"Черная Книга Арды" - читать интересную книгу автора (Васильева Наталья, Некрасова Наталья)СОТВОРЕННЫЕ: КараСотворенные должны вернуться к создавшим их. Даже те, кто встал на сторону Врага. Так было изречено: пусть Создатели решают судьбу своих творений, ибо в бытии творений своих вольны они. Что делать мастеру с орудием, побывавшим в чужих руках, — с изменившимся орудием, которому мастер не находит более применения?.. Сотворенный стоял на краю пропасти перед троном Манве Сулимо, и печальное золото закатного солнца переполняло его глаза. Долго оба молчали, а потом вдруг Золотоокий стремительно раскинул руки — ветер взметнул его волосы золотым пламенем — и запел. …о тех, кто, не ведая этого, был принесен в жертву во исполнение Предначертания, о праве творить и о Законе, принесенных в жертву Замыслу, о смирении и гордости, о непонимании и прозрении… И ветер поднимался вокруг него, трепал черный короткий плащ, развевал крыльями широкие рукава рубахи: он стоял, прямой и тонкий — черной свечой в золотом венце пламени. Он пел. …о свободе и выборе, о живом мире и о сломанном предначертании; о тех, кто сумел избрать иной путь вопреки воле Эру, и о любви, которой суждено разбить оковы ненависти… А ветер хлестал его по лицу, бил в спину, швырял в лицо жгучую сияющую пыль. …о тех, кто ушел в пламя Арты, о чести и верности, о доблести побежденных и о цене победы; о Смертных, что стали выше богов, о памяти, которой суждено жить вечно, и снова о любви… Он пел. …Он рухнул против ветра, раскинув руки, как крылья, и не стало песни — было падение, бесконечное падение… Он любил ветер — а ветер рвал его на куски… Узколицые, безмолвные, облаченные в одеяния цвета ночи и застывшей крови посланники Владыки Мертвых укрыли его тело плащом и понесли прочь; и лазурноокие майяр отступали с их пути, словно боялись, что один из посланников вдруг остановится, заглянет в душу непроглядными, темными в черноту глазами и жестом прикажет: следуй за мной. Словно знали: никто, даже Король Мира, не сможет не подчиниться этому приказу… Он стоит перед Охотником Ороме. Бесстрастно и безразлично Сотворивший смотрит на своего Сотворенного. Он — бесполезен. Его коснулось Искажение. Он должен перестать быть. Но Охотник не волен сейчас сказать — не будь. Алтарэн смеется, отвечает легко и насмешливо: — Мы от начала не были нужны тебе; что с того? И не могу я быть не нужен миру — я умею создавать! Охотник смотрит на своего Сотворенного. Он не может сейчас сказать: не будь. Он говорит другое: На краткий миг — но и этого мига довольно — Сотворенный становится своим Создателем. Он бледнеет, лицо его меняется — плавится — застывает, рука судорожно шарит по Груди, ползет вверх, впивается жесткими пальцами в горло, приоткрывается в безмолвном стоне рот — он падает ничком и замирает, вытянувшись во весь рост, в медвяной шелковистой траве. Охотник отворачивается и идет прочь. Он выполнил то, что было назначено. Две высокие фигуры в густо-лиловом и темно-пурпурном склоняются над телом Сотворенного… …Сотворенная стоит на коленях среди бесплодных острых камней, медленно, бессмысленно и бесцельно зачерпывает горстью сверкающие режущие осколки — бриллиантовый песок течет сквозь ее пальцы, шелестя, как сухие крылья мертвых мотыльков. И когда на ладонях Сотворенной не остается больше ничего, она снова погружает руки в песок и снова поднимает их к лицу. В ее глазах нет слез. Земля, на которой не прорастет травой даже кровь. Ветер не коснется ее лица, земля не ответит ее зову: в сияющем мертвом безвременье она зачерпывает горстями алмазный песок — монотонно и размеренно… Снова и снова. А потом так же безмолвно валится на бок, и шорох ее одежд похож на шелест крыльев мертвого мотылька. Бесстрастный темноглазый посланник Владыки Мертвых легко поднимает на руки тело Сотворенной… … …Сияющая сталь клинков, золото и багрянец застолья, предчувствие боя — как белый песок, жаждущий крови героев: весь чертог кажется одной огромной пиршественной залой — а может, так оно и есть. Бесконечный стол, уставленный блюдами, кубками, кувшинами, — единственное, что ощутимо и завершено, и могучий Вала — во главе его с тяжелым, червонного золота кубком, усыпанным алыми камнями, в руке. Он смотрит на тех, что были его воинами. Герои, воители Света не могут сражаться между собой. Но могут биться с теми, в ком живет воля Отступника. Вот то, чего недоставало в Чертоге Битвы. И сверкающий белый песок ложится под ноги Воителю и Воительнице. И вступают в круг — темноглазые, темноволосые, в багрянце и золоте: двоим отступникам суждено сражаться со своими отражениями. Так будет — долгие дни, бессчетные годы Бессмертных: бесконечная череда поединков с самими собой, из которых отступники будут снова и снова выходить победителями — но будут затягиваться на глазах раны их противников, багряное и алое будет пятнать золото и пурпур, и те, что мгновение назад умирали от ран, будут подниматься снова и снова, принимать чаши окровавленными руками, и смеяться, и пить драгоценное сладкое вино, и возглашать здравицы, сплескивая из чаш — во славу Единого и Могучих Арды, во славу Тулкаса Астальдо и Нэссы Индис; и золотое густое вино на их губах будет мешаться с кровью… Так будет. Долго. Бесконечно. Пока Гнев Эру сам не выйдет на поединок: быть может, в какой-то миг Вечности ему покажется, что его предназначение не было исполнено до конца, что, когда свершится Потом в Чертог Битвы войдут бесшумно бесстрастные посланники Владыки Мертвых. Молча поднимут с белого и алого песка безжизненные тела и унесут их прочь. А Могучий Вала останется за пиршественным столом. …течет бесконечно багряное вино из опрокинутого драгоценного кубка… Он был похож на статую, отлитую из темного серебра, и ветви ив склонялись над ним, неощутимо гладя его волосы. Он смотрел. Он видел все. И лунное серебро его глаз потускнело: вечная смертная тоска застыла во взгляде Сотворенного. Ткущий-Видения стоял перед ним, бессильно уронив руки, склонив голову. Не поднимая глаз. Ткущий-Видения не ответил: не поднимая длинных ресниц, протянул Сотворенному руку. Бархатно-черный цветок сна лег в ладонь Айо. Распахнулись колдовские — звезды, мерцающие сквозь туман, — глаза Ирмо, он качнулся вперед, словно хотел обнять Сотворенного… Поздно. Айо поднес к лицу тонкие просвечивающие ладони и глубоко вдохнул тяжелый горький аромат темного цветка. …Ирмо взглянул на посланников, еле уловимым жестом отстранив их, взял на руки тело Сотворенного, показавшееся почему-то невесомым, как из тумана сотканным, и медленно пошел вперед. Он не смотрел под ноги: не отводил взгляда от бледного спокойного лица того, кого так и не успел назвать сыном. И безмолвно следовали за Владыкой Снов посланники в густо-фиолетовых и темно-багряных одеждах. И врата Обители Мертвых бесшумно растворились перед ними… |
||
|