"Черный ангел" - читать интересную книгу автора (Валтари Мика)

7 февраля 1453 года

В Адрианополе прозвучал пушечный залп, который привел в трепет весь мир.

Венгр Орбано выполнил свое обещание: ему удалось отлить самую большую пушку в мире.

Когда я вернулся домой после изматывающего дня, мне навстречу вышел мой слуга Мануил. У него дергалась щека и дрожали губы. Ломая руки, он спросил меня:

– Господин мой, правда, что у турок есть пушка, которая одним-единственным выстрелом может разрушить стены Константинополя?

Слухи распространяются в этом городе с поразительной быстротой… Джустиниани получил первое достоверное сообщение об испытании нового орудия лишь сегодня утром.

– Это неправда, – ответил я. – Такой пушки никто не сможет сделать. Чтобы рухнули стены Константинополя, нужно по меньшей мере землетрясение.

– Но говорят, что пушечное ядро пролетело расстояние в тысячу шагов, а в том месте, где оно упало, образовалась воронка величиной с дом, – заскулил Мануил. – А земля дрожала на десять тысяч шагов вокруг. Теперь половина Адрианополя в развалинах, а многие женщины выкинули или родили недоношенных младенцев.

– Бабские сплетни, Мануил, – сказал я. – Ты ведь и сам это понимаешь.

– Да нет же, это чистая правда, – стал уверять меня слуга. – Уже та пушка, которую Орбано отлил для крепости султана, могла одним выстрелом потопить целый корабль. Тут приехал купец из Перы… Он был в Адрианополе и сам измерял каменное ядро, приготовленное для новой пушки. Он сказал, что даже самый рослый мужчина не может обхватить ядро руками. Он до сих пор оглушен тем залпом и трясется, как старик, хотя ему нет еще и пятидесяти…

– Он трясется не от пушечного залпа, а с перепоя, – рявкнул я. – Этот человек нашел здесь слишком много благодарных слушателей, которые наперебой угощали его вином. И с каждой новой кружкой пушка становилась все больше и больше. Завтра она уже наверняка будет размером с колокольню.

Мануил упал передо мной на колени. Его борода тряслась… Он попытался поймать мои руки, чтобы поцеловать их, а потом просто сказал:

– Господин мой, я боюсь.

Он уже старый человек. В его водянистых глазах отражается вся бездонная тоска Константинополя. Я понимаю Мануила. Турки убьют его: он слишком дряхл, чтобы продавать его в рабство.

– Встань и будь мужчиной, – проговорил я. – Нам известны размеры этой пушки, и сейчас императорские мастера как раз вычисляют вес ее ядер и силу их ударов о стены. Это, несомненно, страшное орудие, которое может принести много бед, но оно вовсе не такое большое, каким сделали его слухи. Кроме того, Орбано – человек неученый, он не умеет рассчитывать дальность и траектории полета ядер. Императорские мастера уверены, что ему не удастся найти точных соотношений объема порохового заряда, длины дула и веса ядра. Его пушка выдержит, возможно, несколько залпов, но потом ее обязательно разорвет, что произведет гораздо большие опустошения и разрушения в турецком лагере, чем в наших рядах. Орбано ведь состоял раньше на службе у императора. Наши мастера знают его – и им прекрасно известно, на что он способен, а на что – нет. Передай это своим теткам, двоюродным сестрам и всей родне – и попроси их, чтобы они рассказывали об этом везде и всюду. Пусть люди успокоятся.

– Да разве они станут рассказывать о том, чего не понимают? – вздохнул Мануил. – Что они знают об объеме порохового заряда и траектории полета ядра? Будут лучше болтать о том, что им ясно и от чего бросает в дрожь. У одной женщины в городе уже вроде бы случился выкидыш при одном только известии об этой пушке. Так что же будет, когда это орудие загрохочет у наших стен и начнет разносить их в пух и прах?..

– Посоветуй людям искать защиту и утешение у своей Панагии! – буркнул я, чтобы избавиться от него.

Но в душу Мануила уже закрались сомнения.

– Даже Пречистая Дева не покажется теперь, наверное, на стенах Константинополя – и турки не обратятся в бегство, завидев ее голубой плащ, – прошептал старик. – Ведь в прошлый раз у турок не было таких больших пушек. Они могут, пожалуй, напугать даже Пресвятую Богородицу. – Он улыбнулся дрожащими губами. – А правда, что это орудие уже движется сюда из Адрианополя? И что оно лежит на громадной повозке, в которую впряжено пятьдесят пар волов, а тысячи людей расчищают ей путь и строят мосты? Или, может, все это – только преувеличение?

– Нет, Мануил, – признал я. – Это правда. Орудие уже в пути. Скоро весна. Вот-вот начнут ворковать голуби и беспокойные стаи птиц полетят над нашим городом с юга на север. Когда весна войдет в свои права, султан станет у ворот Константинополя. И этому уже не может помешать никакая сила на свете.

– И как ты думаешь, мой господин, – спросил Мануил, – сколько… сколько все это потом продлится?

Зачем мне было обманывать его? Он уже старый человек. Он – грек. А я – не лекарь. Я – просто человек. Его ближний.

– Может быть, месяц, – пожал я плечами. – Или два. Джустиниани – прекрасный солдат. Три месяца, если он все сделает, как надо, – а я верю, что он сделает… Но, думаю, не дольше. Думаю, не дольше трех месяцев, даже в самом лучшем случае.

Мануил уже не дрожал. Он посмотрел мне прямо в глаза.

– А Запад? – спросил он. – А уния?

– Запад? – повторил я. – Вместе с Константинополем утонет во тьме и Запад. Константинополь – это последний светоч и последняя надежда христианства. Если Запад позволит угаснуть этой лампаде, значит, он обречен и сам заслужил свою судьбу.

– И какой же будет судьба Запада? – поинтересовался Мануил. – Прости меня за любопытство, господин мой. В сердце своем я должен подготовиться ко всему, что нас ожидает.

– Тело без души, – ответил я. – Жизнь без надежды, закабаление человека, неволя настолько беспросветная, что рабы уже даже не подозревают о своем рабстве. Богатство без радости, изобилие без возможности им пользоваться. Смерть духа.