"Вавилон восставший" - читать интересную книгу автора (Лахай Тим, Диналло Грег)

10

Лора Мерфи с сочувствием наблюдала за тем, как бритоголовый молодой человек в мешковатых джинсах широкими шагами идет по коридору. Покачав головой, Лора улыбнулась. Она очень хорошо помнила свои собственные студенческие годы, чтобы не чувствовать приступ искреннего сострадания всякий раз, когда у ее дверей появлялся студент с красными глазами и обгрызенными ногтями и с таким видом, словно он целую неделю не спал и не ел. А так как современным молодым людям, как казалось Лоре, гораздо сложнее приспособиться к большому и жестокому миру, чем ее поколению, она старалась не слишком сурово судить их.

Прожить сложное и такое неустойчивое время между детством и взрослостью во все времена бывало совсем не простым делом, а теперь на пути у современных молодых людей, вне всякого сомнения, встречается значительно больше соблазнов и пропастей. Размышляя над хаосом образов и идей, ежедневно изливаемых на них телевидением, она просто поражалась, как молодежи вообще удается выстоять и не утратить психическое здоровье.

Впрочем, их вкусы в одежде порой казались Лоре несколько запредельными.

Когда ей удавалось хоть немного помочь им в сложном процессе перехода от детства к взрослости, Лора совершенно искренне радовалась. В течение двух лет она работала консультантом. И хотя многие близкие люди — прежде всего отец — бранили Лору за то, что она принесла блестящую в перспективе карьеру практического археолога в жертву своему филантропическому чувству и теперь вынуждена выслушивать жалобы прыщавых подростков на плохие оценки, сама Лора об этом не жалела. Она не представляла, какие профессиональные победы могут сравниться с ощущением триумфа, которое она испытала, когда студентка английского отделения, пытавшаяся покончить с собой — ее спасла от гибели Лора, — смогла опубликовать сборник стихов, а позднее начала вести собственный творческий семинар, тем самым, помогая другим молодым людям направить свои душевные бури в конструктивное русло.

И при всем том Лоре удавалось найти время для работы над собственной книгой о забытых городах. Возможно, ее труд не займет первых мест в списках бестселлеров, однако когда она преподнесет экземпляр книги отцу, по крайней мере, ему будет ясно, что и дочь создала свой собственный «археологический артефакт».

Кроме того, Лора принимала активное участие в работе мужа. Она не просто выступала в роли бесплатного адвоката в его нередких столкновениях с начальством, но часто помогала ему своей обширной эрудицией в поиске библейских артефактов и подтверждении их аутентичности.

В чем, как она чувствовала с дрожью предвкушения чего-то поистине важного, ей предстоит участвовать в самое ближайшее время. Лора очень сожалела о том, что из-за занятости со студентами не смогла принять участия в первоначальных исследованиях свитка, которые Мерфи проводил за день до того. Теперь наступило время проверить, готов ли свиток открыть им какую-то грандиозную тайну Даниила.

Лора закрыла за собой дверь кабинета, повесив на нее табличку с надписью: «Да, я обещала вам, что моя дверь всегда будет открыта для вас, но, клянусь, я скоро буду!», и быстрыми шагами проследовала по коридору к выходу. Через несколько минут она уже стояла у дверей Мерфи. Лора тихо постучала и вошла.

Мерфи сидел за рабочим столом с взъерошенными волосами, закатав рукава рубашки, и рассматривал что-то под лупой, полностью забыв об окружающем его мире.

«Вот тот Мерфи, которого, как мне кажется, я люблю больше всего, — подумала Лора с улыбкой. — Погруженный в работу и обо всем забывший Мерфи». Мерфи, который позвонил ей несколько минут назад, распираемый предвкушением чего-то невиданного, и сообщил, что свиток готов.

Она сжала его руку, поздоровалась с Шэри и обратила все свое внимание на гипербарическую камеру.

— Итак, вы полагаете, свиток достаточно регидрирован?

— Держу пари, он такой же пухлый и сочный, как и та индейка, что твоя мама готовит на День благодарения, — заявил Мерфи. — На самом деле я думаю, что он даже еще более сочный.

— Знаю, знаю, и скорее всего к тому же вкуснее, — заметила Лора, прищурившись.

Мерфи надел пару белых перчаток, открыл дверцу камеры и с предельной осторожностью извлек оттуда свиток.

— Ну, давайте посмотрим, что мы тут такое приготовили, — произнес он с завидным спокойствием.

Мерфи начал разворачивать папирус над пластиковым лотком. Лора затаила дыхание, пораженная твердостью и уверенностью его движений — а ведь, вполне возможно, он держал в руках нечто, изготовленное еще во времена правления Навуходоносора, во времена Даниила. «Вот сейчас, — подумала она, — в этой комнате мы, трое живых, реальных людей оказались связаны с библейским прошлым посредством этого невероятно хрупкого предмета, который может в любое мгновение рассыпаться в прах».

Но древний папирус не рассыпался. Подобно бабочке, появляющейся из куколки, он медленно развернулся, целый и прекрасный.

— Посмотрите, — проговорил Мерфи, и их взглядам строка за строкой предстала древняя клинопись.

Треугольники с прямыми хвостиками, V-образные формы, похожие на птиц, парящих в небе, теснились в узких колонках. В полностью развернутом виде размеры папируса составляли около девяти дюймов на пятнадцать. На нем виднелись «шрамы», оставленные изгибами на поверхности табачного цвета, края были изорваны, а большая часть верхнего слоя облупилась. Однако о столь хорошей сохранности подобного памятника Мерфи не мог даже и мечтать.

— По виду это халдейские письмена.

Лора ни на мгновение не осмеливалась отвести взгляд от странных геометрических символов из страха, что они внезапно исчезнут.

— Да, скорее всего. Во времена Навуходоносора в Вавилоне половина жрецов и магов были халдеями. Ты можешь прочесть?

Мерфи слегка наклонил свиток, чтобы лучше разглядеть письмена.

— Не скажу, чтобы я свободно читал на этом языке. Мог бы заказать салат или спросить дорогу к почте, но вот что-то более сложное…

Лора схватила его за руку.

— Прекрати свои шуточки. Я сама видела, как ты писал по-халдейски. Что здесь написано?

— В этом-то вся и штука. — Мерфи, прищурившись, пристально разглядывал буквы. — Я совершенно определенно вижу символ, обозначающий бронзу, а вот здесь… — он указал на почти расплывшийся знак, — символ, означающий змею. И посмотрите, вот они снова вместе с символом, означающим израильтян.

Мгновение они стояли молча, и Шэри наблюдала за тем, как чета Мерфи пыталась отыскать смысл, заключенный в знаках на свитке.

— И что же все это значит? — спросила девушка.

— Медный змий, — прошептала Лора.

— Точно, — подтвердил Мерфи. — Изготовленный Моисеем три с половиной тысячелетия назад…

— И разбитый на три части царем Езекией в 714 году до Рождества Христова.

— Но, уважаемые дамы, это же совершенная бессмыслица. Мафусаил сказал, что артефакт должен иметь отношение к Даниилу. А Даниил, как известно, жил во времена Навуходоносора, почти на сто пятьдесят лет позже того времени, когда правил царь Езекия.

Мерфи отодвинул свой стул и стал мерить комнату шагами.

— Совершенная бессмыслица. С какой стати халдейский писец упоминает о Медном змие? И какая здесь связь с Даниилом?

Лора уставилась на свиток, пытаясь разобрать еще какие-нибудь детали.

— Может, проконсультироваться у того сумасшедшего, который дал тебе свиток?

— Ты называешь это «дал мне»?

— Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. — Мерфи отрицательно покачал головой.

— Мафусаил хочет, чтобы я до всего доходил своим умом. Таковы правила игры. — Он щелкнул пальцами. — И все-таки, почему бы не обратиться за помощью? Давайте вначале сделаем несколько фотографий. Я знаю кое-кого, одну женщину, которая даже во сне разговаривает по-халдейски.

Лора скрестила руки на груди и бросила на мужа суровый, неодобрительный взгляд.

— Нет-нет, — добавил он поспешно, — совсем не по личному опыту. На самом деле я вообще с ней никогда не встречался.

— Расслабься, Мерфи, я знаю, ты любишь только меня и… то, что пролежало в земле, по крайней мере, два тысячелетия. Но кто же этот оракул?

— Вы мне не поверите… Ее зовут, — сказал Мерфи, четко произнося каждый слог, так, словно заказывал бутылку экзотического вина в дорогом ресторане, — Исида Прозерпина Макдоналд.

Фонд Свободы принадлежал к числу тех сотен частных организаций, что размещаются в весьма официального вида каменных зданиях в Вашингтоне, которые многие люди автоматически принимают за правительственные. Табличка на двери кабинета на третьем этаже здания фонда гласила просто «Д-р И.П. Макдоналд», и только посвященные знали, что за этой дверью работает один из виднейших специалистов по древним культурам.

И естественно, никому из проходивших мимо этой двери не пришло бы в голову искать какую-то связь между исследованиями покрытых пылью веков, забытых цивилизаций и очень громким непрекращающимся шумом, доносившимся из-за закрытой двери.

За грохотом книг, падающих одна за другой на пол, последовал не столь громкий шелест рассыпающихся листов бумаги, а затем вновь оглушительный стук какого-то тяжелого предмета (настольная лампа? пресс-папье?).

Небольшой кабинет без окон был весь заставлен книжными стеллажами, но многие книги — некоторые из тех, что представляли исключительную ценность как библиографические редкости и встречались в единичных экземплярах, — теперь валялись на выцветшем коричневом казенном ковре. Посреди комнаты, больше напоминавшей место сражения, стояла маленькая гибкая женская фигурка. Дама просматривала документы, которые брала из большой стопки на древнем столе со снимающейся крышкой, и с остервенением отбрасывала.

— Он должен быть где-то здесь. Должен! — раздался хриплый голос, и неустойчивая гора академических журналов рухнула на пол.

Затем были выдвинуты все ящики стола, тщательно просмотрены один за другим, однако, судя по гневному шипению, сопровождавшему поиски, нужный предмет так и не был найден.

Женщина внезапно прекратила поиски и, наклонив голову, прислушалась. Шаги. Стук высоких каблуков в коридоре. В кабинете воцарилась тишина.

Шаги приближались. Затем тоже затихли. Пауза. И стук в дверь, тихий, осторожный. Потом снова, громче, настойчивее.

— Доктор Макдоналд? Вам не нужна помощь? Изящная молоденькая женщина в темно-синем костюме некоторое время раздумывала над тем, как ей следует поступить. Порой доктор Макдоналд не отвечала, так как с головой уходила в изучение какого-нибудь манускрипта и в буквальном смысле ничего не слышала, и все громы небесные обрушивались на вас, если вы входили в ее кабинет в такую минуту. Первое, что уже давно успела усвоить сия юная особа, — доктор Макдоналд не прощает внезапного вмешательства в свою работу. Тут она очень походила на лунатика: если вы его будите, он впадает в страшное замешательство и может быть даже агрессивным. Лучше оставить его в покое до того момента, когда он сам вернется в мир живых.

Впрочем, на сей раз, что-то было не так. Поворачивая за угол, она отчетливо слышала несколько громких ударов, а когда приблизилась к двери, у нее совершенно не осталось никаких сомнений: кто-то делает обыск в кабинете доктора Макдоналд.

Фиона Картер не принадлежала к числу храбрых девушек. Сама мысль о возможном физическом насилии вызывала у нее ужас и головокружение. Но было нечто, чего она боялась больше столкновения с любым грабителем, — необходимость объяснять доктору Макдоналд, каким образом она позволила кому-то ограбить бесценную библиотеку ученой дамы.

Дрожащей рукой девушка медленно повернула ручку и толкнула дверь.

Дверь бесшумно открылась, и взгляду Фионы предстала изящная женская фигурка в твидовой юбке и бесформенном рыбачьем свитере, стоящая по колено в куче раскрытых и разбросанных журналов и листов, некоторые из них взвились в воздух из-за внезапного сквозняка. Женщина, стоявшая посреди всего этого разгрома, уставилась на Фиону.

— Доктор Макдоналд! — Фиона сделала шаг вперед и чуть не споткнулась об объемистый черный фолиант. — С вами все в порядке? Я услышала страшный шум… и подумала, что в ваш кабинет проник посторонний. Я подумала, что кто-то…

— Не могу отыскать это чертово стихотворение Харибдиса! Только вчера я его видела, а сегодня уже не могу найти. Фиона, вы что, опять рылись в моих рукописях?

Фиона едва смогла подавить нервный смешок. Возможно, ли было кому-то с какими угодно злыми намерениями привести кабинет доктора Макдоналд в еще более хаотическое состояние, нежели то, в котором он уже находился?

— Стихотворение Харибдиса? Когда вы читали его, заглядывали в «Древнекоптскую литературу» Мертона?

Доктор Макдоналд задумалась.

— Вполне возможно.

— И в этом случае вы, вероятно, положили стихотворение в книгу для лучшей сохранности?

Если она правильно помнила, издание «Древнекоптской литературы» было в темно-зеленом переплете с красными буквами на корешке. Книга отсутствовала. Но почти все книги с той полки уже были сброшены на пол. Фиона взглянула на пол, покрытый фолиантами разной величины.

— А это не она? Вон там, рядом со «Священным и мирским»?

Доктор Макдоналд повернулась в ту сторону, куда указывала Фиона, и подняла толстый зеленый том. Проворно пролистала его, и страничка пергамента выпала из книги и плавно спланировала на пол. Стихотворение Харибдиса.

Доктор Макдоналд повернулась к Фионе, сияя улыбкой. При ее склонности одеваться в стиле пожилой матроны и при практически постоянно суровом выражении лица было так легко забыть, что Исида Прозерпина Макдоналд — потрясающе красивая женщина. Лишь ее крайне редкие улыбки время от времени напоминали об этом.

— Умница. Не представляю, как вы меня выносите?

Прежде чем Фиона сумела сформулировать более или менее тактичный ответ, зазвенел звонок, и обе женщины застыли от неожиданности. Инстинктивно они взглянули на пустой стол, затем оглядели пол, пытаясь выяснить, откуда же исходит звук. Фиона отодвинула громадную стопку журналов и подняла телефонную трубку.

— Алло, кабинет доктора Макдоналд, Фиона слушает. О, доброе утро, профессор Мерфи.

Она обернулась к доктору Макдоналд, которая продолжала стоять среди всего этого книжного беспорядка, энергично качая головой и беззвучно произнося одними губами: «Нет, нет, нет».

— Нет, она вовсе не занята, профессор Мерфи. Я уверена, она с радостью побеседует с вами.

Фиона мило улыбнулась и протянула ей трубку.

Исида сидела за столом, скрестив руки и плотно сжав губы, и ждала, пока обещанное электронное письмо дойдет до ее компьютера. Стоя среди хаоса кабинета и слушая безумную историю профессора Мерфи о вавилонском свитке, она практически не заметила, как Фиона начала тяжелую и долгую работу по наведению порядка. Теперь же почти все было если не на своем месте, то, по крайней мере, не на полу. Книги и журналы стояли аккуратными рядами и лежали не менее аккуратными стопками. Фиона постаралась даже навести порядок среди коллекции древних глиняных фигурок — маленьких богинь Исиды — и расположила их в правильной хронологической последовательности на одном из каталожных шкафчиков.

Когда взгляд Исиды скользнул от богини плодородия с огромным раздувшимся чревом из долины Неандер в Германии к грациозной шумерской лунной богине, она почувствовала, как к глазам подступают слезы, но поспешно взяла себя в руки. Маленькие фигурки представляли собой бесценное наследство ее отца, доктора Макдоналда, одного из самых известных археологов своего времени. Они являлись результатом многолетних раскопок в Средиземноморье и на Ближнем Востоке.

«Моей маленькой богине, любимой и достойной поклонения больше всех остальных», — сказал отец, вручая ей большую квадратную коробку, перевязанную ленточками.

Для Исиды, тогда еще тринадцатилетней девчушки, эти маленькие фигурки, у многих из которых отсутствовали руки, все в грязи и пыли давно исчезнувших цивилизаций, были дороже любой куклы Барби. С этого подарка началось ее собственное страстное увлечение тайнами древности.

К сожалению, маленькие богини были не единственным наследством, связанным с маниакальной страстью ее отца, которое он передал дочери. Другим было ее имя.

Вполне возможно, думала она, есть девушки, которых зовут Фрейя и над которыми не смеются в школе. Она знала одну гречанку-палеонтолога по имени Афродита, совершенно естественно воспринимавшую свое имя. Кажется, была еще и знаменитая теннисистка по имени Венера? И никто никогда не высмеивал ее за то, что она получила свое имя в честь римской богини любви. Но Исида Прозерпина — совсем другое дело. Это все равно, что родиться с венком из звезд на голове. Или с клубком змей вместо волос. С таким именем трудно затеряться в толпе.

В маленькой хайлендской школе к ней обращались Исси или Прози, и оба имени вызывали у девочки отвращение. Почему она не может быть просто Мэри, Кейт или Джанет? В тихой гавани музея Исида могла настоять на том, чтобы ее называли доктор Макдоналд и больше никак. Но с друзьями дело обстояло значительно сложнее. Не потому ли и друзей-то у нее, по сути, не было?

Исида, нахмурившись, нетерпеливо барабанила пальцами по столу в ожидании обещанных фотографий свитка.

Профессор Майкл Мерфи принадлежит к числу весьма чудаковатых ученых. Почти помешан на библейских пророчествах. Не переставая, болтает об этой самой книге пророка Даниила. Тем не менее, история со свитком не могла не заинтриговать доктора Макдоналд. Конечно, не исключено, что свиток — обычная подделка или что-то крайне обыденное: список покупок трехтысячелетней давности или столь же древняя лицензия на отстрел гиен. Вавилоняне известны своим бюрократизмом.

На протяжении нескольких лет, по мере того как росла ее слава филолога, увеличивался и поток древних загадок, с которыми к Исиде обращались как к знатоку мертвых языков. Если вы откопали глиняный черепок с поставившей вас в тупик надписью или обнаружили кусок папируса с непонятными письменами, вряд ли вам удалось бы пройти мимо Исиды Макдоналд. В девяти случаях из десяти, даже если на это уходило до полугода и в процессе работы доктор доводила себя до полного умственного изнеможения, в конце концов, она все-таки находила ответ на загадку, расшифровывала таинственное письмо или раскручивала лингвистический клубок, который поставил в тупик не одного эксперта. В этом и состоял ее уникальный дар.

Отец Исиды, с восторгом наблюдавший за тем, как шла в гору ее карьера, в то время как его собственная уже начала закатываться, считал, что дар дочери скорее есть свойство памяти, а отнюдь не проявление истинной компетентности. Вне всякого сомнения, только тот, кто в прежней жизни был египетской принцессой, мог с такой легкостью читать священные тексты. Смешно, конечно, но именно подобные глупости он частенько высказывал в конце жизни. Возможно, это был его стиль выражения дочери своей любви, стиль археолога с многолетним стажем.

Исида отбросила воспоминания, толпившиеся перед ее мысленным взором, как только на экране появились изображения свитка, и с облегчением перешла из не слишком приятного мира эмоций в более ясный и простой мир Древнего Вавилона.

То, что она увидела, мгновенно приковало ее внимание. И заставило просидеть у экрана компьютера, царапая заметки на листочке бумаги, в течение следующих двух часов.

В реальность его вернул громкий телефонный звонок. — Профессор Мерфи? Доктор Макдоналд. Я прочла ваш свиток.

Он отложил в сторону Библию.

— Рад и весьма признателен. Пожалуйста, называйте меня Майкл. Хотя большинство почему-то склонны звать меня Мерфи.

Наступила неловкая пауза.

— Гм, мистер Мерфи, создается впечатление, что вы были правы. Мы совершенно определенно имеем дело с библейским Медным змием…

— Но свиток датируется периодом пятьюдесятью годами позже того времени, когда Змий был уничтожен. — Мерфи почувствовал, что ее раздражает его нетерпение. — О, извините. Я очень напряжен. Пожалуйста, продолжайте.

— Свиток представляет собой нечто похожее на дневник, который вел халдейский жрец по имени Даккури. Насколько я смогла понять, Змий и в самом деле был расколот на три части, как сказано в Библии, но кто-то явно забыл отделаться от осколков. Осколки хранились в храме; когда вавилоняне грабили Иерусалим, они нашли их и, очевидно, решили захватить с собой.

— А когда куски Змия оказались в Вавилоне, жрец Даккури их соединил?

— Полагаю, так. Но то было только начало. Думаю, этот Даккури считал, что Змий обладает значительно большей ценностью, нежели обычная медная скульптура.

Мысли с бешеной скоростью проносились в голове Мерфи.

— Следовательно, вавилоняне, еще будучи в Иерусалиме, слышали рассказы о магической исцеляющей силе, что заключалась в Змие в те времена, когда Моисей изготовил его, и хотели, чтобы Даккури испытал, нельзя ли их снова привести в действие.

Исиде совсем не нравилось то, что Мерфи ее постоянно перебивает, и она поняла, что, если хочет дойти до конца своей истории, ей придется быть столь же бесцеремонной.

— По сути дела, профессор Мерфи, Даккури пытался использовать Змия в качестве составной части собственного богослужения.

— Вы хотите сказать, что Даккури заставлял вавилонян поклоняться Змию так же, как это делали израильтяне во времена Езекии?

— Очень немногих. В свитке есть намек на то, что вокруг Даккури сформировался узкий жреческий кружок, и его члены символически обозначены у силовых линий, расходящихся от знака Змия.

— Не создается ли впечатления, что поклонение Змию оказалось для вавилонян таким же мрачным заблуждением, как и для израильтян во времена Езекии? — здесь есть упоминание о каких-то проблемах, возникших из-за Змия, но в самом важном месте свиток поврежден.

Исида произнесла это таким тоном, словно вина за повреждение лежала на Мерфи.

Он не обратил внимания на ее тон.

— Похоже, проблемы, о которых вы говорите, были действительно весьма серьезными. В свитке имеется знак царя. Это может означать, что культ Змия, организованный Даккури, был запрещен самим Навуходоносором, ведь так?

— Да, полагаю, вы не нуждаетесь в том, чтобы я читала вам лекции по библеистике, мистер Мерфи, — сухо заметила Исида. — Как сказано в Книге пророка Даниила, Навуходоносор построил громадную статую с золотой головой, сходную с образом из его знаменитого сна. И все знатные особы должны были в определенное время поклоняться ей и воздавать различные почести. Когда они слышали звук трубы, свирели, цитры… чего там еще?

— Цевницы, гуслей и симфонииnote 3, — подсказал Мерфи без запинки.

— Спасибо. Да, именно, «гуслей и симфонии». Каким поэтическим чувством, вероятно, обладал король Яков. Слыша это, я мысленно возвращаюсь в нашу маленькую церквушку в Шотландии. — Воспоминаниям на миг удалось отвлечь ее, но Исида быстро овладела собой и вернулась к главному предмету беседы. — Короче говоря, Бог лишил царя разума в наказание за гордыню, а когда разум, в конце концов, вернулся к нему, Навуходоносор понял, что идолопоклонство — зло. И запретил его.

— Совершенно верно. И, конечно же, запрет включал и культ Змия.

— Полагаю, что да.

Мерфи попытался сложить все эти обрывочные сведения в целостную картину.

— Итак, жрец Даккури получает царский приказ прекратить поклонение Змию и избавиться от него.

— Но мне начинает казаться, что от Змия крайне тяжело избавиться. Ни у кого из тех, кому он принадлежал, почему-то не возникало естественного желания просто-напросто его переплавить.

Мерфи пулей вылетел из своего кресла.

— Да! Да! В этом-то все и дело! Вот причина написания свитка. Даккури все это излагает не для того, чтобы сообщить о том, какой он непослушный змиепоклонник. Нет. Он сделал вид, что послушался Навуходоносора и избавился от Змия, как и приказывал царь. Но он был не так глуп. На самом деле Даккури спрятал все три куска, и именно об этом он рассказывает в своем дневнике. Не так ли, доктор Макдоналд?

— И не только, мистер Мерфи. По-моему, Даккури написал здесь, что он спрятал части Змия, и начал рассказывать о том, как их найти.

От последней фразы собеседницы Мерфи снова рухнул в кресло.

— Что вы имеете в виду, говоря «начал рассказывать о том, как их найти»?

— Последняя часть свитка состоит из двух фрагментов. Первый из них является продолжением рассказа Даккури о событиях. Создается впечатление, что он приказал, троим своим приверженцам разбросать части Змия по всему Вавилонскому царству.

— Но говорится ли там, где конкретно они их спрятали? — Исида уже научилась говорить, не обращая внимания на бесцеремонность Мерфи.

— А это — второй фрагмент заключительной части свитка. По-видимому, Даккури устроил настоящее соревнование по поиску кусков Змия, и последние строки его дневника должны были служить ключом к ответу на вопрос, где отыскать первый осколок. У меня возникло ощущение, что если вам удастся отыскать первый осколок Змия, он приведет вас ко всем остальным.

Мерфи уставился на фотографию свитка, сделанную крупным планом.

— Судя по этому рисунку, изгибу с гребешком внизу, этот первый кусок, должно быть, хвост, верно?

— Я также склонна полагать, что это хвост Змия.

— Даккури, по всей видимости, приложил громадные усилия, чтобы спасти Змия, и, тем не менее, сделал все от него зависящее, чтобы было чрезвычайно трудно отыскать его части.

Беседа с Мерфи пробудила в Исиде противоречивые чувства: стремление к познанию и желание поставить на место мнящих себя слишком умными мужчин.

— Полагаю, для достаточно разумного человека не так уж и сложно проникнуть в суть его указаний.

Мерфи почувствовал, как внутри у него все задрожало от предвкушения чего-то невиданно интересного.

— И это означает, что мы сможем отыскать Медного змия, изготовленного самим Моисеем! Более того, если нам на основании свитка удастся отыскать Змия, это послужит доказательством того, что он существовал еще во времена Даниила!

Исида издала весьма неженственный смешок, не сумев сдержаться.

— Местоимение «мы» в данном случае совершенно неуместно, мистер Мерфи. Я с большим трудом могу отыскать вещи в собственном кабинете. И я никогда не принимаю участия в экспедициях. Как бы то ни было, это, естественно, ваше личное дело — отправляться на поиски первого куска Медного змия или нет. Кстати, нет ничего проще. Стоит только узнать, где находятся Рога быка.