"Пепел победы" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид)

Глава 29

— Добро пожаловать на звезду Тревора… наконец-то вы здесь, дама Элис, — с доброжелательной улыбкой произнес Хэмиш Александер, обмениваясь на шлюпочной палубе «Бенджамина Великого» крепким рукопожатием с золотоволосой женщиной, уже успевшей прикрепить к контр-адмиральскому мундиру знаки различия вице-адмирала.

— Я рада этому, милорд.

— Чертовски приятно это слышать. Мы тут ждали вас, можно сказать, затаив дыхание.

Она подняла бровь, и граф рассмеялся.

— Ваше прибытие означает, что нам больше не придется играть роль бумажного тигра, будто бы готовящегося к прыжку на Барнетт. Полагаю, бездействие и ожидание истомило всех, но нетерпение гражданских никак не может сравниться с нашим. Дома-то большинству даже невдомек, что согласно первоначальному плану наш бросок должен был состояться три полных стандартных года тому назад!

— Наверное, — согласилась Трумэн. — По правде сказать, милорд, и у нас на флоте многие уже забыли, как надолго вы здесь задержались и почему. Возможно, причина в том, — добавила она с невеселой улыбкой, — что МакКвин сделала нашу жизнь весьма… интересной, и на фоне стольких событий на размышления у нас не хватало времени.

— Зато у Восьмого флота времени для размышлений было хоть отбавляй, — проворчал граф Белой Гавани. — Поэтому я задался целью сделать, разнообразия ради, интересной и жизнь адмирала МакКвин.

Он жестом пригласил Трумэн сопровождать его, и они вдвоем зашагали за лейтенантом Робардсом к центральным лифтам «Бенджамина».

— Мои ребята свою часть работы сделают! — сказала она. — Хочется только верить, что разведка и Первый космос-лорд точно просчитали вероятные ходы МакКвин.

— Думаю, да, — сказал Белая Гавань, пропуская ее вперед. Они вошли в кабину, Робардс набрал на панели нужный код. — Во всяком случае, в последние несколько месяцев сэр Томас демонстрирует удивительную способность предвидеть оперативные решения хевов. Если налет на Василиск и стал для него такой же неожиданностью, как для всех нас, то уж последние шаги неприятеля просчитаны им и Пат Гивенс с поразительной прозорливостью. А сценарий, который должен подтолкнуть к их нападению на Грендельсбейн, просто гениален. Даже если не все пойдет, как было задумано, они все равно останутся в уверенности, что мы не готовы к отражению массированного удара, и в полном неведении относительно того, какой сюрприз преподнесет им «Лютик».

— Надеюсь, милорд, вы правы, — ответила Трумэн.

Если говорить честно, она ощущала в нем абсолютную уверенность в своей правоте. И именно по этой причине заставляла себя выискивать сомнения даже на пустом месте. Должен же кто-то присматривать за псевдогаторами, таящимися в камышах и готовыми при первом же сбое вцепиться в задницу — если сэр Томас Капарелли или Хэмиш Александер допустят ошибку. Похоже, роль адвоката дьявола выпала ей.

«И я буду сомневаться во всем, — хмуро напомнила себе Трумэн, — поскольку уж я-то хорошо знаю, сколько среди моих ребятишек совсем зеленых новичков. Я сказала, что мои ребята свою работу сделают, и они, конечно, постараются. Но, боже мой, чего бы я только не отдала за еще три недели тренировок!»

— Еще одна причина, позволяющая мне радоваться вашему прибытию, — продолжил Александер, — связана с тем, что меры безопасности по проекту «Анцио» удалось соблюсти даже лучше, чем ожидалось. Мои флаг-офицеры и капитаны получили инструктаж первой ступени, а среди личного состава ходят разнообразные слухи. Толком никто ничего не знает, но даже слухи люди обсуждают с величайшей осторожностью. Вот почему я назначил совещание на день вашего прибытия. Понимаю, вы устали с дороги, но моим старшим офицерам необходимо услышать о новых ЛАКах из первых уст. До того, как начнут прибывать носители.

— Я так и подумала, — улыбнулась Трумэн, — а потому, когда вы пригласили меня на борт, прихватила с собой вот это.

Она подняла руку и показала чемоданчик, пристегнутый к ее запястью наручником.

— А что это? — вежливо спросил граф.

— Официальная голографическая презентация, подготовленная моим штабом по результатам испытаний. Думаю, милорд, это позволит вашим людям получить реальное представление обо всех возможностях новых ЛАКов. Причем не только об их достоинствах, но и о недостатках.

— Превосходно! — просиял граф Белой Гавани. — Еще по звезде Ельцина, дама Элис, вы запомнились мне как находчивый, мыслящий офицер, и я рад, что в этом отношении время вас не изменило.

Лифт остановился, и адмирал перевел взгляд на Робардса.

— Видите, Натан, как мы ни готовились к встрече, а кое-что все равно упустили.

— Упустили, милорд?

Робардс нахмурился, а Хэмиш рассмеялся.

— Правда, не по своей вине. Мы ведь не знали, что адмирал Трумэн устроит для нас просмотр видеофильма, а то непременно запаслись бы попкорном.

Коммандер Тремэйн сидел в кресле, зарезервированном для него в главном диспетчерском отсеке, являвшемся нервным центром ЛАК-операций корабля ее величества «Гидра». На панели контроля светились длинные ряды зеленых огоньков, каждый из которых обозначал индивидуальный ЛАК-причал с находившимся в нем готовым к пуску легким атакующим кораблем. При любой неполадке в отсеке или с самим аппаратом зеленый огонек сменился бы красным, но неполадок не случилось, и когда большой носитель занял свое место в очереди на переход, Скотти позволил себе горделивую улыбку. После чего перевел взгляд с панели контроля на развернутую трансляционную схему (она включалась с подлокотника его командирского кресла). Огоньков на ней было почти столько же, но каждый из них обозначал уже не ЛАК, а звездный корабль. Сама «Гидра» была подсвечена; впереди и позади нее поблескивали зеленые бусины — сигнатуры других НЛАКов.

Всего адмиралу Трумэн удалось собрать и укомплектовать крыльями семнадцать носителей. Каждый из них не уступал размерами дредноуту, и их совокупная боевая загрузка составляла почти две тысячи легких атакующих кораблей.

Многим из этих ЛАКов не помешала бы неделя, а то и месяц на доводку, но Тремэйн напомнил себе, что времени на подготовку всегда не хватает по определению. Не говоря уж о том, что они сейчас направляются не в бой, а на соединение с Восьмым флотом, и им предстоит потратить не меньше месяца на отработку взаимодействия. И в любом случае пришло время испытать носители и их начинку в настоящем деле.

«На сей раз хевам несдобровать!» — злорадно подумал Скотти.

Как командир Девятнадцатого ударного крыла он присутствовал на оперативном совещании, на котором адмирал Трумэн ознакомила штаб с целями и задачами операции «Лютик». Несмотря на то что название казалось Тремэйну дурацким и больше всего напоминало ему поросячью кличку, масштаб замысла адмирала Капарелли просто завораживал.

План предусматривал фактическое удвоение числа приписанных к Восьмому флоту межзвездных кораблей, что впечатляло само по себе, но реальной боевой мощи этого соединения предстояло возрасти не арифметически, а по экспоненте. Вдобавок к семнадцати носителям Трумэн и еще шести, прибытие которых ожидалось в ближайшие два месяца, граф Белой Гавани должен был получить двадцать четыре новейших супердредноута класса «Харрингтон/Медуза» и, кроме того, стать первым флотоводцем, получившим право реализовать в бою все возможности нового вооружения. С такими кораблями в качестве ударной силы и стаями ЛАКов, прикрывающими фланги, Восьмой флот был способен разнести в клочья любую группировку хевов, которой хватило бы глупости оказаться у него на пути.

Отклонив назад спинку кресла, Тремэйн следил взглядом за бусинками перед «Гидрой», одна за другой с точностью метронома исчезавшими в туннеле, ведущем к звезде Тревора.

Он размышлял о том, какое значение для кораблей стены приобретали ракеты — сейчас, когда ЛАКи стали участниками боевых действий энергетическим оружием. На практике это означало коренную ломку классической доктрины, основанной на неспособности старого ЛАКа вместить энергетическое оружие типа массивного гразера, вокруг которого был как бы обернут нынешний «Шрайк-Б». Конструкторы в прошлом могли полагаться только на ракеты, хотя ракетное вооружение столь легких кораблей по определению не могло быть эффективным.

С другой стороны, дредноуты и супердредноуты, за немногими экспериментальными исключениями, имели мощное и тяжелое энергетическое вооружение, которому отдавалось предпочтение перед ракетным. Отчасти потому, что военный корабль, включенный в боевое построение, имел весьма ограниченный угол ведения огня. Его сенсоры и приборы прицеливания могли отслеживать лишь относительно узкий участок боевого порядка неприятеля… и это же было справедливо в отношении систем обнаружения цели самих ракет. Хуже того, импеллерные клинья уже выпущенных ракет ослепляли и бортовые сенсоры выпустившего их корабля, и системы самонаведения ракет, летящих позади. Во всяком случае, если последние не выпускали с большой задержкой, чтобы они отстали на значительное расстояние.

Ширина ракетного клина была такова, что хотя в пусковые шахты встраивались мощные гравитационные разгонные устройства, сами эти шахты приходилось располагать на большом расстоянии одна от другой, поскольку перекрывание клиньев повлекло бы за собой гибель ракет. Это ограничивало количество приходящихся на борт пусковых стволов, ибо конструктивные требования не позволяли увеличивать до бесконечности длину корабельного корпуса. Проектировщики веками пытались обойти эти ограничения, но их ухищрения ни к чему не приводили. Долгое время предпочтение отдавалось эшелонированным пускам, но воздействие клиньев выпущенных ракет на аппаратуру прицеливания было чем-то вроде космического эквивалента завесы порохового дыма, ослеплявшей корабельную артиллерию морских флотов древности. Для того чтобы зона прицеливания расчистилась, приходилось увеличивать интервал между пусками, а это неизбежно снижало плотность огня.

Поставленные в жесткие рамки, разработчики предпочли постоянному дриблингу ракет, выпускаемых по две-три, размещение на борту максимального (какое допускала ширина клиньев) числа шахт и стрельбу залпами, чтобы осложнить жизнь системам противоракетной обороны.

Для менее тяжелых кораблей, чья способность к маневру не была ограничена фиксированным местом в заградительном построении, ракеты были более привлекательным оружием. Их сектор прицеливания был шире, и они имели возможность расширять его еще больше, быстро меняя положение в пространстве. Кроме того, небольшая длина корпусов и, следовательно, малое число бортовых стволов означали, что их ракеты разлетались в пределах дуги прицеливания достаточно быстро, что позволяло использовать пусковые с более коротким циклом стрельбы и увеличивало плотность огня.

И, конечно же, существовала еще одна причина, по которой корабли стены не слишком щедро оснащались бортовыми пусковыми установками. Уничтожить такой корабль ракетным огнем было чрезвычайно трудно. Устройства РЭП note 15, генераторы ложных целей и активных помех чрезвычайно затрудняли попадание, а корабли стены в избытке обладали этими средствами защиты. Противоракеты, лазерные кластеры и бортовое энергетическое оружие уничтожали атакующие ракеты на подлете, противоракетных комплексов и энергетических установок на кораблях стены тоже имелось больше, чем любых других.

Бортовые гравистены отводили в сторону или отражали любые энергетические импульсы, включая рентгеновские лучи лазеров с ядерной накачкой, генерируемые боеголовками. Корабли стены обладали самыми мощными гравистенами, и самой серьезной противорадиационной и противопылевой защитой. Наконец, если подводило все остальное, бронированные корпуса сводили к минимуму возможные повреждения, а с броней супердредноута, сама масса которого абсорбировала часть энергии удара, едва ли могло сравниться что-либо в космосе. И когда пара эскадр выстраивалась стеной, обеспечивавшей взаимное перекрывание траекторий прямой наводки и средств наведения, а по флангам этого строя группировались уплотнявшие противоракетный огонь корабли прикрытия, никто не мог надеяться уничтожить супердредноут ракетами выпущенными с другого супердредноута, даже сверхмощного Андерманского, класса «Зейдлиц».

Таким образом, ракеты рассматривались прежде всего как средство дальнего боя, позволявшее прощупать средства РЭБ и оборонительные возможности противника. Ни один адмирал, будучи в здравом уме, не стал бы устраивать поединки один на один, когда корабли стены сходились «стенка на стенку». Обычная тактика сводилась к тому, чтобы выбрать среди неприятельских супердредноутов один и сосредоточить на нем весь возможный огонь в надежде на то, что такая концентрация перегрузит оборонительные системы и сделает возможной отдельные попадания. Кроме того, существовала, во всяком случае в теории, возможность «золотого гола». Даже самый мощный супердредноут имел уязвимые места, и порой лазерный импульс попадал именно туда. Чаще всего это приводило к потере альфа— или бета-узла, хотя случалось, что даже супердредноут взрывался после удачного выстрела. Ни один стратег не стал бы строить свои расчеты, полагаясь на единственный шанс из миллиона, но подобные чудеса все же встречались, а потому от ракетной перестрелки не отказывались — не только в расчете на упорство, но и на этот самый счастливый случай.

Но по-настоящему смертельно опасной для кораблей стены всегда была энергетическая дуэль на короткой дистанции… в связи с чем во всех войнах последних столетий погибло не так уж много супердредноутов. Чтобы покончить с неприятельским соединением, боевому порядку надлежало прорваться сквозь вражеские ракеты и приблизиться на радиус действия бортового энергетического оружия. Импульс лазера или гразера корабля стены невозможно перехватить противоракетой или ответным импульсом, да и защитное поле способно отразить его, лишь когда выстрел производится с расстояния более чем в четыреста тысяч километров. Никакое другое оружие во Вселенной не могло тягаться с мощью сокрушающих броню бортовых излучателей кораблей стены.

А потому ни один пребывающий в здравом уме адмирал никогда не дожидался, пока более мощное соединение сблизится с его строем, а попросту разворачивался — этот маневр относился к азам военной науки — и пускался наутек. Как только разрыв между соединениями увеличивался, главным средством поражения снова становились ракеты, и уклонявшийся от боя приобретал преимущество. Поскольку каждый адмирал прекрасно знал, когда надо уносить ноги, бойня, устроенная леди Харрингтон в Четвертой битве при Ельцине — когда ей удалось подвести супердредноуты на дистанцию энергетического поражения к линкорам хевов, — стала потрясением для всех военных специалистов.

Но то был особый случай, ибо в Четвертом Ельцине хевы не знали, что имеют дело с кораблями стены. Обычно же, чтобы добиться такого же успеха, следовало выбрать цель, которую противник вынужден защищать до последнего. Только в этом случае он будет вынужден войти в тесное соприкосновение с противником, и его удастся уничтожить с помощью энергетического огня. Но найти такую цель, особенно в противоборстве с Народной Республикой, было очень трудно, что и превращало войну в бесконечную вереницу маневров и перестрелок, лишь изредка имевших действительно заметный эффект.

Но с появлением подвесок ситуация изменилась. Ракеты, стартовавшие с платформ, находившихся вне клиньев буксировавших их кораблей, не ослепляли сенсоры и не обрывали линии телеметрического контроля систем наведения. Это позволяло одновременно выпускать в пространство огромное число ракет. Практически полые корпуса новых супердредноутов были буквально нафаршированы отстреливающимися платформами. Массированный огонь заведомо перегружал старые системы пассивной и активной защиты.

И если прежде к кораблю стены удавалось прорываться лишь единичным ракетам, не представлявшим для него особой угрозы, то теперь на единичный борт могли обрушиться импульсы двухсот или трехсот лазерных боеголовок.

Если команды тяжелых кораблей вновь открывали для себя прелесть ракетных дуэлей на дальней дистанции, то «Шрайки-Б» были задуманы для схватки «врукопашную». Препятствием для их мощных гразеров являлась лишь броня супердредноута или дредноута, но на достаточно близком расстоянии можно было пробить даже ее. Разумеется, бросать крохотные суденышки против полноценного корабля стены было бы самоубийством, но поврежденный он становился их легкой добычей, не говоря уж о любом более легком военном корабле.

«И Восьмой флот вскоре устроит хевам показательную порку», — со мстительным предвкушением думал Тремэйн, когда настала очередь «Гидры» войти в туннель. Конечно, множество ЛАКов погибнет и не исключено, что его «Бэд-Пенни» окажется в их числе. Но хищные стаи пираний адмирала Трумэн и стена Восьмого флота, ядро которого составят более трех десятков супердредноутов, сметут и разнесут в пыль все, что сможет противопоставить им Народный флот.

А ведь хевы понятия не имеют о том, какая участь им уготована.