"Творец вселенной" - читать интересную книгу автора (Ван Вогт Альфред Элтон)

12

К Энн, похоже, снова вернулось её прежнее настроение, и в глазах вспыхнуло все то же саркастическое выражение. Она сказала с иронией:

— Если единицу достаточно упорно умножать на ноль, то в конце концов может получиться миллион. Вот такая математика в нашем курсе обучения. Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотели бы узнать?

— Черт возьми! — воскликнул Каргилл, вскочив на ноги. — Если вы хотите, чтобы я вам помогал, пора, наверное, начинать вводить меня в курс дела. Чья это была идея — использовать меня в ваших планах нападения на город Теней?

— Гранниса.

Он на минуту задумался.

— Каким образом получилось так, что вы все участвуете в деле, которое организовывает предатель из лагеря Теней?

Энн ответила холодно:

— Это не мы участвуем в его деле, а он в нашем. Он согласен с нашими идеями. Он считает, что тот подход к решению проблем нашего века, который предлагаем мы, правильный.

— Знаете, честно говоря, все это напоминает мне детские игры… — Каргилл замолчал. «Спокойно, — сказал он себе. — Сейчас не время разоблачать двуличие Гранниса». Он откинулся на спинку стула и пристально, без улыбки посмотрел на девушку. Энн произнесла своим обычным саркастическим тоном:

— Если вы закончили ужин, я проведу вас в спальню. Похоже, что вам нужно отдохнуть.

Когда она ушла, Каргилл начал осмотр комнаты. Спальня была оформлена в разных оттенках зеленого цвета, что очень эффектно контрастировало с белой мебелью.

Он удивился, когда, выглянув в окно, обнаружил, что спальня находится на втором этаж, так как по лестнице они не поднимались. Он догадался, что дом, вероятно, был построен на склоне холма. Он прикинул в уже расстояние от окна до земли и раздраженно нахмурил брови. Двадцать футов — это было многовато даже для сильного, находящегося в хорошей форме человека. Вообще-то, это, конечно, не имело никакого значения. Он не сомневался, что если бы он и попытался убежать, выпрыгнув в окно, далеко все равно не ушел бы. К решению этой проблемы нужно искать другой подход, на более высоком уровне.

Он отошел от окна и начал раздеваться. Усталость сморила его, и он заснул почти мгновенно.

Сквозь сон ему послышался голос, обращающийся к нему, побуждающий его к действию. Это было как-то связано с Городом Теней, нужно было что-то сломать, разрушить.

— Нажми на включатель, — приказывал голос. — Сигналом к действию для тебя будет…

Голос пропал, растворился во времени и пространстве. Каргилл понял, что в комнате находится Энн Рис и какой-то мужчина.

— Ну, теперь все? — произнес мужской голос.

— Да, это все, закончили, — ответила девушка, и о ни вышли из спальни.

Каргилл лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. У него было странное ощущение, что где-то в самой глубине его существа нарушилось какое-то сложное равновесие и что, если он хорошенько подумает, сосредоточится, все встанет на свои места, и он снова будет ощущать себя единым целым.

Перед его мысленным взором возникла сложная геометрическая конструкция. В ней были черные участки, которые, по-видимому, как— то ассоциировались с отрицательными эмоциями, так как его охватила депрессия. Удивительно было то, что он знал, что означало это странное сооружение. Это была «складка» во временном контиууме. На его глазах в этой фигуре почти неуловимо что-то изменилось. Какие— то линии, как нити в ткани, как бы истончились, как от носки, и он ощутил, что в данной структуре возникло сильнейшее напряжение, грозившее разрушением. Вся эта сложная и многомерная конструкция замерла в каком-то хрупком и опасном равновесии.

Вдруг эта картина перед его глазами сменилась другой, и он увидел, что стоит на холме и смотрит на озеро, фосфоресцирующее в радиоактивном излучении. Кроме этого ярко-голубого озера вокруг ничего не было. Каргилл почему-то знал, что это озеро заброшено миллиарды лет назад.

Поразительно было то, что он был абсолютно твердо убежден, что озеро было частью эксперимента, который он сам начал и потом бросил. Но озеро цеплялось за жизнь и каким-то образом сохранилось в течение почти всего периода времени существования материального мира. В данный момент оно находилось в контакте с похожим объектом на одной из планет какой-то далекой звезды. Их взаимодействие представляло собой, по существу, процесс регенерации, в ходе которого они заряжали друг друга энергией, необходимой для выживания. Этот сложный процесс общения включал в себя элементы взаимного влечения.

Каргилл некоторое время наблюдал за озером, настраиваясь на волну этой телепатической связи, и внезапно, без всякого усилия, перенесся в глубины космоса, туда, где находилось то, что общалось с его озером. Он увидел высокие скалистые горы и пустынные, лишенные растительности просторы вокруг. На вершине одной из гор стояла гигантская статуя. Она была абсолютно черного цвета и ничем не напоминала творения рук человеческих. Но Каргилл знал, что это была попытка создать какую-то форму существования на более высоком уровне, чем озеро.

Мысль о создании чего-то живого, что имело бы способность двигаться, ещё не приходила ему в голову. Сам он не двигался в общепринятом смысле этого слова. Не было пространства, кроме того, которое он создавал в своем воображении, и только озеро и статуя существовали во времени. Это был блестящий образец того творческого процесса, который он осуществлял на практике. Представляя себе пространство разных уровней — высокого и низкого — он порождал потоки энергии и, замедляя эти потоки до того момента, когда энергия переходила в материю, он внушил озеру и статуе иллюзию, что они нечто собой представляют и обладают какими— то качествами. С тех пор они отчаянно пытались поддерживать эту иллюзию. На это уходило столько «энергии», что у них не было «времени» анализировать реальность.

Он понимал, что эти возникавшие перед его глазами картины, были результатом случайного контакта с памятью вечности и знал, что возникнут ещё миллионы таких эпизодов в другом времени, в dpscnl пространстве…

Теперь он вновь находился в спальне в доме Энн Рис, и в ту минуту, когда уже был готов повернуться на другой бок и заснуть, он вдруг снова ощутил то состояние нарушенного равновесия, какую— то раздвоенность, мешавшую ему чувствовать себя единым целым. Он снова увидел перед собой уже знакомую ему геометрическую конструкцию, но сейчас она выглядела прочнее: линии-нити казались не такими истонченными, и вся структура казалась более устойчивой. Но она двигалась, то есть слегка покачивалась и колебалась, как будто кто-то наугад, вслепую дотрагивался до нее.

Когда он окончательно вернулся к действительности, первое, что он почувствовал, был запах больничной палаты и прикосновение к телу прохладных простыней. Он проснулся, как после глубокого сна, с ощущением поразительной силы и здоровья во всем организме. Он продолжал лежать неподвижно, с закрытыми глазами, с удовольствием погружаясь в возбуждающее состояние радости жизни.

Он знал, хотя и неизвестно каким образом, что он сейчас не дома у Энн Рис. Все, что происходило с ним раньше, казалось удивительно далеким сейчас, хотя не настолько далеким, как его воспоминания об озере.

Он услышал женский голос, который произнес:

— Сколько еще?

Это была не Энн Рис, и он почему-то не стал открывать глаза.

Послышались чьи-то шаги, и незнакомый женщине ответил приятный баритон:

— Я позову вас, когда он проснется. Мы должны были воспользоваться предоставившейся возможностью. Все пришлось делать без подготовки.

— Неужели, — недовольно сказала женщина, — наш контроль над временем нельзя было использовать с большим эффектом.

Ее собеседник продолжал, уважительно, но твердо:

— Наш контроль не распространяется дальше второй складки. Разрыв во времени между нашим семь тысяч триста первым годом и двадцать четвертым веком настолько велик, что…

Женщина перебила его:

— Эти аргументы мне знакомы. Сообщите мне, как только он придет в себя.

Она, видимо, направилась к двери, и Каргилл осторожно приоткрыл один глаз. Он сразу же снова закрыл его, но успел увидеть очень своеобразно одетую женщину, остановившуюся в дверях и оглянувшуюся назад. На одном её плече как-то очень небрежно было наброшено что-то вроде накидки.

Очевидно, она остановилась, чтобы сказать что-то примирительное.

— Мне все это очень не нравится, — проговорила она, — такое ощущение, как будто все вышло из-под контроля.

— Боюсь, мадам, что в течение некоторого времени так и будет.

В этот момент Каргилл решился вновь открыть глаза и осторожно взглянул на женщину ещё раз. Он увидел, что на ней надет бюстгальтер, напоминающий модели, какие носили во времена Каргилла, и шорты, и создавалось общее впечатление, что это что-то вроде купального костюма. У Каргилла возникли ассоциации с горячим песчаным пляжем и субтропическим климатом. Накидка, наброшенная на одно плечо, была длинной, до лодыжек, и, казалось, сделанной из тонкой металлической сетки. Ее темные волосы отливали голубым. Лицо её тоже было весьма примечательным: высокие скулы, глубоко посаженные глаза. Она не была красивой, но во всем её облике чувствовался аристократизм, гордость, сознание собственного превосходства, подкрепленного многими веками генетического отбора.

Углом глаза он заметил мужчину с седыми волосами и молодым khvnl, который осторожно наблюдал за ним. Каргиллу почему-то показалось, что ему надо продолжать притворяться, пока эта женщина не уйдет. Он закрыл глаза, и когда снова их открыл, женщины в комнате уже не было.

Мужчина подошел к высокой больничного типа кровати, на которой лежал Каргилл, окинул его внимательным взглядом, от которого ничего не ускользнуло, и, видимо, остался доволен увиденным. Понимающе и одобряюще улыбнувшись, он сказал:

— Меня зовут Лэн Бруч, и мне хотелось бы успокоить вас: вы в безопасности. На все ваши вопросы вы вскоре получите ответы.

Он повернул какие-то ручки на небольшом приборе, стоявшем на столе около кровати. От этого ощущение возбужденного нетерпения, которое испытывал Каргилл мгновенно сменилось приятным сонным состоянием. Он зевнул, потянулся и заснул.

Когда он снова проснулся, сознание радости жизни, силы и здоровой, бьющей через край энергии стало ещё сильнее, чем прежде. Он почувствовал неудержимую потребность в действии и спрыгнул с кровати. Прыжок оказался упругим и мощным, как у хорошо тренированного акробата, и в один миг он оказался чуть ли не на середине комнаты. Но больше всего он был потрясен тем, что как только он успел подумать, как здорово было бы сейчас вскочить с постели, как эта мысль мгновенно воплотилась в действие, прежде чем он успел что-либо осознать.

Он посмотрел на свое тело и не узнал его. Вернее, он понял, что это загорелое, крепкое, мускулистое тело явно не его. Из спальни он прошел в выложенную плиткой ванную, подошел к зеркалу и принялся рассматривать свое лицо. Так же, как и его тело, лицо выглядело необычно. Сначала ему даже показалось, что и лицо не его. Потом, присмотревшись, он понял, что оно стало гораздо моложе, выражение лица — увереннее и спокойнее. Так он выглядел на некоторых слегка отретушированных фотографиях, которые были сделаны много лет назад.

Нельзя сказать, чтобы общий эффект помолодевшего и посвежевшего лица и крепкой, стройной фигуры был неприятен, скорее наоборот. Каргилл принял душ и стал искать бритвенные принадлежности. Не найдя их, он посмотрел на свое лицо ещё раз и понял, что бриться ему не нужно. Более того, у него возникло убеждение, что он и не смог бы этого сделать, он не знал бы, как это делается. Это испугало его. Но тот человек, который разговаривал с ним некоторое время назад, Лэн Бруч, заверил его, что ему все объяснят.

Когда Каргилл вышел из ванной, Бруч уже ждал его. Он принес одежду для Каргилла, что-то вроде тоги. Каргилл с любопытством осмотрел необычное одеяние и пошел в ванную, чтобы одеться. Расшитый шнурок перехватывал просторную тогу в талии, и, плотно завязав его, Каргилл решил, что чувствует себя в этой непривычной одежде вполне удобно.

Когда он снова вернулся в спальню, Лэн Бруч сидел за столом у окна, которого Каргилл раньше не видел, так как оно было искусно замаскировано шторами. Быстро и упруго шагая, он подошел к окну и внезапно замер на месте от неожиданности. За окном ярко светило солнце, но вокруг, насколько он мог видеть, высились одни горные вершины. Внизу под массой облаков смутно вырисовывались очертания каких-то зданий.

За его спиной Бруч сказал:

— Садитесь завтракать. Заодно полюбуетесь видом из окна.

Каргилл повернулся. Как по мановению волшебной палочки стол посередине раскрылся и на его блестящей поверхности появились тарелки. Он некоторых из них поднимался пар. Две чашки были наполнены каким-то горячим напитком, судя по цвету и запаху, это a{k кофе. Посуда и еда выглядели достаточно обычно, но общая картина красиво накрытого стола была очень привлекательной. Каргилл почувствовал, что у него разыгрался аппетит, и с удовольствием приступил к завтраку.

— То, что вы видите из окна, это не Город Теней. Это Мерлика. Сейчас семь тысяч триста первый год. Вас доставили сюда потому, что нам нужна ваша помощь и сотрудничество. Когда вы разберетесь в ситуации здесь, вас вернут в столицу Твинеров и события пойдут своим чередом, но мы надеемся, вы поймете, что для всей дальнейшей истории человечества, для будущего абсолютно необходимо, жизненно важно, чтобы Твинеры одержали победу на Тенями.

Он жестом остановил Каргилла, который хотел прервать его, и продолжал:

— Подождите. Разрешите мне сначала дать вам необходимую информацию. То, что начали Тени в двадцать втором или двадцать третьем веке, имело более серьезные последствия, чем они могли предположить. В результате их действий возникла цивилизация, которая не должна была бы появиться при обычном ходе развития событий. И она существует, если можно так выразиться, наполовину реально. Посмотрите на этот город внизу. — Он указал рукой на туман, в котором смутно различались силуэты здания. — Если вы спуститесь туда, вы вскоре окажетесь в буквальном смысле на краю света. Вы — человек, существование которого более реально, чем мое, вряд ли сможете это все в полной мере понять и прочувствовать. Мы осознаем и принимаем свое существование как значительным образом условное, но полны решимости сделать все возможное, чтобы добиться того, чтобы оно стало настоящим. Вы можете спросить, как это возможно? Я не буду вдаваться в подробности действия законов, управляющих временем. Они чрезвычайно сложны, и для того, чтобы понять их, потребуется много времени и специальная подготовка…

Каргилл был не согласен с этим. Какова бы ни была ценность его эксперимента с озером и статуей, с его помощью он понял что-то очень важное о времени, один, может быть самый основной, закон, и сформулировать его было несложно. Энергии жизни нужно было дать возможность где-то закрепиться, и, как только она начинала за что— то цепляться и удерживаться в этом, в свою очередь сохраняя и поддерживая это «что-то», тогда и возникало время. Время — это материальность. Давая материальному миру жизненную энергию, за которую можно было бы держаться, время создавалось буквально в процессе этого. Ему не нужно было представлять, какой крепкой могла быть эта связь материального мира с жизненной энергией. Он это все прочувствовал на себе.

Лэн Бруч продолжал:

— Наше существование в нормальном состоянии прослеживается где-то до времен войны между Тенями и Твинерами. На этом этапе произошло какое-то нарушение, сбой, смещение в пространственно— временном континууме, и если вообще существуют какие-то предпосылки будущего для нас, мы никак не можем обнаружить их. Капитан, нам необходимо сделать Мерлику реальной и восстановить связь времен с двадцать четвертого века до настоящего времени. Но сделать это можно только в том случае, если Твинеры выиграют эту войну.

Каргилл ещё раз взглянул на облака, горные пики и на простирающийся в смутной дымке внизу город. Он покачал головой и сказал себе: «Им пока явно не за что зацепиться». Вслух же спросил:

— Что же я должен сделать, чтобы обеспечить победу Твинеров?

Он видел, как двигаются губы Лэна, когда тот начал отвечать на его вопрос. Но ни звука не было слышно. Он подался вперед, o{r`q|, напрягая слух, уловить хотя бы один звук. Но в этот момент он понял, что не только звук, но и все вокруг начинает исчезать. И стол, и Лэн Бруч, и комната — все затянулось туманом, задрожало и растворилось. Потом наступила темнота.

Он снова был в кровати. Но на этот раз он знал, что находится в доме Энн Рис. Проснувшись, он услышал голос где-то у себя над головой:

— Сигналом к действию для вас будут слова: «Навестите меня как-нибудь».

В первую минуту он не мог понять, переносился он действительно в восьмое тысячелетие или это был сон, навеянный гипнозом, в который его погрузили Твинеры. Одеваясь, он продолжал думать об этом. Он вспомнил, что когда смотрел на себя, оказавшись в Мерлике, он не мог себя узнать — незнакомыми казались и лицо, и тело. «Значит, — подумал он, — на самом деле я там не был. Кто-то специально пытался внушить мне это для достижения своих собственных целей».

Все, что он видел за это время — и Мерлика, и радиоактивное озеро, и огромная черная статуя — все его размышления и рассуждения, — показались ему сейчас плодами его воображения. Он усмехнулся: когда начинаешь думать о том, что может представлять собой человеческая душа, можно ещё и не до такого додуматься. И тем не менее…

Тем не менее ему не хотелось отказаться от мысли, что на короткое мгновение ему удалось проникнуть за пределы иллюзорного материального мира и видеть такие вещи, какие немыслимо было бы себе представить обычному человеку. Он вспомнил слова о том, что Бог находится в каждом человеке, и подумал: «Когда я смотрел на озеро и на статую, был ли я тоже частью божественного начала?» Тогда ему так не казалось. Создавая эти две формы жизни, он преследовал какую-то цель, но цель эта существовала с очень давних, древних времен, как будто ему была поручена какая-то миссис и дана полная свобода в выборе средств достижения этой цели. Миссия эта казалась исключительно важной и неотложной.

Стук в дверь прервал размышления Каргилла. Он открыл дверь и увидел на пороге дворецкого Энн, Трейнджера, который торжественно произнес:

— Мисс Рис просила, чтобы я сообщил вам, что завтрак будет подан через десять минут.

Каргилл отправился в комнату, где подавали завтрак, в сопровождении Трейнджера. Внутри его все кипело от возмущения против Энн и других заговорщиков, которые беззастенчиво использовали его в своих целях, подвергая гипнозу без его ведома и согласия. Когда он вошел, Энн уже сидела за столом, одетая в красивое платье из тончайшего белого материала. Он сказал, не скрывая раздражения:

— Не думайте, что ваш гипноз подействует на меня.

Она ответила тоном, полным чувства превосходства:

— Это не совсем гипноз. Электронное устройство, которое мы используем работает по принципу многократного повторения, в результате чего получается миллион или миллиард, в общем, то, на что этот прибор запрограммирован. Вчера с его помощью мы настроили ваш мозг на работу по определенной программе, которую может стереть только другая программа, наведенная другим такого рода устройством. Значит, будем считать, что вы прошли необходимый курс обучения. Вы теперь никому не сможете передать известную вам информацию о заговоре. И когда вы услышите сигнальную фразу, ноги сами понесут вас к нужному объекту, а руки нажмут на нужную клавишу. И сделаете вы это ровно в двенадцать часов дня или ночи по времени Города Теней — что будет ближе к моменту получения вами qhcm`k`.

— Подождите, — остановил её Каргилл. Он слушал слова Энн с ощущением нереальности происходящего. — Когда это должно произойти?

Она не торопилась с ответом. Немного помолчав, она спокойно продолжала:

— Я не думаю, что дата этого события уже назначена. Скорее всего, когда ваш мозг подвергался обработке, конкретный момент для операции не программировался, здесь должна была остаться свобода для маневра. Во всяком случае, эта информация мне неизвестна, по— видимому, её от меня скрыли из опасения, что вы можете попытаться силой заставить меня заговорить. Вы узнаете, когда это произойдет. А сейчас доедайте свой завтрак. Через полчаса здесь будет флотер военно-воздушных сил, чтобы забрать вас.

Каргилл против своей воли почувствовал что-то вроде восхищения этими людьми, их решимостью добиться своего. Кажется, события начинают разворачиваться быстрее.