Глава 2

Проснувшись на следующее утро, Корделия обнаружила, что Форкосиган уже ушел. Она решила посвятить день покупке, которую задумала накануне, глядя, как Куделка с трудом взбирается по лестнице. А Друшикко исполнит роль проводника в задуманной экспедиции.

Корделия оделась и отправилась разыскивать свою телохранительницу. Найти ее оказалось нетрудно: она сидела в коридоре у самой двери спальни, а при появлении Корделии встала по стойке «смирно». Право же, этой девушке просто необходима военная форма, решила Корделия, платье делает ее высокую мускулистую фигуру слишком массивной. Корделия не знала, может ли она в качестве супруги регента учредить собственную ливрею, и в течение всего завтрака развлекалась тем, что пыталась придумать такое одеяние, которое подошло бы этой красотке с внешностью валькирии.

– А знаете, ведь вы – первая женщина-охранник, которую я встретила на Барраяре, – сказала Корделия, расправляясь с кашей, яичницей и кофе, которые, видимо, представляли собой традиционный барраярский завтрак. – Почему вы выбрали эту работу?

– Ну, я же не настоящий охранник, как ливрейные слуги… – «Ага, опять магия мундира». – …но мой отец и трое братьев состоят на имперской службе. А охрана – самое близкое к тому, чтобы стать военной вроде вас, миледи. – «Помешана на армии, как и все барраярцы».

– Да?

– В юности я занималась спортивным дзюдо. Но я слишком крупная, чтобы спарринговать с другими девушками. Никто не мог работать со мной в паре, а без конца отрабатывать прием без партнера – очень уж скучно! Но братья, бывало, тайком брали меня на свои тренировки, и вот там все получалось прекрасно. Еще в школе я стала чемпионкой Барраяра среди женщин. А потом, три года назад, к моему отцу пришел человек капитана Негри и предложил для меня работу. Тогда-то меня обучили обращению с оружием. Оказалось, принцесса Карин уже много лет просила подобрать ей телохранительницу, но найти подходящую, такую, чтобы выдержала все испытания, никак не удавалось. Хотя, – добавила она с деланной улыбкой, – женщине, которая в одиночку справилась с адмиралом Форратьером, вряд ли потребуются мои услуги.

Корделия поперхнулась.

– О! Мне просто повезло. Кроме того, сейчас я предпочла бы не вступать в рукопашный бой. Я ведь, знаете ли, беременна.

– Да, миледи. Это было в одном из…

– …докладов капитана Негри, – договорила Корделия. – Не сомневаюсь. Он наверняка узнал об этом раньше, чем я.

– Да, миледи.

– Когда вы были ребенком, ваши склонности поощряли?

– Нет… нисколько. Меня считали странной.

Друшикко нахмурилась, и Корделия поняла, что вызвала неприятные воспоминания. Она внимательно посмотрела на девушку:

– Старшие братья?

Голубые глаза изумленно распахнулись.

– Да.

– Ну конечно. – «А я-то боялась Барраяра из-за того, что он делает со своими сыновьями. Немудрено, что им было трудно найти женщину, которая прошла бы все испытания». – Итак, вы обучены обращению с оружием. Превосходно. Вы можете сегодня повести меня за покупками?

Телохранительница потупилась.

– Да, миледи. Какие именно наряды вам угодно посмотреть? – вежливо спросила она, с трудом скрывая, насколько разочарована тряпичными интересами своей «настоящей военной» патронессы.

– Где в городе можно приобрести действительно хорошую трость-шпагу?

Глаза девушки снова вспыхнули.

– О, я знаю такое место! Там покупают оружие все лорды и графы – и для себя, и для своих слуг. То есть… внутрь я, конечно, никогда не заходила. Моя семья – не форы, нам не разрешается иметь личное оружие. Только служебное. Но этот магазин считается лучшим.

За руль сел один из ливрейных охранников старого графа Форкосигана. Корделия откинулась на спинку сиденья, наслаждаясь видами города. Друшикко весьма ревностно относилась к своим служебным обязанностям; она не переставала настороженно вглядываться в людские толпы, окружавшие машину. Время от времени ее рука тянулась проверить парализатор, спрятанный под вышитым болеро.

Они свернули в чистую узкую улочку. С обеих сторон возвышались фасады домов, построенных из тесаного камня. На вывеске оружейного магазина была указана лишь фамилия владельца: «Синглинг» – небольшие золотые буквы. Очевидно, предполагалось, что если вы не знаете, куда попали, то и делать вам тут нечего. Охранник остался ждать на улице, а Корделия с Друшикко вошли в помещение, устланное коврами и отделанное полированным деревом. В воздухе витал едва различимый запах стали и ружейного масла, и Корделии вдруг вспомнился ее корабль. Ароматы дома в чужом краю! Разглядывая краем глаза деревянные панели, она мысленно прикинула их стоимость в бетанских долларах. Получилось нечто невообразимое. Но здесь, на Барраяре, дерево почти так же распространено, как пластик – и почти так же низко ценится. Вдоль стен тянулись искусно оформленные витрины со всевозможными типами и моделями личного оружия, разрешенного для ношения аристократам. Кроме парализаторов и охотничьих ружей, здесь имелась внушительная коллекция шпаг и кинжалов: видимо, суровые эдикты императора, запрещавшие дуэли, касались лишь их использования.

Узколицый пожилой приказчик неслышными шагами приблизился к посетительницам.

– Чем могу служить вам, леди?

Он был любезен и предупредителен, и Корделия решила, что сюда, наверное, нередко захаживают барраярские аристократки, желающие купить подарки своим родственникам-мужчинам. Но за любезным тоном чувствовалось презрительное высокомерие знатока перед профанами. Ну что ж, пусть поважничает…

– Мне нужна шпага-трость для мужчины выше среднего роста. Она должна быть… да, примерно вот такая. – Корделия, прикинув рост Куделки, поставила ладонь на уровень своего бедра. – Ножны лучше бы пружинные.

– Да, мадам.

Приказчик исчез и вскоре вернулся с деревянной тростью, покрытой причудливой резьбой.

– Пожалуй, слегка вычурная, – заметила Корделия. – Как она работает?

Раздался щелчок, и деревянные ножны соскочили, обнажив длинный тонкий клинок. Корделия протянула руку, и приказчик неохотно вручил ей шпагу для осмотра. Повертев ее так и эдак, Корделия передала опасную игрушку своей телохранительнице.

– Что скажете?

Друшикко было улыбнулась, потом с сомнением нахмурилась.

– Не очень хорошо сбалансирована. – Она неуверенно взглянула на приказчика.

– Не забывайте – вы служите мне, а не ему, – сказала Корделия, поняв, что причина колебаний – классовая солидарность девушки с простолюдином-продавцом.

– По-моему, это не лучший клинок.

– Это прекрасная даркойская работа, сударыня, – холодно возразил приказчик.

Корделия с улыбкой взяла шпагу.

– Проверим ваше утверждение.

Она вскинула шпагу вверх в традиционном приветствии и резким выпадом вонзила ее в стену, а затем налегла на эфес. Клинок сломался. Она невозмутимо вернула обломки приказчику.

– Не боитесь разориться, если клиент будет убит, так и не успев сделать новую покупку? Надо полагать, «Синглинг» приобрел свою репутацию не продажей таких вот подделок. Принесите мне оружие для воина, а не сутенерское украшение.

– Сударыня, – чопорно произнес приказчик, – я вынужден настаивать, чтобы вы заплатили за испорченный товар.

Придя в крайнее раздражение, Корделия ответила:

– Прекрасно. Пришлите счет моему мужу – адмиралу Эйрелу Форкосигану, в резиденцию Форкосиганов. И не забудьте приложить объяснение, почему вы пытались сплавить эту пакость его жене… старшина. – Она определила звание собеседника наугад, по возрасту и по выправке, но по его взгляду поняла, что попала в цель.

Приказчик согнулся в поклоне.

– Примите мои глубочайшие извинения, миледи. Кажется, у меня есть нечто более подходящее – если сударыни согласятся немного подождать.

Он снова исчез. Корделия вздохнула:

– Насколько проще покупать у автоматов! Но по крайней мере ссылка на высокое родство здесь работает не хуже, чем на моей родине.

Следующий образец выглядел гораздо скромнее – никакой резьбы, лишь гладкое, темное, тщательно отполированное дерево. С легким поклоном приказчик подал трость, не открывая.

– Нажмите ручку вот здесь, миледи.

Трость оказалась намного тяжелее предыдущей. Ножны отскочили стремительно, ударившись с грохотом о дальнюю стенку, – сами по себе почти оружие. Корделия снова посмотрела вдоль лезвия и залюбовалась переливами на солнце чуть заметного волнистого узора на стальной поверхности. Она поймала взгляд приказчика.

– С вас вычитают их стоимость?

– Действуйте, миледи! – В его глазах блеснул огонек. – Этот вам не сломать.

Корделия проверила этот клинок так же, как и предыдущий. Острие вошло в древесину гораздо глубже, но даже налегая на шпагу изо всей силы, она почти не согнула ее. У клинка явно оставался еще значительный запас прочности: чувствовалось, что до предела еще очень далеко. Она передала оружие Друшикко, и та любовно его осмотрела.

– Вот этот прекрасный, миледи. Этот – достойный.

– Я уверена, что использовать его будут в основном как трость, а не как шпагу. Тем не менее… он действительно должен быть достойным. Мы его покупаем.

Пока приказчик заворачивал шпагу, Корделия задержалась у витрины с украшенными эмалью парализаторами.

– Думаете купить себе такой, миледи? – спросила Друшикко.

– Да нет, вряд ли. На Барраяре достаточно своих солдат, чтобы импортировать их с Колонии Бета. Зачем бы я сюда ни приехала, одно уж точно – не воевать. А вы себе тут что-нибудь присмотрели?

Друшикко покачала головой, и рука ее коснулась скрытой под плащом кобуры.

– Оружие из арсеналов капитана Негри – самое лучшее. Даже у «Синглинга» не найти более качественного – разве что отделка у него понаряднее.

За стол сели уже поздно вечером. Обедали втроем – Форкосиган, Корделия и лейтенант Куделка. Новый личный секретарь лорда-регента выглядел усталым.

– Чем вы занимались весь день? – спросила Корделия.

– Изображал овчарку и сгонял людей в стадо, – ответил Форкосиган. – Некоторые члены Совета еще не совсем определились, и мы с премьер-министром Фортелой уламывали их в индивидуальном порядке. То, что ты увидишь завтра в зале заседаний, – это не барраярская политика, а ее результаты. А как прошел день у тебя?

– Отлично. Ездила за покупками. Вот посмотри. – Она вытащила трость-шпагу и содрала с нее обертку. – Чтобы ты не загнал вконец бедного Ку.

Лейтенант принял подарок со всеми подобающими изъявлениями благодарности, за которыми, однако, угадывалась затаенная обида. Но выражение его лица мгновенно изменилось, когда он ощутил тяжесть трости, чуть не выронив ее из рук.

– Да это же…

– Надо нажать вот здесь. Не направляйте ее… О-о… – Бах! – …на окно.

Ножны ударились в переплет, срикошетили и со стуком упали на пол. Оба офицера подскочили от неожиданности.

При виде клинка глаза лейтенанта восторженно вспыхнули. Выскользнув из-за стола, Корделия подобрала деревянный футляр.

– Ох, миледи! – начал Куделка, но уже в следующую секунду его радость погасла. Он осторожно вложил клинок в ножны и печально вернул ей трость. – Наверняка вы не знали. Я не фор. У меня нет права на личную шпагу.

– О-о! – расстроилась Корделия.

Форкосиган поднял бровь.

– Можно мне посмотреть? – Он взял трость-шпагу и снова освободил клинок – но более осторожно. – Гм. Я правильно понял: за нее заплатила ты?

– Ну, наверное, заплатишь ты, когда придет счет. И еще одну я сломала, но думаю, что за нее мы платить не обязаны. А эту в крайнем случае можно вернуть обратно в магазин.

– Ясно. – Адмирал чуть заметно улыбнулся. – Лейтенант Куделка, как ваш командир и вассал императора Эзара Форбарры, я официально вручаю вам мое оружие, чтобы вы носили его на службе императору, да правит он во веки веков.

Он с досадой поджал губы, осознав, что сейчас традиционная формула звучит как злая насмешка над умирающим, но тут же стряхнул с себя мрачное настроение и вручил трость Куделке, который снова расцвел.

– Спасибо вам, сэр!

Корделия только покачала головой.

– Наверное, я никогда не пойму эту планету.

– Пускай Ку подберет для тебя несколько официальных хроник. Но только не сегодня – у нас едва хватит времени, чтобы привести в порядок сегодняшние записи до того, как сюда явится Фортела с парой заблудших душ. Ты можешь устроиться в библиотеке, Ку. Мы встретимся там.

Обед закончился. Куделка ушел работать, а Форкосиган и Корделия отправилась в расположенную рядом с библиотекой гостиную. Адмирал захватил дискеты с докладами и теперь быстро просматривал их на портативном считывателе. Корделия с помощью барраярско-бетанского разговорника занялась увесистым руководством по уходу за новорожденными. Тишину нарушало лишь бормотание Форкосигана:

– Ага! Так вот что он планировал на самом деле, ублюдок. – Или: – Черт, цифры какие-то странные. Надо проверить…

Иногда говорила Корделия:

– О Боже, неужели такое вытворяют все младенцы?

А из библиотеки то и дело доносился громкий стук, заставлявший супругов обмениваться улыбками.

– Надеюсь, – сказала Корделия после третьего или четвертого раза, – что я не слишком отвлекла Куделку от его обязанностей.

– Он справится, когда немного попривыкнет. Над ним взял шефство личный секретарь его величества – обучает, как организовать работу, и тому подобное. После того как Ку пройдет с ним церемонию похорон, он будет способен на что угодно. Между прочим, эта трость – просто гениальная идея. Спасибо тебе.

– Да, я заметила, что он угнетен своим увечьем. И решила, что это его немного успокоит.

– Дело в наших обычаях. Они… очень суровы к тому, кто не может шагать в ногу со всеми.

– Странно… Кстати, я только сейчас сообразила, что не помню, чтобы мне попадались на улицах люди с какими-нибудь дефектами. Ни инвалидных колясок, ни недоразвитых детей.

– Такого у нас не увидишь, – угрюмо пояснил Форкосиган. – Все отклонения, которые можно обнаружить, устраняются еще до рождения.

– Ну, мы это тоже делаем. Хотя чаще до зачатия.

– А также во время рождения. А в захолустье – после.

– О!

– А что до искалеченных взрослых…

– Боже правый, уж не практикуете ли вы тут эвтаназию?

– Твой прапорщик Дюбауэр не остался бы здесь в живых.

(Дюбауэр получил разряд нейробластера в голову и остался жив – если можно назвать жизнью растительное существование.)

– А что до калек вроде Куделки… Неприязнь к этим несчастным очень заметна. Понаблюдай за ним как-нибудь в большой группе людей, а не только среди друзей. Не случайно на Барраяре так высок уровень самоубийств среди комиссованных солдат.

– Какой кошмар!

– Когда-то я принимал это как должное. Сейчас… уже нет. Но многие по-прежнему относятся к этому именно так.

– А что бывает с такими, как Ботари?

– По-разному. Его-то можно отнести к тем, чье безумие полезно. А для бесполезных…

Он замолчал, уставившись в пол.

Корделия похолодела.

– Только мне начинает казаться, что я привыкаю к этой планете, как заворачиваю за угол и натыкаюсь на очередной кошмар.

– Прошло всего восемьдесят лет с тех пор, как Барраяр снова наладил контакт с галактической цивилизацией. В Период Изоляции мы потеряли не только технологию. Ее-то мы быстро наверстали, натянули, как чужое пальто. Но под ним мы еще местами чертовски голые. Прожив на свете сорок четыре года, я лишь теперь начинаю понимать, насколько голые.

Вскоре приехал граф Фортела со своими «заблудшими душами», и Форкосиган скрылся в библиотеке. А уже ближе к ночи прибыл из своего поместья старый граф Петер Форкосиган, чтобы присутствовать на завтрашнем заседании Совета.

– Ну, теперь Эйрелу обеспечен по крайней мере один голос, – пошутила Корделия, помогая свекру снять куртку.

– Ха! Пусть радуется, что я за него голосую. За последние несколько лет он нахватался каких-то странных радикальных взглядов. Не будь Эйрел моим сыном, черта с два я бы его поддержал, – проворчал граф, но его изборожденное морщинами лицо сияло гордостью.

Корделия изумленно моргнула, услыхав такую характеристику политических взглядов Эйрела Форкосигана.

– Должна признаться, что мне он никогда не казался революционером.

– О, да он и сам этого не видит. Надеется, что всегда сумеет вовремя остановиться. А пройдет несколько лет, и он обнаружит, что оседлал тигра. – Граф мрачно покачал головой. – Ну ладно, девочка моя, сядем. И расскажи мне, как ты себя чувствуешь. Выглядишь ты хорошо. У тебя все в порядке?

Старый граф страстно интересовался развитием своего будущего внука, и Корделия чувствовала, что беременность повысила ее статус от терпимой причуды Эйрела до средоточия всех надежд и мечтаний старика. Устоять перед этим простодушным преклонением было невозможно. Она никогда не смеялась над свекром, но никаких иллюзий не питала.

В том, что Эйрел способен совершенно точно предсказать отцовскую реакцию, Корделия убедилась в первый же месяц их брака. В тот летний день она нашла мужа у лодочного причала, где он возился с яхтой. Разложив паруса, чтобы просушить их на солнце, адмирал хлюпал вокруг них мокрыми ботинками.

Он шагнул ей навстречу, не в силах скрыть волнения.

– Ну?

– Ну-у. – Она попыталась напустить на себя печальный и разочарованный вид, чтобы подразнить его, но невольно расплылась в улыбке. – Твой доктор сказал, что это мальчик.

– О-о… – У него вырвался долгий красноречивый вздох. Он подхватил ее на руки и закружил.

– Эйрел! Сумасшедший! Не урони меня!

– Никогда.

Он позволил ей соскользнуть на землю, и они поцеловались, а потом расхохотались.

– Мой отец будет в восторге.

– Похоже, ты и сам не очень-то огорчен.

– Да, но ты еще не видела, в какой экстаз впадает типичный барраярский отец семейства при известии о новой веточке его родословного древа. Отец, бедняга, уже столько лет страдал в убеждении, что наш род закончится на мне.

– И он простит мне то, что я инопланетная простолюдинка?

– Не хочу тебя обидеть, но думаю, что его совсем не интересовало, какую жену я приволоку домой, – лишь бы она могла родить. Думаешь, я преувеличиваю? – добавил он в ответ на ее смех. – Подожди, сама увидишь.

– Сейчас не слишком рано думать об имени? – с надеждой спросила Корделия.

– Тут и думать нечего. Первородный сын – на этот счет обычай строг. Его называют в честь обоих дедов. Первое имя – по отцовской линии, второе – по материнской.

– Так вот почему в вашей истории так трудно разбираться. Мне все время приходится ставить даты у этих повторяющихся имен, чтобы хоть как-то за ними уследить. Петер Майлз. Гм. Ну, наверное, я смогу к этому привыкнуть. Я думала… о другом.

– Может, в следующий раз?

– О! Какие планы!

Схватка продолжалась недолго. Корделия уже выяснила, что в определенном настроении муж боится щекотки сильнее, чем она. Она хорошенько ему отомстила, и бой кончился смехом – оба лежали на траве.

– Это чертовски несолидно, – пожаловался адмирал, когда она позволила ему встать.

– Боишься шокировать соглядатаев капитана Негри?

– Их не шокируешь.

Корделия помахала рукой далекой лодке, но сидевший там человек упорно игнорировал ее жест. (Поначалу она страшно возмущалась, узнав, что Эйрел находится под постоянным надзором службы безопасности, но потом привыкла, сочтя, что это естественная плата за его участие в тайной и смертоносной поли– тической игре, прикрытием для которой стала вся эскобарская война.)

– Может, нам пригласить его на ленч? У меня такое чувство, словно мы с ним старые знакомые – ведь они столько знают про нас с тобой…

Интересно, мелькнуло у нее в голове, записал ли человек Негри разговор, который они сейчас вели? Установлены ли прослушивающие устройства в их спальне?

– Он не сможет воспользоваться твоей любезностью, – усмехнулся адмирал. – Они не едят и не пьют ничего, кроме своего пайка.

– Господи, что за бред! Неужели это действительно необходимо?

– Иногда. У них опасная профессия. Я им не завидую.

– На мой взгляд, сидеть тут и наблюдать за тобой – недурной отпуск. Он, наверное, прекрасно загорел.

– Нет, ждать – это самое трудное. Он может просидеть так целый год, а потом вдруг от него потребуется пять минут активнейших действий, от которых зависят жизнь и смерть. И весь год им надо быть в постоянной готовности к этим пяти минутам. Ужасное напряжение. Поэтому сам я всегда предпочитаю атаку обороне.

– И все-таки я не понимаю, зачем кому-то может понадобиться тебя тревожить. Я хочу сказать – ты ведь всего-навсего отставной офицер, живешь в глуши. Таких опальных аристократов, как ты, должны быть сотни…

Форкосиган, не ответив, посмотрел в сторону далекой лодки, потом вдруг вскочил.

– Пошли. Сообщим радостную весть отцу.

Да, теперь Корделия все это понимала. Граф Петер подхватил ее под руку и увел в столовую, где принялся за еду, одновременно требуя от невестки подробного отчета о самочувствии и потчуя ее свежайшими деликатесами, привезенными из поместья. Она послушно ела виноград.

Граф поужинал, и они под руку направились в холл. Проходя мимо закрытых дверей библиотеки, Корделия услышала громкие голоса. Слова разобрать ей не удалось, но тон был повышенный, и она остановилась, ощутив внезапный укол тревоги.

Спор в библиотеке оборвался, как будто собеседники разом исчерпали все свои аргументы. Тяжелая дверь распахнулась, и оттуда гордо вышел богато одетый мужчина. Через открытую дверь Корделия увидела мужа и графа Фортелу. Адмирал был мрачнее тучи, а Фортела, высохший морщинистый человечек с покрытой пигментными пятнами лысиной, окруженной венчиком седых волос, кирпично покраснел от шеи до самой макушки.

Незнакомец решительным жестом подозвал ожидавших его ливрейных слуг, которые выстроились позади него с невозмутимыми лицами. На вид ему можно было дать лет сорок. Выпуклый лоб, упрямый подбородок, небольшие, аккуратно подстриженные усы – лицо энергичное, но вполне заурядное, не привлекающее внимания ни красотой, ни уродством. Однако сейчас все его черты были искажены гневом. Увидев в холле графа Петера, человек замедлил шаги и с явной неохотой вежливо кивнул в знак приветствия.

– Форкосиган, – хрипло произнес он.

Старик в ответ чуть склонил голову набок, подняв брови.

– Фордариан.

В его тоне слышался вопрос.

Кулаки Фордариана бессознательно сжимались и разжимались в такт ходившим по скулам желвакам.

– Попомните мои слова, – отчеканил он, – вы, я и все достойные люди Барраяра еще пожалеют о том, что произойдет завтра.

Граф нахмурился, но в его глазах мелькнуло беспокойство.

– Мой сын никогда не предаст дворянство, Фордариан.

– Вы себя обманываете.

Его взгляд задержался на Корделии, хотя и не настолько, чтобы это можно было счесть оскорбительным. С видимым усилием принудив себя к прощальному поклону, Фордариан стремительно удалился вместе со своей свитой.

Премьер-министр с регентом вышли из библиотеки. Форкосиган-младший прошел в холл и мрачно уставился в темноту за узорчатыми окнами. Фортела успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Пусть уходит, – произнес он. – Обойдемся без его голоса.

– Я и не собирался бежать за ним, – огрызнулся адмирал. – Тем не менее… В следующий раз поберегите свое остроумие для тех, у кого хватает ума по достоинству оценить его, ладно?

– Что это за тип? – небрежно спросила Корделия, стараясь рассеять тягостное впечатление.

– Граф Вейдл Фордариан, – с вынужденной усмешкой отозвался адмирал. – Коммодор граф Фордариан. Я иногда сталкивался с ним по службе, еще в штабе. Сейчас он возглавляет вторую по консервативности партию Барраяра. Не тех полоумных ретроградов, которые пытаются повернуть историю вспять, а вполне нормальных людей, просто полагающих, что Барраяр – не место для социальных экспериментов.

Он украдкой взглянул на отца.

– Имя Фордариана упоминалось при обсуждении кандидатур в регенты, – заметил Фортела. – Боюсь, он и сам метил на этот пост. Очень старался наладить отношения с Карин.

– Ему следовало бы налаживать отношения с Эзаром, – сухо сказал Эйрел. – Надеюсь, за ночь он придет в себя. Попробуйте снова поговорить с ним утром – и на этот раз помягче, ладно?

– Беречь самолюбие Фордариана – чертовски изнурительное занятие, – проворчал Фортела. – Он проводит слишком много времени за созерцанием своей родословной.

Адмирал поморщился, соглашаясь.

– Он не исключение.

– А послушать его – так не скажешь, – заключил премьер-министр.