"Не убояться зла" - читать интересную книгу автора (Иващенко Валерий)Глава 21Принц, выслушав сообщение откровенно довольного барона Орка, улыбнулся. И на его усталом, тоже изрядно покрытом пылью лице неожиданно ярко блеснули белые зубы. – Что ж, похоже, ситуация начала меняться в нашу пользу - и это радует, господа. Тогда второй полк пусть временно примет Трент, а ты, Valle, считай себя во временном отпуске. Барон Орк довольно потер крепкие ладони. – А официально будет пущен слушок… кстати, вы не забыли, что нынче двенадцатый, особый год? И что на днях, вернее, ночах - полнолуние? Вот его чернокнижничество и отряжен на всякий случай в некое деликатное место, где возможно проявление потусторонних сил. Сам чернокнижник согласно кивнул, в уме прикинув расположение небесных светил и период таинственных подземных приливов и отливов темных Сил. – Да, все верно. Скоро наступит такое время, когда моя сила на пару-тройку ночей не будет знать преград и ограничений. Что бы такое учудить?… - он встряхнул головой, отгоняя радужные, манящие перспективы. - Кстати, а куда вы определили библиотеку и артефакты? – Баронесса Лаки по старой дружбе согласилась временно приютить мое ведомство, - скромно отозвался барон Орк. - Там неподалеку от ее замка есть заброшенный винный погреб. Сухо, тихо и почти чисто. Молодой чернокнижник хохотнул. – И разумеется, как всякое уважающее себя старое подземелье, место это окружено массой слухов о всякой чертовщине? – Стараемся, - начальник разведки скромно кивнул. А принц, вынув изо рта особо приятную для души и тела, первую послеобеденную трубку, полюбопытствовал: – А все же, Орк, отчего именно туда? Тот немного посерьезнел и даже неприметно огляделся по сторонам - со сноровкой, немало позабавившей обоих его собеседников. – Если хорошенько копнуть старые хроники - не те, что пылятся в библиотеках и семейных архивах - а те, что сокрыты строже военных планов… в общем, есть основания считать, что Яромор начал свое вознесение именно из тех мест. Он смущенно посмотрел на немало удивленного Valle, и продолжил. – Падший его знает, но твое присутствие там и впрямь желательно. Кто его знает, что может вылезти из-под земли в таком знаменательном месте и в такое время. Мои аналитики обнаружили массу и других несуразностей в истории касательно тамошних земель. Разумеется, люди наверху что-то чувствуют, шепчутся иной раз о всяком… однако ни простолюдины, ни тамошние дворяне ничего такого толком не знают. И даже немного бравируют тем, что живут в опасном месте. А поскольку сбор сведений о всякого рода проявлениях темных сил - это одна из обязанностей, возложенных на меня самим Императором… Valle озарило. Как это бывает - голова вдруг ни с того, ни с сего вдруг извлекает из пыльных уголков памяти кажущуюся неразрешимой загадку и с пугающей легкостью вдруг решает ее, выдав ответ. Выглядящий парадоксальной, но тем не менее истиной. Он негромко, но с нешуточной уверенностью сообщил: – Яромор родом оттуда. Начинал учеником аптекаря, затем помощником у переписчика книг и вечерами - приказчиком в волшебной лавке. Потом уже переехал в полночные края, когда осознал в себе темный дар. Там-то его и заметили сведущие в магии люди… Если кому и удается удивить начальника Имперской Разведки, то случаи такие наперечет, а этот был точно из их числа. Медленно раскрыв и закрыв рот, барон Орк внимательно и в то же время совершенно обескуражено всмотрелся в собеседника. Придя немного в себя, перевел взгляд на принца. Тот пожал плечами - мол, я и сам озадачен не менее, и переадресовал удивленный взгляд обратно молодому черному магу. Хмыкнув и покрутив головой, принц вполголоса все же заметил, что сведения такие стоит забыть сразу же после того как услышал их. А то ведь, прознав о родине величайшего и зловещего некроманта прошлого, люди оттуда и разбегаться начнут. А тех, кто останется, еще и пособниками Падшего назовут. И Valle был с ним целиком согласен - темен народ, ох темен и дремуч… кроме того, есть некие основания полагать, что и сам он был зачат покойными родителями во время путешествия где-то именно в тех местах - по срокам вроде сходится. Но просвещать собеседников на сей последний счет он не спешил. – А вторая причина, - барон Орк уже немного пришел в себя и рассуждал весьма здраво. - Дочь старой баронессы, молодая леди Лаки, закончила школу изящной словесности. И кроме всего прочего, единственная в Империи специалистка в древнестигийском языке и его кошмарных иероглифах. Как раз наш случай. Принц усмехнулся. – А, как же - помню. Имел удовольствие пересечься с нею пару раз на официальных церемониях. Девица симпатичная и отнюдь не дура. Но язычок что шило, оттого-то женихи от нее и разбегаются в ужасе. Барон Орк жизнерадостно осклабился и подтвердил: – Это точно. Разбегаются - те, кто на месте в обморок не упал. Так что, дружище Valle, острые и незабываемые впечатления тебе гарантированы. У самого Valle мнение было несколько иное. Но вспомнив свою ведьму Эльзу, что имеет обыкновение говорить что думает, вдобавок еще и изрядно приперчив свое мнение неуемной язвительностью, он взял себе на заметку. Ладно, подумаем… чтобы девица смутила некромансера? Не бывать тому! Однако вслух он отметил несколько другое. Вернее, совсем другое. – Ладно, к вечеру я буду там. Мой принц, я обдумал идею насчет того, чтобы всех магов, лучников и разведку, а также прочие вспомогательные службы выделить в отдельный полк. И согласен с ней. Коль скоро в статуте Легиона записано, что он ни в коем случае не может быть раздерган по отдельным полкам, а всегда выступает только целой единицей, то такое новшество, пожалуй, позволит распоряжаться ресурсами более рационально - в интересах всей части. Барон Орк хмыкнул, но признал, что такая реорганизация выглядит интересно. – Централизация сил и руководства? Заманчиво, молодые люди… Договорившись, чем будет заниматься Трент на полку в его отсутствие, Valle позволил себе выкурить еще одну трубку, настраиваясь на новый лад и новый стиль работы. Вот ведь как - только начинает что-то получаться, а жизнь хлоп тебе - новую задачку. Но Орк прав, в стигийских магических делах надо разобраться быстро и с максимально возможной дотошностью… Глава 22-я, особая. В тот час, когда светило нехотя уступает свое место на небосводе предвестнице вековечной тьмы, в одном из родовых замков, что встречаются порой на здешних известковых холмах, печально зазвонил колокол. В этом не было бы ничего примечательного, если бы не два маленьких, но весьма существенных отличия. Во- первых, колокол не просто звонил -он бился и рыдал словно в истерике. Изнемогал в плаче, призывая хоть кого-нибудь откликнуться на его нетерпеливый и суматошный глас. И человека знающего он привел бы в священный - если не сказать суеверный, трепет. А во- вторых, это был вовсе не церковный колокол. И не набат, и не набор колокольцев из оркестра. И не один из отзывающихся малиновым звоном бубенцов, что иные щеголи любят цеплять на упряжных лошадей. Нет - это был особый колокол. Висящий на вмурованном высоко в кладку кованом крюке, он занимал место как раз между внешними и внутренними замковыми воротами. И, согласно старинному преданию, звонил он сам собой, и только тогда, когда в ворота проезжал кто-то из владеющих Силой. – Надо же, какая прелесть, - улыбнулся один из двоих всадников, что как раз въезжали с откидного моста на мощеный плитами внутренний двор. - Очень древняя традиция, и весьма похвальная предосторожность. – Мой лорд, а могли бы вы заставить его замолчать? - его спутница, прелестная рыжеволосая девица, недовольно поморщила носик. Тот на несколько мигов приостановил коня, отодвигая такой долгожданный и близкий отдых в тихой, спокойной конюшне, и всмотрелся в звенящий над головами колокол. Видимо, сопроводил свой взгляд некими магическими действиями, ибо бьющийся в панике источник шума запнулся, сбился с хоть суматошного, но ритма - но потом продолжил свое дело. – Что-то не выходит, Джейн, - чуть смущенно признался Valle. - Проще развалить замок, раскатать по камешку - вместе с колоколом, разумеется. Ведьма хохотнула, и несколько невежливо ткнула своего лорда и повелителя кулачком в плечо. Тот не так давно - час назад - вырвал ее из уже ставшего привычным баронства. Утопающие в зелени, богатые места пришлись обеим ведьмам по вкусу. Простор и мягкое, не подавляющее величие. Но каков простор ночами! Хочешь - по лесу мотайся, пугай разбойников да доводи до холодного пота деловито снующих своими тропаи контрабандистов. А нет - парней, желающих покувыркаться со смазливой ведьмочкой, хоть отбавляй. Правда, Джейн, как запала на своего Брена, так крутит только с ним. Ну да ничего… Здесь тоже неплохо. Только вместо лесов - южные рощи, а так все засажено уходящими за горизонт виноградниками. И как объяснил ей Valle, именно здесь, на известковых почвах, и произрастают лучшие сорта белого винограда, из коих потом по эльфийской методике делают Aedorne и весьма дорогие искристые, шипучие вина. А сам барон, по совету принца переодевшийся в потрепанные легкие доспехи простого воина или даже наемника и спрятавший на время свой столь бросающийся в глаза черный плащ, небезуспешно изображал из себя обычного сопровождающего при не очень высокородной, но все же знатного рода даме. Он посмотрел на выряженную в пух и прах Джейн, и внутренне хихикнул. Вот уж кто отлично смотрится в любом наряде - хоть в платье леди в Падший знает каком поколении, хоть в повседневном комбинезоне Ночной Всадницы. Хоть даже и вовсе безо всяких одежд - сложена ведьмочка оказалась весьма недурственно, и своего тела стесняться не считала нужным. В это время навстречу гостям поспешил здешний десятник - дюжий мужичина с почти гномьих размеров бородой. И пара ленивых, чуть ли не явственно опухших от безделья лакеев. Valle кстати вспомнил своих поджарых, носящихся как угорелые слуг и верховодящего всем востроглазого Хэмми. Вот уж кто навел бы здесь порядок… – Виноват, леди, как прикажете доложить баронессе? - чуть поклонился тот и передал лакеям поводья коней. Одежда ввела десятника в заблуждение, но оба приезжих отнюдь в претензии не были. Так и было задумано - прибыть вроде тайно. Но в то же время чтобы опытный взгляд или заклинание не смогли обмануть наряды. Уж горделивую осанку барона скрыть было мудрено, а простецкие, без жеманства, повадки молодой ведьмы могли обмануть далеко не всякого. – Ее светлость осведомлена, - Джейн не без мимолетной улыбки позволила своему лорду и повелителю прислуживать себе, словно знатной леди. Замок баронства оказался на удивление большим - даже больше, чем ожидал сам Valle. Да и хоть находился почти в сердце Империи и явно весьма давненько не знал неприятностей вроде осады или штурма, содержался неплохо. Видимо, здешний капитан гарнизона все еще не позволял себе и подчиненным погрязнуть в праздной лени и опуститься совсем. Хотя, честно говоря, отсутствие крепкой мужской руки повсюду бросалось в глаза. А барон Лаки, как вспомнил молодой человек, геройски погиб на одной из войн лет десять тому. И все же, несмотря на пересохший и заросший бурьяном ров, на беспечный патруль у ворот, пропустивший приезжих не то что без строгого допроса, но и вовсе удостоив лишь мимолетного взгляда и с ленцой отданной чести, замок и гарнизон вполне можно было бы привести в должный порядок довольно быстро… Поймав себя на мысли, что опять мыслит военными категориями, молодой человек поспешил вверх по лестнице, старательно изображая из себя солдата, коему до смерти надоело таскаться и присматривать за нанимательницей, но все же исполняющего свои обязанности. Он даже подобрал и бережно придержал подол длинного светло-зеленого платья, когда Джейн вспорхнула по парадной лестнице и остановилась лишь у огромного зеркала на повороте после первого пролета. Вложив в требовательно протянутую женскую ручку косметичку из заплечной сумки, он терпеливо дожидался. Прокол, Джейн - ни одна уважающая себя высокородная не снизойдет до того, чтобы самой наводить порядок в макияже или как там оно называется. Ну, разве что в своем собственном доме - да и то, если уж очень безденежье одолевает. Кстати, именно эту тонкость, а также некую нерасторопность слуги и приметила стоящая в тени на самом верху лестницы баронесса и хозяйка замка, почтенная леди Лаки. Да-да, именно та самая, что едва раньше времени не отправилась за Гремящие Моря после одной невинной (по мнению принцесс) шуточки с лягушкой. Сопоставив эти несуразности со словами и намеками своего соседа по владениям, а также начальника имперской разведки барона Орка, пожилая баронесса осуждающе чуть поджала губы. Она не узнала, кто именно прибыл в ее замок, изменив лица искусно наложенным то ли гримом, то ли заклинаниями, но готова была поклясться чем угодно - дворянин-то как раз именно мужчина. А вот спутница его… для простолюдинки слишком естественна и раскованна, а для любовницы слишком уж открыто беззаботна и даже независима. Да и не любовница точно, уж это наметанный взгляд баронессы, немало интриг провернувшей при дворе, отметил бы сразу. И все же загадочка даже интересная - подумала напоследок почтенная леди, когда прибывшая парочка приблизилась и уже в гостиной представилась хозяйке замка. Ах вот оно что - боевая ведьма, теперь понятны некоторые странности в поведении. Симпатичная девица - ее бы на полгодика в хорошие руки, да потом за такой бароны и маркизы косяками увиваться будут. Но вот ее спутник… – Виновата, лорд - не припомню имени. Вроде бы и знакомо мне ваше лицо благородных кровей, а все же не часто вы, пожалуй, вращаетесь при дворе… Представившись честь по чести и даже приложившись к чуть тронутой сухощавостью ручке, Valle не без интереса посмотрел на хозяйку дома, ожидая ее реакции. Баронесса нахмурилась. То, что ей придется в соответствии с опрометчиво данным Орку обещанием принять под своим кровом чернокнижника, это уже Падший знает что такое! Однако благородностью рода тот ничуть не уступал самой баронессе, и это еще мягко говоря. Потому-то Valle и заметил тень на лике баронессы. Он с самым светским видом поклонился и вновь приложился к ручке хозяйки, легонько и эдак с намеком пожав ее. А после обязательных разговоров о погоде, дороге, самочувствии и прочей ерунде ответил на вроде бы вскользь оброненный вопрос о цели визита ответил, как бы слегка задумавшись: – Видите ли, ваша светлость… этот год особый, один из двенадцати. Да и расположение звезд нынче необычное. Вот и посоветовали мне на всякий случай побыть здесь - вдруг вылезет из-под земли нечто эдакое, непотребное. Баронесса тонко усмехнулась, давая понять, что оценила деликатность собеседника, и осведомилась насчет истинной причины прибытия. Совсем не по-великосветски хмыкнув и пожав плечами, молодой барон заметил. – Баронесса, есть хорошая возможность крепко прищемить хвост врагам Империи. И ваша дочь способна нам помочь. – Ах вот оно что… - баронесса Лаки задумалась на миг, что же за такие особые таланты кроются в ее дочери. Но после кратких раздумий решила все же, что в дела мужчин, а тем более имперской разведки совать нос ей никак не стоит. – А ваша спутница… - она деликатно перевела взгляд на ведьму. Valle тоже глянул на невозмутимо ведущую себя Джейн. – С виду небогатая и не очень хорошо воспитанная девчонка из захудалого провинциального рода. Пусть пока побудет возле вас и дочери, побездельничает. Но по секрету скажу вам, что очень не советовал бы даже платунгу опытных вояк поднимать на нее оружие. Или на вас… – Или на мою дочь, - закончила баронесса его мысль и легонько кивнула. Все понятно - одетая знатной девицей ведьма это резерв и заранее подготовленная неприятность для желающих умыслить дурное. - Но пару-тройку уроков этикета и манер я все же ей преподам. В моем доме не бездельничают, милочка. В полночный час… да полноте - только невежи считают, будто выдуманная сумасшедшим часовщиком из эльфов система исчисления времени в полной мере отражает истинное положение дел на небесах или по другую сторону земной тверди. Если по правде говоря и только между нами, предрассудки все это. Ночь - время любви и сладостных милых утех. А день… если одному знакомому чернокнижнику захочется, то и в полдень под ясно солнышко из-под земли вылезет такое, что приличному человеку, а тем более эльфу, даже и вспомнить зазорно. В общем, в то время, когда петухи молчат, а силы зла вроде бы властвуют безраздельно, в круглой комнате наверху башни произошла примечательная сцена. Причем настолько примечательная, что бессовестно было бы не описать ее подробнее. Драпировки и гобелены, закрывающие древние камни стен, еле заметно колыхались от ночного сквозняка, лениво пролезающего в высокие стрельчатые окна, более похожие на бойницы. И оттого казалось, что вон та группа охотников сейчас набросится на ощетинившегося высоким загривком кабана, а на старинном ковре толпа солдат графа Леможского прямо сейчас ворвется в замок злейшего врага, барона Лаки. Пляшущее пламя четырех факелов и пятисвечного канделябра только усиливало этот эффект. А посередине комнаты стояла молодая девушка в богато изукрашенном жемчугами и бисером платье. Стояла неподвижно, не рискуя пошевелиться даже, чтобы поправить выбившийся из прически темнорусый локон. Ибо румяный молодой человек в берете и с испачканными краской пальцами у мольберта заканчивал парадный портрет молодой баронессы Лаки. – Еще немного, ваша светлость, - профессионально вежливой скороговоркой мягко заметил художник, поправляя на холсте одному ему заметные недоработочки. Свет факелов затрепетал, и молодой человек досадливо поморщился. Выждав, пока неверный свет прекратит давать ненужные тени, он потянулся кистью, дабы коснуться своего творения еще в одном месте. Однако движение его осталось незаконченным, ибо совсем рядом невесть откуда взялся плечистый воин со здоровенным мечом за спиной. – Ох… - только и смог вымолвить вмиг вынырнувший из мира высоких материй художник. Отшатнувшись непроизвольно, он некоторое время только непонимающе хлопал глазами, а потом уж собрался дать сердитую возмущенную отповедь. Но слова застряли в горле, ибо солдат небрежно бросил взгляд на почти законченный портрет и слегка рокочущим голосом неожиданно осведомился: – Если не ошибаюсь, школа мэтра Вароля? По правде говоря, познания Valle в живописи нельзя было назвать даже скудными. Но групповой портрет родителей и их друзей - четы Кейросов - хранящийся в родовом замке баронства, одно из лучших творений великого мастера Вароля, он запомнил весьма и весьма хорошо. Да и саму манеру работы живописца острый глаз его приметил сразу. – Совершенно верно, ваша милость, - художник уважительно поклонился, ибо его глаз столь же безошибочно признал в одетом простым воякой парне самого что ни на есть высокородного дворянина. Чуть склонив на одно плечо голову, Valle критически посмотрел на портрет. Затем на оригинал, причем осмотрел с головы до пят весьма придирчиво - да так, что молодая баронесса едва удержалась, чтобы не вспыхнуть и не наговорить дерзостей этому нахалу. Ну нельзя же девицу благородного рода рассматривать, словно породистую кобылку на ярмарке! Еще бы в зубы заглянул, злодей… Портрет вышел парадный, помпезный и, по мнению молодого барона, никуда не годный. Безликий - ибо сотни подобных, добротно сработанных но без искры картин мелькают перед взором, ничего не оставляя в душе равнодушно проходящего мимо человека. А посему он выпростал руку, словно вознамерился коснуться поверхности холста открытой ладонью. Заклинание словно само собой слетело с истосковавшихся по смертельной магии губ. И еще не высохшие краски потекли грязными пятнами, осыпаясь трухой и прахом. Портрет, вернее, картина умирала прямо на глазах. Молодая баронесса звонко чихнула от поднявшейся пыли и лукаво посмотрела на чернокнижника, ибо уже догадалась, что это именно тот, о ком даже с оглядкой боятся судачить простые смертные. Также догадалась она, что гость задумал нечто интересное. А остолбеневший художник оказался просто в шоке. Две седьмицы он усердно и кропотливо создавал картину, ни в чем не уступающую иным другим. И вот нате - пришел какой-то подозрительный колдун и свел на нет все старания… – Сегодняшняя ночь - Художник молчал, справедливо полагая, что это еще не все. Но в душе его уже зажегся горячий и ревнивый огонек. Искорка того пламени, что освещает порой нашу жизнь и делает оправданными самые неожиданные поступки. Он уже догадывался. А неглупый парень - с одобрением подумал Valle, подходя к узкому окну. Поглядел чуть в непроглядную для иных глаз темень снаружи, послал немой призыв. И через несколько мигов на протянутую в нетерпении руку неслышно села сова. Возможно, это была и неясыть, но судя по отсутствию ушей, наверняка не филин - на большее знаний самого барона не хватало. Он повернулся, подчеркнуто игнорируя горящий взгляд художника и удивленное лицо девушки, и пересадил сердито щелкающую клювом птицу на ее плечико. Та едва не завизжала, взглянув в эти прямо перед нею горящие желтым дьявольским огнем круглые глаза и почувствовав на своем плече немаленькой величины когти, легко пронзившие шелк и бархат платья. Но Valle неожиданно обратился к девице: – Что символизирует сова в списке священных животных? Правильно, мудрость. Вы ведь обладаете этим качеством, дорогуша? Каким усилием воли молодая леди Лаки сдержалась и даже великосветски кивнула, осталось известно только ей самой. А зловещий гость, порывшись во внезапно сгустившемся воздухе, достал старинный циркуль. Сам по себе замечательный - сделанный из рыбьего зуба водящихся на крайней полуночи морских животных, инкрустированный перламутром и с иглами из когтей драконов - он стоил не одну сотню золотых цехинов. По правде говоря, Valle позаимствовал его из кабинета деда, графа Вальдеса. А проще говоря, умыкнул, ибо старик не пользовался им, предпочитая более компактный и удобный современный вариант. – Циркуль, сиречь символ острого разума и возвышенных к наукам свойств души, - с одобрением выдохнул живописец, и руки его уже подрагивали от нетерпения, искали ту кисть, коей можно было бы начать творить. Зато в глазах молодой баронессы пылала холодная ярость. А также огромными буквами было написано, в чью защищенную легкой кольчугой спину она с превеликой охотой воткнула бы этот циркуль - обеими иглами и по самое украшенное жемчужиной навершие. Проигнорировав столь неприкрытое и вопиющее неудовольствие девицы, Valle вручил ей замечательное изделие древних мастеров, а сам шагнул к мольберту. Под его взглядом поверхность холста тотчас же с готовностью покрылась той бархатной непроницаемой чернотой, что отличает потемневшее в небрежении серебро. Заметив нетерпеливый кивок художника, понявшего и одобрившего замысел и уже кусающего в предвкушении вдруг пересохшие губы, он вытащил из раскладного саквояжа живописца чистую палитру. Щедро плеснув туда толику послушно хихикающего словно от щекотки первозданного мрака, молодой чернокнижник вновь повернулся к окну. Чувствуя, как от непонятного волнения колотится сердце, он потянулся обеими руками и зачерпнул обеими ладонями лунного света и осторожно вылил в пятно непроглядной черноты на палитре. Художник едва сдержал крик восторга. Не бывает в природе такого цвета! Здесь было все - рождение и смерть, альфа и омега бытия. Первый крик и последний вздох. И творящий Но чернокнижник, повинуясь внезапному, но все сильнее крепнущему наитию, рассмотрел критически плещущееся озерцо непонятно чего. Затем достал засапожный кинжал и, легонько царапнув запястье, добавил в неведомое несколько алых капелек жизни. О боги, что за чудо! Словно живой огонь потек по палитре, бросая бешеные сполохи невиданного огня на лица присутствующих. И даже сова на плече баронессы что-то одобрительно проклекотала негромким голосом. Факелы и свечи слегка померкли в этом сиянии, представая теперь только тщедушными искорками. А на лице склонившегося над палитрой очарованного художника безумным светом играли разноцветные сполохи. Улыбнувшись радостным и удивленным физиономиям обоих присутствующих, Valle выудил из пенала живописца его лучшую кисть - из меха водящегося только в стране эльфов горностая - и с легким поклоном вручил художнику. Тот трепетно и бережно, словно драгоценную птицу, взял ее в тонкие пальцы и немедля зачерпнул волшебной краски. Меняющая цвет и оттенок по малейшему движению души, мягкая, ластящаяся и без тех надоедливых нерастертых комочков, что так досаждают художнику, она огоньком загорелась на кончике кисточки. И вот он, первый мазок, легший на угольно-черный холст - с тем ощущением, словно юноша первый раз возлюбил женщину. Словно птенец впервые выпорхнул из гнезда, смело и безрассудно распахнув свои неокрепшие крылья. Словно первый луч светила после бесконечной ночи… Пожилая баронесса беседовала о мелочах с ведьмоой. Уж будьте покойны - если две дамочки имеют время и охоту почесать языки всласть, то непременно займутся этим. Тем более - хозяйка замка сообразила, что в неофициальной табели о рангах хорошая боевая ведьма примерно соответствует рыцарю с гербом и флагом, славного доблестью предков и своими заслугами на поле брани. А стало быть, разговаривая с ней, баронесса не только не роняет свего престижа, но даже и наоборот - подчеркивает его. Поправив Джейн и заставив ее с правильным придыханием да нужными ударениями и паузами произносить полный титул Императора, баронесса вдруг обратила внимание, что снаружи доносится злое всхрапывание чем-то обеспокоенных лошадей из конюшни, а ее собственная болонка тихо поскуливает, трясясь от страха и забившись под резной столик в углу. Да и свора борзых на псарне в угловой башне воет хором, словно стая волков на луну. Выглянув в окно наружу, старая леди отметила ярчайший свет, прямо-таки бьющий из узких бойниц башни, где дочь позировала столичному живописцу, работающему над заказанным портретом. А также легкий леденящий ветерок, пронизывающий все естество. За разъяснениями она обратилась к лакомящейся засахаренными орешками Джейн, но та очаровательно и непосредственно улыбнулась: – Не волнуйтесь, леди. У барона сегодня хорошее настроение, да и ночь, как он сказал, подходящая, - она покосилась в застекленное по столичной моде окно и беззаботно пожала плечиками. - Луна в созвездии Волка, а Змея при издыхании. Так что, выйдет что-нибудь замечательное. Джейн как в воду смотрела. Через час все стихло. И баронесса, чувствуя как отчего-то дрожат поджилки, все-таки предложила гостье прогуляться по наружней галерее и заглянуть в отведенную под живописные работы комнату. Здесь оказалось полутемно и пусто. Лишь посредине стоял сиротливо мольберт, накрытый куском легкой ткани. Бестрепетной рукой Джейн сдернула покрывало и охнув, чуть отошла. Баронесса тоже заглянула в картину. Почтенная леди почувствовала, как волосы ее в самом буквальном смысле поднимаются дыбом. Ибо на холсте… да нет, это был не холст - словно распахнутая дверь в непроглядное царство мрака. А оттуда… – Сделайте шаг-другой назад, леди, - деловито сообщила Джейн, похрустывая лакомством из прихваченной с собой вазочки. Баронесса послушно отодвинулась. И вот тут у нее едва не остановилось сердце. Ибо из темноты на свет выходила ее дочь. В строгом платье, с совой на плече и циркулем в руке, ясноокая и с легкой, дымчатой улыбкой на устах. И более она была похожа не на холеную светскую львицу с холодным взором и бледным ликом - о нет! Это была живая, румяная и желанная молодая красавица, теплая и ласковая словно июньское утро и в то же время величественная, как статуя Командора. Словно гений познания, блистая очаровательной и непосредственной свежестью, шагнул на свет из мрака невежества, неся с собой Силу… Долго сидела баронесса на вовремя подвинутой к ней ведьмочкой оттоманке, смутно блистая в полутьме комнаты глазами с отблесками света и величия от портрета. Никто не знает, о чем думала она, и лишь востроглазая Джейн приметила несколько слезинок восторга, скатившихся из глаз на щеки матери. Вот такой блистательная молодая баронесса, будущая глава Академии и светило имперской науки, и осталась в нашей памяти. Забегая вперед, скажу, что именно этот портрет хотели однажды выкрасть неизвестные, оставившие от себя легчайший эльфийский запашок и все-таки не осмелившиеся совершить святотатство. Именно эту картину пытался располосовать ножом фанатик в рясе монаха с литым знаком Единого на груди - но булатный нож лишь бессильно скользнул по поверхности и улетел в угол, вырвавшись из крепкой руки. И именно этот портрет в конце концов Император выкупил у семейства Лаки за баснословную сумму - миллион цехинов - и повелел выставить в своем дворце - в парадной галерее знаменитостей. Глава 23. Ad libitum. – Баронесса, вы позволите порыться в вашей шкатулке с фамильными драгоценностями? - от рокочущего голоса невесть откуда появившегося чернокнижника почтенная баронесса едва не подпрыгнула. Просьба выглядела, мягко говоря, странно. Но пожилая леди все же вовремя сообразила, что у волшебников своя, особая логика мысли. А манеры поведения, заставляющие иной раз краснеть ревнителей этикета, запросто могли довести слабонервных до какого-нибудь конфуза. Однако баронесса ограничилась полуутвердительным кивком и с великосветской непринужденностью развернулась в сторону своих покоев. – Следуйте за мной, молодой человек. Отмахнувшись от бархатных футляров с колье и диадемами, Valle именно порылся в немаленьком ларце, до половины заполненном кольцами, серьгами и прочими драгоценными побрякушками рангом, так сказать, пониже. В конце концов он выбрал кольцо с алым камнем и тонкий браслет со вставками из бирюзы. – Неплохие вещицы, - заметил он, удовлетворенно кивая. - Но, кажется, подойдут. А на золоченом резном столе уже высилось некое весьма нелепое сооружение. Баронесса затруднилась бы не то что описать его, но даже и назвать, из чего оно состоит - вот это подозрительно похоже на череп младенца, а рядом изрядных размеров призма из темно блистающего то ли стекла, то ли сплава. Остальное осталось за пределами разумения леди Лаки, а посему она с понятным опасением смотрела, как чернокнижник уже вовсю что-то делает со свадебным подарком ее отца и браслетом, оставшимся уж и вовсе невесть из какой древности. Время протекло быстро и в некоем хмельном ощущении легкой опасности. То ветер за окнами шевелился как-то особенно, то вдруг волосы этак игриво норовили встать дыбом. То в камине кто-то нетерпеливо заворочался среди жарких угольев - и баронесса явственно различила смутные очертания и огненные глаза. Ей временами делалось просто жутко, однако младшая леди Лаки вовремя подхватила маменьку под локоток, да еще и подсунула флакон с нюхательной солью. Но в конце концов барон закончил свои непонятные дела и вовсе как-то уж странно убрал свои инструменты прямо в воздух. – Кольцо вам, баронесса, а браслет для дочери, - удовлетворенно вздохнув, объявил он. Полюбопытствовав насчет непонятного феномена, почтенная леди осторожно повертела в пальцах обе вещицы, теперь еле заметно источающие темное мерцание. Как это вообще возможно - не природа оного сияния, а сам принцип поглощения света, Valle не стал распространяться. Ибо, хоть и занимался иногда своей ортогональной магией, но пока что там вопросов оказалось куда больше нежели ответов. – В один винный подвал я привлек охрану из мест, куда смертным доступ заказан. И теперь эти украшения являются вроде как пропуском для вас обеих. – А как же я, мой лорд? - обиженно выдохнула Джейн. И, игнорируя недоуменные взгляды обеих леди, прильнула всем телом к волшебнику, бесстыже обняв его. Остаточные отблески могучих и невидимых сил, лепестки пламени догорающих заклинаний - все это слизала жадно раскрывшаяся навстречу им ведьма своей радостно затрепетавшей аурой. Но баронессы уже смекнули, что тут к чему - и лишь деликатно чуть отвернулись. – А ты, Джейн, и так немного сродни потусторонним силам - тебя они не тронут, - ответил с легкой улыбкой нимало не смутившийся Valle. - Если, конечно, не будешь особо уж дразнить их. Ну ладно, ладно - хватит лакомиться. Пошли посмотрим, что там такое… К слову сказать, традиционный во всех цивилизованных местах город возле здешнего замка отсутствовал. Еще прадед, суровый и неулыбчивый барон Лаки, отвоевавший этот кусок земель у гордого и непокорного рода соседских маркизов, пожелал, чтобы возле родового гнезда напрочь отсутствовали шум, вонь и грязь - увы, неизменные спутники большого града людей. А посему, у подножия холма располагалась, как и века назад, средних размеров деревушка. Правда, с казармами, парой храмов и традиционной виселицей на базарной площади. С другой стороны замка, чуть к закату, протянулся низкий и пологий холм. – Когда-то здесь рос неплохой виноград, - рассказывала пожилая леди, звонко цокая каблучками по мощеной дороге. - А под холмом заложен был винный подвал. Давно, еще прежними владельцами. Valle, обративший внимание, что идет словно в цветнике - под ручку с двумя баронессами Лаки по обе стороны от него - загадал желание. Чтобы все дела со стигийскими премудростями закончить быстро и без особых разрушений. Он улыбнулся своим мыслям и вежливо поддержал разговор: – А что же случилось потом,, ваша светлость? Пожилая леди чуть пожала плечами. – Да в подвалах замка постоянно было сыро, а по весне даже подтапливало погреба. Отец нанял мага земли, чтобы отвести подземные воды. Заодно пересох и этот холм. А в винном подвале стало слишком сухо и тепло. Вино не держалось, скисало - вот оттого-то им теперь и не пользуются. Дорога повернула влево, намереваясь окончательно сбежать с холма и юркнуть в раскинувшуюся под ногами деревню, но обе баронессы решительно повернули вправо - в крутом склоне, белеющем сколами известняка, показалось большое, черное и чересчур правильных очертаний отверстие. Глубоко под землей барон Орк уже извертелся от нетерпения, с опаской прислушиваясь к жадно и нетерпеливо порыкивающим во тьме невидимым демонам. Конечно, если Valle сказал, что в круг света от факела они не войдут… А если факел потухнет? Как бы в подтверждение панически заметавшимся мыслям начальника разведки, воткнутый в ржавый держак источник света затрепетал. Затрещав, он уронил истекающую гудящим язычком огня слезу и слегка померк. У барона, не боящегося даже гнева великого Императора, на миг остановилось сердце. Ибо в сгустившейся за пределами скудно освещенного пространства тьме отчетливо послышались шаги. Стиснув рукоять добротного меча, Орк выпрямился. Дрожа и проклиная себя за противную слабость в ногах, он уже приготовился вцепиться зубами в вонючее горло хоть бы и самому Падшему. Но когда факел вдруг выровнял свой свет и, померцав, загорелся вновь ровным пламенем, в круг света вошли четверо. Невозмутимый и слегка насмешливый чернокнижник вел под ручки обеих баронесс. А сзади, путаясь в юбках, семенила Джейн. Если леди были величественны и спокойны, хотя и немало заинтригованы происходящим, то ведьмочка ежеминутно поминала сквозь зубы Падшего и всех его трижды проклятых слуг. Ибо только враг рода человеческого мог выдумать такое мучение, по нелепости или недоразумению названное дамским платьем. По гладким и до блеска отполированным полам замка еще кое-как можно было передвигаться, но тут… – Вот и мы, барон, - Valle выждал, пока бледный как полотно начальник разведки чуть придет в себя и отдаст положенную дань уважения обеим благородным леди. А затем уж и поздоровался с ним сам. – Твоя охрана меня едва раньше времени на тот свет не загнала… - смущенно пожаловался тот и еле заметно поежился от пережитого ужаса. При его здоровенной комплекции выглядело это, следует признать, весьма внушительно. Молодой чернокнижник пожал плечами и вполголоса заметил: – Кстати, ты был прав - места тут знатные для моих дел, да и пора нынче самая та. Затем он зажег поярче свой магический светильник и с любопытством огляделся. Если довольно-таки высокие сводчатые потолки терялись в полутьме, то по бокам кое-где еще виднелись следы стеллажей для бутылок, а в углу виднелись остатки вмурованной в стену гигантской, почерневшей от времени бочки. Утоптанный до звона пол не привлек его внимания, зато груда крепких, объемистых дорожных сундуков и ящиков, сложенная штабелем за спиной начальника разведки, своей величиной сразу повергла Valle в некоторое смущение. – Это и есть то, из-за чего весь переполох и затеивался? - чуть насмешливо произнес он. Начальник разведки криво дернул щекой и молча, отрывисто кивнул. Молодая баронесса сразу подошла, погладила окованное железом ребро одного из ящиков. Испросив разрешения взглядом, сорвала брызнувшую искрами магическую печать и откинула крышку. Все с любопытством заглянули внутрь - Valle больше с неуемным интересом, остальные с легкой опаской. Чихнув от облачка невесомой пыли, леди Лаки заметила: – Да тут работы на год, господа… Однако молодой чернокнижник не согласился с ней. Взвесив в руке толстый, писаный на телячьей коже свиток, он высказался более определенно: – Вовсе нет. Часть тут никакого интереса не представляет, часть мы с вами, ваша светлость, переведем. А вот некоторым научным трудам, чует мое сердце, лучше было бы и вовсе на свет не появляться. Выразив пожелание в сторону старшей баронессы, чтобы здесь появились несколько столов и пара удобных кресел, а также письменные принадлежности в неограниченном количестве, он наконец обратил внимание на ее упрямо поджатые губы. – Молодой человек, - заявила почтенная леди. - Я примерно понимаю, что тут к чему. Но то, что молодая незамужняя девушка будет находиться одна в вашем обществе… тем более учитывая специфику вашей силы… Я так понимаю, что вы с моей дочерью будете перелопачивать сие кладбище премудростей, а мы с Джейн будем носить вам пищу и бумагу? Valle в замешательстве посмотрел на баронессу - жесткое требование этикета он как-то из виду и упустил. Однако на помощь пришел барон Орк. Положив ладонь на рукоять меча, он вполголоса заметил, что все претензии - к будущему Императору. Поколебавшись, мать все же не стала требовать с молодого чернокнижника даже устного обещания не прикасаться к ее дочери и не вредить ей магией - это было бы уже чересчур. На грани оскорбления дворянской чести, так сказать. А посему она ограничилась кивком и, не скрывая своего неодобрения, просто вздохнула. Прошло три дня. Казалось, жизнь в окрестностях течет так же лениво и сонно, как и тихая река, огибающая деревню и замок. Но так виделось только непосвященному взгляду. В постоялом дворе, например, поселилась серьезная и весьма неразговорчивая немолодая чета. Они не пили вина, почти не гуляли по живописным окрестностям - лишь то и дело шастали в баронский замок. Трактирщик, правда, кое-о чем догадывался, как-то раз приметив у дамочки большой, с колдовским блеском хрустальный шар. А также обнаружив, что пламя в очаге и кухонной печи стало на удивление ровным и без чада. А во всех деревенских колодцах вода стала чистой и вкусной, хоть бы впору и продавать. Но свои догадки насчет магиков владелец заведения весьма мудро оставил при себе. В пустующем домике возле кузни на время поселилась пара гномов. Они не озаботились с собой молотками и прочими кузнечными инструментами - но пастушок Син однажды подглядел, как из баронского замка молодая леди принесла свиток незнамо чего, осторожно и брезгливо держа его на прутике. И гномы, выгнав из кузницы хозяина, развели в горне такой огонь, что демонам в преисподней жарко стало. Долго что-то там мудрили, но таки изничтожили тот тугомент со всем прилежанием… А в двух залах бывшего винного погреба развернулась такая бурная деятельность, что у человека знающего вовсю зачесалась бы левая ладонь… – Ai ta-Kemet, - заплетающимся языком вымолвила молодая баронесса и ткнула пальчиком в прихотливо украшенную завитушкой руну. – Понял! - ответил тотчас Valle. Полистав Демонологию, он тихо ужаснулся и не мешкая вставил в свои записи соответствующую формулу. - Дальше, но умоляю - осторожнее. Старшая баронесса Лаки, увязавшись за принесшей обед Джейн, посмотрела на дочь и неодобрительно нахмурилась. Дело в том, что та постоянно находилась, как бы это помягче сказать… короче, в том блаженном состоянии, когда пейзане говорят лыка не вяжет. Но тут ничего не поделать - господин чернокнижник шепнули, что во втором сундуке пошли настолько сильные и опасные заклинания да обряды, что даже не владеющая Силой девица запросто может развалить чего-нибудь или родовое гнездо ненароком поджечь. Но когда мысли от винных паров в голове путаются, ничегошеньки у леди не выйдет… А молодая баронесса блаженствовала. Развалившись в набросанных на бархатный диванчик подушках и совсем не по-благородному положив босые (!!!) ноги на один из сундуков, она расплывающимся взором всматривалась в засаленный, потемневший от времени свиток. Рядом на столе громоздилась куча словарей и справочников по стигийской семантике. Да возле кресла на песчаном полу поблескивала целая батарея пустых и полных бутылок, численностью запросто поспорившая бы с вооружением хорошего фрегата. – Маменька, клянусь своей девичьей честью - бархатный херес прошлогоднего урожая ничуть не хуже того розового муската, что с южных склонов холмов на этой стороне реки. Да и голова от него не болит потом, - лукаво усмехнувшись, девица подняла взгляд на вошедших. Баронесса в отчаянии подняла глаза к потолку. О боги, да у дочери лексикончик и повадки бывалого драгуна! Совсем как у покойного барона, сложившего голову в страшной рубке с орочьими ухорезами… – Дочь моя - что за манеры? - и все же леди ничуть не повысила голоса. Даже наоборот - в нем прорезалось ледяное спокойствие промерзших насквозь равнин полуночи. - И хватит перед моими гостями голыми ножками красоваться. С очаровательной непосредственностью молодая баронесса приподняла подол по самое некуда и с удовольствием осмотрела свои весьма аппетитных пропорций нижние конечности. – И что тебе в них не нравится, мам? Барон, а что вы скажете? От таких слов и действий дочери баронесса с трудом удержалась от резкой тирады, но Valle, мельком взглянув в сторону проказницы, с удовольствием оценил достоинства и прелести, улыбнулся и заметил: – Во всяком случае не хуже, чем у маркизы де Лани. Как от такого неприкрытого бесстыдства нынешней молодежи почтенная леди не шлепнулась в обморок, известно только богам. Во всяком случае, она даже не сообразила - покраснеть ей от стыда или же побледнеть от гнева, но сравнение молодого чернокнижника не в пользу одной из первых красавиц Империи ей в глубине души понравилось. И все же, стены и свод подвала уже поплыли было перед ее глазами, но тут дочь привела себя в относительный порядок и не без сарказма заметила: – Да кое-кто все равно не ведется. Хоть бы для приличия поприставал, злодей, - и, с детской очаровательностью показав озадаченному Valle язык, вновь уткнулась в свиток. Почтенная леди едва успела придти в себя, вовремя сев в пустое кресло и тихонько переведя дыхание, но тут дочь снова выкинула фортель. Пробормотав несколько странно звучащих фраз и втихомолку посовещавшись с записывающим перевод бароном, она вновь обратилась к матушке. – Мам, а нам в хозяйстве пригодится заклинание вызова… умм, не знаю кого? - и не успел никто ничего предпринять, как шалунья звонко и чеканно, повелительным голосом произнесла короткую гортанную фразу. На пустом месте посреди подземной залы, где лежали обломки давильного пресса, взвился вихрь. Ледяной ветер прошелся по подземным помещениям, заглядывая в каждый уголок и теребя все, что возможно. Правда, Valle успел заметить, что его самого неведомый пришелец обошел стороной, на Джейн полюбопытствовал с опаской, а вот на обеих Лаки глазел с неприкрытым интересом. Зато вжавшаяся в свое кресло пожилая баронесса ощутила, как во всем теле ее пошел звон, а вдоль спины с удалым гиканьем промчалась стая мурашек. Тем временем стремительно вращающийся маленький смерч песчинок и щепок осыпался, и из него шагнула на свет худощавая невысокая девица с бежевого цвета длинными волосами и слабо светящимися глазами. – Ой, - только и сказала молодая Лаки. Разом протрезвев, она невесть как оказалась за спиной с интересом приглядывающегося к непонятному для прочих феномену чернокнижника. Равно как и Джейн, шагнув вперед, закрыла собой почтенную баронессу, и теперь та осторожно выглядывала сбоку. – А, я знаю! - воскликнула ведьма, приглядевшись к незваной (или все же званой?) гостье. - Это песчаный бес. – Сама ты ведьм, - сердито огрызнулась девица сварливым голосом и обратилсь несомненно к молодой баронессе. - Что прикажете, повелительница? При этом она изобразила почти недурной книксен. Правда, весьма и весьма старого образца - баронесса-мать прямо-таки изумилась. – Ты действительно бес? - младшая Лаки постепенно оправлялась от испуга и язычок ее вновь стал заплетаться. Гостья эдак неопределенно дернула плечиком и мимоходом заметила. - Лучше называйте бестия. Как-то благороднее звучит. Вполголоса испросив у дам разрешения, Valle невозмутимо закурил и благодушно взирал на эту сцену. Пыхнув дымком, он заметил: – По правде говоря, песчаные бесы не отличаются ни заметными боевыми качествами, ни неисчислимыми богатствами подземных кладовых. Приобретеньице, скажем так, сомнительное. Белобрысая демоница откровенно окрысилась на него, но потом сразу поскучнела. – Ну да. С ведьмой я бы еще могла потягаться, - она бросила неприязненный взгляд на Джейн. - Но с черным магом воевать увольте - ищите дуру в другом месте. Да и с золотом у нас туго. Лаки осмелела. Она, чуть пошатываясь, вышла из-за укрытия надежных плеч чернокнижника. Обошла девицу вокруг, осмотрела со всех сторон. Осторожно тронула рукой за одетое в мохнатую шкуру плечо и хихикнула. – Ты понимаешь наш Общий язык? Бестия вздохнула и довольно-таки вредным голоском отозвалась. – Тоже мне, премудрость вселенская! Пожилая баронесса сидела в своем кресле и не знала, визжать ей с перепуга или все же погодить. Заметив, как ее что-то давит, а в глазах постепенно темнеет, женщина осторожно вдохнула воздуха и задышала свободнее. – Это очень опасно, Valle? – Ничуть, - спокойно отозвался тот. - Коль скоро именно ваша дочь первой вызвала это чудо подземного мира, то она впрямь и хозяйка ей. Вас, ваша светлость, не тронет, поскольку вы мать и прямого приказа свернуть вам шею не было. А в остальном будет слушаться младшую леди Лаки. Баронесса мельком взглянула на него, мимолетно отметив расслабленный и совершенно будничный вид. – И что же теперь делать? – Да что хотите, то и делайте, - парировал невозмутимый чернокнижник. - Но розог вашей дочери всыпать - первое дело. Да не скупясь, со всей щедростью. Он протянул руку, взял со стола позабытый свиток, который они вдвоем только что перевели. Миг-другой смотрел на него, а потом испепелил реликвию в яркой вспышке. – А ведь это последний был, - бестия явно обрадовалась. - Теперь никто больше наше племя вызывать не сможет. Только я вот… вляпалась. – Ну, розги у нас не в ходу, - вполголоса размышляла мать. - А вот нерадивых слуг на конюшне вожжами воспитывают. Так вы предлагаете… – И непременно! - отозвался молодой барон. - Чтобы знала, чем шалости оборачиваются. Он посмотрел на скуксившуюся девицу Лаки и добавил: – А если у матушки вашей прорежется совсем неуместная в воспитательных делах жалость, то процедуру проведу я - а сил у меня побольше, да и рука тяжелее. Бестия задумчиво почесала в затылке и, обратившись к своей повелительнице, пожала плечами. – Увы мне, хозяйка, тут я вас не смогу защитить. В это время на столике у стены в песочных часах осыпалась последняя песчинка, и особое заклинание звонким цоканьем тут же возвестило, что наверху заходит солнце и, стало быть, у порядочных людей рабочий день окончен. С мученическим видом молодая баронесса поплелась в угол, где Valle не мешкая обрушил на нее протрезвляющее заклинание. Уже знающие в чем тут дело Джейн и мать подхватили ее за руки и поддержали - такой дрожью пополам с холодным потом отозвался в девушке откат. Побледнев и даже чуть позеленев, Лаки прикрыла глаза и в несколько мигов тяжело отдышалась. Вздрагивая от пронизывающих всю ее сущность склизких мутно-зеленых стрел, она медленно приходила в себя. – Уфф, какая гадость, - прокомментировала она свои ощущения. На еще по-детски чуть пухлые щечки медленно, словно нехотя возвращался румянец, а саму ее шатало, ведь сама земля игриво качалась под ней. Бестия тем временем прошлась по подземной зале. Не без опаски покосилась на груду магических свитков и книг, с интересом принюхалась к содержимому принесенной Джейн корзинки и заметила: – Вообще-то, это можно и проще, не так противно. Усмехнувшись в ответ на взгляд баронессы-матери, Valle ответил. – А это специально, чтоб не привыкала к хмельному. Бестия одобрительно кивнула и тут же вытащила из корзинки кувшинчик молока. Откупорила острыми и жутковатыми зубками, преподнесла его страдалице. – Так? – А неглупая девица, - поощряюще улыбнулся чернокнижник, строго следя, чтобы булькающая от избытка чувств девушка до дна выпила все две пинты. Ибо после магического похмелья холодное молоко - самое оно. Если не верите, попробуйте как-нибудь. Только потом не жалуйтесь. Темные, налитые влагой донельзя тучи приползли со стороны Серединного моря, тяжело влача набухшее сыростью брюхо. Заката не было - он утонул где-то в небесной хляби и оставил вместо себя летний дождь. Valle сидел в комнатке башни, где он обретался, и приводил в порядок свои записи. Вовсе не так плохо, - прикинул он. Еще несколько дней, и общая картина станет понятна. Ничего особенного за душой у стигийских жрецов не оказалось. Есть, конечно, кое-что интересное… но молодой чернокнижник поймал себя на интересной мыслишке. – А ведь Стигия вовсе не так сильна, как казалось, - пробормотал он, спрятав бумаги в магический карман и выходя на галерею. - Больше страхов и предрассудков. Конечно, если учесть максимализм молодости и тот факт, что как патентованный черный маг он не испытывал должного почтения - если не сказать страха - перед тайной силой обрядов Сета, то и впрямь впору было бы сказать, что авторитет бритоголовых жрецов основан больше на суевериях. Хотя, при случае делов они могли наделать нешуточных… Встав с резной скамьи на крытой галерее, где он имел обыкновение посидеть вечерком, приводя в порядок усталые мысли и тихонько чадя трубкой, Valle поприветствовал вышедших сюда же обеих баронесс. Надо ли и упоминать, что следом за ними увязались и Джейн с Бестией? – Мое почтение вашим светлостям, - поклонился он. Пожилая леди плотнее закуталась в вязаный из козьего пуха платок, спасаясь от сырости и прохлады, и запросто села на скамью. Зато молодая Лаки, чуть запинаясь, отговорилась что лучше постоит - и в самом деле осталась стоять у перил, всматриваясь в непроглядный для ее глаз ночной мрак. Мало- помалу, но ничего не значащий разговор все-таки пришел к тому, что интересовало обеих благородных леди -что же теперь делать с демоницей? Она ведь, представьте, слопала живого поросенка и только ухмыляется довольно! – Да ничего не надо делать, - с некоторой досадой отозвался барон. - Падший не взял песчаных бесов под свое темное крыло. Вот и остались они неприкаянными - ни вашим, ни нашим. Убытков от этой Бестии почти никаких, а вдруг и пригодится. Он подумал еще немного, посасывая прогоревшую и быстро остывающую трубку, а затем спрятал ее. – Кстати, ваша светлость, а попробуйте воспитайте из нее девицу-компаньонку. Дуэнью, или как там у вас это называется. Джейн насмешливо отозвалась: – Если б еще зубки ее подпилком укоротить да подравнять - а то ведь страх один, как косточки хрустели… Бестия, характер которой оказался немного вредным и ехидным, совсем уж собралась выдать в ответ нечто сногсшибательное, но Valle только глянул на нее строго и жестим голосом приказал. – Молчать, - а затем, поворотившись вновь ко внимательно слушающей почтенной леди, продолжил свою мысль. - В принципе, песчаные бесы могут быть слугами не хуже, чем леани или гномы. Они не демоны - те служат Падшему - так что тут нет ни нарушения законов, ни урона дворянской чести. Переварив это, между нами говоря, необычную мысль, баронесса осторожно кивнула - в знак не того, что согласна, но в подтверждение: мысль понятна, мол. Да и сама демоница, уразумев, что ее не заставят заниматься грязными или опасными делами, нахально влезла сбоку: – Мне бы где-нить в уголке под лестницей кучу песка насыпать, а то здесь у вас сыро и холодно, - пожаловалась она. Ведьмочка всмотрелась в темноту, с высоты галереи погрозила кулачком задремавшему было под навесом часовому, отчего тот встрепенулся и, звякнув железом, бодро вышел совершать свой обход под проливной дождь. – Я вчера видела на речной излучине карьерчик небольшой, - деловито сказала она. - Там строители и крестьяне берут песок - чистый и почти белый. – Только подсушить бы, - оживленно обрадовалась Бестия. Почтенная леди снова не знала, как ей отреагировать, а посему только всплеснула руками. – Помилуйте, но что соседи скажут? Ухмыльнувшись, Valle вкрадчиво заметил: – А представьте, ваша светлость - приезжаете вы с дочерью к соседушке, а на запятках кареты вместо лакеев пара песчаных бесов. И с таким видом, будто за малейшую обиду или насмешку над вами порвут всех в клочья. Пожилая баронесса с изумлением выслушала его слова - но у дочери на личике против воли проявилась злорадная усмешка. – Да граф Леможский от страха обгадится, а его стервочки засохнут от зависти, - и, поворотившись к Бестии, полюбопытствовала. - А не захотят ли ваши у меня, скажем так, подработать? За еду и слово ласковое, да и зайцы у нас в окрестностях что-то расплодились… – Зайцы? - демоница сразу навострила ушки. Хотя они и были у нее не чуть заостренные кверху, как у эльфов и леани, а вполне человеческие, но эффект вышел просто убойный. - Зайчатину мы любим - косточки у них нежные, сладкие. Жаль только, в нашей пустыне не водятся… – А из заячьих шкурок пошьем такие шубки и шапочки на зиму, - оказывается, младшая Лаки была горазда не только на шалости, но и на вполне дипломатические переговоры. - Маменьке порекомендовали в столицах одну мадам, у нее шикарное портняжное заведение. Бестия вертелась и чуть не попискивала от нетерпения. Ее светлая голова уже возбужденно кивала, а вокруг разлилось слабое сияние из восхищенных перспективами глаз. – Есть, есть у меня пара двоюродных братьев, двойняшки - как не быть? Рожи ну совершенно бандитские, в плечах косая сажень - но без приказа и мухи не обидят, - и тут же затараторила, обращаясь к старшей баронессе. - Кстати, вашсветлость, вам бы с моей маменькой познакомиться - характером обе схожи. Строгие да наставления молодежи читают, но в то же время отнюдь не дура. – Но зайцы наши? - уточнила она. И после кивков ошеломленных столь стремительным натиском баронесс провалилась куда-то вниз во взметнувшемся вихре. Лишь пригоршня смутно белеющего в темноте песка осталась на полу. |
||
|