"Черная Книга Арды" - читать интересную книгу автора (Васильева Наталья, Некрасова Наталья)ЗЕМЛЯ-У-МОРЯ: ДомОни называли эту вершину — Горт Элло, вершиной Звезды. Черная, как непроглядная ночь, высокая, острая, как клинок, приставленный к горлу неба… Нет, конечно, в их песнях не могло быть такого: «клинок». Это — только его мысли. Здесь стоял его дом. Дом. Он невесело усмехнулся: по сути, у него никогда не было дома — не станешь ведь думать так о каменном замке… Он редко бывал в доме — и все же возвращался сюда, когда боль воспоминаний становилась слишком сильной, чтобы утаить ее от Людей Надежды. … — Астар, ты спишь? Он приподнялся и сел на ложе. — Нет, Элли. Я не умею спать. — Можно к тебе? Только я не одна, со мной друзья. Можно? Я зажгу свечу?.. — Не надо, — он сказал это слишком поспешно. Девочка встревожилась: — У тебя глаза болят? — Да, — ответил, помедлив мгновение. — Мы ненадолго и совсем-совсем тихо… Они расселись кружком у его кресла. — Сказку рассказать? — улыбнулся он. Элли усердно закивала: — Расскажи еще про девочку и дракона… — …А как его звали, Астар? — Элдхэнн. — Наш Ледяной Дракон?.. Но он не умеет дышать огнем, и чешуя у него черно-серебряная… — Элли, сестренка, это все-таки сказка… … — Нет, Илтанир. Это было очень давно — не здесь… Казалось, он говорит сам с собой: — Смелая. И печальная. Тоненькая, как стебелек полыни, а глаза — две зеленые льдинки. И серебряные волосы. — Красивая? — шепотом спросила Элли. — Очень. — А что было потом? Он помолчал немного, потом ответил: — Она выросла, стала взрослой… Один из лучших менестрелей той земли полюбил ее и взял в жены. У них было двое сыновей… — И они жили долго-долго, да? И были счастливы? Он снова ответил не сразу: — Да. «Скажи уж лучше — и умерли в один день. Так будет вернее…» — А как ее звали? — Элхэ. — Красивое имя. Только грустное… «Нет, нельзя так… Но куда мне бежать от этого воспоминания? Твоя кровь — на моих руках… Твое сердце — в моих ладонях — умирающей птицей, и не забыть, не уйти… Вот ведь чего наплел. Тоже мне, сказитель. И кто только за язык тянул…» «А ты скажи, скажи им правду! Что не прекрасного менестреля она полюбила, а слепца и труса с холодным сердцем. И не жила долго и счастливо, потому что бессмертный глупец позволил ей умереть за него!» — О чем ты задумался, Астар?.. …И в первый раз над входом появился знак Одиночества — спящий дракон цвета листьев полыни на узкой черной ленте. В первый раз — осенью, на сколе времен… — Пустите меня!.. Отчаянный женский крик заставил его вздрогнуть. Он еще успел машинально набросить плащ, спрятать в его тяжелых складках обожженные руки. — Пустите, пустите!.. Крик захлебнулся. Она вбежала в комнату — спутанные волосы цвета золотистой сосновой коры почти скрывают лицо. Двое мужчин растерянно замерли на пороге, не зная, что делать. Он сразу же забыл о них: он видел только эти глаза, переполненные болью. Женщина рухнула к его ногам, обнимая колени Валы: — Звезда… помоги мне… помоги… Я знаю, ты можешь… Помоги! Он поднял ее, осторожно усадил на скамью. — Что случилось? Видимо, сказалось страшное напряжение: женщина разрыдалась, закрыв лицо руками. Один из пришедших с ней поспешно вышел — наверное, воды принести; второй, совсем еще мальчишка — Хэлтэ было его имя, и ему предстояло стать корабелом, — сбивчиво стал объяснять. Нескольких слов было достаточно. Он решительно шагнул к дверям, бросив через плечо: — Скорее! У него было красивое имя — Тэллайо. И сам он был красив — высокий, стройный, светловолосый, с глазами цвета моря. Он говорил: твое имя — как морская соль на губах. Наис. Горечь. Он называл — Исилхэ, говорил — твои руки белы и нежны, как морская пена. Он называл — Тииа, говорил — твои глаза чисты, как спокойное море в солнечный день. Маленькая Хэйтэл — Чайкой назвал он ее — все никак не могла успокоиться в тот вечер; и утром, едва стало светать, побежала на берег — тревожилась за отца. Оказалось — не зря. Он любил море, а море оказалось жестоким к нему, и разбитую ладью выбросило на черные камни. Он никого не узнавал, ничего не видел вокруг. Кричать не мог: хриплое неровное дыхание и пузырящаяся на губах кровь. Целитель, страшно белея лицом, сказал: «Я могу только дать ему быструю смерть». А она не хотела верить, не смела даже на миг подумать, что все кончено. «Ведь он жив, как же можно терять надежду? — Она умоляюще заглядывала в глаза целителю. — Ведь он жив…» И вот — когда не осталось иной надежды, она пришла сюда. Он быстро осмотрел рыбака. Кости переломаны, похоже, задето легкое, поврежден позвоночник… Уже готов был сказать, что помочь нельзя, но слова замерли на губах, когда представил себе глаза Наис. — Уходите. Все. Пусть никто не входит, пока я не позову. Уходите. Он говорил глухо и резко, выталкивая из себя фразы. За его спиной почти бесшумно затворилась дверь. Тогда он сбросил плащ и склонился над тем, что недавно было молодым и сильным человеческим телом. …Что было потом? Сколько длилось это? Он не помнил. Он принял в себя боль человека, и разрывало изнутри легкие, он дышал хрипло, прерывисто, но постепенно боль утихала, и ровнее билось сердце под обожженной ладонью… «Сейчас… сейчас все пройдет… и будет ветер петь в парусах, все еще будет… Твой час еще не пришел — ты будешь жить. Я не отдам тебя смерти, ты слишком молод, чтобы уйти…» Только следы шрамов остались на золотой от загара коже. Человек спал глубоким спокойным сном. Это было последнее, что успел понять Вала. Потом он просто опустился на колени у ложа и так замер, не в силах подняться… …Что-то прохладное и влажное осторожно коснулось его лица. Он медленно приходил в себя. Получается, так и сидел здесь, да с открытыми глазами — только не видел ничего и не слышал… Да, зрелище не из приятных. Он не сразу понял, что происходит, откуда здесь Наис. А поняв, дернулся, словно хотел дотянуться до плаща. — Нет-нет, не надо! Отдохни… — Ее губы кривились в измученном подобии улыбки. — Ты видела, — хрипло сказал он. — Если бы я знала, Астар, разве посмела бы я… ох, я не то… прости… Надо было уйти, а я не смогла… Оба они смотрели теперь на его руки: она — с болью и растерянностью, он — сжимая зубы. — Ты не бойся, Астар, — с трудом выговорила Наис. — Я никому не скажу… Теперь я понимаю, ты не хотел, чтобы мы видели… Он криво усмехнулся этому — «не бойся». — Кто?.. — почти беззвучно. — Не спрашивай. — Ты воистину всесилен… Когда я была маленькой, — она говорила как во сне, не замечая катящихся по лицу слез, — я любила слушать легенды о богах. Там и о тебе было; только теперь я вижу — ты сильнее, чем Элго Тхорэ наших преданий. И ты — человек. Знаю, можешь заставить меня забыть. Я прошу тебя — не надо. Я не хочу. Я никому не скажу. Но я хочу помнить. — Я не отнимаю памяти. Он поднялся, набросил плащ. — Останься… куда ты, Астар? — Домой, — он глубоко вздохнул и повторил тихо: — Домой. …Он сознавал, что это был сон, видение, бред. Потому что невозможна встреча вне времени, встреча сквозь тысячи лет — как стрела навылет. …На столе неярко горел маленький магический светильник — голубовато-белая звезда в хрустальном кубке, — выхватывая из мрака зимней ночи усталое бледное лицо, седые волосы, искалеченные руки, бессильно лежащие на столе. Не было слов — только мысли, тяжелые и горькие… Тень чужого, знакомого до саднящей боли в груди голоса. Слова шли извне, и он не решался понять — кто говорит с ним, почему сейчас с ним — так… Впервые — он поднял взгляд, не ожидая увидеть ничего, кроме ночного сумрака, страшась этого, с неясной безумной надеждой… Темные с проседью волосы, бледное до прозрачности юное лицо, то же — и иное, и глаза — те же глаза… Он протянул к ней руки над звездным пламенем светильника: — Элхэ!.. Он сознавал, что это был сон, видение, бред. Потому что невозможна встреча вне времени, встреча сквозь тысячи лет — как стрела навылет. Через тысячелетия — не соприкоснуться рукам. Только — словно прикосновение прохладного ветра к ладоням… |
||||
|