"При дворе Вечного Императора" - читать интересную книгу автора (Коул Аллан, Банч Кристофер)

Глава 5

Императора мучили две неприятные проблемы относительно Прайм-Уорлда. Первую можно было сформулировать так: почему на планете-столице царит такой жуткий хаос? В течение десяти столетий он успешно правил множеством звездных систем. Так почему же, черт возьми, нельзя в таком же порядке содержать эту проклятущую, по Вселенским масштабам крохотную агломерацию городов, которые размещались на одной разнесчастной планете?

Вторая проблема: из-за чего все пошло наперекосяк?

Прайм-Уорлд являл собой классический пример того, как агломерация, растущая без четкого плана, превращается в Бег весть что. Давным-давно, в те незапамятные времена, когда Вечный Император только-только довел до сознания всех людей, что он не только единственный, кто владеет топливом, подходящим для межзвездных перелетов, а именно АМ-2 – Антиматерией-Два, но также способен надежно оберегать секрет его изготовления от кого бы то ни было, – еще тогда, на заре его Империи, он осознал, что Земля никак не подходит на роль столицы, тем паче столицы, призванной стать перекрестьем торговых маршрутов.

Он избрал планету, получившую название Прайм-Уорлд, по нескольким причинам. Она была необитаемой. Атмосферные и прочие условия на ней были максимально приближены к земным. Планету окружали спутники, которые могли стать идеальными погрузочно-разгрузочными платформами для транскосмического торгового флота. Вот почему Император купил эту планету, до того – лишь пронумерованную точку на астрономической карте. Невзирая на то что к тому моменту он контролировал всего пятьсот – шестьсот звездных систем. Император предвидел грядущее расширение своих владений. А с ростом Империи неизбежно станет разрастаться и административный аппарат, бюрократия, будет увеличиваться штат вельмож при императорском дворе и так далее.

Чтобы будущий рост не застал врасплох, крайне разумным шагом было заполучить под столицу целую пустую планету. Следовало и распорядиться ею разумно. Поэтому к работе с самого начала привлекли самых талантливых архитекторов и планировщиков. Никакой скученности, много свободного пространства, широчайшие бульвары. Повсюду на планете должно быть невероятное количество парковых зон – как для красоты, так и во избежание загрязнения атмосферы. Сделали все, чтобы города, которым предстояло срастись, не превратились со временем в чудовищных размеров помойку. Участки земли сдавали в аренду сроком на сто лет. Никакое строительство не начиналось без предварительного одобрения городского совета, в который, кроме архитекторов и специалистов по урбанистике, входили также и экологи.

Прошло чуть больше тысячи лет – и, пожалуйста, Прайм-Уорлд превратился в чудовищных размеров помойку.

Причины до смешного просты: алчность, глупость и взяточничество – низменные черты людского характера, которые Вечный Император имел несчастье проигнорировать при планировке своей идеальной столицы. Если говорить цинично, Император вовсе не нуждался в человеке, который сказал бы ему правду-матку, как тот раб, который – в разгар триумфального входа в Рим – осмелился шепнуть Цезарю, перекрывая восторженный рев толпы: “Все это мимолетно!”

Достаточно было ему самому совершить короткое, пятидесятипятикилометровое путешествие в Фаулер – ближайший от его резиденции город – и побродить по тамошним улицам. Подобно прочим городам Прайм-Уорлда, Фаулер представлял собой пестрый конгломерат одно-, двух-этажных домов и небоскребов.

Для иллюстрации: участок пятьсот метров на пятьсот метров, обозначенный в прайм-уорлдском земельном кадастре под шифром NНЕВОFА13FFС2, был некогда продан в аренду правителю звездной системы Сандиа, большому любителю роскоши, который построил там что-то среднее между посольством и дворцовым комплексом. Но когда его отстранила от власти хунта со спартанскими вкусами, участок был сдан в субаренду Межзвездной Торговой Корпорации. МТК снесла дворцовый комплекс и выстроила небоскребище, ставший ее штаб-квартирой в столице. Однако со временем МТК стали преследовать неудачи – продавали не то и не там, корпорация стала хиреть, и ее руководство сдало большую часть небоскребища в суб-субаренду массе фирм и фирмочек, работавших в масштабах какой-нибудь одной планеты или одной звездной системы. Наличие большого числа мелких арендаторов позволило вздуть до небес арендную плату. Дошло до того, что в качестве годичной ренты за офис из пары комнатенок выкладывали сумму, равную годичному валовому продукту какой-нибудь густо населенной планеты.

Небоскреб МТК превратился в хаотический набор офисов – до тех пор, пока все суб-субаренды не были выкуплены шахиней Хафиза, которая мечтала жить в собственной резиденции во время своих частых наездов в Прайм-Уорлд. Она снесла небоскреб и на его месте возвела очередной дворец.

Эта круговерть началась восемьдесят один год назад. И тем не менее в имперском земельном реестре участок все еще значится за свергнутым президентом звездной системы Сандиа, который вот уже сорок семь лет как насильно заключен в монастырь.

При наличии системы субаренды практически невозможно содержать здание в должном порядке. Квартирная плата достигает таких размеров, что квартиры, которые рассчитаны на одну семью, но одной семье не по карману, напоминают армейские казармы – столько в них жильцов.

Император старался как-то влиять на ситуацию, помогать нуждающимся. Он ясно сознавал, что даже в эпоху компьютеров и роботов требуется армия мелких чиновников, которым надо где-то жить и как-то сводить концы с концами. То и дело затевалось масштабное строительство дешевого жилья, но эти проекты как-то быстро и незаметно прибирали к рукам всякого рода мерзавцы, и все кончалось пшиком – типичный пример того, к чему приводит полная свобода предпринимательства.

После восьмисот лет борьбы с практикой субаренды и после провала кампании против взяточников, которые смотрели сквозь пальцы на отвратительные жилищные условия в городах, был наконец принят закон, резко ограничивший иммиграцию в Прайм-Уорлд. Разрешение на въезд получали только богачи, способные инвестировать большие деньги в экономику Прайм-Уорлда, или необходимые столице специалисты, или работники для заполнения новых рабочих мест. За соблюдением закона следили со всей суровостью. Это превратило жителей Прайм-Уорлда в потенциальных богачей. Любой из них – от чрезвычайного и полномочного посла какой-либо звездной системы, автоматически получающего вид на жительство в столице, до последнего уличного торговца – мог продать свою прописку за баснословную сумму и на эти деньги жить припеваючи в любом конце Вселенной.

Однако мало кто пользовался фантастической возможностью обогатиться. Праймуорлдцы гордились тем, что живут в центре Вселенной, им нравилось в Прайм-Уорлде. Большинство из них отнюдь не спешили продать свою прописку, предпочитая жить в бедности (правда, лишь относительной, ибо прожиточный минимум и право на элементарный отдых и элементарное жилище гарантировались государством), но не уезжать из столицы. Планета была центром цивилизации, здесь находился двор Его Величества Императора Тысячи Солнц. Ни люди, ни другие живые существа не рвались оставить навсегда оживленную столицу ради привольной жизни в провинции.

Иногда Императору – спьяну, или после свары с придворными, или в припадке гнева – приходила мысль национализировать все строения на планете, осуществить генеральную чистку и снять ограничения на въезд в столицу. Но за этой мыслью всегда следовала другая: оголтелые капиталисты сумеют и национализацию повернуть себе на пользу. Как бы хуже не стало.

Словом, не буди лиха, пока спит тихо. Уж лучше жить с такими “малыми” неудобствами, как перенаселенность и устаревание городских карт в течение тридцати дней после их выпуска.

В довершение всех бед в Прайм-Уорлде, помимо городов и обширных парковых зон, имелись частные усадьбы. Они тоже сдавались в аренду и располагались преимущественно вокруг императорского дворцового комплекса. Социальный статус вельмож негласно определялся близостью их усадьбы от императорского дворца.

Ближе всего к нему – в десяти километрах – находилось одно внушительное здание. Там заседал имперский парламент. Без парламента в государстве чего-то как бы не хватает, да и нужно нечто, оттеняющее блеск императорского двора. После того как Вечный Император утвердил проект здания парламента, он повелел насыпать между своим дворцом и гнездилищем народных депутатов холм километровой высотой. Властитель смирялся перед необходимостью иметь дело с представительной властью, но видеть ее днем и ночью из своего окна – избави Бог!..

Если суммировать, Прайм-Уорлд был странноватым местом. Жизнь на столичной планете кое-как шла и не останавливалась. Хотите, считайте эту фразу похвалой, хотите – критикой.

Перевозку пассажиров между городами осуществляла пневмоподземка. Грузы перевозили гравитолеты. Товары из других звездных систем сгружали или на спутниках, или на искусственных космических причалах, которые понадобились в связи с расширением Империи и соответствующим увеличением объема торговли. Затем эти товары или отправляли дальше на других грузовых кораблях, или опускали на поверхность планеты – в один из пяти портов.

Подобно всем портам в истории человечества, прайм-уорлдские порты были неприглядными местами с особенно развитой преступностью. Самый большой порт – Соуард – был одновременно и ближайшим от Фаулера. В километре от соуардской взлетно-посадочной полосы располагался один из баров космопорта под названием “Ковенантер”.

Как и во всех прочих городах Прайм-Уорлда, в Соуарде остро стоял вопрос перенаселенности и нехватки земли. Все вспомогательные помещения космопорта – залы ожидания, офисы, кафе, бары и все прочее – размещались прямо над огромными высокими пакгаузами, занимавшими более квадратного километра. На второй этаж, где, собственно, находился космопорт, вознесенный над складскими помещениями на хитрых переплетениях стального каркаса, попадали по пандусам – некоторые из них были оснащены движущимися лентами.

“Ковенантер” находился аж на третьем этаже. Чтобы попасть в этот бар нужно протопать по пандусу, миновав первый, складской этаж, затем проехать на эскалаторе, а затем пешком преодолеть грязную засаленную лестницу на третий этаж. Несмотря на эти неудобства, в “Ковенантере” было всегда людно.

Но не ночью.

Но не в дождливую погоду.

Годфри Алэн поднялся по эскалатору, отошел в сторонку, где было поменьше света, и остановился – проверить, нет ли за ним хвоста.

Прошло несколько минут, однако он не услышал ничего, кроме журчания потоков воды, стекающих по пандусу этажом ниже. Алэн получше запахнул водонепроницаемую куртку, но не спешил идти дальше.

Выйдя из своей комнаты в фаулерском отеле, Алэн посетил четыре снятые заранее “чистые” комнаты, где он мог ощутить себя на короткое время в безопасности – переодеться, проверить наличие слежки. Похоже, за ним никто не следил.

Разведчик с опытом мог бы посоветовать Алэну менее разорительный способ ухода от хвоста, чем аренда четырех комнат. К тому же элегантный костюм и появление в районе космических доков делали его потенциальной жертвой грабителей.

Но Годфри Алэн шпионом не был, да и шпионские штучки-дрючки не очень-то уважал. В сознании большинства жителей Империи он был отпетым террористом. В сознании своих товарищей-революционеров, в сознании своих соплеменников из Таана, большого союза звездных систем, и в своем собственном Алэн являлся убежденным борцом за свободу.

Как ни странно, свобода, за которую боролся Алэн, была ущемлена не вследствие политических интриг, а просто из-за перенаселенности Вселенной. В свое время звездные системы Таан были основаны на задворках известного тогда мира беженцами из Империи, которые протестовали против тотальной технизации быта. Они выговорили невмешательство Империи в их внутренние дела. Поскольку таанцы заняли группу отдаленных звездных систем, жили замкнуто, не высовываясь из своего мира и всем себя обеспечивая самостоятельно, то Империи, занятой многочисленными проблемами, не было резона соваться в дела в техническом отношении слабо развитого окраинного союза. Но по мере того, как у таанцев возникли трудности с перенаселенностью их мира, они стали искать новое жизненное пространство – и столкновение с Империей стало неизбежным. Оно и произошло, как только первые таанские колонисты начали просачиваться на приграничные планеты Империи, заселенные пока что горстками первопроходцев.

Между представителями двух очень несхожих культур достаточно быстро разгорелись конфликты – и обе стороны стали заваливать жалобами свои центральные правительства. Таанские власти сознавали, что для прямой военной поддержки претензий своих переселенцев у них нет средств, да и себе дороже рисковать открытым столкновением с Империей. Империя, со своей стороны, тоже не желала слишком тратиться, чтобы оградить интересы имперских пионеров от посягательств таанских колонистов. Гарнизоны в местах конфликтов были чисто символически усилены немногочисленными пополнениями – не из лучших бойцов.

Алэн родился на планете в звездной системе Калтор – одной из тех, где пришли в столкновение интересы Таана и Империи. Поскольку таанские колонисты – по причинам социальных традиций и из экономической необходимости – жили поблизости друг от друга и вообще держались кучно, у них были определенные преимущества перед имперскими поселенцами, менее дружными. Зато на планете стоял имперский военный гарнизон, да и вообще имперские первопроходцы ощущали за своей спиной гигантскую межзвездную державу. Было обидно наблюдать, каких успехов добиваются юркие сплоченные таанцы – представители второсортного мира.

Подобные напряженные ситуации чреваты погромами. Во время одного из погромов родители Алэна были убиты.

Мальчик, видевший изуродованные трупы своих родителей и то, как начальство имперского гарнизона замяло очередной “инцидент”, стал ходить в тайную школу. В этой школе учили, как превратить гравитолет в смертельный снаряд или в бомбу с часовым механизмом; как переделать космический тихоход – корабль-рудовоз – в быстрый трансзвездный аппарат; как из обычной стальной трубы соорудить миномет и как – едва ли не самый важный урок! – в массе трусливых обывателей организовывать многочисленные разветвленные ячейки тайного общества.

Мало-помалу движение сопротивления разрасталось, к нему подключались таанские колонисты на все новых планетах. Их выступления всякий раз официально осуждались далекими таанскими властями, которые втайне старались оказывать колонистам моральную поддержку и снабжали их немаркированным оружием, происхождение которого при провале было невозможно установить. Имперские поселенцы вкупе с “миротворческими” имперскими отрядами жестоко расправлялись с непокорными, но это лишь укрепляло решимость таанцев бороться до конца.

Алэн со временем возглавил таанское движение сопротивления. Через пятьдесят лет после того, как мальчик увидел трупы своих родителей среди руин родного дома, он стал лидером Освободительного Движения Окраинных Планет.

Как представителя мощного вооруженного объединения, борющегося против Империи, Алэна пригласили посетить родину. Посещение планет родного – и в политическом, и в идеологическом отношении – Таанского Союза разбило сердце Алэна. В случае успеха движения сопротивления именно Таанский Союз должен был объединить все окраинные системы для решительной борьбы с Империей. Однако на родине своих предков, куда он сам попал впервые, Алэн увидел совсем не то, что ожидал увидеть.

Прежде всего его повергло в уныние, что само правительство поощряет демографический взрыв. Ему не пришлись по нраву многие традиции в общественной жизни. Но главной причиной его разочарования стало отчетливое классовое деление таанцев, наличие непреодолимых барьеров. Выходец из колонии, где существовало стихийное равенство, где человека ценили только за способности и никому не был заказан путь на самый верх общества, Алэн был воспитан на понятии равенства возможностей. Умом он понимал, что классовая стратификация отнюдь не в традициях культуры таанского общества, возникшего когда-то из демократичных переселенцев из Империи. Однако у него гвоздем засело в голове впечатление, что все таанцы довольны своим положением, принимают его безропотно: солдаты и не мечтают стать вровень с аристократией, представители низшего сословия – крестьяне и рабочие – не рвутся в купеческое сословие и так далее.

В сущности, это был классический конфликт представителя все еще развивающейся культуры с обществом устоявшимся, с обществом пусть и прекрасных, но застывших форм.

Такова была первая причина, почему Алэн вдруг сломался. Второй причиной стало то, что во время празднования Дня Империи Алэн не столько умом, сколько всем своим нутром ощутил несложную истину, которую прежде упрямо не пускал в свое сознание: захоти того Вечный Император всерьез, и все революционное движение будет уничтожено в мгновение ока – просто истребят таанских колонистов всех до единого, чтобы ненароком не оставить на развод ни одного революционера.

Шесть месяцев назад Алэн начал совершенно секретные переговоры с временным послом Империи. Сперва он намеревался обсудить возможности перемирия с Империей и с теми из окраинных миров, которые она поддерживала. Однако на протяжении этих месяцев концепция перемирия в его сознании значительно изменилась.

Сегодня вечером он намеревался изложить специальному уполномоченному Императора окончательный вариант своей новой программы. Не просто прекращение террористических актов и вооруженного сопротивления, а постепенное официальное признание его народа – таанских колонистов – и легитимизация Движения, возглавляемого Алэном. Приграничные миры следует признать независимой буферной зоной между Таанским Союзом и Империей.

До сих пор Алэн обсуждал проект перемирия лишь со старыми товарищами по борьбе и горсткой доверенных советников. Но Таанская разведка могла без особого труда проведать о его планах, объявить Алэна контрреволюционером и получить добро на его физическое уничтожение.

Смерть лидера окажется на руку и многим из его давних врагов из имперского лагеря. Алэн смерти не боялся – пятьдесят лет партизанской жизни вытравили из души страх погибнуть. Но его приводила в ужас мысль, что он может быть убит до того, как изложит свой план Императору.

Подготовка к встрече прошла тщательно и в строжайшей тайне. Алэна снабдили фальшивыми документами, на что было дано добро на самом высоком уровне, и он прибыл на Прайм-Уорлд в качестве одного из бесчисленных туристов, которые прилетали посмотреть на торжества, посвященные Дню Империи, и поглазеть на диковинную жизнь планеты, где находится двор Императора Тысячи Солнц.

На всем протяжении празднеств в связи с Днем Империи Алэну несколько раз передавали инструкции касательно предстоящей встречи, но делалось это так искусно, что он мог только догадываться, когда и как бумажки попадали в его карман.

Теперь он был относительно спокоен по поводу встречи с представителем Императора, которая должна была состояться в космопортовской забегаловке. Возможно, в более или менее отдаленном будущем этот контакт с представителем Императора окажется смертным приговором для Алэна. Но в данный момент сам Император должен был опасаться, как бы кто не прознал, что его представитель общается с террористом – и не просто террористом, а с человеком, на которого коммандос из отряда Богомолов дважды устраивали охоту и оба раза безуспешно.

Хвоста за ним не было.

Алэн легко взбежал по лестнице. Сжимая рукоять пистолета под курткой, он оглянулся еще раз и проверил, нет ли слежки. Затем он двинулся дальше по эстакаде из частых стальных прутьев. Эстакада была широкая, метров десять, и между прутьями далеко внизу проглядывала земля. По обеим сторонам эстакады на разных уровнях громоздились стальные конструкции – кубы, параллелепипеды, разнесенные на некоторое расстояние друг от друга. Там находились офисы и небольшие мастерские – сейчас пустые.

Единственным строением над эстакадой был бар, оно же было единственным освещенным зданием. Над красным фасадом с облицовкой под дерево мрачно помигивали яркие объемные буквы: “КО_ЕН_НТЕР”.

Алэн приближался к бару самым медленным шагом, стараясь держаться темной стороны эстакады. Но возле бара он не заметил ничего подозрительного. И, похоже, ни одной живой души поблизости.

Мужчина наблюдал за входом в бар “Ковенантер” с недостроенного второго этажа складского помещения, которое находилось наискосок от эстакады. Он старался держаться в простенке между окнами – на случай, если кто-нибудь обследует район с помощью реагирующего на тепло бинокля.

Уже в течение двух часов “взрывник” то просматривал чуть ли не каждый сантиметр эстакады через прибор ночного видения, то ругал последними словами чертов дождь и самого себя – что взялся за эту работу. И сидел он в засаде подобным образом уже три недели подряд: приходил через два часа после наступления сумерек, а покидал свой пост лишь после закрытия “Ковенантера”.

“Задницей я соображал, когда соглашался на эту мнимую халяву! ” – думал взрывник не в первый и не пятьсот первый раз. Вот наглядный пример, во что влипает человек, если он долго сидит без работы. Уголовная публика имеет на это особый нюх: они каким-то образом узнают, что профессионал на мели, и выползают из щелей, чтобы предложить дерьмовую работенку именно тогда, когда жизнь загнала тебя в угол и у нет иного выбора.

Взрывника звали Динсмен. Хотя он воображал себя профессиональным специалистом по взрывным работам, на самом деле он занимался далеко не тем, что предполагает этот термин. Динсмен был коренным жителем Прайм-Уорлда и презирал понаехавших лимитчиков. О выходцах из бедных районов исстари принято говорить: “родились не по ту сторону от железнодорожного полотна”. Так вот, Динсмен родился непонятно по какую сторону от железнодорожного полотна, потому что его старшие братья разобрали рельсы на ближайшем к родному дому участке и загнали их подпольному скупщику металлолома. Динсмен в то время был резвым и в целом очень сметливым пацаненком.

Если бы обстоятельства не складывались по-особенному, Динсмен пошел бы по дорожке, проторенной братьями и соседскими парнишками: начал бы с мелкого воровства, потом примкнул бы к шайке мелких бандитов, ежегодно представал бы перед судом и накопил бы столько судимостей, что в итоге его навсегда депортировали бы на планету-тюрьму.

Однако Динсмену, можно сказать, повезло. Счастье улыбнулось ему, когда в уличной пробке он высмотрел охраняемый грузовой гравитолет, выждал, пока охранник отвернется, выхватил из кузова один из ящиков и дал деру.

В ящиках были взрывпакеты для имперской гвардии. Взрывпакеты в полном комплекте – с таймерами, взрывателями и прочим плюс необходимые инструкции, как всем этим пользоваться. На кой все это сдалось мальчишке, который хотел загнать кому-нибудь краденый товар и заработать пару кредиток! Он сидел на крыше сарайчика и горестно глядел на ящик, ради которого пошел на Великий Риск – по крайней мере в его глазах это был самый настоящий подвиг. И в итоге – пшик.

Но Динсмен не зря был коренным праймуорлдцем, из тех, про которых говорят, что они способны продать ветры после сытного обеда, выдавая их за экспериментальную музыку. Прошло немного времени, и Динсмен – ценой трех оторванных пальцев, пару раз наделав в штаны от страха и будучи вышвырнут из дома разъяренными родителями – стал настоящим специалистом по взрывчатым веществам. И мог доказать это любому сомневающемуся.

Таким образом, Динсмен приобрел верный кусок хлеба: занялся древней и почтенной профессией, примкнул к тем благородным душам, которые поворотом взрывателя превращали неудачные инвестиции, здания-развалюшки, космические корабли, ненужный инвентарь и т. п. в живые деньги, выплачиваемые страховыми компаниями. Клиентов у него было хоть отбавляй. На беду, самым солидным из клиентов оказался переодетый офицер имперской полиции.

Короче, так оно и пошло – оттрубив очередной срок, Динсмен снова принимался за свое ремесло сверх-стремительной разборки надежно застрахованных строений и вещей.

С его опытом и природным чутьем было просто преступлением не заметить, что с нынешней халявой что-то не в порядке. Во-первых, наниматель был чересчур лощеным и безмятежно уверенным в себе и ничуть не напоминал заматерелого уголовника. И о Динсмену этот хлыщ знал на диво много – вплоть до того фактика, что Динсмен подзадержался на шесть циклов с выплатой карточного долга и тот, кому он задолжал, подумывал, не будет ли Динсмен выглядеть элегантнее, если его укоротить на голову.

Не будь Динсмен на мели, он бы послал хлыща с его работенкой куда подальше – за ним ходила слава человека, который имеет достаточно силы воли, чтобы выйти из игры в кости даже тогда, когда игра идет его собственными кубиками, в которых он упрятал кусочки свинца.

Седовласый хлыщ сказал, что работка не бей лежачего. Надо установить бомбу в баре “Ковенантер”. Не просто бомбу, которая сделает громкий бабах и разнесет все на свете, а умную штуковину, у которой будет сложное задание. Затем Динсмену предстояло дождаться, пока в бар зайдет определенный человек. После чего следовало выждать строго заданное число секунд и нажать кнопку.

Только после этого Динсмену выдадут вторую часть его гонорара, плюс фальшивое удостоверение личности и билет на космический корабль, чтобы убраться подальше из Прайм-Уорлда.

Динсмен снова осыпал проклятиями самого себя – чертов гонорар был слишком высок. Не менее подозрительным было и чрезвычайно дорогое оборудование, которое ему вручили: прибор ночного видения, спортивный секундомер самой дорогой марки, самая современная модель параболического микрофона с наушниками для прослушивания разговоров на большом расстоянии и опять-таки самый модерновый передатчик, с помощью которого предстояло взорвать детонатор.

До Динсмена мало-помалу доходило, что он сейчас как мелкая рыбешка, попавшая в бассейн с акулами. Но тут появился мужчина, который медленно шел по эстакаде в сторону “Ковенантера”.

Динсмен внимательно изучал идущего мужчину. Ну-ка, ну-ка! За последний час это первый человек, который направляется в бар. Одет с иголочки. Зажав в одной руке бинокль, Динсмен надел другой наушники и направил параболический микрофон в нужном направлении.

Алэн дошел до самого входа в “Ковенантер” и остановился. Из мрака навстречу ему вышел другой мужчина – Крейгвел, опытный дипломат, специальный уполномоченный Императора по улаживанию конфликтов. Он был выряжен в спецовку космоинженера и держал руки перед собой, показывая, что безоружен.

– Инженер Рашид? – спросил Алэн.

– Да, я использую именно это имя.

Наискосок от них, на втором этаже недостроенного склада, Динсмен чуть было не пустился в пляс от радости. Наконец-то! После трехнедельных бдений! Наконец-то они явились! Он сорвал с себя наушники, включил радио-детонатор и взял в руку секундомер.

В то же мгновение, когда мужчины переступили через порог бара, Динсмен нажал кнопку таймера и отсчет секунд начался.