"Наследство смертника" - читать интересную книгу автора (Утгер Майкл)

1

Несмотря на отвратную дождливую погоду, возле тюрьмы собралось человек сорок, а то и больше. Многих я знал, здесь толпились журналисты, сановники из прокуратуры, полицейские чины и просто зеваки. Стояли молча, не отрывая глаз от высоких чугунных ворот.

Ровно в три открылась железная дверь и два толстомордых охранника начали пропускать по одному внутрь. При этом они тщательно проверяли документы и сверяли со списком. Выглядела эта процедура забавно. Люди рвались за решетку, а их фильтровали и отсеивали с таким же усердием, как если бы они пытались проникнуть на прием в Белый дом. Мое имя значилось в списках, и я попал на территорию тюрьмы. Причем не по своей воле. Патрон уговорил помочь, а я не смог отказаться. Обидно за тех ребят, которые остались за стеной на свободе. Как парни ни напирали, охранники выдержали натиск. В результате пропустили меньше половины собравшихся. Когда дверь закупорили на все замки, один из охранников взял на себя роль сопровождающего, и нас гурьбой повели через двор к дальнему корпусу с куполом. Этот купол можно увидеть с восточного шоссе, как только пересечешь черту города. Я и раньше знал, что за ритуал там совершается, но ни разу не бывал в этой душегубке и не горел желанием, как некоторые, присутствовать на скорбном зрелище. Меня никогда не интересовали криминальные сюжеты – убийства, перестрелки, ограбления и прочая уголовщина. К сожалению, в моей профессии не исключены любые неожиданности, приходится с этим мириться.

Охранник провел нас в здание, и я уже сбился со счета, сколько замков, дверей и решеток мы миновали, прежде чем вышли на круглую площадку. Вдоль стен, по кругу, стояли открытые кабины лифтов. Наша компания рассредоточилась по два, по три человека и заняла все подъемники. С лязгом, скрипом и скрежетом мы медленно поползли вверх. И пока ползли, нас сопровождала смесь самых кошмарных тошнотворных запахов. Я проклинал себя, что согласился на это безумство.

Нас высадили на последнем этаже и предложили подождать. Полутемный холл, серые стены, низкий, давящий потолок. Настроение испортилось окончательно. Я достал сигареты и начал шарить по карманам в поисках зажигалки. Рядом зажглась спичка и чья-то рука протянула мне огонь. Прикурив, я сказал: «Спасибо» и взглянул на человека, стоящего возле меня. Невысокий лысеющий блондин лет пятидесяти, с лохматыми пушистыми бровями и взглядом ребенка, не перестающего удивляться на божий мир. Таких людей в нашем городе не так уж много. Я знал его по гольф-клубу. Джо Чивер, помощник окружного прокурора. Мое появление в казематах Сан-Квентин его прямо-таки ошарашило.

– Что может делать спортивный обозреватель «Гардиан Пост» в отделении смертников? – спросил он, уставившись на мой красный в голубую и белую полоску галстук.

– Мне самому это в диковину, мистер Чивер.

– Может быть, вы перешли в отдел уголовной хроники?

– Не мой профиль. Но если постараться, то мое присутствие можно увязать с сегодняшним событием местного значения. Вик Хэммер бывший боксер, чемпион штата. Мне не раз приходилось писать о нем. Надо сказать, я не скупился на похвалы. Боксер он был классный. Не предполагал, что мой последний репортаж о Вике Хэммере будет с места, не слишком похожего на ринг.

– Вы впервые на этой церемонии?

– К счастью, да. Попался на глаза старику и, как выяснилось, я единственный человек в редакции, которому нечего делать. С завтрашнего дня у меня отпуск. Отвертеться не удалось.

– Весело начинаете отдыхать! Газете нужна заметка?

– Краткий отчет в утренний выпуск. Смешно! Мое дело спортивные игры, интервью с чемпионами, сенсационные рекорды. Все это связано с активной здоровой жизнью. Делать отчеты о смерти мне не приходилось.

– У вас получится. Свой отчет вы слепите, не успев доехать до города. Дело пустяшное.

Дверь, перед которой мы стояли, неожиданно распахнулась. Человек, выросший на пороге, громогласно произнес:

– Свидетели могут зайти!

Мои ощущения в эту минуту можно было сравнить лишь с тем, что испытываешь в очереди к стоматологу. Мы прошли внутрь и оказались в том самом куполе. После мрачного предбанника, белизна стен и яркий свет прожекторов ослепляли. Размеры купола не казались такими значительными, каким это сооружение выглядело с улицы. Может быть, потому, что здесь не было окон. Мы растянулись в шеренгу и образовали живую подкову. Дверь за нами захлопнулась. Помещение напоминало манеж, разделенный на две неравные части. С одной стороны деревянного барьера стояли мы, другая пустовала. Все ждали, глядя на дверь в противоположной стене, словно из нее появится Санта-Клаус с рождественскими подарками. Мое внимание было приковано к центру зала. Подобных сооружений мне видеть не приходилось. Стеклянный колпак, похожий на перевернутый граненый стакан, врастал в пол. Верхняя часть уходила под своды купола. Человека три в него могли бы втиснуться, но он предназначался для одного. Для привилегированной личности, единственной среди присутствующих на сборище, которой придется сесть. В центре колпака стояло железное кресло с высокой спинкой, сплошь увешанное ремнями, словно выброшенными на берег водорослями. Не зная, для чего предназначен этот трон, можно относиться к нему спокойно, но только не с моей необузданной фантазией. В голове тут же мелькнула шальная мысль, что сижу на нем я. По телу пробежала дрожь. Стоящий рядом Чивер взял меня под руку.

– Вы очень впечатлительны, Ной, Не принимайте все так близко к сердцу. К смерти надо относиться философски. За сутки на нашей грешной земле умирает около миллиона человек, а рождается еще больше. Жизнь продолжается. И если из нее уйдет какой-то подонок, наша жизнь станет, пусть на самую малость, но поспокойнее.

Его философия меня не интересовала.

– Кому понадобилось сооружать эту витрину? – спросил я, указывая на колпак.

– После того, как Мариет Гринсберг пристрелила своего мужа в этом кресле, отобрав хлеб у палача, губернатор Хигинс распорядился изолировать смертников от свидетелей. Стекла пуленепробиваемые. – Он покосился в мою сторону и усмехнулся. – Расслабьтесь, Ной. Дело не стоит выеденного яйца. Сейчас парня выведут, примотают к креслу, палач опустит рубильник и… Минута, не больше. Накиньте еще несколько минут на сигарету.

– Сигарету?

– Ну да. Обычная формальность. Перед казнью, каждый смертник имеет право на последнее слово, заявление, прощание с родственниками или просто выкурить сигарету. Обычно так и делают. Тянут время.

– Неужели за этим интересно наблюдать? Зевак собралось больше дюжины.

– Зевак сюда не пускают, они остались за воротами. Здесь собрались люди, выполняющие свои обязанности. К примеру, я должен убедиться, что казнят Хэммера, а не подставное лицо. Медики зафиксируют смерть. Начальник полиции поставит точку в деле и сдаст его в архив. Вы проинформируете общественность о свершении правосудия. Каждый делает свое дело.

Я заметил среди присутствующих Тимоти Рума, шефа криминальной полиции города. Мне не сразу удалось его узнать. Я привык видеть его в форме, а сегодня на нем был дорогой костюм из твида, белая сорочка и шелковый синий галстук. В студенческие годы мы дружили, вместе играли в регби и оба были центральными нападающими, правда, в разных командах. Тим крепкий парень, мы частенько мерялись силой и, как правило, он побеждал, хотя бог не обидел меня мышцами и ловкостью. После университета наши дорожки разошлись. Рум ушел в полицию, а я посвятил себя журналистике. Университетские науки нам так и не пригодились. С тех пор прошло много лет, но мы всегда помнили друг о друге, иногда даже коротали свободные минуты за кружкой пива, вспоминая веселые денечки.

Рум тоже заметил меня, и мы кивнули друг другу.

– А где же родственники? – спросил я Чивера.

– У Хэммера жива только мать, но она слишком стара для такого зрелища.

– На похороны собралась лишь кучка безутешных профессиональных плакальщиков.

– Многие с облегчением увидят Хэммера в этом кресле. Одни удовлетворятся тем, что зло наказано, другие освободятся от опасного знакомства, третьи будут взахлеб смаковать подробности экзотического зрелища, рассказывая о нем родным и знакомым, но вряд ли найдется человек, который посочувствует смертнику.

– Мне кажется, Хэммеру плевать на это.

Наш полушепот перебили гулкие шаги. Они доносились из-за железной двери напротив. Присутствующие замерли. Шаги приближались. Лязгнул засов и створки распахнулись. Проржавевшие петли издали душераздирающий скрежет. Прожектора выхватили из темноты коридора несколько силуэтов. Первыми в зал вошли два охранника в униформе и встали по сторонам, следом появился Хэммер, за ним капеллан и начальник тюрьмы Крофт, шествие замыкал человек в маске, облаченный в строгую черную пару.

– Вот он, – прошептал Чивер. Высокий, крепко сбитый парень в наручниках остановился возле колпака. Черные кудри закрывали лицо, и я не мог хорошенько разглядеть его. Он стоял, не поднимая головы, будто что-то искал на полу.

– А этот тип в маске…

– Палач, – буркнул Чивер.

– Как в средние века, топора не хватает.

– Этих ребят не раз подстреливали дружки казненных. Идиоты! Они не понимают, что человек выполняет свою работу, а не убивает ради удовольствия или мести. У него тоже семья.

Один из охранников раскупорил «стакан» нажатием кнопки. Невидимый механизм поднял заднюю стенку. Второй подвел Хэммера к креслу смерти и пристегнул ремни. Хэммер вел себя спокойно, никакого напряжения, но голову так и не поднял, напоминая нашалившего школьника.

Охранника в колпаке сменил капеллан. Он что-то пробормотал, склонившись над головой осужденного, и очень скоро вышел. Теперь его место занял начальник тюрьмы. Склонившись к уху Хэммера, он задал ему вопрос. Мы не могли его слышать: толстые стекла не пропускали звук, но реакция смертника была неожиданной. Он резко вскинул голову и взглянул через стекло на свидетелей. Теперь я его видел: красивое лицо, хорошие, благородные черты; его немного портили скулы, слишком широкие. О таких ребятах говорят, что бабы при виде их принимают положение «лёжа», не ожидая приглашения. Но меня поразило в нем другое: полное отсутствие страха. Собранность, сосредоточенность и ни малейшего намека на растерянность.

– Если подумать о том, что ему предстоит, держится он великолепно, – тихо произнес Чивер. – Причем без показухи.

Хэммер медленно обводил взглядом присутствующих, словно искал кого-то. Ему отвечали злобным презрением или отводили глаза. Мне показалось – не будь стекла, разделяющего нас с Хэммером, нашлись бы умники, которые начали бы соревноваться в плевках на точность. В этой своре каждый был палачом.

Когда его взгляд остановился на мне, я улыбнулся, стараясь хоть как-то поддержать парня в последнюю минуту. А что я еще мог для него сделать?

Хэммер повернул голову к начальнику тюрьмы и что-то сказал ему. Тот удивленно посмотрел на смертника, кивнул головой и вышел из стекляшки. Порывистой походкой хозяин каземата подошел к барьеру, откинул крышку и рявкнул:

– Ной Ларсен, Хэммер желает сделать вам заявление.

Я онемел от неожиданности. Чивер толкнул меня в бок.

– Идите. Сенсация у вас в кармане.

Выйдя из шеренги, я нерешительно ступил за барьер.

– У вас не больше минуты, Ларсен, – предупредил меня Крофт.

В колпак меня пропустили одного и закрыли за мной прозрачную дверь. Ни в одном кошмарном сне мне ничего подобного не могло привидеться. Здесь затаилась смерть, я чувствовал это печенкой.

Хэммер сидел ко мне спиной, ремни, стягивающие его тело, не давали ему возможности повернуть голову, а я не решался приблизиться.

– Не беспокойтесь, Ларсен, здесь только один стул и тот занят, – заговорил Хэммер глухим хриплым голосом. – Встаньте передо мной и загородите мое лицо от этих умников. Среди собравшейся стаи стервятников есть и такие, которые понимают по губам. То, что я собираюсь вам сказать, должен знать только один человек.

Я выполнил его просьбу. Хэммер поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Тяжелый, измученный взгляд пригвоздил меня к месту. Чувствовалось, что человек провел не одну бессонную ночь.

– Мне крышка, Ларсен, – торопливо заговорил он. – Моя мать стара и беспомощна, вся надежда на вас. Вы крепкий парень и единственный человек из этого табуна скотов, которому можно доверять. Я хочу, чтобы вы отомстили за меня. Раньше мне и в голову не пришла бы мысль посвящать кого-либо в свои дела. Сейчас у меня нет выбора. Хорошенько запомните все, что я скажу. Смерть Кубрика висит на Корине Монс! Это она его убила.

– Но почему же на этом месте сидите вы?

– Не перебивайте. У нас мало времени. Корина подставила меня, чтобы завладеть добычей. Мне ничего не удалось доказать следствию. Я был глуп и наивен. Вам будет проще, пример ротозея у вас на глазах. Смотрите в оба, Ларсен.

– О чем…

– Моя мать все объяснит. Мейнерд-плейс, 340. Все зовут ее мамаша Бигнер. Придите к ней и скажите, что вас прислал я.

– Я никак не возьму в толк, что от…

– Помолчите. Если вы сумеете устроить так, что истинный убийца окажется на моем месте в этом колпаке, то вас ждет вознаграждение в полтора миллиона долларов.

У меня отвисла челюсть. Парень сдвинулся!

– Вы не ослышались, Ной. Не считайте меня сумасшедшим и не сомневайтесь, как только Корина сядет на этот стул, вы получите эту сумму.

– Откуда такие деньги?

– Это наша добыча. Ограбление Национального банка – моя работа. Все до цента осталось у меня. Корина просчиталась, но ей удалось меня подставить. Мать все вам объяснит. И если вы выполните мои условия, она отдаст вам деньги. Деньги, Ларсен, – это все! Без них существование теряет смысл. Любимая фраза Корины Монс.

Стеклянная дверь приподнялась.

– Ваше время истекло, – громогласно объявил охранник.

– Удачи вам, – прошептал Хэммер.

Я вернулся на свое место. Меня постигло разочарование. Я ожидал услышать нечто сенсационное, а услышал какой-то бред. В общем-то, неудивительно. В камере смертника недолго лишиться рассудка.

Чивер подмигнул мне и похлопал по плечу. Человек, сидящий в колпаке, словно манекен в витрине, вновь смотрел в пол. Странная личность! Глядя на него, я пытался понять, что творится в его душе. Что заставило обратиться Хэммера именно ко мне? Почему последние в своей жизни слова он посвятил какой-то Корине Монс?

В колпак вошел палач и подсоединил электроды к ногам осужденного. Когда Хэммер был подготовлен для путешествия в мир иной, палач занял место у рубильника. Начальник тюрьмы поднял руку, врач положил большой палец на кнопку секундомера. В одно мгновение сработали все трое. Взмах, стрелки сорвались с места, рычаг опустился, ток побежал по проводам, электроды заискрили. Хэммер вздрогнул, мышцы вздулись, он попытался вскочить, но ремни крепко прижали его к месту. В этот момент я увидел его глаза. Они смотрели на меня с мольбой и отчаянием. Он что-то кричал, мотал головой…

Этот кошмар длился больше минуты, которые показались мне вечностью. Никогда в жизни мне не забыть его предсмертного взгляда. Еще мгновение, тело вздрогнуло, затем обмякло и безвольно повисло на ремнях. Все было кончено.

Врач остановил секундомер и вместе с Крофтом они вошли в стеклянную душегубку.

– Вы сломаете мне руку, Ной!

Я повернулся. Чивер скорчил гримасу. Только теперь я понял, что крепко сжал его локоть.

– Извините.

– Ничего. Я понимаю. Ну и силища у вас!

Начальник тюрьмы вышел из стекляшки и, приблизившись к барьеру, торжественно, словно тост за здравие, произнес:

– Виктор Хэммер мертв! Свидетели свободны.

Вся орава бросилась ко мне, будто это я убил Хэммера.

– Ну, Ларсен, говори!

– Что сказал Хэммер?

– Давай, Ной, колись! Кричали со всех сторон.

– Ничего интересного, ребята! Парень утверждает, что правосудие допустило ошибку. Он не виновен. Бред! Я ему не верю!

Мне с трудом удалось протиснуться к лифтам.