"Восхождение" - читать интересную книгу автора (Джеймс Дуэйн, Стирлинг Стивен Майкл)

Глава пятая

Редер уже привык питаться в одиноком великолепии офицерской кают-компании, пока «Непобедимый» находился в Транзите. Разумеется, такие роскоши мирного времени, как стюардессы, остались теперь только адмиралам и прочим большим шишкам, и все же кают-компания была чудесным местечком. Кто-то даже успел украсить ее серией фресок, милых старомодных вещиц с лунными пейзажами и видами колец Сатурна. На новом корабле ароматы еды и кофе только-только начинали преобладать над запахами сохнущей замазки и синтетики, в равной мере приятными для астронавта. Редер также привык запихивать в себя куда больше одной порции. Он улыбнулся, вспоминая вчерашний день – как он благожелательно кивнул стоящей на раздаче девушке, нагружая свою тарелку сосисками, яичницей с ветчиной, сияющей жареной картошечкой…

И как эта девушка закрыла глаза и постаралась задержать дыхание, а хлебный сухарик застыл на полпути к ее губам.

«Ужасно, должно быть, – подумал он тогда, – быть вынужденной готовить для сотен человек, когда тебя от одного вида еды тошнит». И особенно когда почти все, кроме Питера Редера, ничего, кроме хлебного сухарика, и не хотели.

Впрочем, не этим утром. Прошлой ночью они вышли из Транзита, и сегодня все уже хорошенько подготовились наверстать пропущенные трапезы. Питер припозднился на раздачу, и теперь там почти ничего, кроме сухарей, не осталось. Зато все столы были упакованы локоть к локтю.

Питер с горестным вздохом положил себе на поднос хлебный сухарик. Еще ему перепала маленькая сосиска в тесте, а также чайная ложка яичницы, которую он сумел наскрести с горячей сковороды. «Надо было пораньше прийти, – грустно подумал он. – Разумно было предположить, что все зверски проголодались. И очень сомнительно, что меня удостоят хоть капли сочувствия, если я пожалуюсь».

Он присел рядом с квартирмейстером, который посмотрел на его тарелку и самодовольно ухмыльнулся.

– Вообще-то я хотел и это забрать, но потом решил хоть что-нибудь вам оставить.

– А знаете, Ларкин, – начал Питер, неотрывно глядя на три сочных котлеты на тарелке квартирмейстера, – после поста много есть вредно. Вот был у меня один знакомый, так он, царствие ему небесное…

– Уберите ваши бесстыжие глаза от моей тарелки, Редер! – прорычал Ларкин, отодвигая свой поднос подальше от Питера. – У вас последние двое суток было и первое, и второе, и пятое, и десятое. Теперь настала пора всем взять свое.

Тогда Питер посмотрел через стол на Ашли Люрман, которая поверх горы омлета ответила ему взглядом голодной волчицы, защищающей своего детеныша.

– У меня для вас те же пожелания, – процедила молодая женщина, – только в двойном размере.

– Доброе утро, лейтенант, – любезно поздоровался Редер. Она лишь испустила какое-то кошачье шипение и снова обратила все свое внимание на омлет.

– Бросьте, ребята, да не собираюсь я прямо у вас с тарелок еду забирать! – широко раскрыв невинные глаза, воскликнул Питер. «Зато на ленч я приду первым», – подумал он. Это не должно было стать проблемой, поскольку большинству офицеров «Непобедимого» предстоял напряженный день, тогда как Редеру требовалось только следить за всеми остальными и поддерживать свои «спиды» в идеальной готовности.

Двухдневный Транзит доставил их на главный полигон Содружества. Сегодня оружию «Непобедимого» впервые предстояло выстрелить по-настоящему, а учитывая необычайно высокие темпы поломки большей части оборудования, напряжение в кают-компании висело такое, что даже челюстями тяжело было шевелить.

«Хотя, – подумал Редер, скорбно наблюдая за работающими челюстями других офицеров, – лично мне ими и шевелить особенно незачем».

– Ну как, – бодро поинтересовался он, – все готовы?

– Как никогда, – лаконично отозвался Оджи Скиннер, даже не нарушая ритма работы своих челюстей.

– Тебе легко говорить, – с ухмылкой заметил Труон Ле. – Для тебя все самое сложное уже позади, – добавил он, имея в виду их высокоскоростной круиз по системе Антареса и транзитный прыжок к полигону. – Сегодня для тактической группы будет работенка.

Оджи погрозил начальнику тактической группы вилкой.

– Инженерам всегда работа найдется. Правда, Редер?

– Истинная правда, Скиннер.

– Если я когда-нибудь скажу, что моя работа закончена, – продолжил главный механик в адрес Труона Ле, – это будет значить, что я в отставку ухожу.

– Согласен, – с улыбкой отозвался Труон Ле.

– Порой мне кажется, этот парень откуда-то из другого измерения прибыл, – качая блондинистой головой, прошептал Редеру Ларкин. – То есть, я, по-моему, тоже своему делу предан, но я иногда могу встать из-за стола и сказать: все, рабочий день закончен.

– Ну да, – негромко согласился Редер. – Но «Непобедимый» не окажется в опасности, если вы моржовые бобы забудете заказать.

– Хотел бы я с вами согласиться. Но если вы когда-нибудь с разочарованным фанатом моржовых бобов столкнетесь, – тут Ларкин выразительно развел руками, – будет такая бойня, что даже не описать.

– Я пошел, – сказал Труон Ле, вставая. – Всем удачи.

– Удачи, – дружно отозвались все. Один за другим они стали заканчивать свой сверхплотный завтрак и расходиться по рабочим местам. Наконец в кают-компании остались только Редер и Ларкин.

– Я чувствую себя виноватым, – сказал Ларкин. – Самая тяжелая часть моей работы уже закончена.

Он имел в виду титанические усилия по заказу и хранению многих тысяч предметов, требовавшихся для жизни и работы на корабле таких размеров, как «Непобедимый». Не считая боевой ситуации, их распределение происходило почти автоматически.

– А моя работа до завтра реально не начнется, – отозвался Редер. – Но нам обоим надо быть наготове.

Квартирмейстер иронически хмыкнул.

– Да уж. Никогда не знаешь, что Старику потребуется. Представить себе не могу, чтобы он даже в разгаре сражения аварийный инвентарь запрашивал.

– Служба у нас такая, – обтекаемо отозвался Редер. Затем он искоса глянул на квартирмейстера. – Я так понимаю, моржовые бобы у нас все-таки есть.

– У нас есть не просто моржовые бобы, – сказал Ларкин, вставая, – у нас есть новые, улучшенные, самонаводящиеся моржовые бобы с лазерным прицелом. Если такой боб рванет, все мокаки сразу на колени падут!

– Надо полагать, это наше спасительное оружие? – в деланном ужасе спросил Питер, прижимая к груди салфетку.

Ларкин с серьезностью посмотрел ему в глаза.

– Кто знает, что Старик еще мог запросить.

– Боже мой, – произнес Редер и залпом допил остатки кофе. – Тогда я, пожалуй, рад, что я на нашей стороне.

На главной палубе лейтенант Роббинс явно испытывала проблемы; потея и пританцовывая, она тянула за что-то у себя на комбинезоне. Редер сделал на своем служебном мониторе близкий план и ухмыльнулся. «Да, – подумал он, – это просто классика». Кто-то завернул немного специальной вакуумной замазки в тонкоплас и положил этот комочек на дно одного из инструментальных кармашков на рабочем комбинезоне лейтенанта. Стандартная процедура – ярой сторонницей которой была Роббинс – заключалась в том, чтобы в самом начале вахты вынимать каждый инструмент из кармашка и вставлять его назад. Как только кончик многоцелевого манипулятора проткнул тонкоплас, инструмент оказался намертво прикреплен к ткани…

Теперь Роббинс придется сбегать в свою каюту и переодеться. Конечно, никакого реального ущерба. И, разумеется, ему придется ее поддержать. Редер ткнул кнопку на пульте.

– Ар-Рашид! Я хочу знать имена тех, кто это проделал, с тем чтобы наложить на них дисциплинарное взыскание. В военное время – никаких шалостей!

Но в действительности это был всего лишь необходимый жест хорошего тона.

Его кабинет над главной палубой в первую очередь обеспечивал подачу материала с капитанского мостика; Редер снова переключился туда и приклеился глазами к монитору, демонстрировавшему происходящее на мостике, тогда как его люди временно работали без его надзора. Он напряженно вглядывался и прислушивался, пока «Непобедимый» приближался к своей первой мишени, неправильной формы астероиду добрых двенадцати сотен метров в длину. «Формой он почти как корабль», – подумал Редер. Затем он стал прикидывать, как именно они собираются его атаковать. Они были слишком близко, чтобы использовать ракеты без риска хотя бы частичного повреждения судовых датчиков. «Хотя взрыв был бы просто роскошный», – подумал он.

– Цель обнаружена, – нараспев произнес Труон Ле.

– Огонь по моей команде, – сказал капитан. – Огонь.

Внезапно передний лазер корабля воткнулся в мишень. В вакууме луч был невидим, но когда никель и железо сублимировались в пространство, он засиял красным в рассеянной пыли. Даже несмотря на включенные фильтры, на луч было больно смотреть, пока он аккуратно прорезал себе дорогу к центру астероида. Две половинки медленно распались, оплавленный камень по всей их длине почти мгновенно охладился до серой массы.

– Дальнейший курс, – приказал капитан.

– Курс введен, сэр, – отозвался рулевой.

– Цели обнаружены, – снова сказал Труон Ле.

– Огонь по моей команде, – негромко произнес капитан Каверс.

Две половинки астероида теперь уже разошлись на сотни километров друг от друга, хотя на экране их словно бы несколько метров разделяли. Капитан держал паузу, явно ожидая более существенного размежевания, чтобы проверить, сумеют ли его люди удержать цель.

– Огонь! – наконец сказал Каверс. И все двенадцать противокорабельных лазеров по правому борту выпалили одновременно, ударяя два продолговатых куска астероида поперек. Двенадцать алых копий вонзились в холодный камень и разрезали его как масло. Сравнительно мелкие куски закувыркались прочь друг от друга, когда высвободившийся газ понес их по непредсказуемым траекториям вдоль орбиты прежнего астероида.

– Готовность к развороту, – приказал капитан.

– Есть, сэр, – отозвался рулевой.

Наблюдая за тем, как в уголке экрана показывается мишень, Редер предвкушал изменение точки обзора, когда «Непобедимый» крутанется, чтобы привести в действие лазерную пушку по левому борту.

– Разворот, – приказал Каверс.

– Есть разворот, – отозвался рулевой.

Редер заметил небольшое изменение фонового шума, производимого моторами корабля, когда они урезали энергию для всего, кроме маневровых двигателей, которым предстояло развернуть «Непобедимый». На экране он видел непрерывно смещающуюся перспективу разрезанного на куски астероида, пока наружные камеры компенсировали изменение положения корабля относительно его мишени. Наконец угол стабилизировался, но они продолжали отходить прочь от астероида, и он становился все меньше. Затем внезапный запуск моторов остановил задний ход «Непобедимого» и после самой краткой из пауз повлек его вперед.

«Я всегда думал, что должен что-то чувствовать, когда мы это проделываем», – подумал Питер. В «спиде», которому недоставало гравитационных компенсаторов «Непобедимого», он бы прекрасно все чувствовал. «По части тактильных ощущений здесь явно досадная недостача», – решил Редер и резко встряхнулся, чтобы эту недостачу возместить. С другой стороны, ничто достаточно большое для установки компенсаторов не способно было потягаться с тем соотношением мощности и массы, которым мог похвастаться «спид».

Пока они приближались к мишени, Каверс спокойно произнес:

– Лазерная пушка по левому борту, готовность к залпу. Огонь, – немедленно скомандовал он.

Редер усмехнулся. Он мог побиться об заклад, что по крайней мере один канонир ожидал длинной паузы. И действительно, один из выстрелов вышел таким диким, что показалось, будто тот, кто его произвел, при этом со стула рухнул.

– Похоже, у нас осечка, – протянул капитан.

«Как пить дать», – мысленно согласился с ним Редер.

– Сэр, – произнес женский голос, при всем своем спокойствии заметно смущенный. Должно быть, это был кто-то из команды технического обслуживания орудий. – Мы обнаружили неполадку в лазере номер девятнадцать. Одна плата прицельного датчика была поставлена ошибочно. Она прошла имитацию огня и не проявилась на диагностике, потому что не вступила в противоречие с функцией орудия. Мы заменили эту плату.

– Почему бы нам еще раз ее не проверить? – после многозначительной паузы произнес капитан. – Выберите цель.

– Есть, сэр. – Последовала наикратчайшая пауза, а затем: – Цель обнаружена, сэр.

– Огонь! – рявкнул Каверс.

Алый огонь вспыхнул и в темпе разрезал кусок астероида пополам.

– Огонь, – еще раз сказал капитан. И лазер снова ударил точно в цель. – Огонь, – в третий раз повторил капитан. Еще от одного куска астероида остались две половинки. – Похоже, этого щенка вы на поводок взяли, – протянул капитан, в голосе его не было ни тени удовлетворения. – А теперь устройте проверку нашим ракетным батареям.

Эта проверка продолжалась до тех пор, пока астероид не превратился в мелкую пыль.

«Ну и ну! – подумал Редер. – Пленных не берем».

Он одобрительно ухмыльнулся. Весь длинный день они маневрировали, атаковали и палили, пока Питеру явственно не почудилось, будто весь корабль раскалился. «Ух ты, какие мы горячие, – подумал он и хлопнул ладонью по столу, опять улыбаясь. – Самые горячие по эту сторону галактики. По крайней мере, когда речь о беззащитных астероидах идет». Единственным недочетом всего занятия стал тот лазерный промах. Питер покачал головой. «У нас чертовски классная команда, – подумал он, и глаза его засияли. – А завтра и у меня появится возможность показать, из чего мои люди сделаны». Причем завтрашнее занятие должно было стать куда более важным. В конце концов, лазерные пушки и ракеты были на «Непобедимом» всего лишь резервом; его главную боевую силу составляли «спиды».

Хотя в ведомстве Редера не все было гладко. Смерть Окакуры и гневные тирады Синтии уже привели его подчиненных на грань коллективного нервного срыва. Они становились нервозными и угрюмыми, когда она оказывалась поблизости, и нервозными и склонными к самому черному юмору, когда ее поблизости не наблюдалось.

К чести лейтенанта Роббинс, она казалась по-настоящему озабочена решением множества стоящих перед их отделом проблем, а не только бесцеремонные указания раздавала. Однако благие намерения не слишком успешно смягчали негативный эффект от ее постоянного критиканства. Правила хорошего тона в бортинженерном отделе то и дело отправлялись ко всем чертям, а ведь там работала десятая часть всей команды «Непобедимого»; причем, не считая пилотов, пожалуй, самая важная часть.

В первую свою рабочую неделю Редер сделал акцент на запоминании имен, лиц и функций своих подчиненных – к смущению и замешательству своего заместителя.

– Неужели вы со всеми этими людьми служили? – спросила Роббинс, когда он поприветствовал уже четвертого человека из тех, кого она пока еще лично ему не представляла.

– Нет, не служил, – с неодобрительным смешком отозвался Редер. – Я просто их личные дела просмотрел.

– Вы их имена запомнили? – воскликнула она, изумленная не меньше, чем если бы Редер ей сказал, что он их мысли читает.

Вспоминая об этом, Редер покачал головой. «Надо же, – подумал он. – Эта девушка все детали «спида» назубок знает. И в то же самое время из всех тех людей, которые с ней работают, она способна лишь к трем-четырем по имени обратиться». Насколько он мог судить, для Синтии Роббинс все члены команды представляли собой взаимозаменяемые детали, и каждый из них был не индивидуальнее фунта мелких гвоздей. «И не одушевленнее», – со вздохом добавил Питер.

Впрочем, как ему казалось, прогресс уже намечался. Со времени его прибытия мораль в коллективе заметно поднялась, и даже сама Синтия в целом стала менее ворчливой и замкнутой. Редер также заставил своих людей перебрать целую гору забракованных деталей и починить все, что только было возможно. Удручающе ничтожное число, если учитывать нынешнее состояние бюджета его отдела. Треснутые и загадочным образом покореженные компоненты стали главной проблемой, учитывая то, что многие подобные дефекты были практически незаметны.

«Еще одна причина уважать талант лейтенанта Роббинс, – подумал Редер. – Или сомневаться в ее честности, если так больше нравится». Но что ему больше нравится, он пока для себя выбрать не мог.

«Так или иначе, – решил Питер, выключая монитор, – эскадрилья готова как никогда. Все «спиды» проверены и перепроверены, все люди вымуштрованы так, что будьте-нате. Конечно, всегда нужно ждать неожиданности, – подумал он, стуча по деревянному брусочку, который он на счастье держал у себя на столе, – но все возможное мы точно сделали».

Успех сегодняшнего занятия превзойти было сложно, особенно учитывая то, что они шли следом. «Но я уверен, – подумал Редер, – мы тут кое-кого удивим. Мы их всех переплюнем и обштопаем».

Первый рабочий рейс «Непобедимого» был легкой прогулкой для Редера и его людей только до этого момента. С тревогой ожидавшийся приказ капитана о вылете эскадрильи был наконец дан, и полетная палуба так ощутимо оживилась, что, глядя на нее сверху, при желании там можно было различить гигантскую улыбающуюся физиономию. Мужчины и женщины на полном ходу сновали туда-сюда, создавая красочное смешение отшлифованной точности с полным хаосом, причем все вели себя так, словно были на палубе в одиночестве. И все же невесть каким чудом столкновений не происходило. Каждый благополучно добирался до нужного места и выполнял свою задачу, после чего двигался выполнять следующую, представляясь при этом в чем-то больше обычного человека. Тележки и краны вовсю рокотали, а в воздухе висел слабый запах озона и вакуумной замазки.

Тем не менее «спиды» были заправлены не за рекордно короткий срок, с неудовольствием заметил Редер, наблюдая за балетными прыжками членов команды, пока те закрепляли крепежные детали и шланги. Впрочем, вся работа была проделана более чем компетентно, пусть даже не так стремительно, как бы ему хотелось, и за нее определенно не было стыдно. Однако радовать этим известием ответственного за нее старшину Редер не собирался. В конце концов, учения для того и существовали, чтобы прогнать команду по всем этапам, а затем сопоставить реальные результаты с ожиданиями.

«И если честно, – с радостью подытожил Редер, – то мои ожидания оказались заниженными. У меня здесь чертовски классный народ подобрался». Но в следующий раз этот чертовски классный народ мог и обязан был справиться еще лучше.

Редер сидел у себя в каюте и надзирал за полетной палубой. Наблюдая за мониторами, прислушиваясь и временами выдавая советы, он с каждой минутой становился все более доволен собой. Это продолжалось до тех пор, пока на одном из мониторов перед ним с торжественным заявлением не возник командир эскадрильи.

– Редер, она опять за свое.

– Иду, – откликнулся Питер.

Не было нужды спрашивать, кто такая «она». Через несколько минут, приблизившись к оку этой сравнительно небольшой бури, он услышал, как Роббинс ревет:

– Моя аппаратура откалибрована!

«Роббинс, кричать на офицера?» – в отчаянии подумал Питер.

– Что случилось? – спокойно спросил он затем.

Три красные физиономии и черное лицо ар-Рашида разом повернулись к нему. На всех в разной форме выражалась мольба.

– Ваш заместитель упорно Гивенсу летать не дает, – прорычал командир эскадрильи Шелдон. – И уверяю вас, никакой особой поломки тут нет. Просто у нее на мониторе какой-то подозрительный «пик» выскочил.

– Если спросите меня, коммандер, то этот пик у нее в голове выскочил. Потому что там и впрямь ситуация пиковая. Просто она по какой-то причине меня не любит. – Гивенс перевел огненный взор с Редера на Роббинс.

«Ого, – подумал Питер. – А я и не подозревал, что этот юнец умеет так словами жонглировать. И все же это прямое оскорбление». Он бросил на Шелдона многозначительный взгляд, призывая его приструнить своего парня.

– Следите за своим языком, Гивенс, – без особой охоты пробормотал Шелдон. – Мы все здесь в Космическом Отряде служим.

– Прошу прощения, сэр, – вежливо откликнулся Гивенс и тут же скроил гнусную гримасу лейтенанту Роббинс, очевидно, считая, что ей и такая форма принесения извинений сойдет. – Но в те два раза, когда с моим «спидом» было что-то не так, на диагностике все было чисто. Всякий раз, как мне по какой-то загадочной причине не разрешали старт, все было совершенно нормально, даже после того, как мою машину по винтикам разбирали. Так что если инстинкты и всякие диагностические фокусы лейтенанта мало меня впечатляют, думаю, вы не вправе сильно меня винить.

Затем оба пилота обратили обвиняющие взоры на Редера, а Роббинс просто уперлась глазами в палубу, явно ожидая, что ее решение сейчас отменят.

«Вот здорово, – подумал Питер. – Я совсем как отец-одиночка, двое сыновей которого на свою сестренку окрысились. А раз Роббинс их игрушки на части разбирает, то тут, похоже, еще и проблема мужской психологии замешана. Ну и дела».

– Лейтенант поднял важный вопрос, коммандер, – сказал Шелдон. – В шести из восьми раз, когда Гивенсу было отказано в пользовании его «спидом», полный разбор машины не выяснил никаких неполадок ни в техническом, ни в программном обеспечении. И все это дело становится еще более странным, если вспомнить, что загадочные проблемы всякий раз возникают за полчаса до вылета на задание. Так что, – тут Шелдон расправил плечи, не спуская глаз с Редера, – я бы сказал, что здесь что-то не так. Могу лишь добавить, что вряд ли проблема тут механическая.

Редер оказался захвачен врасплох. Гивенс явно был ослом, но Шелдон представлялся ему нормальным человеком с устойчивой психикой. Таким, который не станет делать опрометчивых заявлений, да еще перед лицом ненужных свидетелей.

– Нам, безусловно, есть что обсудить, – согласился Редер. – Но я не думаю, что сейчас для этого подходящее время.

Командир эскадрильи медленно закрыл глаза, словно бы отчаянно стараясь взять себя в руки.

– Вы совершенно правы, коммандер Редер. Сейчас очень мало времени для дебатов. Так что я их устраивать не стану. Но если Гивенс сегодня с нами не летит, я не вижу, как мы вообще сегодня вылететь сможем.

– Что? – Редер не мог поверить своим ушам. Шелдон заходил слишком далеко; он не мог лететь всей эскадрильей только из-за того, что один «спид» был задержан. Это было все равно как добровольно под трибунал идти! «Это что, – подумал Питер, – что-то вроде проверки?» Такого он тоже от Шелдона не ожидал – такой вот продиктованной мужским максимализмом глупости, которая вынуждала кого-то выбирать из двух зол.

– Я серьезно, – тихо произнес Шелдон. И вид у него был тоже серьезный. А вот Гивенс у него за спиной смотрелся как рыба на остроге.

– Ну что ж, командир эскадрильи, – начал Редер, делая шаг вперед, – я намерен устроить тщательную проверку этой машины. И если с ней хоть что-то не так, она не полетит. Что вы собираетесь по этому поводу предпринять, это уже ваше дело. А моя совесть будет чиста. – Шелдон сжал губы, но промолчал. – Покажите мне, в чем там неполадка, лейтенант, – попросил он Роббинс.

Та немедленно взобралась по узкому и крутому трапу, который вел внутрь «спида». При взгляде на то, как эти изящные, обтекаемой формы машины маневрируют в космосе, начисто забывалась та угрожающая громада, какой они казались вблизи. Этот «спид» был только-только с завода, и керметовую синтетику его обшивки еще не покрывали миниатюрные вмятинки, которые возникали от высокоскоростных маневров в «грязном» вакууме возле больших кораблей с их неизбежными множественными протечками.

– Это в кабине, – через плечо бросила Роббинс.

Редер последовал за ней вверх по трапу, присел рядом с сиденьем пилота, в котором она непринужденно устроилась, и постарался подавить острый приступ зависти. Этой боли вряд ли суждено было когда-то пройти.

– Похоже, это в главном бортовом компьютере, – продолжила Роббинс, доставая свой диагностический блок. – Когда я установила условную боевую ситуацию, какая в полете возникнет у Гивенса… – она продемонстрировала ему выбранную программу имитации и после одобрительного кивка ее запустила, – я получила вот это.

Редер взял протянутый ему блок, и на одном из его экранчиков возник пик в той области, где никаким сигналам быть не полагалось. Через весь экранчик прошла ровная линия, а пик выскочил в виде яркой искорки, которая исчезла чуть ли не раньше, чем он успел ее заприметить. Редер почти не сомневался, что пропустил бы ее, если бы Роббинс его не предупредила.

– А бортовой компьютер что говорит? – спросил он.

– Он никаких неполадок не фиксирует, – ответила Синтия. – Но вы ведь знаете, каковы эти компьютеры – разум у них только в узком смысле слова присутствует.

«Как у некоторых моих знакомых», – мрачно подумал Редер.

– Честно говоря, – продолжила Роббинс, – я думаю, что здесь программная неполадка, которая должна проявиться при определенном наборе обстоятельств. Поскольку я не знаю, что может значить этот пик, я склонна трактовать его как опасный. – И она выжидательно на него посмотрела.

«Такое ощущение, – подумал Редер, – что она почти забыла про осторожность. Ведь это самая длинная ее тирада за все время нашего знакомства. Или, быть может, это меня она старается заставить про осторожность забыть? Хотя она всегда ведет себя более уверенно, когда речь о «спидах» заходит. Что ж, уж кто-кто, а я это очень даже понимаю. И тем не менее. Это не та Синтия, которую я до сих пор знал и пытался изучать».

– А ваш прибор вы проверили? – спросил он.

– Это не мой прибор, – ответила она, и в голосе ее снова прозвучала жесткая бдительность. – Это блок старшины. Я первым делом провела с ним перекрестную проверку.

Редер поморщился. Столько дел было на этой неделе. Он хотел распорядиться, чтобы машины, на которых калибровали диагностические блоки, были проверены, но времени уже не оставалось.

– Я вот о чем подумал, – сказал он Роббинс. – Если главный блок, на котором мы их проверяем, испорчен, тогда все они одинаково косят. Вполне возможно, то, что мы здесь наблюдаем, это сбой в наших блоках, а не в «спидах» или их деталях.

Девушка пару раз покачала головой, а затем вдруг застыла и уставилась на него. Явно собираясь заговорить, она все никак не могла начать.

– Если вы пошлете Гивенса на этом «спиде», сэр, – наконец разродилась Роббинс, – я требую записать в протокол, что это было сделано вопреки моему протесту.

Редер аж вздрогнул. «Круто забирает, – подумал он. – Это со всеми так сегодня? По всему получается, это решающий день в моей карьере, а меня даже никто не предупредил. – Тут по спине у Питера поползли мурашки. – А может, она что-то знает? Может, она даже что-то такое сделала? Вот теперь дело и впрямь серьезное. Будь у меня возможность послать Гивенса в другом «спиде», я бы тут же это сделал и даже думать не стал, но у меня такой возможности нет. Взлет будет общий, и у каждого «спида» есть свой пилот. Но только будет ли этот взлет? По тому, как все развивается, это еще вопрос».

– Принято к сведению, – резко сказал Редер. – Однако, основываясь на одном-единственном пике, который вроде бы ни к чему конкретному не ведет, я санкционировать задержку этого «спида» не могу. Будьте любезны прислать сюда ар-Рашида. Я хочу сам все проверить, причем вашим блоком. – С этими словами он неловко поднялся в тесноте «спида» и чуть-чуть отодвинулся в сторону, пропуская Роббинс. Как только она проскочила мимо, Питер мигом забрался в кресло пилота.

Ожидая старшину, он в темпе прогнал внутреннюю диагностику «спида», и даже его правая рука выполнила знакомые движения без единой помарки.

– Сэр? – вопросительно произнес ар-Рашид, пристраиваясь рядом с Редером на корточках в тесной кабине.

– Вы видели тот пик, который нашла лейтенант? – спросил Питер.

– Так точно, сэр.

– И что вы о нем думаете?

Старшина пожевал нижнюю губу, затем покачал головой.

– Честно говоря, не знаю, сэр. Как говорит лейтенант, возможно, здесь программная неполадка, но опасна она или нет… – С озадаченным лицом он развел руками. – Пока мы ее не проверим, мы так ничего и не узнаем.

Редер пристроил подбородок на левую ладонь и задумался. Не была ли эта предельная осторожность всего лишь проявлением той общей паранойи, которую он наблюдал со дня своего прибытия, особенно в отношении к компьютерам? Учитывая весьма прискорбную кончину его предшественника в результате ошибки бортового компьютера, это было вполне понятно, однако это уже чертовски мешало жить.

– Скажите, старшина, а раньше вы что-то подобное видели?

– Гм… так точно, сэр, видел.

Редер выжидательно на него посмотрел.

– И что? – вскоре пришлось спросить ему.

– И там оказался всего лишь мелкий дефект, который и давал сбой в диагностике, – признал ар-Рашид. – Это случалось всякий раз, как мы условную боевую загружали. – Тут он ухмыльнулся. – Вообще-то я думаю, это был адреналиновый пик, – добавил он.

– Старшина, но это уже…

– Наделение компьютера человеческими чертами. Да, я знаю. Но тот «спид» очень возбудимая девушка водила. И я вроде как думаю, что бортовой компьютер ее имитировал.

– Вы думаете, Гивенс настолько возбудим? – Питер с сомнением поднял бровь.

Шеф потер подбородок и покачал головой.

– Ну, он, конечно, не газель, но и не верблюд. И в любом случае это не значит…

– Что у этих пиков одинаковое происхождение, – докончил за него Питер. – И все же мы проверили его на двух диагностических блоках, мы проверили бортовой компьютер, мы прогнали внутреннюю диагностику машины – и по-прежнему у нас один только этот маленький скачок. Он нетерпеливо забарабанил пальцами по подлокотнику. – Кроме капитального осмотра, вы что-то еще можете предложить?

– Никак нет, сэр, – ответил старшина.

– Я тоже. – Редер сжал губы. Настала пора принимать решение.

Похоже, никаких существенных неполадок в этой машине не было. «Существенных, черт возьми, – подумал он. – Да в ней вообще вроде бы никаких неполадок». С другой стороны, Синди явно чего-то опасалась. А с третьей стороны, было очень похоже на то, что вся эскадрилья взбунтуется, если он по этой причине не разрешит лейтенанту старт. И Питер практически не сомневался, что дальнейшие проверки никаких неполадок не выявят. Как, по словам Гивенса, всякий раз и бывало. Быть может, таким образом Роббинс показывала, что этот парень ей нравится? Редер подавил смешок. Вообще-то ему казалось, что у этой девушки вкус получше. Нет, ее интересовал не лейтенант, а его «спид».

– Пусть Гивенс его получит, – решил он и соскользнул с сиденья пилота.

Шелдон и Гивенс стояли у подножия трапа с вызывающе-угрюмыми лицами людей, намеренных поступить по-своему. Редер немного помедлил. «Ах, как хочется их разочаровать», – подумал он.

– Итак? – ледяным тоном осведомился Шелдон.

– Там определенно что-то не в порядке, – сказал им Редер. В немом возбуждении Гивенс закатил не только глаза, но и всю голову. – Похоже, дефект в программировании бортового компьютера. – Питер буквально сверлил Гивенса взглядом. – Но без фундаментальной проверки мы не сможем сказать, что это значит.

– А-а! Проклятье! – возопил Гивенс. – Приятель, да она сама все это устроила!

– Не орите на меня, лейтенант! – рявкнул Редер. – И на тот случай, если вас никто не проинформировал, нет ни одного рода войск, где лейтенант мог бы обращаться к старшему по званию как к «приятелю».

Голова Гивенса дернулась словно от пощечины.

– Горячность, – пробормотал Шелдон.

– Недостаток дисциплины, – педантично возразил Редер. – То, что я тоже был пилотом, не означает, что я намерен забыть про свой чин. И прямо здесь и сейчас я вам обоим кое-что скажу. Будь у меня ниточка, за которую я смог бы ухватиться, я бы этот «спид» отсюда не выпустил. Но у меня ее нет. Однако даже в этом случае он вылетает вопреки протесту лейтенанта Роббинс. Я вам очень серьезно советую этот «спид» придержать, – сказал он командиру эскадрильи.

– Но это же смехотворно! – воскликнул Шелдон. – Вы, трое экспертов, его осмотрели и никакой поломки найти не смогли. Разве не так?

Редер неохотно кивнул.

– Ну, тогда вполне вероятно, что, как и во всех случаях мнимых неполадок у этого конкретного «спида», тщательная проверка ничего такого не выявит. Короче, он полетит, – сказал Шелдон и упрямо выдвинул вперед подбородок.

– Если что-то пойдет не так, это будет на вашей совести, Шелдон, – сказал Редер. – И на вашей, – добавил он, повернувшись к Гивенсу.

Шелдон лишь смотрел на него в ответ. Губы его были плотно сжаты.

– Все пойдет именно так, как надо, сэр, – ровным голосом отозвался Гивенс. Проходя мимо Редера, он ядовито ухмыльнулся Роббинс, которая стояла рядом с коммандером.

– С этим «спидом» действительно что-то не так, – импульсивно сказала девушка, и взгляд ее карих глаз умолял Редера ей поверить.

– С этим «спидом» и впрямь кое-что не так, лейтенант. Он летит, когда вы этого не хотите. – Гивенс на прощание наградил ее полным отвращения взором, после чего забрался внутрь своей машины.

– Не слишком достойно, – сверкая глазами от гнева, обратился к Редеру Шелдон, – бичевать своего брата-офицера в присутствии одного из его подчиненных.

«Верно, – подумал Редер, – хотя вряд ли я готов это признать».

– Это мы позднее обсудим, – холодно произнес коммандер и тут же подумал: «В тот день, когда у тебя дурь из башки вылетит». – Когда с работой будет посвободнее, – многозначительно добавил он затем.

Шелдон кивнул Редеру, удостоил Роббинс огненного взора и припустил к своему «спиду».

– Спасибо, что поддержали меня, сэр, – явно смущаясь, сказала Роббинс.

Редер мгновенно сделал каменное лицо, не желая, чтобы там выразилось его потрясение.

– Будь у нас больше доказательств, лейтенант, я бы ему старт не разрешил, – сказал он и тут же с удивлением понял, что он это серьезно. – Тем не менее Гивенс был прав. Все время, кроме двух случаев легких неисправностей, когда вы, основываясь на чем-то смутном, его задерживали, осмотр ничего не выявлял. А учитывая его уверенность в том, что вы это делаете, чтобы его наказать… – Питер развел руками. – В таком виде дело уже для следственной комиссии созрело.

Оглядев деловитую суматоху в громадном ангаре, он покачал головой.

– Этот раунд мы проиграли, но здесь, безусловно, не ваша вина.

– Я очень надеюсь, что ошиблась, – с грустным видом пробормотала Роббинс. – Но только вряд ли я ошиблась.

От того, как она это сказала, у Редера чуть руки-ноги не затряслись.

– Так или иначе, – бодро сказал он, – прямо сейчас у нас масса другой работы. Но при первой же возможности мы диагностическими машинами займемся.

– Так точно, сэр.

Зазвучал клаксон, объявляя, что пора очистить палубу для старта, и все еще пуще засуетились, устремляясь к аварийным выходам и волоча за собой переносное оборудование.

Затем все исчезли, и громадное помещение словно бы затаило дыхание, а массивные машины, над которыми славно потрудились мужчины и женщины Космического Отряда, замерли перед стартом. Прозвучал еще клаксон, и гигантские ворота в борту «Непобедимого» медленно раскрылись, открывая главную палубу космическому пространству. Когда пилоты включили электропитание, стоящие рядами «спиды» задрожали в каком-то предвкушении, точно чистопородные кони у стартовых ворот.

Световые дорожки замерцали на палубе. Магнитные поля схватили и толкнули, и первая волна из трех «спидов» метнулась вперед так стремительно, словно выпущенная из катапульты. За какое-то мгновение все три машины уменьшились до размера светящихся точек, а затем и вовсе исчезли. Вторая волна, третья, четвертая… беззвучные и оттого еще более пугающие. Слезы стояли в глазах у Редера от всего этого великолепия, а еще от воспоминания об ускорении, вжимающем тебя в кресло, и о вселенной, что разворачивается перед тобой в холодном сверкании разноцветных звезд.