"Последняя чаша гнева" - читать интересную книгу автора (Вотрин Валерий)

13

Кровавое небо покрылось гнойными струпьями облаков. Наступающую ночь бередил тревожный свет ярких косматых звезд. Лес глухо стонал под порывами ветра. Со стороны альбегинского лагеря ветер доносил запах падали.

Шамиссо закашлялся. Густой смрад полз на холм всякий раз, когда ветер дул с той стороны. Он знал, что вонь сгнившей плоти источают хакты и другие неживые существа, с которыми завтра придется биться. Судя по интенсивности запаха, таковых было много.

Прямо перед ним, серое в наступающих сумерках, лежало окруженное лесом кочковатое болотистое поле. На противоположном конце поля мерцали огни вражеского лагеря. Временами оттуда неслись нелюдские вопли и рычание.

Шамиссо повернулся и медленно сошел с холма. Внизу его поджидал Роаберт.

— Утром, — бросил Шамиссо.

Роаберт чуть заметно кивнул. Конечно, утром. Иначе войско Альбегина рассеется по окрестностям, грабя и уничтожая близлежащие городки и хутора.

Уже двое суток войско Лиги, отданное под командование Шамиссо, стояло на этих позициях. Все эти двое суток оно ждало, пока подтянется к будущему полю брани огромный хвост войска Альбегина, затерявшийся где-то в лесах и медленно выползающий из Княжеств Границы. Недавно в лагере альбегинцев застучали барабаны. Шамиссо не мог представить себе иной причины этому, кроме той, что огромный вражеский обоз наконец достиг лагеря.

Пока ни та, ни другая сторона еще не делали попыток сближаться.

— Еще не прибыл? — спросил Шамиссо у Роаберта.

— Нет, — ответил тот. У Шамиссо по-волчьи вздернулась верхняя губа. Их обоз еще не прибыл. Лазер как самое громоздкое и ценное их оружие все еще плелся где-то в хвосте, среди обозных фур. Лафет, на котором была укреплена пушка, сопровождал человек по имени Серый Хрольв с Горы. Хрольв сам вызвался сопровождать мощное орудие к месту битвы. Сейчас Шамиссо одолевали сомнения: он подозревал, что Серый Хрольв с Горы шпион. Шамиссо никак не мог отделаться от этих подозрений.

С холмов над ними, окаймляющих поле с этой стороны и отрезающих путь к неглубокой речке с мутной водой и илистыми затопленными берегами под названием Шипуш, доносилось лязганье и ругань бомбардиров. Там устанавливали пушки.

Шамиссо и Роаберт медленно шли между горящих костров. Становилось понятно, что победа не будет легкой: люди, сидящие у огня, были молчаливы, угрюмые лица красновато освещались бликами пламени. Костры тихо потрескивали. Редко можно было услышать негромко сказанное слово. У составленных в пирамиду ружей к ним присоединился Бурис.

— Только что пришли люди из Оруна, — тихо доложил он. — Ланглоара среди них нет.

— А где же он? — спросил Шамиссо недоверчиво.

— Он и Кальв должны прибыть ночью.

Из темени выдвинулась могучая фигура Блакка. Он прогудел:

— Я им не доверяю.

— Уточни, — попросил Шамиссо.

— Ланглоар, Кальв и Хаоэй, — сказал Блакк.

— У тебя есть причины не доверять и остальным правителям Лиги.

— Здесь и Энунд, и Рэгнвальд, и Гутхорм, и Льот с Гудлаугом. Только этих нет.

Действительно, это выглядело подозрительным. Шамиссо покосился наверх, на вершину холма, где воронье дралось над головами Дюри Урмойра и Брэттуэйра Дионды, насаженных на длинные пики.

— Если они не прибудут, — подтвердил его догадку Блакк, сверкнув своими глазами ката, — их ждет та же участь.

— Они этого не понимают, — сказал Шамиссо. — Их высокое положение позволяет им надеяться, что их не тронут.

— Самоуверенность, — пробормотал Бурис и исчез во тьме. Спустя секунду его фигура в развевающемся плаще взбежала вверх по склону одного их холмов: он начал отдавать какие-то приказания бомбардирам. Жерла пушек медленно поворачивались в сторону вражеского лагеря.

Пала совершенная темнота, лишь красными огнями пылали костры. Шамиссо продолжал обход лагеря. Блакк и Роаберт куда-то пропали. Поперек пути храпело нечто, завернувшееся в плащ. Шамиссо толкнул его ногой. Храп прервался, и над плащом появилась всклокоченная голова Месмони, сына Рантра, владетеля фьефа Наргар.

— Я привел своих, — отозвался он недовольно. — Ты лучше других проверь, гонфалоньер.

Шамиссо увидел рядом с его потухающим костром трепещущий на ветру флажок фьефа. Кругом сопели и храпели воины Месмони. Сын Рантра не лгал.

— Все фьефы здесь? — спросил Шамиссо.

— Конечно, все, — недовольно заворчал Месмони. — Зато нет никого из Оруна.

— Они пришли.

— Ну, так нет бургграфа Ланглоара. Какая разница! Без него они не будут драться.

Шамиссо промолчал. Владетель Наргара был прав.

— Спи, — сказал Шамиссо.

— Хрр, — отозвался Месмони, сын Рантра.

Еще немного побродив по лагерю, Шамиссо вернулся к своему костру. Часовых он проверять не стал: он знал, что никто не захочет спать в такую ночь, когда в любую секунду на тебя может наброситься и сожрать какая-нибудь плотоядная тварь из Альбегина, подкравшаяся ночью к лагерю.

Он даже не заметил, как заснул. Проснулся от бряцанья оружия. Бледный рассвет занимался над суровыми лесами. Лагерь готовился к битве. Везде сновали люди, слышалось вжиканье точил о клинки, где-то пальнуло ружье Фаулера: часовой подстрелил латинию.

Шамиссо подвели коня. Он забрался в седло и медленно взъехал на холм. Еще внизу он заметил группу всадников, неподвижно стоящих на вершине холма и взирающих на альбегинский лагерь. Шамиссо узнал среди них квадратную фигуру Кальва, а рядом сидел на коне неправдоподобно маленький Ланглоар. Он удовлетворенно хмыкнул: эти двое все же прибыли.

Дул сильный ветер, и группу на холме временами застилало хлопающей тканью их же плащей. Когда он подъехал ближе, он увидел возле Ланглоара и Кальва также Буриса, Роаберта, Гутхорма, Энунда и Хаоэя. Последний мрачно насупился.

Чуть подальше выстроились пушечные жерла, направленные на вражеский лагерь.

Ланглоар кашлял. Так, не переставая давиться сухим перханьем, он проговорил:

— Земля мокрая, лошади будут оступаться.

— Лазер прибыл? — не слушая его, спросил Шамиссо Буриса. Здесь все уже привыкли к незнакомому слову. Бурис покачал головой. Шамиссо мрачно вгляделся в конец поля. Там уже началось движение.

— Место выбрано неудачное, — пробасил Хаоэй. Мешки под его глазами еще сильнее взбухли и потемнели, одутловатое лицо стало болезненно-бледным: видимо, он пережил неспокойную ночь. — Поле узкое. Они будут драться густой толпой.

У Хаоэя были причины выглядеть таким недовольным. Незадолго до этого шахиншах Тьодольв подчинил его Шамиссо, который не был даже уроженцем этих мест. Сейчас Хаоэй старался не встречаться взглядом с Шамиссо.

— Это значит, что одним ударом наши будут убивать троих альбегинцев, — сказал Шамиссо.

— Или своих же, — прокашлял Ланглоар.

— Шахиншах Тьодольв не прибудет, — сказал сзади Энунд. — Он остался во дворце.

Никто не проронил ни слова.

Снизу прибежал запыхавшийся Торольв Еж, владетель Хайррила. Всю жизнь проведший в седле, этот гранд-разбойник на земле чувствовал себя неуверенно. Глаза его блестели: Торольв находился в предвкушении хорошей драки. Путаясь в собственном алом плаще, он подошел к Шамиссо.

— Все готовы, — прохрипел он. — Они только ждут.

Шамиссо поднял голову. Туман уползал с поля, цепляясь последними своими лоскутьями за скользкие кочки. Шамиссо посмотрел на Торольва.

— Начинайте, — сказал он.

Смуглое посеченное лицо Торольва довольно осклабилось. Он развернулся и, косолапо переступая кривыми ногами наездника, побежал вниз. Через секунду оттуда донесся писк флейты. Раздался топот.

— Я не отдавал этого приказа, — хмуро рявкнул Хаоэй.

— А я отдал, — и Шамиссо стронул с места коня, занимая более удобную для наблюдения позицию.

Начиналось самое интересное.

В лагере альбегинцев забили громадные барабаны. Вражеское войско начало втягиваться в узкое пространство поля.

Конь Шамиссо тревожно заржал. Он посмотрел направо. Оттуда выходили пешие воины Лиги. Собранные со всех ее концов, они были одеты очень причудливо. Рябило глаза от обилия различных фасонов панцирей, кольчуг и шлемов. На некоторых вместо металлических доспехов были кожаные куртки, прошитые изнутри стальными полосами. Пешие ратники строились под флажками своих сеньоров, которые в свою очередь стягивались под вымпелы сюзеренов. Визжали флейты.

Следом за пешими воинами на поле вынеслась конница, и тонкий слой почвы, под которым находилась пропитанная водой глинистая жижа, вмиг превратился в топкое месиво под ногами лошадей. Над шлемами всадников и лошадиными головами покачивались разноцветные султаны из перьев.

Шамиссо перевел взгляд на дальний конец поля. Там выстроилась длинная темная цепь вражеского войска. Даже отсюда были видны нелюдские фигуры выходцев из Альбегина.

— Число их — как песок морский, — услышал он позади себя. Там восседал на своей лошади бесстрастный пресвитер Энунд, никогда не упускавший возможности вставить подходящую цитату из Апокалипсиса.

В это время войско Лиги построилось. Некоторое время прошло в полном молчании. Потом от дальнего конца отделился всадник на рыжей лошади и, разбрызгивая грязь, поскакал к середине поля. Здесь он остановился и что-то завопил, вздев свой меч. У него были огромные лягушачьи глаза, а череп был обтянут гладкой склизкой кожей, над которой торчали длинные уши, покрытые седыми волосами.

Из гущи конных всадников Лиги вырвался на простор поля кандидат от войска Государств Порядка. Это был Торольв Еж. Низко пригнувшись к холке лошади, он понесся на противника. Завидев его, лягушкоглазый принялся размахивать своим мечом.

— Хайа! — завизжал Торольв, проносясь мимо него. Шамиссо даже не заметил, как у лягушкоглазого вдруг исчезла голова, и его тело начало медленно валиться из седла: Торольв крутил над головой отточенное лезвие на длинной веревке, которое горело на солнце сверкающим кругом.

— Хайа! — еще раз, победно, завопил Торольв, поворачивая коня к своим. И тогда войско Лиги заревело:

— Хайль, Торольв! — и грузно, но все убыстряя и убыстряя темп, пошло на противника. С той стороны тоже донесся вопль ярости и завыли трубы: войско Альбегина тоже двинулось в атаку.

Битва при Шипуше началась. Это было как раз тогда, когда Чойс и Лоу встретили повелителей Альбегина.

Воздух сотряс могучий рев. Это начали свое губительное дело пушки. Конечно, слишком рискованно было метать ядра прямо через головы своих же людей. Но это был оправданный риск. Первые же ядра перемешали с жидкой грязью многих альбегинцев, а в лагере противника начались пожары. Между огней с воплями носились те, кто не пошел со всеми в бой. Альбегинцы не ожидали такой дальнобойности от стикских пушек, которые заряжались Чойсом выделанным порохом.

К реву пушек примешался новый звук: то разом выпалили ружья Фаулера. Второго залпа не последовало: для него просто не нашлось времени. Сталь ударилась о сталь, и сражение закипело.

Два войска встретились примерно там, где лежало на земле распростертое тело лягушкоглазого неудачника. Шамиссо не переставал думать о лазере.

— И поверг Ангел серп свой на землю, — сказал сзади Энунд, — и обрезал виноград на земле, и бросил в великое точило гнева Божья.

— Много крови, — пробормотал Роаберт.

Бой кипел уже около часа. В этой мешанине мало кто мог уцелеть. Было видно, как тонут в жидкой грязи упавшие наземь раненые. «Лазер…» — мелькало в голове у Шамиссо. Энергия мощной пушки была бы сейчас очень кстати.

Справа в лесу что-то мелькнуло. Он скомандовал:

— Перенести огонь пушек направо, в лес. Там кто-то есть.

— Но все пушки заняты обстрелом альбегинского лагеря! — запротестовал Хаоэй.

Шамиссо в упор посмотрел на него.

— Мечите ядра в лес, шателен Трамбурга!

Огненные ядра полетели в лес, поджигая деревья, но все равно момент был упущен: оттуда с шумом выкатился резерв альбегинцев, с размаху врезался в ряды воинов Лиги.

— Давай, Бурис! — сказал Шамиссо, напряженно следивший за схваткой. Он вытащил свой бластер и перевел его на самую высокую мощность. «Буду сшибать их не хуже лазера… Лазер… Лазер…»

Слева из леса вынеслись всадники резерва Буриса, с хряском врубились в толпу альбегинцев, сминая левый фланг. Среди них Шамиссо заметил флажок Месмони, сына Рантра: треугольный, с изогнувшейся черной кошкой, держащей в лапе факел.

— Вот так! Вот так! — приговаривал Гутхорм в азарте.

Шамиссо произнес не оборачиваясь:

— Бургграф Стиндалет!

За спиной послышался удаляющийся топот, а через некоторое время из-за холмов на альбегинцев ударили сотни Гутхорма.

— Хойк! Хойк! Хойк!

Шамиссо знал, что это означает «бей».

В середине сражающихся наметился разрыв. Он нагнулся вперед.

— Роаберт!

В разрыв втянулись свежие силы частей Роаберта, разорвавшие альбегинцев на две половинки наподобие клина.

Огромное каменное ядро, раскаленное добела, со страшным гулом прилетело издалека, принеся с собой жар и зловоние адского пламени. Ядро ударило в самую середину конницы Лиги.

— А-а-а!

Над красным месивом возник и поднялся вверх человеческий вопль. Начала свою губительную работу вражеская артиллерия. Лошадь под Шамиссо заплясала.

— Ланглоар! — сказал Шамиссо. Тишина.

— Ланглоар! — повторил он нетерпеливее и обернулся.

Бургграф Оруна неподвижно сидел в седле и улыбался. Шамиссо перевел взгляд на Кальва. В руках у того было ружье, направленное на него. Один из людей Кальва по имени Эрлинг Сова приставил к спине Энунда обнаженное лезвие меча. Хаоэй стоял в стороне, делая вид, что происходящее его не касается.

— Так это правда! — сказал Шамиссо. — Договор с Хрутом!

— Это было своевременно, — произнес Ланглоар, продолжая улыбаться.

— «Кто поклоняется зверю и образу его, — сказал Энунд, — и принимает начертание на чело свое или руку свою, тот будет пить вино ярости Божьей, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его». Слышишь ли, бургграф-изменник Ланглоар, сын Хагббальда?

Черты Ланглоара перекосило.

— Что ты там лопочешь, одноглазый? — завопил он и занес руку для удара. Длинная черная стрела, прилетевшая издалека, воткнулась с глухим стуком ему в затылок. Шамиссо резко пригнулся. Над ухом грянул гром. Он поднял голову и одновременно руку с бластером. Кальв собирался выстрелить еще раз. Тонкий, как нить, но нестерпимо горячий, луч прожег его кольчугу и превратил внутренности Кальва в черный пепел. Коннетабль Стиндалета и зять бургграфа Оруна беспомощно открыл рот, поперхнувшись дымом из своей утробы, но не смог издать ни звука. Он накренился набок и рухнул на землю, где уже лежал Эрлинг Сова со стрелой в спине.

Из-за гребня холма показалась голова Блакка. В руках он держал лук.

— Нужно было позаботиться об этом раньше, — проворчал он, подходя и брезгливо переворачивая ногой тело Ланглоара. Тот был мертв. К ошеломленному таким поворотом событий Хаоэю приблизился Энунд. Страшный его шрам был багров.

— Ты искупишь кровью. — Несмотря на то, что минуту назад он находился на волосок от гибели, Энунл был спокоен. Неестественно спокоен. Только шрам выдавал его. Голос его звучал ровно, когда он сказал:

— Иди и умри.

Губы Хаоэя дрогнули, но он не проронил ни слова. Он повернул своего коня и скрылся из виду. Полчаса спустя гигантское вражеское ядро упало в передних рядах ополчения фьефа Трамбург, идущего в атаку, и размозжило главнокомандующего Хаоэя вместе с еще тремя воинами.

На холме остались только Шамиссо, Энунд и Блакк. Тревога теперь заполнила всего Шамиссо.

— Где же лазер? — спросил он уже вслух.

Снизу до них донеслась веселая песня.

Они обернулись.

По оставленному на время битвы лагерю, медленно объезжая дымящиеся пепелища костров, тащилась большая повозка. На ней был установлен лафет с лазерной пушкой, грозно уставившейся своим стволом в никуда. Прислонившись к лафету, на повозке трое совершенно пьяных людей, обнявшись, пели игривую песенку о пастушке и его стаде. Среди веселой троицы Шамиссо увидел Серого Хрольва с Горы. Он был пьян больше всех. В руке он держал большую бутыль. В ней плескало лишь на донышке. Из-за холма слышалась грозная музыка битвы.

Шамиссо шагнул к ним, и Хрольв увидел его лицо.

— А!

У его виска оказался направленный твердой рукой смертоносный бластер.

— Серая сволочь с горы! — прошептал у его уха тихий от сдерживаемого бешенства голос. — Вижу, привез ты лазер? Только не поздновато ли?

Серый Хрольв с Горы еще не утратил разуменья.

— Да ты что, гнфлньер! — проговорил он, покачиваясь. — Лзр-то мы првзли! А чего еще ты хчшь?

Шамиссо ударил его в лоб, и Хрольв с Горы пал наземь, моментально уснув.

— Повесить его? — предложил Блакк.

— Не надо. — Шамиссо был в ярости. — Это моя вина. Я должен был смотреть, кто поедет с лазером.

Спутников Хрольва рядом уже не было: они мгновенно исчезли в лесу. Шамиссо с помощью Блакка и нескольких легко раненых, которые бродили по лагерю, снял пушку с телеги и начал медленно затаскивать ее на холм. Они были уже почти на вершине, когда сзади послышался взрыв и треск: шальное вражеское ядро превратило телегу в мелкую щепу.

Бой все еще кипел. Шамиссо начал крутить рычаг, и лафет развернул ствол лазера туда, где рев пушек, огонь, стоны, кровавые брызги, грязь, безумное ржание лошадей, черная копоть, вопли и лязг затупившихся клинков слились в одно целое. Находящийся рядом Энунд сказал:

— Только что принесли Гудлауга. Он умер от сердечного приступа прямо посреди сражения.

Мимо несли изувеченное тело.

— Это Рэгнвальд, — сказал Энунд. — Он был ранен копьем в живот. Когда он свалился с лошади, его затоптали насмерть.

У Шамиссо не было времени стонать по поводу этих утрат. В любую минуту альбегинцы могли прорваться к холмам. Рядом возник Бурис. Его борода превратилась в слипшиеся кровавые сосульки и торчала нелепым веником, лицо было покрыто грязью и копотью, а глаза безумно косили.

— Чего ты копаешься, гонфалоньер! — заревел он. — Гляди, они наступают. Только что они ранили Месмони Наргара. Скоро они будут здесь.

Шамиссо поднял голову. И впрямь, сражение подкатилось уже под самый холм. Было видно, как в промежутках между сражающимися колышется грязь.

— Там грязевые вампиры, — ревел Бурис. — Они убивают не хуже копий.

Неподалеку на холме вдруг показался человек. Он был мертв уже около года, поэтому являл собой зрелище просто отталкивающее. Шамиссо выстрелил в него из бластера, и хакта объяло пламенем. Бурис беспокойно бегал вокруг.

— Туда, туда бей!

Шамиссо нажал рычаг на лафете. Он не поддавался. Тогда он изо всех сил ударил ногой по упрямой железяке. Вырвавшийся из ствола луч вначале прошел над головами сражающихся, подпалив дальние деревья, потом вдруг опустился и заплясал между бьющихся воинов. Вопль, исторгнутый сотнями глоток, был слышен даже в этом кромешном аду. Толпы черных существ полезли на холм. Шамиссо в упоении водил стволом из стороны в сторону, и луч поджигал альбегинцев и резал их в куски.

Перед лазером прямо в кучу зловонных хактов ударило ядро с той стороны. Видимо, по лазеру пристреливались. Шамиссо залепило глаза горячей гниющей плотью. Пока он ругаясь, проклиная все вокруг, протирал их, на холм взобралось несколько существ. Ни одно из них не было человеком. Энунд развернул коня и ускакал за холм.

Шамиссо повернулся и выстрелил в подходившего к нему огромного циклопа, залепленного черной землей, и единственный глаз циклопа стал сквозной дырой в его черепе. Бурис в этот момент зарубил панцирного слизня, передвигающегося громадными скачками, а Блакк поразил стрелами бесформенную черную медузу, оставляющую за собой дымящийся ядовитой кислотой след.

К ним подошел бледный шатающийся Роаберт. Вместо правого уха у него была кровавая кашица с розовыми торчащими кусочками хряща: удар вражеской палицы был так силен, что шлем едва спас его от гибели. Шамиссо вновь взялся за рукоятки лазера.

— У Ксойна более не осталось приоров, — промолвил Роаберт. — Убит Льот.

Шамиссо кивнул. Луч из лазера превращал грязь поля в бурлящую пламенем серу. Из нее с визгом выпрыгивали грязевые вампиры, превращаясь в полусваренные тушки. Вернулся Энунд.

— Плохой из меня воин, — пожаловался он Бурису.

Вокруг свистели стрелы. Одна со звоном ударила в грудь Энунду и отскочила.

— Панцирь, — пояснил пресвитер.

Роаберт наклонился к Шамиссо.

— Там в лесу запрятан еще один резерв.

— Что? — повернулся к нему тот. — Чего же ты молчал! Бурис! Возьми это резерв и отбей у них их пушки. Заклепай их, если нужно.

Бурис исчез. А Шамиссо заметил вдалеке среди дымящихся остатков лагеря альбегинцев нетронутый белый шатер. Рядом стояла темная кучка существ.

Он заглянул в прицел. Отчетливо стал виден и шатер, и существа, стоящие рядом. Шамиссо поморщился: они были безобразны. Он прицелился и нажал на рычаг. Жгучий луч ударил в шатер, воспламенил его. Он повел стволом налево и погубил начавшую было разбегаться группу у шатра (в том, что это были военачальники, он не сомневался). Лишь один, чудом выживший, петлял по лесным буреломам, тщась уйти. Это было существо, похожее на человека, покрытое мягкой голубоватой шерстью. Оно бросилось в сторону, но луч поджег лесную заросль. Существо прыгнуло через колючие кусты, Шамиссо коротко полоснул лучом, и тело существа на лету развалилось.

Пока он гонялся за неудачливым военачальником, резерв Буриса, обойдя позиции альбегинской артиллерии, уничтожил орудийные расчеты, состоявшие почти из одних стикских перебежчиков, смял почти не существующий фланг и обрушился на центр.

Альбегинцы побежали. Их с гиканьем преследовала конница Гутхорма, уничтожая бегущих. Где-то на краях поля, залитого кровью, покрытого трупами и дымящегося от прикосновений лазера Шамиссо, еще дрались.

В целом же битва была закончена. Он выпрямился и вздохнул. Энунд, стоявший неподалеку и казавшийся таким же спокойным, как и в начале, произнес:

— Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечем убивает, тому самому надлежит быть убитым мечем. Здесь терпение и мудрость святых.

Шамиссо хотел сказать ему что-то в ответ, но удержался. Вместо этого Шамиссо улыбнулся.