"Порок и добродетель (Звонок из преисподней)" - читать интересную книгу автора (Кауи Вера)

2

– Ну? – сразу спросила Крис, едва войдя в дверь. – Кто он, чем занимается и, самое главное, откуда взялся? У меня мало времени, – продолжила она не переводя дыхания. – В десять придет Тони. – Тони был ее очередным любовником.

– Прежде всего, он американец. Надо же, – сказала Джулия, сама не переставая удивляться. – Его фамилия Брэдфорд, Брэд Брэдфорд.

– Имя как у кинозвезды.

– И выглядит он так же.

– А именно?

Джулия подумала.

– Роберт Редфорд, только на шесть дюймов выше.

– Ух! – восхитилась Крис. – Рассказывай!

– Да нечего рассказывать. – Джулия пошла к бару, чтобы налить им по рюмке шерри.

– Да брось, Джулия! Это же я, Крис! Если он подходит под твои стандарты – он нечто выдающееся.

– Он действительно нечто выдающееся.

– Звучит интригующе, – заметила Крис.

– Еще как.

– А у тебя неожиданный мандраж?

Джулия постаралась не встречаться взглядом со все понимающей Крис.

– Надо же! – поразилась Крис – Где же та Джулия, которую мы все любим и боимся?

– Теперь, когда у меня было время хорошо подумать, никакого мандража!

– Господи, да ради всего святого, дай ты своим мозгам передышку!

– Ты ведь знаешь, что я думаю по поводу глупых и вовсе не нужных игр, которые затевают женщины и мужчины.

– И все потому, что тебе в первой же игре здорово досталось.

– Зато я запомнила урок.

– Как будто мы этого не знаем! И все же, – задумчиво посмотрела Крис на Джулию, – я впервые слышу, чтобы ты позволила кому-то дотронуться до тебя.

Румянец, заливший лицо Джулии, выдал ее.

– И как далеко ему удалось продвинуться?

– Он меня поцеловал, вот и все.

– Все! Слушай, я могу сказать через тридцать секунд после того, как впервые увижу мужика, хочу я с ним спать или нет.

– Ты другая.

– Да нет! Это ты другая! – Она внимательно вгляделась в Джулию. – Ну и как это было?

Джулия слегка пожала плечами.

– В том-то и беда. Это было необыкновенно.

– Понятно. – Аккуратно выщипанные бровки Ирис почти исчезли в блондинистых волосах. – Один из этих.

– Один из каких?

– Гроссмейстеров. Как правило, они выбирают себе достойных партнеров. С тобой это все равно что учиться пить на лучшем коньяке! – Она немного подумала. – Судя по твоему рассказу, он из профессионалов. Да нет, я вовсе не хочу сказать, что он это делает, чтобы заработать на жизнь. Наоборот, он живет, чтобы делать это! Тут чертовски большая разница… – Она заметила ужас на лице Джулии. – Но не хочешь ли ты сказать, что никогда с такими не встречалась?

– Нет, и слава Богу!

– Да уж, где тебе. Они же в женские монастыри не заглядывают, а если ты живешь, как монахиня…

– Я живу так, как мне нравится.

– Да нет, не живешь ты, просто существуешь, а это совсем другое.

Джулия было закусила удила, но Крис безжалостно продолжала:

– Ты ведь после Дерека отказалась от всякой жизни, верно?

– Если ты имеешь в виду такую жизнь, как твоя, то да! Но Крис ничем нельзя было сбить.

– Да знаю я свою репутацию – все мое, что в штанах, если, конечно, это «все» мужского пола. Но мы сейчас говорим о тебе. О тебе, Джулии Кэрри, за которой приволокнулся мужик с отличными оценками по всем статьям и которая ведет себя так, будто это ниже ее достоинства – заметить его.

– Да это глупо! Он явный бабник. Мне ничего подобного не надо!

– Какого черта ты придаешь этому такое большое значение? Разве ты никогда ничего не делаешь просто ради удовольствия?

– Никогда! – отрезала Джулия. – Это не в моей натуре.

– Ты хочешь сказать, ты себе этого не позволяешь.

– Разве я когда-нибудь казалась тебе женщиной, которой нужен секс как таковой?

– Я вообще не помню, чтоб он был тебе нужен, и все потому, что один мужчина, который для тебя не годился, отбил у тебя на него охоту. Хоть раз, Джулия, получи удовольствие. Возьми то, что предлагает этот Брэд, и на тех условиях, что он предлагает. Только, ради Бога, не опьяней от этого! Это очень крепкий напиток.

Выражение лица Джулии свидетельствовало, что она абсолютная трезвенница.

– Разве не лучше узнать все от мужика, который в этом деле большой спец? – с завистью спросила Крис. И, вздохнув, добавила: – Это все твои лицо и фигура. Ни один мужик, взглянув на тебя, не поверит, что ты не по уши в поклонниках. То, что ты сунула палец в воду, а она оказалась ледяной, не повод отказываться нырнуть поглубже.

– Только не я, – твердо ответила Джулия, – Мне это не нужно.

– Кто говорит о «нужно»?

– Я нутром чувствую, что потом буду жалеть.

– Ах, вот мы в каком настроении! Дать тебе нож или ты предпочитаешь снотворные таблетки? Трусишь, признавайся? Ты и твой постоянный ужас перед тем, что может быть больно. После Дерека уже пять лет прошло, пора бы ранам и зарубцеваться. Но только не у тебя, у тебя еще сердце в невинном состоянии, хоть сама ты уже не девушка. Скажи, ну чего ты так боишься?

Джулия долго молчала, прежде чем коротко ответить.

– Дело в том, что, я думаю, мне не хватает эмоциональной гибкости. Уж какая есть.

– В самом деле? Или ты предпочитаешь быть такой?

«У Крис, – устало подумала Джулия, – есть редкая способность сунуть нож именно туда, где он опаснее всего».

– Я тебя знаю, Джулия. Ведь столько лет дружим. И я знаю мужчин. У меня их было больше, чем я могу сосчитать. Мне нравится секс: это одно из величайших наслаждений в жизни. А ты смотришь на него, как на что-то мерзкое. Давай, причепурись как следует, надень что-нибудь потрясающее, подушись чем-нибудь, от чего у него глаза на лоб полезут, и сыграй с ним в его собственную игру. У тебя все для этого есть.

Лишенное всякого выражения лицо Джулии было красноречивее слов. Крис мысленно вздохнула. Они с Джулией дружили со школы, но если Крис была «стадным» животным, то Джулия туго сходилась с людьми. Ее спокойный и слегка презрительный вид держал людей на расстоянии нескольких вытянутых рук. Крис была свидетельницей тому, как эта вечная мерзлота стала еще глубже после Дерека Эллана, единственного мужчины, с которым у Джулии были не платонические отношения. Хотя в конечном счете и с Дереком они зашли ненамного дальше.

Они вместе росли, знали друг друга с детства, и это как-то естественно закончилось браком. Джулия настояла на том, чтобы продолжать работать. Закончив школу искусств, она нашла себе хорошую должность в фирме, занимающейся дизайном, в Лидсе. Дерек учился в аспирантуре, работал над диссертацией. Когда выяснилось, что работа отнимает у нее больше времени и доставляет ей больше удовольствия, чем собственный муж, брак начал расползаться по швам. Джулия работала допоздна, Дерек приходил в пустую квартиру, где его никто не ждал и нечем было поужинать. Он начал бунтовать, они ссорились. А когда они ссорились, то спали врозь. В результате чего Дерек подыскал себе другую женщину и в конце концов оставил ради нее Джулию.

– Ты замужем за своей работой, Джулия, не за мной, – с горечью сказал он ей, – а я нахожу тщеславие слишком холодным партнером в постели.

– Да и мне никогда не казалось, что от тебя пышет огнем! – огрызнулась Джулия. – Если учесть, что я от тебя имею, вовсе не удивительно, что меня тянет к более приятным занятиям!

Именно тогда он и закатил ей пощечину, сказав напоследок.

– Ты не женщина, Джулия. Ты только с виду на нее похожа.

Что поразило Крис, тан это то, как Джулия прореагировала на уход мужа. Как будто получила смертельную рану. Только позже она поняла, что терзалась Джулия не из-за Дерена и неудачного брака, а из-за того, что совершила ошибку.

«Джулия, – подумала Ирис, – воплощенная практичность. Она организовала свою жизнь, как работу. Систематично, талантливо, строго по часам». Она была прирожденным организатором и жаловалась Крис, что Дерек был не в состоянии этого оценить.

– Я работала, я экономила, копила деньги, а у него хватило совести жаловаться! Ради кого я все это делала, если не ради него?

– Разве? – спросила Крис. – Ты уверена, что именно это тебя расстраивает?

Но Джулия восприняла свою ошибку как последнее жизненное предупреждение и делала все, чтобы никогда больше не повторить ее. Из Йоркшира она перебралась в Лондон, нашла там работу в мастерской по дизайну и продолжала карабкаться по лестнице успеха. Она была талантлива и умела это показать. Уже доросла до старшего дизайнера, выполняла индивидуальные заказы, очень хорошо зарабатывала, но что она делала с этими деньгами? «Относила в банк, – с отвращением подумала Крис. – Она живет только на половину своего дохода, а то и меньше! Откуда это в ней, почему она тан уверена, что может обойтись без любви? Она и пальцем не пошевелила, чтобы избежать развода». Теперь Крис знала, в чем причина: гордость. Всепоглощающая, вызывающая гордость! «Если мне не удастся заставить ее смириться, она так и умрет, цепляясь за нее. В самом деле, – подумала Крис с отчаянием, – у нее лицо ангела, а душа – бухгалтера».

– Тебе совет, помощь не нужны? – спросила она. – Ты знаешь – я всегда рада. Я через все прошла и все еще прохожу…

– Тони?

– Кто же еще?

Джулия считала Тон лживым, хитрым, самовлюбленным сукиным сыном, но Крис здорово в него влюбилась. Как и все другие ее любовники, он был женат и, как все другие, вот-вот собирался бросить свою жену. Но пока не бросал. В последнее время она заметила, что Крис стала раздражаться по пустякам.

– Он должен выбрать, – говорила она. – Мне уже обрыдло так болтаться. – Она заметила взгляд, который бросила на нее Джулия. – Знаю, ты меня дурочкой считаешь, так ведь? Ты бы болтаться не стала. Но мне нужен Тони. Понимаешь, нужен. И если этого можно добиться только постоянным нытьем, так я и буду ныть.

– Я бы скорее умерла!

– Знаю. Здесь мы разные. Я лучше ошибусь, но мужика заполучу. А ты предпочитаешь всегда быть правой и одинокой. – Принимая у нее наполненный бокал, она спросила: – А что такого особенного в этом парне?

– Я думаю, он испорчен, полагаю, что беспечен. Хочет приятно провести время без всяких последствий. Он заказывает музыку, я танцую и плачу в придачу. Затем он швырнет мне монетку и переведет взгляд на другую танцовщицу. Он во всем видит игру: эдакие сенсуальные Олимпийские игры, где ничто не должно помешать ему получить…надцатую золотую медаль чемпиона мира по траханью.

– Так сыграй с ним в его игру!

– С моим-то опытом по этой части? Я могу только обороняться.

– Женщины в эти игры играют испокон века. Охотиться, любить должны мужчины, во всяком случае, они так считают. Пусть себе обольщаются, если им так нравится. Помни только, ты не должна делать ничего такого, что тебе не по душе. Никогда не ставь себя в положение, из которого нет выхода.

– Если, разумеется, я сумею его распознать.

– Ты же женщина, верно?

«Разве? – подумала Джулия, вспомнив замечание Дерека. – Что это вообще такое, быть женщиной?»

– Просто попытайся победить его в его собственной игре, поняла? – говорила тем временем Крис. – Читай инструкции или спрашивай меня по ходу дела. Я сумела выкрутиться из многих сложных ситуаций. Основная позиция – спиной к стене.

Он приехал в субботу и принес с собой возбуждение и свежий воздух. Шел дождь, и на его густых светлых волосах бриллиантиками сверкали капли. Переменчивые глаза сияли, а его улыбка заставила Джулию подумать, что еще никогда в жизни она так не чувствовала мужчину – каждым своим нервным окончанием. Он был, пришлось ей признаться самой себе, раздражающе сексуален.

Его взгляд польстил ей.

– Вы выглядите на миллион долларов.

– Тогда хорошо, что вы можете меня себе позволить, – пошутила Джулия, от всей души надеясь, что он не разорит ее.

Он потрогал бантик, завязанный у горла ее черного шифонового платья.

– Вам идет черное, ваши волосы тогда – как огонь. Но ведь вы не в трауре по чему-нибудь? Кому-нибудь? – Джулия почувствовала вопрос в его глазах. – Со мной вам не придется надевать траур.

«Надеюсь, что нет», – взмолилась в душе Джулия.

– Вы же просили, чтобы я оставила кое-какие сомнения на ваш счет.

– У меня сомнений нет. – У рта появилась недовольная морщинка.

– Вы не любите сомнений?

– Только не в моих женщинах.

Тем самым, решила она, он уже определил ее место. Во всяком случае, так он считал. Но там она вовсе не собиралась находиться.

– Вы не ответили, – поторопился сказать он, поскольку ему не понравилось то, что он заметил в ее взгляде. Он был на взводе с того момента, как увидел ее, а свидание с Анжелой только усилило его желание. Смотря на нее сейчас, такую обольстительную в этом прозрачном черном платье, он чувствовал, что уже готов к действию. Надо надеяться, он ее не рассердил.

– Это предупреждение? – спросила она наконец довольно холодно.

– Да нет, просто намек на то, какой я есть.

Она улыбнулась.

– А я-то надеялась, что вы позволите мне это узнать самой.

– Именно это я и имел в виду, – ответил он, решив, что хорошее настроение восстановлено, и торопясь воспользоваться этим. Он взял ее пальто. – Мило, – заметил он. Пальто было из черного вельвета с воротником и манжетами из норки. Над мехом ее волосы казались языками пламени.

Он отвез ее в ресторан, который сначала показался ей частным домом: просторная столовая, обставленная по-деревенски, на стенах картины, огонь в огромном мраморном камине. Столики расставлены по меньшей мере на расстоянии шести футов друг от друга, и официантов больше, чем посетителей. Приглушенные тона; безмолвное благоговение перед большими деньгами.

Один из официантов обратился к Брэду по имени, другой принес серебряное ведерко, где во льду стояла бутылка шампанского, третий – серебряную же вазу, тоже лежащую на льду, в ней горкой лежало что-то, напоминающее блестящий серый жемчуг, и что, как догадалась Джулия, было черной икрой, которую она еще никогда в жизни не пробовала. Четвертый взмахнул тяжелой салфеткой из плотной дамастовой ткани и торжественно положил ей ее на колени, проявив ловкость, которая сделала бы честь Эль Кордобесу, укрощающему быка.

– Налетайте, – пригласил Брэд и показал пример.

Джулия положила икру на кусок тоста, такого тонкого, что через него можно было читать газету. Официант разлил шампанское. Взяв высокий длинный бокал, Брэд протянул его в ее сторону.

– За нас, – сказал он, – за наше начало. Чокнувшись с ним, она спросила:

– Вам нравится именно это?

– Начало лучше, чем окончание.

– И часто оно вам перепадало?

– Вполне достаточно. А вам?

«На одно больше, чем нужно», – подумала Джулия, ответив ему небрежным, как ей казалось, пожатием плеч. Она знала, ему нельзя рассказывать. Что он о ней думал и что она из себя представляла на самом деле, не имело ничего общего. Ей следует быть осторожней. Вся беда в том, что он сумел проникнуть в ее бережно охраняемое сознание так глубоко, что это беспокоило и расстраивало ее. Ей казалось, она потеряла равновесие.

– Давайте не будем говорить об окончании, – резко сказал Брэд, и между бровями появилась морщинка, свидетельствующая о неудовольствии. – Сегодня наше начало.

«Разве? – подумала Джулия. – Начало чего?» Шампанское оказалось таким холодным, что она даже не ощущала его вкуса, но по венам потек огонь.

– Нравится? – спросил ее Брэд.

– Гм… Очень вкусно.

– Шампанское и красивые женщины должны сопутствовать друг другу.

– Теперь мы перешли к обобщениям.

– Разве не судьба свела нас вместе? Я чуть было не отказался от вечеринки.

Она не поинтересовалась, почему. Эта ее черта тоже заинтриговывала – обидное отсутствие любопытства.

– Но я рад, что пошел, – продолжил он.

И на этот раз она не дала ожидаемого ответа: «И я тоже».

– А вы? – вынужден был он спросить.

Она опустила ресницы, прикрывая свои таинственные глаза.

– Надеюсь, что буду.

Уже лучше. Она была достойным противником.

Меню оказалось на удивление коротким.

– Здесь только фирменные блюда – и все восхитительны. Сюда вы приходите поесть, а не затем, чтобы вас увидели, Я советую вам взять мясо в сладком соусе.

Такого блюда Джулия никогда не пробовала, но решила, что сегодня готова рискнуть. Официант снова наполнил бокалы.

– Пейте, – посоветовал Брэд.

– Мне от вина спать хочется, – призналась Джулия.

– Я вас вскоре разбужу.

Их глаза встретились, и Джулия снова почувствовала, как он проскальзывает внутрь нее. Она никак не могла объяснить себе этого эффекта. По правде говоря, она всегда считала, что подобное ощущение – плод раздутого романтического воображения, и всегда склонна была согласиться с Вольтером[3] или с кем-то другим, кто сказал, что, если бы любви не было, ее нужно было бы выдумать. Разве один раз ей уже не казалось, что она нашла ее, тогда как на самом деле все оказалось суррогатом? «Куда тебя занесло, Джулия», – подумала она. Эта игра не называется любовью. Ему нужна только постель, он и не скрывал этого с самого начала. Все в нем говорило: «Я готов, а ты?» «Снова эти игры», – подумала она.

Она опять опустила глаза, и лицо ее стало холодным и безупречным, как у статуи. Но он уже знал, что за этой холодной внешностью скрывается острый ум. А что она на самом деле из себя представляла – это было спрятано глубоко-глубоко. Ему придется нырять, тут уж ничего не поделаешь. Беда вся в том, что как бы при таком глубоком нырянии не заработать кессонную болезнь.

Они уютно молчали, и он наблюдал за ней. «Высший класс, – подумал он удовлетворенно. – Прекрасно держится, все идеально, начиная с того, как она движется, держит вилку или бокал, и кончая ее способностью воспринимать все как само собой разумеющееся, включая его самого. Да что говорить, с такой внешностью она не иначе как имела дело с мужчинами по меньшей мере половину своей жизни!» Ему это нравилось. Неумех он оставил еще в подростковом возрасте. Да нет, это – женщина до мозга костей: сексуальная, загадочная, завораживающе отстраненная. Его сжигало возбуждение. Как всегда в предвкушении охоты, его реакция обострилась. Он обожал погоню: разведку, заигрывание, пробные попытки. Плохо, что иногда все удовольствие на этом и кончалось. Но не в этом случае, тут он был уверен, что все, от начала до конца, будет замечательным.

Перед ними поставили подогретые тарелки. Подали мясо в сладком соусе. Взяв вилку, Джулия попробовала.

– Вкусно? – спросил Брэд, наблюдая за ней.

– Необыкновенно! – В ее голосе звучало удивление. Она оглянулась по сторонам. – Что это за заведение? – спросила она.

– Вы здесь раньше не были?

– Нет, здесь нет.

– Это частный клуб.

– И вы тут все прекрасно знаете, разумеется.

– Я много чего знаю. – Он помолчал. – Вот только о вас ничего. Расскажите мне о себе. Откуда вы и все такое.

– Родилась в Йоркшире. Родители умерли, когда я еще была маленькой, и меня воспитала тетка. Была замужем, короткое время.

– А сейчас почему уже не замужем?

– Ничего из этого не вышло.

– Сколько времени прошло? Я хочу сказать, после развода?

– Почти шесть лет.

– А сколько вам?

– Через четыре месяца будет двадцать семь.

– Мне уже скоро тридцать один.

И это все, что он сказал о себе, а задавать вопросы она не стала. Такое впечатление, удивился он, несколько задетый, что чем меньше она знает, тем больше ее это устраивает. «Я верно угадал, у нее все в глубине», – подумал он.

– И после развода вы живете одна? Она поняла, о чем он.

– Да.

Как советовала Крис, она не собиралась рассказывать ему о созданном ею самой для себя монастыре. Он ей не поверит. Мужчины такого не понимают. Все дело в ее бесподобной красоте, с иронией подумала она. Они не могут поверить, что она ею не пользуется. Но именно с этим мужчиной она положилась на свой инстинкт, который велел ей держаться легко, не терять разума, полностью рассчитывать на свою сообразительность, а, слава Богу, ей этого не занимать. С разборчивостью нужно подождать, все будет зависеть от того, как далеко это пойдет чем обернется и сколько продлится.

Поэтому, когда он спросил – почему (она была уверена, что он спросит), она только холодно пожала плечами и сказала:

– А почему бы и нет?

– Потому что это неестественно для такой красивой и соблазнительной женщины.

– А что, по-вашему, естественно?

Такой острый сарказм, что им можно бриться.

– То, что правильно. А это неправильно, если у вас нет в жизни мужчины – или мужчин.

– Считаете, что я не могу без них обойтись?

– Уверен, черт возьми, что можете, но я совсем о другом, и вы это знаете.

Джулия взглянула на него с веселым, как она надеялась, недоумением.

– Так вышло, что меня это устраивает.

Он этому не поверил! Но улыбнулся одобряюще. Крис была абсолютно права. Уж эти мужчины с их иллюзиями…

– У вас есть полное право выбирать, – серьезно уверил ее Брэд. – Такая красивая женщина может себе это позволить.

На его лице играла улыбка человека, которого только что выбрали.

Джулия допила вино.

– «Давай, налей бокал…» – процитировала она.

– «И осуши его, чтобы наполнить снова».

«Готова поспорить, что ты не можешь сосчитать, сколько раз ты это делал», – подумала Джулия, наблюдая за пузырьками, поднимающимися на поверхность в ее высоком бокале.

Брэд чувствовал, что начинает расслабляться. Но все же напряжение оставалось: как-никак, начало…

– Коньяк и кофе? – спросил он.

– Почему бы и нет?

За первой рюмкой арманьяна последовала вторая. Они еще долго сидели за столиком и беседовали. Он не выказывал ни малейшего нетерпения. Все, что он делал, было предназначено ей. Его внимание к ней было полным и льстило ей. Джулия видела, как поглядывают на него другие женщины в зале, но он ничего не замечал. Для него существовала только она. Он заставлял ее ощущать себя единственной женщиной на земле. Она была предметом восхищения, и то, как он сосредоточился на ней, заставляло ее ощущать себя более сильной. И его тоже. Она чувствовала его физически с первой же встречи, а теперь ловила себя на том, что разглядывает всего, пытаясь представить, как он выглядит без одежды. Такое ли у него красивое тело, как и лицо? Она обратила внимание на его длинные ноги, и впервые в жизни подумала, а что у него там, между ними. Она старалась отвлечься от этих мыслей, но его физическое присутствие не давало ей с этим справиться. От его кошачьей чувственности, озорной усмешки, ленивой уверенности хищника у нее прерывалось дыхание. Ее охватывала паника.

Слишком быстро, с ее точки зрения, подали счет. Брэд подписал его, а официант тем временем принес Джулии пальто. Другой, официант с изящным поклоном преподнес ей розу на длинном стебле из букета на столе. Джулия выплыла наружу, где Брэд крепко взял ее за руку и улыбнулся, глядя в глаза.

Они медленно пошли по улицам и переулкам Мэйфейр, разглядывая ярко освещенные витрины. Когда они вошли в тень на углу улицы, Джулия подумала, что Брэд поцелует ее, но он этого не сделал, что заставило ее желать его еще больше. Она оставила все сомнения вместе со скорлупой своего укрытия. Мимо проходили, держась за руки, другие пары. Джулии хотелось им улыбнуться: наконец-то и она была одной из них. Как часто, поздно возвращаясь с работы, она проходила мимо парочек, гуляющих так, как они сейчас гуляли с Брэдом, разглядывая витрины, и голова девушки обычно лежала на плече парня. Джулия снова ощутила себя восемнадцатилетней и полной надежд.

Они, видимо, сделали круг, потому что вернулись снова к машине, в которую Брэд усадил ее так бережно, как будто она была из бесценного фарфора. Они свернули на Парк-лейн, потом еще раз повернули и через несколько минут подъехали к высокому узкому зданию с черной железной решеткой. Брэд провел ее по идеально чистым мраморным ступеням и своим ключом открыл дверь. Мраморный холл, лифт с такой же решеткой, только на этот раз выкрашенной золотой краской, поднял их на третий этаж. Она последовала за Брэдом из лифта к двери с правой стороны площадки. Брэд открыл ее и пропустил вперед. Внешне спокойная, Джулия переступила порог; внутренне же она вся сжалась. «Сейчас!» – подумала она.

Он провел ее в узкую, роскошно обставленную комнату. В камине горел яркий огонь, отбрасывая розовый теплый свет на великолепный французский диван, обтянутый светло-зеленым шелком. Брэд зажег несколько ламп, и комната мягко осветилась.

Освободившись от пальто, он подошел к ней.

– Желаете припудрить нос? – спросил он.

Он провел ее через маленький холл, где открыл дверь, спрятанную в стене с китайскими обоями, за которой оказался небольшой туалет. Золотые краны в форме дельфинов, толстые полотенца светло-бежевого цвета, нераспечатанный кусок великолепного французского мыла «Альпийский аромат». Ноги утопали в толстом ковре цвета топленого молока.

Джулия зашла в туалет, вымыла руки и посмотрела на свое отражение в зеркале. Внешне она осталась той же. Она привела себя в порядок, подкрасила губы и немножко подушилась «Арпеджем». Когда она вернулась к Брэду, то застала его за открыванием еще одной бутылки шампанского. Она села в угол дивана и взяла протянутый ей бокал. Она никогда не пила так много шампанского. Впервые попробовала мясо в сладком соусе. И через какое-то время ляжет в постель со своим первым любовником. Или нет?

Трепет, который она тщательно прятала, охватил ее. Разве она не пила за начало? Если она не собирается ничего начинать, самое время сказать об этом.

Она заставила себя подавить эмоции, мешающие ей ясно видеть, и посмотреть на все – на него – объективно. Она попыталась оценить его положительные стороны: его возбуждающую чувственность, его безусловную физическую привлекательность, его уверенность победителя, убежденность, что что-то произошло между ними с первого же взгляда, его явное, но лестное преследование и чувство собственной значимости, которое он ей внушал, – и сравнить все это с минусами ситуации: случайность всего происходящего, его отношение ко всему, как к сексуальной игре, ее гнетущая боязнь ввязаться в игру, новую для нее… Она чувствовала, как желание борется в ней с отвращением. От мысли стать еще одной игрушкой в руках испорченного женщинами и деньгами плейбоя ее пробирала дрожь, но слова Крис насчет коньяка самого лучшего качества подталкивали ее. Как бы ей хотелось, подобно своей подружке, сначала ринуться очертя голову в омут приключения, а потом задавать вопросы, да и ее собственные эмоции подталкивали ее к краю трамплина. А где-то в самой глубине таились уничижительные слова Дерека о том, что она только выглядит как женщина…

«Что я здесь делаю? – подумала она с беспокойством и полным изумлением. – Удовлетворяю свое любопытство и желание испытать нечто, что, если верить Крис, я упускаю зря?» Почему тогда она не может освободиться от гнетущей уверенности, что пожалеет об этом? Потому что знала, что не сможет надолго завладеть его вниманием, не заплатив запрашиваемую цену. А именно в этом, как она обнаружила, заглянув в себя поглубже, и было все дело: ее раздражало, что этому есть цена. Скорее всего ее сомнения – последствие первого банкротства в сфере любви.

Она залпом выпила шампанское, будто надеясь, что от этого заржавеет тот механизм, который непрерывно работал в ее мозгу. Крис говорила ей, что она слишком много думает, все анализирует до умопомрачения. Но в ней зрела уверенность, что то, что сейчас произойдет, – а она была уверена, что это произойдет, – станет тем фундаментом, на котором будет основана ее жизнь. Секс. Именно секс, если уж быть честной. Те отношения, в которые она намеревалась вступить, принято было называть любовными. Любовники. Какое отношение ко всему этому имеет любовь? Что между ними было, так это только физическое влечение. Только физическое, а все эмоции, будьте так добры, оставьте за дверью.

Ну и что, спорила она сама с собой, он же был с тобой честен, так ведь? Что уже само по себе редкость. Отличные оценки за опыт и умение, так Крис сказала. Она бы и не задумывалась! Совсем бы не задумывалась!

Но что, если она и с Дереком, она жестоко разочаруется? Что, если все дело в ней? Крис решительно отвергала такую возможность.

Нет такого явления, как фригидные женщины, есть только неспособные мужчины. Секс с Дереком оставил в ней пустоту и сомнение: а может, в этом больше и нет ничего? Она была склонна согласиться с доктором Джонсоном: позиция смехотворная, удовольствие мимолетное, а расплата суровая. Плохой секс стоил ей брака. По крайней мере, до той поры, пока Крис безжалостно и с обилием анатомических подробностей не рассказала ей о своих любовниках, что заставило Джулию усомниться, была ли это ее вина, и что, возможно, она вышла замуж за мужчину, который оказался никудышным любовником. Что же, скоро она это выяснит.

– Надеюсь, вы думаете обо мне? – услышала она голос Брэда, наполнявшего ее бокал.

Джулия очнулась от своих мыслей.

– Разумеется. К примеру, чем вы занимаетесь?

– Тем, что скажет мать.

– Готова поспорить, что это не» так.

– И проиграете.

– Вы не похожи на маменькина сынка. Выражение его лица изменилось.

– Я и не маменькин сынок, – резко сказал он. – Теперь пейте…

– Вы случайно не стараетесь меня напоить?

– Ни за что! – Он перевел взгляд с ее лица на черный шифон, сквозь который просвечивала грудь. – Я хочу, чтоб мы оба отдавали себе отчет в том, что делаем.

Он взял у нее бокал, который она уже осушила, поставил его рядом со своим и, снова повернувшись к ней с сияющими глазами, обнял ее.

– Например… – пробормотал он, целуя ее в губы.

Это было точно рассчитанное наступление на чувства, осуществленное со знанием дела, и то, что он начал делать губами, он подкрепил движениями рук. Ничто из пережитого с Дереком не подготовило Джулию ни к чему подобному. Ей казалось, она поднимается по лестнице, ступенька за ступенькой, все выше к высотам физического наслаждения. Казалось, он очистил ее запутавшийся мозг ото всего, прежде чем наполнить его самим собой. Кровь ударила ей в голову, полностью лишив самообладания. Когда он наконец отпустил ее, она поняла: он дал ей почувствовать только малую часть того, что ее ожидает, и она страстно захотела большего, всего до конца.

Его глаза цвета морской волны сияли, от его взгляда ее бросало в жар. Теперь уже полностью находившаяся в его власти, она не сопротивлялась, когда он поднял ее с дивана и повел, полностью подчинившуюся, в спальню.

Кровать оказалась огромной, с шелковыми покрывалами и грудой подушек. Одеяло было отвернуто, все подготовлено. Скорее всего, он меняет своих женщин одновременно с простынями, подумала она, но на этот раз эта мысль заставила ее улыбнуться. Плевать ей на то, сколько их было, коль скоро она одна из них.

Он заметил ее улыбку и быстро подошел к ней.

– Такими улыбками нельзя разбрасываться, – заметил он, снова завладев ее губами, и прижал ее, беспомощную, к себе, а руки его тем временем развязывали бант, расстегивали маленькие пуговки и наконец стянули с нее платье, упавшее на пол.

Она увидела, как вспыхнули его глаза, и услышала, как перехватило его дыхание при виде ее в одной тонной комбинации и чулках. На этот раз ее улыбка была другой. Она подняла руки и обняла его за шею, прижавшись к нему, как горячий, мягкий воск. Все мысли исчезли, она действовала только по воле инстинкта. Их страстный поцелуй доказал ей, что она поступает правильно. Она уже с новой уверенностью отвечала на его поцелуи, его ласки и, наконец, оказавшись обнаженной с ним в постели, его тело…