"Сущность зла" - читать интересную книгу автора (Фауст Джо)

10

Память была здесь. Она была совсем рядом, и сейчас она была размером с комнату, в которой он проснулся. Знакомое чувство вырвало его из сна.

Подъем.

Эта армейская привычка вставать по команде выгоняла теперь из постели и через долгие годы по окончании службы. Мышцы твердели и наливались силой по команде, они требовали работы и подвига. Хорошо знакомое жжение в области живота, приятное тепло, от которого хорошо жить, и улыбка на лице. Знакомое чувство героизма.

Подъем.

Кто-то высокий и широкоплечий смотрел на него из глубины какого-то тумана: как будто он увидел смутные очертания гостя, стоявшего за стеклянной стеной. Великан благодарил его, а остальные сгрудились вокруг безжизненного тела. Знакомый голос снова произнес:

«Да, сэр, славно мы продырявили этого мерзавца».

Проснись же!

Герцог вскочил, наконец, и оглядел комнату, в которой находился. Тонкая подстилка толщиной в несколько миллиметров предохраняла его от каменного пола, который выстудил тело до костей. Обстановка была предельно спартанской, если можно так выразиться, и до боли знакомой. Он сразу вспомнил все, что случилось. Что ж, закономерный исход. И что дальше? Тюрьма.

- Ты прав, – произнес тот же голос. Затем раздался смех. – Хочешь сигарку? У тебя проблемы, парень. Большие проблемы.

- Пошел вон, – ответил Герцог, намеренно отворачиваясь.

Смех стал еще громче и навязчивей.

- Теперь ничего не поделаешь. Придется с этим жить.

- Это ты убил его.

- Да ну? Я что-то даже не помню, о чем ты говоришь, – издевался голос. – Ладно скромничать. На твоем месте я давно бы свыкся с мыслью об этом. Хватит ломаться, как девочка. Можно подумать, ты ни разу в жизни не убивал и не крал. Как бы ты тогда занимался бизнесом?

- Я ничего не помню. Это все твоих рук дело.

- Ну да, конечно. Объяснишь это тюремному психиатру. Только на твоем месте я бы гордился тем, что замочил подлеца и спас жизнь двум близким людям.

- «На моем месте»! Ты и так все время оказываешься на моем месте, в самый неудачный момент. У меня жизнь кувырком из-за тебя.

- Так она давно у тебя кувырком. Ты же неудачник.

- Оставь меня в покое.

- Не могу. Сначала я должен тебе показать кое-что.

- Я не хочу видеть этого, Эрик. Я уже достаточно насмотрелся.

- В самом деле, ты так в этом уверен?

Герцог оглянулся на голос, но увидел перед собой лишь голые стены камеры.

- Я уверен. Ты, конечно, был героем и совершил немало подвигов, но по жизни ты был несчастным человеком. Так что еще неизвестно, кого из нас можно назвать неудачником.

- Ну, ты не настолько хорошо меня знаешь.

- Зато по твоим поступкам можно судить о многом. Ты никому не принес счастья в жизни, Эрик. Даже своим женщинам.

Камера с отбитой штукатуркой, лужи на каменном полу, трещины в потолке и одна-единственная лампочка в самом центре. Вдруг он почувствовал чужое дыхание, совсем рядом. Повернув олову, он увидел женские глаза и лицо, обрамленное челкой. Короткая стрижка выдавала в ней военнослужащую военно-космических войск. Она положила ладонь ему на грудь. Другая комната, другая кровать.

Внезапно воспоминания вспыхнули, как фосфор:

- Ты не Лей Бранд, – сказал он женщине.

Он безошибочно опознал: она не блондинка. По корням волос можно было определить, что они крашеные.

Женщина потянула на себя простыни, прикрывая грудь. Она усмехнулась:

- Беринговы Врата на расстоянии пятнадцати световых месяцев отсюда. Эрик приезжает раз в год. – Она отбросила челку со лба. – Это он придумал: сделать проститутку копией своей фронтовой подруги. Я бы хотела, чтобы он любил меня такой, как я есть, потому что, кажется, я могла бы помочь ему.

- Мне пора, – сказал Герцог.

- Куда так торопишься? Боишься, что нагрянет Эрик?

- У меня смутное предчувствие.

Женщина сложила руки на груди, освобождая объятья.

- Знаю, – сказала она. – Подожди здесь. Скоро появится Томас Фортунадо, и, если захочешь, я покажу тебе то, что я показывала Эрику, и то, о чем не знает Лей.

Герцог повернулся к ней спиной и уставился в разорванные взлохмаченные обои на стене.

- В чем дело, дорогуша? – спросила она.

- Не называй меня так, слышишь?

Она обняла его плечи и поцеловала в спину.

- Как скажешь.

Герцог зажмурился, пытаясь сопротивляться охватившему его чувству. Когда он открыл глаза, то опять оказался в камере.

- И что ты этим пытался доказать? Мне не нужны откровения какой-то шлюхи...

- Она не шлюха! – резануло в ушах. – Я никогда не платил ей.

- Слушай, ступай вон из моей жизни. Дай поспать спокойно. Мне больше неинтересны твои воспоминания.

Но голос был настойчив. Он нашептывал:

- И ты не хочешь узнать, что случилось с беднягой Фортунадо, который не знал себе равных в бою, который сбил столько истребителей, что ими можно вымостить целую планету? Неужели ты не хочешь увидеть последний час человека, презиравшего смерть и так часто смотревшего ей в лицо, что она уже по привычке отворачивалась, как вдруг...

- Ну, что еще?

- Вдруг однажды она его не узнала. И это был несчастливый день для Счастливчика Фортунадо.

- Все. Спокойной ночи. – Герцог закрыл глаза и пристроился на подстилке.

- Жаль, – вздохнул голос. – Тебе бы стоило посмотреть на него в ту последнюю ночь. Ведь кто знает, что ожидает тебя самого. Он один из немногих курсантов, оставшихся от той группы на Нарофельде. Когда объявили о прекращении огня, он, как и я, вернулся к мирной жизни после Альянса.

Старина Томас, он так радовался тогда... Вышибая дверь ногой, он зашел в комнату Рей, чтобы рассказать мне новости. В каждой руке по бутылке, в обнимку с красоткой. На усах коричневая пивная пена...

- Все. Конец, Эрик, – сказал он. – Объявлено официальное прекращение огня. Мы остановили этих вонючих инопланетян.

Герцог проснулся и сел – что-то внезапно кольнуло в области живота. Странное чувство. Казалось, его заставляют делать то, что он не собирался делать.

- Мы вытеснили инопланетян. Почему бы вам с Рей не присоединиться к нам с Мадлен для небольшой совместной оргии по случаю такого роскошного праздника?

Он махнул рукой боевому товарищу:

- Убирайся отсюда, старый пьянчуга.

- Я пьян? – удивился Фортунадо. – Ты еще не видел, каким я бываю пьяным – но сегодня увидишь обязательно. Я хочу запомнить этот вечер навсегда.

И он удалился по гостиничному коридору в обнимку с Мадлен, распевая походную песню.

Конечно, когда-то все должно было этим кончиться. Беринговы Врата стали последним аккордом – дальше было идти просто некуда. Дальше мог быть только тотальный геноцид одной мыслящей расы – или другой. Это уж кому повезет. Человечество заплатило страшной ценой за войну с этими бесформенными тварями – арколианцами.

И вот девять месяцев спустя, случилось нечто странное. Одинокий транспортный корабль арколианцев, болтавшийся вдоль границ в районе системы Дарнисса, был окружен стаей легких крейсеров. Транспорт сдался без единого выстрела и безропотно позволил высадиться абордажной команде. Тогда они впервые столкнулись наяву с арколианцем: эта встреча оправдала все дурные предчувствия. Такого и в страшном сне не приснится. Существо стояло на вертикальной оси, имело две руки с двумя разнонаправленными пальцами на каждой и маленькую головку, непонятно как крепившуюся на груди, отчего существо казалось слегка горбатым. Под самой головой в центре грудины располагался коммуникативный орган – такой же, как и у остальных четырех видов арколианцев, с которыми они сражались. А через некоторое время они столкнулись с арколианцами Е-формы.

Существа были взяты в плен для изучения. Пленники оказались существами на удивление мирными и не пытались использовать своих способностей испускать любые запахи против захватчиков. Сначала все решили, что они просто не могут пользоваться своими органами.

Однако скоро оказалось, что это преждевременное заключение, но к тому времени было сделано еще одно потрясающее открытие. Адмирал Юджин Студебейкер решил посетить лабораторию, в которой проводились эксперименты над арколианцами. Командующий фронтом, можно сказать, глава всего театра военных действий, посетил ее с группой журналистов и представителей СМИ с намерением лично продемонстрировать, что «все человечество совместными усилиями, военными и гражданскими, творческими и научными, работает над задачей погашения этого злосчастного межрасового конфликта». – И в самом патетическом месте своей речи в голове одного арколианца открылась щель, и это существо произвело шум, который можно было однозначно трактовать как ответную речь.

Оно сказало: «студебейкер, нашим расам нужен мир».

Когда первое потрясение спало, был вынесен вердикт, что все время, пока люди изучали арколианцев, те не менее пристально изучали людей, и даже освоили их речь и манеры поведения. Конечно, арколианцы могли хитрить, используя в своих целях феромонные атаки даже в мирное время при подписании договоров, так что скоро родилась поговорка: «если вы мне не верите, приведите собак», – прочно вошедшая в обиход. Но как бы там ни было, война кончилась, и человечество вознамерилось дружить с существами, которых раньше могло видеть только в кошмарных снах.

В этот момент тонкие фанерные стены затряслись, и послышался шум из коридора. Двойник Лей Бранд с криком вскочила из постели и набросила на себя простыню. Он вскочил на миг раньше ее, схватил свою летную куртку и брюки из дешевого гостиничного шкафа и пистолет с одной из выдвижных полок. Наскоро набросив одежду и не застегиваясь, он подбежал на цыпочках к двери в коридор. Раздался вой, который быстро перешел в приглушенные рыдания. Какой-то смуглолицый коренастый коротышка выволакивал безумно рыдавшую, взлохмаченную Мадлен из комнаты Фортунадо. Увидев его, она пала на колени и зарыдала:

- Пожалуйста, мистер Диксон, – умоляла она и слезы катились по ее щекам. – Я не хочу, я не хочу никуда уходить...

Он распахнул дверь пошире и вставил обойму в пистолет, выразительно щелкнув затвором. Коротыш тоже остановился и поднял свое оружие. Тонкие струйки дыма еще поднимались из его двуствольного автомата.

- Не стоит вмешиваться в чужую семейную драму, – доброжелательно посоветовал он.

- Сутенер?

- Ее законный муж. Хотя, не знаю, может, уже и сутенер. Чем-то я привлекаю таких, как Мадлен. Но эту сучку я оставлю при себе.

Тогда он опустил пистолет стволом в пол.

- Я не буду стоять у тебя на пути.

Он посмотрел вслед Мадлен с мужем, пока они удалялись в конец коридора, и затем бросился в комнату Фортунадо.

Дверь была распахнута, и вокруг нее уже собралась толпа, держась на почтительном расстоянии и перешептываясь. Он протолкался через толпу и тут почувствовал терпкий запах кордита, смешанный с другим, более грозным запахом, который не касался его ноздрей со времен боевых действий в районе Беринговых Врат.

Томас Фортунадо лежал голый в постели. В груди его зияла огромная дыра. В руке он сжимал заостренную мотыгу. По старой крестьянской привычке он никогда не расставался с этим инструментом, храня его под кроватью. Дешевые обои были забрызганы кровью, а звуки праздника все еще доносились сюда из коридора.

- Замечательно, – проронил он. – Пройти через всю войну с легкой контузией в области черепа. Надо быть настоящим Счастливчиком для этого, Фортунадо. Ты, наверное, в самом деле родился в рубашке, но вот умираешь совсем голым. – Он покачал головой. – И вот, когда еще не просохли чернила на подписанном Альянсе, найти такой бесславный конец...

Он опустился на колени перед кроватью друга.

Дверь за спиной открылась, и в комнату проскользнула Рей – он узнал ее, не оглядываясь: по запаху тела, по легким шагам. Она была по-прежнему неодета. Рей закуталась в гостиничные простыни со штампами.

- Мне очень жаль... Прости...

- Ты тут ни при чем.

- Я знала, что у Мадлен...

- Черт возьми, и он это знал. Но думаешь, он слушал меня? – Он снова повернулся к Фортунадо. Рука Рей легла сзади на плечо и крепко стиснула его.

- Тебе лучше уйти, – сказал он. – Скоро прибудет полиция, а тебе не нужно лишний раз светиться в свидетелях.

Но рука по-прежнему не отпускала – она только крепче сжала его.

- Черт возьми, Рей!

Она вцепилась в него так, словно пыталась разбудить и трясла, трясла...

- Какая еще Рей. – Из темноты над ним склонилось бородатое лицо. Проснись, Герцог. Я пришел поговорить.

Герцог растерянно заморгал:

- Мэй? Мне можно идти?

- Пока еще нет. Но мы тебе поможем. Как только Баррис узнает про Диксона, он вызволит тебя, это в его интересах. Так что час освобождения близок, хотя еще не пробил.

- Мэй. Насчет Барриса.

- Что такое?

- Он что, после того, что случилось – назначил тебе новую встречу?

- Нет.

- Так как же ты собираешься с ним говорить.

Мэй хитро подмигнул в темноте:

- Это уже наша забота.