"Адвокат" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

Глава 19

Я не торопился домой. На чердаке размером чуть больше семейной клетушки в “Добром самаритянине” меня ждали спальня без постели, гостиная с телевизором без антенны и кухонька без холодильника. Мысли относительно меблировки спартанской обители у меня лишь начинали шевелиться.

София удалилась ровно в пять, для нее это было нормой.

Квартал, где она жила, считался не самым благополучным, поэтому сеньора предпочитала запереться дома до наступления темноты. Мордехай ретировался около шести. Перед уходом заглянул ко мне минут на тридцать и подвел итоги дня.

“Не засиживайся допоздна, – предупредил он, – всегда старайся покинуть контору с кем-нибудь за компанию”. Абрахам планировал поработать до девяти, Мордехай велел нам отчалить вместе. Свои машины следует оставлять кучно, по улице передвигаться быстро и смотреть в оба.

– Поделись впечатлениями, – предложил он под занавес.

– Замечательная работа. Общение с народом возвышает душу, – ответствовал я.

– И рвет на части. Иногда.

– Почувствовал.

– Вот и отлично. Заметишь, что на все наплевать, – ходи.

– Но я только начал.

– Знаю. Мы рады твоему приходу. Нам давно требовался стопроцентный янки – белый, англосакс и протестант.

– Не верю собственному счастью.

В конторе существовала неписаная традиция оставлять внутренние двери открытыми. София сидела в большой комнате, и вся контора – сотрудники и их клиенты – с восторгом слушала, как гневно распекает она по телефону чиновника за чиновником. Мордехай, говоря по телефону, превращался в свирепого зверя, и его гулкий рыкающий голос сотрясал стены. Абрахам держался намного спокойнее, но и его кабинет был распахнут настежь.

Не уяснив полностью, чем буду заниматься, я предпочитал держать дверь закрытой. Я был уверен, что коллеги поймут меня и простят.

Настало время возобновить розыски Гектора Палмы. Тот, что числился в телефонной книге первым, был не моим.

Второй номер не отвечал. Набрав третий, я услышал в трубке знакомый голос, записанный на автоответчик. Информация лаконичная: нас нет дома, оставьте сообщение, мы вам перезвоним.

Обладая безграничным влиянием, фирма легко могла спрятать Гектора Палму от любопытных глаз. Восемьсот постоянных сотрудников, вдобавок сто семьдесят ассистентов плюс отделения в Вашингтоне, Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Портленде, Палм-Бич, а также в Лондоне и Гонконге. Компаньоны достаточно умны, чтобы не уволить Гектора: чересчур много знает. Лучше удвоить оклад, продвинуть по службе, перевести в другой город, где счастливчика ждет просторная квартира.

Из телефонной книги я выписал адрес Палмы. Если автоответчик работает, значит, Гектор в Вашингтоне. С помощью лоцмана – Мордехая, превосходно ориентирующегося в любой части города, – выследить его не составит особого труда.

Под слабым нажимом дверь открылась. Растянутая пружина была не в силах удержать в разболтанном пазу язычок защелки, полное уединение гарантировал лишь поворот ключа. На пороге стоял Абрахам.

– Приятно приветствовать вас в нашей конторе. – Он сел на стул и пустился в пылкие рассуждения о необходимости бескорыстного служения делу защиты интересов неимущих.

* * *

Лебов оказался человеком с живым и великолепно организованным умом, способным напугать любого. Но не меня: за последние семь лет я перевидал по меньшей мере десяток таких одареннейших и честнейших типов, пусть несколько закомплексованных, но отнюдь не страдающих от одиночества. Тем не менее я наслаждался язвительным и находчивым монологом. Обширный запас слов у Абрахама не только придавал его речи образность, но и заставлял слушателя быть настороже.

Абрахам происходил из обеспеченной семьи. По окончании юридической школы при Колумбийском университете проработал “три страшных года” в фирме на Уолл-стрит, перебрался в Атланту и четыре года пробыл активистом группы, боровшейся за отмену смертной казни. Следующей ступенькой карьеры стал конгресс. Там ему не удалось продержаться и трех лет. Покинув Капитолийский холм, он уже согласился на место в юридическом журнале. И вдруг узнал про адвокатскую контору на Четырнадцатой улице.

– Служить закону и справедливости – зов свыше. Нашим делом нельзя заниматься ради денег.

Последовала тирада против крупных юридических фирм и адвокатов, привыкших получать астрономические гонорары. Один его бруклинский приятель зарабатывает не меньше десяти миллионов в год, по всей стране выигрывая иск за иском у клиник, занимающихся увеличением женской груди методом вживления имплантатов.

– Десять миллионов долларов в год! Да на такие деньги можно обеспечить жильем и приличной едой всех столичных бездомных!

В общем, Абрахам был доволен, что я прозрел и после блуждания в потемках устремился к свету. Насчет эпизода с Мистером он выразил мне глубокое сочувствие.

– Чем вы конкретно занимаетесь? – поинтересовался я.

– Двумя вещами. Во-первых, стратегией. Вместе с коллегами я работаю над уточнением и детализацией действующего законодательства. Во-вторых, тактикой. Мы вчинили иск министерству торговли из-за того, что бездомные оказались почти не представленными в результатах последней переписи населения. Суд признал нашу правоту в споре с окружной комиссией по среднему образованию, когда бюрократы отказали детям бездомных родителей в праве посещать школу. Мы выступили в суде против городских властей, которые без соблюдения предусмотренных законом формальностей прекратили финансирование строительства нескольких тысяч квартир. И мы будем судиться за любое малейшее ущемление прав обездоленных людей.

– Такие процессы, как правило, весьма запутанны.

– Верно, но в городе, к счастью, хватает отличных юристов, готовых пожертвовать личным временем ради общего блага. Я координирую их действия. Вынашиваю замысел, составляю план игры, готовлю команду. Потом мы выходим на поле и приглашаем судей.

– С клиентами вы не работаете?

– Отчего же! Время от времени беру дело-другое. Но лучше мне работается в одиночку, вон в той комнатушке.

Поэтому я рад вашему появлению. Иногда мы тонем в потоке посетителей.

Абрахам резво вскочил со стула, уточнил время моего ухода и скрылся. Я почему-то вспомнил, что у него нет обручального кольца.

Содержанием его жизни было Правосудие. Старинное изречение “Закон подобен ревнивой супруге” люди вроде Абрахама – да и меня тоже – понимали буквально.

Н успела смолкнуть трель звонка, как загремели тяжелые кулаки. Был час ночи. Пока Клер стряхивала сон, выбиралась из постели и накидывала халат, дверь трещала и готовилась сорваться с петель. На испуганный вопрос “Кто там?” последовал резкий, как удар хлыста, ответ:

– Полиция!

Клер открыла дверь и отступила перед четырьмя мужчинами, ввалившимися так, будто им угрожала смертельная опасность. Двое были одеты в форму, двое – в приличные костюмы с галстуками.

– К стене! – прозвучала команда.

Клер с ужасом повиновалась.

Дверь захлопнулась. Лейтенант шагнул вперед и вытащил из кармана несколько сложенных листков.

– Вы Клер Брок? – зловеще спросил он.

Клер кивнула, не в силах издать ни звука.

– Лейтенант Гэско. Где находится Майкл Брок?

– Он здесь больше не живет, – выдавила Клер.

Гэско был не столь наивен, чтобы поверить жене преступника. Но ордера на арест у него не было – только на обыск.

– Вот постановление, подписанное вчера в семнадцать ноль-ноль судьей Киснером. – Он показал Клер ордер, будто она была сейчас в состоянии прочитать отпечатанные мелким шрифтом строки.

– Что вы собираетесь делать? – осмелилась она спросить.

– Тут все написано. – Гэско швырнул бумагу на стол, и четверка разошлась по квартире.

* * *

Устраиваясь в спальном мешке, я положил сотовый телефон рядом с подушкой. На полу я проводил третью ночь – мне хотелось понять ощущения человека, вынужденного в качестве постели довольствоваться скамейкой или бетонным тротуаром. Поскольку левая половина тела представляла сплошной синяк, лежать приходилось на правой.

Цена эксперимента не казалась слишком высокой. У меня была крыша над головой, теплый радиатор, запертая на замок дверь и работа, обеспечивающая кусок хлеба. У меня было будущее в отличие от моих клиентов.

Запищал телефон, я нажал кнопку:

– Алло?

– Майкл! – Я узнал в свистящем шепоте голос Клер. – Полиция обыскивает квартиру.

– Что?

– Их четверо. Явились с ордером на обыск.

– Что им нужно?

– Ищут досье.

– Буду через десять минут.

– Прошу тебя, побыстрее!

* * *

Вне себя от бешенства я ворвался в квартиру. Первым попался на глаза мужчина, одетый в костюм.

– Я Майкл Брок. Какого черта?

– Лейтенант Гэско, – вызывающе представился тот.

– Покажите ваш жетон. – Я повернулся к Клер, стоящей у холодильника с чашкой кофе в руке. Похоже, она обрела привычную невозмутимость.

– Дай, пожалуйста, ручку и чистый лист бумаги.

Лейтенант сунул мне в лицо полицейский жетон.

Я громко прочел имя.

– Что ж, вы будете первым, на кого я завтра в девять утра подам жалобу в суд. Кто там еще?

– Трое каких-то типов, – ответила Клер, передавая мне ручку и бумагу. – По-моему, они в спальне.

Я прошел в глубь квартиры. За мной потянулись Гэско и Клер. В спальне для гостей коп, стоя на четвереньках, заглядывал под кровать.

– Ваши документы! – рявкнул я.

Коп вскочил на ноги, готовый растерзать меня. Сделав шаг вперед, я прошипел:

– Документы, ничтожество!

* * *

– Кто вы такой? – Отступив, он с недоумением посмотрел на Гэско.

– Майкл Брок личной персоной. А вы?

Коп протянул жетон.

– Даррел Кларк, – прочитал я и записал имя. – Ответчик номер два.

– Вы не сможете выдвинуть против меня обвинения.

– Слушай, малыш, ровно через восемь часов в здании федерального суда я предъявлю тебе иск на миллион долларов за незаконный обыск. И выиграю его. Получу решение и пущу тебя по миру.

Из соседней комнаты, моей бывшей спальни, вышли двое.

– Клер, достань, пожалуйста, видеокамеру. Я хочу запечатлеть это безобразие.

Клер скрылась в гостиной.

– У нас есть выписанный судьей ордер, – ушел в защиту Гэско. Трое его подручных взяли меня в кольцо.

– Обыск незаконен. Тому, кто послал вас, придется отвечать, как, впрочем, и всем вам. Сначала вас уволят, надеюсь, без выходного пособия, а потом вы будете отвечать по вульгарному гражданскому иску.

– Полицейские неприкосновенны. – Гэско обвел взглядом подчиненных.

– Черта с два!

Появилась Клер с видеокамерой.

– Ты сказала им, что я здесь больше не живу?

– Да. – Она направила на нас объектив.

– А вы все-таки начали обыск, чем и нарушили закон.

Знали, что должны убраться, однако решили поразвлечься.

Любопытно покопаться в чужом барахле, да? Вам дали шанс отличиться, парни, но вы упустили его. За это нужно платить.

– Чушь, – неуверенно возразил Гэско.

Он знал, что перед ним правовед, но не представлял, что Лед, на котором я выписывал юридические кренделя, весьма хрупок.

– Ваши имена, – обратился я к оставшимся полисменам, не удостоив Гэско взглядом.

Они предъявили жетоны. Ральф Лилли и Роберт Блоуэр.

– Благодарю. Вы, таким образом, становитесь ответчиками номер три и номер четыре. А теперь вам пора проваливать.

– Где досье? – насупился Гэско.

– Его здесь нет, поскольку я живу в другом месте. Именно поэтому, лейтенант, вы будете давать объяснения в суде.

– Мне это не впервой.

– Тем лучше. Кто ваш адвокат?

Он промолчал, и я направился к двери. Четверка неохотно потопала за мной.

Похоже, видеокамера присмирила их. Блоуэр пробормотал что-то про чертовых юристов, и на том инцидент был исчерпан.

Захлопнув дверь, я взял постановление на обыск. Клер сидела у кухонного стола с чашкой кофе и следила за мной.

Отвратительная процедура явно изнурила ее. Однако показывать, что мало-мальски нуждается в моем присутствии, она не собиралась.

– О каком досье шла речь?

Вряд ли мои дела ее интересуют.

– Долгая история.

Другими словами, не суйся. Клер поняла.

– Ты вправду обратишься в суд?

– Нет. У меня нет никаких оснований. Просто хотел их выгнать.

– Удалось. Поздравляю. Они вернутся?

– Нет.

– Приятно слышать.

Я сунул ордер в карман. Искать предписывалось только один предмет: папку с делом “Ривер оукс/ТАГ”. Досье вместе с копией было надежно спрятано у меня на чердаке.

– Ты сказала им, где я живу?

– Я не знаю, где ты живешь.

* * *

Воцарившейся паузы вполне хватило бы на выяснение моего нового адреса. Клер ею не воспользовалась.

– Мне очень жаль, что так получилось.

– Ничего страшного. Лишь бы не повторилось.

– Обещаю.

Расстались мы без объятий и поцелуев, даже не прикоснулись друг к другу. Я пожелал ей спокойной ночи и убыл.

Именно этого она и ждала от меня.