"Часы для мистера Келли" - читать интересную книгу автора (Вайнер Аркадий, Вайнер Георгий)

Детям нужен свежий воздух

Электричка протяжно заревела, звякнула во всех своих металлических суставах, поехала. Немногочисленные пассажиры быстро растеклись по платформе, и под большим белым трафаретом с надписью «Жаворонки» остались двое: молодая женщина с курносой девчушкой лет восьми. Женщина крепко держала девочку за руку, а та все время старалась заглянуть ей в глаза:

— Мам, ну скажи, за что?

— Подожди, егоза, дай посмотреть хоть, куда нам идти надо. Вот сюда, по-видимому, направо.

Они спустились с платформы, перешли пути и пошли по узкому шоссе в сторону дачного поселка, начинавшегося сразу же за полем в небольшом лесочке.

— Мам, а мам! Ну, скажи, за что?

Женщина смеялась:

— А ты угадай сама.

— За пятерки? Да? За то, что помогаю? Да? За то, что сама пришила воротничок к форме?

Женщина сделала серьезное лицо.

— Вот если догонишь, тогда скажу, — и она вдруг побежала по шоссе. На ходу она сбросила кофточку и осталась в пестром сарафане из модного набивного сатина. Девчушка на минуту растерялась, а потом кинулась за матерью. Скоро она догнала ее, и они побежали вдвоем, взявшись за руки. У леска мать остановилась.

— Давай приведем себя в порядок, а то таких растреп никто к себе не впустит. Ты похожа на клоуна.

— А ты на матрешку!

Черные вьющиеся волосы девчушки, собранные с трудом в две косицы, теперь выбились из бантиков и приклеились потными колечками ко лбу. Мать причесала девочку. Потом собрала в аккуратный узел на затылке свои густые русые волосы, и они отправились дальше.

— Ну, мам, — не унималась девочка, — ведь говорила же сама, что поеду в лагерь. Говорила? А теперь сама отпуск взяла, да со мной на дачу. Ты что, меня нарочно так разыграла? Да? За то, что я себя хорошо веду?

— За то, что не просила на станции мороженое, а то опять бы простудила горлышко и отпуск не удался бы.

— Да я готова его никогда не есть! Я даже не люблю его вовсе! — тараторила без умолку девочка.

По левую сторону улицы начались дачи. Женщина рассматривала их, читала объявления на заборах.

— Мам, а где будет наша дача?

— Сейчас поищем. Нам ведь с тобой одна комнатка нужна.

— Мам, и два дерева, где гамак повесить. Папа тебе написал ведь, чтоб мне гамак в подарок купила, а он еще качели привезет.

Навстречу им пожилая женщина неторопливо толкала детскую коляску, читая на ходу толстую книгу.

— Бабушка, а где сдается только одна комната и два дерева? — спросила девочка.

Женщина остановилась, весело взглянула на них:

— Нет, милые, здесь никто не сдает. Тут в основном живут многосемейные, зимние. А вы дальше пройдите, там можно найти комнату, — она неопределенно махнула рукой в сторону поселка.

Они прошли еще несколько дач и остановились у синего забора с красивыми резными воротами и калиткой. Участок был хороший, тенистый, аккуратные дорожки вели к дому и каменному гаражу в глубине двора. За домом была видна какая-то временная пристройка. Женщина постояла, подумала, потом взяла девочку за руку и направилась к соседней даче.

У калитки позвонили. К ним вышла высокая толстущая тетка, смерила строгим взглядом.

Женщина сказала:

— Простите, у вас здесь не сдается?

Девчушка спряталась за мать, а тетка вдруг сказала глухим басом:

— Ежели девчонка глаза с мылом вымоет, чтобы не были такими черными, то пущу в комнату на втором этаже. А зовут-то тебя как, чернушка?

— Аленка.

— А меня Марья Фоминична, — сказала хозяйка дачи и повернулась к женщине. — Девочка у вас уже большая, ей даже интересно будет по лестнице прыгать, зато вещей перевозить — всего ничего. Разве что бельишко. Одна кровать там стоит, могу дать еще раскладушку, а посуды у меня в кухне тьма — бери, что хошь. А если муж приедет, тоже чего-нибудь придумаем.

— Вряд ли он приедет, — покачала головой Валя. — Он в дальней командировке.

— Вот видишь, все куда-то ездят. Одна я, как пень, всю жизнь на месте просидела. И мои-то бесенята на юг укатили, моря, вишь, захотелось, не нравится им здесь. Ну ладно, твоя чернушка мне заместо внучки на месяц будет. Только ежели глаза отмоет, — у моей ведь светлые, — повернулась она к Аленке, по-прежнему стоявшей из осторожности за спиной матери, и вдруг состроила ей рожу, да такую смешную, что девочка захохотала, а потом сделала ответную рожу. Знакомство состоялось. Переезд наметили на завтра.

— Здравствуйте! Меня зовут Алла. — Дачница, лежавшая в гамаке, подняла голову и увидела за легкой изгородью кустов красивую смуглую женщину в коротких кожаных брюках и нейлоновой рубахе-гавайке.

— Здравствуйте. А меня зовут Валя.

— Теперь будем соседями. Это наша дача, — она кивнула на дом. — Вы наверняка хорошо устроитесь у Марьи Фоминичны, она чудесный человек. Жаль, что мы не сдаем второй этаж: мне так скучно здесь! Теперь заживем с вами повеселее.

— Да я больше в гамаке поваляться люблю, — усмехнулась Валя.

— Ничего, я вас расшевелю, — сказала Алла и побежала на кухню, а Валя взяла книгу и блаженно потянулась. «Приятное с полезным», — подумала она и стала читать. Аленка обнаружила в саду у Марьи Фоминичны трех кроликов и уже не отходила от них. То и дело раздавался ее звонкий голосок. День протекал неторопливо, сонно, бездумно. Обычный дачный день.

Часов около семи — к соседней даче подъехала черная «Волга». Валя увидела, как Алла бросилась открывать ворота. «Волга», фыркнув, вкатилась на участок, мотор взревел и смолк. Хлопнула дверца, из машины вылез мужчина средних лет с легкой, почти незаметной сединой. Одет был скромно, но с большим вкусом.

— Сам приехал, — пробасила над ухом Марья Фоминична. — Солидный мужик, заботливый, хозяйственный, не пьет, Аллу никогда не обидит. Жаль, детишек у них нет, а надо бы…

Балашов скоро вышел из дому в красивой пижаме, уселся в глубокое кресло с маленьким транзистором в руках. Над дачей плыла джазовая музыка, одуряюще пахли грядки табака, и даже издалека было видно, какое усталое и напряженное лицо у Балашова. Потом они обедали с Аллой в зеленой беседке.

Балашов сказал:

— По-моему, у нас еще есть «Камю»? Налей мне рюмочку. Что-то я устал сегодня. И сделай кофе покрепче.

— Что это ты на ночь глядя? Уснуть же не сможешь.

— Ничего, я хочу немного очистить мозги от дневного мусора.

Балашов, откинувшись в кресле, маленькими глотками потягивал коньяк, золотистый, жгучий, пахнувший облетевшей дубовой листвой.

— Кто эта женщина?

Алла подняла голову:

— Какая?

— Там, у старухи.

— А-а, это новая дачница у Марьи Фоминичны. Очень милая женщина, с девочкой.

— Не люблю я дачников.

Алла задумчиво посмотрела на него:

— Скажи, Витя, а кого ты вообще любишь?

— Тебя, например. Еще вопросы есть? Алла не ответила и только покачала головой. Балашов встал:

— Завтра сюда приедет мой механик Юрка. Ты его знаешь, он со мной приезжал и станочек привозил. Он пробудет здесь несколько дней. Надо закончить срочную работу…

Валя встала с гамака, поднялась к себе наверх. Набегавшаяся за день Аленка со вкусом чмокала губами во сне, иногда сердито бормотала: «Не лезь, хуже будет…» Валя укрыла ее одеялом и пошла к хозяйке. Старуха пила чай и одновременно гадала на картах.

— Марья Фоминична, мне надо сходить на станцию, позвонить домой, узнаю, нет ли писем от мужа.

— Сходи, голубка, сходи.

— Вы, пожалуйста, присмотрите за Аленкой… Я через полчаса вернусь.

— Ступай, ступай, все будет в порядке…

Так прошел первый день их отдыха.