"Запоздалый стрелок, или Крылья провинциала" - читать интересную книгу автора (Шефнер Вадим)

8. Дальнейшие события

Алексей сделал несколько небольших кругов над серединой выгона, а потом по прямой полетел к старой большой черёмухе, что стояла у края поля возле ручья. Сокол летел рядом с ним. Казалось, птица нисколько не удивлена полётом человека.

Набрав высоту, Алексей перевалил через крону дерева и круто пошёл вниз. Внезапно сокол с коротким предупреждающим криком вынырнул навстречу ему. Алексей резко свернул, ещё немного и он пропорол бы правое крыло о сухой жёсткий сук и, конечно, упал бы. Теперь благодаря соколу он избежал опасности. Но сокола на мгновение сдавило между суком и крылом. Птица молча упала в ручей, и её потащило течением. Лапы у неё были прижаты к телу, как при полёте. Но так же птицы сжимают лапы и в миг смерти.

Алексей долго летел над ручьём, сопровождая мёртвого сокола. Того волокло над бледно-зелёной подводной травой, над ржавыми консервными банками, над какими-то мятыми дырявыми кастрюлями и изодранными резиновыми сапогами, лежащими на дне. Дальше ложе ручья стало глинистым, а берег был весь в ямах: отсюда брали глину для печей. Затем ручей расширялся, здесь был омут. Сокол исчез в его глубине.

Алексей набрал высоту и начал делать крутые виражи, чтобы током встречного воздуха осушить выступившие на глазах слёзы. Рукой отереть их он не мог – этому мешали крылья.

Затем он вернулся к Кате и ребятам-авиамоделистам.

– Я нечаянно убил сокола, – сказал он Кате, снимая крылья.

На краю правого крыла виднелось небольшое красное пятно.

– Как это грустно, – сказала Катя. – И именно сегодня…

– Теперь полетай ты, – сказал ей Алексей.

Катя надела крылья и сделала несколько кругов над выгоном. Потом разрешено было полетать самому старшему из авиамоделистов, ученику десятого класса Мите Добрышеву.

– Ну, понравилось? – спросила его Катя, когда тот отлетался.

– Понравилось, ничего, – ответил Митя. – Но на «ТУ-104» лучше. Когда я на «ТУ-104» с папой в Киев летал – вот это да!

– А я на «ИЛ-18» летал, – сказал самый маленький из авиамоделистов. – Вот это веселье было!

Ребята побежали к селу, и Алексей с Катей остались в поле одни. По-прежнему кругом было безлюдно. Поднявшийся северо-восточный ветер гнал на выгон пыль с просёлочной дороги.

– Что ж, Катюша, идём домой, – сказал Алексей. – Испытание закончено. Ты рада?

– Рада, – ответила Катя. – Но я почему-то думала, что радость будет больше.

– Я тоже так думал, – согласился Алексей. – Ты понимаешь, когда я летел, это было приятно, но совсем не так, как летаешь во сне. Не получается ли так: давая людям свои крылья, я отнимаю у них мечту о крыльях?

– Ты сделал очень важное дело, – утешила его Катя. – У человека крыльев никогда не было – а вот теперь они есть.

– Да, крылья есть.

И оба они не спеша пошли домой.

Часа через полтора Алексей взял денег, повесил на шею провизионную сумку, надел крылья – и полетел в магазин. Сельмаг находился довольно далеко от их дома. Алексей летел не над улицей, а задами, чтобы не возбуждать излишнего внимания. Когда он приземлился у магазина, там только что кончался перерыв, и покупатели ещё не подошли. Он был первым. Заведующая сельпо тётя Света Целовальникова сидела на крылечке.

– А, прилетел-пожаловал, – улыбнулась она. – Мне ребята уже сказали, что ты крылья наладил… А грузоподъем у них какой? Кроме самого себя, много груза поднять можешь?

– Нет, не очень много, – ответил Алексей. – Килограмма два-три.

– Маловато, – покачала головой тётя Света. – С такими крыльями не разживёшься… А скорость какая?

– Скорость больше, чем у пешехода. Но не намного. Километров пятнадцать в час.

– Не шибкая скорость. Вот у меня племянник мотоцикл «ИЖ» заимел, так на тракте километров сто выжимает. А выпьет, так, говорит, и сто двадцать даёт.

Алексей сделал покупку и полетел к столяру. Тот сидел у окна, уже выпивши по случаю хорошей погоды. Алексею он обрадовался.

– Ну и молодец ты, паря! И на саном деле крылья смастерил! И пол-литра мне в клюве принёс!

Затем он ощупал крылья и попросил дать ему полетать на них.

– Простите, Михаил Андреевич, крыльев дать вам сейчас не смогу, – сказал Алексей. – Вы сейчас выпивши немного, а у меня здесь электронно-бионический тормоз. Человек в состоянии опьянения взлететь на этих крыльях не может. Зато он не может и разбиться.

– Тоже хорошо! – воскликнул Михаил Андреевич. – Умная голова у тебя!.. А какой потолок у них?

– Около двухсот метров.

– Н-да, – протянул Табанеев, – потолок подкачал… Но ты не горюй, ты всё равно важное изобретение сделал.

Как теперь известно, именно в этот день вечером Алексей Возможный сделал в своём дневнике следующую запись: «Помимо того, что сокола жалко, нет вообще ощущения большой радости. Быть может, радость – это вид энергии, а неисчерпаемых источников энергии нет. Много радости расходуется на само ожидание радости – и вот, когда мы приходим к цели, цель эта нас не так уж и радует».

Несколько ниже он пишет: «Я чувствую себя человеком, долго искавшим клад и наконец нашедшим его. Да, я откопал сундук, на крышке которого написано: „Здесь миллионы“. Я взломал сундук и там нашёл миллионы. Но это не золото. Увы, это бумажные деньги. Они давно утратили хождение и заменены другими денежными знаками. Я не могу раздать их людям – они им не нужны. Они порадуют только коллекционеров (которые, впрочем, тоже люди). Клад найден слишком поздно».