"Часы бьют двенадцать" - читать интересную книгу автора (Вентворт Патриция)

Глава 4

Закрыв за собой дверь гостиной, Филлида подобрала длинную белую юбку и, как ветер, понеслась вверх по лестнице и по коридору, в конце которого находилась ее комната. Войдя туда и не зажигая свет, она повернула ключ в замке. Никто не должен приходить сюда и разговаривать с ней. Дверь заперта и останется запертой.

Филлида включила свет и с облегчением огляделась вокруг. После господствующих в доме оттенков темно-красного цвета комната казалась очаровательной — кремовые стены, светло-голубые портьеры с рисунком в виде ракушек, современная мебель серебристо-серых тонов, отполированная вручную, кровать с голубыми покрывалами и подушка ми и синим с серебристыми полосами одеялом, серый, лишенный рисунка ковер. Все в комнате выглядело новым и жизнерадостным и было подобрано Грейс Парадайн.

Филлида с неуверенным видом стояла посреди комнаты. Она ждала того, что должно было произойти — стука в дверь, голоса, произносящего ее имя.

— Фил, дорогая, ты не впустишь меня?

Увидев, что ручка поворачивается, она быстро отозвалась:

— О, это ты, тетя Грейс? Я только что легла.

— Я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи.

— Спокойной ночи, тетя Грейс.

После паузы послышались удаляющиеся шаги. Филлида глубоко вздохнула. Теперь она действительно осталась одна. Прежде всего она включила все лампы над туалетным столиком и над длинным зеркалом на стене. Свет озарил кремовые, серебристые и незабудочно-голубые краски комнаты и белое платье Филлиды.

Она стояла, глядя в зеркало, и видела комнату и себя, как будто смотрела в узкое окно в серебряной раме на девушку — в соседней комнате. Но это была уже не та девушка, которую Филлида видела в зеркале весь год. 1942 год уходил, забирая с собой эту девушку. Филлида больше не хотела видеть ее. Она подошла ближе, чтобы заглянуть в глаза новой Филлиде, но сразу же повернулась, медленно направилась к двери и выключила весь свет, кроме лампы с абажуром возле кровати, потом так же медленно двинулась к камину и села.

Просидев так около четверти часа, Филлида встала, подошла к двери и открыла ее. Коридор был темным и пустым — яркие лампы на потолке уже выключили, и лишь тусклый свет проникал с лестничной клетки. Всюду было тихо. Филлида прислушалась, но нигде не было ни звука.

Подождав минуту, она вышла из комнаты, бесшумно закрыла за собой дверь и двинулась по коридору. Рядом с ее комнатой была дверь ванной, А с другой стороны — двери спальни и гостиной Грейс. Далее находилась лестничная площадка, откуда широкие ступеньки спускались в холл.

На нижней ступеньке Филлида снова остановилась и прислушалась. Одна лампа горела в холле всю ночь, освещая двери столовой и гостиной слева от Филлиды, А также дверь библиотеки и обитую сукном дверь, ведущую в западное крыло справа. В этом крыле находились комнаты, которые Джеймс Парадайн оборудовал для своей жены, когда она стала инвалидом — спальня, гостиная, ванная и гардеробная. Они выходили окнами на террасу и реку, А попасть в них можно было из коридора между ними и библиотекой и бильярдной. В дальнем его конце была лестница, ведущая на верхний спальный этаж. Спальню миссис Парадайн после ее смерти никто никогда не занимал, но Джеймс Парадайн пользовался ванной, спал в гардеробной и превратил гостиную в кабинет.

В этом кабинете он сидел и ждал, глядя на дверь и ловя каждый звук. На письменном столе перед ним аккуратно лежали папка с промокательной бумагой, подставка с ручками, блокнот и красивая серебряная чернильница, подаренная служащими по случаю его бракосочетания. В левом углу стола лежал номер «Таймс».

Джеймс Парадайн сидел неподвижно, когда в дверь постучали. Звук был настолько тихим, что мог бы остаться неуслышанным. Но так как он ожидал его, то сказал:

— Войдите!

Было невозможно определить, удивило его появление Филлиды или нет. Она вошла почти бегом и затем, словно импульс исчерпал себя, остановилась, прислонившись к двери и все еще держась за ручку.

— Могу я поговорить с тобой, дядя Джеймс?

Он устремил на нее проницательный взгляд, который всегда пугал ее в детстве и почти напугал сейчас. Дыхание Филлиды участилось, А в глазах появилось затравленное выражение.

— Разумеется, Филлида, — ответил Джеймс Парадайн. — Проходи и садись. Если ты повернешь ключ, мы можем быть уверены, что нам не помешают.

Филлида заперла дверь, подошла к столу и села на стул, на котором за час или два до того сидел Эллиот. Несколько секунд ее расширенные, испуганные глаза не мигая смотрели на Джеймса Парадайна. Потом она покраснела и отвела взгляд.

Губы Джеймса скривились в саркастической усмешке.

— Ну, Филлида, — осведомился он, — ты пришла, чтобы признаться?

Она снова посмотрела на него.

— Полагаю, что да, дядя Джеймс.

— И в чем же ты собираешься вся?

— Когда ты говорил это за обедом. — быстро спросила Филлида, — ты, конечно, не имел в виду Эллиота?

— Что заставляет тебя так думать?

— То, что он не мог бы…

— Весьма похвальные чувства, дорогая моя. Жена всегда должна быть уверена в честности мужа.

Словно почувствовав вызов в его голосе, Филлида вскинула голову.

— Ты считаешь, что у меня больше нет прав защищать Эллиота. Но я знаю, что есть вещи, на которые он не способен.

Джеймс Парадайн кивнул.

— Восхитительно сказано, дорогая, и абсолютно верно. Чтобы облегчить твою душу, могу тебя заверить, что не жду признания от твоего мужа. А теперь как насчет твоего признания?

Она снова опустила взгляд.

— Это не совсем признание… Кроме того, я думаю, что это… Не знаю, как сказать…

— Глупости? — предположил Джеймс Парадайн.

Филлида опять бросила на него испуганный взгляд, но на сей раз в нем был намек на печальную усмешку.

— Возможно… не знаю. Но я хотела поговорить об этом с тобой.

— А почему со мной? Я думал, что твоя наперсница — Грейс.

В голосе Филлиды послышались нотки отчаяния.

— Она слишком заинтересована. Я хотела поговорить с кем-нибудь, кто…

Джеймс Парадайн окинул ее насмешливым взглядом.

— Кто имеет беспристрастную точку зрения. Ну, продолжай.

— Я не знаю, что рассказывала тебе тетя Грейс в прошлом году — об Эллиоте и обо мне…

Джеймс приподнял черные брови.

— Дай мне вспомнить… Вы вернулись из свадебного путешествия, провели Рождество в Лондоне с Лайонелом Реем и его женой и приехали сюда тридцатого декабря. В канун Нового года у нас была обычная вечеринка, А шестого… нет, седьмого января Грейс сообщила мне, что вы разошлись.

— Она говорила почему?

— Насколько я помню, — сухо отозвался Джеймс Парадайн, — она сказала, что Эллиот оказался «абсолютно недостойным» тебя, и намекнула, что у тебя есть основания для развода. Для этого было рановато. Ты собираешься рассказать мне, что произошло на самом деле?

— Да. — Филлида посмотрела ему в глаза. — Я ни с кем об этом не говорила. Люди всегда хотят давать советы.

— Скверная привычка, — согласился Джеймс Парадайн и добавил с усмешкой: — Я оценил комплимент.

— Тетя Грейс все для меня делала, и я ей очень благодарна, — продолжала Филлида. — Но когда кто-то тебя так сильно любит, ты иногда начинаешь чувствовать, будто не Можешь шевельнуться, чтобы не причинить ему боль. Когда я обручилась с Эллиотом, то чувствовала, что обидела тетю Грейс, А выйдя за него замуж, обижу ее еще сильнее. Он ей не правился.

— Не правился, — кивнул Джеймс. — Могу заверить тебя, дорогая, в отсутствии даже одного шанса на миллион, что ей понравился бы любой мужчина, который предложил бы тебе стать его женой.

Взгляд Филлиды снова стал испуганным.

— Это огорчало меня, но я ничего не могла сделать Мы поженились и уехали в свадебное путешествие. Спустя два дня тетя Грейс получила по почте письмо от своей подруги миссис Кранстон, которая мне никогда не нравилась. В письме говорилось об Эллиоте.

— У женщин поразительный талант совать нос в чужие дела, — заметил Джеймс Парадайн.

— Она писала, что тете Грейс следует знать о…

— Да, дорогая?

Филлида побледнела.

— Миссис Кранстон писала об автомобильной катастрофе. Эллиот сидел за рулем, и с ним в машине была девушка. Она пострадала, и ее отнесли в дом Кранстонов. Конечно им пришлось назвать свои имена и адреса. Девушку звали Мейзи Дейл. Миссис Кранстон писала, что они были в придорожном ресторане…

Мистер Парадайн снова поднял брови.

— Это все?

— Конечно нет. Просто я никогда об этом не говорила. Это… нелегко.

— Понимаю. Будешь рассказывать дальше?

— Да. Я не видела письма и не хотела видеть. Думаю, эта ужасная женщина просто написала, что люди говорят об Эллиоте и девушке. Тетя Грейс ужасно расстроилась. Мы ведь были женаты, А миссис Кранстон утверждала, что Эллиот поддерживает отношения с той девушкой. Понятия не имею, как она узнала.

— Смысл жизни таких женщин — все знать, — промолвил Джеймс Парадайн. — Девушка сильно пострадала?

— Нет. По словам миссис Кранстон, она просто потеряла сознание от удара, А когда пришла в себя, то сказала, что с ней все в порядке.

— Понятно. Продолжай.

Филлида покраснела и отвела взгляд.

— Тетя Грейс хотела узнать, правда ли это. Она поручила кому-то все выяснить.

— Как предприимчиво с ее стороны!

— Она думала, что поступает правильно. Когда мы вернулись, я увидела, что тетя Грейс расстроена, но решила, что это из-за моего замужества. Но однажды она пришла ко мне в комнату и все рассказала. Тетя Грейс стала читать мне письмо миссис Кранстон, и когда она заканчивала, вошел Эллиот. Понимаете, у меня не было времени подумать. Все произошло внезапно — только что с тобой было все в порядке, А в следующую минуту все рушится. «В чем дело?» — спросил Эллиот, А тетя Грейс ответила: «Филлида хотела бы услышать, что вы можете сообщить о Мейзи Дейл». Она даже не дала мне возможности что-нибудь сказать.

— Не сомневаюсь.

Филлида снова посмотрела на Джеймса.

— Эллиот очень рассердился. А тетя Грейс продолжала: «Вы провели с ней уикенд в Педларс-Холте в июне». «Даже если так, это не ваше дело», — ответил он. Тогда она спросила: «Вы отрицаете, что содержите ее?» «Это тоже не ваше дело», — сказал Эллиот. «Вы отрицаете, что посещали ее на прошлой неделе, двадцать шестого декабря?» — не унималась тетя Грейс. «Я не отрицаю ничего, — отозвался он. — А теперь выйдите отсюда и дайте мне поговорить с женой».

— И она вышла? — Филлида покачала головой.

— Она спросила: «Думаете, вам удастся ее переубедить?»

— А что ты сказала, Филлида?

— Вообще ничего. Это звучит нелепо, но даже когда я теперь об этом вспоминаю — А я делала это сотни раз, — то все равно не могу придумать, что я могла бы сказать. Я словно онемела — мне казалось, что это конец всему. Я и теперь чувствую то же самое. У меня звучат в ушах те ужасные вещи, которые они говорили друг другу. В конце концов, Эллиот заявил: «Тогда я ухожу. Ты идешь со мной, Филлида?» Тетя Грейс обняла меня и крикнула: «Нет!» Эллиот вышел из комнаты, хлопнув дверью, А у меня не нашлось сил последовать за ним. Я думала, Эллиот вернется или напишет мне, но он не сделал ли того, ни другого. А тетя Грейс твердила, что он ушел к ней.

— Ты уверена, что он тебе не писал?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, насколько я его знаю, Эллиот должен был бы написать тебе.

— Тем не менее он этого не сделал.

— На твоем месте я бы спросил его об этом.

— Спросил бы?

— Разумеется. Теперь, когда он здесь, ты ведь не собираешься позволить ему уехать снова, ничего не обсудив?

— Но…

Джеймс Парадайн откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на нее.

— Процесс проходил как при тоталитарном режиме, верно? Обвинение было представлено в избытке, но защита отсутствовала, А подсудимому не дали слово.

— О!.. — Филлида сделала паузу. — Позволь мне продолжать, дядя Джеймс. Я хочу рассказав о сегодняшнем вечере.

— Конечно.

— Когда Эллиот вошел в комнату…

— Да, дорогая?

— Я чувствовала себя такой несчастной, но как только увидела Эллиота, стала ужасно счастливой.

— Это я заметил.

— Неужели?

— Дорогая моя, ты же не можешь размахивать всеми флагами и ожидать, что их никто не увидит.

Флаги развевались и сейчас.

— Меня это не заботило, — вздохнула Филлида. — Потому я и пришла поговорить с тобой. Может быть, все дело в том, что я устала быть несчастной и мне захотелось перестать беспокоиться о вещах, о которых слишком беспокоились и я, и тетя Грейс? Не знаю, беспокоится ли о них Эллиот. Возможно, уже нет.

— Я бы спросил у него, — посоветовал Джеймс Парадайн. Склонившись вперед, он выдвинул один из ящиков стола и вытащил коробочку с патриотическим рисунком на крышке. Внутри лежали леденцы. Взяв лимонный, Джеймс протянул коробочку Филлиде.

— Возьми леденец, дорогая, и перестань думать о себе. Подумай лучше об Эллиоте. Даже у обвиняемых есть права… и чувства тоже. Я бы выслушал его… Кто-то копается в моих леденцах — я уже некоторое время это подозреваю. Алберт? Не думаю, чтобы у него имелись настолько человеческие слабости. Иногда я вообще сомневаюсь, что он человек. Кого бы ты заподозрила? Как зовут ту малышку с румяными щеками, которые багровеют, когда мы встречаемся в коридоре?

Филлида невольно рассмеялась.

— Полли Арсис. Ей всего шестнадцать. Она любит сладости.

— Придется назначить ей паек. Как, по-твоему, она прореагирует на лежащий в коробочке пакетик с двумя унциями сладостей и надписью «Полли»?

Филлида отодвинула стул и поднялась.

— Думаю, она до смерти перепугается, — ответила она. В этот момент дверная ручка повернулась, А замок издал резкий звук.

Лицо Джеймса сразу напряглось.

— Подождите! Я сейчас открою! — крикнул он. Приложив палец к губам, Джеймс Парадайн другой рукой указал Филлиде в сторону незанятой спальни, смежной с кабинетом. Поспешив туда и закрыв за собой дверь, она услышала шаги Джеймса и звук ключа, поворачивающегося в замке.

В спальне было абсолютно темно. Филлида не помнила, чтобы бывала там раньше. Один-два раза она стояла у двери и заглядывала внутрь, но не более того. В ее детские годы это была запретная зона. Взгляды из коридора помогли сохранить в памяти тяжелые темно-красные портьеры, огромную кровать с пологом на четырех столбиках, покрытую пыльными одеялами, и массивную мебель красного дерева. Пространство между дверью и окном слева целиком занимал гардероб.

Филлида пыталась вспомнить, где находится остальная мебель. Ей нужно было добраться до двери в коридор, при этом ни на что не наткнувшись. Где-то был громоздкий комод… Да, вот он, справа от нее. Если она сделает пять шагов вперед и повернется, то окажется у двери.

Внезапно Филлида услышала звуки голосов в кабинете — Джеймса Парадайна и кого-то еще. Второй голос казался знакомым. Быстро сделав в темноте пять шагов, она повернулась и снова двинулась вперед, протянув руки, пока они не коснулись двери.