"Не верь, не бойся, не проси или «Машина смерти»" - читать интересную книгу автора (Устинов Сергей)

22 Лапша

В конце концов, если смотреть на вещи здраво, это было не так уж плохо, что суровая рука закона сняла с моих усталых плеч необходимость писать продолжение «МАШИНЫ СМЕРТИ». По зрелом размышлении я пришел к выводу, что мне, пожалуй, не прожить еще одну такую же неделю под угрозой погибнуть каждую минуту: не прибьют бандиты, помру сам. Со страху. Поэтому в редакцию я возвращался, можно сказать, с легким сердцем. И даже очередной нагоняй, которым меня приветствовал Таракан, был воспринят мною с необычной покладистостью.

— Ты не заболел? — поинтересовался он озабоченно. Но получив отрицательный ответ, тут же успокоился и потребовал, чтоб я ему немедля в письменном виде представил график, который будет отражать, как и в какие сроки спецкор Максимов намерен разрабатывать «ИНТЕРТУР».

— Или ты хочешь дождаться, пока нас всех засудят? — угрожающе раздувая усы, спросил Таракан напоследок.

Я пообещал все сделать в точности, как он велел, и пошел к себе, размышляя по дороге, почему это все сегодня хотят меня засудить. Никакого графика я, конечно, составлять не собирался. Прежде всего потому, что у меня в плане имелся только один пункт — позвонить Ангелине в городской суд, каковой я немедленно по прибытии в свой кабинет и выполнил. Ангелина была чем-то занята, раздражена, выпалила мне, что провозилась с этим чертовым списком три дня, там фамилий десять или больше, но у нее нет сейчас времени его диктовать. Если желаю, могу приехать за ним лично. Я не желал: дорога через полгорода, жара, пробки. Сошлись на том, что как только у нее выкроится минутка, она скинет его для меня в редакцию по факсу. Целую крепко. Твоя А.

И наконец-то начались нормальные трудовые будни. То есть я слонялся по конторе, пил с Чепчаховым кофе в буфете, беседовал о политике с Железным Веником, периодически заглядывал к Нелле узнать, не пришел ли мне факс, а между этими занятиями отвечал по телефону и принимал посетителей. Посетители все были из рань-шей жизни, с профессиональной точки зрения — пустая порода в отвале, шлак, отработанный пар. Пара новых эпизодов со смертельными наездами. Рутина. Правда, еще два случая со свеженькой начинкой: в одном человек упал под поезд в метро (толкнули?), в другом задохнулся в собственном гараже от угарных газов. Надо ли подчеркивать, что все погибшие имели достаточные основания быть убитыми? Стоит ли говорить, что всех приходящих я с душевной легкостью переправлял в прокуратуру, прямо к следователю по особо важным делам господину Хвану?

Только одного визитера, вернее, так сказать, визитерку, пришедшую под самый вечер, следует отметить отдельно, потому что ее рассказ занятным образом не подпадал строго под категорию старых или новых случаев. Точнее, возвращал меня к уже известному эпизоду, но с дополнительными подробностями.

Это была тонкорунная еврейская женщина лет тридцати с тысячелетним лицом, слепленным в незапамятные времена еще старым Богом Яхве, темноокая и крутобедрая, мягкая в движениях и уверенная в словах. Больше мне нечего сказать про нее, кроме разве того, что, посмотри она хоть раз на меня ласково, я тут же влюбился бы без памяти, бросил все и пошел за ней на край света. Но это, конечно, не характеристика. Тем более что она вообще никак на меня не смотрела, она смотрела сквозь меня, в какую-то невообразимую даль.

Буквально с первых слов я понял, что речь идет о смерти Александра Фураева. Инесса (имя под стать волнистым смоляным волосам) была его любовницей. Именно к ней, а не к какому-то мифическому «школьному товарищу» ездил так часто нефтяной магнат. В ста метрах от ее дома он и был сбит насмерть неизвестным автомобилем. Было видно, что описание подробностей не доставляет ей большой радости, поэтому я не стал дожидаться конца рассказа и объяснил, что мне эта история уже известна. Правда, прежде чем сделать следующее сообщение, я маленько внутренне помялся в смущении, но потом решил, что мертвые сраму не имут, и пересказал то, о чем узнал от куклы Барби, она же законная вдова покойного.

— Этого не может быть, — просто, без нажима произнесла Инесса. Она вообще не только двигалась, но и говорила удивительно мягко. Поразительное дело, от этого ее высказывания выглядели чрезвычайно убедительными и категоричными.

— Не может быть — почему?

— По многим причинам, — пожала она тонкими плечами. — Но хватит и одной: Шура и Кирилл никогда не были смертельными врагами, они до самой смерти оставались лучшими друзьями.

— Выходит, Диана врет?

Новое пожатие плеч дало мне понять, что обсуждать вдову своего любовника Инесса не намерена. Но я не унимался:

— Позвольте, а как быть с тем, что Кирилл вышел из бизнеса? Разве это не говорит о том, что они поссорились?

Ответы Инессы были коротки, но емки. И все, абсолютно все переворачивали с ног на голову. Кирилл вышел из бизнеса не потому, что поссорился с Александром из-за денег, а потому что с ним из-за денег поссорилась Диана. Попросту говоря, она его выжила. У Шуры же с Кириллом остались те же дружеские отношения, но только втайне от жены. Кому как не Инессе знать об этом: они с Сашей не раз ездили в гости к Кириллу в его загородный дом, прекрасно проводили там время втроем.

— А как же охрана? — спросил я обескураженно. — Ведь она должна была везде за ним следовать. Неужели он не боялся, что Диана узнает?

Я все еще отчаянно цеплялся за ту версию событий, которая была для меня единственной всего полчаса назад. Инесса добила ее одной легкой полуулыбкой:

— Как видите, ко мне он выбирался без охраны. Просто брал такси. А для загородных поездок... Ему еще от деда, дед у него был какой-то крупный строительный начальник, в общем, от деда досталась дача. Там никто не жил, хотя прошлым летом Шура начал ее перестраивать. Потом... после гибели... все, конечно, застопорилось. Теперь, говорят, опять начались работы... Так вот, на этой даче стоит в сарае старая «волга». Шура брал ее, и мы катались на ней где хотели, в свое удовольствие. Заезжали к тому же Кириллу...

Я вышел проводить ее до выхода, и там, на лестнице, она неожиданно сказала, просительно заглянув мне в глаза:

— Если еще увидите ее, не говорите ей ничего, пожалуйста. Теперь это все не имеет никакого значения.

Я согласно кивнул, потому что думал точно так же. Но после ухода Инессы думать так мне оставалось не больше трех минут. В приемной меня ждал факс от Ангелины. Красивым почерком вышколенной секретарши она вывела на нем с десяток фамилий, сопроводив их краткой справкой. Я шел к себе в кабинет, на ходу просматривая этот листок, и вдруг споткнулся на совершенно ровном месте. Под номером восьмым в списке стоял Михаил Анисимович Фураев.

Ликуй, о Таракан! Спецкор Максимов, кажется, нашел наконец зацепку для «Интертура». Крошечную. Малюсенькую. Вполне возможно, бесперспективную.

Но единственную. Но зацепку. Прощальный подарок Артема.

В отличие от Гаркуши парламентский корреспондент Веничка Орозов бумажных архивов не признает. Он человек компьютеризированный. К тому же сам придумывает заголовки к своим материалам. Поэтому обошлось без задержек, и очень скоро я уже сидел у себя за столом и изучал распечатанную на принтере политическую биографию Фураева.

Михаил Анисимович прошел долгий и славный трудовой путь отечественного политика. Мастер на заводе. Секретарь парткома (там же). Заведующий отделом в обкоме партии. Заместитель министра. Потом еще несколько должностей в правительстве. Депутат союзного парламента и всех российских. Сейчас относится к группе независимых. Член комитета по законности и правопорядку. Если смотреть по датам, ходатаем в деле Аркатова он был, состоя на то время в должности зампреда Совета Министров России. Каким образом я могу повернуть этого, безусловно влиятельного и наверняка весьма занятого, функционера к моим проблемам?

Собственно, стратегия была совершенно ясна — за полным отсутствием альтернативы. Единственное, чем я на сегодня способен был заинтересовать Фураева, могли быть только какие-нибудь новые сведения о гибели его сына. Да вот беда, даже мне самому было очевидно, что сведения, имеющиеся у меня, во-первых, крайне противоречивы, во-вторых, могут оказаться для Михаила Анисимовича не слишком новыми, да и вообще хиловаты как наживка для такой крупной рыбы.

Что я имею? Главным образом Диану, которая за каким-то чертом навешала мне лапшу на уши. С какой целью? Господи, да она же сама мне все объяснила: не хочет, чтобы вся эта грязь вылезла на широкую публику!

Стоп. Неувязочка. Если мальчики не ссорились и если бывший партнер не убивал, то какая же грязь?

Итак, из непреложных фактов наличествуют: так до конца не разъясненная, явно криминальная гибель Фураева-младшего и... такая же неразъясненная, тоже, вполне вероятно, криминальная смерть его друга Кирилла. Что хоть как-нибудь объединяет эти события? Ложь Дианы? Так, проехали... Что еще? Что же еще, елки-палки?!

Я сидел за столом, крепко обхватив голову руками, и усиленно пытался заставить ее работать. Получалось плохо. Башка не варила, что-то мешало сосредоточиться. Некий зуд в подсознании, невнятный, но раздражающий, как гудение фонящего радиоприемника. Я тряс головой, пытался вообще переключить мысли на другую тему — зуд не проходил. Тогда я решил поменять тактику. Попробовал разобраться с зудом.

По опыту я примерно знал, что за ним кроется. Скорее всего какая-нибудь мелькнувшая по околице мыслишка — может, автоматом подмеченное совпадение, может, аналогия с чем-то давним, забытым. Попала, как камешек в ступицу, и гремит, гремит на каждой колдобине, не давая покоя. Вопрос: как извлечь это наружу?

Лучший способ — еще раз спокойненько, не торопясь, пройтись от печки по всем деталям последних разговоров. Когда появился этот чертов зуд? Пожалуй, после ухода Инессы. А что, если еще до, где-то во время нашей с ней беседы?... Начали!

Вдова рассказала, что Кирилл убил бывшего друга и затем покончил с собой.

Любовница выразила по этому поводу большое сомнение. Объяснила, что друзья не были «бывшими». Она вместе с Шурой не раз навещала Кирилла.

Диана не могла знать об этом: Фураев-младший в таких случаях отрывался от охраны, для загородных поездок у него на старой даче была машина. Объяснение для жены: он якобы ездит на встречи со школьными товарищами... Стой, раз-два!

Не могла жена, вполне нормальная женщина, не заинтересоваться в конце концов этими самыми «товарищами». Уж не это ли зудит? Я прислушался к своим ощущениям: нет, не это. Поехали дальше.

Инесса утверждает нечто прямо противоположное словам Дианы: это не Александр, а его жена и партнерша сама поссорилась с Кириллом, выжила того из бизнеса. А потом к тому же возложила на него вину за смерть мужа. Кому из двух дам прикажете верить? Я легонько, как вишенку, покатал во рту свои ощущения и решил: верить следует Инессе. Значит, примем за основу: Диана врет. Вешает лапшу. Но зачем? Чтоб грязь не вылезла... Ах, черт, я иду по тому же кругу! И тут вдруг словно что-то щелкнуло, замкнуло проводочки в бедной моей головушке. Я, кажется, уцепился.

Диана сказала тогда про грязь, после чего намекнула на то, что мы, несомненно, «можем найти общий язык». И тут же, не отходя от кассы, продемонстрировала, какой именно «общий язык» она имеет в виду: для этого лишь нужно было дать слегка разъехаться ее роскошному кимоно. А я... Как отреагировал я? Я отреагировал плохо. Женщина предложила мне самое дорогое, что у нее есть, а я жертву не принял. Пообещал... Да, точно, пообещал «сделать все, что в моих силах». Та еще формулировочка. Короче, отказался дать гарантии, что «грязь», о которой так пеклась безутешная вдова, останется втуне. А буквально через десять минут меня попытались убить. Задавить машиной. Мне не удалось запомнить тогда ни номеров, ни даже цвета, но единственное, что осталось в памяти, кажется, это была «волга».

В сарае на старой даче тоже хранилась «волга».

И...

Я схватил со стола свой блокнот с записями для той, еще первой «МАШИНЫ СМЕРТИ», принялся судорожно искать в нем нужное место. Вот оно. Я не ошибся, не зря чесалось у меня в подкорке! Александр Фураев был сбит неизвестным автомобилем марки «волга».

Все, зуд кончился, фонить перестало. Я вытащил наружу так досаждавший мне инородный предмет. Что дальше? Дальше следует признать, что все это — не больше чем рабочая версия. Чтобы ее проверить, надо по меньшей мере взглянуть на тот автомобиль, что стоит в сарае фураевской дачи. Чтобы добраться до дачи, неплохо узнать ее адрес. Чтобы узнать адрес, надо связаться с Инессой. Чтобы связаться с Инессой... Боже, какой же я кретин! У меня нет никаких ее координат!

Наверное, это был тот самый момент истины, когда озарение рождается из полного отчаяния. У меня нет координат Инессы потому, что я их у нее не спрашивал, они мне были без надобности. Зато они наверняка есть там, где ими, безусловно, интересовались и даже записали: в бюро пропусков.

Узнать телефон по адресу было делом техники. Через несколько минут слегка удивленная женщина уже отвечала на мои вопросы. Я не стал ничего выдумывать и прямо сказал, что хочу съездить на дачу, взглянуть, не той ли романтической «волгой» меня хотели задавить несколько дней назад. Она восприняла это вполне серьезно и продиктовала адрес. О том, что этой же машиной могли убить и ее возлюбленного, я говорить не стал. А она не спросила.

Поздним вечером, лежа на жестком диване в своей не слишком уютной холостяцкой квартирке, я никак не мог заснуть. Я думал о Диане. Диане-красавице, Диане-прелестнице.

Диане-охотнице.