"Операция «Гиппократ»" - читать интересную книгу автора (Смирнов Валерий Павлович)

Глава первая

Когда Славка Моргунов пришел до Капона, тот сладострастно облизывал ложку из-под кефира, с ностальгией вспоминая былые годы.

– Как дела, Капон? – на всякий случай спросил Славка, поудобнее рассаживаясь в колченогом кресле.

Старик Капон посмотрел на своего гостя, с понтом тот две минуты назад сменил смирительную рубаху на малинового цвета пиджак и спортивные штаны.

– Какие дела, Слава? – внимательно изучил ложку Капон перед тем, как последний раз лизнуть ее. – Или вы не зырите – я выгляжу на миллион. Купонов. Знаете, когда-то у моряков был девиз: погибаю, но не сдаюсь. Так я уже согласен сдаться, хотя бы потому, что не могу купить себе тельняшку. А эти цены… Как хорошо было раньше…

– Или! – ответил Моргунов. – Раньше вы были генералом при погонах и экономке. Только помните, я тогда сказал – Капон, вам еще рано выходить в отставку…

– Подумаешь, генерал… – не поддержал Моргунова Капон, – тогда за меня заботилась родина. Даже когда я перестал быть генерал и стал директор кино… Нет, еще до того. Обо мне, может, родина еще лучше думала, чем за подрастающее поколение. Нет, вы посмотрите, Слава, какие падлы из них выросли… Но тогда всем было хорошо. А что, мне было плохо, если в тюрьме кормили лучше, чем я это имею сегодня? Слушайте, Моргунов, вы не знаете, сегодня в тюрьме кормят регулярно?

Славка стал ожесточенно плевать через левое плечо и стучать по исцарапанному журнальному столику.

Капон пристально посмотрел на него вставным глазом и заметил:

– Только не бейтесь головой об стенку, а то она упадет еще раньше, чем вчера весь дом на Втором Заливном.

– Знаете, Капон, – тихо сказал Моргунов, – думаю, что сегодня в тюрьме не слаще, чем на воле… Но на свете и отоплении вы явно сэкономите.

– Спасибо за хорошие слова, кореш, – подгреб до себя тщательно облизанную ложку Капон и с грустью разглядел ее в упор. – Хоть кто-то за последнее время сказал что-то веселого. Все вокруг так ноют, нет никакой возможности нормально работать. Слава, откуда развелось столько фраеров, которые перехватили наших замашек? Нет, не подумайте, я не сидел сложа руки на пузе, потому что возраст есть возраст, хотя жить еще хочется.

– Да, они прямо-таки захватили нашу производственную нишу, – поддержал старого приятеля Моргунов. – Эти банки… компании… совместные всякие «Трахинвесты»… Раньше, если в Одессе нужно было плюнуть в лучшего афериста, так, кроме вас, не в кого было и прицелиться. А теперь? Пусть хоть весь город плюется, в вас ни разу не попадет, а на остальных слюней не хватит. Или я не прав?

Слушайте сюда, Капон, мы сейчас можем говорить нуднее телевизора, но от этого вряд ли прибавится настроения. Если вы по-прежнему хотите мечтать за попасть на нары с ихними шаровыми калориями, так я вам не компаньон. Только поймите: или мы сейчас должны закрутить такую маму, чтобы выскочить, или… Хотя от такой жизни скорее всего пойдешь на кладбище, чем куда вам мечтается…

– Скажите, Моргунов, – подозрительно спросил Капон, – а чем вы сейчас занимаетесь?

– Сейчас я безработный воин-интернационалист, но на этом еще можно сыграть пару недель… А до того, Капон… Какая жизнь у меня была до того, как я записался в солдаты… Или офицеры… Я был хозяином страхового агентства…

– Так чего вас призвали в армию? – съязвил Капон.

– Я сам в нее пошел, – важно сказал Моргунов. – А что, вы забыли, как хорошо быть генералом? Боже, сколько мы тогда заработали… Знаете, на страховом агентстве я бы заработал куда больше, если бы не эта скотина Шапиро…

– Тот самый вечный жених Шапиро? – расширил единственный глаз Капон. – С кем вы связались, Моргунов?

– А что я мог делать? Я пришел до вас по старой памяти и поцеловал замок двери. Вы же тогда были директором агентства, устраивающего телкам браки с американцами и козлам роботу за границей…

– Нет, тогда я был председатель Совета ветеранов партизанского движения, – уточнил Капон. – До того, как стал рекламным агентом этого… Тьфу, старость. Ну, короче, лекарство от ожирения… Две недели вкалывал, как проклятый, пока на всех клиентов разом не напал понос. И что, эти фраера не похудели на своих унитазах? Гадом буду… Некоторых так выворачивало, о жратве думать боялись…

Капон судорожно сглотнул слюну.

– Знаете, Капон, вы просто прирожденный доктор, – польстил Моргунов, – Я вам больше скажу, вы – лучший врач в городе. Так, как вы, лечить людей от бабок мало кто умеет. А вы облизываете ложку вместо того, чтобы тряхнуть стариной…

– Так вы тоже, Слава, не пальцем деланый. Но, судя на вас, чересчур смахиваете на обворованного командировочного из среднеазиатского региона. На вокзале работаете?

– Если бы, – вздохнул Моргунов. – Я же вам говорил – от фраеров житья нет. Что сейчас людям обворованный командировочный, когда развелось немеряно этих беспризорных мамочек с детями, инвалидов войны… Слушайте, их же с каждым годом всё больше делается… Вы были инвалидом войны?

– Пока еще нет, – осторожно ответил Капон.

– И не надо. Я уже был этим инвалидом. Капон, ничего хорошего, так что…

– Так что, Моргунов, вы связались с Шапиро. Он всю жизнь служил в армии… А что он имеет делать сейчас?

Моргунов скрипнул зубами.

– Лучше потеряйте этого Шапиру из своего лексикона, а то у меня возникнет инсульт. Эта подоночная тварь сегодня наверняка уже служил в Пентагоне, чтоб его посадили на электрический стул…

– Что вы такое несете, Слава? Разве можно желать этого живому человеку, даже если оно Шапиро?

– Ша, – ответил Моргунов, нервно достав окурок «Мальборо» из кармана. – Ему уже всего можно желать. Я организовал страховое агентство, я подобрал этого отставника Шапиру и устроил его генеральным менеджером до самого себе, а он… Капон, если не я, он бы подох, потому что дошел до того, что не закадрил бы даже макаку с зоопарка, а не бабу…

– Вы просто на него злитесь, Слава. Он же был…

– Подумаешь, был… Вы тоже были генерал, и где сегодня ваш золотой запас? Он был… Кем он был, этот гнойник? Засранным подполковником, у которого жена и дочь погибли в автокатастрофе… Да, он клеил на эту залипуху баб и чистил их, словно уже в те годы существовало налоговое… О, Капон, может, нам в инспектора налоговой службы податься?

– Вы бы еще помечтали стать таможенником, Слава. Так что этот малоразвитый Шапиро?

– Этот Шапиро отмотал последний срок и стал похожим на облезлую обезьяну. Тридцать лет он был подполковник, но сейчас бабы перестали клевать на вояк. Им подавай всяких директоров-шмеректоров и прочих дилеров. Так эта скотина, кроме подполковника, ничего не понимала, вдобавок такой возраст… Ему не жениться, а о душе надо думать…

– Но-но, Слава, ша в тональностях, – резко сказал Капон.

– Перестаньте сказать, – отмахнулся Моргунов. – За присутствующих помолчим… Хотя… Хотя, что сравниваете себя с этой засушенной гнидой? Вас просто надо откормить и приодеть. А этот придурок, чтоб он подох сегодня вечером, а еще лучше прямо уже… Я его кормил, Капон. Я купил ему красный пиджак. Он был похож в нем на человекообразное, а не на того существа, которое уже не было способно ни на дурных баб, ни на подполковника… Что подполковник… Этот штопаный гандон даже на прапорщика не тянул. И что я имею в благодарность? Вот этот пиджак. За неделю до того, как я собирался рвать когти вместе с кушем, этот подонок… Боже, если ты есть, грохни его в той Америке… А если тебя нет, пускай Шапиро всё равно подохнет… Капон, у него уже был какой-то гарант. Липовый наверняка, но он выскочил… Вместе с кассой. А теперь под стенами моего агентства лазят лохи с плакатами, а я хожу в спортивных штанах без карманов…

– А что менты?

– Менты говорят: руководство компании вернет вклады. Интересно, что еще могут говорить менты?

– Скажите, Слава, как вы соскочили с такого дела? – подозрительно спросил Капон.

– На что это вы намекаете? – зашипел Слава. – Если бы мы не были столько лет… Нет, Капон, я не имею права на вас обижаться. Другому бы уже так дал в морду, что вставной глаз улетел за такой же челюстью. Что за дешевые мансы, Капон? Или вы меня не знаете? Страховая компания маленькая, не то, что другие, а я был ее спонсор. Директриса там зарплату получала, государство налоги хавало? Вот пусть теперь они между собой разбираются.

– А директриса хоть ничего? – поддел приятеля Капон.

– Для меня дело – впереди паровоза. Или вы… Как вы могли так за меня подумать, Капон? Это чистые деловые отношения. Да она мне по гроб жизни обязана. Кто бы ее директрисой назначил, кроме меня? Вы видели, чтобы кто-то из дворников шел прямо в директора? И вообще, не это уже главное. Главное, чтобы сучий Шапиро, чтоб он так дожил до завтра, как я заработал на этой операции… Его же судить мало. Он ограбил не только меня, пусть он сдохнет за это, а всех вкладчиков нашей компании.

– Что творится в мире, – бросил голодный взгляд на тщательно облизанную ложку Капон. – Воры в законе женятся, блатные обкрадывают нищих стариков… Конец света, по идее, должен последовать за такими увертюрами, а, Моргунов?

– Не берите меня на понт, Капон. Обкрадывают нищих стариков… Я, между прочим, создал свое агентство через год после того, как по телевизору выступил президент Кравчук. Он сказал, чтобы все тащили деньги в сберкассы, потому что рубль перестает ходить по Украине… Ему можно, а мне нельзя? Зачем тогда сражались за независимость? Или в моей страховой компании деньги этих фраеров сохранились намного хуже, чем в их сберегательных кассах? Так что, Капон, кончайте этих глупостев, если вам до сих пор непонятно, кто у кого набирается замашек.

И вообще, воровские традиции – отжившие понятия. Почему министр имеет право работать, а вору в законе этого нельзя? Они же в конце концов граждане одного государства. И оба стараются, кто как умеет. Так что, если вы считаете, я ссучился, когда сделал страховое агентство, так я вам отвечу: вы сильно отстали от жизни. Если Стакан – администратор культурного общества, Рыжий Боцман возглавляет какой-то благотворительный фонд, а Сивка держит аж четыре фирмы, тогда кого считать ворами в законе? Может, тех, кто их выдумывает? И перестаньте смотреть на свою ложку, Капон. От ваших пламенных взглядов на ней вряд ли прибавится сметаны. Вы что, отнесли свои рубли в сберкассу на радость бригады Кравчука? Так скажу вам по секрету – вы ошиблись. Рубль таки ходит по Украине. Один до сорока купонов.

– У меня и с этим купоном напряжение, – откровенно признался Капон.

– Тогда кончайте нервничать за других нищих и давайте наварим. Для отмазки вашей совести могу сказать одно. Не переживайте, мы вряд ли сможем сделать людей чересчур слабыми на кошелек, потому что не в состоянии конкурировать с государством. Так что давайте работать, если вы перестали мечтать за попасть на нары с их трехразовым питанием.

Капон уже не был в силах сопротивляться моргуновскому напору, потому что его вставная челюсть настойчиво напоминала за свои полузабытые функции.

– Слава, – вздохнул Канон, – считайте, вы меня уболтали. Только если вы снова хотите, чтобы я стал генерал…

– Кончайте, Капон. Ну какой из вас генерал? Сегодня из вас генерал смотрится не больше, чем из меня директор страхового агентства. Вы хоть помните, какие морды у генералов? И взгляды у них совсем другие, если даже не иметь ввиду ваш вставной глаз, который тоже излучает дикое желание набить живот хоть чем-то. Нет, Капон, начинать надо с низов…

– Только учтите, Слава, сейчас в ходу другие понты. На предпоследнего защитника Брестской крепости уже мало кто клюнет. Хотя я согласен быть сержант из этой самой крепости, и нехай немцы бьют в меня прямой наводкой гуманитарной помощью.

– Вы просто аферист, Капон, – не сдержался Моргунов, – кончайте эти дешевые мансы…

– Можно подумать, ваши рассказы были задороже…

– Или нет, Капон? Вспомните, вы были генералом. Может, вам тогда чего-то не хватало? Вы же сами попросились в отставку, потому что вам уже некуда было девать деньги. Или я не прав, Капон?

Капон недовольно засопел, но вслух не рискнул высказаться.

– Вот именно. Вы могли быть генералом еще пару лет. Но вам было не много денег. Нет. Вам было мало генеральского звания. И тогда вы решили украсть миллион долларов у КГБ… Ладно, Капон, не дергайтесь руками…

– Знаете, что, Моргунов, – начал пыхтеть Капон, – кто старое помянет… Или вам хочется быть сильно похожим на меня?

– Ни разу. У нас и так на двоих три глаза. Так что не будем вспоминать за старое. Лучше давайте трусить фраеров.

– Так где вы имеете предложить?

– Только заработать. Разве этого мало?

– И что мы будем вытворять?

– Мы должны быть ближе до народа, как того требует родина. И партия… Кстати, Капон, у меня завалялась такая партия гандонов…

– Знаете, Моргунов, такая партия уже была. Зато что она может требовать сегодня?

– Как раз сегодня она может требовать. И не только она. Сейчас развелось столько этих партий. Каждая из них чересчур страдает за народ… Я аж удивляюсь, как это народ до сих пор не вымер от их повышенных забот… Да, так вот что я вам скажу, Капон. Чем похожи люди друг на друга, кроме как местами внешним видом и желанием урвать побольше? Что их всех объединяет?

– Они ходят в трусах… И жрут, – сглотнул слюну Капон.

– Правильно. Но, кроме жрут, они еще родятся и умирают.

– Вы хотите открыть похоронное бюро?

– А почему вы не поинтересовались за роддом, Капон?

– Потому что сейчас люди чаще идут на тот свет, чем появляются на этот.

– Нет, Капон, мы не будем открывать похоронное бюро. Я же говорил: во всех этих делах мы не тянем конкурировать с государством.

– Слава, так что же вы всё-таки имеете сказать?

– Я хочу сказать, что все люди жрут, но не каждому по карману ананасы. И банковская мебель далеко не для их поголовно. Вместе с компьютерами и одеждой из Парижа, которая последний крик моды образца восьмидесятых. Зато все люди болеют. Пускай не всем по карману лекарства. Но тут уже выбора нет. Это не мебель. Один мучается в кровати «Роксана», другой делает то же самое на дешевой раскладушке. Так что каждый человек рыпается без лишних взглядов на портмоне, потому что хочет выжить. Даже если его медленно ведут на тот свет с помощью пенсии. Вы меня понимаете, Капон?

– Я всегда понимал вас, Слава. Особенно теперь. Как будет называться наша фирма?

– Я думаю, вроде «Гиппократ», мне эта кликуха нравится. Мы не станем драть с людей миллионы за просроченные копеечные лекарства, которых на Западе такие завалы… Нет, Капон, мы станем лечить их нетрадиционной медициной. Во всяком случае, постараемся, чтобы людям было легче. Или, по крайней мере, никто не умер. У меня есть такой специалист… Доктор астрологопарапсихологических наук. Двадцать лет провел в одном из монастырей Тибета, действительный член Академии…

– И кто же это? – подозрительно спросил Капон.

– Как кто? – удивился Слава. – Это вы.

– Хорошо. Я согласен быть академик. Это не труднее, чем генерал. Но вы представляете, сколько денег потребует такая афера?

– Очень много, – чистосердечно, как на следствии, признался Моргунов. – Я вижу, Капон, вы хотите спросить, где мы их возьмем? Нам предстоит их заработать – вот что я вам отвечу. Я счастлив, что вы уже хотите быть доктором околовсяческих наук. Но я вам уже говорил – начинать надо с низов. Этим мы сейчас и займемся.