"Древний свет" - читать интересную книгу автора (Джентл Мэри)

Глава 40. Каррик V

Что бы я ни делала, — сказала она, — то же самое сделала бы сотня людей из Харантиша.

Я кое-как поднялась на ноги. Возле сводчатого дверного проема я остановилась; один из офицеров Кори озабоченно взглянул на меня и посмотрел через мое плечо внутрь Дома-источника.

— Представитель, вы хотите перевести ее отсюда или держать здесь?

Маленькая фигура сидела на каменном краю колодца, глядя в черную воду, держа одной тонкой рукой металлический кувшин, которым она черпала воду и снова выливала ее в бесконечно повторявшемся цикле… Звездный свет образовывал серебристый пар над Источником, ее грива, подобная белому пламени, падала на грязную мантию, а ястребиное лицо смотрело вниз, в Источник Богини.

И теперь Башня падет.

Я не помнила, что ответила офицеру. Шла как во сне по вызывавшим клаустрофобию куполообразным комнатам Дома-источника, хромала, протискиваясь между ортеанцами, одетыми в мантии священников, и закутанными в одеяла ранеными, лежавшими на полу.

А затем окружающий мир сузился в одну точку.

— Кори…

В комнате, заставленной аппаратурой связи, вместе с Мендес было уже двое или трое молодых офицеров. В их голосах слышались нотки безнадежной настойчивости. Не обращая внимания на треск сообщений, поступавших с «челноков» F90 и YV9, делавших облет телестре , я покрепче взялась за свою палку и захромала, упираясь ею в пол, туда, где сидела Корасон Мендес.

Она сидела развалясь в кресле-кушетке, вытянув перед собой ноги. Гладкие волосы были теперь прилизаны на лбу и казались светлыми на фоне кожи в пятнах хлоазмы. Она подняла голову, и с выглядевшего на десяток лет старше лица на меня взглянули мутные глаза.

— Значит, вы слышали, что она говорит? Доставили ее сюда час назад, и она затем вдруг заявляет…

— Что вы сделали?

Кори Мендес опустила ноги и встала, руками с серебряными кольцами оправила комбинезон и с налетом былой резкости сказала:

— За кого вы меня принимаете, Линн? У меня было организовано круглосуточное наблюдение со спутников за этим местом, поскольку у нас имелась информация о том, насколько оно жизненно важно. Не было и минуты в течение послед них двух дней, когда бы я не получала показания датчиков из поселения Касабаарде.

А я совершенно забыла… Но облегчение сменилось мрачным предчувствием:

Сейчас у вас есть там какие-нибудь «челноки»?

— Нет. — На лице тихоокеанки снова появились возрастные морщины. — И это притом, что здесь происходило? Час назад я приказала вылететь туда с Кумиэла двум F90, но им требуется заправка… В поселении Касабаарде тихо; там ничего не происходит!

— Что мы об этом так беспокоимся? Она не может разрушить Башню. — Но во мне рос страх. Я подумала: «Неважно, как давно это было задумано… что, если оружие, если технология… но не говорил ли мне кто-то однажды: «Что угодно может быть оружием»?

Корасон Мендес сказала:

— На этом континенте достаточно опасной техники, что бы разрушить дюжину поселений. Я думаю не о торговце оружием. Представитель Рэйчел осуществляла программы ТиП. Если вы проверите документацию, то увидите там лазеры для горнопроходческих работ, автоматическое оборудование для добычи полезных ископаемых, а ТиП обучает пользованию им местное население. И процесс мог пойти. Если это и был их долгосрочный план…

Снаружи под сиянием Звезд Сердца раскинулась темная пустошь, а в нескольких милях к югу о песчаные отмели Мелкати плещется море, за океаном, на юге и на западе, лежит Пустынное Побережье: это Касабаарде, это разрушенный и покинутый внутренний город — обитель насилия и видений, это Башня. Если бы я была в силах двигаться, я была бы сейчас там.

— Я отправляюсь с «челноком», — сказала я. — Как вы?

Женщина взглянула на молодых офицеров у полевого коммуникатора. Ее лицо выражало горечь тяжелой утраты. Мгновенно отбросив роль офицера Сил безопасности, служащего Компании, она повернулась ко мне, и мы обе молча постояли друг против друга. «Если бы мы только знали» с тиканьем часов превращается в «слишком поздно». Как-то неопределенно, мучительно улыбнувшись, она ответила:

— Да. Я должна там быть.

Выходя наружу вместе со мной, она обернулась и приказала одному из младших офицеров:

— Позаботьтесь о том, чтобы правительственный посланник Клиффорд был в курсе того, куда мы отправились. Я свяжусь с ним с «челнока». Скажите ему, что речь идет о… — Корасон помолчала, лицо ее выражало полное понимание всей иронии ситуации. Как подобрать слова, которые могли бы передать это? Затем с горечью добавила: — …о деле чрезвычайной срочности.

Плавные обводы контура фюзеляжа «челнока» F90 виднелись на фоне звезд, света которых хватало, чтобы разглядеть на нем пятна, оставленные огнем. Неуклюже поднимаясь по трапу, я чувствовала в ночном воздухе запах помятой мох-травы. Выпала холодная роса. Я один раз оглянулась на купола Дома-источника и мерцающие желтые огни. Кричали видимые в ночном воздухе рашаку, встревоженные шумом который создавали раненые. Серебристо-серые под звездным светом, тянулись холмы и пустошь, а далеко на востоке виднелись маленькие точки оранжевого света — вероятно, костры.

«Челнок», загудев, ожил, а я закрыла люк и, тяжело опираясь на палку, прошла вниз, в пилотскую кабину, где села возле головизора. Мягкий зеленый свет освещал приборные доски. Пилот, тихоокеанец, которому было за сорок, вопросительно взглянул на Корасон Мендес, склонившуюся над его плечом, чтобы задать курс.

Я протянула вниз руки, опуская ногу в гипсовом восстановительном кожухе и осторожно пытаясь придать ей удобное положение. В ноге жила пульсирующая боль, подавленная таблетками, и я легкомысленно подумала: «Вот я сейчас сижу в „челноке“ мультикорпорации „ПанОкеания“ на земле телестре в Мелкати…» А недалеко от нас, в глубине материка, находится то место, где однажды летом, восемь лет тому назад, горела телестре Орландис…

Если бы ты видела это тогда, амари Рурик, что бы ты сделала?

Пол в кабине при взлете «челнока» завибрировал. Я протянула руку, чтобы включить изображение на головизоре. На канале слышался треск сообщений с других «челноков» — заправившихся на Кумиэле и снова вылетевших? — что вели наблюдение за Ста Тысячами: Мелкати, Римон и Имир, город Таткаэр и долина реки Оранон…

Сейчас горит земля. Горит белый город, разбиты его здания со светлыми стенами, разбита скала Цитадели, а, сколько убитых лежит в развалинах, сколько раненых и тех, кого не спасли?.. Если бы сменились целые поколения, эти раны смогли бы зажить.

Корасон Мендес наклонилась, чтобы убавить громкость сообщений на канале связи, и я сказала:

— Оставьте.

Она поняла и ничего не сказала. Молчал и пилот; он развернул большую машину и взял курс на юго-запад, и тишину в кабине нарушали лишь треск и шипение помех канала связи.

Их не нужно гасить.

Если это продолжается, то это — первое указание на то, что Башня больше не действует и что все барьеры против распространения древнего света разрушены.

А ночные часы истекают, корабль мчится над океаном, и следом за нами мчится рассвет. Звезды движутся в своем ритуальном танце, а земля вращается навстречу утру…

Я сидела возле головизора, наблюдая за изображениями ночи и горького моря.

Ничего не случилось, ничего не происходит…

Сиденье казалось неудобным, в кабине было жарко. Кори Мендес молча сидела рядом с пилотом. Я отстранилась от головизора, потирая бедро.

«Полгода… Невероятно, — подумала я. — Шесть месяцев назад я ступила на землю Орте возле этого города без стен, и со мной Молли. Что мы намеревались делать? Помогать голодающим и извлекать выгоду для Компании? Ах, это кажется неправдоподобным. Как мы могли предположить тогда, что это приведет к таким последствиям?

Во рту у меня было кисло и сухо. Я приподнялась, чтобы принять обезболивающую таблетку и налить напитка из автомата, подождала, прислушиваясь к звукам на канале связи. Сейчас невозможно было разобрать слова, слышались лишь шипение и треск искровых разрядов радиационных помех: антирадиация, средство подавления…

Я не ходила в ту кабину в хвостовой части «челнока», где лежало ее тело.

Сев на место и глядя на головизор, показывавший лишь черноту, я подумала: «Но это было неминуемо».

Стоит создать столь разрушительную энергию — и она неминуемо будет использована. Проходят года или тысячелетия — все равно это только пауза. Вселенная старше, чем ее осознание, а время бесконечно. Для времени пролетело всего одно мгновение с падения великой Империи: это подразумевалось с самого начала…

Мне вспомнилось лицо Калил, изможденное всеми этими видениями. «Я хочу… чего-то такого, что у меня очень давно было или что я видела или слышала. Иногда мне казалось что-то такое в том, как падают свет, туман и тень» И еще:«Такое желание невозможно было бы утолить теперь, даже обладай я всем этим. Тяга к таким вещам каким-то образом пробуждает истинное желание, истинную потребность, которая есть лишь тень или воспоминание».

Моя голова тоже полна видений, ее, моих и исторических: лицо Сантендор'лин-сандру и великий город, раса рабов, заполучившая возможность разрушить мир. А что возникло раньше? Возможность предать уничтожению всю землю или желание сияющей тьмы?

На миг я верю, что почувствовала его, то торжество, о котором Калил бел-Риоч мечтает в одном из домов Богини к северу отсюда, на континенте, а затем мне вдруг вспомнилось, как в один из долгих дней мы — Халтерн, Блейз и я — играли в охмир на огромной площади под Цитаделью, как Рурик и ее дитя Родион ожидали вместе с нами в Десятый год Летнего солнцестояния, когда объявят имя новой Короны Ста Тысяч… Это уже никогда не повторится. Вот истина — что бы сейчас ни происходило. И…

После столь многих достижений потерять из-за столь малого, когда мы считали, что выиграли.

Миновала ночь, облака закрыли звезды, а затем рассеялись, пока мы летели на юг, заключенные в небольшом аппарате, мчавшемся в пяти милях над поверхностью океана. Пятнышко, медленно двигающееся по лику мира, постоянно удаляющееся от северного континента, от телестре , от вспышек сражения, все время приближающееся к Пустынному Побережью, к заброшенным каналам и к городу, лежащему в тени Расрхе-и-Мелуур.

Корасон Мендес передвигалась между пультом управления связью и головизором, изучая инфракрасные изображения, передаваемые спутниками с орбиты.

— Еще ничего… — Женщина в черной форме тяжело опустилась в кресло рядом со мной и потерла усталые глаза — Я не могу связаться с Кумиэлом, но предполагаю, что Клиффорд следует за нами. Вооруженные группы на F90 должны прибыть на место, по меньшей мере, за час до нас; я прикажу им обследовать это поселение вдоль и поперек.

— Они найдут, если там что-нибудь есть. — Я сверила курс в терминале. — По моей оценке, мы прибудем туда в пределах двух часов.

Я оглядела узкую, тесную кабину. От гула двигателей вибрировали металлические стенки, в головизоре постоянно менялись яркие в сумрачном свете цифры — элементы системы навигации. От напряжения у меня в груди засел плотный комок, и я подумала: «Смеем ли мы надеяться? О да, вопреки всей очевидности!»

И я ненадолго повернула голову, чтобы взглянуть на дверь той закрытой кабины, за которой лежало тело амари Рурик Орландис, Чародея Рурик.Когда я буду в Башне, когда получу в наследство ее воспоминания вместе с воспоминаниями тех других, кто был Чародеем, тогда я узнаю… простила ли она меня за то, что мы пришли сюда: с'аранти, пришельцы из другого мира, люди . Нет ли в этом столкновении миров мелочного расчета? Да, но я могу понимать не миры, а только ее.

Мы молчали.

Кори вскинула голову, и я, успев подумать: «Что происходит?», поняла, что шипение помех на канале связи больше не наполняло кабину, а передаваемые сообщения проходили чисто…

— …мощный выброс энергии! Всем кораблям выйти из зоны; повторяю: выйти из зоны…

Раздались сигналы тревоги. На головизоре на доли секунды пропало изображение, передаваемое спутниками. Произошла его перефокусировка: картина показаний термодатчиков разрасталась вширь. А через минуту все стихло.

Корасон Мендес в полнейшем неверии смотрела на голографические изображения.

На пульте управления связью вспыхивали лампочки, громко звучали сообщения, неистовые голоса заглушали друг друга вопросами, и каждый из них звучал в установившейся тишине без искажений: чисто и не прерываясь. Земля вращается быстрее, чем мы летим. Линия рассвета мчалась над морем, минуя нас, оставляя за собой пламя и пену, утреннюю белизну и золото. «Челнок» Компании летел теперь низко, на высоте десяти тысяч футов.

На изображениях в головизоре виден был грозовой фронт, двигавшийся вдоль южного горизонта.

А выше, в сердце южного континента, который Народ Колдунов называл Эланзииром, модели погоды выходят из рамок, в которые они были загнаны на целые тысячелетия, и продолжаться теперь это будет недолго.

Текут часы или секунды?

В кабине «челнока» стало жарко, громко от сообщений, поступавших от других «челноков», с базы на острове Кумиэл в девятистах милях, с орбитальной станции Компании. Корасон Мендес покинула свое кресло и заняла место пилота; режим полета поглощал теперь все ее внимание. А офицер подошел и встал рядом со мной, тоже глядя в головизор. Видимые изображения были чистыми и четкими.

Продолжался полет на юг, к Пустынному Побережью.

Мы полетели над морем, отбрасывая движущуюся тень на голубую воду. Обширный небесный свод цвета лазури был густо покрыт дневными звездами, а над южным горизонтом начинали подниматься в стратосферу облака.

Некоторые вещи слишком велики, чтобы их видеть: несколько минут я пристально всматривалась, прежде чем заметила, что на фоне неба не было шпиля из хирузета . Серо-голубая масса Расрхе-и-Мелуур исчезла… Тогда «челнок» снизился, и мы пролетели над его титаническими руинами: поглотить их оказалась не в силах даже океанская пучина. Глубокие зеленые воды плескались над разбитым хирузетом , обрушившимся подобно лавине в море и покрывшим континентальный шельф.

Спустя несколько минут «челнок» достиг берега.

Стены в проломах, разбитые вдребезги здания. Воды огромных волн прилива, как и прежде, проходили через гавань Касабаарде. Мы находились слишком высоко над паникой, ужасом и разрушениями, чтобы видеть что-либо кроме движущихся точек. «Сейсмические волны», — подумала я как во сне, устрашенная масштабом разрушений, эпицентр которых находился несколько южнее. Медленно оседавшая пыль все еще висела в стратосфере. А ниже…

Торговая часть города исчезла, исчезли ее ветхие здания, а джаты были выброшены на камни или затонули в более глубоких водах. Не существовал теперь и внутренний город, белые купола которого обратились в прах.

А там, где стояла Башня, зияла похожая на кратер воронка около четверти мили в диаметре и глубиной примерно восемьсот футов; датчики «челнока» не обнаружили сквозь дымку обратившейся в пыль скальной породы ни признаков жизни, а также каких-либо подземных сооружений, ни камня на камне.

Поскольку мы вошли в город, здесь будет пустыня. Поскольку мы вошли в город, великое подвергнется разложению. Мы — несущие смерть. Идите и кричите: мы мертвы и разлагаемся в этом возрождении древнего света.

В полдень подул резкий ветер. Очистилось яркое небо в дневных звездах, и ветер стал налетать резкими порывами, которые пытались сорвать с места и трясли лежавший на каменистой земле «челнок».

Надо мной сиял ясный купол неба, и Звезда Каррика блестела на других «челноках», что находились невдалеке. Скрипела на зубах пыль. Экскаваторщики в форме Компании делали передышку за рычагами машины, ругались, а затем снова принимались резать в грунте узкий ров.

Я стояла, опершись на свою палку, а ветер толкал и дергал меня. Всюду простирались бесплодные камни и земля Пустынного Побережья, ярко блестело море между низкими холмами, а небо на западе, где должен был возвышаться шпиль Расрхе-и-Мелуур, зияло теперь пустотой. А у моих ног, завернутая для похорон, которые не были в обычае ее народа, лежала амари Рурик Орландис, Чародей Рурик. И дул ветер.

«Нет, — беспощадно подумала я, — это не твоя ошибка. Если бы этого не случилось при твоей жизни, то случилось бы еще при чьей-нибудь; никто не должен принимать таких решений! Нет всезнающих, непогрешимых авторитетов — ни среди моих людей, ни среди ортеанцев; даже в Башне».

На юге смутно, точно против жесткого света, виднелись продолговатые холмы Эланзиира.

Люди Компании задним ходом вывели окруженный клубами пыли экскаватор из могилы, и тогда я увидела и других, приближавшихся к нам от «челноков». Впереди с чопорным видом шла Корасон Мендес; рядом двигался Дуг Клиффорд, раздраженно говоря что-то вполголоса. Когда он остановился, его прорвало:

— Если бы не ваши корабли, которые открыли огонь, не ваша провокация, этого никогда бы не случилось!

Командир Миротворческих сил обернулась к нему, скривилась и скептически сказала:

— Провокация! Я не могла позволить, чтобы по людям Компании безнаказанно велся огонь. Ваша задача, посол, — контролировать ситуацию и не позволять ей доходить до такой стадии; почему вы этого не сделали?

— Не надо… — Не дело — спорить над могилой, словно мы хороним падаль!

Они замолчали. Возле «челноков» стояли охранники, и я, прищурившись из-за солнца, увидела среди них темнокожего ортеанца и поняла, что Патри Шанатару до сих пор находился на Кумиэле и его доставил сюда Дуг, но какое это теперь имело значение? Если мы узнаем, что за технологию в рамках программы Торговли ортеанцы из Харантиша доставили в город Касабаарде и даже какое именно это было оборудование, будет ли от этого толк?

Позади охранников по пространству каменистой земли между «челноками» и этой импровизированной могилой шагал еще один ортеанец. Он шел под резким ветром, прикрыв перепонками глаза от полуденного солнца: ортеанец с желтой гривой в одежде наемника, с харурами на поясе и с лицом-полумаской из-за шрама от старого ожога… Блейз Медуэнин остановился и взглянул вниз, на завернутое тело.

— Вам следовало бы предать ее огню, — сказал он, — таков обычай Ста Тысяч.

У его ног чернело пятно полуденной тени. Я протянула к нему руку, но он отступил назад. Его лицо в шрамах повернулось к небу, словно за дневными звездами он мог видеть обитаемые миры, миры Звезд Сердца и Внутренних Звезд, Землю. Словно мог услышать назойливые голоса ЭВВ-репортеров, уже начавшиеся взаимные обвинения…

— Вы можете оставлять миры позади, — сказал он. — Куда можем уйти мы, которые не могут покинуть эту землю и жить? — Его лицо скривилось от отвращения.

Дуг Клиффорд прервал его:

— Вас можно считать виновным в такой же мере, как и любого из нас, Т'Ан ; вы воевали с хайек .

На горизонте виден серебряный свет. Он древнее Времени.

— Нет, не надо… прошу вас…

Полуденное солнце Каррика V лило свой хрупкий, яркий и бессильный свет на ортеанцев, Посла, Представителя, Командира, стоявших как при ритуале, который нам предстояло завершить.

Наши спорящие голоса звучали над этой бесплодной землей и пустующей могилой, к которой уже собирались стервятники.