"Партнер" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

Глава 27

Патрик, энергично взмахивая руками, расхаживал у стены небольшого конференц-зала госпиталя, а Сэнди сидел, слушал и время от времени что-то писал в блокноте.

Принесенные сестрой на подносе пирожные остались нетронутыми. Сэнди восхищенно подумал: “Многим ли убийцам приносят пирожные? У многих ли существует личная охрана? К кому из них заходит судья, чтобы вместе полакомиться пиццей?”

– Все меняется, Сэнди, – проговорил Патрик, глядя в сторону. – Нам нужно двигаться быстрее.

– Двигаться куда?

– Она здесь надолго не останется.

– Как обычно, я ничего не понимаю. Мы удаляемся друг от друга. Вы с ней общаетесь на каком-то странном языке.

Ну да, ведь я – адвокат, на кой черт мне что-то знать?

– У нее папки с бумагами и записи, у нее все. Тебе необходимо увидеться с ней.

– Я сделал это вчера вечером.

– Она ждет тебя.

– Да ну? Где?

– В коттедже, в Пердидо-Бич. Она там.

– Значит, я должен все бросить и мчаться туда.

– Это важно, Сэнди.

– Другие клиенты мне тоже важны, – раздраженно сказал Сэнди. – Неужели нельзя было предупредить заранее?

– Извини.

– После обеда у меня дело в суде. Дочь идет на футбол.

Или я требую слишком многого?

– Но ведь я не мог знать, что ее отца похитят, Сэнди.

Согласись, обстоятельства сейчас не совсем обычные. Постарайся понять меня.

Сэнди глубоко вздохнул и опять черкнул что-то в блокноте. Патрик присел на край стоявшего рядом стола.

– Прости меня, Сэнди.

– О чем пойдет разговор в коттедже?

– О Бенни Арициа.

– Арициа… – задумчиво повторил Сэнди. Кое-что о нем он уже прочел.

– На это потребуется некоторое время. Я бы на твоем месте взял с собой сумку с самым необходимым.

– Хочешь сказать, мне придется остаться в коттедже на ночь?

– Да.

– С Лиа?

– Да. Места там хватит.

– А что я скажу жене? Что заночую в коттедже вместе с обольстительной бразильянкой?

– Я бы сказал, что у меня деловая встреча.

– Великолепно!

– Спасибо, Сэнди.

После небольшого перерыва на кофе к Оливеру присоединился Андерхилл. Они уселись рядом, за их спинами высилась на штативе направленная на Стефано видеокамера.

– Кто допрашивал Патрика? – спросил Андерхилл.

– Я не могу назвать имен моих сотрудников.

– Этот человек обладал каким-нибудь опытом проведения допросов с методами физического воздействия?

– Некоторым.

– Объясните, что там происходило.

– Я не уверен…

– На снимках мы видели ожоги, мистер Стефано. И ФБР предъявили иск за то, что здоровью Лэнигана нанесен урон.

Рассказывайте, что вы с ним там делали.

– Меня там не было. Схему проведения допроса строил не я: в этой области у меня совсем незначительный опыт. В самых общих чертах я знал, что отдельные участки тела мистера Лэнигана подвергнутся воздействию электрического тока. Это и произошло. Но я и подумать не мог о таких серьезных ожогах.

Оливер и Андерхилл обменялись недоверчивыми взглядами. Стефано не обратил на это никакого внимания.

– Как долго это продолжалось?

– От пяти до шести часов.

Сверившись с документом в папке, фэбээровцы пошептались, после чего Андерхилл спросил про идентификацию личности Лэнигана. Стефано описал процедуру снятия отпечатков пальцев. Оливера больше интересовала последовательность действий: он почти час дотошно выспрашивал, когда именно захватили Лэнигана, как далеко отвезли и сколько времени допрашивали. Затем Стефано пришлось подробно рассказать о дороге из джунглей до аэропорта в Консепсьоне. Когда вопрос был исчерпан, они около минуты молчали, затем перешли к сути дела:

– Что в ходе допроса мистера Лэнигана вы узнали о деньгах?

– Очень немногое. Он сказал нам, где хранились деньги и что там их больше нет.

– Предполагаю, это было результатом пытки?

– Разумное предположение.

– А вы сами уверены в том, что он не знал, где в тот момент находились деньги?

– Меня там не было. Однако человек, который вел допрос, сказал мне, что, по его твердому убеждению, мистер Лэниган действительно не знал этого.

– Ход допроса не записывался на видео-или аудиотехнику?

– Конечно, нет.

– Не говорил ли мистер Лэниган, что у него есть помощник?

– Мне об этом неизвестно.

– Что это означает?

– То, что я не знаю.

– А как насчет человека, который вел допрос? Может, он слышал имя помощника?

– Мне об этом неизвестно.

– То есть, насколько вы знаете, мистер Лэниган ни разу не упомянул, что у него был помощник?

– Это так.

Новое перешептывание. Наступившая пауза была настолько долгой, что Стефано ощутил некоторую тревогу.

Только что он соврал дважды – относительно записи допроса и о помощнике. Особенно беспокоиться по этому поводу не стоило: откуда им знать, что именно говорилось в джунглях Парагвая? И все-таки – это ФБР. Стефано настороженно ждал.

Внезапно открылась дверь, и в кабинет вошел Гамильтон Джейнс в сопровождении Уоррена.

– Привет, Джек, – громко бросил Джейнс, усаживаясь у противоположного конца стола.

Уоррен опустился рядом со своими коллегами.

– Привет, Гамильтон. – Стефано еще больше встревожился.

– Слушал твой рассказ в соседней комнате, – улыбнулся Джейнс, – и вдруг подумал: да искренен ли ты с нами?

– Конечно, полностью.

– Конечно… Слушай, Джек, ты когда-нибудь слышал такое имя – Ева Миранда?

Стефано медленно повторил, делая вид, что совершенно сбит с толку:

– Ева Миранда… Не думаю.

– Она – юрист из Рио. Друг Патрика.

– Нет.

– Вот это меня и волнует, Джек. Думаю, ты отлично знаешь, кто она.

– Никогда в жизни не слышал об этой женщине.

– Тогда зачем ты пытаешься разыскать ее?

– Не понимаю, о чем это вы, – растерянно отозвался Стефано.

Заговорил Андерхилл. Слова его предназначались Джейнсу, но смотрел он прямо на Стефано:

– Он лжет.

– Несомненно, – подал голос Оливер.

– Ясно как день, – добавил Уоррен.

Глаза Стефано перебегали с одного на другого. Он открыл было рот, однако Джейнс жестом остановил его. Дверь вновь раскрылась, в кабинет вошел еще один выпускник того же учебного заведения, которое окончили Андерхилл, Оливер и Уоррен.

– Акустический анализ явно свидетельствует о лжи. – Произнеся эту единственную фразу, вошедший скрылся за дверью.

Джейнс достал из кожаной папки лист бумаги.

– Это газетная заметка, опубликованная сегодня в Рио.

В ней сообщается о похищении мистера Паоло Миранды.

Его дочь – друг Патрика, Джек. Мы связались с властями в Рио. Выкупа за Миранду не потребовали. Похитители никак не дали о себе знать. – Он подтолкнул листок в сторону Стефано, но бумажка остановилась на полпути. – Так где же мистер Миранда?

– Не знаю. Не знаю, о чем вы говорите.

Джейнс бросил взгляд на противоположный конец стола.

– Еще одна ложь, – сказал Андерхилл, а Оливер и Уоррен кивнули.

– Мы же договаривались, Джек. Ты рассказываешь нам правду, а мы снимаем с тебя все обвинения. И как я помню, еще мы согласились не трогать твоих клиентов. Что мне теперь делать, Джек?

Стефано посмотрел на Андерхилла и Оливера, готовых, казалось, наброситься на него. Они, в свою очередь, не сводили с него своих цепких холодных глаз.

– Она знает, где деньги, – сдаваясь, выдавил Стефано.

– Вам известно, где она сейчас?

– Нет. Когда мы нашли Патрика, она покинула Рио.

– И ни следа?

– Нет.

Джейнс кивнул. Похоже, Стефано прекратил врать.

– Я согласился все рассказать, – проговорил Джек. – Согласия на что-либо другое я не давал. Мы имеем право искать ее.

– Да, но вас уже поймали на лжи.

– Прошу извинить. Больше это не повторится.

– Оставь девчонку в покое, Джек. И отпусти ее отца.

– Я подумаю об этом.

– Нет. Ты сделаешь это сейчас же.

Новенький трехэтажный коттедж стоял в ряду себе подобных, тянувшихся вдоль недавно застроенного участка побережья. Октябрь не лучшая пора для отпусков, и большинство домов опустело. Сэнди остановил машину позади сверкающего “крайслера” с номером Луизианы – видно, взят напрокат, решил он. Солнце медленно опускалось к горизонту, его оранжевый диск находился над самой водой. Залив был абсолютно пуст – ни яхты, ни лодочки. Поднявшись по ступеням, Сэнди постучал в дверь.

Лиа распахнула ее и улыбнулась.

– Входите, – мягко сказала она и закрыла за Сэнди дверь.

В трех стенах просторной сводчатой гостиной были огромные окна, в углу – большой камин.

– Вы неплохо устроились, – заметил Сэнди и почувствовал доносившийся из кухни тонкий аромат – от обеда из-за поручения Патрика пришлось отказаться.

– Есть хотите?

– Умираю от голода.

– Что-нибудь найдется.

– Замечательно.

Доски пола чуть слышно поскрипывали, когда следом за ней Сэнди пошел в столовую. На столе стояла картонная коробка, рядом – аккуратно сложенные бумаги. До прихода гостя Лиа работала. Замерев на мгновение у стола, она сказала:

– Это документы на Арициа.

– Кем они собраны?

– Патриком, конечно.

– Где хранились бумаги последние четыре года?

– В камере хранения. В Мобиле.

Ответы были короткими. У Сэнди они вызывали массу вопросов, которые он с удовольствием задал бы Лиа.

– Мы займемся ими позже, – сказала она, сделав легкое движение рукой.

В кухне на разделочной доске у раковины лежал жареный цыпленок. В духовом шкафу доходило блюдо темнокоричневого риса, перемешанного с овощами.

– Еда самая простая. Как-то непривычно готовить в чужой кухне.

– Выглядит все в высшей степени аппетитно. А чья это кухня?

– Домик сдавался в аренду. Я сняла его на месяц.

Она разрезала цыпленка и предложила Сэнди налить вина, великолепного “Пино-Нуар” из Калифорнии. Оба сидели за маленьким столиком у окна, откуда открывался вид на залив и опускающееся в водную гладь солнце.

– Выпьем? – спросила Лиа, поднимая бокал.

– За Патрика, – предложил тост Сэнди.

– Да, за Патрика.

К еде она не прикоснулась, зато Сэнди отправил в рот хороший кусок цыплячьей грудки.

– Как он?

Адвокат старался есть быстро, не желая утомлять сидевшую напротив прекрасную молодую женщину малопривлекательным зрелищем жующего мужчины. Глоток вина. Салфетка.

– С Патриком все в норме. Ожоги заживают. Вчера его осмотрел хирург и сказал, что он достаточно окреп.

Шрамы на несколько лет останутся, но будут почти незаметны. Сестры приносят ему пирожные, а судья – пиццу.

Его круглосуточно охраняют не менее шести вооруженных стражей, так что он чувствует себя намного увереннее, чем мог бы чувствовать человек, обвиняемый в умышленном убийстве.

– Судья – это Хаски?

– Да, Карл Хаски. Вы знаете его?

– Нет. Но о нем часто говорил Патрик. Они были друзьями. Как-то Патрик сказал, что если его все же схватят, то хорошо бы это произошло, когда Хаски еще будет занимать пост судьи.

– Он скоро уйдет, – сказал Сэнди, подумав о том, как удачно выбрано время.

– Вести дело Патрика он не может, правда?

– Да.

Сэнди взялся за новый кусочек, значительно меньших размеров. По-прежнему он ел один – Лиа, казалось, не замечала лежавших перед ней вилки и ножа. Бокал с вином она все еще держала в руках, глядя в окно на фиолетовооранжевые облака над горизонтом.

– Я не спросил о вашем отце, простите.

– А ничего и не известно. Три часа назад я разговаривала с братом – об отце никаких вестей.

– Мне искренне жаль, Лиа. Я хотел бы чем-то помочь.

– Я тоже. Все это так меня опустошило. Домой поехать я не могу, а остаться здесь невозможно.

– Мне очень жаль, – повторил Сэнди.

В наступившем молчании он принялся за еду. Лиа взяла вилку и начала ковырять рис.

– Удивительно вкусно, – сказал Сэнди.

– Спасибо.

– Чем занимается ваш отец?

– Он – профессор университета.

– Где?

– В Рио. Католический университет.

– А живет он?..

– В Ипанеме, в той квартире, где я выросла.

Заговорив о ее отце, Сэнди коснулся деликатной темы, но сейчас он хотя бы получал ответы на свои вопросы. Прозвучало еще несколько фраз, самых общих, не имевших никакого отношения к похищению.

Остывшего цыпленка Лиа так и не попробовала.

Когда Сэнди покончил с едой, она спросила:

– Не хотите кофе?

– Он понадобится нам наверняка, не так ли?

– Да.

Они вместе убрали со стола пластиковые тарелки. Пока Сэнди бродил по дому, Лиа приготовила кофе. Усевшись в столовой за небольшим стеклянным столиком, оба посмотрели друг на друга. Ничего не значивший светский разговор закончился.

– Что вам известно об Арициа? – спросила она.

– Если верить газетам, Бенни – тот самый клиент фирмы, чьи девяносто миллионов похитил Патрик. Он работал в “Платт энд Роклэнд”, а потом выложил правительству информацию о том, что его компания завышала счета. Было заведено дело по акту о незаконных требованиях на общую сумму около шестисот миллионов долларов. В соответствии с актом вознаграждение Арициа составляло пятнадцать процентов. Отстаивал интересы Арициа Боген и другие партнеры, с кем наш приятель Патрик работал. В основном это всё.

– Неплохо. То, что собираюсь рассказать вам я, может быть подтверждено этими документами и пленками с записью. Мы обязательно ознакомимся с ними, так как вам необходимо получить максимально полную картину.

– Фактически я уже сделал это. – Сэнди улыбнулся, но она оставалась серьезной.

– Со стороны Арициа это было мошенничеством чистой воды, – медленно выговорила Лиа. – Бенни Арициа – продажный человек, поставивший себе целью надуть не только собственную компанию, но и правительство. В этом ему помогали весьма опытные юристы, бывшие коллеги Патрика, и влиятельные люди в Вашингтоне.

– Должно быть, сенатор Ней, двоюродный брат Богена.

– В общем-то да. Как вы наверняка слышали, сенатор Ней – довольно заметная фигура в Вашингтоне.

– Я слышал это.

– Арициа тщательно продумал свои действия, а затем посвятил в план Богена. Патрик тогда только стал партнером, и об Арициа ему не было известно ровным счетом ничего, в то время как остальные партнеры приняли участие в осуществлении плана. В фирме происходили перемены, и Патрик видел это. Он начал копать и в конце концов выяснил, что существует настоящий заговор, за которым стоит их новый клиент – Арициа. Патрик ничем не проявил свою осведомленность и стал собирать доказательства. Большая их часть здесь. – Лиа коснулась картонной коробки.

– Давайте начнем сначала, – попросил Сэнди. – Объясните, почему это было мошенничеством.

– Арициа заправлял судостроительными верфями в Паскагуле, это одно из подразделений “Платт энд Роклэнд”.

– Знаю. Крупный подрядчик министерства обороны, но с неким темным прошлым. Репутация оказалась подмоченной обманом правительства.

– Совершенно верно. Арициа просто воспользовался масштабностью полученного заказа. На верфях строились атомные подводные лодки, и уже имелся значительный перерасход сметы. Он решил еще более драматизировать ситуацию.

Верфи представили дутый подсчет рабочего времени: тысячи часов по профсоюзным расценкам за работу, которую не сделали; деньги шли якобы непосредственным исполнителям. Цена поставлявшихся материалов тоже была немыслимо завышена: осветительные лампы по шестнадцать долларов за штуку, чашки по тридцать и так далее. Список можно продолжать до бесконечности.

– Он здесь, в коробке?

– Здесь данные только по наиболее важным закупкам: системам обнаружения, ракетам, оружию и так далее. Лампочки – мелочь. Арициа проработал в компании достаточно долго и знал, как действовать, чтобы его не схватили за руку. Он подготовил целые тонны бумаг, но в них редко упоминалось его имя. Оборонными контрактами в “Платт энд Роклэнд” занимались шесть подразделений, так что штаб-квартира компании напоминала настоящий зоопарк. И это Арициа тоже использовал в своих интересах. На каждом счете, представляемом военным, имелась виза какой-нибудь шишки из штаб-квартиры. Арициа выписывал дополнительные счета на материалы и подсовывал их на подпись своему начальству. Примитивная, но хорошо отлаженная система, которую он великолепно знал. Позже он передал своим юристам самые подробные записи обо всем.

– Патрик раздобыл и их?

– Некоторые.

Сэнди взглянул на коробку.

– И все это он прятал с момента исчезновения?

– Да.

– Он хотя бы раз проверял, все ли на месте?

– Нет.

– А вы?

– Когда два года назад я приехала, чтобы продлить договор аренды ячейки в камере хранения, я заглянула в коробку, но времени проверить все как следует у меня не было.

Чувствовала себя не в своей тарелке, нервничала, даже не хотела ехать. Я верила, что эти бумаги никогда не понадобятся, поскольку его не поймают. Но Патрик, видимо, знал все лучше меня.

Как профессионал, Сэнди испытывал острое желание засыпать ее градом вопросов, не имевших ни малейшего отношения к Арициа, но все же сдержал себя. “Успокойся, подумал он, – не выдавай своего интереса, и ответы всплывут сами”.

– Значит, план Арициа сработал. В какой-то момент он подошел к Чарлзу Богену, чей двоюродный брат лижет кому-то задницу в Вашингтоне и чей бывший босс является в настоящее время федеральным судьей. А Боген знал, что перерасходы допустил сам Арициа?

Лиа поднялась, раскрыла коробку, достала из нее диктофон и несколько аккуратно надписанных мини-кассет, выбрала одну и поставила.

– Послушайте. Одиннадцатое апреля девяносто первого года. Первый голос принадлежит Богену, второй – Арициа.

Арициа позвонил ему, когда тот находился в расположенном на втором этаже конференц-зале фирмы.

Сэнди оперся на локти и обратился в слух.

БОГЕН. Мне позвонил сегодня один из нью-йоркских юристов “Платта”, некий Кресни.

АРИЦИА. Знаю его. Типичный нью-йоркский выскочка.

БОГЕН. Да, вежливым его не назовешь. Сказал, что у них есть свидетельства, будто ты знал о двойном завышении счетов на экранирующие плоскости, которые верфи приобрели у “Рэмтека”. Я спросил, нельзя ли с ними ознакомиться, и он ответил, что можно будет примерно через неделю.

АРИЦИА. Успокойся, Чарли. Доказать что-либо нереально, ведь я ничего не подписывал.

БОГЕН. Но ты знал об этом?

АРИЦИА. Естественно. Я сам все спланировал, заставил шестеренки крутиться. Это было одной из моих блестящих идей. Их проблема, Чарли, заключается в том, что они никогда не смогут доказать этого. Документов нет, свидетелей тоже.

В наступившей паузе Лиа сказала:

– Через десять минут разговор продолжается.

АРИЦИА. Как сенатор?

БОГЕН. У него все отлично. Вчера встречался с секретарем по военно-морским силам.

АРИЦИА. И как прошла встреча?

БОГЕН. Она была на редкость плодотворной. Они же старые друзья. Сенатор выразил желание сурово покарать “Платт энд Роклэнд” за неуемную жадность, но так, чтобы это не нанесло вреда программе строительства подводных лодок. Секретарь придерживался того же мнения и сказал, что будет настаивать на принятии жестких штрафных санкций по отношению к компании.

АРИЦИА. А поторопиться он не может?

БОГЕН. Зачем?

АРИЦИА. Черт побери, я хочу денег, Чарли! Я уже ощущаю их запах, чувствую их вкус.

Нажав кнопку, Лиа остановила пленку. Затем она вытащила кассету и положила к остальным.

– Записывать Патрик стал в самом начале девяносто первого. Партнеры намеревались вышвырнуть его с работы в конце февраля под тем предлогом, что он не приносит фирме прибыли.

– Много в коробке таких кассет?

– Около шестидесяти. Все записаны Патриком. Часа через три вы сможете прослушать то, что захотите.

Сэнди взглянул на часы.

– Нам еще многое предстоит сделать, – пояснила Лиа.