворцовых идиотов, а вовсе не вас.

– Только одного идиота. – Фаран одобрительно взглянул на нее. – За всем этим стоит один только лорд Азрад, и никто больше.

Рудира встретилась с ним взглядом.

– Он на самом деле такой ленивый и толстый, как говорят? – поинтересовалась она.

Фаран хитро улыбнулся.

– Не знаю, кто и что вам сказал, – отвечал он, – а потому не могу ответить вам точно, но лорд Азрад Шестой действительно весит вдвое больше, чем обычный человек такого же роста, а напрягаться старается как можно меньше.

– Вот доберусь я до него – уж он у меня напряжется, – прошипела Рудира.

– Надеюсь полюбоваться сим зрелищем. – Показное спокойствие исчезло с лица Фарана.

– Лорд Фаран! – выдохнула Мави. – Он же правитель! Триумвир!

– Он идиот, – сказал Фаран. – Да, его прапрапрапрадедушка был величайшим политиком, военным гением, основателем нашего города – но со временем кровь разжижается, и, думается мне, пришла пора кое-что предпринять. Ты знаешь, кто на самом деле правил этим городом последние десять лет, Ханнер. – Видно было, что лорд Фаран закипает опять.

– Ты, – признал Ханнер. – Но все же...

– Вот именно – я! – гневно оборвал Ханнера Фаран. – И что же я заслужил? Смертный приговор – и потому лишь, что где-то какой-то сумасшедший маг безответственно выпустил на волю неизвестную силу!

– Вряд ли это был маг...

– Не важно! Откуда бы она ни взялась! – Фаран вскинул руки, даже не пытаясь больше быть сдержанным. – А хочешь узнать кое-что еще более забавное, мальчик мой? Наш обожаемый лорд Азрад вовсе не намерен нести на себе бремя ответственности за собственные деяния. Он собирается принудить Гильдию магов объявить чародейство вне закона, а когда народ одумается и поймет, насколько это все несправедливо, – свалить всю вину на них.

Ханнер поморгал, вдумываясь в новую информацию, и сказал:

– На самом-то деле не так уж и глупо. Он по-своему даже умен...

– Он безумен! – взорвался Фаран. – Дать Гильдии еще большую власть?!

– Но... – Ханнер собрался возразить, что обвинение в бойне только ослабит Гильдию, однако Фаран не слушал его.

– Я не собираюсь допускать этого, – заявил он. – Я не позволю Азраду, его стражникам, его магам убить меня – как и вас, Рудира, или Отисена, или Зарека, как и любого другого, кто невольно получил дар чародейства. – Он ожег взглядом Альрис, Ханнера и Мави. – Вам троим беспокоиться не о чем – богами клянусь, Ханнер, этот жирный старик вполне может сделать тебя моим преемником! Но мы, – он указал на троих чародеев, – мы будем бороться за жизнь! 

– Я знаю, – сказал Ханнер, – но что вы сможете...

– Я могла бы унести всех отсюда, – предложила Рудира. – На север, может быть, в... в... в Алдагмор. – Казалось, слова эти озадачили ее саму.

Ханнеру почему-то не понравилось это предложение. Да и Фаран реагировал странно: прежде чем ответить, он резко вскинул голову.

– Нет, – проговорил он. – Своего дома я без боя не сдам.

– Но, дядя, – вмешалась Альрис. – Что ты можешь сделать? Не станешь же драться против всей городской стражи и Гильдии магов!

Рудира содрогнулась.

– Никто не может биться с Гильдией магов, – прошептала она.

– А почему? – спросил Фаран. – Они всего лишь смертные – большинство из них по крайней мере. У нас ведь тоже есть сила! И может быть, мы сумеем убедить других магов принять нашу сторону – волшебников, чародеев, ведьм...

– С чего бы это они стали помогать? – бросил Ханнер.

–С того, что им тоже до смерти надоела манера Гильдии совать во все нос и всем командовать. Отстранить от власти всех, кроме себя, запретить изучать более одного вида магии...

– Им все равно, дядя, – сказал Ханнер. – То, что и как происходит, вполне всех устраивает. По крайней мере устраивало – до прошлой ночи.

– Не верю, – уперся Фаран.

– Но это так, – настаивал Ханнер. – Ты много лет заставлял меня день за днем беседовать с ними – так вот, им на самом деле наплевать на Гильдию магов.

– Может, если рассказать им, что ожидает нас, таких же магов, как они... – с сомнением предложила Рудира.

– Верно! – Палец Фарана указал на нее. – Именно так! Рудира, ты понимаешь ситуацию куда лучше моего племянника, а ведь он вырос при дворе. – Он улыбнулся Рудире, потом выжидательно глянул на Ханнера.

Ханнер знал этот взгляд. Дядя Фаран ожидал, что он сейчас сдастся, признает, что Фаран, разумеется, прав, и все начнут делать то, что он им скажет, – вот только сдаться Ханнер еще был не готов. Он размышлял.

Выжидательный взгляд Фарана начал уже сменяться хмурым, когда Ханнер наконец заговорил:

– Дядя... Ты сказал, правитель намерен обвинить Гильдию в истреблении чародеев?

– Да. Именно это...

– Но пока он ничего не сделал?

Фаран изумленно заморгал, и Ханнер сообразил, что впервые в жизни перебил дядюшку.

– Нет, – ответил Фаран. – Еще не успел. Он просил магистров Гильдии снестись с ним, как только они смогут, и рассчитывает на встречу не позднее, чем завтра. Так что пара-тройка часов у нас есть...

– Дядя, – снова перебил Ханнер. Глаза Фарана были уже совершенно круглыми. – Почему ты так уверен, что Гильдия объединится с правителем? В конце концов чародеи – такие же маги, как и они.

Рот Фарана приоткрылся – и закрылся вновь.

– Надо поговорить с ними, – заявил Отисен. – Возможно, они на нашей стороне!

– Возможно, и среди них есть чародеи, – предположил Ханнер. – Ведь нет причин, почему бы им не быть и среди магов.

– Кто знает? – спросил Фаран. – Может, магов чары не затронули.

– Но даже если и так, они могут нам сочувствовать, – сказал Ханнер. – Ты ведь не просил делать тебя чародеем.

– Они не допускают, чтобы среди правителей были маги, – напомнил Фаран.

– Большинство чародеев не имеют власти, – возразил Ханнер. – Вы – да, а Рудира, Зарек и Отисен – нет, они простые люди. У них столько же прав стать магами, как у любого подмастерья.

Ханнер, давно знакомый с дядюшкой, видел, как борется Фаран с желанием сказать, что ему-то это ничем не поможет, что он хочет сохранить и пост, и вновь обретенную силу. Фаран никогда не признался бы в личных мотивах, но присутствовали они всегда.

– Тебе, наверное, придется отказаться от титула, – добавил Ханнер.

– Да, полагаю, придется, – медленно проговорил Фаран. – Но это все же лучше, чем казнь.

Ханнер вовсе не был уверен, что дядя Фаран на самом деле так думает.

– Ты должен поговорить с ними, лорд Фаран, – сказал Отисен. – Может, они сделают исключение.

– Они никогда... – хором начали Фаран, Ханнер и Альрис, потом переглянулись, и Ханнер закончил: – Не делают исключений.

– Но я с ними поговорю, – добавил Фаран. – Вы совершенно правы – мы не знаем, какую позицию займет Гильдия магов в этом деле.

– Мы не знаем, долго ли сохранится новая магическая сила, – сказал Ханнер. – Возможно, если упирать на то, что она – вещь временная, они будут более терпимы. Маги прозорливы, и даже если те, кто обрел дар чародейства сейчас, останутся чародеями до конца жизни, это не то же самое, как если бы все взяли себе подмастерий и принялись обучать чародейству.

– Но ведь такое может случиться снова, – возразила Рудира. – То, что случилось вчера ночью, хочу я сказать. Насколько мы знаем, оно и может вполне случиться – сегодня или завтра.

– А про это не нужно им говорить, – заявила Альрис.

– Вы хотите, чтобы я отправился побеседовать с магистром Итинией? – спросил Ханнер.

– В этом нет нужды, – отозвался Фаран.

– Но... – начала Рудира.

Движением руки Фаран заставил ее замолчать.

– Я поговорю с Итинией сам, – сказал он.

– Подать вам плащ, милорд? – спросил Берн.

Фаран улыбнулся:

– Нет, Берн. Я не собираюсь выходить.

– Но... – начала было Мави. Ханнер шикнул на нее.

– То, что нужно, расположено на двух верхних этажах, дядя? – поинтересовался он.

Фаран быстро взглянул на него.

– А ты проницателен, мальчик. Если только не сунул туда нос...

– Я не был наверху, – сказал Ханнер. – Но что еще вы можете прятать за семью замками? Вы занимались там магией.

– Именно. – Фаран усмехнулся. – А если теперь я все равно – хоть и не по своей вине – изгой, и должен либо отказаться от титула, либо положить конец запрету Гильдии на занятие знати магией, нет смысла скрывать это и дальше. Если я воспользуюсь чарами для беседы с магистром, она поймет, что мы действительно такие же, как они все, а не простой сброд.

Ханнер не был уверен, что дядюшка в гневе продумал все до конца. То, что Фаран не только чародей, а еще и давно занимается запретной магией, делало его куда более опасным, чем правитель мог себе представить.

– Ничего не понимаю, – жалобно протянула Мави. – О чем вы все говорите?

– Объясняй ты, Ханнер. – Фаран уже шел к лестнице. – Мне пора заняться делом.

Ханнер вздохнул и пустился в объяснения.

–Мой дядя долгие годы интересовался магией, – начал он, – да и я, коли на то пошло, тоже – и, когда он был слишком занят делами города, я вместо него ведал всем, что связано с магами. Его очень раздражает, что Гильдия магов запретила всем, кто стоит у власти, будь то триумвир, монарх или наследственный сановник, учиться магии либо использовать ее в личных целях. Запреты порой выглядят капризами: к примеру, мы можем использовать чары в городских судах, чтобы распознать правду, но не можем – для наказания. Магистрат не может приговорить, скажем, убийцу к превращению в камень, а вора – к обращению в кота, каким бы справедливым подобный приговор ни казался. А наследный лорд может украсить свой особняк говорящей статуей или запереть шкатулку руной, потому что это улучшает то, чем он и без того владеет, но не может нанять волшебника, чтобы исцелить его от угрей, потому что это на пользу ему лично. Дядя Фаран вправе нанять провидца, чтобы выследить предателя, потому что это выгодно городу, но не для того, чтобы проследить за другими Азрадовыми советниками, потому что это послужит к его собственной политической выгоде. Правила очень сложны и иногда противоречат друг другу; каждый случай Гильдия рассматривает особо, и бывает, похоже, что все зависит от того, насколько неприятен оказался для магов проситель, а не от того, насколько законна его просьба.

– Кое-что из этого я знала, – сказала Мави. – Не все, конечно, я ведь не леди и не маг, но я знаю, что правитель не может приказать магам выполнять его прихоти.

– Да он ничего не может им приказать! Он должен платить им, как и любой другой, а они всегда могут отказаться от работы, даже если она не запрещена Гильдией.

– О!..

– Расскажи ей о смешении магии, – подсказала Альрис.

– Да, это тоже раздражает дядюшку. Гильдия настаивает, чтобы каждый ее член изучал только какой-то один вид магии. Ведьмам нельзя учиться волшебству, колдунам – умениям жреца и так далее. Гильдии не всегда удается проследить за тем, чтобы это исполнялось: я видел ведьм и волшебников, потихоньку практикующих чародейство, а демонологи и жрецы нередко прибегают к заклинаниям. Чаще всего, однако, этому правилу следуют – волшебники не вызывают демонов, а ведьмы не превращают людей в тритонов. – Ханнер вздохнул. – Порой я думаю, что они не позволяют знати быть кем-то еще просто потому, что считают политическую власть своего рода магией и не хотят допустить смешения ее видов.

– Никогда не думала, что учиться двум видам магии зараз запрещено правилами, – сказала Мави. – Я всегда считала, это просто слишком трудно.

– И это тоже, – согласился Ханнер. – Дядя Фаран не верит, но я говорил с несколькими дюжинами магов, так вот: большинство их слишком занято повышением собственного мастерства, чтобы еще учиться чужому. Поэтому Гильдия никогда особо и не следила за соблюдением данного правила: в этом просто нет нужды.

– Ну, ладно, – сказала Мави. – А какое все это имеет отношение к уходу лорда Фарана наверх?

Ханнер вздохнул.

– В этом доме четыре этажа. На двух первых Фаран развлекается с дамами, когда по каким-либо причинам не хочет вести их во дворец. Да и вообще развлекается и занимается чем угодно... может, встречается с тайной сектой ассасинов или еще что... не знаю. Берн присматривает за двумя нижними этажами, когда дядя Фаран в отлучке.

Берн, услыхав свое имя, быстро поклонился.

– Но два верхних этажа, – продолжал Ханнер, – всегда заперты. Берну туда хода нет. Женщинам Фарана – тоже. Никому, кроме самого дяди Фарана. Так что может быть у него такого, что он захотел бы держать в тайне? Он – лорд Фаран, главный советник правителя Этшара Пряностей, он волен заниматься чем угодно...

– ...кроме магии, – договорила Мави.

– Верно. Потому-то он и собрал разные потребные магам штучки, спрятал их наверху, а теперь собирается с помощью какой-то из них связаться с Гильдией и поговорить с ними про чародеев.

– Он говорил про какую-то Итинию.

– Это наш местный магистр. По крайней мере тот, о ком мы знаем.

– А кто такой магистр? – спросила Рудира. Ханнер начал уже уставать от объяснения того, что в его окружении знали с детства, но все же продолжил. В конце концов пусть даже кое-кто из этих людей и стал сейчас своего рода магом, но их никогда ничему не учили, значит, не будучи ни аристократами, ни магами по профессии, они и не могли всего знать.

– Все маги – члены Гильдии, – ответил он. – Если ты практикуешь магию, не вступив в Гильдию, тебя убьют, если нарушишь их правила – тоже. Правители Древнего Этшара даровали им право поступать так сотни, если не тысячи лет назад, и ныне никто не оспаривает этого. Большинство их – просто члены своего цеха, как большинство людей – просто граждане Этшара. Несколько магов становятся магистрами – мы не знаем, ни кто избирает их, ни как проходят выборы, и тот, кто откроет нам это, подпишет себе смертный приговор. У магистров в руках власть – насколько большая, нам неизвестно, возможно, именно они и заправляют всем, но ходят слухи, что есть еще кто-то выше их. Мы даже не знаем, равны ли все магистры между собой, не знаем, сколько их в городе, не знаем, кто они, – все это держится в секрете. Но имена нескольких нам известны, так что, если приходит нужда, мы можем обратиться за советом в Гильдию, а не начинать с низов. В Этшаре Пряностей выше других магистров стоит Итиния. (На самом деле мы можем только предполагать, что она стоит выше двух других.) Она живет в особняке на Нижней улице, близ Арены.

– Меньше чем в полумиле отсюда, – заметила Рудира.

– Знаю, – кивнул Ханнер. – Намного меньше. Именно поэтому я и предлагал отнести послание.

– Дядя Фаран предпочитает сделать все сам, – сказала Альрис. – Он обожает покрасоваться.

– Мне все это кажется опасным, – поежилась Мави. – Если там у него собраны магические предметы, и он отправит послание с их помощью, не будет ли это значить, что он нарушает их правила?

– Вот именно. – Ханнер глянул на лестницу, и ему стало не по себе. Дядюшка поднялся наверх уже давно. – Надеюсь, он знает, что делает.

Вполне вероятно, подумалось Ханнеру, что дядя этого не знает. Когда правитель вышвырнул лорда Фарана из дворца, тот наверняка так взбеленился, что вряд ли теперь способен ясно соображать. И сейчас собирается не строить планы на будущее, а доказывать всем свою силу.

Или же он просто устал хранить столько тайн.

Или – что тоже возможно – он все-таки знает, что делает. В конце концов в подобных делах он куда опытнее Ханнера.

– Очень надеюсь, – повторил Ханнер.