"Ночь над прерией" - читать интересную книгу автора (Вельскопф-Генрих Лизелотта)

СКАУТ

Фрэнк Морнинг Стар был чистокровным индейцем, возраст — 42 года, рост — 185 сантиметров. Глаза у него были черные. Гладкие волосы коротко подстрижены, кожа смуглая, не меняющая цвета ни зимой, ни летом, этим она отличалась от загорающей под солнцем кожи белых. Фрэнк, как американский солдат, принимал участие в войне. Он возвратился в прерию к своему племени. Выбранный членом совета, он был назначен ведать вопросами культуры, кроме того, его избрали заместителем президента племени, и он председательствовал на заседаниях совета. При всем том говорил он немного, ведь окончательные решения выносились все равно белыми людьми в управлении резервации.

Все эти отличительные черты его личности способствовали, так сказать, двойственному восприятию жизни: вот и в это утро, когда он в своем маленьком деревянном доме, предоставленном ему управлением, готовился к выезду, он долго не. мог решить, ехать ли ему в мастерскую Билла Краузе верхом или на автомобиле. Он остановился на последнем и осторожно, чтобы не очень-то надрывать свой старый «Форд», поехал пустынной дорогой через прерию в Нью-Сити. Он решил свезти оружейнику Краузе на проверку свое охотничье ружье, радовался предстоящей встрече с оригинальным человеком и уж, конечно, не думал о каких-нибудь необыкновенных событиях и известиях.

Городок у подножия лесистых холмов быстро рос. Фрэнк обнаружил при въезде дюжину одноэтажных деревянных домов, которые были только что собраны из готовых деревянных деталей. В центре на улице, которая еще напоминала о грюндерских49 временах Дикого Запада, Фрэнк позволил себе в кафетерии «Хорвуд» чашечку кофе, а так как в цену 10 центов входила и вторая чашка, он выпил и вторую. Он принялся за «Нью-Сити Ньюс», прочел крупный заголовок о том, что двое молодых людей пропали без вести, и за чтением не обратил внимания на выражение лица старшей официантки. И лишь когда он положил на стол снова сложенную газету, 15 центов около пустой чашки и поднялся, ему бросились в глаза дрогнувшие уголки ее рта и то удивительное движение ушей, которое было характерно для Эсмеральды Хорвуд. Он сообразил, что стоит ему дать повод, и она готова обрушить на него лавину сплетен, но он не доставил ей этого удовольствия и с коротким «бай» вышел из маленького заведения.

Но пока он на своем верном автомобиле добирался на улицу, которая выводила из города, пока ехал вверх, к покрытым зарослям холмам, его все еще преследовала странная ухмылка Эсмеральды. Он забыл о ней, когда сквозь кустарники добрался до мастерской.

У садовой калитки можно было прочесть на табличке: «Билл Краузе», это имя было гарантией добросовестной работы. Фрэнк передал мастеру свое ружье и заявил при этом, что оно начинает стрелять из-за угла.

— Что-то удивительное, Фрэнк. Шутки свои можешь оставить при себе.

Индеец сел на верстак и смотрел на руки Краузе; эти руки действовали аккуратно, с уважением к своему делу, почти как руки индейца.

— Оставь эту штуку тут, Фрэнк.

— Я оставляю ее тебе, Краузе.

Морнинг Стар мог бы, собственно, теперь уйти, но не ушел, а схватил свежий номер «Нью-Сити Ньюс», который висел на стене, позади старого ружья, допотопного музейного экспоната, и еще раз вслух прочитал сообщение об исчезнувших молодых людях. Брата и сестру, юношу девятнадцати и девушку восемнадцати лет, видели месяц назад в лесу, на холмах севернее Нью-Сити. С тех пор — никаких следов…

— Удивительно, что они не свалили это на вашего Джо, — сказал Краузе.

Морнинг Стар сразу не ответил. Он вздрогнул, словно его ударило током; в его черных глазах мелькнул гнев, но он тотчас опустил веки. Наконец он сказал:

— На такую величайшую глупость они, конечно, не решатся…

— Они не глупцы, Фрэнк, они злыдни. Эсма распространяет слухи. Они словно искры от маленького приглушенного костра, но, если кто-то примется раздувать его, он может вспыхнуть пламенем. Найдутся люди, которые захотят поднять ветер.

Морнинг Стар прочел сообщение в третий раз.

— Мы должны Эсмины искры погасить прежде, чем их раздуют в огонь. Хау. Могу я взять газету с собой?

— Можешь взять. Но как ты собираешься заглушить слухи, которые уже ползут по городу?

— Ах, уже так?

— Вот именно.

— Значит, время что-то делать.

Фрэнк соскользнул с верстака, поднял, приветствуя, руку и исчез в дверях. Он тронулся немного осторожнее, чем в начале поездки, и пустил автомобиль катиться вниз по «серпантину». Он поехал в редакцию «Нью-Сити Ньюс». Без промедления был принят редактором вне очереди, хотя, или, наверное, как раз потому, что в редакции газеты уже появился другой посетитель.

— Отлично, что вы пришли, Морнинг Стар. Я вас должен представить: мистер Морнинг Стар, заместитель вождя резервации; мистер Холлоуэй, частный детектив. Я полагаю, мистер Холлоуэй, что имеет смысл дополнить сообщение.

— Я не думаю, чтобы то, что я намереваюсь сделать, пойдет в дополнение, — сказал Фрэнк, — но перейдем к делу. Вы, мистер Холлоуэй, являетесь адвокатом, уполномоченным доктором Бергеном из Сан-Франциско, дети которого, Джером и Каролина, разыскиваются?

— Совершенно верно, уполномоченный.

Редактор попросил обоих своих посетителей сесть.

— Вам уже известно, наверное, больше, чем напечатано в газете? — спросил Фрэнк и следил при этом, не изменится ли невозмутимое выражение лица Холлоуэя.

Детектив только выпятил нижнюю губу.

— Я знаю немногим больше. В следующем номере это будет дано. Я проинформирую вас предварительно, мистер Морнинг Стар. Вы знаете лично вашего товарища по племени Джо Кинга?

— Мистера Кинга-младшего? Да, конечно. Но я думал, нас интересуют Джером и Каролина Берген.

— Исчезновение обоих. — Холлоуэй вытащил из внутреннего кармана куртки бумажник и вынул из него фотографию.

— Вот — Джо Кинг.

— Полицейское фото?

— Да.

— Почему это вас интересует, мистер Холлоуэй?

— Пожалуйста. Джо Кинг молод, худ, жилист. У него должен быть неприятный взгляд. Он был вором и гангстером, он — хулиган и, наверное, прирожденный убийца. Вот он недавно в драке поранил шестнадцать человек, четверо полицейских едва совладали с ним. После ареста у него теперь условный срок. Он не должен оставлять резервации, но нет никаких заборов вокруг этой забытой богом области, и кто может сказать, как часто он пребывает в Нью-Сити или в Хилее? Управление уголовной полиции все еще подозревает его в убийстве.

— Эсмеральда Хорвуд вас не совсем правильно информировала, мистер Холлоуэй. Приговор по обвинению Джо Кинга в воровстве пересмотрен, Джо не воровал. Он от отчаяния в заключении стал гангстером, однако точно известно, что, несмотря на грозящую ему опасность, он развязался с бандитами. А если он дрался в гостинице, то лишь ради того, чтобы защитить нескольких товарищей по племени от возбужденной толпы белых людей. Он женился на красивой уважаемой девушке, построил ранчо, он победил на родео. Не подозревайте никого наобум, мистер Холлоуэй. Вы заблуждаетесь.

— Этот парень владеет оружием, поднаторел в разных уловках, прошел огонь и воду — его можно подозревать в чем угодно.

— Почему же только в плохом?

— Надо полагать, что для ранчо ему нужны деньги. Он пустился в спекуляции скотом. Вам это, несомненно, известно, мистер Морнинг Стар.

— У него есть великолепные лошади. Не получал ли доктор Берген шантажирующих писем?

— Пока нет.

— О'кей. Остальное я, разумеется, могу узнать в полиции. Так же как и вы, мистер Холлоуэй.

Морнинг Стар попрощался со строго отмеренной вежливостью и поехал в полицейский участок, который был расположен рядом с банком, школой и почтой на главной улице Нью-Сити. Ему опять не пришлось ждать, он был тотчас же направлен в уголовное отделение.

— Дело Бергенов? Не сможете ли вы нам помочь, Морнинг Стар? Отец объявил вознаграждение сорок тысяч долларов.

Индеец представил себе внутренний мир знакомого ему служащего криминальной полиции и тотчас понял, чем он отличается, например, от оружейного мастера Билла Краузе. Краузе любил людей, со времени смерти своей жены и своего сына был печален, он никогда не проявлял больше смелости, чем это приличествовало деловому человеку. Его поседевшие волосы стояли упрямой щетиной на голове, светлые, цвета соломы, брови были еще густы и кустисты. А служащий, в общем, не любил людей, он считал их потенциальными преступниками, за исключением, наверное, своей собственной семьи. Чувство печали вряд ли было ему известно, но зато было чувство страха перед неудачей. Смелости для риска у него от природы хватало, о чем свидетельствовало строгое лицо янки, но тоже не ради каких-то высоких целей он ее растрачивал. В процветающем городе с его постоянно изменяющимся населением люди каждый день делали что-то, что не соответствовало законам, начиная от нарушений правил дорожного движения и до убийства. Борьба с преступлениями была привычной работой служащего; он разделял моменты подозрения и снятия вины точно так же четко, как гребень делил его волосы на пробор. Особые случаи раздражали его, вызывали чувство отвращения.

Он не был другом индейцев, потому что ему всегда было трудно понять их, и наверняка ненавидел Джо Кинга, который, как знать, не обошел бы полицию. И вряд ли он мог так просто отметать голословные утверждения, как мистер Холлоуэй. Раскрытие или нераскрытие того или иного отдельного случая отражается на его служебной карьере, в отличие от него для частного детектива это не имеет такого значения.

Но Фрэнк все же спрашивал себя, насколько отношение к Джо Кингу определяет антипатия к нему, которую этот служащий в постоянном служебном общении разделяет со всеми полицейскими Нью-Сити.

— Вы уже знаете, — сказал служащий, — что мы подозреваем Джо Кинга.

— Я ручаюсь за своего товарища по племени. Могу я прочитать полицейское донесение?

Служащий подумал.

— Нет. Но суперинтендент вашей резервации информирован. Поезжайте туда. Вы в его подчинении, и он имеет право сообщить вам, если найдет это целесообразным.

Во Фрэнке моментально вспыхнул гнев, как всякий раз, когда ему давали почувствовать опеку белых. Но он призвал себя к спокойствию.

— Мы, само собой разумеется, — добавил служащий, — не хотим, чтобы Джо Кинг знал, что нам известно.

— А почему бы нет? На восемьсот миль вокруг не найдешь лучшего скаута и детектива. И уж если вообще кто-нибудь в состоянии их найти, то это именно он.

Служащий усмехнулся, и это напомнило Фрэнку усмешку Эсмы.

— Ну, если бы Кинг обнаружил пропавших, он бы мог облегчить свою участь. Но он ведь не имеет права покидать территорию резервации, а мы тоже не дадим ему разрешения шататься вокруг и, возможно, уничтожить последние слабые следы.

— Суперинтендент может попросить у вас на этот случай разрешение.

— Не у меня. У судьи.

— Да, у судьи. — Фрэнк подумал, что вот и проблеск во тьме, ведь судья Элджин, женатый на чероки, считался другом индейцев.

— Вы не будете протестовать, если судья по ходатайству суперинтендента даст моему сотоварищу по племени Джо Кингу соответствующее разрешение? Или имеются какие-либо вызывающие подозрение обстоятельства?

Служащий уклонился от прямого ответа.

— Говоря о Джо Кинге, нет надобности приводить конкретные доказательства его вины. Известно, человек он бывалый и жестокий. Почему вы считаете его невиновным? Он живет на уединенном ранчо, и его алиби может подтвердить только семья. Но жена зависима от него. Мы не можем приводить ее к присяге.

— Это дело суда племени.

— Преступления вне резервации — это наше дело.

— Есть еще свидетель — ничем не запятнанный гражданин Канады Гарри Окуте.

— Этот старый индеец?

— Да.

— Родственник, не так ли?

— Да, со стороны матери.

— Значит, тоже исключается.

— Почему вы считаете, что виноват Джо? Нет же никаких мотивов.

— Мотивы? — Служащий вытянул губы в трубочку. — Мотивы? Кинг был долгие годы профессиональным преступником. Значит, деньги. Или маниакальная страсть к убийству. Или какая-то соблазнительная случайность.

— Если вы захотите, вы можете выдвинуть тысячи таких мотивов. Или вы смеетесь надо мной?

Служащий выложил свой козырь.

— Мы предложили отдать приказ об аресте Джо Кинга. Эсмеральда Хорвуд видела Кинга примерно в это время в лесу.

— И она у вас главный свидетель! Вам не стыдно? Гуд бай. Я отправляюсь к суперинтенденту.

Фрэнк погнал свой «Фольксваген» по пустынному шоссе назад в резервацию. Лишь к концу рабочего дня достиг он поселка агентуры посреди прерии, миновал здание управления, дома белых служащих, заключающее Агентур-стрит новое строение совета племени, наконец достиг новых домов индейцев, работающих в управлении или состоящих в совете племени. К суперинтенденту он не мог явиться в неурочное время как частное лицо, но он мог после ужина зайти к судье племени Эду Крези Иглу. Так как в кухне маленького деревянного домика еще горел свет, Фрэнк направился к нему сразу по приезде и, поздоровавшись, сел в кухне на табуретку рядом с Эдом.

Индейский судья был еще молод, с детства слепой, он с необыкновенной энергией завершил свое учение. Фрэнк доверял ему, хотя Эд и не был уроженцем его собственного племени. Прежде чем изложить свое дело, Фрэнк побеседовал с мальчиком, рассматривавшим книжку сказок, молча понаблюдал за Марго, споласкивавшей посуду. Однако через час ему все же стало известно, что судья Элджин и не думал выдавать приказ об аресте Джо Кинга, но зато просил суперинтендента по телефону порекомендовать толкового индейца-скаута.

— Кого же нам направить к нему? — спросил Эд.

— Джо Кинга, именуемого Стоунхорном. Это единственный, кто здесь может чего-то добиться. И это надо сделать как можно быстрее. Иначе произойдет что-нибудь еще.

— Хау. Откуда ты знаешь об этом нелепом подозрении, Эд?

— От соседа Стоунхорна — Гарольда Бута. Гарольд и Эсма знакомы. Гарольд должен был принести мне поручительство с тем, чтобы я его до слушания дела о краже лошадей на ранчо Кинга оставил на свободе. Джо — частный обвинитель. Гарольд заинтересован подорвать авторитет Джо Кинга. Оба как кошка с собакой, ты же знаешь это.

— Есть у тебя донесение полиции, Эд?

— Вот, читай заметки об этом. Ты поедешь к Джо?

Фрэнк подумал.

— Хау. Завтра.

Морнинг Стар выехал рано утром. Круглое и красное, висело над горизонтом солнце, как щит воина на стенке палатки. Скоро оно стало золотым и его лучи озарили иссушенную землю, рано пожелтевшую траву, поблекшую, полную таинственности даль прерии. Просыпались коровы, змеи выползали на солнечные местечки. Мычали быки. Это был единственный посторонний звук, который слышал Фрэнк во время своей поездки в долину Белых скал. Когда справа появились скалы и ранчо Бутов, а слева на склоне можно было увидеть старую, потемневшую бревенчатую хибару, Фрэнк понял, что он у цели. Он повернул полевой дорогой налево наверх, к этой хибаре, местожительству семьи Кинг. Рядом стояла большая палатка из бизоньих шкур. Фрэнк услышал в доме голоса, он вошел и оказался в до первобытности просто обставленном помещении. Два лежака для спанья и сиденья стояли по углам. Между ними грубо сколоченный стол. Труба железной печки была выведена через крышу. На стене на крюках висели одежда, патронташ, кобура с пистолетом. В углу стояло охотничье ружье. В единственном очень прочном ящике были, наверное, убраны патроны.

Джо Кинг поднялся и поприветствовал гостя. Фрэнк невольно мысленно сравнил внешний вид Джо с описанием детектива и служащего криминальной полиции. Реальность почти соответствовала описанию: молодой, рослый, худой, жилистый. Линии его рта придавали лицу какое-то огорченное и даже циничное выражение, которое не могло расположить к доверию, а свет в глазах, напоминающий о труднообъяснимых таинственных чувствах и представлениях индейцев, должно быть, удивил бы белого человека и показался бы скрытым безумием. Миссис Квини, которая стояла около мужа и пыталась уловить намерения гостя по его лицу, выглядела иначе. Восемнадцатилетняя женщина казалась нежной, как лунный свет, и удивленной, в ее вопрошающем взгляде был и страх, возможно связанный с протестом и испугом ее домашних, которыми они встретили ее супружество. Фрэнк знал, что Джо и Квини сошлись вопреки воле родителей Квини. В основе этого брака была страсть, а не рассудок.

Когда Джо Кинг услышал, что Фрэнк собирается сообщить нечто важное, он позвал своего праотца Инеа-хе-юкана Гарри Окуте из палатки в хижину. Сели на лежаки вокруг стола. Мужчины закурили. Фрэнк и Джо — дешевые сигареты. Окуте — не такой уж дешевый табак в своей искусно вырезанной трубке. Квини тихо сидела на кончике лежака. Первые минуты царило молчание.

Фрэнк размышлял, как бы ему начать. Он смотрел на худые руки Джо, и не верилось ему, что они обладают большой силой. Он смотрел на всех троих. Хозяин дома был в голубых джинсах, клетчатой рубашке и сапогах с отворотами, которые у ковбоев были обычной одеждой, а Квини была в просторном платье, которое уже почти не скрывало, что она ждала ребенка. Старый индеец был в кожаной одежде. Его волосы спадали до плеч.

— Ну, что же ты хотел, Фрэнк? — наконец спросил Джо.

— У меня есть к тебе просьба, Стоунхорн. — Морнинг Стар предпринял обходный маневр. — Послушай. В хозяйстве нашей резервации не хватает работы для молодежи, которая заканчивает школу. Ты знаешь это. Но большинство юношей и девушек не хотят искать работу вне резервации. Они знают трущобы Нью-Сити и не хотят лишиться той защиты своих прав, которая им обеспечена в резервации. Это нездоровое положение. Хозяйству в этом году еще так и не помогли. Значит, члену совета по культуре предстоит работа! И Фрэнк Морнинг Стар спрашивает тебя, Джо. Не возьмешься ли ты снова организовать спортивную группу?

— Семь лет назад.

— Почему же ты не можешь теперь?

— Ты должен это знать, Фрэнк, и ты знаешь. Почему ты это скрываешь?

— Я думаю, ты можешь и теперь организовать спортивную группу, Стоунхорн. Но если у тебя есть свои соображения, так скажи их.

Джо отвечал медленно, цепляя слово за слово:

— Фрэнк, мне тяжело, потому что речи бесполезны… ну хорошо, ты требуешь, тебе надо это. Приговор, который был началом зла, ликвидирован. Вы теперь все знаете, что, когда мне было шестнадцать, я не был вором. Но потому, что вы когда-то все в это поверили, я стал гангстером. Я не принес с собой нескольких сотен долларов, как Майк, в качестве взноса. У меня не было в кармане ни цента, и боссы использовали меня в рискованных ситуациях. У меня не было никакой защиты и никакой опоры. Если бы я издох, это никого бы не опечалило. За семь лет я имел один костюм и одну очень хорошую лошадь, это было все. Но ты знаешь, Фрэнк, что меня дважды подозревали в убийстве, и только из-за недостатка доказательств я был освобожден. Мои прежние судимости — за угрозу белому учителю, за попытку помочь в крупном грабеже, за дерзкое бегство из тюрьмы, за тяжкое телесное повреждение, за сопротивление полиции — все еще не сняты, и я не свободный человек. Я условно осужден и еще десять с половиной месяцев буду под надзором. Ты, Фрэнк, знаешь, что суперинтендент не порекомендует меня в воспитатели молодежи. Это не пойдет, это ерунда. Выброси свой проект из головы, Фрэнк. Я не пойду на это.

— Может быть, через год, Джо. Я еще с этим приду. Но есть у меня еще кое-что другое. Может быть, это тебя больше порадует. В холмах недосчитались двух туристов. Поиски пока не дали результата. Отчаявшийся отец назначил награду. Сорок тысяч долларов. Найти живых или мертвых. Как это, а? Скаут, это традиционная индейская профессия! Ты подходящий человек. Здесь, на твоем ранчо, три лошади, это для тебя не работа. С этим справятся твоя жена и твой прадедушка.

— Фрэнк, то, о чем ты говоришь, требует сотрудничества с полицией. Еще не скажи этим там, в Нью-Сити, что ты хочешь сосватать им Джо Кинга. Хотя я с большим удовольствием занялся бы этим делом, ну, а моя художница никогда не станет мне мешать в этом.

— Джо!

— Я знаю, Квини, что ты хочешь сказать. Оставим это. С меня довольно, если будет продана твоя картина.

— Сорок тысяч долларов! — продолжал соблазнять Фрэнк. Более важную причину он не называл.

Джо, кажется, из-за сомнений, одолевавших его, еще ничего не подозревал. Сразу деньги за шестнадцать лет работы на фабрике рыболовных принадлежностей, прикинул он. Хватит, пожалуй, на основание «Дикого Запада».

— Позволь мне, по крайней мере, Джо, замолвить за тебя в Нью-Сити словечко. Это счастливый случай, а у тебя есть способности, чтобы им воспользоваться, и ты еще подумай о том, что это на пользу всему нашему племени, если хотя бы в одно место и в одном случае в резервацию поступят какие-то деньги. Мы не должны упускать ни единого цента, которым сами можем распорядиться и который нам не надо выпрашивать у суперинтендента. Ты понимаешь? Так решайся же. Я сообщу о тебе. Прошу тебя, Джо!

— Оставь это, Фрэнк, вообще — что значит «недосчитались этих людей»? Может быть, они похищены вымогателем? Не подозревают ли тут убийство или они просто глупы и заблудились? В обращении отца сказано: «живыми или мертвыми», не кажется ли тебе, что слишком поспешная формулировка?

— Пожалуй, ты прав.

— Кто же отец?

— Адвокат. Весьма уважаемый и поэтому, конечно, великолепно зарабатывающий адвокат в Сан-Франциско.

— У тебя поразительно хорошая информация, Фрэнк. Откуда ты все это узнал?

— Самым простым путем, у Крези Игла. Судья Элджин обратился к суперинтенденту. Они ищут скаута.

— Так о ком идет речь?

— О девятнадцатилетнем парне и его восемнадцатилетней сестре. Джероме и Каролине Берген. Согласно сообщению, это довольно способные молодые люди. Они уже бакалавры. Но вопреки воле отца не хотят идти сразу в колледж для подготовки в университет, а хотят сперва годика два понаслаждаться свободой. Их сумасбродство до сих пор не переходило обычных границ. Джером — сильный, развитой для своего возраста парень, спортивен, играет в футбол. Оба курящие, в компании не прочь выпить виски, немало поездили на автомобиле и, случалось, платили штрафы за превышение скорости. Они с азартом играли на автомобильных гонках, заключали пари по поводу каких-нибудь исключительных прогнозов личного и политического характера. При этом они проявляли известное чутье и не теряли особенно много денег. Девушка была подружкой хорошо зарабатывающего бухгалтера-ревизора, а у ее брата была приятельница чуть постарше его, но все же еще очень молодая вдова двадцати четырех лет. Эти отношения не мешали дружбе, которая связывала брата и сестру с детства. Они часто предпринимали поездки в Лос-Анджелес и Мехико, на Аляску и в Йеллоустоунский парк, наконец, в наши ничем не примечательные Холмы. В их обычае было посылать родителям через день видовую открытку. Но вот уже тридцать дней, как никакой почты не поступало. Последняя послана из мотеля Фаульауге. Точно установлено, что брат с сестрой оставили этот мотель на автомобиле в день, когда они написали последнюю открытку. Они отыскали в горном лесном массиве место для палатки, уже почти совершенно заброшенное. На контрольном посту у въезда в природоохранный заповедник, в котором находилось место для палатки, вспомнили, что брат с сестрой в тот же день, когда покинули мотель, миновали их контрольный пункт. Когда — их принялись искать, то обнаружили на лужайке автомобиль и палатку почти со всем инвентарем, за исключением заплечного мешка и провианта. Молодые люди до полудня участвовали в осмотре большой пещеры-лабиринта, а после полудня были приглашены одной супружеской парой на Дарк-Ейе — горное озеро. Там они распрощались. Эта пара объявилась — инженер из Канады с супругой. С тех пор о молодых людях ничего не известно.

— Так. — Стоунхорн закурил новую сигарету, некоторое время помолчал, потом сказал: — Значит, сорок тысяч за то, чтобы отыскать обоих… В девятнадцать мне тоже удалось на некоторое время так спрятаться, что меня никто не нашел.

— Это я мог бы сказать и о себе, — заметил старый Окуте.

— Кто оплатит расходы, которые возникнут при поисках? Кто уже отправился на поиски? — поинтересовался Джо.

— Расходы тем, кто претендует на вознаграждение, не возмещаются. Если не найдут, они несут убытки сами. Служащие заповедника подняты по тревоге, родители наняли частного детектива по имени Холлоуэй. Он остановился сейчас в Нью-Сити, это человек средних способностей, и в данном случае он не знает, что делать. Полиция обыскала озеро и его окрестности, несколько подозрительных личностей было арестовано и снова отпущено, другие безо всяких оснований подпали под подозрение.

— Другие? Кто?

Когда Фрэнк какую-то долю секунды помедлил с ответом, Стоунхорн понял:

— Значит, я. Кто же это подозревает меня?

Фрэнк отказался от своей игры в прятки.

— Эсма. Она говорит, что в тот самый день видела тебя в Холмах.

— Она всегда готова на ложное свидетельство. Это не в первый раз.

— За что она тебя ненавидит?

— Сейчас не время для разговоров об этом.

В наступившей тишине Стоунхорн задумался, он закрыл глаза. Когда он открыл их, он объявил о своем решении:

— Если ты, Фрэнк, достанешь мне разрешение покинуть резервацию на семь дней, я, пожалуй, попытаюсь с моими незаконно приобретенными знаниями послужить закону. Забавно, но, в случае удачи, семь лет жестокого учения не напрасно потеряны. Прогулка мне во всех случаях будет стоить бензина. Еды мне требуется немного, спать я могу в своем автомобиле. В Холмах — попытаюсь, дальше не пойду. Самое позднее, на седьмой день я буду снова здесь, в нашем райском саду. Предстоит процесс по обвинению моего соседа в краже лошадей, и я не могу отсутствовать.

— Ты действительно надеешься за несколько дней найти брата и сестру?

— Я попытаюсь испортить музыку этим, что сговорились…

— Испортить музыку? Что это значит?

— Подумай, Морнинг Стар. Молодые люди не таясь направились пешком от палатки к пещере-лабиринту — я еще потом посмотрю полицейское донесение, — но предположим, я в этом прав. Говорит это о каком-то абсурдном плане?

— Конечно.

— Отправиться пешком, когда есть дорога и автомобиль, — это совершенно не американский образ действия, и даже если бы они приехали на чужом автомобиле, это все равно было бы странно. Они что-то задумали, причем не могли воспользоваться автомобилем. Какое-нибудь преступление… при этих обстоятельствах вряд ли возникает такой вопрос. Но кто знает? Богатые молодые люди экстравагантны. Зачем им понадобилось идти пешком?

— Конечно, это надо выяснить.

— Что им надо было или на что они подбили какого-нибудь таинственного незнакомца? Но выкинем пока его из игры. Что им надо было?

— Не знаю, Джо.

— Подумаем о привычках Джерома и Каролины. И что же мы увидим?

— Дело кажется мне очень загадочным.

— Возможно, молодые люди считают, что родители не станут слишком огорчаться и волноваться. О других людях они, вероятно, думать не научились. Все у детей идет слишком хорошо, поэтому они и бродяжничают. У меня все шло слишком плохо, и я поэтому бродяжничал. Вот и причины, хотя и совершенно различные.

— Ты циник, Джо. Здесь действительно могло быть преступление или несчастье,

— Возможно, они со своим легкомыслием во что-то подобное и попали. Но это может быть только случайность. Заранее организованное преступление против них я считаю по разным причинам невероятным. У богатых молодых людей, которые путешествуют с чеком, многим не разживешься. Родителям тоже ведь требования выкупа не поступало. Или поступало?

— Нет.

— Сказать, что кто-нибудь покусился на честь Каролины, так у нее была защита в лице атлетического и, вероятно, вооруженного брата, да и молодежные банды роятся вокруг городов, а не в Холмах. Значит, так. Попытайся получить для меня разрешение на время оставить резервацию, и даю тебе слово, что на седьмой день я снова буду здесь. Если буду жив, конечно. За свой труп я не даю никакой гарантии.

— О'кей Ну смотри, зубоскал, я сейчас вернусь в агентуру и сразу же буду говорить с суперинтендентом Холи. Он рад услужить судье Элджину, и он будет звонить в Нью-Сити.

— Я не шучу. Когда пускаешься в авантюру, не знаешь, что тебя ждет. Вознаграждение сорок тысяч долларов известно, его может получить всякий, кто отыщет обоих. Кто знает, какие люди перебегут мне дорогу и что за идеи еще придут в голову детям адвоката. Но меня удивит, если ты уговоришь сэра Холи дать мне на несколько дней свободу. А хочешь наверняка получить отказ, так иди к его заместителю Нику Шоу.

— Он стал твоим лучшим другом, я знаю. Ты ему как-то угрожал стилетом?

— Только мысленно, но это была единственная моя мысль, которую он смог понять.

— Холи — более широкая натура. Пойдешь сейчас со мной?

— Я думаю, не стоит. Я приеду к тебе спросить послезавтра.

— Послезавтра? Слишком поздно.

— Почему ты так волнуешься? Что, приказ об аресте уже в пути?

— Нет, но надо быстрее. Если мы уже сегодня получим разрешение, то тебе нужно завтра ехать. Значит, кто-нибудь заедет к тебе на автомобиле.

Стоунхорн пустил дым колечками в воздух. Он не верил в это. Но не прошло и пяти часов как уехал замещающий вождя Фрэнк Морнинг Стар, перед домом Кинга на служебном автомобиле суперинтендента появилась секретарша шефа мисс Томсон. По свободному шоссе она проехала со скоростью 110 миль, но изрезанная колеями дорога вверх по склону доставила ей некоторые трудности. Джо не хотел приглашать ее в дом и поэтому сам подошел к автомобилю.

— How are you? — приветствовала его секретарша через открытое окно и передала ему служебное письмо. — Суперинтендент составил его после своего разговора с судьей Элджином из Нью-Сити. В нем разрешение для вас находиться семь дней вне резервации с целью поисков Каролины и Джерома Берген в Холмах. Вам надо в полиции в Нью-Сити поставить на нем штамп. При поездке туда и при поездке обратно. Вам понятно?

— Да.

— Очень хорошо. Если бы вы только могли найти детей! Какое бы было облегчение для несчастных родителей. Вам это доставит много хлопот?

— Возможно, мисс Томсон. Мне трудно это предсказать.

Тень пробежала по лицу секретарши. Она развернула машину, и автомобиль медленно заколыхался по скверной дороге вниз. Затем она дала газ.

Джо не потребовалось долгих приготовлений. Он поспал еще раз вместе со всеми в палатке и с рассветом отправился в путь. Когда владелица магазина самообслуживания в поселке агентуры чуть свет открыла ему заднюю дверь, он купил продуктов длительного хранения и минеральной воды, чтобы во все время поездки не быть связанным. Он заправился еще раз и пустился затем в своем кабриолете в Нью-Сити. Кроме стилета, у него не было при себе другого оружия. В Нью-Сити он, не без определенного удовольствия, появился в главном полицейском участке, в который он был доставлен после драки. Он попросил в криминальном отделе информацию об исчезнувших Джероме и Каролине; после консультации с Элджином ему с неохотой дали возможность ознакомиться с донесением. Джо дал проштемпелевать на его документе дату выезда и поехал сперва к своей сестре в трущобы предместья. Он еще раз проверил, хорошо ли сохраняется его охотничье ружье, которым он не мог владеть в течение своего условного срока, и отыскал потом в ящичке, оставленном у сестры перед возвращением в резервацию, маленькую связку с различными диковинными ключами. Он осмотрел каждый по отдельности и взял всю связку с собой. После этого он раздал детям пакетики со смесью орехов, за которые они, как всегда, с увлечением принялись, и отправился к поросшим лесом Холмам.

Он въехал на территорию природоохранного заповедника, заплатил небольшую плату и после полудня достиг темного озера между лесом и скалами. Там он припарковал машину, вышел, обежал по берегу озеро и прилежащие высотки, присмотрел одно удобное для купания место, сел там и съел свой дневной рацион. Кроме него, никого вокруг не было. В такое время года эта местность, которая летом была наводнена туристами, сейчас почти не посещалась. Так как Джо в результате своих наблюдений чувствовал себя в безопасности, он решил использовать удобный случай: развязал связку ключей и побросал вперемежку с камушками ключи один за другим в озеро, в самое глубокое место. Он бросил в воду и кольцо от ключей, оставив только две большие отмычки.

Дальнейшие поиски Джерома и Каролины около озера, в местности, прочесанной во всех направлениях полицейскими, по его мнению, не обещали успеха. Поехал вечером дальше, пока после полудня не достиг района пещеры-лабиринта, там поставил свой автомобиль на ровный участок луга около дороги и спокойно заснул. К вечеру он проснулся, попил минеральной воды и продолжил свою поездку. Он свернул на пыльную щебеночную дорогу, на указателе которой было обозначено: «К пещере-лабиринту». Деревянный домик проводников пещеры, в котором летом покупали входные билеты, был закрыт, но Стоунхорн поехал по узкой, еле заметными колеями намеченной дороге дальше, к жилому дому. На стук вышел мужчина. Он был еще не стар, инвалид войны, и нашел здесь подходящее занятие. Он не был угрюмым, однако оказался недоверчивым и не захотел сесть с незнакомым в автомобиль, чтобы поехать ко входу в пещеру. Он завел свою собственную машину и заставил посетителя заплатить вперед за персональную экскурсию один доллар восемьдесят центов. Как только деловая часть была таким образом улажена, проводник поехал, и Стоунхорн за ним в кабриолете. Они ехали по широкой луговой дороге, которую оба водителя преодолевали с одинаковым умением.

От стоянки автомобилей, которая находилась недалеко от билетного домика, проводник повел пешком к двум входам в пещеру. Они находились в долине с крутыми склонами. Один вход был открыт, здесь лежали остатки обуглившегося дерева. Проводник объяснил, что этот вход в пещеру уже раньше использовался жившими здесь индейцами как укрытие, но теперь дальше не исследован. Более интересная часть пещеры шла от второго входа, который был закрыт тяжелой деревянной дверью. Проводник отворил ее большим примитивным ключом, включил в пещере электрическое освещение и пригласил Стоунхорна следовать за ним. Они пошли по деревянной лестнице. Свободно повисшая в пространстве пещеры, она вела вниз на отдельный уступ. Проводник рассказывал о геологических формациях, о своеобразных вкраплениях в темные стены отливающего разными цветами кварца, о впадинах, вырытых когда-то шумящим в стенах пещеры потоком. С левой стороны узкий ход вел дальше, однако, как объяснил проводник, он еще не исследован. Лестницы вели глубже и глубже внутрь горы, привели к длинному деревянному мосту и, наконец, к кристально чистому озерцу. Озерцо имело подземный источник и подземный сток. В воде и на его скалистых берегах обитали слепые саламандры. Стоунхорн рассматривал все обстоятельно и с большим интересом. Экскурсия на озере заканчивалась. Дальше главный ход пещеры был даже еще не исследован. Он уходил в совершенную тьму. Джо достал свой карманный фонарь и немного посветил в продолжение главного хода. Казалось, сперва он шел ровно. Проводник утверждал, будто бы первые исследования и замеры свидетельствовали о необыкновенной глубине пещеры. До сих пор не добрались ни до конца ее, ни до второго выхода. Свидетельств жизни животных или людей в этой части пещеры тоже не обнаружено, что может быть связано с тем, что рукав пещеры, в который они зашли, раньше был полностью заполнен потоком, своего рода подземной рекой.

Стоунхорн перевел разговор на Джерома и Каролину, загадочное исчезновение которых было у всех на языке. Проводник слегка усмехнулся, не иронически, потому что еще надеялся на чаевые, и рассказал, что уже не один приезжал сюда, побывали тут и полиция, и частный детектив, и все они осматривали пещеру, и что его дело даже получило осенью некоторое оживление. Но Джером и Каролина побывали в пещере только раз и после осмотра вместе с другими туристами вышли, и он это точно помнит, потому что слышал разговор супругов — адвокатов из Ванкувера о том, что фамилия Берген в их профессиональном кругу хорошо известна, — молодые люди отвозили этих супругов на Темное озеро. Вообще-то он, конечно, после каждого осмотра производил проверку, и число людей всегда совпадало с количеством проданных билетов. Да и в пещере не обнаружено ничего подозрительного.

— Я бы с удовольствием получил вознаграждение, — заключил проводник. — Сорок тысяч мне бы не помешали. Жаль, но тут уж ничего не поделаешь.

— Ничего, даже если я вам помогу?

— Что? Повторите-ка? Нет, нет, это ни в коем случае не допустимо, это же исследование на свой страх и риск.

Стоунхорн последовал за мужчиной, которому не было никакой радости оставаться в пещере дольше, чем требовало выполнение обязанностей проводника. Подъем давался проводнику тяжело, ведь на войне у него было повреждено легкое. Стоунхорн же, наоборот, заметил, что избавился от неприятных последствий противоборства с четырьмя полицейскими. Он дал проводнику еще чаевые, чему тот очень обрадовался, оба пошли к машинам. Стоунхорн попрощался и поехал назад, к большому бетонированному шоссе, на то место, где стоял указатель к пещере. Он нашел за поворотом хорошее ответвление, поставил там свой автомобиль, закрыл его и пошел пешком обходить округу. К вечеру он изучил здесь леса, луга и скалы, наверное, лучше, чем кто-нибудь другой. Однако другого входа в пещеру он не нашел. Возможно, он был, но потом оказался полностью засыпанным землей и камнями или зарос. За пять дней, которые еще оставались в распоряжении Стоунхорна, он уже не мог более тщательно обследовать здесь местность, да и не было у него на то оснований, ведь последним местом остановки пропавших считалось озеро.

Однако Стоунхорн решил не расширять поисков, прежде чем не разузнает все о внутренности пещеры. Поэтому он дождался ночи, проверил еще раз свой автомобиль, включил как полагается задние фонари и пешком отправился назад ко входу в пещеру. При этом он срезал поворот шоссе, и путь был намного короче. Он с легкостью открыл своей отмычкой замок тяжелой деревянной двери, закрыл ее снова за собой и при свете сильного карманного фонаря начал спускаться по лестнице. При этом главное внимание он уделял осмотру боковых ходов: такие, в которые не мог протиснуться даже худой человек, он пропускал, в более широкие забирался. При этом он зажигал свечу, чтобы обезопасить себя от ядовитого газа или от недостатка кислорода. Он быстро спускался вниз, пока не добрался до маленького озера. Выше озера начинался боковой ход, который был достаточно высок и широк, чтобы в него мог пролезть человек. Джо выключил фонарь и стоял в темноте перед водой, которая совершенно матовым, тусклым, почти невидимым блеском проникала сквозь темноту. А может быть, его только обманывало знание, что здесь вода. Не было слышно ни шагов, ни разговора. И еще еле различимый звук втекающей и вытекающей воды, да раз плюхнулась в воду саламандра. Этот водоем вызывал у Стоунхорна особенный интерес. Если бы он сам захотел надолго запрятаться в пещеру, он бы выбрал этот ход позади зеркала воды. Продовольствия на неделю он мог взять с собой в концентрированном виде, да и без продовольствия с одной только водой он мог выдержать несколько недель, если бы это по какой-либо причине было необходимо.

Только достаточно ли воздуха в этом пещерном помещении человеку для дыхания? Это Стоунхорн мог легко установить. Он снял обувь и длинные брюки, сунул стилет в ножны на поясе, пошел вброд через ледяную холодную воду, которая доставала ему выше колен, и влез на другой стороне в слегка поднимающийся боковой ход пещеры. Воздух был свеж. Он зажег свечу, но скоро погасил опять и только держал наготове фонарь, не зажигая его.

Он прислушался, потому что где-то в верху пещерного хода ему послышался шум, и тут его постигла неожиданность.

Откуда-то сверху, метров с десяти, на него скатился здоровенный человек, сбил его и упал вместе с ним в озеро, на скалистое дно. Вода попала Стоунхорну в нос и уши. Но прежде всего надо было освободиться от захвата, а свалившийся крепко держал его, хотя и сам от ледяной ванны и от падения, видно, был в замешательстве. Стоунхорн уперся противнику в колени, в тело, изо всех сил рванулся и вырвался из его объятий. Он молниеносно повернулся вокруг, вырвал у него из-за пояса кольт и, как щука, выскочил из озера на другую сторону. Он понял, что имеет дело с крупным парнем, который теперь, плескаясь, тоже выходил из воды. Стоунхорн размахнулся и ударил своим массивным карманным фонарем по предполагаемой голове неожиданного противника. Удачно, попал. Стоунхорн зажег фонарь и увидел, что молодой блондин свалился без сознания в воду. Джо покрепче прикрепил к поясу зажженный фонарь и вытащил парня из воды. Он прислушался, не доносится ли еще какого-нибудь шума из верхнего хода, но там все было тихо. Он связал незнакомца, по описанию похожего на Джерома: руки — его собственным шейным платком, ноги — его собственным поясом. Джером зашевелился, хотя и не мог ничего понять.

Минут через десять благодаря умелым усилиям Джо Джером полностью пришел в себя и тщетно попытался освободить связанные руки и ноги.

Он злым взглядом сверкнул на Джо и воскликнул:

— Черт побери! Кто вас просил вмешиваться в мои дела?

— Мистер Берген, как вы додумались на меня прыгнуть? Вы не строили пещеру, не арендовали. Вы решили заставить молчать нежелательного исследователя?

— Освободите мне руки и ноги, вы, гангстер! Сейчас же!

— Если вы решили говорить таким тоном — это ваше дело. А я не собираюсь вас освобождать, мистер Джером Берген. Вы для меня хорошая рыбка — сорок тысяч долларов и моя собственная свобода; и я вытащу вас на свет божий. В объявлении о вознаграждении сказано: за живых или мертвых. Значит, будьте благоразумны, ведь выбор в конце концов за мной.

— Проклятый насильник! Что тебе от меня надо?

— Доставьте мне сюда вниз вашу сестру, мисс Каролину Берген. Тогда мы вместе начнем путь на свободу.

— На этот счет вы изволите заблуждаться! Это теперь уже не так просто!

— Тогда сделаем проще, мистер Берген. Я доставлю юную даму сам.

Джо стянул ему покрепче руки еще и своим шейным платком, заткнул по возможности как можно деликатнее рот, обмотал ему брюками голову так, чтобы он ничего не видел, разрядил мокрый кольт, сунул к себе за пояс и протиснулся затем во второй раз в ответвление пещеры.

Ход пещеры, поднимаясь, становился круче, превращаясь в своего рода камин, через который Джером так неожиданно и эффектно просвистел вниз. Джо карабкался. То, что Джером наверняка делал часто, не могло Джо даваться с трудом. Он проник вперед еще метров на двадцать, значительный кусок сквозь непроходимые скалы. Но затем он был вознагражден за свои усилия, потому что в расширившемся проходе на ровном месте сидела хорошенькая молоденькая блондинка. Она сидела на одеяле, которым был укрыт все еще изрядный запас продуктов длительного хранения. Она испугалась, когда появился не Джером, а смуглый незнакомец, совершенно мокрый, в шортах и ковбойской шляпе, за поясом — стилет и кольт.

— Хэлло! — крикнул Джо. — Мисс Берген, это же просто потеха — то, что вы себе позволили, но время истекло.

— В самом деле?! — воскликнула она. — Срок уже истек? Но по нашим часам нам надо скрываться еще пять дней. — У Каролины были часы, которые показывали не только часы, но и дни. — Мы поспорили на пять тысяч долларов, что мы скроемся так, что в течение тридцати пяти дней нас никто не найдет.

— Ваша потеря — моя находка, мисс Кэрол. Упаковывайтесь, если что-нибудь здесь еще представляет для вас ценность, и идемте со мной. Джером ждет нас внизу, у водоема.

— О! — Каролина осмотрелась вокруг, не удостоила вниманием лежащие вокруг вещи и поднялась.

— Джером помогал мне забираться наверх, мистер… как вас зовут?

— Джо Кинг.

— Так вот, Джером помогал мне забираться наверх, а вы помогите мне, пожалуйста, спуститься вниз, мистер Кинг. Что же случилось, почему Джером скатился вниз с таким ужасным шумом?

— Решил пошутить, спрыгнул мне на голову.

— Прямо мальчишка! Типичный Джером. Я уже боялась, что он поранился, но между вами все окончилось благополучно, не так ли?

— Именно так.

Джо объяснил Каролине, как спускаться, пошел вперед и сделал все возможное, чтобы компенсировать отсутствие у нее альпинистских навыков. Когда мисс Берген спустилась и была переправлена через водоем, она вскрикнула, потому что в свете карманного фонаря узнала Джерома, связанного, с брюками на голове, и теперь была убеждена, что они попали в руки грабителя или еще кого-нибудь похуже.

— Джером! Джером!

Стоунхорн сбросил брюки с головы молодого человека, так что он мог увидеть невредимую сестру.

Каролина уставилась на Стоунхорна, который влез в свои голубые джинсы и сунул за пояс кольт.

— Кто же вы, кто…

— Я же сказал — Джо Кинг. У проводника пещеры наверху есть телефон. Мы позвоним вашим родителям и сообщим им, что вы оба найдены целыми и невредимыми.

Джо освободил Джерома от кляпа, и тотчас же раздался голос Джерома:

— Проклятый гангстер! На пять дней раньше! Это противозаконное лишение свободы. Мы не пойдем с вами.

— Вы же найдены, вы, люди. Для чего теперь сцены! Ведите себя прилично, мистер Берген, как футбольная команда, которая еще не осознала поражения. Считайте, что ваше пари проиграно, развлекайте теперь ваших друзей и подруг рассказами о ваших пещерных приключениях, а я получу от вашего отца вознаграждение, которое он назначил.

— В самом деле, еще и это! Ну и осел дадди!

— Это уж не мне определять, кто осел. Я вас развяжу, и вы пойдете со мной спокойно, как туристы, наверх, чтобы сообщить о себе родителям по телефону. Делайте то, что я вам говорю. Со мной вам не потягаться. Вам не повезло. Это было раньше моей специальностью.

— Тоже футболист?

— Можно меня и так назвать, мистер Берген, но я играл острейшие мячи.

Брат с сестрой начали подниматься по лестнице. Джо следовал за ними и наблюдал за обоими, как тюремный страж, и кто знает, не смеялся ли он при этом над самим собой. Его внимание было направлено на Джерома, который шел непосредственно перед ним. Он не доверял быстрой уступчивости самоуверенного девятнадцатилетнего атлета. Когда Джером на одной из ступеней первого пролета круто ведущей лестницы замедлил шаг, Джо уже был готов к отпору, и едва Джером сделал попытку повернуться, как уже полетел кувырком через голову Джо по лестнице вниз — опаснейшее, но все же расчетливое мягкое падение хорошо натренированного тела. Как только Джером поднялся, Джо уже стоял прямо за ним. А Каролина даже не успела и вскрикнуть от страха.

Джером признал исход второго круга как нокаут, перестроился и сухо сказал:

— Вы правы, Кинг, нужно также уметь и терять.

Когда все триста тридцать ступеней были преодолены и остановились на площадке перед тяжелой деревянной дверью, Джером справился:

— Вы, значит, в самом деле получаете в качестве вознаграждения всего сорок тысяч?

— Точно.

— Это стоит большего. Скромно. Это за нас-то обоих? И, при известных обстоятельствах, даже за наши тела?

— Я тоже задавал себе этот вопрос, мистер Берген. Но так как ваш отец не просто гражданин, а адвокат, он посчитал, что вознаграждение, назначенное за живых, всегда может стать поводом вымогательства; если же вознаграждение в каком-то случае выплачивается и за мертвых, то это маловероятно. Я считаю это условие неверным. Кому-нибудь ведь может прийти в голову убить этих людей, чтобы воспрепятствовать их последующим показаниям.

— Кинг, вы мудрец. К счастью, вы до сего времени ничего такого не сделали, о чем бы надо умалчивать. Хочу вам предложить еще премию, если вы позволите мне выиграть мое пари. Мы втроем ведь вполне можем пробыть в пещере еще пять дней. Жаль, конечно, что я не могу предложить больше, чем дадди. Но вот мое предложение: вы вместе с нами проведете здесь еще пять дней, на шестой мы вылезаем отсюда, и я отдаю вам мое выигранное пари — пять тысяч, да еще от дадди вы получаете сорок. Таким образом, вы получите некоторое количество лишних долларов.

— Я бы мог, временем таким я как раз располагаю. Но ничего не выйдет, мистер Берген, я не хочу поддерживать ваш обман, и я не хочу лгать Бергену-старшему, раз он платит мне сорок тысяч. Найденные есть найденные. Я сказал, хау.

— Вы сказали «хау», Кинг! Вы начинаете мне нравиться. Как мы с вами валялись в пруду, прямо сумасшествие, ведь верно? А как вы, собственно, попали в пещеру?

— По всей вероятности, точно так же, как вы, Берген, и так же, как мы пришли теперь назад. Пожалуйста, откройте.

Джером хохотнул во весь голос и отворил несложный замок отмычкой, а Джо, как и прежде, стоял позади него. Когда они оказались на свободе, вдыхали лесной воздух и топтали траву, Джером и Каролина тоже обрадовались. Джером снял мокрую рубашку. Джо свою не снял. Удивление проводника пещеры, поднятого ото сна стуком, было неописуемо, ну а вообще-то все были рады.

Правда, все-таки проводник досадовал, что посторонние проникли в его пещеру.

— Дорогой человек, да не огорчайтесь вы, — снисходительно увещевали его Джером с Каролиной. — Чем мы можем вас за это отблагодарить? Не согреете ли вы нам чайку? За этот месяц мы все же кое-что испытали.

Джером достал из кармана несколько долларовых монет, и это несколько успокоило проводника. Однако он, кажется, еще не совсем примирился с тем, что двое молодых людей, оцененные в сорок тысяч долларов, прятались в его пещере, а он их не обнаружил.

— Перехватили мой гешефт, и все потому, что я оказался невнимательным.

— А я вам скажу, — успокаивал Джером, — что слесарь тут виноват, — сделал такой примитивный замок.

Был заказан телефонный разговор с Сан-Франциско. Джером и Джо получили возможность высушить свои вещи. Джо возвратил Джерому кольт.

Состоялся разговор с Сан-Франциско. Берген-старший решил немедленно вылететь на своем личном самолете и от ближайшей к Холмам посадочной площадки добраться заказанным по телефону прокатным автомобилем.

Так и произошло: уже вечером они были друг у друга в объятиях, а Джо получил на руки чек на сорок тысяч долларов. Берген-старший был немного опечален своим решением, потому что Джером объяснил ему, что через пять дней они бы в любом случае объявились в целости и сохранности, а он бы тогда еще выиграл и свое пари.

— Это совершенный вздор, — урезонил его наконец Берген-старший, — ведь если твое пари состоит в том, что вы не будете найдены, то как же вы могли его выиграть, если бы вас никто не искал!

Этого уже никто не мог оспаривать.

Все отправились к своим машинам. Предстояло ехать в разных направлениях. Джером и Каролина помахали еще своему нежеланному спасителю, прежде чем скрылись за поворотом. А Джо Кинг направился в Нью-Сити, чтобы обменять на наличные свой чек. У него прямо кружилась голова. Было такое чувство, что что-то может не получиться. Однако полиция в Нью-Сити была удовлетворена, что он так скоро возвратился, а банк принял чек. Ему порекомендовали оставить деньги в обороте и вручили чековую книжку, открыв на него новый счет. Пресса, радио и телевидение уже использовали новость.

Известие о том, что потерявшиеся найдены, разнеслось по стране. В связи с этим называлось и имя Джо Кинга.

Когда Стоунхорн возвратился домой, Квини и Окуте были уже осведомлены о важнейших моментах его похода.

В эту ночь в палатке, в которой жили молодые Кинги и их старый отец Окуте, снова были радость и смех.

Однако, как только Инеа-хе-юкана — Окуте стало клонить ко сну, а Квини — Тачина заснула на плече Инеа-хе-юкана — Кинга, Стоунхорн пустился в мечтания. Он мечтал о колодце, о проточной воде, о детях, которые без труда смогут утолить жажду и промыть глаза, о лошадях и скоте, которым и во время засухи будет хватать воды, о мужчинах и женщинах, которым не придется ехать за много миль или идти к недобрым соседям, чтобы в сухое время достать немного скверной воды. У него были еще более радужные мечты, еще более далекие. Вот к нему приходят бизоны, бизоны, которым у него негде пастись, ведь ранчо слишком мало. А вокруг, где живут белые люди, уайтчичуны-духи, снова бизоны, бизоны, которые были спутниками индейцев и братьями их свободы.

Сорок тысяч долларов. Много ли это? Для того, кто начал мечтать, — мало.

Джо вдруг стал богатым человеком среди тысяч совершенно бедных людей. Он был человеком с дурным прошлым, и он все снова и снова вызывал удивление, ненависть и любовь. Люди не могли рядом с ним спокойно вести бездумное существование, и он не мог спокойно жить рядом с ними.

Что-то вылупится из этих золотых яиц? Живительный источник, бизоны, шантаж врагов, притязания друзей? Инеа-хе-юкан — Кинг, именуемый Стоунхорном, был, как ребенок, в смятении. Он был недоверчив, всегда начеку, чтобы вовремя встретить опасность. В эту ночь он не сомкнул глаз до рассвета.