"Кружным путем" - читать интересную книгу автора (Сигел Джеймс)

Глава 1

Buenas tardes.[1]

Первое, что увидели Пол и Джоанна, добравшись до Боготы, был мужчина без головы.

Фотография этого человека, который некогда был вице-мэром Медельина, красовалась поперек расклеенных на стенах аэропорта «Эльдорадо» плакатов, рекламировавших столичные газеты. Мужчина беспечно разлегся посреди улицы, словно ему вдруг вздумалось отдохнуть. Вот только рубашку запятнала запекшаяся кровь, и фигуре явно не хватало чего-то очень важного. Его разорвало бомбой в машине, а подложила взрывное устройство либо левацкая ФАРК,[2] либо ультраправые – любая версия подойдет, выбирайте по вкусу.

Чертовски негостеприимно, решил Пол, однако почувствовал облегчение от того, что путешествие наконец завершилось.

Он рад был оказаться на месте.

Рейс № 31 из международного аэропорта Кеннеди до Боготы длился восемнадцать часов – на одиннадцать часов дольше, чем было положено по расписанию. На пять часов задержались в самом аэропорту, а потом еще совершили незапланированную посадку в Вашингтоне, округ Колумбия, где взяли багаж оставшегося инкогнито колумбийского дипломата.

Несколько часов пришлось провести на прожаренной насквозь стоянке аэропорта в Вашингтоне, где не подавали ни «Кровавую Мэри», ни джин с тоником, чтобы помочь пассажирам побороть скуку и спастись от жары. Федеральное управление гражданской авиации запрещало разносить алкогольные напитки во время задержек на земле. И надо думать, не без оснований. Люди на борту начинали закипать. Почти все громко проявляли недовольство, кроме Джоанны и пассажира справа от Пола, которые спокойно смотрели перед собой.

Этот пассажир представился сам – он был орнитологом. Привык ждать. Теперь он направлялся в джунгли северной Колумбии охотиться на желтогрудого тукана.

Пол не сводил глаз со своих наручных часов и не мог понять, почему стрелки совершенно не двигаются.

Джоанна, как всегда бастион спокойствия, напомнила ему, что они ждали пять лет, так что десятью часами больше, десятью часами меньше – это уже не смертельно.

Она, разумеется, была права.

Задержка в Нью-Йорке, незапланированный восьмичасовой простой в Вашингтоне и зловонный салон самолета его, конечно, не убьют. Пол знал, что может убить человека, а что – нет. Ведь он занимался актуарными расчетами в страховой компании, чей логотип – баюкающие отеческие ладони – двадцать раз в день появлялся на телеэкране в тошнотворно-приторных рекламных роликах. Мог прокрутить в голове вероятность риска в любом виде человеческой деятельности и привести точную статистику несчастных случаев и смертей.

Он знал, например, что вероятность гибели в авиакатастрофе составляет 1 к 354 319, несмотря на все старания людей по имени Аль и по фамилии Каида. Так что в смысле страховых рисков их задержку на земле следовало считать несущественным фактором.

Задержка рейса убить не может.

А подложенная в машину бомба – может.

Вот об этом и речь.

Вид безголового мужчины немного ошарашивал. По дороге из терминала к багажной стойке Джоанна заметила отвратительный плакат и поспешно отвернулась, и Пол ощутил неясный укол страха.

Они долго-долго возились на таможне, и проход сквозь строй солдат, вооруженных автоматами Калашникова и мрачно взиравших на пассажиров, тоже не улучшил настроения. А когда наконец разобрались с чемоданами, к ним подошел седой человек с табличкой, на которой коряво от руки было выведено: «Брейдбарт Пол», – фамилия оказалась написанной неверно.

– А меня он принимает за багаж? – проворчала Джоанна.

– Пабло, – назвался встречающий, застенчиво пожал Полу руку и быстрым движением схватил все три чемодана. А когда Пол попытался отнять у него хотя бы один – как-никак колумбиец был лет на тридцать старше его, – вежливо отказал и улыбнулся. – Все в порядке… Следуйте за мной.

Пабло наняли через местный сиротский приют Святой Регины. «Я буду вашим человеком в Боготе», – объяснил он. Он взялся их возить, совершать покупки и помогать на всех этапах оформления документов. И заверил, что постоянно будет рядом.

Это успокаивало.

Пабло провел их сквозь буйную, неуправляемую толпу. Любой аэропорт мира – это своего рода эксперимент в области слабо организованного хаоса, но «Эльдорадо» оказался хуже всех остальных. Пассажиры напоминали возбужденных футбольных фанатов – шумные, толкающиеся, агрессивные. В свое время Пол не слишком преуспел в испанском и теперь забыл, как сказать «извините» и «позвольте пройти»; вместо этого он прибегал к примитивному языку жестов. Большинство не обращали на него внимания, другие смотрели так, словно он повредился в уме. В конце концов пришлось просто расталкивать людей направо и налево.

Но продраться сквозь толпу оказалось не самым сложным.

Труднее оказалось угнаться за Скороходом Гонзалесом, который до этого назвался Пабло.

Для человека, которому стукнуло семьдесят, он обладал необыкновенной прытью. А ведь он еще тащил на себе три раздутых от вещей чемодана.

– Может, он жует коку или еще что-нибудь? – предположила Джоанна. Три дня в неделю жена совершала пробежки и могла выдержать полтора часа на тренажере, но и она едва поспевала.

– Пабло! – Пол раз, другой, третий выкрикнул его имя, прежде чем человек, которому надлежало находиться рядом с ними, как приклеенному, наконец обернулся и заметил, что вверенная ему парочка совершенно запыхалась и опасно отстала.

– Извините, – почти застенчиво проговорил он. – Я привык, как это вы говорите… поторапливаться.

– Ничего, – отозвался Пол. – Мы просто боялись вас потерять.

Они выскользнули из боковой двери и оказались на задворках примыкающей к терминалу стоянки. Море машин, испещренное фигурками медленно бредущих людей, казалось бескрайним.

– Что это за запах? – спросила Джоанна.

Пол потянул воздух и чуть не ответил: «Бензин и дизельное топливо». Но Джоанна обладала невероятно острым обонянием, и он промолчал.

– Ну вот… Подождите здесь… – Пабло поставил чемоданы на растрескавшийся асфальт и отошел ярдов на двадцать – к какой-то будочке, которая отсюда казалась чем-то вроде билетной кассы. Но это была не касса.

Пабло вернулся с двумя плотно упакованными свертками, из которых исходили тонкие струйки пара.

– Empanadas,[3] – сказал он, передавая свертки Полу и Джоанне. – Polio.[4]

– Цыплята, – шепнул Пол на ухо Джоанне.

– Спасибо за подсказку, – поблагодарила она. – Я такие ела в «Тако Белл».[5] – И, повернувшись к Пабло, спросила: – Сколько мы вам должны?

– Nada,[6] – мотнул головой тот.

– Благодарю вас, вы очень щедры. – Она откусила кусок и слизнула потекший по губе сок. – М-м-м… очень вкусно.

Пабло улыбнулся, и Пол решил, что лицо у него одновременно и мягкое, и грубое. Во всяком случае, обветренное.

– Ждите здесь, я схожу за машиной. – Провожатый явно отдавал должное их слабому телосложению.

– Приятный человек, – проговорила Джоанна, когда Пабло скрылся за шеренгами «фольксвагенов», «рено» и «мини-куперов».

– Может, его и усыновим? – Пол взял жену за руку и почувствовал, что ее ладонь мокрая от пота. – Волнуешься?

– Да, – кивнула она.

– В масштабе один к десяти?

– К шестьсот одиннадцати.

– Всего-то?

Через несколько мгновений появился Пабло за рулем допотопного синего «пежо».