"Особое задание" - читать интересную книгу автора (Гозалишвили Василий Тамазович)Глава 19Утро понедельника застало меня в конференц-зале в своем большом удобном кресле. Рядом со мной сидели Татьяна и Левик с толстенными папками, — результатом наших недельных трудов. Все остальные приглашенные сидели напротив, ожидая начала совещания. Я привстал, обвел всех присутствующих тяжелым взглядом, и начал: — Для начала хочу сообщить, что в ваших услугах, джентльмены, — я указал на четверых присутствующих, — компания больше не нуждается. Объясню причины. Вы, господин Грант, за последние два года благодаря своему крайне неумелому руководству не только не заработали ничего, но и умудрились на семь процентов уменьшить активы вашей компании. Однако хочу отметить, что Вы честный человек, но, к сожалению, не бизнесмен. Поэтому я решил заплатить вам небольшую компенсацию, в размере пятидесяти тысяч долларов, и предложить вам на выбор несколько должностей, естественно, не руководящих. Можете обратиться к моему референту завтра с утра, и она вам выдаст чек и мои предложения. А пока вы свободны! Грант потерянно встал, поклонился и вышел из зала, тихонько затворив за собой дверь. — Теперь Вы, мистер Панайотис! — обратился я к седому старому греку с хитрыми, как у лисы, глазами. — За последние три года вы показали совокупный доход в два миллиона триста сорок две тысячи триста пятьдесят один доллар и сорок четыре цента. Вроде бы честь вам и хвала. Однако вы умудрились скрыть от руководства за первый год четыреста сорок девять тысяч двадцать девять долларов. За второй год, — девятьсот тридцать тысяч сто семьдесят шесть долларов и три цента! За последний год — миллион семьсот одну тысячу шестьсот сорок долларов ровно. Ваши аппетиты растут не по дням, а по часам! Вы купили два дома на подставных лиц. Один в пригороде Нью-Йорка, второй — на Мальдивах! Имеете четыре счета на предъявителя в Швейцарском банке, и так далее и тому подобное! Мне просто неохота читать все, что тут написано. Мне достаточно и этого. Мое решение таково: все ваши дома, включая и тот, в котором вы живете в Лос-Анджелесе, продаются с молотка. Счета закрываются! За вами остается небольшой должок! — я сверился с записями и перевел дух, — всего в двадцать тысяч! Вы, кстати, неплохо оборачивали свои деньги! Его я вам прощаю! Кроме того, я распорядился положить на счет вашей младшей дочери сто тысяч долларов. С правом получения фиксированных сумм до ее совершеннолетия. На этом с вами — все! А сами вы мне не нужны: Вас уже не перевоспитать! Два дюжих охранника выволокли сопротивляющегося грека из кабинета, а я, осушив бокал минералки, вовремя оказавшийся под рукой, продолжил… К одиннадцати часам вечера я огласил последнее свое решение, и в завершение всего сказанного отметил: — Как видите, я стараюсь быть справедливым! Может, не очень удачно, но я не господь бог. Я не собираюсь постоянно контролировать и направлять ваш бизнес. Я просто хочу, чтобы каждый из вас твердо знал: преданность и честность будут вознаграждены, а глупость, нечистоплотность и подлость — жестоко наказаны. И еще! Завтра можете получить рекомендации по изменению технологии делопроизводства, уплаты налогов и т. д. у моего секретаря. Хватит платить лишнее, и зря тратить свое и наше время и деньги! Вы свободны, господа! Ошалевшие от смены должностей, полученных премий или выговоров, и окончательно поверившие в приход сильной руки бизнесмены в полном молчании покидали конференц-зал. Внутри остались лишь мы трое. Я, Татьяна, неизвестно как сохраняющая свежесть после такого сумасшедшего дня, и почти мертвый от усталости Левик. Я облегченно откинулся в кресле, посмотрел на черные круги под глазами бедного бухгалтера, и сочувственно его спросил: — А ты когда в последний раз спал? Только честно! — В Москве! — тихо ответил мне он. — Понятно! Кстати, я кое-что забыл! — сказал я, глядя на него. — Завтра же открой еще один счет, переведи на него двести тысяч и пользуйся этими деньгами! Левик тупо посмотрел на меня: — Сэр, я не совсем расслышал, что вы мне сказали! — Я выдаю тебе премию! В размере двухсот тысяч долларов! Теперь понял? — А зачем так много? — испуганно посмотрел он на меня. — У меня зарплата есть! Восемьсот долларов в месяц! В Москве! — И что? Ты мне сэкономил за эту неделю больше семи миллионов! И кроме этого, я просто тебе благодарен! Без вас я бы не справился! А теперь — по домам! Видеоотчет о совещании я отправил Толяну в Москву с Левиком на следующий же день, немного волнуясь в ожидании его решения. Однако вместо возможного разноса за превышение полномочий я по телефону услышал следующее: — Молодец, мой мальчик! Великолепная работа! Мы с Вованом всю ночь смотрели это шоу, и решили, что ты почти во всем прав. Кроме одного: не поощрил девочек и себя! — Неправда! — возмутился я. — Девочкам я предложил работу! С хорошим окладами! Просто этого нет на пленке! Они сейчас решают вопросы с родителями! А сам я еще успею получить зарплату! Куда торопиться! — О Татьяне я спрашивать не буду! — усмехнулся Толян. — Она и так мне про тебя все уши прожужжала. С ее премией разбирайся сам. А вот о тебе мы тут подумаем с Вованом, и, может, к концу месяца, когда я окончательно оправлюсь от ранения, приедем к тебе в гости! Мы тепло попрощались, и на этом закончили разговор. А в среду ко мне в гости приехала налоговая служба. Вернее, не ко мне, а в клуб. Не вся, а только четверо. Но, по имеющейся у меня от Мигелито информации, самые опытные и битые работники. Через час туда же был отправлен Левик, и в течение трех дней я о них не слышал. До вечера пятницы. А когда услышал голос своего бухгалтера по телефону, то тут же позвонил своему мексиканскому другу: — Мигелито! Ты какой соус любишь больше всего? — Смотря к чему, Джонни! А что, у тебя сегодня званый ужин? — поинтересовался он. — Я в последнее время прямо пристрастился у вас питаться! Все так вкусно, что просто пальчики оближешь! Впрочем, соус карри я ем почти со всеми блюдами! — Ты почти угадал! Будь к восьми! Карри я тебе обеспечу! — Договорились! — Мигелито, заранее предвкушая наслаждение, радостно запел себе под нос какую-то заводную песенку и отключился. Вечером, когда Мигелито вошел в дом, Людмила с милой улыбочкой предложила ему домашние тапочки: — Дорогой друг! Не мог бы ты переодеть обувь, так как мы к твоему приезду сделали во всем доме генеральную уборку? — Все, что угодно, Людочка! — Мигелито был сама любезность. Одев тапочки, он вслед за ней поднялся в столовую и тут же уселся в пододвинутое кресло: — Кого-нибудь еще ждем? — Да нет, собственно! — улыбнулся я. — Ужин в тесном семейном кругу! Не более! — А что, есть причина? — заинтриговано спросил он, принюхиваясь к запахам, доносящимся с кухни. — А как же! Только ее я оглашу во время ужина. А пока не хочешь ли аперитива? — Не откажусь, дружище! Там у тебя еще осталось то вино из Грузии? — Для тебя найдется! — радушно хлопнул я его по плечу и занялся выпивкой. Через десять минут девочки подали закуску. Голодные после напряженного рабочего дня, мы все набросились на еду, но салатиков, на удивление Мигелито, в этот раз оказалось непривычно мало, и его голод стал еще злее. Я поставил на стол огромную пластмассовую бутылку с заказанным соусом карри и спросил удивленного ее размерами парня: — Столько хватит? — Я же не слона есть-то собрался! Зачем так много? — Ой, я думаю, пригодится! — вздохнула Юлька и положила перед ним на стол пачку бумаг: — Ты пока почитай, а я схожу проверю основное блюдо! По-моему, оно уже сварилось! — А что там? — он принюхался к запахам, не обращая внимания на бумаги, лежащие перед ним. — Что-то не узнаю! — Только занесу, узнаешь! — пообещала ему девушка и упорхнула на кухню. — Ты читай, читай! Тебе будет интересно! — ткнула его в бок Татьяна, улыбаясь такими добрыми глазами, что Мигелито стало не по себе. — Хорошо! Как скажете! — он взял бумаги со стола и пробежал их взглядом. — Не может быть! Вот это да! — заорал он через минуту! — Они решили выплатить вам ошибочно взысканную сумму в размере двухсот тридцати трех тысяч пятисот долларов! Ну, и зверь же ваш Левик! — Разве зверь он? — ухмыльнулась Людмила. — Зверь у нас один! Ты! — Это почему это? — испуганно посмотрел на меня он. — А я откуда знаю? Ты сам говорил! Впрочем, по-моему, Юлька идет… Все встали… Таня, музыку! Татьяна врубила какой-то бравурный марш, и в комнату вплыла Юлька с красивым деревянным подносом, на котором исходил паром хорошо проваренный ботинок Мигелито, украшенный пучками зелени и редисом. Поставив его на стол перед обалдевшим парнем, она скромно потупилась и спросила: — А ничего, что он левый? Я просто не знала, какой тебе нравится больше. Но, исходя из того, что нормального мужчину всегда тянет именно на лево, выбрала этот! — Что вы сделали с моим ботинком? — взвыл Мигелито. — Сварили! А ты больше любишь жареный? Так там второй остался! — радостно отрапортовала Людмила. — И что ты так кипятишься? Кто обещал нам съесть ботинок, если налоговая вернет нам деньги? А есть его сырым — это как-то не по-нашему! Так что, парень, обещал, значит, делай! А то какой же ты после этого мужик? Непонимающе переводя взгляд с одной серьезной морды на вторую, он обалдело хлопал ресницами, а его глаза поражали отсутствием всяких мыслей. Разве что кроме матерных. — Я советую начать с язычка! Он смотрится более аппетитно! — участливо посоветовала ему Татьяна и протянула ему новый комплект столовых приборов. — Тебе соуса сколько? — поинтересовался я, взяв со стола бутылку и протягивая ее к ботинку. — Чем запивать будешь? — Юлька протянула ему на выбор две бутылки вина. — Белым или красным? — Наверное, надо налить красного, — все-таки ботинок не рыба! — решил я. — Вроде, и не мясо? — засомневалась Таня. — Хотя, кожа натуральная… Согласна, лей ему красного! — Люди! Вы что, серьезно? — испуганно спросил нас Мигелито, когда Юлька заботливо заправила ему салфетку за воротник. — А ты чо, не врубаешься? — удивилась Люда. — Ты яхту Димона помнишь? Ну, на кассете смотрели! Так он глупо похвастался, но за базар ответил! Хоть и петухом оказался, а слово сдержал! А ты, с виду такой крутой пацан, пытаешься соскочить с поезда! — С какого поезда? — затравленно спросил он. — Ну, есть не хочешь! А мы так старались, варили его с лавровым листом, картошечкой, морковкой! Ты загляни внутрь, какая там красота! Он послушно привстал и заглянул в ботинок. Я тоже не смог отказаться от соблазна. Там действительно было интересно: ботинок нафаршировали таким количеством продуктов, что мне даже стало их жаль. А Мигелито застонал, еще раз посмотрел на наши исполненные ожидания лица и, сев, решительно поставил поднос перед собой. Потом кое-как отрезал язык, полил его соусом карри и засунув кусок в рот, начал его жевать. — Ну, как приготовлено? — поинтересовалась Юлька и, не выдержав, дико расхохоталась. За ней расхохотались и все остальные девушки. Дольше всех держался я, но, в итоге, и я дал волю своим столь долго сдерживаемым чувствам: — Мигелито, перестань, мы пошутили! — прямо с пола, куда она сползла от гомерического хохота, простонала Люда. — Как можно жрать эту гадость? — Так же, как и варить! — обиженно посмотрел на нее он. — Мне уже почти понравилось! Родной ботинок! Послужил мне еще раз! — А ты знаешь, что ты очень фотогеничен? — все еще смеясь, спросила его Таня. — Мы тут просто решили снять очередной фильм для нашей коллекции, и решили, что главную роль должен играть ты! С тобой у нас пока нет ничего! Вернее, не было! — Так вы все еще и сняли? — обалдело уставился на нее парень, достав изо рта неплохо прожеванный язычок от ботинка. — И это все покажете Вовану? — Само собой! Он у нас главный ценитель! — объяснила она. — Но не расстраивайся, он все поймет! Сам не раз так попадал! Кстати, пора бы вручить тебе подарок за самый экстравагантный поступок! — Что, второй ботинок? — с мукой в голосе спросил меня Мигелито, проследив взглядом за убежавшей на кухню девушкой. — Нет! Клубничный торт! Собственного приготовления! Лично для тебя! Торт, на мой взгляд, был просто роскошным. Огромный, украшенный свежей клубникой бисквит вызвал у меня новый приступ голода, несколько притупленный смехом. А Татьяна, тем временем, отрезала от него кусок и протянула его пострадавшему. — А можно, я им ни с кем не поделюсь? — мстительно заявил он, распробовав первый кусок. — Особенно вон с тем противным мужиком во главе стола! — он показал на меня пальцем. — А я бы был великодушнее! — возмутился я. — Куда тебе столько? Ты бы хоть девочек пожалел! — Ладно, уговорил! Танюшка! Дай-ка мне нож! — он аккуратно отрезал от торта четыре одинаковых куска, потом положил их на тарелку, встал, подошел ко мне, и с размаху залепил тортом мне по физиономии: — Это тебе! Под мои вопли он повторил процедуру с не успевшей сбежать Юлькой, но потом его поймали Таня и Людмила и с моей и Юлькиной помощью основательно разукрасили лицо кремом. И клубникой, в основном, раздавленной. Остатки бисквита доедали руками, кто быстрее, причем тут досталось и Татьяне с Людкой: хитрый Мигелито умудрился замазать и их. А вот когда пришло время приводить себя в порядок, я на нем отыгрался: к его дикой зависти торт с моего лица весь, до последней крошки, был слизан язычками моих дам, а ему пришлось идти умываться! И он пошел! Причем не скрывая своего разочарования… |
|
|