"Секреты Лос-Анджелеса" - читать интересную книгу автора (Эллрой Джеймс)ГЛАВА ШЕСТАЯ– Ты почему не ешь, сынок? – спросил Дадли Смит. – Аппетита нет после вчерашней вечеринки? Джек покосился на тарелку. Мясо на косточке, спаржа, вареная картошка. – Когда за еду платит офис окружного, я всегда заказываю больше, чем могу съесть. Так где Лоу? Не хочет взглянуть на свою покупку? Смит сочно, басовито засмеялся. Этакий комический ирландец из мюзикла: мешковатый пиджак надежно скрывает и револьвер 45-го калибра, и истинную натуру. – А что у этого Лоу на уме? Дадли взглянул на часы. – Что ж, будем считать, что Рождество Спасителя нашего мы отпраздновали, и перейдем к делу. Лоу, сынок, хочет стать прокурором нашего славного города. А со временем и губернатором Калифорнии. Он уже восемь лет заместитель окружного прокурора, в сорок восьмом баллотировался и проиграл, а на следующих выборах, в марте пятьдесят третьего, надеется выиграть. Так, по крайней мере, Эллис считает. Он парень ценный: с полицией дружит, криминалу – смертельный враг. И мне нравится, хоть и сын Сиона. По-моему, хороший прокурор из него получится. А ты, сынок, можешь ему пригодиться в предвыборной кампании. И стать его другом. Очень ценным другом. Одного мексиканца Джек вчера вырубил. Если дело выйдет на свет… нехорошо получится. Очень нехорошо. – Что ж, может случиться, что скоро мне понадобится его дружба. – Влиятельные друзья, сынок, никому еще не мешали. – Что ему нужно? Деньги? – К чему же такая грубая прямота, сынок? Скажем так: ему нужны твои услуги. Услуги, за которые он, разумеется, готов отплатить взаимностью. Особенно интересуют его твои связи в артистическом мире. Однако в основе стремлений мистера Лоу действительно лежат деньги, и я погрешу против истины, если стану утверждать обратное. Джек отодвинул тарелку. – Хочет, чтобы я потряс ребят из «Жетона Чести». Раскрутил их на пожертвования в фонд кампании. – Совершенно верно. И держал от него подальше ищеек из этого чертова журнальчика «Строго секретно». А поскольку наш пароль – «взаимность», не сомневайся, в ответ он готов на многое. – Например? Смит щелкнул зажигалкой. – У Макса Пелтца, продюсера сериала, уже много лет Проблемы с налогами. Лоу проследит, чтобы аудиторы к нему больше не являлись. Бретт Чейз, который благодаря твоим советам так натурально играет полицейского, – извращенец, любитель мальчиков. Лоу не станет привлекать его к суду. А сценарист сериала получит в свое распоряжение реальные документы из прокурорского архива. И сам ты, сынок, без награды не останешься. Лейтенант Боб Галлодет из следственного отдела прокуратуры поступает сейчас в юридическую академию. Если хорошо ее окончит, станет прокурором, а ты получишь лейтенантское звание и займешь его место. Ну как, впечатляет тебя такое предложение? Джек взял у него из пачки сигарету. – Ты прекрасно знаешь, босс: из Отдела наркотиков я не уйду. И еще прекрасно знаешь, что я отвечу «да». А едва я скажу «да», как появится Эллис Лоу, пожмет мне руку, горячо поблагодарит и снова смоется. Так что я говорю: да. И действительно, в тот же миг в кабинет проскальзывает Эллис Лоу. – Джентльмены, прошу прощения за опоздание! – Я согласен, – говорит Джек. – Вот как? Лейтенант Смит уже изложил вам суть дела? – Некоторым долгие объяснения не нужны – все на лету схватывают, – замечает Дадли. – Благодарю вас, сержант, – говорит Лоу, поглаживая цепочку, выдающую в нем «фибетника» [18]. – Если смогу быть чем-то вам полезен… ну, вы понимаете… не стесняйтесь, звоните в любое время. – Стесняться не буду. Останетесь на десерт? – Ох, и рад бы, но столько дел, столько дел… Но мы с вами обязательно должны как-нибудь вместе поужинать! – Всегда к вашим услугам, мистер Лоу. Лоу бросает на стол двадцатидолларовую бумажку. – Еще раз благодарю вас, лейтенант, надеюсь скоро снова с вами увидеться. С Рождеством вас, джентльмены! Джек кивает. Когда Лоу скрывается, Дадли говорит: – Есть кое-что еще, сынок. – Еще работа? – Вроде того. Если не ошибаюсь, сегодня вечером ты обеспечиваешь охрану на рождественской вечеринке у Уэлтона Морроу? Ежегодная обязанность Джека, весьма щедро вознаграждаемая. Сто долларов за пригляд за светской тусовкой. – Да. А что? Лоу мечтает попасть в число приглашенных? – Нет, не совсем… Ты ведь, кажется, однажды оказал мистеру Морроу большую услугу? Октябрь сорок седьмого. Большую услугу, это точно. – Верно. – И по-прежнему с его семьей на дружеской ноге? – Вроде того – насколько могут богачи дружить с наемным охранником. А что? Дадли расплывается в улыбке. – Видишь ли, сынок, Эллису Лоу нужна жена. Предпочтительно – не еврейка, светская леди из хорошей семьи. Он несколько раз встречал в обществе Джоан Морроу, и она, что называется, запала ему в душу. Не хочешь ли сыграть Купидона и поинтересоваться у прекрасной Джоан, как она на это смотрит? – Господи, Дад! Хочешь, чтобы я поработал для будущего окружного прокурора свахой? – Именно. Как тебе кажется, мисс Морроу это предложение заинтересует? – Попробовать стоит. Она ценит положение в обществе и всегда стремилась удачно выйти замуж. Только вот его национальность… Это может помешать. – Да, конечно. Но ты с ней поговоришь, сынок? – Обещаю. – Значит, договорились. Да, кстати, вчерашняя заваруха в участке – насколько это серьезно? Вот и дошли до сути. – Серьезнее некуда. – Думаешь, дело выйдет наружу? – Не знаю. А что там с Браунеллом и Хеленовски? Как они? – Легкие ранения, сынок. Я бы сказал, что наказание оказалось несоразмерно преступлению. Ты в этом участвовал? – Меня ударили, я ударил в ответ и смылся. Лоу боится расследовать дело? – Боится поссориться с друзьями. – Сегодня у него стало одним другом больше. Передай ему, теперь он может быть спокоен. Доехав до дому, Джек плюхнулся на кушетку и проспал до полудня. Проснулся от шороха на лестнице – на крыльце лежала «Миррор». На четвертой странице: «Рождественский сюрприз для звезд "Урожая надежды"». Фоток нет, но намек насчет «В-Виктории» Морти Бендиш уловил. «Получив сведения от одного из своих многочисленных информаторов…» – звучит так, словно по улицам Лос-Анджелеса рыщет целая армия шпионов Винсен-нса – Победителя с Большой Буквы! И платит он им из своего кармана. Пусть все знают, что на борьбу со злом Джек Винсеннс денег не жалеет! Вырезал статью, пролистал остальное в поисках заметок о Браунелле и Хеленовски, о вчерашнем погроме. Ничего. Оно и понятно. Двое раненых полицейских – не велика сенсация, а связаться с охочим до скандалов адвока-тишкой мексиканская шпана просто не успела. Джек вытащил записную книжку. Страницы разделены на три колонки: дата, номер чека, сумма. Суммы – от сотенной бумажки до двух тысяч. Все чеки выписаны на имя Дональда и Марши Скоггинс, Седар-Рапидс, штат Айова. Внизу третьей колонки подведен итог: 32 350 долларов. Джек достал чековую книжку, быстро подсчитал баланс. Пожалуй, в этот раз сможет послать пятьсот. Пять сотен – недурной рождественский подарок детишкам от дядюшки Джека. Не первый и, конечно, не последний. Это – до самой смерти. И то не расплатишься. Каждое Рождество просыпаются воспоминания, ноют, как больной зуб. Для сироты паршивее Рождества времени не найти. Кому и знать, как не Джеку: он ведь вырос Я приюте – а много лет спустя сделал сиротами двоих незнакомых ребят… Последние числа сентября, 1947 год. Странно вспомнить, что началась эта история все с той же семейки Морроу. Ему позвонил Уортон, прежний шеф полиции. Сказал, дочка Уэлтона Морроу Карен попалась со школьной компанией на наркоте. Брали дурь у саксофониста по имени Лес Вайскопф. Морроу – адвокат, денег у него куры не клюют, и помочь полиции он никогда не забывает. Он хочет, чтобы Вайскопф получил свое – но без лишнего шума. Вайскопфа Джек знал: прическа под лабуха, торгует дилаудидом, любит молоденьких. За работу Уортон обещал Джеку сержантские нашивки. Саксофониста он нашел в постели с пятнадцатилетней девчушкой. Девчонка смылась, Вайскопфа Джек треснул рукоятью револьвера по башке, перетряхнул его сумку, нашел там полный кошель колес и косяков. Дурь припрятал, решив толкнуть Микки Коэну. Уэлтон Морроу предложил ему постоянную работу телохранителя – Джек согласился. Карен Морроу упрятали в заокеанский интернат, от греха подальше. Повышение Джек получил, как и было обещано. Микки К. дурью не заинтересовался – оказалось, он ничего, кроме героина, не признает. И Джек оставил добро незадачливого джазмена у себя. Порой глотал таблетку-другую, чтобы не помереть со скуки на ночном дежурстве. А потом Линда, жена номер два, удрала с одним из его стучевил – тромбонистом, приторговывавшим травой. И тогда Джек подсел всерьез – курил, жрал бензедрин, мешал дурь с виски. Бесстрашный борец с наркотиками, враг богемы №1. И наступило двадцать четвертое октября… В ту ночь он, скорчившись за рулем, следил за торговцами героином на стоянке у «Малибу Рандеву». Двое «клиентов» сидели в «паккарде». Время приближалось к полуночи: Джек уже хорошо приложился к бутылке, выкурил по дороге косячок, проглотил пару бензедриновых колес. Четверть первого – и наконец-то к «паккарду» подваливает длинный костлявый негритос. Сделка не состоялась. Едва сверток перешел из рук в руки, Джек распахнул дверцу своей машины, начал вылезать, но споткнулся. Негритос кинулся бежать, пушеры выскочили из «паккарда» со стволами наперевес. Джек вытащил пушку. Ниггер обернулся и выстрелил. Рядом замаячили две темные фигуры: дружки его, подумал Джек и нажал на спуск, расстреляв всю обойму. Две тени рухнули на землю, пушеры открыли пальбу по нему и негритосу, и тот упал у «студебеккера» выпуска 1946-го. Джек грыз цемент, поминал бога и черта. Одна пуля ударила ему в плечо, другая прошлась по ногам. Он заполз под машину: какое-никакое, а прикрытие. Визг тормозов, чьи-то отчаянные вопли. Наконец появилась скорая помощь и полиция: кобёл – помшерифа погрузила его на носилки. Сирены, больничная кровать, кобёл шепчет Джеку, что при анализах у него в крови обнаружены наркотические вещества. Операция, долгий тяжелый сон под наркозом. Когда очнулся – на одеяле газета: «В перестрелке у "Малибу" погибли трое – герой-полицейский выжил». Пушеры смылись, и все убийства повесили на них. Ниггера-покупателя нашли на стоянке мертвым. А те две тени во тьме оказались вовсе не его дружками, а мистером и миссис Гарольд Дж. Скоггинс, туристами из Седар-Рапидс, штат Айова, счастливыми родителями семнадцатилетнего Дональда и шестнадцатилетней Марши. Доктора как-то странно на Джека поглядывали. Та баба-кобёл из службы шерифа оказалась Дот Ротштейн, кузиной Пархача Тайтелбаума и сподвижницей легендарного Дадли Смита. Предстояло вскрытие трупов – и вскрытие с неизбежностью показало бы, что пули, прервавшие жизнь мистера и миссис Скоггинс, были выпушены из револьвера Джека Винсеннса. Спасли его дети. Всю неделю в больнице он умирал от страха. Его нарушали Тад Грин и шеф Уортон, заходили и ребята из Отдела наркотиков. Дадли Смит предлагал свою помощь: хотелось бы Джеку знать, много ли ему известно. Сид Хадженс, главный редактор «Строго секретно», явился с ценным предложением: обмен информацией, присутствие журналистов при арестах знаменитостей в обмен на приличные суммы. Джек согласился – и спросил себя, много ли известно Хадженсу. Дети не потребовали вскрытия. Оказалось, они адвентисты седьмого дня, для них вскрытие – надругательство над мертвыми. Коронер округа никаких сомнений не высказал, и мистер и миссис Скоггинс отправились для кремации назад в Айову. Имя сержанта Джека Винсеннса склонялось во всех газетах. Разумеется, в самых хвалебных тонах. Раны его потихоньку затянулись. Он бросил пить. Завязал с наркотой. Выкинул к чертям свою заначку. Перечеркивал в календаре дни, прожитые без спиртного и наркотиков. Сотрудничал с Сидом Хадженсом, понемногу создавал себе имя. Оказывал кое-какие услуги Дадли Смиту. А по ночам к нему являлись мистер и миссис Гарольд Дж. Скоггинс. Пожалуй, выпивка и дурь могли бы убить их еще раз – уже навсегда. Но вместе с самим Джеком. Сид устроил его консультантом в «Жетон Чести» – тогда еще радиошоу. Деньги полились рекой. Джек пытался тратиться на шмотки и женщин – но бары и «точки» наркоторговцев властно влекли его к себе. Он яро гонял пушеров: это помогало, но совсем чуть-чуть. И тогда Джек решил выплатить ребятишкам долг. К первому чеку – на две сотни – приложил короткое письмецо, в котором выражал соболезнования семье погибших и которое подписал: «Неизвестный друг». Неделю спустя позвонил в банк: деньги по чеку получены. С тех пор Джек делал выплаты регулярно – и молился об одном: чтобы не пронюхал Сид Хадженс. Джек распахнул гардероб, извлек свою парадную амуницию. Пиджак из «Лондон Шоп» куплен на гонорар от Сида за арест Боба Митчума. Мокасины с кисточками и серые фланелевые брюки – за материал о связи джазменов с коммунистами. Эту историю Джек вытряс из одного басиста, пойманного со шприцем, а «Строго секретно» из этого сделала сенсацию на целый разворот. Он оделся, спрыснулся «Лаки Тайгером» и двинулся в Беверли-Хиллз. Гулянка в разгаре. Задний двор площадью в целый акр уставлен тентами. Ребятишки из колледжа паркуют машины. На огромных тарелках – говяжья вырезка, ветчина, индейка. Официанты обносят гостей закусками, посреди двора высится огромная рождественская ель, падает мелкий дождик. Гости едят с бумажных тарелок. Газовые фонари освещают лужайку. Джек приехал вовремя и теперь пробирается сквозь толпу. А вот и первые слушатели: Уэлтон Морроу подводит его к группе юристов из окружного суда. Джек травит байки: как Чарли Паркер пытался купить его молчание, подложив под него шлюху-мулатку, как он расколол Шапиро – педика из команды Микки Коэна, который толкал амилнитрит стриптизерам-трансвеститам в баре для голубых. Но Джек Винсеннс, Победитель с Большой Буквы, явился туда и в одиночку арестовал целую компанию гомиков, явившихся на конкурс двойников Риты Хейворт [19]. Аплодисменты. Джек кланяется. У елки замечает Джоан Морроу: она одна, кажется, скучает. Подходит к ней. – С Рождеством тебя, Джек. Высокая, стройная, тридцать один год, может, тридцать два. Ни мужа, ни работы. На красивом лице – привычная скучливая гримаска. – Здравствуй, Джоан. – Привет. Знаешь, о тебе сегодня в газете писали. Как рты арестовал двоих актеров. – А, пустяки. – Ка-а-кой скромник! – смеется Джоан. – И что с Ними теперь будет? С этим Роком… как его там… и с девушкой? – Девчонке – девяносто дней, а вот Рокуэллу может светить до года. Пусть наймут твоего папашу, он их вытащит. – А тебе их не жалко? – Мне жалко рабочего дня, потерянного на показания в суде. Так что, надеюсь, они признают свою вину и мне не придется туда тащиться. И еще надеюсь, этот случай заставит их призадуматься. – Знаешь, а я один раз курила марихуану. В колледже. Потом страшно захотелось есть, и я слопала целую коробку печенья, а потом меня стошнило. Скажи, ты бы меня за это не арестовал? – Такую красавицу? Ни за что! – А знаешь, что я тебе скажу? Сейчас я готова попробовать еще раз – так все обрыдло! Пора закинуть пробный шар. – Джоан, как на личном фронте? – Никак. Кстати, знаешь полицейского по имени Эдмунд Эксли? Высокий, в таких симпатичных очечках. Сын Престона Эксли. Как же! Очкарик Эдди Эксли, герой с шилом в заднице. – Шапочно знакомы. – Такой милый, правда? Я с ним познакомилась вчера на вечере у его отца. – Папенькины сынки – не моя специальность. Зато знаю я одного очень приличного человека, который серьезно тобой интересуется. – Вот как? И кто это? – Некто Эллис Лоу. Заместитель окружного прокурора. Джоан улыбается, затем вдруг хмурится. – Я слышала, он член Ротари-клуба [20]. Еврей? – Да, но это – с одной стороны. А с другой – он республиканец… и, вообще, далеко пойдет. – Значит, ты его рекомендуешь? – Уверяю тебя, не пожалеешь. Джоан рассеянно трогает еловую ветку, и хлопья искусственного снега валятся на землю. – Ладно. Скажи ему, чтобы мне позвонил. Передай, что в ближайшие дни у меня все заняты – а дальше посмотрим. – Спасибо, Джоани. – Вам спасибо, господин Купидон. Ой, кажется, папа машет мне рукой. Пока, Джеки! И Джоан упорхнула. Джек смотрел ей вслед; мужественно-роковая манера поведения в стиле Боба Митчума, ну, может быть, чуть помягче, – это то, что нужно. Вдруг сзади послышался мягкий голос: – Здравствуйте, мистер Винсеннс. Джек обернулся. Карен Морроу – в зеленом коктейль-ном платье, плечи осыпаны жемчужинами дождя. В последнюю их встречу она – нескладная, несоразмерно вытянувшаяся девчонка-подросток – исподлобья пробурчала «спасибо» полицейскому, уберегшему ее от большой беды. И четыре года спустя Карен была высокой, даже, пожалуй, слишком высокой – но нескладной ее уже никто бы не назвал. – Карен! Бог ты мой, я вас и не сразу узнал! Карен улыбается. – Сказал бы, что вы стали настоящей красавицей, – продолжает Джек, – только вы это наверняка уже слышали. – От вас – нет. ~ Как вам колледж? – смеясь, спрашивает он. – Долго рассказывать. Сейчас не буду – я совсем закоченела. Говорила же папе, чтобы устроил вечеринку в доме! Хоть я и провела четыре года в Англии, а к холодам так и не привыкла. Кстати, я приготовила для вас благодарственную речь. Не хотите пойти со мной покормить соседских котов? – Я здесь на службе. – То-то, я смотрю, вовсю болтаете с моей сестрой! – Меня просил с ней поговорить один приятель. Он к ней неравнодушен. – Бедный! Точнее, бедная Джоани. Но, черт возьми, я вообще-то хотела… – Ладно, Карен. Пойдемте покормим ваших котов. Карен улыбается и трогается с места, соблазнительно покачиваясь на высоких каблуках. Они не проходят и полпути, когда сверкает молния, гремит гром, с неба низвергается поток воды – Карен сбрасывает туфли и бежит по дорожке босиком, а Джек, едва сдерживая смех, – за ней. Нагоняет ее уже у порога. Карен открывает дверь. В прихожей горит свет. Джек смотрит на девушку: она поеживается, руки покрылись «гусиной кожей». Карен встряхивает головой – с волос летят капли. – Коты наверху. Джек скидывает пиджак. – Нет, сначала я хочу послушать речь. – Все, что я могу сказать, вы знаете. Вас, наверно, уже столько людей благодарили! – Но не вы. Карен вздрагивает. – Простите, я… черт, не думала я, что все так получится… Джек накидывает свой пиджак ей на плечи. – Вы в Англии получали лос-анджелесские газеты? – Да. – И читали обо мне? – Да. Вы… – Карен, газеты часто преувеличивают. Из мухи слона делают. – Что же, вы хотите сказать, это все неправда? – Да нет, не все… То есть нет… ну… В общем, все правда. Карен отворачивается. – Вот и отлично, я так и думала. А теперь – речь. Только не смотрите на меня, я страшно конфужусь. Значит, так… Во-первых, вы спасли меня от большого несчастья. Во-вторых, посоветовали отцу отправить меня в Англию, где я получила прекрасное образование и познакомилась с целой кучей замечательных людей. В-третьих, арестовали того мерзавца, который тогда продал мне таблетки… Джек касается ее плеча – она отшатывается. – Нет, дайте мне договорить! В-четвертых – тогда Я никому об этом не рассказывала, да и сейчас, честно говоря, не собиралась, но Лес Вайскопф давал таблетки бесплатно девушкам, которые соглашались с ним переспать. И если бы не вы с папой, боюсь, рано или поздно дошло бы и до этого. Так что вы, Джек, – только не смейтесь! – спасли мою честь. – И стал вашим рыцарем? – улыбается Джек. – Вот именно. А мне уже двадцать два, и я не школьница, которая влюбляется в первых встречных. – И отлично. Потому что я собирался пригласить вас как-нибудь на ужин. Карен оборачивается. С искусанных губ стерлась помада, по щекам текут черные ручейки туши. – Согласна. Правда, у папы с мамой будет сердечный Приступ… Но я согласна! – Значит, я сделаю глупость, – тихо говорит Джек. – в первый раз за много-много лет. |
||
|