"Ура, Хрустальная Корона!" - читать интересную книгу автора (Доконт Василий)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ "ГОЛОВА ЛОСЯ"

ГЛАВА ПЕРВАЯ (день шестой)

Арбай постучался к Джаллону ранним утром: ждать, пока меняла откроет лавку, у него не было ни сил, ни времени. Шатаясь четыре дня по притонам, он должен был пить, чтобы не выделяться, и теперь валился с ног от усталости и количества выпитого: спать в подозрительных заведениях было опасно - можно было и не проснуться, и глаза его приобрели тот нездоровый блеск, какой бывает только у больных бешенством и сумасшедших.

Джаллон, хотя и ворчал недовольно, на самом деле был рад, что не пропал, не погиб ещё один из его людей, и суетился вокруг Арбая:

- Садись и рассказывай. Потом - спать, Шариф, приготовь для Арбая постель.

- Босс, я сейчас отключусь… Во имя всех богов, до чего же я… пьян, босс…

- Рассказывай, Арбай, потом отдохнёшь. Ну, продержись ещё немного!

- Винь, босс - бывший карманник. Уже год, как не крадёт, а платит серебром и, иногда, золотом. По притонам больше не ходит, чтобы погулять там, или выпить со старыми дружками. Только изредка, в отдельном кабинете, встречается с неизвестным лицом, и всегда в разных местах… Мне бы выпить, босс, а то язык цепляется за зубы.

- Шариф, налей ему пенантарского. Нет-нет, крепкого. Хорошее вино враз прочистит ему мозги от той дряни, что он хлебал четыре дня.

- Босс, я вас люблю, - Арбай полез целоваться.

- Не озоруй, сядь. На вот, выпей, и говори дальше.

- Я видел это лицо, босс… До чего же хорошее вино! Ещё глоточек, босс.

- Потом, когда расскажешь всё, что должен. И столько, сколько выпьешь. Говори.

- Я видел это лицо, и узнал, кто он. За эти дни они встречались раз восемь. Только сегодня, нет, уже вчера, виделись три раза… О чём это я? Ах, да, три раза…, - Арбай чему-то рассмеялся, - Да, целых три раза…

- Ты узнал, кто это! Кто же?

- Секретарь пенантарского посланника Бастер. Только он ничего не делает для посланника, и посланник называет его "барон"… Да, а Винь, наш любимый карманник Винь - братом Наместником…

- Как?

- Братом Наместником, босс, - Арбай снова пьяно засмеялся, - Клянусь, босс - "брат Наместник"… Наш вонючка Винь - брат барона Бастера… Хи-хи-хи…

- Что-нибудь ещё?

- Неужели этого мало, босс? Пожалейте меня, несчастного, вина и спать, босс… спать, босс… Босс, спать! Хи-хи-хи…

- Уложи его, Шариф. Сколько же он вдул всякий дряни? Поставь возле него вино - он его заработал. Давай всех, кто есть поблизости, сюда. Работа всем найдётся. Вот он, настоящий барон. Брат Наместник! Не от Разрушителя ли брат и наместник? Наместник - значит главный в Раттанаре. Стоп. Если я прав, то главный все равно не он - прорицатель кричал о Человеке без Лица. И никак не вписываются офицер с бородавкой, гоблины и украденные ими дети. Какая тут может быть связь с Пенантаром? Какой же лопух этот Барсак Пенантарский! И куда его Корона смотрит? Настоящий лопух…

- Я хотела вас поблагодарить, лейтенант Илорин, за ваше вмешательство в мою жизнь, - Сула от души приветствовала лейтенанта, - Мне очень нравится во дворце.

- Мне очень приятно слушать в свой адрес лестные слова от благородной дамы, но честь офицера не позволяет мне держать вас в неведении, дама Сула. Я совершенно не имею никакого отношения к переменам в вашей судьбе, и вся ваша благодарность направлена не по адресу. Мне не известна причина, по которой Её Величество предоставила вам место фрейлины, и, клянусь, я не просил за вас.

- Вы, лейтенант, невежа, - Сальва, бывшая свидетельницей разговора, пришла на помощь Суле, - А точнее - дурно воспитаны. Если благородная дама подозревает вас в том, что вы причастны к ее судьбе, то какое право вы имеете отказываться от этого? Здесь никого не интересует настоящий ход событий. Нас вполне устраивает тот, что мы себе вообразили, и ваша честность, лейтенант, слишком похожа на грубость. Он не достоин вашего внимания, дама Сула: обыкновенный солдафон, хоть и герой. Да и героизма-то - заколол двух беззащитных грабителей, напав на них из-за спины. Фи! Пойдём, пусть пыжится от своей честности.

" Опять я получил втык! Ну что за жизнь у меня пошла! Ни дня без неприятностей, и одна обиднее другой. И какая муха укусила этих дворянок? Нашли развлечение - дразнить лейтенанта дворцовой стражи. Теперь каждый день мне быть их игрушкой, и нет способа избежать издевательств. Глупые избалованные девчонки… Мне теперь во дворце - не жизнь. И не уйдёшь никуда: и Его Величество, и капитан мне столько всего напоручали, что до старости не переделать. Да и стыдно бежать от нахальных девчонок! Остается одно - не обращать внимания. Мне бы выдержку капитана Паджеро - вот кто всегда невозмутим и твёрд, как скала. Как говорит Её Величество, буду звенеть шпорами и бряцать оружием. А что ещё остаётся? Солдафон, так солдафон. Надеюсь - выдержу".

- Мастер Фумбан, боюсь, моя служба у вас окончилась! Меня зовут исполнять то, что я хорошо знаю и умею. Знаю и умею лучше, чем переписывать старые тексты. Мои соседи требуют, чтобы я принял на себя команду квартальной охраной. И приходили из других районов с тем же предложением. Похоже, что создаётся штаб… штаб…, - Вустер пощёлкал пальцами, пытаясь объяснить: какой создаётся штаб, и, не сумев, закончил так:

- В общем, меня зовут командовать всеми квартальными отрядами горожан. Мастер, там нужна голова, а не руки. Слава богам, моя осталась при мне и, теперь, на неё резко вырос спрос. Я не в состоянии отказаться от подобного предложения! Да и кто бы смог? Я понимаю, что подвожу вас, мастер, и всё же иначе не поступлю…

- Вы зря извиняетесь, Вустер. Вспомните, что я говорил всего пару дней назад, когда вы пришли наниматься: возвращение героев прошлого предвещает беду, и она уже здесь. Я не могу, не имею права заставлять вас делать что-нибудь против вашей воли, потому что воля ваша идёт не от вас: ваши поступки определены богами, и не мне, скромному переписчику, вмешиваться в желания богов. Я могу только надеяться, что ни один из близких и дорогих мне людей не пострадает во время грядущей катастрофы. Или беды, если вам так нравится больше.

Расстроенный Натал захлюпал носом.

- Ты что, малыш? - Вустер поднял за подбородок его поникшую голову и заглянул в полные слёз глаза:

- Что случилось, маленький мастер?

- Я думал - мы будем дружить, а вы уходите… - слёзы были готовы брызнуть на недописанный лист, - Мне теперь никто не поверит, что я с вами знаком…

- Какие пустяки, Натал. Разве нам кто-нибудь мешает дружить? Я приеду сегодня проверять охрану Голубиной улицы, и все твои приятели увидят, что мы с тобой знакомы, и дружим. Ну, успокойся.

- А вы вправду приедете?

- Слово офицера. Я ещё никогда не подводил друзей, Натал, и не подведу, пока жив. Держи "пять" и будь мужчиной, - Вустер осторожно пожал Наталу руку, - До свидания, мастер Фумбан. Если можете - не выносите мой стол: когда отпадёт во мне надобность, я вернусь к вашим перьям, чистым листам и чернилам. Обновлять и множить человеческие знания - занятие, не менее достойное, чем защита людей. Бывай, дружище Сетиф, ещё увидимся.

Вустер вышел на улицу, к привязанному у крыльца коню, и через окно Натала было видно, как легко, не касаясь стремян, он вскочил в седле - дело, труднее и для человека с двумя руками, и, помахав на прощание и улыбнувшись глядящим на него переписчикам, ускакал, раскидывая в стороны комья снега копытами своего коня.

- Я не против его возвращения, но…, - Фумбан вздохнул и замолк.

- Меня зовут Сабах, господин лейтенант, - перед Яктуком стоял человек неопределённого возраста с явными признаками большой любви к вину. Одутловатая кожа лица имела землистый оттенок, а белки глаз приобрели мутно-жёлтый цвет, в котором, как мушки в янтаре, плавали бусинки чёрных маленьких зрачков, - Я маг-лекарь, господин лейтенант, - человек показал на потёртую сумку на боку, словно это доказывало его принадлежность к миру магии.

- Почему же вы не в мантии?

Сабах, действительно, был одет в сильно изношенное платье крестьянина: полотняные штаны и армяк, под которым была видна чистая, но ветхая полотняная же рубаха. На ногах - обрезанные до половины валяные сапоги. Шапку неопределённого фасона и цвета он нервно мял в руках.

- Я маг-лекарь, господин лейтенант, - повторил Сабах, - А мантия… Понимаете, господин лейтенант, я хороший маг-лекарь, но подвержен, - он постучал себе пальцем по горлу, - Подвержен, понимаете…

- Но у меня не питейное заведение!

- Я понимаю, я потому и пришёл. Я хороший маг-лекарь, а тут дисциплина, армейская строгость, знаете ли. Мне это просто необходимо - для, так сказать, поддержания формы, чтобы не это, - он снова постучал себе пальцем по горлу, и Яктук обратил внимание на криво обгрызенный ноготь, - Мне просто крайне необходимо…

- Но я-то чем могу помочь, - лейтенант тоже постучал себя пальцем по горлу, - подверженному магу?

- Я хотел бы записаться в вашу роту, господин лейтенант. Война, знаете ли, сражения, там, и прочее… Раненые, то есть. А я - хороший маг-лекарь, я многое могу…

- Кто может рекомендовать вас, как мага?

- Мне трудно ответить на этот вопрос. Видите ли, я несколько отдалился от товарищей по профессии, потому как…

- Подвержены, я понял. Не скажу, что отказался бы иметь в роте лекаря, но ваша подверженность может поставить под угрозу жизнь человека. А мне не хотелось бы, чтобы солдат, уцелевший на поле боя, скончался от руки пьяного лекаря.

- Ни в коем случае, господин лейтенант, ни в коем случае. Ни капли больше винной порции: раз уж положено, то глупо отказываться, но ни капли больше, слово даю, - голос Сабаха звучал уже безнадежно, и, совсем отчаявшись, он добавил: - Я откажусь и от порции, если это необходимо. Мне нужна работа… Мне очень нужна работа, господин лейтенант.

- Сержант Хобарт, сможете ли вы поддерживать мага Сабаха в рабочем состоянии?

- Это нетрудно, господин лейтенант; Я могу поступать с ним, как с солдатом, напившимся на посту.

- Что вы на это скажете, маг?

- А как наказывают такого солдата?

- По последствиям его пьянства: от плетей до смертной казни. С вами будет сложнее - вы маг, и, возможно, выпороть вас не удастся, поэтому риск быть казнённым для вас слишком велик.

- Жизнь - всегда риск, господин лейтенант, и угроза казни, возможно, поможет мне не увлекаться, - Сабах снова постучал пальцем по горлу и, помолчав, спросил: - Я принят?

Примерно в полдень Тахат находился на смотровой площадке левой башни Восточных ворот: по приказу Яктука он "учился быть солдатом" - изучал тонкости караульной службы. Сейчас он исполнял обязанности наблюдателя и, придерживая рукой висящий на шее сигнальный свисток, добросовестно выглядывал между зубцами башни на окрестности Раттанара. В двенадцать его сменят и - снова в казармы, обучать солдат рукопашному бою.

Из дальнего леса потянулась длинная вереница всадников и нескончаемой лентой легла на дорогу к городу: передние были уже хорошо различимы, а хвост колонны всё ещё не выполз из леса.

С удивлением разглядев алые плащи заградотряда, Тахат перегнулся внутрь, к воротам и, крикнув:

- Закрыть ворота! - дунул в сигнальный свисток.

Внизу засуетились: тяжёлые створки ворот со скрипом поползли навстречу друг другу, а на башню, запыхавшись, выбежал командир дежурной полусотни:

- Что случилось, Тахат?

- Заградотряд.

- Ну и что?! Заградителей не видел, что ли?

- В полном составе, и через Восточные ворота? Заградителей никогда не вызывают с побережья, тем более всем отрядом. Пошли лучше кого-нибудь к лейтенанту: гляди, и обоз с ними.

Передние всадники достигли рва и остановились перед подъёмным мостом, увидев закрытые ворота.

- Что так негостеприимно встречаете? - один, с нашивками капитана, въехал на мост, - У вас учения? Так нам, с дороги, ждать некогда. Отворяй ворота!

Тахат высунулся между зубцами:

- Предъявите вызов военного министерства.

- Мы приехали записываться в священный отряд, пацан. Открывай ворота! Я попрошу твоего командира объявить тебе благодарность за хорошую службу. Открывай ворота!

- Командор Тусон не принимает дезертиров, капитан.

- Я для тебя - господин капитан, сопляк! И кого это ты обвиняешь в дезертирстве? Я сражался с гоблинами, когда ты ещё под стол ходил, недоносок!

- И теперь оставили свою часть берега им на разграбление. Это ли не дезертирство?

- Храбрый ты, я погляжу, с башни орать. Спустился бы, да повторил свои слова мне в лицо здесь, на мосту.

- Это следует понимать как вызов?

- Именно так это и следует понимать. Спускайся, и я научу тебя разговаривать со старшими.

Тахат снял свисток и отдал его дежурному капралу. Тот с досадой посмотрел на Тахата: мальчишка сам напросился на поединок, и вмешиваться было против правил.

- Почему ты носишь кольчугу с коротким рукавом? Посечёт он тебе руки, а потом и голову снимет. Возьми хоть мои наручи.

- Спасибо, не надо: люблю, чтобы руки свободные были.

- Это не игра в войну, и не фехтовальный зал. Он тебя убьёт, не задумываясь.

- Посмотрим.

Капитан на мосту быстро подогнал своё вооружение, и, подтянув ремешок шлема, но так, чтобы не мешал дышать, прокричал:

- Эй, герой, ты что, за отцом побежал, или за старшим братом?

Приехавшие с ним рассмеялись.

Тахат вышел на мост через дверь башни:

- Я говорил, что вы дезертир, капитан. Вы звали - я здесь, - он изо всех сил старался выглядеть опытным бойцом, но шлем без забрала не мог скрыть по-мальчишески пухлых губ и его наивного взгляда,

- Да ты совсем молокосос! И какой-то баран навесил на тебя нашивки капрала. Сбегай-ка лучше за отцом, победа над тобой не сделает мне чести.

- Вы, ко всему, ещё и хвастун, капитан. Хвастливый дезертир…

Тахат не договорил - капитан кинулся в атаку: слишком нахально держался этот щенок, да и время… Время шло, а ворота всё ещё были закрыты.

Атака была яростной: удары сыпались один за другим, и под их градом Тахат медленно отступал к воротам. Дежурный капрал был прав: это был не фехтовальный зал, где можно было победить, изобразив атаку или легонько коснувшись соперника тупым мечом. Оба меча были остры, и их прикосновение могло стать для кого-то последним.

Тахат никак не мог заставить себя нанести капитану удар, зная, что этим поранит его. А руки уставали сдерживать мощные рубящие удары заградителя. Собравшиеся на внешнем берегу рва солдаты в алых плащах дружно поддерживали криками своего капитана. На обеих башнях Восточных ворот молчали.

Уставший Тахат неловко двинулся, и меч соперника распорол ему левую руку от кисти до локтя.

"Посечёт тебе руки, а потом снимет голову", - вспомнил Тахат и понял, что сейчас его убьют. И ещё вспомнил слова Тусона: "- Тренированное тело само знает, что ему делать. Доверься ему, перестань мешать себе мыслями".

Как легко было следовать этому совету в зале, где он ничем не рисковал, и как тяжело выполнить его в бою.

Кружилась голова от усталости и потери крови, и Тахат перестал соображать, где он и что делает. Он и потом не мог вспомнить, как и когда нанёс победный удар. Ему рассказывали, и он верил - но не помнил.

Не помнил, как выманил капитана на колющий выпад, не помнил, как ступил шаг в сторону и шаг вперёд, не помнил, как лезвие его меча вошло капитану в горло, разрезав ремешок шлема, и как тот упал ему под ноги, а шлем скатился с моста, гулко стукнув о лёд замёрзшей во рву воды.

Он помнил только мертвое лицо человека с перерезанным горлом, и булькающий в разрезе воздух, и крупную бородавку, поросшую чёрным волосом, над правым глазом.

Ещё он помнил проносящихся мимо конных копейщиков и голос лейтенанта Яктука: "- Молодец, капрал!"

И себя помнил у тела первого убитого им человека - стоящим на коленях (уже не держали от слабости ноги), и меч - в правой руке, и быстро растущую лужу крови - около левой.

Помнил склонившееся над ним лицо землистого цвета и жёлтые белки глаз.

А победного удара так и не вспомнил.

Его положили на носилки и перенесли в башню. Человек с землистым лицом оказался ротным магом-лекарем. Он оторвал разрезанный и пропитанный кровью рукав рубахи и полез пальцами в рану.

Тахат застонал, а потом, с облегчением, потерял сознание.

- Это неслыханно, господа, - Маард влетел в кабинет Рустака, - Пятый заградительный отряд ушёл с побережья без приказа, и пытался проникнуть в город, будто и без них у нас тут мало проблем, Почти тысяча двести всадников на улицах Раттанара!

- Можно подумать, что в Раттанаре никогда не видели всадников.

- Я имел в виду дезертиров в полном вооружении, барон Геймар.

- И чем же деле кончилось?

- Их остановил какой-то мальчишка из роты Яктука. Закрыл ворота и убил капитана Ульсана на поединке. И пока они решали, что им делать дальше, подоспели Яктук со своей ротой и командор Тусон. Обошлось без крови: Тусон пристыдил солдат, и они ушли обратно на побережье.

- Ну, с солдат какой спрос - им приказали, они и пошли. Откуда солдату знать: имеют они право покидать позицию или нет? Вся вина, безусловно, на капитане. Так вы говорите - он мёртв?

- Мертвее не бывает. Нам бы издать какой-нибудь указ, чтобы больше никому из заградителей не пришло в голову уходить вглубь страны.

- А вы знаете, Маард - квартальная охрана создала общий штаб для всего города, и командиром горожане позвали капитана Вустера…

- Он же убит в Акульей бухте! Или это другой Вустер?

- Тот самый, и он живее вашего Ульсана, мы ждём его приезда с минуты на минуту.

- Вы что же, не назначили ему время, господин прокурор?

- Он хотел, прежде чем обсуждать какие-либо планы, осмотреть город (говорит - давно не был в столице) и те кварталы, где уже налажена охрана. У меня создалось впечатление, что он знает, чего мы ждём, и готов оказать нам помощь.

- Знает? Откуда?

- Эти герои всегда всё знают. Меня это не удивляет, - Геймар прошёлся по кабинету, - Вооруженные горожане нам окажут большую помощь в случае мятежа. Но не будет ли у нас проблем с ними после? Вы же знаете, господа, что оружие раздать всегда легче, чем потом его отбирать.

- Это же была ваша идея, барон, - Маард понял, чего боится Геймар: потери своего влияния в городе - вооруженными горожанами не сильно покомандуешь. А где проиграл Геймар - выиграл он, Маард, - Чем же вы теперь недовольны?

- Я не думал, что они объединятся.

- А кто вошёл в этот… штаб?

- Оружейник Гечаур, кузнец Бофур и пекарь Ферран. Они и отыскали где-то Вустера. Вы, барон, правы: нам надо взять этот штаб под свой контроль. Кому-то из нас нужно войти в его состав. У меня, правда, и так дел по горло. Может быть, вы, Маард? Или вы, барон?

Маард решил отказаться, чтобы не дразнить лишний раз Геймара - не время было раздувать вражду:

- У меня тоже полно дел: и формирование священных отрядов, и работа с депутатами Совета Городов. Мне кажется, что работа в этом штабе не даст времени для управления всем королевством. А, ведь, для этого Его Величество создал Коллегию, - это говорилось уже только для Геймара, чтобы вынудить и его отказаться. Сработало.

- Я тоже не могу. И Маард прав - членам Коллегии некогда работать в штабе. Но у нас есть министр Велес, который вполне может заняться этой работой. Кто знает, как его здоровье? Никак не выберу время его навестить. Вы не были у него, Маард?

- Был. Кто-то догадался позвать к нему мага Кассерина. Маг обещал до завтра поставить Велеса на ноги.

- Значит, введём в штаб Велеса. И было бы неплохо дать им какого-нибудь богатого купца, чтобы своими нуждами горожане не беспокоили королевскую казну. Он же сможет потом скупить всё розданное оружие; и мы не будем иметь проблем с разоружением горожан.

- Прекрасная мысль, господин прокурор. Что вы скажете о купце Ахаггаре? Если согласны, то кто к нему поедет договариваться?

- Папка, где ты был так долго? Я ждала тебя к зимнему балу, а тебя всё нету и нету, - Огаста чмокнула отца в щёку, - А что ты мне привёз?

- Извини, дочка, в этот раз будешь без подарка, - Ахаггар был расстроен, но старался не подавать вида: поездка была крайне неудачна - цены в Эрфуртаре взлетели до небес, причём на всё сразу. Не было разницы - пищевые это товары, или ювелирные изделия, или ткани. Купец вернулся, отказавшись от закупок, то есть, съездил себе в убыток, и с огорчением застал ту же картину в Раттанаре, где приемлемые цены сохранились только на скоропортящиеся продукты, но и они выросли в несколько раз.

- Без подарка, так без подарка, - Огаста огорчённо вздохнула, - Я не буду сильно расстраиваться, если ты мне пообещаешь на следующий раз целых два, а то - и три.

- Ты, маленькая жадюга, куда тебе столько? Тебе и так ни в чём нет отказа, - купец улыбнулся, - Но два, так и быть, обещаю. Что бы ты хотела получить?

- Серебряное колечко с бирюзой и такие же серёжки. Они не дорогие, но очень подходят к моим глазам. Только бирюза должна быть молодая - нежного голубого цвета.

- В прошлый раз я привёз тебе серёжки с изумрудами - тоже под цвет глаз. Не могут же они быть двух цветов сразу?

- Я не знаю, почему, но мои глаза меняют цвет - они то зелёные, то голубые, то серые…

- Даже серые? Тогда я лучше поймаю для тебя мышь - она серая, и здорово подойдёт к твоим глазам. А, ну-ка, покажи, какие они сейчас?

- Вечно ты дразнишься, - Огаста широко раскрыла глаза и повернулась лицом к свету, чтобы отец мог рассмотреть их цвет, - Ну что, какие?

- Не пойму - всё время разные. То такие, то такие, и даже искорки скачут. Ты, случайно, не влюблена?

- А если и влюблена? Я уже достаточно взрослая, и могу себе позволить кем-нибудь увлечься. Приехал без подарка, дразнится, да ещё и влюбляться не даёт.

Ахаггар растерялся:

- Да я - что? Почему не даю? Влюбляйся. Только бы человек был хороший, не прощелыга, и не балбес какой-нибудь. Может, познакомишь?

- Не сейчас: я и сама ещё не знаю - влюблена или нет. А вдруг - нет. Чего знакомить-то зря? А он меня уж точно не любит…- Огаста в слезах выбежала из комнаты.

Ахаггар хотел идти за ней - утешить и успокоить, но вошедший слуга доложил:

- Королевский прокурор Рустак к вам с визитом, хозяин.

- Проси, неудобно - такой человек, и ждёт, - "С Огастой я потом разберусь - неладно что-то у неё. Видать, и впрямь - влюблена".

Джаллон постучался в дверь небольшого домика с вывеской:

"Определение магических способностей и обучение

основам магии у мастера-мага Кассерина".

Улица Медников была пустынна, только где-то примерно кварталах в двух сильно нетрезвый абориген держался за забор, тщетно пытаясь сохранить равновесие.

Руки несчастного мертвой хваткой впились в окрашенный зелёной краской штакетник, и не меняли своего положения независимо от того, сидел ли хозяин в сугробе, стоял, пошатываясь, или снова лежал вдоль забора.

Поудивлявшись этому и немного понаблюдав за целеустремлёнными действиями пьяного, Джаллон постучался ещё раз.

Наконец дверь открылась.

- Мастер Кассерин уже дома?

- Нет.

- Ты его ученик Харбел?

- Да.

- Меня зовут Джаллон. Ты знаешь обе мне?

- Нет.

- Я друг капитана Паджеро. Он предупредил мастера, что я могу зайти.

- Мастер ничего не говорил мне.

- Мастер скоро придет?

- Он у раненого. Придет, когда освободится.

- Послушай, Харбел, у меня мало времени. Я по поручению капитана искал одного офицера. Сегодня в поединке был убит похожий по описанию. Его надо опознать, чтобы определить, с кем он связан. Был связан. Ты можешь без мастера покинуть дом?

- Мастер не запрещал мне выходить, но я не знаю вас. Что, если вы мой враг?

- Как я могу доказать тебе, что я не враг?

- Не знаю.

- Ты доверяешь лейтенанту Илорину из дворцовой стражи?

- Это тот, что увёл мастера к раненому?

- Да. Я сейчас поеду за ним, и ты опознаешь офицера.

- Почему бы вам не поехать за мастером Кассерином?

- Он никого не пускает в дом министра Велеса, и ни с кем не общается пока не закончит лечение. Я тороплюсь, потому что тело отдадут на погребение, и мы уже не узнаем, тот ли это офицер, что продавал детей или нет. Решай быстрее, Харбел, надо ехать.

- Какого офицера вы искали по поручению капитана?

- Заградителя с бородавкой над правым глазом. У убитого бородавка вот здесь, и он заградитель. Бородавка, поросшая чёрным волосом.

- Он действительно мёртв?

- Ему мечом перерубили горло: голова почти отрублена. С такими ранами не выживают.

- Где тело?

- В казармах городской стражи Восточного района.

- Ладно, я поеду с вами. Только мастеру записку напишу. На всякий случай. Чем вы занимаетесь, господин Джаллон? Это, чтобы мастер знал, кого искать.

- Я понял. Я - меняла у Скиронских ворот.

- Хорошо, что я тебя застала, - Сальва влетела к Огасте, запыхавшаяся и румяная от быстрой езды.

- Где же мне быть - отец приехал. Я с ним побуду несколько дней: Её Величество разрешила.

- Я так и думала, что ты ничего не знаешь. А я, как услышала, сразу к тебе. Ты только не волнуйся, ничего страшного нет…

- Да о чём ты? Опять с какими-то выдумками. А я, ведь, с тобой ещё не мирилась. И не знаю, стоит ли?

- Огаста, Тахат дрался на поединке, и ранен…

- О, боги, что ж ты молчишь? - Огаста засуетилась, собираясь, но всё валилось из рук, - Что ж ты сразу не сказала?

- Опять ты недовольна, а у меня и сани на улице. Да одевайся же быстрее. Рана не опасная, в руку. Давай, помогу. Так, теперь шубку и варежки. Готова? Тогда пошли.

- Подожди, я отцу скажу. Папа, ты занят? Мне срочно надо уехать, извини. Я не знаю, когда буду. Простите, прокурор Рустак, я забыла поздороваться. Папа, не спрашивай меня ни о чём - я потом тебе всё объясню. Тахат ранен - я должна ехать. Всё, цём-цём.

Ахаггар недоумённо поднял брови - какой ещё Тахат? Но Огасты уже не было.

- Ваша дочь, видимо, имела в виду того молодого человека, который на поединке убил командира заградотряда. Того тоже зовут Тахат, и он тоже ранен, - прокурор отпил вина и продолжил, - Как видите, обстановка в городе очень сложная, и за всем нужен глаз да глаз. Я от имени Коллегии прошу вас, господин Ахаггар, войти в состав штаба горожан. Нельзя же всё пускать на самотёк. С любыми сложными вопросами - сразу ко мне. Завтра к вам присоединится министр Велес, и вы будете в штабе не одиноки. Мы очень рассчитываем на вас.

- Но вы уверены, что будет мятеж?

- Его Величество был уверен, и оставил мне подробные инструкции, как действовать. Но всего не предусмотришь, и мы стараемся обратить на пользу любое событие, любую идею, любую мысль. Вы же сами говорите, что в Эрфуртаре происходит то же самое - это ли не доказательство?

- Да я и был-то только на их берегу озера Глубокого.

- Но вы же видели, что скупают всё, ожидая обесценивания денег! А это возможно только при смене власти, когда Короны, все Короны, останутся без королей. Так вы согласны?

- Похоже, у меня нет другого выхода. Я - согласен.