"Мистерия убийства" - читать интересную книгу автора (Кейз Джон)

Глава 2

Чтобы отправить материал Кэти Стрейт (из команды техников), мы заехали на почту. Должен признать, что близнецы вели себя там просто образцово.

Когда мы продолжили путь, они принялись тыкать пальцами во все попадающиеся нам на пути монументы.

Как только мы съехали с Паркуэй, мальчики завопили:

— Мемориал Линкольна!

Прошла ещё пара минут, и они потребовали:

— Большая картошка фри!

В возрасте двух лет Шон тонко подметил сходство памятника Вашингтону с жареной картошкой из меню забегаловок типа фаст-фуд, и с тех пор величественная пирамида неизменно вызывала у деток приступ веселья.

Затем появился памятник, название которого они забыли. Когда я напомнил им, что это — «Джеферсон мемориал», они принялись распевать во всё горло: «Джеферсон! Джеферсон! Джеферсон!»

Концерт продолжался всё время, пока джип проезжал мимо бухты.

— А мы когда-нибудь покатаемся вот на этих? — спросил Кевин, указывая на флотилию гребных лодок.

— Может, сделаем это прямо сейчас вместо «Ренессанса»?

— Па-а-ап!

Дети не подозревали, что родитель не горит энтузиазмом от предстоящего праздника эпохи Возрождения. Дело в том, что я давно научился имитировать восторг, когда Лиз отправляла меня в какой-нибудь поход, призванный, по её мнению, принести пользу нашим детям. Впрочем, это у меня не всегда получалось, и я испытывал облегчение от того, что парни плевать хотели, нравится их папочке мероприятие или нет. Дети есть дети — и этим всё сказано.

Остановка на почте означала, что, следуя извилинам реки, мы наконец закончили путешествие по городу. На смену оживлённым волейбольным площадкам на молу пришёл район Монетного двора. Прошло ещё пять минут, и мы уже проезжали мимо разваливающихся таун-хаусов и сгоревших лавчонок.

— Это все бандиты? — спросил Шон.

— Да.

— Круто.

Вскоре бандитскую округу сменил своего рода индустриальный пейзаж. Заброшенные склады с разбитыми стёклами. Забегаловки типа фаст-фуд. Ночлежки с задёрнутыми занавесками на окнах. Шон вовсю наслаждался ландшафтом. Зато Кевина абсолютно не волновали виды за окнами джипа.

— Мы уже почти доехали? — спросил он и засмеялся. — Вот дела, только выехали — и уже приехали!

Полтора часа спустя мы прибыли на место. Я поставил джип среди тысяч других машин, припаркованных в поле неподалёку от крошечного городка Кромвель (штат Мэриленд). Пребывающие в экстазе парни сразу помчались к паре украшенных бойницами башен (руками не трогать, поскольку башни сооружены из клеёной фанеры). На укреплениях по обеим сторонам подъёмного моста через ров развевались знамёна. Ров, видимо, был недавно расширен, и за лавкой, где можно было на день арендовать отвечающий эпохе наряд, виднелась куча грязи.

— Притормозите, — сказал я мальчишкам, когда мы влились в семейный поток, вяло текущий по подъёмному мосту в направлении иного мира.

— Один лорд и два сквайра, не так ли? — спросила, взяв мою кредитную карту, стоящая у ворот и облачённая в соответствующий наряд женщина. — Оплата за визу Её Королевского Величества.

Получив «визу», мы вступили в вожделенный мир и сразу шагнули на четыреста лет назад. Мощённая досками тропа шла через затерянное в лесу селение елизаветинских времён, мимо лавок, прилавков со снедью, открытых амфитеатров и шахматных досок с фигурами из живых людей. Разделительная линия между реальностью и воображением оказалась весьма размытой. Многие посетители были в костюмах эпохи. Некоторые в простых самодельных нарядах, а иные в весьма вычурных туалетах, словно актёры на сцене. Эти щёголи, видимо, арендовали одежду в лавке неподалёку от входа. Я подумал, что все это похоже на праздники, посвящённые Гражданской войне, и о людях, отдавших свои сердца иным эпохам, можно было бы сделать неплохой телевизионный сюжет. А близнецы носились зигзагами между парнем, демонстрирующим приёмы соколиной охоты, торгующей доспехами мастерской, магом, изумляющим гостей карточными фокусами, жонглёром, распевающей мадригалы группой и свечных дел мастером. И все, все, включая торговцев едой и продавцов в лавках, были облачены в костюмы, отдалённо напоминающие Англию времён королевы Елизаветы. Объясняться они пытались в соответствующей манере, то и дело пуская в ход архаизмы.

Восторг детей оказался заразительным, и я с удивлением понял, что мне нравится это времяпрепровождение. Место оказалось очень любопытным, являя собой нечто среднее между парком развлечений и машиной времени. Лиз наверняка бы одобрила эту яркую ярмарку эпохи Возрождения. И она совершенно права, утверждая, как хорошо быть рядом с детьми, когда у них такой праздник.

Лиз, милая Лиз. Маме Кевина и Шона следовало бы быть здесь. Ей все бы страшно понравилось. На какой-то момент меня охватила тоска. Она ушла лишь после того, как я не выполнил кучу данных ей обещаний покончить с жизнью трудоголика. Даже признавая свою вину, я до сих пор чувствую себя огорошенным. Я понимал её правоту, но дело в том, что… что я никогда не стремился выполнить свои обещания. Подготовка сенсационных сюжетов способна превратиться в наркотик. Всегда можно сделать больше, отредактировать чуть лучше, написать живее, проверить ещё один источник информации. И всё это надо сделать немедленно, поскольку сроки постоянно подпирают.

Итак, Лиз совершенно права. Я — трудоголик. Я забросил семью и был вынужден признать данный факт перед лицом консультанта по вопросам брака. Я просто думал, что у нас ещё есть время и нам удастся улучшить отношения. По-настоящему я никогда не верил в то, что она может уйти. Но она с мальчиками уехала, оставив в моей душе рану размером с Большой каньон.

Кампания по их возвращению проходила не очень удачно. Это лето могло оказаться последней попыткой.

Я серьёзно опасался, что она найдёт кого-то другого. Какого-нибудь парня новой эры. Внимательного и тонкого — одного из тех, кто носит футболки, возвещающие: «Я — ПАПА». И готов таскать своих отпрысков в сумке наподобие кенгуру. Мысль о Лиз и «другом парне» с их дитятей в сумке вызвала у меня отвращение, и я постарался выбросить её из головы.

— Пойдём перекусим, — предложил я.

— Ура!

Мы встали в очередь в средневековой лавчонке, торгующей хот-догами.

— Не желают ли юные сквайры украсить только что снятую с огня «дворняжку» доброй порцией королевской горчицы?

Мальчишки от изумления замерли, а затем разразились хохотом.

Ты усёк? Хот-дог! Собачатина! Снятая с огня дворняжка!

Лично я был изумлён тем, что они знакомы со словом «дворняжка».

Всю вторую половину дня мы пребывали в изумлении и восторге. Кевин и Шон, открыв рты, следили за выступлением шпагоглотателя — симпатичного молодого человека в кожаном жилете. Циркач, отклонившись назад и потея от усилий, заталкивал себе в глотку невероятно большой ятаган. Мои дети вместе с другими ребятишками потрясённо взирали на это невиданное зрелище. Уличный фокусник разорвал карту, выбранную из колоды одним из зрителей, сделал несколько сложных пассов руками и извлёк ту же карту целой и невредимой из волос какой-то дамы. Кевин изумлённо посмотрел на Шона («Как он это сделал?»). Широко открыв глаза, они смотрели, как борец в луже грязи тыкал своего противника физиономией в тёмную, малоприятную жижу. С неподдельным изумлением близнецы наблюдали, как из трубки стеклодува растёт пылающий жаром стеклянный шар.

А рядом посетители ярмарки — дети и взрослые — испытывали свою удачу, взбираясь вверх по шаткому сооружению, именуемому «Лестницей Иакова». Никому не удавалось преодолеть более двух-трёх ступенек неустойчивой конструкции, не нарушив шаткое равновесие. Лестница резко поворачивалась, и очередной претендент на приз валился на большую кучу мягкого сена. Большинство неудачников встречали своё поражение весёлым смехом. Некоторые, прежде чем окончательно отказаться от идеи, предпринимали несколько безуспешных попыток. Каждая такая проба стоила один доллар. Близнецы заведомо были обречены на провал, несмотря на отменное для своего возраста физическое развитие. Но они хотели попробовать, и я сдался. Падение в кучу сена, видимо, являлось существенной частью развлечения.

Прежде чем свалиться, оба добрались до третьей ступени и, естественно, стали меня умолять повторить удовольствие. Я колебался, считая доллар слишком большой платой за тридцать секунд радости.

— Хорошо, но только один раз, — сдался я, и они снова встали в очередь. Кевин свалился сразу, но Шон каким-то непостижимым образом укротил раскачивающиеся верёвочные петли и добрался до верха. Зрители, до этого видевшие лишь неудачи, пришли в неистовство. Кевин немножко завидовал брату, но в то же время радовался за него и гордился.

— Дорогу, дорогу, дорогу! — вопил командовавший аттракционом парень, проталкиваясь к Шону, чтобы вручить ему приз — здоровенную «серебряную» медаль с тиснёнными на ней цветками лилии. Из вручения награды парень устроил настоящее шоу. Я укоротил ленту, чтобы медаль оказалась на груди у Шона. Успех моего сына вдохновил некоторых зевак, и те присоединились к постоянно растущей очереди.

Мы ещё немного понаблюдали за очередными безуспешными попытками и двинулись дальше. Испытав себя (без особого успеха) в жонглировании и стрельбе из лука, мы стали следить за шумной рубкой облачённых в кольчуги рыцарей. Близнецы носились от одного аттракциона к другому. Потом они утомились и снова впали в экстаз. Парни пришли в полный восторг, когда какой-то оборванец, назвавшийся Гровелером, бухнулся передо мной на колени и принялся умолять «милорда» подать ему «немного серебра». Безумный актёр схватил меня за лодыжку и по-настоящему лизнул покрытый пылью башмак. Мальчишки закатились от хохота, когда безумец театрально вытер губы, словно с удовольствием прожевал попавшую в рот грязь.

Одним словом, мы отчаянно веселились. Веселились до тех пор, пока я, вознамерившись заплатить за мороженое, не полез в карман. Тот был пуст — находившийся в нём бумажник бесследно исчез. Моё настроение резко упало и продолжало падать по мере того, как я подсчитывал ущерб и прикидывал масштаб предстоящих мне хлопот. Следовало восстановить все удостоверения личности, кредитные карты, водительские права… Интересно, хватит ли мне бензина, чтобы добраться до дома? Обычно я держу запасную двадцатку в «бардачке», но пару дней назад мне пришлось потратить её в пиццерии, где не принимали к оплате пластиковые карты. У меня даже не осталось мелочи. Я всю её пожертвовал Гровелеру. Мы направились к выходу, и в этот момент шагавший позади меня Кевин нашёл пропавший бумажник.

— Он у тебя в кармане, папа, — сказал сын, а когда я полез в задний карман брюк, Кевин бросил: — Нет, не в этом. В другом.

Парень был прав. Бумажник оказался в заднем кармане.

— Интересно, — заметил я, извлекая его на свет, — почему я его не нашёл, ведь это же мой карман.

Близнецы ответили мне нервным смешком.

— Я всегда кладу бумажник сюда, — продолжал я, качая головой, и похлопал себя по ягодице. — В левый задний карман.

— Только не сейчас, как мне кажется, — вставил Шон.

— Похоже на то.

Однако мне показалось очень странным то обстоятельство, что я вдруг нарушил привычку всей жизни. Настолько странным, что я открыл бумажник, проверяя его содержимое.

— Кажется, все на месте, — сказал я ребятам. — А вы знаете, ощущать себя глупцом гораздо лучше, чем потерять бумажник.

— По-о-ошли! —взревел Шон.

— На рыцарский турнир, добрый сэр! — подхватил Кевин.

Итак, мы отправились на место схватки. Близнецы долдонили о ней весь последний час, а Кевин проверял время каждые десять минут. Турнир должен был начаться в половине пятого. Одолев проход, ведущий к амфитеатру, я понял, что мы поступили правильно, явившись заранее. Зрителей собралось порядочно, и нам достались места довольно далеко от арены. Креслами здесь служили кипы соломы на окружающих место будущей битвы невысоких бетонных ступенях.

В турнире принимали участие четыре конных рыцаря в доспехах и при полном вооружении. Пока они гарцевали по арене, их представители, облачённые в костюмы оруженосцев, ходили по рядам, сколачивая группы поддержки для своих патронов. На всех четырёх сторонах арены развевались флаги и вымпела разных цветов — красного, зелёного, белого и чёрного. Рыцари и их кони несли на себе один из этих колеров.

Мы оказались в зелёной зоне. Оруженосцы обеспечивали поддержку, побуждая зрителей своей секции одобрительно вопить и выкрикивать нечто вроде:

— Чёрный рыцарь — неуклюжий болван! А теперь все вместе и громко…

Для вящей убедительности зрителей помоложе приглашали к самой ограде арены.

Близнецы рвались подключиться к «зелёной машине» — группе детей, намеренных болеть за зелёного рыцаря. Я, честно говоря, не знал, как поступить.

Лиз бы наверняка этого не позволила. Хотя понимала, что излишне осторожничает, и даже огорчалась по этому поводу. «Я знаю, что провоцирую в них чувство незащищённости, — признавалась она, — постоянно внушая, что мир полон опасностей». Однако ничего не могла с собой сделать. Даже я выступал объектом её беспокойства. Мне, например, нравилось карабкаться по скалам, а Лиз это занятие ненавидела. После рождения близнецов она умоляла меня бросить это дело. Я её хорошо понимал и не слишком сопротивлялся. Кроме того, я был тогда так занят, что на лазание по скалам у меня просто не оставалось времени.

С нашими сыновьями дело обстояло гораздо хуже. Она не позволяла им садиться в машину другой мамы, не убедившись в удобстве сидений, прочности ремней безопасности, надёжности машины и опыте водителя.

— Ну, пожалуйста, па-а-ап!

Там внизу, у самой арены, зелёный оруженосец раздавал детишкам изумрудного цвета флажки и такие же воздушные шарики. Юные члены «зелёной машины» размахивали флажками и весело подпрыгивали. Я подумал, что и моим детям надо повеселиться. Ведь я, в конце концов, остаюсь здесь и смогу их видеть. Да и чего, собственно, опасаться?

Одним словом, я сдался и не пожалел, получив огромное удовольствие от их восторга.

— О'кей! Вперёд!

— Ура!!!

Они побежали по проходу вниз к ограде, чтобы присоединиться к радостно вопящей детворе, и их белые головёнки то появлялись, то исчезали в море опаздывающих на представление зрителей. Оруженосец вручил каждому из парней по зелёному флажку. Затем начался турнир, и, к моему удивлению, рыцарские кони оказались не только большими, но и очень горячими. Даже издали чувствовалась их мощь. Казалось, земля задрожала под копытами, когда красный и белый рыцари ринулись друг на друга, склонившись над копьями и устремив взор на то место, где находилось сердце противника. Всадники столкнулись с таким шумом и силой, что красный рыцарь, вылетев из седла, растянулся на земле, и над ареной пронёсся восторженный рёв. Белый рыцарь поцеловал своё копьё и воздел его к небесам. Сторонники белого победителя бесновались от радости. Я поискал глазами сыновей и увидел их чуть правее сектора белого рыцаря. Вместе с другими ребятишками они гладили маленькую собачку. Даже собака была в костюме эпохи, её шею украшал круглый плоёный воротник времён Елизаветы.

Труба возвестила о начале следующей схватки, и все взоры обратились на арену. Теперь друг на друга помчались чёрный и зелёный рыцари. После столкновения страшной силы чёрный рыцарь оказался на песке арены. Должен признать, что зрелище было захватывающим. Поединки оказались настоящими, и я был бы весьма удивлён, узнай, что рыцари не ведут счёт потерь и поражений. Когда чёрный рыцарь поднялся на ноги и поплёлся прочь, потирая ушибленный зад, удержаться от аплодисментов было невозможно.

«Классно», — подумал я и поискал взглядом близнецов, чтобы увидеть их реакцию. Но в том месте у ограды, где находилась «зелёная машина», ни Кевина, ни Шона в толпе не было.

Не увидел я их и позже.

Поднявшись на ноги, я наклонился вперёд, чтобы лучше рассмотреть зелёных болельщиков. Зрители сзади закричали: «Эй, там!» Не обращая внимания на их возмущение, я продолжал вглядываться в группу детей. Но моих отпрысков среди них не было. Меня охватило нечто весьма похожее на панику. Но я подавил страх в зародыше.

Тем временем победители готовились к финальной схватке. Их кони топтались по песку арены, потряхивая массивными головами. Зелёный паж руководил хором, выкрикивая:

— Зелёный! Зелёный! Зелёный! Зелёный!

— Кев!

Я внушал себе, что дети где-то там, впереди, их просто не видно за более рослыми ребятишками.

— Шон!

Пока я проталкивался вниз к ограде, оруженосец закричал:

— Вперёд, зелёный!

— Кевин! — заорал я так громко, что заглушил хор ребятишек.

Пробившись к изгороди в тот момент, когда зелёный рыцарь ринулся на чёрного, я вдруг испытал такой ужас, какого не испытывал, даже находясь в зоне боевых действий.

— Шон! — гаркнул я что было сил и огляделся по сторонам.

Я видел других ребятишек. Видел множество юных лиц. Зелёный рыцарь оказался на земле, и я услышал вздох отчаяния. С другой стороны арены до меня донёсся радостный рёв. По команде оруженосцев все детишки одновременно отпустили воздушные шары. Я протолкался к ограде, ища в толпе светлые головы и жёлтые футболки. Но ничего не увидел. Дети начали разбегаться к своим родителям.

Через минуту я вернулся к вязанке сена, на которой мы сидели. Я внимательно вглядывался в редевшую толпу зрителей, надеясь узреть сыновей. Но минут через пять оказался в полном одиночестве, если не считать женщины в первом ряду, безуспешно пытавшейся успокоить громко ревущее дитя. Дитя, судя по виду, едва начало самостоятельно ходить.

Я взглянул на часы. Пять двадцать две пополудни. Близнецы исчезли. Исчезли. Я сел на сено, надеясь, что парни отправились в туалет и скоро вернутся. Но в глубине души таилось ужасное предчувствие. Я знал, что они не в уборной. Парни ни за что не сделали бы этого, не предупредив меня. Тем более в разгар турнира.

Итак, где же они?

Я понимал, что действую иррационально, однако никак не мог заставить себя уйти от арены. Здесь я видел их последний раз, и именно сюда они должны вернуться, если куда-то забрели. Я постарался выбросить эту мысль из головы, поскольку она ассоциировалась у меня с газетными статьями об исчезнувших и никогда не вернувшихся детях. Тех детишках, чьи лица печатали на молочных пакетах. Я сидел на сене дольше, чем следовало, понимая, что если встану и уйду, это будет означать только одно — мои дети действительно исчезли, а значит, случилось нечто ужасное, требующее немедленного вмешательства полиции. Примитивный страх, прикинувшись надеждой, вогнал меня в ступор.

Когда я, преодолев приступ безволия, поднялся на ноги, до меня дошёл весь ужас случившегося, и уже через десять секунд, не разбирая дороги, я мчался через толпу лениво фланирующей публики. Вслед неслись тревожные или раздражённые голоса:

— Что с ним?!

— Эй!

— Осторожнее, здесь дети!

— Смотри под ноги, приятель!

Для того чтобы отыскать людей из охраны, потребовалось порядочно времени.

— Приветствую тебя, о, незнаком…

— Я не могу найти своих детей!

Мой тон мгновенно перенёс нас через столетия в 2003 год.

— У нас это случается постоянно, — утешил меня охранник. — Люди забываются. Встречают какого-нибудь особенного жонглёра. У нас здесь полно жонглёров. Так что потерять след детишек проще простого…

— Я не терял их следа, — прервал я его, — мы вместе смотрели турнир…

Все выражали мне сочувствие. По местной радиосети объявили: «Принц Кевин и лорд Шон, мы имеем честь сообщить вам, что ваш благородный отец потерялся. Не изволят ли милостивые сэры явить себя у одной из касс?»

Я ждал, заставляя себя думать, что мальчики появятся в любой момент. Но, несмотря на все старания, не верил в их возвращение.