"Убийца по прозвищу Англичанин" - читать интересную книгу автора (Сильва Дэниел)

18 Париж

Париж пострадал от выпавшего за годы на его долю чрезмерного количества террористических взрывов, и французская полиция, а также службы безопасности научились весьма эффективно разбираться с последствиями. Через две минуты после взрыва на место прибыли первые подразделения. Через пять минут окрестные улицы были перекрыты. Машина Габриеля оказалась внутри оцепления, так что он вынужден был уходить пешком. Почти стемнело, когда он добрался до большого железнодорожного депо на южной окраине города.

Теперь, укрывшись в погрузочном отсеке заброшенной фабрики, Габриель стал мысленно перебирать содержимое своего багажника. Чемодан, несколько предметов одежды, камера, магнитофон, радиоприемник, которым он пользовался для связи с командой наблюдения. Если машину быстро не забрать, полиция изымет ее, откроет багажник и начнет осматривать содержимое. Они прослушают звукозапись и выяснят, что галерея Вернера Мюллера и его телефоны подслушивались. Они проявят бобины пленки и выяснят, что там есть фотографии галереи извне. Они вычислят угол фотографирования и придут к выводу, что это было снято из окна гостиницы «Лоран». Они опросят персонал гостиницы и выяснят, что в интересующей их комнате жил неучтивый немецкий писатель.

Правую руку Габриеля начало дергать. Сказывалось напряжение. После взрыва бомбы он все время передвигался – проехал на десятке поездов метро, прошел несчетное число миль по многолюдным бульварам. С уличного телефона близ Люксембургского сада он позвонил Узи Навоту по аварийному каналу.

Сейчас Габриель поднял глаза и увидел, что по узкой служебной дороге, огражденной провисшим железным решетчатым забором, медленно едут две машины. С погашенными фарами. Машины остановились ярдах в пятидесяти от Габриеля. Он спрыгнул с погрузочной платформы – приземление вызвало боль, которая волнами прошла по рукам, – и направился к ним. Задняя дверца первой машины распахнулась. Навот сидел, развалясь, на заднем сиденье.

– Залезай, – буркнул Навот. Он явно смотрел слишком много американских фильмов про мафию.

Навот привез доктора, знакомого Ари Шамрона. Он сидел впереди. Превратив центральный подлокотник в операционный стол, он накрыл его стерильной салфеткой и включил лампочку в потолке. Доктор срезал бинт и осмотрел рану. Слегка надул губы: мол, не так худо. «Вы притащили меня сюда ради этого?»

– Дать болеутоляющее? – спросил он, но Габриель отрицательно покачал головой.

Доктор снова надул губы, снова наклонил голову к плечу: мол, как угодно.

Полив рану антисептиком, доктор принялся за работу. Габриель, реставратор, внимательно за ним наблюдал. Подцепить, дернуть, потянуть, отрезать. Навот закурил и сделал вид, будто смотрит в окно. Кончив зашивать рану, доктор тщательно ее забинтовал и кивком дал понять, что с этим покончено. Габриель положил правую руку на стерильную салфетку. Срезая грязные бинты, доктор чисто по-французски вздохнул от огорчения, словно Габриель заказал не то вино к рыбе под шафранным масляным соусом.

– На это уйдет две-три минуты, так? – Навот нетерпеливо повел рукой.

Доктора не волновало, как это воспринимает Навот, и он не спешил. На этот раз он не спросил у Габриеля, не хочет ли он, чтобы ему дали что-нибудь болеутоляющее. Он просто подготовил шприц и ввел анестетик в руку Габриеля. Он работал медленно, безостановочно почти полчаса. Потом поднял глаза.

– Я сделал все как можно лучше, учитывая условия. – Враждебный взгляд в сторону Навота: мол, я делаю это бесплатно, молодой человек. Шамрону будет это доложено. – Необходимо сделать настоящую операцию. А то мышцы, сухожилия… – Пауза, покачивание головой. – Нехорошо это. Вам скорее всего трудно будет ею шевелить, вы не сможете ее сгибать, как прежде.

– Оставьте нас, – сказал Навот. – Пойдите в другую машину и подождите там. – Навот отпустил и шофера. Когда они остались одни, он посмотрел на Габриеля: – Какого черта, что случилось?

– Сколько погибло людей? – спросил Габриель, пропустив мимо ушей вопрос Навота.

– Пока что трое. Еще четверо в тяжелом состоянии.

– Ты что-нибудь слышал от остальной команды?

– Они уехали из Парижа. Шамрон возвращает всех домой. Это может плохо кончиться.

– А машина?

– Наш человек наблюдает за ней. Пока что полиция к ней не приближалась.

– Со временем приблизится.

– Что они могут там найти?

Габриель сказал ему. Навот закрыл глаза и покачался, словно ему только что сообщили о чьей-то смерти.

– А как насчет квартиры Мюллера?

– Там есть «стекляшка» на телефоне.

– Вот чертовщина.

– Есть возможность проникнуть внутрь и все подчистить?

Навот отрицательно покачал головой:

– Полиция уже там. Если они найдут твою машину и установят, что Мюллер был под наблюдением, они разберут его квартиру по кирпичику. Им не потребуется много времени, чтобы найти «жучок».

– Есть какие-нибудь друзья в полиции, которые могли бы нам помочь?

– Не в таком деле.

– Этот «жучок» – он как визитная карточка.

– Я знаю, Габриель, но не я его там ставил.

Габриель нашел в кармане ролик пленки и протянул его Навоту.

– У меня тут снят мужчина, который оставил бомбу в галерее. Передай это сегодня ночью на бульвар Царя Саула. Скажи троглодитам из Исследовательского отдела, чтобы поискали в базе данных. Может, они найдут имя для этой физиономии.

Пленка исчезла в большой лапе Навота.

– Свяжись с Шамроном и скажи ему, что надо немедленно послать охрану на виллу Анны Рольфе. – Габриель открыл дверцу машины и поставил ногу на землю. – Которая машина моя?

– Шамрон хочет, чтобы ты приехал домой.

– Я не смогу найти человека, подложившего эту бомбу, если буду сидеть в Тель-Авиве.

– Ты не сможешь его найти, и если будешь сидеть в камере французской тюрьмы.

– Какая машина моя, Узи?

– Ладно! Бери эту. Но на свой страх и риск.

– Когда-нибудь я попытаюсь отплатить за эту услугу.

– Приятного времяпрепровождения, Габриель. Я остаюсь тут расхлебывать чертову кашу, которую ты заварил.

– Только передай пленку в Тель-Авив. Будь доброй псиной.

На Коста-де-Прата Анна Рольфе опустила скрипку и выключила метроном. Комната, где она репетировала, была затенена, из открытого окна дул прохладный влажный бриз с Атлантического океана. С хромированной покрашенной стойки над ее высоким табуретом свисал профессиональный микрофон. Он был подсоединен к сделанному в Германии магнитофону. Сегодня Анна записала большую часть своей репетиции. Она прослушала запись, пока укладывала в футляр свою скрипку Гварнери и убирала ноты.

Ей всегда было неловко слушать собственную игру, но сейчас она это сделала по определенной причине. Ей хотелось в точности знать, как она звучит, – какие пассажи пьесы приемлемы, а какие требуют дополнительного внимания. Большая часть из услышанного ей понравилась, но она выделила три или четыре куска во второй и третьей частях, где ее критически настроенное ухо уловило последствия долгого бездействия. Вечером, на второй репетиции, она обратит внимание исключительно на эти места. А сейчас ей необходимо прочистить мозги.

Она прошла в спальню, достала из ящика комода бледно-желтый свитер и накинула на плечи. Затем спустилась вниз. Через минуту она выскользнула из калитки своей виллы и пошла по извилистой дороге вниз, в селение. Где-то на полпути она заметила сквозь деревья маленький микроавтобус «фиат», ехавший вверх по дороге. В нем сидело четверо мужчин. Это были не португальцы. Анна отступила к краю дороги, чтобы дать машине проехать, но она вместо этого остановилась, и из нее вышел мужчина, сидевший на пассажирском сиденье впереди.

– Мисс Рольфе?

– А кто спрашивает?

– Вы мисс Анна Рольфе, верно?

Она кивнула.

– Мы друзья Габриеля.

В Марселе Англичанин оставил машину возле аббатства Святого Виктора и по темным улицам направился к паромному терминалу. Когда судно заскользило по гладким водам порта, Англичанин спустился в свою каюту. Он лег на узкую койку и стал слушать новости по марсельскому радио. Главной темой был взрыв бомбы в галерее Мюллера в Париже. Бомба Паскаля Дебрэ привела к гибели невинных людей, отчего Англичанин почувствовал себя в большей мере террористом, чем профессионалом. Завтра он отправится к старой синьядоре, и она, как всегда, своими обрядами и молитвами прогонит оккью и избавит его от прегрешений.

Он выключил радио. Несмотря на усталость, он хотел женщину. Так бывало всегда после выполнения задания. Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором появилась Элизабет – Элизабет Конлин, хорошенькая девушка-католичка из жилого района Баллимерфи, что в Западном Белфасте, на севере Ирландии. У нее был инстинкт хорошего профессионала. Когда не было опасности для встречи, она вывешивала лиловый шарф в окне спальни и Англичанин залезал в окно, а затем к ней в постель. Они занимались любовью мучительно медленно, чтобы не разбудить остальных членов ее семьи. Англичанин прикрывал ее рот ладонью, чтобы не было слышно вскриков. Однажды она так укусила его большой палец, что пошла кровь. И запачкала простыни. А потом он лежал рядом с ней в темноте и она снова говорила ему, как ей хочется уехать из Белфаста – уехать от бомб, и от английских солдат, и от террористов ИРА, и от военизированных протестантов. А когда она считала, что он заснул, читала шепотом молитву, каясь в том, что уступила соблазнам тела Англичанина. Англичанин же никогда не давал себе заснуть в постели Элизабет Конлин.

Однажды, когда он ночью пролез в окно к Элизабет Конлин, его встретили там ее отец и два блюстителя ИРА. Каким-то образом они узнали правду об Англичанине. Его привезли на глухую ферму, по-видимому для долгого и мучительного допроса и последующей расправы. В противоположность многим, оказавшимся в подобной ситуации, Англичанин сумел живым уйти с фермы. А четверо иравцев не сумели.

Через несколько часов Англичанин уже благополучно выбрался из этой глуши. Элизабет Конлин не была такой удачливой. Ее тело на следующее утро было обнаружено на белфастском городском кладбище с обритой головой и взрезанным горлом – в наказание за то, что она спала с британским агентом.

С тех пор Англичанин не верил ни одной женщине. Антон Орсати понимал его. Раз в неделю он приводил на виллу Англичанина девицу – не корсиканку, а только французских девчонок, которые специально прилетали, чтобы обслужить Англичанина. А Орсати ждал со старым паэсану на ведущей в долину дороге, пока Англичанин не усладится. Для Англичанина любовные утехи с девицами Орсати были таким же хладнокровным и клиническим занятием, как и убийство, но он терпел, так как не доверял себе в выборе любовницы и еще не был готов жить как монастырский затворник.

Мысли его перекинулись на заказ, выполненный в Париже. Что-то не давало ему покоя – мужчина, который вошел в галерею перед взрывом бомбы. Англичанин принадлежал к элитарному отряду и был способен подметить в других присущие таким людям черты: легкость походки; сочетание полнейшей уверенности в себе и постоянной бдительности. Тот человек в свое время был солдатом, а может быть, и кем-то более хитроумным.

Но тут было еще кое-что. Англичанина не покидало чувство, что он где-то видел этого человека раньше. И вот в течение нескольких часов он лежал в каюте, перебирая в памяти бесчисленное множество лиц в поисках этого человека.