"Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2" - читать интересную книгу автора (Гитин Валерий Григорьевич)
C'est la vie, или Такова жизнь
 |
Жизнь во все времена резко отличалась от чьих-то представлений о ней, но эта эпоха являет собой особенно контрастную картину расхождения между желаемым и действительным. Мало того, желаемое может все-таки исходить из более или менее реальных вероятностей бытия, однако в этой эпохе оно опиралось исключительно на идеальную модель, которую ни в коем случае нельзя показывать дуракам. Не понимая шуток и условной манеры отражения действительности, дураки загораются стремлением заставить ее, действительность, соответствовать идеальной модели, а когда это стремление наталкивается на элементарные законы физики или экономики, они вспарывают мостовые и вооружаются архаичными, но достаточно действенными булыжниками…
А жизнь все равно продолжается, и этому процессу никак не могут помешать ни искореженные мостовые, ни просветители, призывающие ко всеобщему равенству. Последнее является наиболее, пожалуй, деструктивной из всех деструктивных идей самодовольных интеллектуалов.
КСТАТИ:
«И что глупее, как равное равенство, которое глупцы в мир ввести зря покушаются».
И давным-давно ведь известно, что зря, а все равно покушаются. Им, правда, вовсе не равенство нужно, а такой тип неравенства, при котором они бы имели гораздо больше прав, чем все остальные. Светлая мечта.
КСТАТИ:
«Все животные равны, но некоторые равнее других!»
Международные отношения того времени прямо опровергали идею всеобщего равенства суетливым и злобным перераспределением территорий, хотя это перераспределение носило настолько изменчивый характер, что игра явно не стоила свеч.
А вот процесс колонизации проходил довольно-таки оживленно и продуктивно. Здесь бесспорное первенство принадлежало испанцам и португальцам. В Северной Америке испанцы, владевшие Новой Испанией (так называлась Мексика), упорно продвигались на север, осваивая территории нынешних Калифорнии, Аризоны и Колорадо. В Южной Америке они фактически владели Венесуэлой, Перу, Парагваем, Ла-Платой. Португальцы достаточно решительно оттеснили голландцев с побережья Бразилии. Россияне же, освоив Сибирь, в 1648 году открыли пролив, названный впоследствии Беринговым, а затем заняли Камчатку.
Граница с Китаем была установлена по руслу реки Амур.
Имперская алчность, перемахнув через Берингов пролив, превратила Аляску в российскую провинцию, а затем, когда и этого показалось мало, отгрызла кусок Северной Калифорнии, основав там Форт-Рос.
Франция основала свои форты на восточном побережье Индии, от чего англичане, стремившиеся к монопольному владению этой страной, естественно, не пришли в восторг. В дополнение к этому французы откусили от английских потенциальных владений землю, на которой была основана в честь Людовика XIV, а вернее его фаворитки Луизы де Лавальер, колония Луизиана.
Англичане укрепили свое влияние на территории Пенсильвании и Джорджии, после чего отняли у Франции Ньюфаундленд, а далее и Канаду, утвердив свое лидерство в деле «героического» захвата чужих территорий.
Только немецкие, итальянские государства и Австрия не принимали участия в этой колониальной гонке.
А вот Антонио Страдивари (1644—1737 гг.) в это время занимался усовершенствованием скрипки и изобретением того особого лака, который является и по сей день нераскрытым секретом Мастера.
Это и есть то, что можно назвать Историей. Скрипки Страдивари — великое достижение человеческой цивилизации, и это так же бесспорно, как восход Солнца, а вот колониальные гонки с препятствиями — не более чем бандитские разборки после удачных ограблений — позорные эпизоды бытия, которые, как писал Роберт Бернс, «не стоят славословья».
Любовь в ту эпоху отличалась манерностью и налетом театральщины. Существовала, например, мода на сексуальное сношение в декоративных парках, при этом, естественно, в напудренных париках и платьях с кринолинами. Иногда такие «спектакли» сопровождались музыкой специально приглашенного оркестра.
КСТАТИ:
«Чем необычнее плотские утехи, тем больше удовольствия они доставляют».
Обычные тоже, надо сказать, не оставались невостребованными, если верить авторитетному Казанове, который писал: «В наше счастливое время проститутки совсем не нужны, так как порядочные женщины охотно идут навстречу вашим желаниям».
Ну насчет «совсем не нужны», он, конечно, загнул, но то, что порядочные женщины чувствовали себя достаточно свободно в плане сексуального волеизъявления, сомнению не подлежит.
КСТАТИ:
«Животные во время течки не с такой легкостью путают свое сердце и свои вожделения, как это делают люди и особенно бабенки».
И тем не менее уровень проституции заметно возрос в сравнении с эпохой Ренессанса. Одной из основных причин этого роста был заметный приток в большие города девушек из сельской местности, которые искали работу в качестве служанок, нянь, горничных и т.п. И в ту эпоху, и в наше время они составляют основной контингент городских проституток.
В маленьких же городах, где в предыдущую эпоху бордели были неотъемлемой принадлежностью их бытия, подобные заведения либо совсем перестали существовать, либо ушли в определенного рода полуподполье, когда в доме «тетушки» проживают пять-шесть «племянниц» на выданье, и нет ничего предосудительного в том, что в этот дом приходят «потенциальные женихи».
Что поделать, характерная для этих мест мелкая буржуазия сформировала атмосферу показного благочестия, и эта атмосфера диктовала свои правила социальной игры. Провинциальные проститутки должны были вести двойной образ жизни: днем они были прачками, швеями, лавочницами, а с наступлением темноты к их официально благопристойным домам пробирались мужья, братья и сыновья добропорядочных матрон, чтобы удовлетворить свою такую естественную и такую презираемую потребность в телесной любви, избавленной от комплексов и стереотипов сословной морали.
Контингент провинциальных проституток был весьма ограничен, так что «племянницам» приходилось работать довольно напряженно, пропуская за вечер и ночь не менее чем по 10—15 мужчин.
Их товарки в больших городах, ввиду своей многочисленности, не могли похвастать таким спросом на свои услуги. Их было очень много. К примеру, в Вене, по приблизительным данным, около 15 тысяч, в Париже — от 30 до 40, а в Лондоне к 1780 году их насчитывалось более 50 000. Целая армия, которая нуждалась в пище, одежде и крыше над головой, как минимум…
Особую категорию проституток составляли
Выходит, что в Галантном веке эти женщины могли называться скорее не солдатскими, а офицерскими девками.
Иногда войско сопровождалось небольшими походными борделями.
В своем описании осады прусскими войсками города Майнца в 1753 году Лаукхарт отмечал: «В нашем полку существовал настоящий дом терпимости, палатка, где жили четыре девицы, для вида торговавшие кофе. Самая красивая из них, Лизхен, стоила 45 крейцеров, Ганнхен — 24, Барбхен — 12, а старуха Катарина — 8».
Но главной сферой деятельности проституции были, конечно, публичные дома самых разных категорий и степеней респектабельности — от грязных притонов до роскошных заведений с вышколенным персоналом, которые посещались дворянством и богатым купечеством.
Как свидетельствуют некоторые описания публичных домов той эпохи, в них, кроме самых разнообразных и утонченных сексуальных услуг, оказывались и услуги садомазохистского направления, изобретение которых невежды почему-то приписывают маркизу да Саду, хотя они были известны еще в Древнем Риме, а в XVIII столетии ими торговали вовсю, по крайней мере за полвека до публикации скандальных произведений маркиза.
Что же до обычных развлечений, то их ассортимент был очень широк. Каждая хозяйка борделя старалась перещеголять конкурентов, проявляя при этом максимум предприимчивости и фантазии, так что дочь гаитянского вождя в парижском борделе отнюдь не была захватывающей экзотикой…
КСТАТИ:
«Что уму представляется позором, то сердцу — красотой».
 |
Еще один штрих… Шотландец Адам Смит (1723—1790 гг.), профессор университета в Глазго, создал теоретическую модель общества, живущего по экономическим законам, таким же объективным, как и законы физического мира. Он первым дал определение таким понятиям, как «рынок», «экономика», «организация труда» и т.п. Его любимым изречением было: «Оставьте рынок в покое!»
Увы, целая армия его последователей призывает к тому же на протяжении двух с половиной веков, но политики, в основе своей люди ограниченные и малограмотные, не могут смириться с объективностью этого требования и упорно пытаются использовать рынок в качестве инструмента.
Это примерно то же самое, что утверждать, будто не ветер вращает крылья мельницы, а, напротив, крылья, вращаясь, создают ветер. Что поделать, политика и научное знание — «вещи несовместные».
КСТАТИ:
Экзамен.
Между прочим, первое в мире государственное Министерство образования возникло в Польше в 1772 году, когда последний король Станислав Август Понятовский, предвидя раздел своей страны и утрату государственной независимости, решил сохранить до лучших времен польские духовно-культурные ценности при помощи единой системы народного образования. Он писал в своем дневнике: «Если через двести лет еще будут жить люди, называющие себя поляками, то мои труды не напрасны».
Вскоре Польши не стало как державы, однако ее культура продолжала жить и развиваться во многом благодаря сохраненной королем системе образования.
Такой вклад в Историю нельзя не оценить по достоинству.
А в 1707 году, после многочисленных внутриостровных разборок, стоивших морей крови, было провозглашено основание Соединенного Королевства Великобритании. Отныне этим государственным образованием должны были править единый король и единый парламент. Шотландскую государственность, равно как и шотландскую историю, велено было забыть как историческое недоразумение. Жители островов отныне стали «британцами», вернее, не стали, а были назначены таковыми…
КСТАТИ:
Как-то Диоген возвращался из бани, и его спросили, много ли там людей.
— Народу много, а людей — почти никого, — ответил философ.
Оставались разделенными на лоскутные государства Германия и Италия, что само по себе было чревато нестабильностью в Центральной Европе, где имели место серьезные проблемы как внутреннего, так и внешнего характера. Самой значительной из них было турецкое вторжение в Австрию и осада Вены, когда европейская цивилизация в очередной раз оказалась перед угрозой уничтожения.
Турки окружили Вену войсками, насчитывавшими около 300 000 солдат.
Император Леопольд I (1640—1705 гг.) бежал, бросив свою столицу на произвол судьбы.
Гарнизон Вены составляли тогда 10 тысяч солдат и 15 тысяч ополченцев.
Осада длилась два месяца, с июля по сентябрь 1683 года.
На помощь осажденным выступило объединенное европейское войско под командованием польского короля Яна III Собесского (правил 1674—1696 гг.). Кольцо осады было настолько плотным, что венцы не имели никакой возможности общения с внешним миром, а общение это было крайне необходимым, потому что съестные припасы уже кончались и, кроме голода, Вене грозили еще и начинающиеся эпидемии. Еще немного такой изоляции, и турки без всякого штурма войдут в мертвый город…
Все разведчики, пытавшиеся пробраться через турецкий лагерь, перехватывались, а затем их головы выставлялись на остриях копий невдалеке от городских стен.
Комендант Вены обратился к горожанам с просьбой найти в своих рядах смельчака, который согласится предпринять очередную попытку, скорее всего последнюю, связаться с союзными войсками для согласования совместных действий, если к тому времени они сохранят свою актуальность.
На просьбу коменданта откликнулся украинец Юрий Кульчицкий, приехавший в Вену по торговым делам в начале лета и застигнутый там неожиданной осадой. Этот человек в юные годы, как оказалось, воевал в рядах казацкого воинства с турками и татарами, побывал в плену, где освоил турецкий язык и познакомился с мусульманскими обычаями, да и вообще был человеком опытным и смелым.
И вот он, одевшись турецким купцом, беспрепятственно пересекает вражеский лагерь и приходит в городок Штильфрид, где как раз остановились отряды украинских казаков под командованием полковника Данилы Апостола в ожидании приближающихся союзников.
Кульчицкий передал полковнику письмо коменданта Вены и отправился в обратный путь с устными указаниями осажденным и копией известного письма запорожцев турецкому султану Махмуду Четвертому. Эти копии во множестве ходили по рукам, но никто доподлинно не знает, был ли на самом деле оригинал, где едва ли не самым мягким было выражение: «И какой ты, к дьяволу, рыцарь, если голой ср…ой не убьешь ежа!» В данном случае это не имело решающего значения, однако свою роль в обороне Вены это письмо сыграло. Оно было срочно переведено на немецкий язык, размножено типографским способом, после чего роздано защитникам города для поддержания их боевого духа.
Когда 12 сентября 1683 года турки двинулись на генеральный штурм Вены, причем, двинулись неспешно, вальяжно, играючи, как кот, который приближается к полузамученной мыши, им в тыл неожиданно ударили союзные европейские войска, в первых рядах которых мчались на боевых конях украинские казаки и польские крылатые гусары…
Турецкое войско было разбито наголову.
Тогда-то и начался упадок мусульманского влияния на территории Европы.
Захваченное зеленое знамя турецкого войска Ян Собесский отправил Папе Римскому с сопроводительным текстом, авторство которого приписывали после Юлия Цезаря Карлу Пятому: «Пришел, увидел, а Господь победил». Вот только Цезарь о Боге ничего не говорил…
Впрочем, не в этом дело. Это была действительно великая победа и к тому же победа, одержанная в безусловно справедливой военной миссии, чем могут похвастать лишь очень немногие из боевых побед, запечатленных на скрижалях Истории человечества.
А Юрию Кульчицкому благодарные горожане присвоили звание Почетного гражданина Вены и отлили серебряную медаль в честь его подвига. Когда же ему предложили выбрать любой из дорогих трофеев, захваченных у турок, Кульчицкий, ко всеобщему удивлению, попросил несколько мешков с какими-то странными коричневыми зернами, которыми, как полагали венцы, турки кормили своих верблюдов.
Ему, конечно же, отдали все 300 мешков, найденных в турецком обозе, а кроме того, одарили значительной суммой денег и домом в лучшем районе города.
Через некоторое время Юрий Кульчицкий открыл там первую в Вене кофейню. Что и говорить, хороший след. Побольше бы таких, но… увы.
КСТАТИ:
«История — поистине учебник разочарования. В ней действуют или плуты, или честные дураки».
А вот к какой категории отнести такую таинственную организацию, как
Но масоны… Тут все обстоит гораздо сложнее. Или — проще. Если бы кто-нибудь мог пролить свет на эту загадку, только со знанием дела. Но дела толком никто не знает…
По одной версии, масоны — преемники разгромленного ордена Тамплиеров, по другой — эти «вольные каменщики» являются подпольным филиалом средневекового цеха, давно прекратившего свое существование как цех, но совершившего своеобразную реинкарнацию… Есть и третья, и четвертая, и двадцатая, а толку-то…
Эта организация надежно засекречена, и эта самая засекреченность зачастую работает против нее, давая повод недоброжелателям строить самые мрачные предположения, переходящие в прямые обвинения… ну хотя бы в том, что масоны оказывают поддержку друг другу в ущерб всем прочим. Но почему «в ущерб всем прочим»? Ведь каждый человек волен оказывать поддержку тому, кому сочтет нужным, так что претензии в этом плане попросту несостоятельны.
Масонство обвиняют в активном антифеминизме и только лишь на том основании, что в его ряды закрыт доступ для женщин. Но в таком случае следует обвинить в том же «грехе» и Запорожскую Сечь, и вообще любой рыцарский орден, и любую уважающую себя армию, и любой морской экипаж, и любой научный… ладно, достаточно и этих примеров.
КСТАТИ:
«Женщина для нас, мужчин, поистине сама жизнь. Например, она источник всех зол».
 |
Франкмасоны при этом никогда не провозглашали женоненавистнических идей, зато, вопреки расхожим обвинениям, всегда заявляли о своем неприятии атеизма, о религиозной терпимости и стремлении к благотворительности. По крайней мере, во внешних проявлениях они строго придерживались этих деклараций, а там — кто знает…
В эпоху Просвещения франкмасонство развивалось невиданными ранее темпами. Его ряды пополнили многие из британских аристократов, ничуть не смущенных соседством с шотландскими политэмигрантами, затем масонские ложи образовались в Париже, Варшаве, Вене, Санкт-Петербурге и т.д.
Во Франции масонство сыграло негативную, на мой взгляд, роль в активизации процесса брожения умов в предреволюционный период, а в XIX веке оно заметно активизировало европейский либерализм, который тоже привел к неоднозначным последствиям, что и говорить…
Католическая Церковь решительно осуждала масонство как скрытое от глаз людских, нечестивое и антибожеское движение, управляемое Сатаной.
Тоталитарные режимы XX столетия не ограничивались формальным осуждением масонства и отправляли его апологетов в концлагеря и в расстрельные яры, так что во многих странах Европы масонство возродилось лишь после падения гитлеровской Германии и Советского Союза, до 90-х годов контролировавшего всю Восточную Европу.
Почему так? Почему «фармазоны» (так на простонародном русском называли франкмасонов в начале XX века) в массовом сознании отождествлялись с мошенниками, а то и с разбойниками? Кого они ограбили? Убили? Привлекли к участию в работе какой-нибудь финансовой «пирамиды»? Вопросы без ответов, да, пожалуй, и без надежды на их получение.
Таков стереотип.
Но кто же они, все-таки? Известно лишь то, что в их списках значились: Фридрих II Великий, Станислав Август Понятовский, Павел I, Свифт, Вольтер, Монтескье, Гете, Бернс, Гайдн, Моцарт, Кутузов, Суворов, Талейран, Пушкин, Лист, Гарибальди, Эйфель, Тирпиц, Керенский, Черчилль и целый ряд британских королей…
Неплохая компания, что тут сказать…
КСТАТИ:
«И многие, кто отвернулись от жизни, отвернулись только от отребья: они не захотели делить с отребьем ни источника, ни пламени, ни плода».
А жизнь била ключом. Россия продолжала торопливый захват соседних территорий. На западе она оприходовала Финляндию и часть Швеции, затем — большую часть Польши; на востоке — Аляску; на юге — все черноморские провинции Османской империи, включая татарский Крым, далее — Кавказ и Среднюю Азию.
Этот процесс даже при самом жгучем желании не назовешь «собиранием исконных земель». Земли-то, конечно, исконные, только вот чьи? И если из бездумного патриотизма настаивать на том, что раз на пользу, значит, все правильно, то можно развить подобную логику до «присоединения» Франции, Англии, Египта… да и Китай был бы не лишним.
Ну это уже компетенция психиатра… А специалисты в других областях знаний, анализируя ситуацию с патологическим территориальным аппетитом России, сходятся на том, что все это порождено двумя факторами: комплексом неполноценности власти и милитаризмом. Ну со вторым все ясно, а вот первый порожден крайней неэффективностью власти, которая не способна была осуществлять управление такими огромными пространствами и таким количеством подданных, и эту явную неспособность она компенсировала новыми захватами. Порочный круг.
КСТАТИ:
«Любовь к родине не знает границ».
А народ тут ни при чем. Ему это вот хвастливо-ущербное «от океана до океана» как-то, попросту говоря, «по барабану». Хотя — нет. На таких пространствах только погранично-таможенная служба сжирает столько, что при оглашении цифр психиатры настораживаются, как собаки, почуявшие объект охоты.
А Польша претерпела три раздела своей многострадальной территории, совершенные под самыми благовидными предлогами, лицемерно выдвинутыми тремя ее палачами: Россией, Австрией и Пруссией. Аргументация этого разбоя была настолько нелепой, что весь остальной мир стыдливо опустил глаза, исходя из подлого принципа «Моя хата с краю», но забывая о том, что всегда первыми горят именно крайние хаты…
Самой крайней «хатой» мира стали английские колонии в Америке, которых охватило пламя сепаратизма.
Конечно же, искра, из которой возгорелось это пламя, возникла в какой-нибудь уютной гостиной, где прилично одетые джентльмены, сидя в мягких креслах у пылающего камина, задались простым, как мычание, вопросом: «Зачем?» Зачем нам быть каким-то второсортным придатком страны, которая так много берет у нас, ничего не давая взамен? Зачем нам, свободным людям, терпеть тиранию короля Георга Третьего? Зачем нам платить налоги фактически чужой державе? Зачем, зачем, зачем…
 |
А действительно, какого дьявола?
Они, конечно, лукавили. Никто у них не отбирал «так много», никто их не тиранил, никто их не душил непосильными налогами, никто не посягал на их гражданские свободы, по крайней мере, в том объеме, о котором можно было бы говорить серьезно, просто они стали мучиться честолюбивыми мечтами об управлении собственным государством, своим, со своей армией, казной, со своим гимном, гербом, флагом, прочими державными атрибутами… Обычный ход мыслей всех сепаратистов. Этот ход заметно ускоряется при наличии каких-либо ценных природных ресурсов, к примеру нефти, за счет которой можно вообще лежать и плевать в потолок. Возникает благородная ярость, которая заставляет защищать «свое, родное» от посягательств тиранов…
Так или иначе, но американские джентльмены приняли твердое решение обрести независимость, освободившись от власти английского короля.
В 1776 году с дипломатической миссией во Францию отправляется безмерно всеми уважаемый Бенджамин Франклин. Он идет на очень рискованный шаг, посвящая французов в дерзкие планы американских джентльменов, но его расчет оказался как нельзя более верен: ослепленные извечной ненавистью к Британии как к сопернице мирового масштаба и крайне обеспокоенные перспективой захвата ею их «родных» колоний, французы выказали готовность всеми возможными способами поддержать амбиции американских джентльменов, дабы хоть таким образом дать по морде этим зарвавшимся британцам.
Они, французы, даже не взяли на себя труд подумать, что же будет дальше и не обойдется ли слишком дорого удовольствие дать по морде Британии. Будь Людовик XVI хоть немного более предусмотрительным человеком, он бы живо представил себе все последствия создаваемого с его помощью прецедента. Ведь сам он никогда не потерпел бы подобных шагов со стороны французских колонистов, шагов, направленных на разрушение всех основ такого государственного строя, как монархия. Есть ведь те или иные основополагающие принципы, общие для всех, если кто-то где-то вдруг пренебрег ими и ему за это ничего не было, то почему бы не попробовать и другим?
Простая, вроде бы, логика, да где там…
Война за американскую независимость (1776—1783), конечно, дала возможность амбициозным джентльменам получить все желаемое, из чего их помощники, прежде всего Франция, не только не извлекли никакой выгоды, но и совершенно сознательно подпилили и без того не слишком надежный сук, на котором сидели.
Действительно, если американцы взбунтовались из-за почти символической пошлины на чай, то что тогда нужно делать другим, изнывающим под гнетом совсем не символических налогов? Если совершенно индифферентный к колониальным проблемам король Георг III преподносится миру как жестокий деспот, власть которого ну просто невыносима, то что же тогда говорить всем другим, кто в самом деле «изнывает»?
4 июля 1776 года была провозглашена Декларация независимости английских колоний в Америке. Текст ее, написанный очень крупными буквами, чтобы Георг III не сказал потом, что чего-то не разобрал в написанном, был отправлен в Лондон.
Затем была написана американская Конституция, семь статей которой содержали в себе квинтэссенцию идеалов европейского Просвещения. Любопытно то, что если такой из ее авторов, как Бенджамин Франклин, был философом демократического направления, то Джордж Вашингтон (1732—1799) и Томас Джефферсон (1743—1826) были типичными, классическими рабовладельцами, и надо же… Конституция равенства, по крайней мере равенства возможностей всех и каждого. «Мы, народ Соединенных Штатов…» Такого еще не было.
А инаугурация первого американского президента Джорджа Вашингтона состоялась 29 апреля 1789 года, можно сказать, в канун мировой трагедии, называемой французской революцией…
Принято говорить о действенном влиянии Франции на американские события, о чем со всей наглядностью свидетельствует подаренная ею роскошная Статуя Свободы, но вот обратная связь почему-то не берется во внимание, по крайней мере — должное внимание, хотя эта связь явно существовала. Мир представляет собой систему сообщающихся сосудов, так что взаимное влияние — непреложный закон бытия.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |