"Печальные песни сирен" - читать интересную книгу автора (Брюссоло Серж)

БАРАБАН В ГОЛОВЕ

Через два дня Конноли приказал ей срочно явиться. В дирекцию переписи назначили нового следователя, Конрада Шмейссера. Он потребовал немедленно переписать оставшихся в воздушных карманах, а также официально подтвердить существование годного для дыхания оазиса на станции «Кайзер Ульрих III». Ирландцу вменялось в обязанность созвать свою бригаду и распаковать оборудование.

— Поначалу нас заставляли кормить «обезьян», — ворчал он, — оставлять им жратву и шмотки. А теперь, видите ли, с ними нужно обращаться вежливо и, может быть, даже разговаривать! Это плохо для нас, ребятушки, это означает, что между службой переписи и конторой мэра возникли разногласия. В администрации появилась оппозиция, и расплачиваться за все придется нам! Уверен!

В связи с этим было решено, что Дэвид, Нат и Лиз отправятся одной командой.

— Понадобится открыть проход на эту чертову станцию «Кайзер Ульрих III», — разъяснил он. — Работенка не из легких! Придется взять с собой газовые резаки, механические ножницы и все барахло для расчистки. Я подготовил вам схемы, выучите их наизусть, поскольку в том секторе видимость может быть нулевой… И вообще не знаешь, что способна натворить грязь.

Два часа Лиз изучала схему линии 27. Нат сидел рядом и делал мнемотехнические пометки в записной книжке. Он очень напоминал Дэвида обритой головой, невыразительным лицом человека без проблем и страстей, — качества, которые напускали на себя нынешние молодые полицейские. Лиз не много знала о нем. Знала только, что он свирепствовал среди девчонок юридического факультета, где слушал лекции по криминалистике и имел одновременно четыре или пять связей. Конноли игриво утверждал, что он устраивал пьяные оргии и заставлял своих подружек развлекать собутыльников. Лиз с трудом представляла себе этого мужчину в обличье Дон Жуана. Но она уже научилась не доверять внешности.

Согласовав маршрут, они снарядились с помощью Конноли, бегавшего от одного к другому, как оруженосец в минуты перед турниром. В который уже раз девушка сунула голову в большую медную банку с иллюминаторами и обулась в свинцовые галоши. К компрессору подсоединили три шланга, приобщив три стальных утробных плода к одной матке. Во все время пребывания под водой Конноли будет обеспечивать работу искусственных легких и не спускать глаз со стрелки, показывающей давление.

Они взяли с собой два рабочих кессона, снабженных воспламенителями и подъемными мешками. В одном находились обычные инструменты, в другом — кварцевый резак и баллоны с горючим. Но они надеялись, что не придется воспользоваться ими. Конноли привинтил к их шлемам мощные лампы, батареи которых висели на бедрах.

Они гуськом спустились до одиннадцатиметровой глубины, придерживаясь маршрута, отмеченного вехами; им они проходили много раз. Пузырьки воздуха, вырывающиеся из трех спускных клапанов, создавали страшный шум под облицованным сводом. Обилие их распугало рыб, обычно мирно пасущихся среди флоры коридоров. Когда водолазы достигли ранее исследованных пересадочных ответвлений, ил, потревоженный свинцовой обувью, завиваясь, накрыл их с головой. Они выбрали направление к станции «Александер-плац», которая обслуживала линию 26 и казалась свободной.

На двадцатиметровой глубине они столкнулись с первыми кучами строительного мусора и потеряли час на расчистку прохода механическими ножницами. Лиз ненавидела эти куски арматуры, торчащие из бетона, ибо они могли повредить воздуховодные шланги. Проделав достаточно широкий проход, они вышли на платформу станции и спустились на рельсы. Поезд был заблокирован в туннеле потоком уже затвердевшего ила. Когда-нибудь придется разбивать этот коричневатый панцирь, чтобы высвободить вагоны, как освобождают ископаемых. Когда-нибудь…

Дэвид встал во главе колонны, попросив остальных погасить фронтальные лампы. Туннель открывался перед ними черной дырой, наполненной тревожащей мутью ила. Нат и Лиз тащили кессоны. Когда Дэвид почувствует, что его бдительность ослабла, они по очереди будут сменять его, занимать его место во главе колонны.

Они шли семьдесят минут, оставляя за собой пустынные станции, пересекли косяк рыб столь плотный, что он походил на эластичную стену, сквозь которую они протиснулись с трудом. Лиз испытала странное ликование, очутившись среди живых рыб, молотящих хвостами по резине ее комбинезона. Неожиданно основание туннеля перекосилось. Рельсы, изогнувшиеся вверх под углом 45°, предвещали близость воздушного кармана. Однако это была не станция «Кайзер Ульрих III» — до нее оставалось еще несколько часов ходьбы, — а небольшая станция «Людвиг-Клаус Нахтах», названная в честь изобретателя особых пилюль, разрушающих калории, содержащиеся в пище. Лиз вспомнила рекламы, прославляющие его продукцию; они долгое время украшали стены метро… в эпоху, когда еще ездили на метро.

Она внезапно наткнулась на Дэвида: тот вдруг остановился. Метрах в двадцати перед ними низко плясали огоньки. Дэвид выключил свою лампу и поднял руку, как бы предупреждая: «Опасность! Пираты!»

Завеса ила поднималась до половины туннеля, свидетельствуя о напряженной работе у его выхода. Девушка прикрепила кессоны к шлангу, тянущемуся вдоль стены, и вынула из кобуры пневматический пистолет. Напарники сделали то же самое. Она нагнулась, сдерживая дыхание, чтобы замедлить скорость выходящих пузырьков. Аквалангисты суетились, устанавливая что-то около стенки. Лиз различила желтоватые чурки, стянутые липкой лентой, и провода, соединенные с чем-то похожим на часы…

«Подводные пираты минировали туннель!»

Лиз тотчас вспомнила слова отуманенного алкоголем Тропфмана: «Воздушный карман ненадежен! Достаточно одного взрыва, одной трещины, чтобы воздух вырвался наружу!»

На дальнейшие размышления у нее не хватило времени. Дэвид уже выстрелил. Стальная стрелка пронеслась под водой, оставив за собой пенистый след. Неточно наведенная на цель, она отрикошетила от баллона аквалангиста.

Тот обернулся. Несмотря на мутную завесу, он заметил водолазов и прицелился из арбалета. Нат подался вперед, целясь вытянутыми руками, как в тире. Его стрела пробила резиновый комбинезон пирата, угодила в грудную кость и вышла через бок. Мужчина замахал руками и ногами, наконечник трубки выпал из его рта. Рой пузырьков ослепил его напарника, того отбросило к стенке прямо на мины, которые он устанавливал. Лиз отчаянно и бесполезно завопила, по-детски заслонив локтем лицо. Свет желтого пламени озарил туннель, будто молния выскочила из затопленных рельс. Жидкое дыхание словно расширило туннель, гоня перед собой различные обломки. Заряд динамита взорвался. Металлический осколок сильно звякнул по шлему Лиз, фронтальное окошечко покрылось паутиной. В ту же секунду ее шланг разорвало в нескольких местах. Мгновенно включился предохранительный клапан, закрыв доступ воде внутрь медного шлема, но девушка начала задыхаться. На нее навалился Нат, за ним тащился тоже порванный шланг. Лиз обхватила его поперек тела, а взрывная волна удалялась, уступив место непроницаемому облаку ила. Сама не зная почему, Лиз бросилась к выходу из туннеля, туда, где должен был находиться воздушный карман. Ее разгоряченные легкие трепетали, в ушах гудело, словно в шлем влетел рой ос. Чтобы продвигаться быстрее, ей следовало освободиться от балласта, но на это не было времени. Лиз грозил обморок, спазмы перехватывали горло. Наконец ее ноги нащупали небольшую лесенку, ступеньки которой вели на платформу. Она взобралась по ним на четвереньках. Когда Лиз вылезла из воды, сердце забилось с перебоями, в глазах потемнело, и она рухнула как подкошенная. Медный шлем ударился о пол платформы, и покрытое паутиной окошечко разбилось. Тошнотворный воздух ворвался в шар.

Лиз показалось, что ее заставляют вдыхать аммиак, она закашлялась, и к ней вернулось сознание. Кто-то слева от нее пытался отвинтить собственный фронтальный иллюминатор. Она хотела помочь, но руки отяжелели, словно каждая из них весила по тонне. Гнилостный воздух кармана с некой примесью, вызывающей галлюцинации, наполнял голову и легкие. Перед глазами Лиз проплывали нелепые образы. «Помоги мне! Помоги мне!» — задыхаясь, взывал Дэвид, таща за собой кусок оборванного шланга. Она более или менее ясно поняла, что нужно вытащить Ната. Лиз сделала все, что могла. Их напарник выглядел жалко. Его резиновый комбинезон был рассечен, шлем наполнился водой. Дэвид упал на колени, уже не в силах спасать его. Лиз все еще старалась отвинтить центральный иллюминатор раненого, но в пальцах не было сил. Не выдержав, она упала на платформу, удар гонгом прозвучал в ее шлеме.

Странно, что она не потеряла сознание. Только вот зрение удивительным образом изменилось. Лиз видела, как платформа то вытягивалась, то в следующую секунду уменьшалась или извивалась, точно змея в болоте. «Газ… — подумала она в момент просветления, — я дышу небольшим количеством газа, оставшимся в этом зараженном кармане…»

Лиз закрыла глаза, убежденная, что скоро умрет. «Я превращусь в кожаную мумию, — подумала она, — меня выловят, и я стану охотничьей курткой в витрине какого-нибудь торговца. Какая участь!»

Рука ее все еще лежала на груди Ната. Лиз почувствовала, как толчками вздымается его грудная клетка. Разорванный комбинезон повлек за собой начало утопления. Однако дыхание, вероятно, способствовало попаданию воды в легкие. Следовало перевернуть Ната на бок, испытать средство «рот в рот». Да, конечно, но она была так слаба! Теряя сознание, Лиз снова подумала: «"Рот в рот" через шлем — не так-то легко!» Темнота вокруг нее сгустилась.

Когда Лиз пришла в себя, Дэвид отвинчивал ключом гайки шлема Ната. У Лиз голова была свободной, затылок лежал на скользком покрытии платформы.

— Жива? — спросил молодой человек. — Ну и напугала же ты меня, была как мертвая.

Она приподнялась на локте, покачала головой, но, ощутив в ней сильную боль, приняла прежнее положение.

— А Нат? — спросила Лиз.

— Пока не знаю. Он дышит. Из него вылилось море воды. Думаю, Ната контузило взрывной волной. Мне пришлось нырять за ящиком с инструментами. Удалось прихватить и спаренные баллоны одного из подпольщиков. Так что у нас еще есть шанс…

Лиз взглянула на сорокакилограммовый блок, упакованный в черный пластиковый мешок. Один из баллонов был здорово помят.

— Ты поднимешься без соблюдения остановок? — спросила она. — Это опасно…

— Конноли наверняка уже получил сигнал тревоги, — возразил Дэвид, — и приготовил спасательное оборудование. Я пропущу остановки, у меня хватит воздуха, чтобы добраться до поверхности. Если ирландец не идиот, он приготовил для меня наргиле [4], я тотчас погружусь на двенадцать метров и сделаю растянутые остановки…

Вздохнув, Лиз закрыла глаза. Дэвид продолжил:

— Если наверху я уже не гожусь для барокамеры, то вернусь как можно быстрее со всеми причиндалами, чтобы вытащить вас отсюда. Ты поможешь мне раздеть его?

Лиз кивнула и осторожно поднялась. С нее уже сняли грузила, медное шейное кольцо и свинцовую обувь. Нагая, она была перепачкана грязью. В легких жгло. Лиз прокашлялась, плюнула. Почувствовала на губах вкус крови.

— Ну и воняет же здесь! — бросил Дэвид. — Хуже, чем в общественных уборных!

Она не ответила и начала старательно высвобождать Ната. У молодого человека на лбу была огромная шишка. Кровь текла из носа и ушей. «Перелом черепа?» — подумала Лиз.

— Больше сделать ничего нельзя, — констатировал Дэвид. — Отдышусь немного и смотаюсь. Задержавшись здесь, мне придется растянуть время остановок.

Он встал, разделся, оставшись только в плавках, сел на край платформы, свесил ноги и надел ремни блока баллонов. Лиз отрешенно смотрела на него, не в силах вернуться к реальности. Дэвид застегнул пряжки, поднес ко рту наконечник, проверяя работу редукционного клапана.

— Сойдет, — наигранно-беспечным тоном сказал он. — Раз нужно идти, значит, нужно! Салют, Лиззи, до скорого. Пока старина Нат дрыхнет, можешь поиграть с его пиписькой.

Сострив, он спрыгнул и исчез в успокоившейся непроницаемой мути.

Лиз рассеянно посмотрела на завихрения, оставшиеся после него; вскоре поверхность воды обрела свой обычный вид сине-зеленого зеркала. Сонливость овладела девушкой. Она перепугалась, вскочила на ноги, борясь с головокружением, которое засасывало ее в невидимую бездну. Чтобы успокоиться, Лиз заставила себя детально рассмотреть станцию, но она была как и все: стены, покрытые плесенью, кучка бледных грибов величиной с тыкву… И на каждом металлическом предмете налет красной ржавчины, размещавшей свои алые кружева разрушающими гирляндами. Курчавый лишай мхом покрыл сиденья. Тут и там бегали крысы, ища укрытия в трещинах. Чуть дальше с краев платформы свешивались удочки. Концы их были прижаты камнями; в тусклую воду свешивались грубо сделанные крючки с кусочками мяса. Лиз вздрогнула, поняв, что на вид пустынная станция обжита. Встревожившись, она настороженно посмотрела в сторону пролета с указателем «Выход/Пересадка». Если уж кто-нибудь и прятался, то именно в этом облицованном проходе. Она замешкалась. Из-за головокружения ноги плохо держали ее. Напади на нее кто-либо, и она не сможет защищаться. И все же, несмотря ни на что, Лиз двинулась вперед. Стены пролета были разрисованы наивными рисунками, сделанными неумелой рукой. Первые напоминали о катастрофе, последующие отражали повседневную жизнь уцелевших. Схематические сценки, напоминавшие детские рисунки, затрудняли их толкование.

Во многих местах струйки воды размыли фрески, удалив краски, сделанные из глины и естественных красителей. Лиз казалось, что она осматривает доисторическую пещеру. По обе стороны прохода лежали человеческие скелеты. Высокий процент влажности облегчил разложение трупов; между их буро-желтоватыми костями устроили норки крысы.

Этот некрополь потряс Лиз. Обследуя ответвления метро, она впервые увидела «нормальные» трупы. До этого ей всегда встречались кожаные мумии, и никогда — поврежденные останки. Может, газ не проник в этот карман? Но по крайней мере его очень незначительная концентрация не оказала стабилизирующего эффекта на организм еще живых людей.

Лиз замерла, встревоженная эхом отголоска далекой пульсации под ее подошвами. Сначала она подумала, что это ее собственное сердце борется с избыточным количеством углекислого газа, и биения его отдаются в ушах… но это было нечто другое. Источник вибрации — какие-то строительные работы. Ритмичный барабанный стук, затерявшийся в лабиринте туннелей. Это походило также на ритмичное постукивание работающего компрессора. Лиз приложила пальцы к облицовке. Фаянсовые плитки тихо дрожали. Насос! Затерянный в водах насос продолжал работать… Лиз вдруг озарило. Да! Насос или рециркулятор воздуха! В свое время такие насосы установили на самых отдаленных от поверхности линиях! Они обеспечивали вентиляцию станций, углубленных на тридцать — сорок метров под городом. Действуя по принципу зеленых растений, они отсасывали углекислый газ и синтезировали кислород. Так вот почему те, кто остался в метро, выжили в разбросанных воздушных карманах, никогда не дыша нормальным воздухом! Где-то в глубине туннелей компрессор обновлял запас кислорода, пропуская по еще нетронутым каналам миллионы литров чистого воздуха.

Лиз нахмурилась. Нет, слишком уж это поспешный вывод. Нужно еще принять во внимание износ рециклирующих зарядов! Механизм, насыщенный углекислым газом, остался без присмотра и сейчас, возможно, способен лишь восстанавливать обедненную смесь газа! Спасая уцелевших от удушья, компрессор не обеспечивал их чистым атмосферным воздухом, а только создавал климат, пригодный для простейшего физиологического обмена.

Лиз пришлось бы раздуть легкие, чтобы убедиться в этом! Она прислонилась к стене. Это возбуждающее открытие лишило ее равновесия. Она спросила себя, не пострадали ли ее виски от взрыва. Чтобы проверить это, Лиз осторожно засунула палец в ушной канал. Вынув его, увидела, что он слегка испачкан кровью. Никаких серьезных повреждений. Обычная компрессия, ее последствия пройдут через несколько дней.

…Где же находится рециркулятор? На какой-то большой станции, Лиз была уверена. Станция «Кайзер Ульрих III» вполне подходила для этого. Лиз постаралась представить себе этот агрегат. Без сомнения, это огромный вентилятор с паутинообразными разветвлениями, питаемый атомной батареей. У нее опять закружилась голова. Мысли обжигали мозг, она чувствовала, как они суетятся, подобно красным муравьям. Нелепая галлюцинация овладела ею: голая женщина с раздвинутыми ногами, вдетыми в хомутики операционного стола, рожала младенца-водолазика. Врач скальпелем перерезал пуповину, выходящую из окровавленного чрева матери. Он сказал: «Сожалею, мадам, ребенок не дышит. Взгляните, его иллюминатор не запотел».

…В бутике крупного торговца животные со снобистскими улыбками примеряли на себя одежду из человеческой кожи…

Лиз упала на колени, разбросав хрупкие кости скелета. Пища от страха, крысы бросились врассыпную. Девушка пронзительно вскрикнула, поднесла руку ко лбу. Горячая пульсация, кажется, билась над ее бровями. Она задрожала. Ногти на ее пальцах приобрели фиолетовый оттенок. Смутно подумалось: «Синюха…» Потом натиск образов замедлился, и в глубине пролета Лиз увидела старика, пристально смотрящего на нее. Это уже не была галлюцинация. Старик передвигался на четвереньках. Был он наг, и кожа его, посиневшая от недостатка кислорода, придавала ему вид инопланетянина из мультфильма. Седые грязные волосы гривой спадали на его шею и лицо. Лиз видела, как он приближается, и не сделала ни малейшей попытки защититься. Приблизившись к девушке, он поучительно поднял палец и, дыша ей гнилью в лицо, тенором адвоката заговорил:

— Бум-бум! Слушай сердце Бога, бьющееся внутри земли. Бум-бум! Диастола-систола суть раздатчики жизни! Бум-бум! Слушай, самка, барабан в его голове!

Он выбросил вперед руку, но ногти его скользнули по резиновому комбинезону Лиз. Девушка упала на спину и, пятясь, на локтях поползла назад. Она заметила, что у старика впалая грудь, а ребра осели, будто грудная клетка атрофировалась после долгих лет тюремного заключения; его легкие опали.

Вот так, ползком, Лиз вылезла на платформу и села подле Ната, надеясь, что свихнувшийся старик не последует за ней и не станет восхвалять достоинства помпы. Это, наверное, единственный выживший из всего племени пленников станции. Клетки его мозга, плохо омываемые слишком бедной кислородом кровью, перестали обновляться. Скоро наступит умственный упадок.

Предположив это, Лиз пожала плечами; ее раздражала собственная глупость. Это же официальная версия! Сказка для людей… но разве не было чего-то другого? Небольшого количества боевого газа, случайно проникшего в туннель, к примеру? Испарение, которое разъело мозг старика за долю секунды, приговорив его к дегенерации на всю оставшуюся жизнь? Да, возможно. Но Лиз слишком устала, чтобы думать об этом. Она легла, провела рукой по груди Ната. Тот все еще дышал. Лиз испугалась, что ее сморит сон. Тогда опять накатит новая волна образов. Так не годится. «Бум-бум!» — кричал старик из глубины коридора. «Бум-бум!»

Лиз подползла к краю платформы, взяла большие ножницы из ящика для инструментов. Ей почудилось, что на одном из сидений платформы сидела Гудрун в кожаной одежде медового цвета. Она звала: «Лиззи, милая, скоро ты станешь чудесной надувной куклой! Не узнаешь меня? Здорово я тебя разыграла… Я — Наша. Ты сомневалась в этом? Это Гудрун умерла в метро. После катастрофы я решила стать ею, чтобы ты оставила меня в покое. Это был единственный способ избавиться от тебя. Я — Наша, Наша, Наша… И теперь, поскольку ты скоро умрешь, я могу тебе это сказать, я больше ничем не рискую».

Лиз швырнула в нее ножницы, но призрак исчез в стене.

— Это неправда! — завопила Лиз. — Ты не Наша! Ты Гудрун, Гудрун…

Поняв наконец, что она одна, Лиз упала, уткнувшись носом в грибы.

Много позже она осознала, что ее привязывают к подводным носилкам, снабженным подъемным бакеном, и крепят на затылке редукционный клапан с наконечником.

— Дэвид? — спросила она. — Дэвид, это ты? Вели старику уйти.

Но никто не ответил ей.

Лиз впала в забытье, и ей приснилось, что она стала мумией, заключенной в саркофаг, а ее гроб многие века дрейфовал под тоннами воды. Иногда она приоткрывала один глаз и видела себя такой, какой была в реальности, — привязанной к носилкам из полых труб, влекомых буями, которые тащил невидимый пловец вдоль нескончаемых туннелей.

Подъему, казалось, не будет конца. И все же, по мере удаления от отравленной станции, сознание Лиз просветлялось. Она догадалась, что Конноли спустил в воду спасительные наргиле. Дэвид же воспользовался этими мобильными средствами, чтобы Нат и она выдержали бесконечные подводные остановки. Лиз закрыла глаза. Ей было холодно, ужасно холодно.

«Мне бы еще пуховик», — мелькнула мысль, и она опять потеряла сознание.

Лиз пришла в себя ночью, лежа затылком на жесткой подушке в медпункте. Конноли скручивал сигарету, сидя в ногах железной кровати. Силуэт Дэвида вырисовывался на фоне серого прямоугольника окна. Лиз пошевелила руками. Плечам было холодно, как в тот вечер, когда она попала под дождь и когда… Она сообразила, что лежит раздетая под двумя шершавыми одеялами. Конноли уже прикуривал свою самокрутку. Бумага, смоченная слюной, никак не хотела разгораться.

— Она очнулась, — сказал Дэвид.

Лиз облизнула губы. Во рту все склеилось, словно во сне ее поили клеем. Мысль о том, что она лежит голая перед двумя мужчинами, ей не понравилась. Лиз так и не привыкла к спокойному бесстыдству товарищей по гимнастической школе. Кто раздел ее? Наверняка Дэвид. Вообразив их комментарии, она показалась себе смешной. Какие непристойные мысли! Может, пребывание в гнилом воздухе повлияло на ее мозг?

— Скажи же что-нибудь! — нетерпеливо попросил Дэвид.

— Привет, — пробормотала Лиз. — Значит, достали всех?

— Тебе еще повезло! — бросил Конноли. — Не очень пострадала. Тебя здорово провентилировали внизу, к тому же у тебя был шок от взрыва, страх. И начиналось отравление углекислым газом. Ты получила приличную дозу кислорода наверху, а я сделал тебе внутривенное вливание адреналина. Если бы не это…

— А Нат?

— Переведен в военный госпиталь, — процедил Дэвид. — Доктор предполагает, что у него перелом основания черепа и позвоночника. Ему предстоит операция.

В голосе Дэвида слышалась глухая злоба. Лиз поняла: он сердится на нее за то, что она уцелела, а его друг борется со смертью под ярким светом операционных ламп. А что она могла сделать? Почему умирает не она, а Нат? Потому что она слишком любопытна?

— Ну, мы оставляем тебя, — сказал Конноли. — Отдыхай. Предупредить кого-нибудь?

Лиз покачала головой. Нет, не нужно.

Они молча покинули медсанчасть, но в коридоре низкими голосами продолжили бурный разговор, смысл которого Лиз не уловила. Ей показалось, что они говорили о ней. Она пожала плечами. Везде подозревать заговоры — признак паранойи.

Она размяла затылком жесткую больничную подушку, раздвинула ноги, но слишком накрахмаленная простыня не давала ощущения неги, предвестницы сна.

«Отравление углекислым газом», как сказал Конноли. И это все? Как новичок, Лиз уже раза два отравилась, однако в тех случаях не испытывала подобных приступов галлюцинаций. Нет, здесь что-то другое. Дэвид это тоже почувствовал? Впрочем, он провел меньше времени в отравленной атмосфере станции. Закрыв глаза, Лиз тотчас вновь открыла их. Не стоит никому доверять. До Лиз дошло, что ее покинуло чувство безопасности. В ее измученном мозгу медсанчасть была лишь продолжением метро. Ответвлением западни…

Она отдала бы все, лишь бы Гудрун была тут, у ее изголовья.

Долго Лиз лежала неподвижно, уставившись в серый прямоугольник окна. Когда стемнело, она поспешно включила лампу.