"Отважная" - читать интересную книгу автора (Блэк Холли)

Глава 6

Вэл разбудил визг проносящегося мимо поезда. Несмотря на холод, шерстяная куртка приклеилась к телу, покрывшемуся липким потом. В голове пульсировала боль, рот горел, и, несмотря на еду, съеденную накануне, от голода у Вэл подводило живот. Дрожа, она плотнее завернулась в одеяло и свернулась, подтянув ноги к животу.

Вэл пыталась вспомнить вчерашний день – то, что произошло до ужина в ресторанчике и звонка домой. В памяти всплыли чудовище и меч, сделанный из стекла, а потом укол в руку и прилив силы, наполнявший ее желаниями. Она села и осмотрела свою новую одежду, подтвердившую, что ее воспоминания составлены не из обрывков полузабытых видений. Действительно, у Дэйва кровоточила рука, и незнакомые люди выполняли приказы Вэл, и магия существовала на самом деле. Девушка потянулась за своим рюкзаком, радуясь, что не бросила его вместе со старыми вещами.

Лолли в своей новой одежде спала, свернувшись калачиком. Дэйва и Луиса не было.

– Лолли?

Вэл подползла к ней и потрясла за плечо.

Лолли перевернулась, отбросила с лица голубые волосы и издала тихий раздраженный возглас. Дыхание у нее было кислое.

– Уйди, – пробормотала она, натягивая грязное одеяло на лицо.

Вэл с трудом поднялась на ноги. В глазах у нее стоял туман. Она взяла свой рюкзак и заставила себя пройти через темноту на ночные улицы Манхэттена. В вечернем небе плыли яркие облака, в воздухе густо пахло озоном, словно к городу стремительно приближалась гроза. Девушка ощущала чувство удовлетворения, несмотря на страх. «Я это сделала, – думала Вэл. – Я сама это с собой сделала».

Она чувствовала себя иссохшей, растрескавшейся и хрупкой, как один из редких листочков, которые ветер гонял в парке. Оказалось, что если содрать спорт, учебу и нормальную жизнь, то почти ничего не остается. Ее тело ныло, будто избитое, словно прошедшим вечером ее одолело нечто чужое и жуткое и выжгло ей все внутренности.

Большие глотки холодного воздуха успокоили желудок, но рот Вэл стал гореть сильнее.

Ей невольно вспомнились слова той твари: «Ты служишь мне месяц. Каждый день в сумерках будешь приходить в Сьюард-парк. Там под лапой волка найдешь записку. Если не выполнишь то, что в ней говорится, тебе придется плохо». Она уже опоздала.

Вэл подумала о густом растворе, который тролль размазал по ее губам, ощутила приступ дрожи и неожиданно резко поднесла руку ко рту. На ощупь губы оказались сухими и распухшими, но она не обнаружила ни ранки, ни царапины.

Вэл зашла в лавочку и на мелочь, оказавшуюся на дне рюкзака, купила стаканчик воды со льдом, надеясь, что это охладит рот. Выйдя из магазина, она села на тротуар и положила в рот кубик льда. Рука дрожала так сильно, что девушка не решилась поднести стакан к губам.

Какая-то женщина, вышедшая из винного магазина по соседству, посмотрела на Вэл и бросила ей в стаканчик с водой несколько монет. Вэл подняла голову, удивилась и хотела возмутиться, но женщина уже шла дальше.

К тому моменту, когда Вэл вынула сложенный листок бумаги из-под волчьей лапы, рот у нее болел, как рана. Она села на корточки рядом с пересохшим фонтаном и прислонилась к металлическому ограждению, пока онемевшие пальцы неловко разворачивали листок.

Она ожидала увидеть пустую страницу, которую придется смять и бросить, как это сделал Дэйв, но на бумаге оказались слова, написанные такими же кудрявыми буквами, как и адрес на бутылке с янтарным песком:

«Спустись под опору Манхэттенского моста и трижды постучи по дереву, которое поселилось там, где деревьев быть не должно».

Вэл сунула записку в карман и при этом натолкнулась рукой на какой-то предмет: это оказался серебряный зажим для банкнот с огромным необработанным куском бирюзы в центре. Под зажимом оказались двадцатка, две пятерки и не меньше дюжины долларовых бумажек.

Это она взяла деньги? Или Лолли? Вэл не смогла вспомнить. Вэл никогда еще ничего не воровала. Один раз она вышла из книжного отдела торгового центра, держа в руке постер с «Рейнджерз», и, только когда дошла с друзьями до эскалатора, поняла, что не заплатила за него. Это так впечатлило друзей Вэл, что она сделала вид, будто это было специально, но потом ей стало так противно, что она даже не повесила этот постер.

Вэл попыталась вспомнить прошлый вечер и те ужасные вещи, которые, похоже, действительно вытворяла, но ей казалось, что она вспоминает историю, рассказанную кем-то другим. Голова была как в тумане, а тело требовало новой порции волшебного зелья.

Она пошла дальше, превозмогая боль и ужас, и двинулась по Маркет-стрит, проходя мимо азиатских лавочек и чайной, перед которой стояла группа смеющихся подростков. По отношению к ним Вэл почувствовала такое отчуждение, словно ей исполнилось сто лет. Девушка потянулась к рюкзаку: больше всего на свете ей захотелось позвонить Рут и услышать знакомый голос, который напомнил бы ее прежнее «я». Но рот слишком сильно болел.

Свернув на Черри, она прошла еще немного и оказалась так близко от Ист-ривер, что здания перестали загораживать вид на реку. На воде блестело отраженное сияние моста и дальнего берега. Баржа, стоявшая поблизости, оказалась пятном темного пространства, разбиваемого немногочисленными огнями на носу.

Мост высился прямо перед ней. Каждая опора напоминала башню замка: грубая каменная кладка, порыжевшая от ржавых ручейков, которые стекали с металлических опор. Каменную стену прорезали узкие окна высоко над землей.

Разбитое стекло хрустело под сапогами Вэл, пока она проходила под изящной аркой перехода. Тротуар провонял застоявшейся мочой и отбросами. С одной стороны оказалась проволочная сетка, преграждавшая проход на стройку, где находилась гора песка. С другой стороны, совсем близко, оказался заложенный кирпичом дверной проем. Под ним Вэл увидела пенек, корни которого зарывались глубоко в цемент.

«Дерево!» Вэл вяло лягнула пенек.

Древесина была влажной и темной от грязи, а корни погружались в бетонный тротуар, словно проходили глубоко под туннели и трубы, проникая к скрытой там плодородной почве. Вэл подумала: «Может, на этом дереве растут бледные плоды?»

Было очень странно видеть здесь пенек, прижавшийся к стене так, словно они родня. Но, возможно, это было не более странно, чем мысль о том, что она провалилась в волшебную сказку. В видеоигре включился бы пиксельный вихрь красок и на экране зажглась бы надпись, предупреждающая, что мир реальности остается позади. «Портал в страну фейри. Хотите войти? Да или нет?»

Вэл опустилась на колени и три раза постучала по пеньку. Влажное дерево под костяшками пальцев почти не издавало звука. Из пенька выбежал паучок.

Громкий звук заставил Вэл поднять голову. Трещина появилась на камне над пеньком, словно по нему ударили. Она выпрямилась, протянула руку и провела пальцем по линии, но как только палец прикоснулся к стене, куски камня растрескались и отвалились, открыв грубый проход.

Вэл вошла на площадку: ступеньки шли и вверх, и вниз. Когда она оглянулась, за спиной увидела сплошную стену. Внезапный приступ ужаса чуть не захватил ее целиком, и только боль заставила двигаться дальше.

«Топ-топ».

– Эй! – крикнула она, направляясь вверх по лестнице.

Двигать губами было нестерпимо больно.

«Топ-топ».

На площадке появился тролль.

«Кто это топает по моему мосту».

– Большинство людей пришли бы раньше. – Его резкий, хриплый голос заполнил лестничную клетку. – Как же у тебя должен болеть рот, чтобы ты наконец явилась.

– Не так уж сильно, – ответила Вэл, стараясь не морщиться.

– Поднимайся, врунишка.

Равус повернулся и пошел в свои апартаменты. Вэл стала поспешно подниматься по пыльным ступенькам.

В большом помещении, похожем на чердак, мерцали толстые свечи, расставленные по полу. От их света тени шевелились на стенах и становились громадными и пугающими. Поезда грохотали над ними, холодный ветер врывался в окна.

– Держи. – На ладони шестипалой руки тролль протянул Вэл белый камешек. – Соси его.

Она схватила камешек и сунула в рот: боль нарастала так сильно, что было не до вопросов и сомнений. Камешек холодил язык и сначала показался соленым, а потом стал безвкусным. Боль, а вместе с ней и тошнота стали медленно уходить, но Вэл почувствовала упадок сил.

– Что мне надо сделать? – спросила она, языком перекладывая гальку за щеку, чтобы можно было говорить.

– Пока расставь по полкам книги. Возможно, в них был какой-то порядок, но поскольку я забыл его принцип, то не рассчитываю, что его найдешь ты. Ставь туда, куда они влезут.

Повернувшись, тролль отошел к рабочему столу и начал процеживать жидкость из кастрюльки, набитой веточками и листьями.

Вэл взяла из пыльной стопки один том. Книга оказалась тяжелой, кожаный переплет растрескался и вытерся на сгибах. Девушка открыла ее. Она увидела рукописный текст и рисунки растений, изображенные акварелью и чернилами. «Амарант, – прочла Вэл про себя. – Сплетите в корону, чтобы ускорить излечение того, кто ее носит. Если он сплетен в венок, то подарит невидимость». Она закрыла книгу и запихнула ее на полку из кирпичей и фанеры.

Расставляя разбросанные книги тролля, Вэл катала камешек во рту, словно леденец. Она успела рассмотреть захламленное жилище: изъеденные молью армейские одеяла, грязный ковер и порванные мешки для мусора, которые служили занавесками. Свет даже от уличных фонарей не проникал внутрь. Изящная чайная чашка в цветочек, наполовину заполненная несвежей жидкостью, стояла у порванного кожаного кресла. Представив себе, как тролль держит в своих когтях тонкую чашечку, Вэл смешливо фыркнула.

– Знание слабостей своей жертвы – вот интуитивная гениальность великих лжецов, – проговорил тролль, не поднимая взгляда, и голос его звучал сухо. – Хотя наш народ очень различается – по расам и по местам обитания, мы все схожи в одном: не можем прямо говорить то, что неверно. Однако я поймал себя на том, что меня завораживает ложь – даже до того, что хочется в нее верить.

Вэл не ответила.

– Ты считаешь себя умелой лгуньей? – спросил он.

– Не особенно, – ответила Вэл, – Скорее, я преуспевающая простофиля.

Он ничего на это не сказал.

Взяв очередную книгу, Вэл заметила, что стеклянный меч висит на стене. Клинок был недавно протерт, и, глядя сквозь него, она могла видеть камни, причем каждая выбоина была увеличена и искажена, словно находилась под водой.

– Не сделан ли он из сахарной глазури? – Голос тролля раздался рядом, и Вэл поняла, что смотрит на меч очень долго. – Изо льда? Из хрусталя? Из стекла? Вот о чем ты думаешь, так ведь? Как нечто столь хрупкое с виду не ломается?

– Я просто думала о том, какой он красивый, – ответила Вэл.

– На этой вещи проклятие.

– Проклятие? – переспросила Вэл.

– Он подвел моего близкого друга, что стоило ему жизни. – Тролль провел по всей длине меча крючковатым ногтем. – Более надежный клинок остановил бы его противника.

– А кто… кто был противником? – спросила она.

– Я, – ответил тролль.

– О!

Вэл не знала, что сказать. Хотя тролль выглядел спокойным, в его словах звучало предостережение. Девушка вспомнила слова матери: «Когда мужчина говорит тебе, что причинит боль, верь этому. Они всегда предостерегают и говорят правду». Вэл поспешно прогнала эти мысли: ей не нужны были советы матери.

Тролль вернулся к столу и взял с него три пивные бутылки, закрытые пробками и залитые воском. Сквозь темное стекло Вэл не могла определить цвет содержимого, но мысль о том, что там может оказаться такой же янтарный песок, что бежал по ее жилам накануне вечером, обожгла кожу морозом предвкушения.

– Первая доставка – в парк на Вашингтон-сквер, троице фейри.

Крючковатый ноготь указал на приклеенную к стене скотчем карту пяти округов и почти всего района Нью-Йорк и Нью-Джерси. Она подошла ближе и заметила, что в разные участки карты воткнуты тонкие черные булавки.

– Вторую можно оставить перед пустующим домом, вот здесь. Этот… получатель может не захотеть показаться. Третью доставишь в заброшенный парк, вот здесь. – Тролль указал на какую-то улицу в Вильямсбурге и продолжил: – Там, у камней и воды, есть небольшие травянистые холмы. Существо, которое ты должна найти, будет дожидаться тебя у берега реки.

– А что означают булавки? – спросила Вэл.

Он бросил на нее быстрый взгляд исподлобья и, казалось, секунду колебался, прежде чем ответить.

– Смерть. Наш народ обычно не умирает в городах: большинство из нас находятся в изгнании или прячутся от других фейри. Жить в окружении такого количества железа опасно. Но эти смерти были другими. Я пытаюсь их разгадать.

– А что я разношу?

– Лекарство, – ответил он. – Для тебя оно бесполезно, но оно уменьшает у фейри боль при соприкосновении с железом.

– Мне надо будет что-то у них брать?

– Об этом можешь не беспокоиться, – ответил тролль.

– Послушай, – сказала Вэл, – я не отказываюсь, но мне никогда раньше не приходилось жить в Нью-Йорке. То есть я приезжала сюда за разными вещами и гуляла по Виллидж, но не смогу найти все эти места, всего раз взглянув на карту.

Он рассмеялся.

– Конечно не сможешь. Если бы у тебя были волосы, я связал бы три узла, один на каждую доставку. Но раз их нет, давай мне руку, – Вэл протянула руку ладонью вверх, готовясь моментально отдернуть ее, если он вынет что-нибудь острое.

Засунув пальцы в один из карманов пальто, тролль вытащил моток зеленых ниток.

– Левую руку, – сказал он.

Она протянула ему другую руку и стала смотреть, как он накручивает нитку сначала вокруг указательного, среднего, а потом и безымянного пальцев, завязывая узел на каждом.

– И зачем это нужно? – спросила она.

– Это поможет тебе с доставкой.

Вэл кивнула, рассматривая пальцы. Разве это могла быть магия? Она ожидала чего-то блестящего и сверкающего, а не такой повседневности. Нитки – это просто нитки. Ей хотелось еще поспрашивать об этом, но она побоялась, что это окажется невежливым, и потому спросила еще об одном, что ее занимало:

– А почему железо тревожит фейри?

– У нас его нет в крови, как у вас. А других объяснений я не знаю. Совсем недавно короля Зимнего Двора отравили всего несколькими стружками. Его имя было Нефамаэль, и он хотел сделать железо союзником: носил железный обруч на лбу, позволяя глубокому ожогу зарубцеваться, пока плоть не стала такой крепкой, что больше рубцов не появлялось. Но это не укрепило ему горло. Король умер, подавившись железом.

– А что это за Дворы? – спросила Вэл.

– Когда в одном месте собирается достаточно много фейри, они часто организуют группы. Вы могли бы считать их бандами, но волшебный народ обычно называет их Дворами. Они занимают какую-то территорию и часто воюют с соседними Дворами. Есть Светлые Дворы, которые мы называем Летними, и Темные, или Зимние. На первый взгляд можно подумать, что Летние Дворы – добрые, а Зимние – злые, но это было бы во многом – хотя и не во всем – ошибочным.

Вэл содрогнулась.

– Я буду заниматься доставкой одна? Или кто-то будет ходить со мной?

Его золотистые глаза сверкали в свете пламени.

– Из остальных? Луис – единственный человеческий курьер, который у меня был. Ты думала о ком-нибудь еще?

Вэл помотала головой, не зная, что ей следует говорить.

– Это не имеет значения. Я буду просить, чтобы ты выполняла эти задания одна и не говорила о них ни с кем из… остальных.

– Ладно, – сказала Вэл.

– Ты находишься под моей защитой, – сказал тролль, протягивая ей одну из бутылок. – Однако я должен кое-что сказать тебе о фейри. Не задерживайся с ними и не бери ничего, что они предлагают, в особенности еду.

Она подумала о заколдованном камне, которым накормила старика, и кивнула – мрачно и пристыженно.

– Положи в сапог вот этот окопник. Он поможет тебе пройти путь быстро и безопасно. А вот бурачок, чтобы хранить тебя от очарования. Можешь спрятать его в карман.

Вэл взяла растения, сняла левый сапог и запихнула туда окопник. Она почувствовала, как он прилип к носку, странно успокаивая и тревожа одновременно.

Когда Вэл снова вышла на улицу, то почувствовала натяжение нитки, обмотанной вокруг указательного пальца. Волшебство! Она улыбнулась и пошла в направлении, куда ее потянула нитка.

Ночь еще не наступила, когда Вэл добралась до парка на Вашингтон-сквер. По дороге она остановилась и потратила украденные деньги на сэндвич с ветчиной, но оказалось, что ее все еще тошнит, так что пришлось выбросить его, не съев и половины. Девушка даже купила у уличного торговца новую рубашку, чтобы сменить свою, заляпанную рвотой, и умылась в фонтане с ледяной водой, у которой был вкус ржавчины и мелких монет.

Три бутылки неизвестно с чем позвякивали в рюкзаке и казались гораздо тяжелее, чем на самом деле, из-за сильной усталости Вэл. Ей ужасно хотелось откупорить одну и отведать содержимого, чтобы вернуть себе силы и бесстрашие вчерашнего вечера, но тревога удерживала от этого.

Идя через парк мимо студентов университета в ярких шарфах, мимо людей, спешащих на ужин или прогуливающих крошечных собачек в попонках, Вэл поняла, что не представляет, кого именно следует искать. Нитка потянула ее к компании школьников в дорогих костюмах для катания на роликах, которые вскарабкались на одну из внутренних оград. Один парнишка с непослушными волосами, в клетчатой рубашке и просторных джинсах стоял на верхней перекладине и улюлюкал трем девчонкам, прислонившимся к толстому дереву. Они были босые, с волосами цвета меда.

Нитка подтащила ее к девчонкам и развязалась.

– Э-э… привет, – сказала Вэл. – Кажется, у меня есть что-то для вас.

– Я чую на тебе чары, густые и сладкие, – ответила одна из них с серыми, как свинец, глазами. – Будь осторожна, а то такую девушку могут утащить под холм. Мы оставили бы вместо тебя кусок дерева, и все рыдали бы над ним, потому что у них не хватило бы ума заметить разницу.

– Не говори ей гадостей, – сказала вторая, накручивая на палец прядь волос. – Она не виновата в том, что слепая и немая.

– Вот, – сказала Вэл, пихая бутылку в руки девчонки, которая молчала. – Принимайте свое лекарство как умные девочки.

– О, да у нее есть язычок! – воскликнула девочка с серыми глазами.

Третья только улыбнулась и посмотрела на парнишку на ограде.

Вторая проследила за направлением ее взгляда.

– А он хорошенький, – сказала она.

Вэл с трудом могла различить этих девчонок. У всех были длинные, гибкие руки и ноги и волосы, которые развевались при малейшем ветерке. В тонких одеждах и с босыми ногами фейри должны были бы мерзнуть, но казалось, что они совершенно не чувствовали холода.

– Хочешь потанцевать с нами? – спросила у Вэл одна из девочек-фейри.

– Ему хочется с нами потанцевать, – широко улыбнулась сероглазая фейри мальчишке. – Потанцуй с нами, посланница, – произнесла третья фейри. Голос у нее напоминал кваканье, и, когда она говорила, Вэл показалось, что видит черный язык.

– Нет, – ответила Вэл, вспоминая предостережения тролля и бурачок в кармане. – Мне надо идти.

– Ничего, – сказала сероглазая фейри, трогая асфальт пальцем босой ноги. – Ты придешь к нам еще раз, когда не будешь так сверкать чарами. По крайней мере, я надеюсь, что придешь. Ты почти такая же хорошенькая, как он.

– Я совсем не хорошенькая, – возразила Вэл.

– Как знаешь, – отозвалась девчонка.

Проходя мимо заколоченных многоквартирных домов и винных магазинчиков с выбитыми стеклами, Вэл не представляла, с чем ей ожидать встречи. Здание, к которому ее потянула нитка на пальце, тоже было заколочено, но Вэл с изумлением увидела, что на крыше цветет сад. Длинные плети растений свисали с краев, а наверху росли подросшие деревья, и все это было заключено в алюминиевую клетку, венчавшую здание. Вэл подошла туда, где когда-то находилась дверь. Теперь она была затянута плющом. На втором этаже вместо окон остались только зияющие дыры в кирпичной кладке, поэтому ей почти удалось заглянуть в комнаты.

Когда она поднялась на растрескавшиеся ступени крыльца, на среднем пальце развязалась нитка и упала в траву рядом с домом. Девушка вытащила из рюкзака бутылку и поставила ее, как указал тролль.

Что-то зашуршало в траве, и Вэл вскрикнула, отскочив назад и внезапно заметив, как странно все затихло. Машины по-прежнему проносились мимо, но звуки города заглохли. Коричневая крыса высунула голову из травы. Ее черные бусинки-глазки напоминали отполированные камешки, розовый носик дергался. Вэл облегченно засмеялась.

– Эй, привет, – сказала она, садясь на корточки. – Мне сказали, что ты можешь разгрызать медь. Это нечто.

Крыса повернулась, и Вэл побежала обратно в траву. Какая-то фигура вышла из тени, подхватила грызуна и посадила себе на широкое плечо.

– Кто… – начала Вэл – и вдруг замолчала.

Он вышел на свет – существо, почти такое же высокое, как тролль, но массивнее. Его рога загибались назад, как у барана, а густая коричневая борода по краям отливала зеленым цветом. Он был одет в куртку из лоскутов и сапоги ручной работы.

– Зайди и погрейся, – предложил он, поднимая запечатанную бутылку. – У меня есть к тебе вопросы.

Вэл кивнула, но ее взгляд скользнул в сторону улицы: она сомневалась, стоит ли попытаться убежать. Рука фейри тяжело опустилась девушке на плечо, и он провел ее к задней части здания, к двери, подвешенной на верхнюю петлю. Внутри Вэл увидела части манекенов, сваленные у стен: пирамида голов в одном углу, стена рук самых разных оттенков – в другом. Гора париков в центре комнаты на полу походила на большого спящего зверя.

Крошечное существо с крыльями мотылька порхало в воздухе с иголкой в руке и опустилось на мужской торс, чтобы шить на нем леи лет, Вэл испуганно осмотрелась, отмечая все, что можно было бы использовать как оружие, и попятилась, чтобы завести руку за спину и схватить. Ей не нравилась перспектива обороняться пластмассовой ногой от фейри, но, если придется, она это сделает, даже без надежды на успех. Но в тот момент, когда пальцы Вэл сомкнулись на одной из искусственных рук, она поняла, что держит в руке только одну кисть.

– Что это такое? – громко спросила она, надеясь, что фейри ничего не заметил.

– Я делаю чучела, – ответило рогатое существо, усаживаясь на ящик из-под молока, прогнувшийся под ним. – Мы с Иглинкс – лучшие по эту сторону океана.

Фейри с мотыльковыми крылышками зажужжала. Вэл попыталась, не оборачиваясь, положить кисть манекена на полку у себя за спиной, но не сумела. Ей пришлось засунуть кисть в задний карман брюк, под куртку.

– Сама королева Летнего Двора, Силариаль, пользуется нашими продуктами.

– Ого! – сказала Вэл, поскольку он явно рассчитывал произвести впечатление.

А потом, в наступившем молчании, она вынуждена была спросить:

– Чучела?

Он улыбнулся, и Вэл заметила, что зубы у него пожелтевшие и довольно острые.

– Это то, что мы оставляем, когда кого-то крадем. Конечно, традиционные поленья, палки и прочее – они тоже нормально работают, но манекены намного лучше. Более убедительные даже для тех редких людей, у которых есть немного волшебства, или Зрения. Конечно, как я думаю, тебя это мало утешает.

– Конечно, – согласилась Вэл.

Она вспомнила, как девочки в парке сказали: «Мы оставим кусок дерева». Уж не это ли они имели в виду?

– Порой мы подменяем человеческого ребенка кем-то из фейри, но эта глупость меня не касается. – Тут он посмотрел на Вэл, и ей показалось, что он видит ее насквозь. – Мы жестоки с теми, кто идет нам наперекор. Мы портим посевы, высушиваем молоко в материнской груди и отнимаем силу у рук или ног при малейшей обиде. Но порой мне кажется, что мы еще хуже поступаем с теми, кто заслужил наше расположение.

Он сел и взял в руки бутылку со снадобьем. В отблесках пламени Вэл увидела, что глаза у него совершенно черные, как у его крысы.

– А теперь ответь мне, – произнес он, – это яд?

– Я не знаю, что это, – сказала Вэл. – Не я его составляла.

– Среди волшебного народа было немало смертей.

– Я что-то об этом слышала.

Он хмыкнул.

– Они все пили раствор Равуса, чтобы прогнать железную болезнь. И незадолго до своей смерти все получили лекарство от такого же посыльного, как ты.

Вэл вспомнила продавца благовоний, который на днях заговорил с ней. Что он тогда сказал? «Скажи своим друзьям, чтобы они осторожнее выбирали, кому служить».

– Ты считаешь, что Равус… – Она на секунду задержала это имя на языке. – Ты думаешь, что Равус – отравитель?

– Я не знаю, что думать, – сказал рогатый фейри. – Ну так отправляйся дальше, посыльный. Я найду тебя снова, если понадобится.

Запах попкорна привлек Вэл, когда она проходила мимо старого кинотеатра. Она нащупала у себя в кармане пачку денег – больше чем достаточно, чтобы зайти внутрь. Однако желание посмотреть фильм казалось невероятным, словно для того, чтобы зайти в зал, ей пришлось бы пересечь непреодолимую границу между этой жизнью и прежней.

Когда Вэл была младше, они с матерью по воскресеньям ходили в кино. Сначала они смотрели фильм, который хотела Вэл, а потом – тот, который выбирала мать. Обычно получалось, что это были фильм-ужастик и слезливая мелодрама. Они сидели в темном зале и шептали друг другу: «Спорим, это сделал он! А следующей умрет она. Как можно быть такими тупыми?»

Вэл подошла к афишам просто из упрямства. Шли в основном художественные фильмы, о которых она даже не слышала, но ее взгляд остановился на афише с названием «Игра». Там был изображен привлекательный парень в костюме валета червей, с татуированным сердцем на голом плече. Он держал в руке карту с Пажом Кубков.

Вэл вспомнила, как Том раскладывал колоду Таро на кухонном столе.

– Вот что тебе препятствует, – сказал он, переворачивая карту с изображением женщины с завязанными глазами, которая держала в каждой руке по мечу. – Двойка мечей.

– Никто не может предсказать будущее, – заявила Вэл, – особенно с помощью того, что можно купить в магазине.

Мать тогда подошла к ним и улыбнулась Тому.

– А мне ты не разложишь карты? – спросила она.

Том расплылся в ответной улыбке, и они начали разговаривать о привидениях, кристаллах и прочей мистической дребедени. Вэл следовало бы понять уже тогда. Но она налила себе стакан газировки, уселась на табурет и стала смотреть, как Том предсказывает ее матери будущее, в котором сам намерен играть роль.

Девушка поднялась по ступенькам, купила билет на полуночный сеанс и прошла в буфет. Там было пустынно. Металлические столики стояли вокруг пары коричневых кожаных диванов. Вэл плюхнулась на один из диванов и стала смотреть наверх, на люстру, сверкавшую в центре потолка, изображавшего небо. Несколько минут она просто отдыхала, любуясь блеском и наслаждаясь чудесным теплом, а потом заставила себя пройти в туалет. До начала фильма оставалось полчаса, и ей хотелось привести себя в порядок.

Смяв в комок бумажные полотенца, Вэл тщательно обтерлась, выстирала трусы мылом и натянула их на себя влажными, прополоскала горло водой. Потом она села в одной из кабинок, прислонила голову к крашеной металлической стене и закрыла глаза, подставив лицо потоку горячего воздуха из вентиляции. «Всего секундочку, – сказала Вэл себе. – Я встану через секундочку».

Над ней склонилась женщина с темными глазами и худым лицом:

– Что с тобой?

Вэл вскочила на ноги – и уборщица с криком отшатнулась, выставив перед собой швабру.

Смущенная Вэл схватила рюкзак и бросилась к выходу. Она протиснулась через металлический турникет, пока к ней направлялись билетеры в пиджаках.

Совершенно растерявшись, Вэл увидела, что на улице еще темно. Она проспала кино? Или заснула всего на минутку?

– Сколько сейчас времени? – спросила она у пары, пытающейся поймать такси.

Женщина нервно посмотрела на часы, словно Вэл собиралась сдернуть их у нее с запястья.

– Почти три.

– Спасибо, – промямлила Вэл.

Хотя она проспала меньше четырех часов, сидя на унитазе, на улице девушка обнаружила, что чувствует себя гораздо лучше. Головокружение почти прошло, а от запаха азиатских блюд из круглосуточного ресторанчика, расположенного в нескольких кварталах от кинотеатра, в животе забурчало от голода. Она направилась в сторону ресторанчика.

Черный джип с затемненными стеклами остановился рядом с Вэл, окно открылось. Впереди сидели двое мужчин.

– Эй, – окликнул ее тот, кто сидел на месте пассажира, – ты не знаешь, где болгарская дискотека? Мне казалось, она на Кэнал-стрит, но мы что-то запутались.

Его аккуратно уложенные муссом волосы были мелированы.

Вэл покачала головой.

– Сейчас она уже все равно закрыта.

Водитель перегнулся через пассажира. Он был темноволосый и темнокожий, с большими влажными глазами.

– Мы просто ищем, где поразвлечься. Любишь развлекаться?

– Нет, – ответила Вэл. – Я просто собираюсь пойти поесть.

Она указала на псевдояпонский фасад ресторанчика, радуясь тому, что он близко, и остро ощущая, что вокруг пустынные улицы.

– Я бы не отказался от жареного риса, – сказал блондин.

Джип тронулся, двигаясь за ней вдоль тротуара.

– Полно, мы обычные парни. Мы не извращенцы какие-нибудь.

– Послушайте, – сказала Вэл, – не хочу я развлекаться, ясно? Оставьте меня в покое.

– Ясно, ясно. – Блондин посмотрел на своего приятеля, а тот пожал плечами. – Но нам можно хотя бы тебя подвезти? Здесь опасно ходить одной.

– Спасибо, но у меня все нормально.

Вэл прикидывала, сможет ли она убежать и не кинуться ли сейчас наутек, чтобы получить фору. Но она продолжала идти, словно ей не страшно, а они – просто два славных заботливых парня, уговаривающие ее сесть к ним в машину.

В сапоге у Вэл лежал окопник, в кармане – бурачок, а под рубашкой навыпуск была спрятана пластмассовая кисть от манекена, но она толком не представляла, как все это ей поможет.

Машина остановилась, Вэл услышала щелчок отпирающихся дверей и приняла решение. Повернувшись к открытому окну, она улыбнулась и сказала:

– А почему вы решили, что меня можно не бояться?

– Я уверен, что ты опасная, – многозначительно ответил водитель, расплываясь в улыбке.

– А что, если я скажу вам, что только что отрезала у одной курочки руку? – спросила Вэл.

– Что? – непонимающе уставился на нее блондин.

– Нет, правда. Видите?

Вэл забросила кисть манекена к ним в окно. Она упала водителю на колени, и тот завопил.

В суматохе Вэл бросилась через улицу к ресторанчику.

– Уродка гребаная! – заорал блондин. Они отъехали от тротуара, завизжав шинами.

С отчаянно бьющимся сердцем Вэл вошла в уютное тепло «Доджо». Со вздохом облегчения усевшись за стол, она заказала огромную миску горячего супа мисо, холодную кунжутную лапшу, обильно политую арахисовой глазурью, и жареную курятину с имбирем, которую ела прямо руками. Закончив еду, девушка готова была уснуть за столиком.

Но она должна была сделать третью доставку.

Казалось, что по этой улице вообще не ходят. На тротуарах валялись кучи мусора, осколки стекла, высохшие презервативы, рваные колготки. Из-за запаха росы на тротуаре, ржавой ограде и редкой траве и пустынных улиц Вильямсбург казался невероятно далеким от Манхэттена.

Вэл нырнула под цепь ограды. На парковке было пусто, и она увидела канаву между растрескавшимся асфальтом и невысокими холмиками. Вэл слезла в нее, используя как тропинку, чтобы пройти туда, где черные камни отмечали границу между берегом и рекой.

Там что-то лежало. Поначалу Вэл показалось, что это груда высыхающих водорослей и брошенный пластиковый пакет, но, подойдя ближе, она увидела женщину с зелеными волосами, лежащую на камнях лицом вниз, наполовину на берегу, наполовину в воде. Подбежав, Вэл увидела, что над ней с жужжанием вьются мухи, а хвостом играет течение и чешуйки в свете уличных фонарей блестят серебром.

Это был труп русалки.