"Личный ущерб" - читать интересную книгу автора (Туроу Скотт)

32

На следующее утро, когда я вошел к себе в офис, мой секретарь Дэнни сообщил, что звонил федеральный прокурор Стэн Сеннетт с настоятельной просьбой принять его в двенадцать тридцать. «Прокурор также просил пригласить на встречу вашего коллегу», — добавил Дэнни. Так теперь он называл Робби.

Я позвонил ему по мобильному. Робби оказался в клинике-интернате, начал разбирать имущество матери и был недоволен вызовом. Однако прибыл вовремя. Глаза по-прежнему слегка затуманены.

— Чего ему надо?

Я пожал плечами:

— Понятия не имею.

Через пару минут Дэнни объявил о приходе Стэна.

Он торжественно вошел, как всегда в безукоризненном синем костюме. Пожал руку мне, потом Робби, чего ранее, насколько я помню, никогда не делал. Стэн выразил ему соболезнование по случаю кончины матери и сел в темно-бордовое кресло. Нагнулся выпрямить складку на брюках, оправил пиджак и начал:

— Я пришел рассказать о любопытном событии. Оно случилось позавчера, но встретиться раньше в таком составе нам помешали известные обстоятельства. Я имел довольно длительную беседу с нашей общей знакомой, Магдой Меджик. — Стэн напрягся и уткнулся взглядом себе в колени. — В тот день она консультировалась с Санди Стерном. — Стэн кивнул в мою сторону. Стерн, тоже адвокат, был моим близким другом, но по причинам, которые я так до конца и не понял, почему-то не ладил со Стэном. — И нам невероятно повезло. Мистер Стерн представлять ее отказался, сказал, что в данный момент не имеет возможности, но, как ни странно, посоветовал ей встретиться со мной. Потому что у государственного обвинителя она такого понимания не найдет. Судье Меджик пришлось прождать меня больше часа. Когда же я вернулся к себе в офис, она поведала мне длинную, в известной степени банальную историю о неформальных отношениях с адвокатом, занимающимся личным ущербом. А именно с Робертом Фивором. В частности, она рассказала, что вчера вечером мистер Фивор попросил ее принять судебное решение в его пользу. Возможно, он даже предлагал ей за это деньги. Она не вполне в этом уверена, поскольку пребывала в сильном расстройстве, и не каждое его слово доходило до сознания. Но в том, что он склонял ее к грубейшему нарушению судебной этики, сомнений не было. Судья сообщила, что намерена завтра же отказаться от рассмотрения данного дела, но вначале хотела поговорить со мной. Если необходимо, она готова разоблачить мистера Фивора, вооружившись звукозаписывающей аппаратурой. — Это действительно было забавным, но Стэн не позволил себе улыбнуться.

Дальше он поведал, что Магда охотно приняла его совет. Она откажется от дела и больше ничего предпринимать не будет до тех пор, пока прокурор не даст каких-либо указаний.

Сеннетт мотнул головой, видимо, давил воротничок рубашки, и повернулся к сидящему рядом Фивору:

— Довольно странная женщина эта Магда. Вам не кажется?

Робби не пошевелился. Он смотрел в упор на Сеннетта. А тот, надо отдать ему должное, взгляда не отвел.

— Странная? Стэн, а вы знаете, как Магда Меджик провела ночь после моего ухода? Имеете хотя бы малейшее представление? А вот я имею. Вчера на похоронах матери мне постоянно являлась Магда. Я видел ее отчетливо, как по телевизору. Она сидела за своим маленьким кухонным столом всю ночь напролет. Неподвижно. Поднялась только раз, чтобы взять четки. Она молилась Пресвятой Богородице, просила оставить чистой хотя бы крошечную частицу ее души, ведь все остальное внутри сгорело от стыда. — Робби встал. — И я вас об этом предупреждал. Просил. А вы… странная женщина. — Он хмуро посмотрел на Сеннетта, пнул урну для бумаг, поднял и вышел.

Стэн пожал плечами и направился к двери. Прощаясь, дотронулся до воображаемой шляпы.

Я не обнаружил в его поведении ничего нового. Стэн всегда был именно таким. Как только я начинал в нем разочаровываться, он немедленно поворачивался ко мне своей благородной стороной. В должности обычного прокурора Стэн действовал с деликатностью асфальтового катка, но, став заместителем государственного обвинителя Реймонда Харгана, проявил несгибаемую твердость в борьбе с давлением полиции и разными политическими играми. Незадолго до женитьбы на Норе Флинн обнаружилось, что на самом деле она мулатка. Мать все время говорила Норе и ее брату, что по происхождению они португальцы, но теперь, ожидая, что у дочери могут появиться дети, открыла правду. Стэн даже не поморщился. Напротив, помог Норе помириться с матерью, убедил ее, что это не имеет никакого значения. Следует учесть, что в те годы большинство белых американцев в сходных ситуациях вели себя иначе. Мало того, когда, к несчастью, выяснилось, что у них не будет детей, именно Стэн предложил усыновить ребенка-мулата.

Сегодня он пришел сюда, как гора к Магомету, с ясным намерением проявить благородство, зная, что Робби поведет себя именно так. Но все же пришел. Чтобы признать ошибку, успокоить меня и извиниться перед Робби Фивором, этим неискренним, изворотливым соглашателем. Если к Стэну отнестись с той же холодной объективностью, с какой он относится к другим, то можно сказать, что принципы для него важнее людей. Но порой он проявлял поразительную способность сбрасывать с себя ярмо зависимости от собственных убеждений.

Робби возобновил работу в четверг, за неделю до Дня поминовения. Он поехал к Джудит (разумеется, вместе с Ивон) передать деньги, которые обещал Шерму. Джудит, наверняка получившая от брата приличный нагоняй, даже не посмотрела в его сторону, но конверт занял свое место в ящике у кассы. Людям Амари на сей раз повезло. Они проследили движение денег. В середине дня прибыл Краудерз, пообедал, а затем незаметно принял от Джудит небольшой белый конверт. Продолжая весело перешучиваться с поварами, сунул его в боковой карман. Вернувшись в здание суда, он сразу заглянул в небольшой кабинет Косица, смежный с кабинетом Туи.

Подслушивающее устройство сработало, но на пленке оказались записанными лишь приветствия. На стол действительно что-то шлепнулось, но попробуй докажи, что это деньги.

А вечером Косиц, как обычно, ужинал с Бренданом в старомодном ресторане недалеко от их дома. Сидящий через два стола агент видел, как Ролло вложил в пластиковую папку со счетом стодолларовую купюру, и тут же подскочил к Косицу. Не будет ли сэр столь любезен разменять сотню на пять двадцаток, объяснив, будто хочет вручить ее племяннику по случаю окончания школы. Серийный номер на этой купюре совпал с номером одной из сотенных, какие Робби передал Джудит. Кроме того, на купюре сохранился превосходный отпечаток большого пальца Ролло Косица. Это означало, что он уже почти готов, а Краудерз даже пережарен. Теперь на суде адвокату не удастся убедить присяжных, что его подзащитный говорил с Робби в запальчивости. Стэн был уверен, что судья Уинчелл даст разрешение на установку подслушки в кабинете Косица на тридцать дней. А вот с Бренданом пока к ней соваться рано.

Вечером Сеннетт собрал агентов и объявил, что они подошли к главному. Сразу после совещания Ивон поехала домой.

Поднявшись на свой этаж, она с грустью посмотрела в большое зеркало в раме, висевшее напротив лифта, и сразу почувствовала неладное. Пока ничего ясно не было, но, свернув за угол, Ивон увидела, что дверь ее квартиры приоткрыта.

Пожалев, что у нее нет оружия, она бесшумно подкралась и, прижавшись плечом к косяку, уже собиралась медленно толкнуть дверь, но неожиданно в холле кто-то откашлялся.

Надо звонить в полицию. Уйти и набрать 911. У нее в сумочке лежал мобильный телефон. Но так было бы слишком просто. Примчится полицейский наряд, похожие на ковбоев ребята ворвутся в ее квартиру, вставят свои «магнумы» сорок четвертого калибра в уши этим мерзавцам, обложат их крепкими словами, а Ивон придется терпеть вонь, когда эту жалкую сволочь начнут выводить. Нет, пока звонить рано. Она любила выигрывать одна, предпочитала чистые победы, а не по очкам. Это у нее осталось с ранней юности. Ивон хотела понаблюдать, что произойдет дальше.

В углу гостиной, совсем недалеко отсюда, стояла отличная бейсбольная бита, Ивон купила ее на прошлой неделе. Ей понравилось по воскресеньям играть в софтбол в парке. Вообще-то туда приходят мальчики и девочки, чтобы познакомиться, но попадались и серьезные игроки. И она подумала, что хорошая бита не помешает.

Ивон решила вернуться на лестничную площадку и посмотреть на дверь из-за угла. Примерно на половине пути в конце коридора вдруг возникла движущаяся тень. Одновременно послышались голоса. Ивон прижалась к стене и затаила дыхание. Голоса становились громче. А через несколько секунд к ней подошел полицейский среднего возраста, с брюшком, круглолицый, курносый, с маленькими заплывшими глазками. Он внимательно оглядел ее, затем повертел регулятор на рации, чтобы уменьшить громкость.

— Леди живет в этом доме?

— Да. — Ивон показала ему ключ.

— А я здесь по вызову, — сообщил он. — Ограбление. Но, к сожалению, воров застать не удалось. Пойдемте, посидите на кухне. Я сейчас закончу. Это недолго.

В квартире все перевернуто вверх дном. Шкафы распахнуты, ящики вытащены. Содержимое выброшено на пол. Полицейский двигался, осторожно переступая через предметы, разбросанные по ковру. Для своей комплекции он был довольно подвижным.

На кухне было то же самое. Ивон удивил ломик, орудие, которым, очевидно, вскрыли дверь. Он валялся на полу. Грабители даже не потрудились его забрать. Странно.

— Я нашла ломик, им взломали дверь квартиры! — крикнула она. — Там наверняка сохранились отпечатки пальцев.

В дверях появился коп.

— Сомневаюсь, что мы отыщем что-нибудь путное, — усмехнулся он. — Но, конечно, это ведь вещественное доказательство.

На кухонной стойке лежал пустой пластиковый пакет. Полицейский спросил, можно ли его взять, и сунул туда ломик. Положил пакет на белый сервировочный столик, вытащил из заднего кармана блокнот на спиральных проволочках и спросил у Ивон фамилию, имя, дату рождения. На мгновение она запаниковала, но вспомнила, что Ивон Миллер родилась тогда же, когда и она.

— Скорее всего, это подростки, — сказал коп. — Профессионалы так не работают.

— Да, подростки, — согласилась она.

— У вас было что-нибудь ценное?

Ивон пожала плечами.

— Давайте посмотрим, — предложил коп. — Вдруг сразу определим, что пропало. Вот я вижу, телевизор на месте. Да и вообще крупные вещи вроде не тронуты. Я их спугнул, но, возможно, они уволокли что-нибудь в карманах. Это выяснится через несколько дней. А вы пройдитесь по квартире, посмотрите внимательно.

Ивон прошлась. Коп остался на кухне. Во всех комнатах был примерно одинаковый кавардак. Кроме спальни. Здесь воры поработали более усердно. Наверное, искали ювелирные украшения. Гардероб распахнут, платья сброшены с вешалок, все карманы вывернуты. Небольшая шкатулка с украшениями в ящике комода перевернута. Содержимое разбросано по полу. Может, что и пропало, но разве сразу определишь? Постель тоже разворочена. Одеяло, перина, простыни, подушки сброшены на пол. Эти шутники, похоже, искали под периной, ведь обычно там прячут все самое ценное. «Да, это подростки», — подумала Ивон.

Уезжая, «перевозчики» показали, где лучше всего хранить удостоверение ФБР, но посоветовали прибегать к этому только в самом крайнем случае. «А то попадется слишком любопытный бойфренд, найдет удостоверение, и вы сгорели», — с улыбкой разъяснил старший группы Дорвил. Обычно удостоверения держат при себе агенты, внедряющиеся в мир наркодельцов и бандитов, чтобы предъявить при аресте. Ивон радовалась, что не стала держать в квартире ни удостоверения, ни оружия.

В гостиной ящики небольшого письменного стола вытащены. Перед отъездом на совещание Ивон продиктовала текущий дневной отчет. Диктофона нигде не видно. Отсутствовали и чистые микрокассеты, лежавшие в ящике рядом. Насколько она помнила, в отчете ничего особенного не содержалось — номер искового дела и прочие малозначащие формальности. Плохо только, что на записи себя она объявляла «нижеподписавшимся агентом». Если кассета попадет в плохие руки, это наведет на размышления.

— Что-нибудь пропало? — крикнул коп.

— Трудно определить, — отозвалась Ивон.

Бедлам был такой, что диктофон и пленки еще могли найтись. Она внимательно перебрала на полу одежду, книги, компакт-диски. Прошла в спальню и снова все просмотрела. Вернулась в гостиную и наконец обнаружила диктофон. Но пленка с записью отсутствовала. Ивон порылась в дипломате в надежде, что записанная микрокассета там, куда она ее обычно кладет, в боковом кармашке на молнии. Но ее там не было.

«Вероятно, она где-нибудь валяется», — утешила себя Ивон и опять обошла квартиру. Нет, кажется, больше ничего не пропало, кроме… У нее похолодело внутри. Она вспомнила о поздравительной открытке с днем рождения, которую написала матери. Положила в белый конверт, надписала адрес и оставила в ящике письменного стола. Сейчас этого конверта нигде не было. Ивон испугалась, ведь она подписалась как «Ди-Ди». Вообще-то такая подпись никому ничего не говорила — Ди-Ди так Ди-Ди, какая разница, — кроме Марти Кармоди и Уолтера.

Ситуация мгновенно прояснилась. В самом деле, почему подростки не взяли компакт-диски, но заинтересовались поздравительной открыткой? Забрали кассеты и оставили диктофон? Теперь ясно, почему обшарены все карманы и разворочена постель. Уолтер передал информацию кому надо, и вот уже сделаны первые шаги.

Коп уже собрался уходить. Он наклонился за фуражкой, которую положил на кофейный столик, и Ивон замерла. Из заднего кармана брюк у него торчал угол белого конверта.

Конечно, это совпадение. Разве коп не мог сунуть в задний карман какой-то свой конверт? Неожиданно Ивон вспомнила, как Робби рассказывал о тесных связях Брендана с полицией, где все начальство — его дружки. А Милаки до сих пор при деле.

— А кто вам сообщил об ограблении? — спросила Ивон, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Полицейский облизнул пухлые губы.

— Кажется, позвонил кто-то из соседей.

— Вы не знаете, кто именно? Чтобы я могла поблагодарить.

— Боюсь, что нет. Просто звонок по 911. Там ведь всегда такая суматоха, сам черт не разберет. — Он рассеянно оглядел кухню. Наверное, не хотел встречаться с Ивон взглядом. Или что-то заподозрил.

Ивон подошла к окну и выглянула через жалюзи на улицу. Полицейской машины нигде не было.

— Вы пришли пешком? — спросила она и сразу пожалела.

Внезапно коп смерил ее откровенным взглядом. Его маленькие глазки отвердели, и Ивон осознала: да ведь он сейчас прикидывает, пристрелить ее или нет. Взвешивает «за» и «против». Хотя делать это ему не очень хочется. А если она каким-то образом подала сигнал ребятам из ФБР, они ворвались бы сюда, обыскали его и нашли открытку и кассеты? Не надо даже гадать. Жизнь этого негодяя со «смит-и-вессоном» тридцать восьмого калибра на бедре, выполняющего особое поручение начальства, тут же и закончилась бы. А так он придумает любую отговорку. Она вошла неожиданно, он принял ее за бандита. В общем, ошибся. С кем не бывает.

— А мы всегда подходим к месту происшествия пешком, — наконец произнес коп. — Это такой профессиональный прием, чтобы не спугнуть преступников. — Он говорил, кося одним глазом, проверяя, как Ивон восприняла. — А сами-то вы где работаете?

— Я?

— Мне показалось, вроде понимаете, что к чему. Насчет отпечатков пальцев и всего остального. И двигались в коридоре вдоль стены как-то по-особому.

Ивон только сейчас заметила на кармане его рубашки идентификационную карточку. Там значилась фамилия Димонте. Впрочем, написать можно все, что угодно.

— Просто я люблю смотреть телевизор, — ответила она и рассмеялась.

Этого сукиного сына надо обязательно успокоить. То, что на нее вышли, очень плохо, но будет еще хуже, если они поймут, что она это знает.

Ивон подошла к распахнутому кухонному шкафу. На первой полке стояла бутылка водки.

— Хотите выпить? — спросила она Димонте, ставя на стол бутылку и коробку с печеньем.

— Нет, леди, нам на службе нельзя. Да и вообще я больше по пиву. — Коп усмехнулся. — Привык.

— Эту бутылку принес бойфренд, — терпеливо объяснила Ивон. — А я спиртное не употребляю. Так меня воспитали.

— Методистка? — осведомился коп.

— Нет. Мормонка. Церковь Иисуса Христа святых последнего дня.

Он пожал плечами: мол, никогда о такой не слышал.

— У каждого свое. — Полицейский внимательно посмотрел на Ивон, все еще колеблясь, и, не обнаружив ничего подозрительного, потянулся и взял печенье.

А через мгновение собрался уходить, холодно выслушав преувеличенно горячие слова благодарности. Коснулся фуражки, вроде как отдавая честь, и скрылся за дверью, а Ивон оперлась на нее спиной и долго стояла, приходя в себя. Колени подрагивали. Вернувшись в кухню, она обнаружила на стойке пакет с логотипом бакалейного магазина, в котором лежал ломик. Он оказался не нужен. Полицейский Димонте все необходимые улики унес с собой.

Вначале Сеннетт не поверил.

— Подумаешь, пропал конверт с поздравительной открыткой! На месте вора я бы тоже взял конверт. А вдруг там лежит двадцатка?

Но Джо Амари постарался. В шестом участке Димонте действительно оставил рапорт о выезде на ограбление квартиры. Агенты Джо, связанные с местной полицией, уничтожили его и стерли записи всех сообщений, поступивших по 911 на всех двенадцати дорожках. Так что в данном районе ни одного случая ограбления квартиры с восьми до десяти вечера зафиксировано не было.

Когда Стэн начал строить предположения, почему факт ограбления не зарегистрирован, Джо нетерпеливо воскликнул:

— Стэн, неужели вы не понимаете, что происходит? Разве кто-нибудь пошлет на ограбление одного полицейского? Да еще без автомобиля. Если бы так поступали в полиции, у них бы никаких кадров не хватило. Из рассказа Ивон совершенно ясно, что эта тварь действовала основательно. — Амари, привыкший откровенно выражаться, прижал подбородок к груди и печально посмотрел на Сеннетта. — Признайте это, Стэн. Они на нее вышли. Завладели микрокассетой с записью и поздравительной открыткой, где стоит подпись «Ди-Ди». Совсем недавно некий Кармоди, знакомый Уолтера Вунча, опознал в служащей адвокатской фирмы «Фивор и Диннерштайн» агента ФБР, с которой развлекался шесть лет назад, и ее, по странному совпадению, тоже звали Ди-Ди.

Сегодня утро выдалось дождливое, и в конференц-зале было сумрачно. Сеннетт сидел, нахмурившись, постукивая пальцами по губам, которые сложил в форме буквы «О».

Все рушилось на его глазах. Он планировал обложить всех коррумпированных адвокатов и судей города. Намеревался использовать все законные технические средства наблюдения, чтобы взнуздать их всех — десятки, возможно, сотни, — а затем прогнать по Маршалл-авеню, как стадо клейменого скота, с опущенными головами, медленно, у всех на виду, на свою личную бойню в здание федеральной прокуратуры. А возглавлять этот легион мошенников Стэн собирался поставить Брендана Туи, хотя все утверждали, что добраться до него нельзя. И вот, кажется, теперь он действительно до него не доберется.

Стэн обратился к Ивон:

— А вы что об этом думаете?

— Я бы хотела продолжать работу, — ответила она. Сидевший напротив Макманис пояснил:

— Ивон, Стэн спрашивает не об этом. Вы сгорели или нет?

— Кремирована, — промолвила Ивон.

Даже Сеннетт позволил себе улыбнуться. Он встал, прошелся по комнате. Все застыли в тревожном ожидании. С улицы доносились гудки машин и прочие городские шумы. Неожиданно Стэн произнес:

— А если мы действительно продолжим работу? Предположим, они знают, что она из ФБР. Ну и пусть. Но это вовсе не означает, что они понимают, чем она занимается. Например, ФБР разрабатывает Робби Фивора. Это вполне правдоподобно. — Сеннетт сел. Он снова был весел. Но никто из присутствующих пока не понимал причины этого веселья. — Мы получаем отличную возможность выстрелить в Брендана. Робби заподозрил, будто в офисе работает крот из ФБР. На эту мысль его натолкнул Уолтер Вунч. И он идет за советом к Брендану Туи. Что делать? Туи уже знает, кто она такая, и должен будет его предупредить.

Ивон всегда восхищало это качество Сеннетта. Пробивная сила. Он походил на шуруп, который упорно ввинчивается, независимо от сопротивления материала.

— Вы хотите, чтобы Ивон осталась работать в офисе Робби? — уточнил Макманис после непродолжительного размышления.

— А почему бы и нет?

— Но, Стэн, эти ребята шутить не умеют. Вчера вечером они нам это показали.

— Со мной им не справиться, — подала голос Ивон. Сеннетт одобрительно кивнул. Макманис поморщился и посмотрел на Амари. Тот отрицательно замотал головой. Стэн продолжил атаку.

— Неужели мы столько месяцев работали впустую? Нет, надо выстрелить по Туи, обязательно. А Ивон пусть остается на месте. Тогда у Робби появятся основания обратиться за помощью к Брендану. Факт, что она по-прежнему работает в его офисе, будет для них означать, что она не подозревает, чем на самом деле занимался в ее квартире этот коп, Димонте. То есть не подозревает, что раскрыта.

— Стэн, — возразил Макманис, — эти ребята могут придумать что-нибудь еще. Посерьезнее.

— Тем лучше! — живо отозвался Сеннетт. Его сейчас совершенно не заботило, нравится он людям или нет. — Если Робби пойдет к Брендану в понедельник, а во вторник мы обнаружим, что какой-то подонок сломал на машине Ивон тормозные колодки, то круг замкнется. Иных доказательств просто не требуется.

Джим Макманис, обычно сдерживающий эмоции, был явно шокирован столь хладнокровным цинизмом.

— В качестве приманок я агентов не использую. Если этого можно избежать. И в ККСО так не поступают.

— Джим, я согласна, — сказала Ивон.

Макманис покосился на нее и закрыл лежащую перед ним папку.

— Извините, но мне нужно посовещаться со Стэном несколько минут наедине.

Ивон и Амари покинули конференц-зал.

— Затевается что-то серьезное? — спросила Ширли.

Ивон села напротив нее. Полненькая, никогда не унывающая Ширли прежде работала в полиции. Ни она, ни другие агенты не были в курсе того, что произошло вчера вечером, но чувствовали напряжение. Подошел Клекер.

— Que paso?[49]

Ивон пожала плечами.

Через десять минут появился Макманис и пригласил ее в свой кабинет, который «перевозчики» обставили с минимальными уступками вкусам хозяина. На обшитых деревянными панелями стенах висело несколько фотографий с видами Голубого хребта в Виргинии. На открытых полках в медной рамке красовалась грамота «За достигнутые успехи», подписанная председателем совета директоров страховой компании «Морланд», а также три кубка за победы в парусных регатах много лет назад. Отдельно стояла фотография знаменитого бейсболиста Майка Шмидта — он был снят на стадионе в Филадельфии — с надписью «Джиму». Автограф был фальшивый, но Макманис признался Ивон, что на фотографии на трибунах стадиона можно разглядеть его жену и детей. В свое время Джим был скаутом-«орлом»[50] — это единственное, что она о нем знала. И один из его сыновей тоже. Джим встал и закрыл жалюзи. Необходимо учитывать, что Туи ведет за ними масштабное контрнаблюдение. Он наклонился через стол к Ивон, собираясь что-то сказать, но она его опередила:

— Джим, я знаю, вы будете меня сейчас отговаривать, но…

— Это касается не только вас.

— Но вы можете приставить ко мне группу прикрытия.

— Ди-Ди… — Он впервые назвал ее так с тех пор, как они познакомились в Де-Мойне. — Вас и вчера прикрывали, но этот подонок прошел мимо незамеченный. Нам всем очень повезло, что он вас не убил. Но в следующий раз они могут прихватить крепче. Появятся ребята в лыжных масках, которые всю ночь напролет будут выбивать из вас нужные сведения.

— Тогда пусть меня кто-нибудь сопровождает. Круглые сутки. Давайте поселим у меня Ширли. И я будут носить оружие. Джим, я знаю, на что иду.

— Нет, не знаете, — возразил Макманис и улыбнулся. Почти как прежде. Он восхищался ею. Она и раньше чувствовала, что нравится ему.

Ивон умоляла, Джим говорил о ККСО и насчет осуществимости плана Сеннетта, но в конце концов сдался.

— Джим, мы должны достать Туи. Должны. Я, вы, Сеннетт. Мы не имеем права останавливаться на полпути. — Эта мысль приводила ее в отчаяние. Как она может просто взять и вернуться в Де-Мойн? — Джим, я понимаю, это большой риск. Но все же давайте попробуем.