"Война на краю времени" - читать интересную книгу автора (Ван Вогт Альфред Элтон)

Глава 3

Марин пробудился со странным ощущением. Так бывает, когда пытаешься и толком не можешь вспомнить, что же тебе приснилось.

Этот сон терзал его ощущением узнаваемости вещей. При этом он будто бы находился в различных странных местах, видел и слышал вещи, которые не имели отношения к его собственной жизни. Теперь он выпутывался из тьмы своего сна без страха, тревоги и каких-либо мгновенно возникающих воспоминаний о том, что заставило его потерять сознание.

Он открыл глаза и увидел, что лежит на койке в углу комнаты, в которой он встретился с Траском. Траска не было видно, и Марин почувствовал немалое облегчение. Он снова закрыл глаза, потянулся, лениво зевнул и наконец подумал: «Как только я поменяю тела, я перенесу это оборудование в офис Марина. После этого мне потребуется примерно день, чтобы найти повод встретиться с Великим Судьей».

Эта мысль пришла к нему настолько естественно, что лишь спустя несколько секунд до него дошла вся странность ее содержания.

«Как только я поменяю — чото?!»

От этих размышлений его почему-то стало клонить в сон.

Марин с кислой миной тряхнул головой, удивляясь тому, как легко сон и бодрствование сменяли друг друга. Он снова попытался припомнить свой сон и поразился, насколько четко он все помнил. В памяти всплыли обрывки разговоров, которые не могли относиться ни к одному событию, в которых он когда-либо принимал участие. Правда, сами события выглядели достаточно обыденно. Мужчины активно обсуждают свои планы. Он идет по улицам среди других людей. Бескрайняя прерия. Малые и большие города, видимые с воздуха. Лужайка и улыбающаяся женщина, идущая к нему по траве.

Он никогда не видел этой женщины. Это были не его воспоминания. И все же он не мог избавиться от ощущения, что эти события где-то реально происходили. Думать об этом было трудно: Марин с трудом преодолевал сонливость, словно его накачали наркотиками. Похоже, именно из-за всех этих странностей он чувствовал себя несчастным и страдал от непонятного физического дискомфорта.

Внезапно в голове пронеслась четкая мысль: «А где Траск?»

Почти сразу же его сознание соскользнуло в мир мысленных картин. Они напоминали те, что он видел во сне, но теперь ему пришло в голову, что эти картины отображали жизнь Уэйда Траска — увлеченного, испуганного мальчика, чьи страхи выкристаллизовались в скрытые идеалы, а те, в свою очередь, породили могучее стремление к власти.

Одна сцена запомнилась ему особенно четко. Он стоял на коленях или, скорее, только что встал на колени перед кроватью, на которой лежал умирающий мужчина. У Марина возникло ощущение, что это какой-то эксперимент. Он говорил, обращаясь к больному:

— Все, что тебе нужно сделать, это задать вопрос. Ты увидишь: мы сделаем то, о чем ты говоришь.

Лежащий в кровати человек гневно сверкнул глазами:

— Ты негодяй! Ты обладаешь всеми нужными знаниями. Помоги мне!

Марин, кем бы он ни был во сне, заговорил снова:

— Не позволяй страху уничтожить твой здравый смысл. Скажи мне, почему ты болен; затем скажи мне, что делать.

Умирающий застонал.

— Но для этого и нужны врачи. Откуда мне знать, почему я болен?

— Скажи мне, — сказал Траск, ибо это был он, — или умри.

Сцена рассеялась, как клок тумана. Как все прочие, она казалась вырванной из контекста — всего лишь один из эпизодов, разрозненных и не связанных между собой. По ним было невозможно определить, когда именно Траску удалось наткнуться на то направление исследований, которое и привело его к великому открытию. Но конечный результат был вполне определенным.

После первоначального периода утряски новоприбывшее сознание обретало полный контроль, и все прежние воспоминания тела подавлялись.

Невзирая на то, что мышление теперь пребывало в теле другого человека, оно полностью сохраняло свою индивидуальность, все свои воспоминания, чувства и намерения. Чтобы объяснить этот феномен, Траск разработал новую теорию жизни и сознания.

Марин собрался было рассмотреть эту теорию, которая уже смутно обрисовывалась перед ним, когда внезапно понял, что произошло с ним самим. Это была не полуоформившаяся мысль и не подозрение. Это был проблеск полного понимания.

В один момент на него обрушился калейдоскоп разрозненных страхов, сомнений и фактов, которые словно бы не имели к нему никакого отношения. Но через мгновение они легко сложились в единую картину.

Что там говорил Траск?..Он перенес нервные импульсы цыпленка в нервную систему собаки?

До этого невероятного момента осознания он не подозревал о масштабе открытия, совершенного Траском. Если для такой операции годится цыпленок, то почему не человеческое существо?

Почему бы нервные импульсы Траска не перебросить в нервную систему Марина?

А Марина — в Траска.

«Я, лежу здесь, — оцепенело подумал Руководитель Группы Дэвид Марин. — Причем это я со своими мыслями, воспоминаниями, но в теле Уэйда Траска. А он — где-то там, со своими мыслями, воспоминаниями и намерениями, и он выглядит как я. С точки зрения любого постороннего человека он — это я. И если у него хватит наглости, он может воспользоваться этим и войти куда угодно. Он даже может пройти и встретиться с Великим Судьей».

Ему вспомнилась самоуверенность Траска, и он решил, что наглости у того наверняка хватит. Внезапная мысль, поразившая его, заставила его открыть глаза. Затем автоматически встать на ноги.

Когда это действие было завершено, он вдруг осознал, что легко существует в теле Траска. Без каких-либо усилий, вполне естественно он использовал руки, ноги, мышцы и органы чувств другого человека.

Острое осознание этого факта заставило его взглянуть вниз, поднять руки, чтобы впервые посмотреть.., на самого себя.

Следующее действие не было спровоцировано какой-либо внятной мыслью. Он побежал.

Выскочив наружу, он увидел, что на парковочной площадке Лабораторий его прыголета не было. Он задержался, но только на мгновение, и не останавливался, пока не достиг стоянки воздушных такси. Там, задыхаясь, он дожидался прыголета. Несколько минут спустя, все еще пытаясь справиться с одышкой, он дал водителю адрес квартиры Траска и устроился в кресле.

На него накатила апатия.

Он сидел неподвижно, и охватившее его чувство потери было таким огромным, что, казалось, не было никакого смысла что-то делать. Он был ничто. Он был облаком черной скорби в пространстве-времени. Человек, потерявший собственную идентичность.

Мучительным, почти агонизирующим движением он потянулся и пощупал очки Траска — и это он, всегда обладавший орлиным зрением. Он вспомнил, как быстро он устал, когда бежал, и как много времени ему потребовалось на то, чтобы отдышаться. Железное тело Дэвида Марина, по сравнению с этим, было неутомимо, как машина.

Наконец он пошевелился и сквозь прозрачное стекло посмотрел вниз, на город.

«Куда мне идти?»

Ну как, конечно же, в квартиру Траска. Туда он и велел мне двигаться.

Он сидел некоторое время, снова оцепенев и пытаясь принять тот факт, что квартира Траска — вполне логичное место назначения для человека, который выглядит как Уэйд Траск.

— Мы приземлились, сэр, — послышался голос водителя из динамика рядом с ним.

— Приземлились? — Марин поднял глаза.

Он начал было вставать, приняв как должное тот факт, что поступит в точности так, как предложил Траск. Но потом нахмурился и снова сел.

— Я передумал, — сказал он. — Отвезите меня… — и он назвал парк в центре города.

Это было красивое место, куда он — будучи самим собой — часто ходил, чтобы обдумать проблемы военной стратегии.

Когда «Такси-Эйр» взлетела, Марин набрал воздух тощими легкими Уэйда Траска и глубоко вздохнул.

Перед ним стояла проблема, с которой не сталкивался еще никто в мире.

Придя в парк, он сел на скамейку. Утренняя прохлада еще ощущалась, хотя время шло к полудню. Он вновь и вновь испытывал некоторое замешательство, когда осознавал, что времени, по сути дела, прошло еще так мало.

Раз десять он начинал размышлять о своей проблеме и тут же шарахался от нее, пытаясь как можно скорее выбросить из головы этот кошмар. Потом он беспокойно и бесцельно стучал носком ботинка по покрытию дорожки. Беспокойно, с несчастным видом он брел по одной дорожке, затем по другой, потом возвращался на свою скамейку — только для того, чтобы снова вскочить, снова идти, снова садиться и снова вставать.