"Убийца полицейского" - читать интересную книгу автора (Валё Пер, Шёвалль Май)

XVIII

Монссону и Колльбергу пришлось жарко. Стиг Мальм всю среду не давал им покоя; одно утешение — начальник оперативного штаба сидел в Стокгольме и мотал душу из подчиненных по телефону: «Что нового?», «Машина найдена?», «Убийца опознан?»

— Теперь у нас появились кое-какие данные, — сказал Монссон.

И немного погодя:

— Нет, не стоит… Гораздо лучше, чтобы розыск велся централизованно, чтобы все нити сходились в одних руках… Да-да, мы позвоним…

Монссон положил трубку.

— Грозится приехать сюда. Если будет летная погода, может за два часа до нас добраться.

— Только не это, — с тоской произнес Колльберг.

— Не принимай всерьез все, что он говорит, — ответил Монссон. — К тому же скоро дело пойдет. И вообще он не любит летать, я это давно заметил.

Монссон оказался прав. Мальм не прилетел, а в четверг утром дело пошло.

Колльберг провел беспокойную ночь, а после завтрака — двойная порция яиц и ветчины — настроение немного поднялось. На душе у Колльберга было уже веселее, когда он поднялся на второй этаж полицейского управления, чтобы услышать от Монссона утренние новости. По пути он заметил на рекламных листках всех газет набранные огромными буквами слова: «УБИЙСТВО ПОЛИЦЕЙСКОГО».

— Привет, — сказал Монссон. — Нам теперь известно, кто стрелял в Гектора и Элофссона.

— Кто?

— Покойника звали Кристер Паульсон. В центральной картотеке отпечатков пальцев нашли наконец нужные сведения. В задержке, как всегда, виновата электронная машина.

Электронная машина. Колльберг вздохнул.

— Кроме того, мы нашли «шевроле». Он стоял за старым сараем на участке одного крестьянина в районе Веллинге. Хозяин участка говорит, что машина появилась там еще в воскресенье, но он думал, что просто кто-то захотел избавиться от старого рыдвана. Он читал в газете объявление о розыске, но ведь там, черт возьми, все неверно указано — номер, цвет, марка машины. Бенни отправился туда, скоро доставит ее.

Колльберг хмыкнул в ответ и спросил:

— А что нам известно про этого Кристера Паульсона?

— Довольно много. Только что вышел из заключения. Всего двадцать четыре года, а на счету уже не одна судимость. Уроженец центра страны, но некоторое время жил в наших краях.

— И умер…

— Да. Гектор застрелил его. То, что называется самообороной. Пожалуй, и все. Есть заключение психиатра, он считался неврастеником…

Монссон заглянул в какую-то бумагу.

— Вот. Антиобщественные наклонности. Бунтарь. Без специального образования, нигде не работал. Но актов насилия не совершал, хотя у него и раньше находили оружие. Еще он был наркоманом.

Колльберг снова вздохнул. В «зажиточном государстве» развелось столько людей именно такого рода, что всех и не сочтешь. Но что еще хуже: никто не знал, как с ними быть.

Полицейские решали проблему очень просто — били дубинками по голове, а потом еще добавляли кулаками в участке.

— Интересно, стал бы он стрелять, если бы Гектор не размахивал своим пистолетом? — произнес Колльберг.

— Что ты сказал?

— Ничего. Просто размышляю вслух.

Помолчав, Монссон снова заговорил:

— Я ведь слышал. Я и сам об этом думал. Думал, да бросил. Ведь ответа все равно не получишь.

— Тебе приходилось в кого-нибудь стрелять?

— Приходилось. Один раз. Корова улизнула с бойни и убежала в город. Тогда еще трамваи ходили, и эта животинка напала на грузовой трамвай на мосту. Этакий бой быков… Нет, теперь я никогда пистолет с собой не беру. Тут лежит, — он пнул ногой ящик письменного стола. — К тому же у меня зрение паршивое.

— А про Каспера нам по-прежнему ничего не известно, — заметил Колльберг.

— Ничего. Но у нас есть две хорошие зацепки. Во-первых, потолкуем с приятелями этого Кристера Паульсона. Если только это даст что-нибудь. Нынче молодые какие-то странные пошли.

— Зависит от того, кто с ними говорит, — возразил Колльберг.

— Во-вторых, в машине должны быть отпечатки его пальцев. А может, и еще что-нибудь.

Монссон барабанил пальцами по столу.

— Этот Кристер Паульсон явился сюда из Стокгольма, — продолжал он. — Типично. В столице жизнь до того невыносимая, что даже лиходеи бегут. Бегут и безобразничают тут, у нас.

Монссон, пожалуй, кое в чем был прав, но Колльберг ограничился тем, что пожал плечами.

Зазвонил телефон.

Монссон сделал красноречивый жест рукой:

— Прошу. Твоя очередь.

Колльберг с унылой гримасой взял трубку.

Но на сей раз звонил не Мальм, а Бенни Скакке.

— Привет, — поздоровался он. — Я еще в Веллинге, жду аварийную машину. Похоже, бензобаки пусты, но машина та самая, никакого сомнения. В ней лежит краденое.

— Ты там поосторожнее, не насажай своих отпечатков, — предупредил Колльберг.

— Не бойся, не насажаю. Тут еще одно дело, я хотел сообщить…

— Валяй, парень, выкладывай, — подбодрил его Колльберг. — Что там у тебя?

— Понимаешь, хотя Веллинге и входит в наш участок, на самом деле это что-то вроде старой деревни, где люди знают все друг о друге.

— И что же ты узнал?

— В воскресенье у здешнего жителя угнали машину. А заявил он об этом только вчера. Собственно, даже не он, а его жена.

— Отлично, Бенни. Говори номер и прочие данные, объявим розыск.

Колльберг записал данные и отдал на телекс.

— Что ж, тут очевидная связь, — сказал Монссон.

— Гм-м, — отозвался Колльберг. — Да, связь намечается.

— Итак, — говорил Монссон, — Кристер Паульсон и этот Каспер вместе совершают кражу. Их замечают. В это время поблизости оказывается патрульная машина, в которой сидят Элофссон, Борглюнд и Гектор. Они останавливают машину с ворами. Кристер Паульсон ранит Гектора и Элофссона, но Гектору удается выхватить пистолет…

— Гектор держал пистолет наготове, — вмешался Колльберг.

— Ладно, будь по-твоему. Так или иначе, он убивает Кристера Паульсона. Одержимый страхом Каспер прыгает в машину и уезжает. Ему удается незамеченным проскочить единственное опасное для него место — мост у Хёлльвикснеса. Дальше в его распоряжении множество дорог местного значения, за которыми мы не в состоянии надежно проследить, не говоря уже о том, чтобы перекрыть их.

Колльберг не мог похвастаться хорошим знанием Сконе, но он знал, что Юнгхюсен расположен на мысу, который пересекается каналом Фальстербу, и что в поселок ведет одна-единственная дорога.

— Он успевает выскользнуть до прибытия первой полицейской машины?

— Шутя. Там всего несколько минут езды, Юнгхюсен находится у самого канала. Сам понимаешь, в то утро там царило некоторое замешательство. Наших в том районе было предостаточно, но большинство развлекалось гонками на новой магистрали между Мальмё и Веллинге. Кстати, две полицейские машины столкнулись. А наш друг Каспер добрался до Веллинге, там у него кончился бензин, он свернул с дороги, украл другую машину и дал ходу.

— Куда?

— К черту на рога. У нас искать его бесполезно. Но теперь есть данные о второй машине. Надо выследить.

— Надо… — рассеянно подтвердил Колльберг, думая о своем.

— Если только владелец сообщил верный номер, верную марку и верный цвет.

— Я тебя вот о чем хочу спросить, — сказал Колльберг. — Пусть даже мой вопрос будет тебе против шерсти. Не для того, чтобы опровергнуть официальную версию, просто мне лично важно знать, что именно произошло.

— Давай, не стесняйся.

— Что произошло на самом деле с Борглюндом?

— Я могу сказать только, как это мне представляется.

— Ну и что же тебе представляется?

— По-моему, Борглюнд сидел сзади и спал, когда задержали машину с ворами. Когда он выбрался из машины, заваруха уже началась. Кристер Паульсон, а возможно, и Каспер, открыли огонь, и Гектор стал отстреливаться — результат известен. Борглюнд залег в укрытие, а попросту говоря, шлепнулся в канаву. И видимо, попал прямо на осиное гнездо. Оса ужалила его в шейную артерию. В воскресенье он явился на дежурство, но почувствовал себя плохо, и его отпустили домой. В понедельник угодил в больницу. Он уже был без сознания, да так и не пришел в себя.

— Несчастный случай, — пробурчал Колльберг.

— Да. Но не первый в своем роде. Насколько мне известно, такие вещи случались и раньше.

— Ты разговаривал с ним до того, как он попал в больницу?

— Говорил. И ничего толком не узнал. Дескать, остановили какую-то машину, и кто-то из этой машины открыл огонь. Тогда он залег в укрытие. Понятное дело, перетрусил.

— Теперь мне известно, что говорят все участники происшествия, кроме Каспера, — сказал Колльберг. — Никто не утверждает положительно, что Каспер стрелял или хотя бы поднял руку на кого-либо. И все эти разговоры об убийстве Борглюнда сплошное лицемерие.

— Так ведь прямо никто ничего и не утверждает. Сказано только, что он скончался от повреждений, полученных в связи с перестрелкой. А это на самом деле так. Ты куда, собственно, клонишь?

Монссон озабоченно посмотрел на Колльберга.

— Я думал о парне, на которого охотимся, — ответил Колльберг. — Пока мы не знаем, кто он, но скоро выясним. За ним гонятся — от такой облавы хоть кто голову потеряет. А на самом деле может оказаться, что он повинен всего-навсего в краже. Не нравится мне это.

— Еще бы. А что в нашей работе может нравиться человеку?

Снова зазвонил телефон.

Мальм.

— Что нового? Что сделано?

Колльберг передал трубку Монссону.

— Он лучше меня в курсе дела, — покривил Леннарт душой.

Монссон невозмутимо изложил по порядку все новости.

— Что он сказал? — спросил Колльберг, когда разговор окончился.

— «Прекрасно!» И еще сказал, чтобы мы двигались дальше на всех парах.

Через час явился Бенни Скакке, привел злополучную машину.

Эксперты зафиксировали отпечатки пальцев, затем начался осмотр.

— Ну и старье, — заметил Монссон. — Так, краденое имущество… Старый телевизор… ковры… статуэтка какая-то, если это можно назвать статуэткой. Спиртное… Разное барахло. И несколько монет из копилки.

— Плюс двое убитых и столько же раненых — вероятно, пожизненных инвалидов.

— Вот уж действительно неоправданные жертвы, — заметил Монссон.

— Остается позаботиться о том, чтобы их не прибавилось, — заключил Колльберг.

Они тщательно обыскали старый «шевроле». У обоих был немалый опыт в таких делах, а Монссон вполне заслуживал звание эксперта по обнаружению вещей, которые ускользали от внимания других.

И на этот раз ему повезло.

Между спинкой и сиденьем кресла, что рядом с водительским, попала сложенная несколько раз тонкая бумажка. Обивка разлезлась, и бумажка застряла под ней. Колльберг был почти уверен, что он ни за что не нашел бы этот клочок.

Они возвратились в кабинет Монссона.

Колльберг развернул бумажку, Монссон вооружился лупой.

— Что это такое? — спросил Колльберг.

— Валютная квитанция, выдана каким-то датским банком, — объяснил Монссон. — Точнее, копия квитанции. Одна из тех бумажек, которые либо выбрасывают сразу, либо складывают и суют в карман. И теряют потом, когда из того же кармана достают носовой платок.

— И на ней положено расписываться?

— Как правило, — сказал Монссон. — Но не всегда. Зависит от правил данного банка. Здесь роспись есть.

— Ну и почерк! — сердито заметил Колльберг.

— А кто из молодых в наше время пишет лучше? Что там?

— Кажется, Ронни. Дальше К. И маленькая «а», и какие-то закорючки.

— Кажется, Ронни Касперссон, — заключил Монссон. — Или Каспарссон. Но это лишь догадка.

— Ронни — совершенно точно.

— Что ж, проверим, может быть, и обнаружится какой-нибудь Ронни Касперссон.

Вошел Бенни Скакке. Постоял, переминаясь с ноги на ногу. Колльберг посмотрел на него:

— Что там у тебя?

— Да вот, привел несколько человек, знакомых Кристера Паульсона. Девушка и два парня. Будете говорить с ними?

— Я поговорю, — ответил Колльберг.

Во внешности молодых людей не было ничего необычного. Впрочем, семь-восемь лет назад они сразу привлекли бы к себе внимание: длинные кожаные куртки с вышивкой, на парнях джинсы, тоже разукрашенные вышивками, на девушке длинная юбка, то ли индийского, то ли марокканского типа. Все трое в кожаных сапогах на высоком каблуке. Волосы до плеч. Они смотрели на Колльберга с тупым безразличием, которое в любую минуту могло смениться враждебностью.

— Привет, — поздоровался Колльберг. — Есть будете? Кофе, бутерброды?

Ребята пробурчали нечто утвердительное, а девушка тряхнула головой, убирая волосы с лица, и звонко отчеканила:

— Накачиваться кофе да объедаться белым хлебом — только себе вредить. Хочешь быть здоровым — ешь натуральные продукты, пока еще можно хоть что-то найти. Избегай мяса и всяких суррогатов.

— Ясно, — сказал Колльберг. И повернулся к стоявшему у двери стажеру. — Принеси три чашки кофе и побольше бутербродов, — распорядился Колльберг. — Зайди в овощную лавку на углу и купи здоровенную морковку, чтобы было побольше витаминов.

Стажер вышел. Ребята заржали, девушка сидела прямо и сурово молчала.

Стажер вернулся с кофе, морковиной и розовым от усердия лицом.

Теперь рассмеялись все трое. Колльберг мог бы и сам усмехнуться, но ему не стоило большого труда сдержаться. К сожалению.

— Ну так, — заговорил он. — Спасибо, что пришли. Вам известно, о чем речь идет?

— Кристер, — ответил один из парней.

— Вот именно.

— По сути дела, Кристер был вовсе не плохим человеком, — сказала девушка. — Да только общество испортило его, и за это он ненавидел общество. А теперь легаши его убили.

— Он и сам ранил двоих, — вставил Колльберг.

— Ну и что. Меня это не удивляет.

— Почему?

После долгого молчания один из парней ответил:

— Он всегда ходил с оружием. Когда шпалер, когда стилет, когда еще что-нибудь. Говорил, что в наше время иначе нельзя. Как будто он был доведен до отчаяния — так, кажется, говорят?

— Моя служба заключается в том, чтобы разбираться в таких делах, — сообщил Колльберг. — Противное занятие — и отнюдь не благодарное.

— А наша весьма противная и неблагодарная задача — жить дальше в этом прогнившем обществе, которое не мы довели до такого состояния, — сказала девушка. — Жить и каким-то образом вернуть ему человеческий облик.

— Кристер не любил полицейских? — спросил Колльберг.

— Все мы ненавидим легавых, — ответила девушка. — И за что нам их любить? Они ведь ненавидят нас.

— Вот уж правда, — подхватил один из парней. — Нигде в покое не оставляют, ничего не разрешают делать. Сядешь на скамейку или на траву — легавый тут как тут. А представится случай — так подкинут…

— Или издеваются, — вставила девушка. — Еще неизвестно, что хуже.

— Кто-нибудь из вас видел парня, который поехал с Кристером в Юнгхюсен?

— Каспера-то? — заговорил второй парень. — Я видел. Совсем немного. Посидели вместе, потом пиво кончилось, и я ушел.

— И как он тебе показался?

— Славный парень. Безобидный, такой же, как и мы все.

— Значит, тебе известно, что его звали Каспер?

— Ну да. Но вообще-то у него другое имя. Он что-то бормотал вроде Робин, или Ронни…

— Что вы думаете об этом случае?

— Все как положено, — ответил первый парень. — Иначе и быть не могло. Нас все ненавидят, особенно легавые. И когда кто-то из нас от отчаяния становится на дыбы, выходит то, что вышло. Еще удивительно, что ребята поголовно не обзаводятся оружием. Почему все шишки должны только на нас валиться?

Колльберг поразмыслил, потом спросил:

— Если бы вам предоставилась возможность выбирать, кем бы вы стали?

— Я стал бы космонавтом и махнул в межпланетное пространство, — ответил один из парней.

— А я уехала бы в деревню, — сказала девушка. — Вела бы здоровый образ жизни. Завела всякую живность, народила бы детей и постаралась уберечь их от всякой отравы, чтобы выросли настоящими людьми.

— Отведи мне грядку в твоем огороде, я гашиш разведу, — усмехнулся второй парень.

Колльберг не услышал больше ничего существенного и вскоре вернулся к Монссону и Скакке.

На этот раз картотека сработала без задержки.

Она подтвердила существование Ронни Касперссона, он уже привлекался к ответственности, и отпечатки пальцев совпадали с найденными на баранке и приборной доске.

В пятницу о Ронни Касперссоне было известно следующее: когда он родился, где живут его родители, где его видели последний раз.

В итоге дознание переносилось далеко за пределы полицейской сферы города Мальмё. Центр тяжести в охоте на убийцу переместился в другие районы страны.

— Оперативная группа Мальмё распускается, — по-военному отчеканил Мальм. — Тебе надлежит немедленно явиться ко мне в Стокгольм.

Уложив чемодан и выйдя на улицу, Колльберг почувствовал, что его терпению приходит конец.