"Нейтронный Алхимик. Конфликт" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Питер)

10

Адмирал Мотела Колхаммер и Сиринкс подошли к дверям кабинета первого адмирала как раз тогда, когда оттуда выходил главный военный прокурор – насупленный и мрачный. Он едва не столкнулся с Колхаммером, буркнул что-то извиняющееся и отбыл, сопровождаемый тремя не менее замученными помощниками. Адмирал проводил его удивленным взглядом и вошел в кабинет.

Перед столом Самуэля Александровича сидели капитан Майнард Кханна и адмирал Лалвани. Из круглых серебряных луж в полу вытягивались еще два металлически-сизых кресла.

– И что это было? – спросил Колхаммер.

– У нас небольшая юридическая проблема с одним нашим... гостем, – сухо промолвила Лалвани. – Сугубо процедурный вопрос.

– Чертовы законники, – пробормотал Самуэль Александрович, жестом приглашая гостей присаживаться.

– К информации Такрара это имеет отношение? – спросил Колхаммер.

– К счастью, нет. – Самуэль одарил Сиринкс краткой дружеской улыбкой. – Мои благодарности «Энону» за столь скорый полет.

– Мы рады внести свой вклад, сэр, – ответила Сиринкс. – От Нгеуни мы вернулись за восемнадцать часов.

– Превосходно.

– Но достаточно ли? – спросил Колхаммер.

– Мы полагаем, что да, – ответила Лалвани. – Если верить нашим наблюдателям в системе Новой Калифорнии, Капоне только начинает перевооружение и дозаправку своего флота.

– Насколько свежа эта информация? – спросил Колхаммер.

– Йосемитское Согласие посылает к нам космоястреба ежедневно. В худшем случае мы отстаем от жизни на тридцать часов. Если им верить, флот Капоне будет готов к отлету в течение недели.

– Предположительно на Тои-Хои, – пробормотал Колхаммер. – Не хотел бы выглядеть паршивой овцой в нашем стаде, но насколько надежен этот капитан Такрар?

Сиринкс только развела руками. «Если бы я только могла передать им его внутреннее напряжение, его преданность...»

– Я не сомневаюсь в том, что сведения капитана Такрара подлинные, адмирал. Если не считать его злосчастного нервного срыва в конце миссии, его поведение делает честь разведке флота. Капоне действительно намерен вторгнуться на Тои-Хои.

– Я признаю эту информацию достаточно точной, – поддержала ее Лалвани. – Мы наконец-то сможем перехватить флот Организации.

– Что полностью избавит нас от проблемы Капоне, – закончил Майнард Кханна. – Отделаемся от него и сможем сосредоточиться на поддержании карантина.

– И на этом идиотском освобождении Мортонриджа, которое на нас навесило королевство, – пожаловался Колхаммер.

– Психологически уничтожение флота Капоне будет даже важнее, – заметила Лалвани. – Граждане Конфедерации воспринимают Капоне как более явную угрозу...

– Спасибо проклятым журналистам, – пробурчал Колхаммер.

– ...И увидев, что его армада не сможет больше появиться в чьих-нибудь небесах благодаря стараниям космофлота, мы сможем куда сильнее надавить на ассамблею, если речь зайдет о выполнении нашей нынешней политики.

– Которой из?.. – сардонически поинтересовался Самуэль Александрович. – Да-да, Лалвани, я знаю. Но мне не по душе затыкать плотину пальцем и молиться, чтобы Гилмор с его присными нашли решение вовремя. Это попахивает бездействием.

– Чем более мы сдерживаем их, тем более можем ожидать, что они помогут нам найти это решение, – возразила Лалвани.

– Весьма поучительно, – бросил Колхаммер.

Самуэль датавизировал настольному процессору команду, и свисавший с потолка толстенький цилиндр проектора замигал.

– Вот наше текущее стратегическое положение, – проговорил он, когда кресла развернули сидящих лицом к проекции.

Они смотрели на Конфедерацию со стороны южного полюса галактики. Символы тактической карты кружили близ сияющих населенных миров, точно пестроцветные луны. Около Земли, в самом центре карты, их хватило бы на кольцо газового гиганта.

– Ты получишь свой шанс, Мотела, – негромко проговорил первый адмирал. – Первая ударная группа, которую ты собрал против Латона, – единственная сила, способна сдержать Капоне. Собирать новую у нас нет времени.

Колхаммер вгляделся в карту.

– И как Йосемитское Согласие оценивает силы флота Капоне теперь?

– Около семи сотен кораблей, – ответила Лалвани. – Численно – несколько меньше, чем в прошлый раз. Арнштадт связывает свободу действий большей части его судов среднего тоннажа. Однако он захватил угрожающе большую долю арнштадтского флота. Согласие полагает, что флот составят самое малое триста двадцать боевых судов первого класса, остальное – вооруженные торговцы и гражданские суда с навешенными на них пусковыми установками.

– И они вооружены антиматерией, – завершил ее мысль Колхаммер. – В моей группе двести кораблей максимум. Мы оба ходили в одну академию, Лалвани. Для верного успеха требуется численное преимущество два к одному – и это только по теории!

– Команды кораблей Организации плохо подготовлены и не слишком рвутся в бой, – ответила она. – А с одержимыми на борту, которые нарушают работу электроники, сами корабли выжимают из себя не сто процентов возможного.

– И это не будет иметь никакого значения, когда эти чертовы боевые осы начнут разгон на сорока g. Им-то все равно.

– Я отдаю под твое начало половину судов Первого флота здесь, на Авоне, – проговорил первый адмирал. – Это доведет твои силы до четырехсот тридцати кораблей, включая восемьдесят космоястребов. В дополнение к этому Лалвани предложила запросить помощи от всех Согласий эденистов в радиусе семидесяти светолет от Тои-Хои.

– Даже если они выделят всего одну десятую своих сил, это даст вам триста пятьдесят космоястребов, – уточнила Лалвани.

– Итого семьсот восемьдесят боевых кораблей, – заключил Колхаммер. – Флотом такого размера трудно управлять.

Лалвани обернулась, собираясь пронзить его укоризненным взором, и обнаружила, что Колхаммер ехидно ей ухмыляется.

– Но я как-нибудь справлюсь.

– Наш штаб предлагает использовать в качестве точки сбора Транквиллити, – проговорил Кханна. – Оттуда до Тои-Хои всего восемнадцать световых лет, и вы сможете прибыть на место через пять часов после того, как узнаете, что флот Организации вылетел.

– Это у одного корабля занимает пять часов, – поправил Колхаммер, – а мы говорим о без малого восьми сотнях. Я не шутил, сказав, что таким флотом управлять трудно. Почему тактический штаб не предложил саму систему Тои-Хои?

– Капоне, вероятно, держит ее под наблюдением. Если он засечет армаду такого размера, то просто отменит операцию и выберет другую мишень. А мы вернемся к тому, с чего начали. Транквиллити находится поблизости, и это не самая очевидная военная база. Когда наши наблюдатели подтвердят, что флот Организации вылетел в направлении Тои-Хои, космоястреб направится прямо к Транквиллити и предупредит вас. А вы сможете попасть на Тои-Хои до того, как там появятся корабли Капоне, и уничтожать их по мере прибытия.

– Тактика превосходная, – пробормотал Колхаммер почти себе под нос. – Когда к моей эскадре смогут присоединиться корабли Первого флота?

– Я уже отдал приказ об их отзыве, – ответил первый адмирал. – Большая часть прибудет на Трафальгар в течение пятнадцати часов. Остальные могут отправиться прямо на Транквиллити.

Колхаммер снова глянул на проекционную карту, потом направил настольному процессору серию команд. Карта изменила масштаб и сместилась, так что система Тои-Хои оказалась в центре.

– Критический фактор здесь – охрана Транквиллити. Мы должны задержать там все залетные корабли и удостовериться, что система не находится под наблюдением.

– Предложения? – спросил Самуэль.

– Прежде чем штурмовая группа доберется до Транквиллити, пройдет четверо с половиной суток. Но эскадра Мередита Салдана все еще на Кадисе, не так ли?

– Так точно, сэр, – ответил Майнард Кханна. – Корабли стояли на базе снабжения Седьмого флота. Правительство Кадиса попросило оставить их для поддержки местных сил обороны.

– Итак, космоястреб может долететь до Кадиса за... – Адмирал вопросительно глянул на Сиринкс.

– От Трафальгара? За семь-восемь часов.

– А Мередит может добраться до Транквиллити еще за двадцать часов. Это даст ему почти трое суток, чтобы проверить местное пространство и не давать местным судам вылетать.

– Подготовь приказ, – бросил первый адмирал Ханне. – Капитан Сиринкс – мои наилучшие пожелания «Энону», и я буду признателен, если вы доставите этот приказ на Кадис.

– Вот это будет полет,– восторженно заметил «Энон».

Сиринкс постаралась скрыть собственную радость, порожденную чувствами космоястреба.

– Разумеется, адмирал.

Самуэль Александрович отключил проектор. Сердце его грызла та же тревога, что охватила его в день, когда он отвернулся от семьи и планеты ради жизни на флоте. Тревога, порожденная ответственностью. Важные решения всегда принимаются в одиночку, а это будет самым важным в его карьере. Он не мог и упомнить, чтобы на одно задание когда-либо посылали восемьсот кораблей. Это была чудовищная армада, способная обратить в прах не одну планету. Мотела, если судить по его лицу, только что осознал то же самое. Они нервно улыбнулись друг другу.

– Нам нужна победа. – Самуэль встал и протянул руку. – Очень.

– Знаю, – ответил Колхаммер. – Мы вас не подведем.

Никто в космопорте Коблата не заметил процессии юнцов, тихонько бредущих к шлюзовой камере дока, где стояла «Леонора Цефеи» – ни портовые чиновники, ни команды других кораблей (поглядевших бы косо на капитана Нокса) и, уж конечно, не полиция компании. Впервые в жизни Джеда политика фирмы шла ему на пользу.

Камеры внутреннего наблюдения в космопорте были отключены, лог-файлы бюро безопасности полетов не велись, таможенники ушли в долгие отпуска. Звездолеты, прибывавшие и отбывавшие после начала карантина, не попадут ни в один опасный файл, а с денег, которые кто-то за это получил, не станут платить налогов.

И все же Джед не стал рисковать. Его избранники собрались в клубе, где они с Бет проверили всех и заставили снять с ног алые платки, прежде чем по одному через неравные промежутки времени отправлять в космопорт.

Они с Бет насчитали восемнадцать полуночников, которым можно было доверить тайну, – большего числа система жизнеобеспечения «Леоноры Цефеи» все равно не выдержала бы. В клубе оставались четверо, включая его и Бет, когда прибежала наконец Гари. Это входило в план – если бы оба они удрали из дому на целый день, мать могла бы забеспокоиться: куда они подевались. А вот чего в плане точно не было, так это того, что Гари тащила на буксире Навар.

– Я тоже лечу! – нагло заявила Навар, заметив, как темнеет лицо Джеда. – Ты меня не остановишь.

Ее самодовольное вяканье вконец достало Джеда за последние месяцы – даже не столько тон, сколько тот факт, что с его помощью она всегда добивалась своего.

– Гари! – воскликнул он. – Ты что делаешь?

Сестренка стиснула губы, готовая расплакаться.

– Она меня засекла, когда я сумку собирала. Хотела Диггеру настучать.

– А вот и скажу! – тявкнула Навар. – Я здесь не останусь, когда могу улететь на Валиск. Так что я лечу!

– Ну ладно. – Джед обнял Гари за дрожащие плечики. – Ты не волнуйся. Ты правильно поступила.

– Черта с два! – воскликнула Бет. – На борту больше места не будет.

Гари расплакалась. Навар сложила руки на груди, скорчив упрямую мину.

– Ну спасибо, – буркнул Джед поверх сестриной макушки.

– Не оставляй меня тут с Диггером! – заныла Гари. – Пожалуйста, Джед, не надо!

– Никто тебя не оставит, – пообещал Джед.

– А что тогда? – поинтересовалась Бет.

– Не знаю. Придется Ноксу потесниться, и все.

Он со злостью покосился на вечную противницу Гари. Вот же как на псе похоже – даже сейчас все испортила! Именно теперь, когда он уже надеялся навеки освободиться от проклятия Диггера... По-хорошему следовало бы навешать ей плюх да запереть в шкафу, пока они не улетят. Но в мире, обещанном Кирой, всякая вражда будет прощена и забыта. Даже с такой занозой ходячей, как Навар. К этому идеалу он отчаянно стремился. Может быть, оставив ее, он станет недостоин Киры?

– От тебя никакого толку! – взорвалась Бет, уловив его нерешительность.

Она обернулась к Навар, выдергивая откуда-то дубинку-парализатор. Ухмылка сошла с лица Навар, когда та поняла, что столкнулась с противником, которого не может ни запугать, ни упросить.

– Хоть слово вякнешь, хоть раз пожалуешься, хоть раз наедешь на кого-нибудь, и я тебя этой штукой по заднице приголублю, а потом в шлюз выкину. Поняла?

Кончик парализатора угрожающе покачивался под самым носом Навар.

– Ага, – пискнула девчонка, напуганная и несчастная под стать Гари.

Джед и не помнил, чтобы ей приходилось так несладко.

– Хорошо, – заключила Бет. Парализатор вернулся в карман. Девушка недоуменно поглядела на Джеда. – Не понимаю, как ты вообще позволяешь ей себя доставать. Трусливая телка.

Джед осознал, что краснеет не меньше, чем Гари. Объяснять сейчас было бы бессмысленно, а главное – затруднительно.

Он вытащил из-под стола свой рюкзак. Тот оказался до обидного легким, если учесть, что в него вместилось достояние всей его жизни.

Капитан Нокс поджидал своих пассажиров в переходнике у дверей шлюза – невысокий мужчина с широкими плоскими скулами, выдававшими его полинезийское происхождение, но с бледной кожей и пепельно-светлыми волосами, которые кто-то из его предков приобрел по сходной цене вместе с генным пакетом, позволяющим переносить невесомость. Гневный румянец на его светлой коже был особенно заметен.

– Я соглашался на пятнадцать, – заявил он, когда Бет и Джед выплыли из люка. – Кого-то придется оставить – троих самое малое.

Джед попытался упереться ступнями о липучку. Он не любил невесомости – его сразу же начинало мутить, а от аллергического отека пухли веки и закладывало нос. К маневрам в отсутствие тяготения он тоже не привык. Приходилось, вися на крепежной перекладине, усилием запястий двигать остальное тело. Инерция сопротивлялась при каждом движении, сухожилия горели от нагрузки. И когда он исхитрился коснуться пяткой липучки, та едва удержалась – как и все на межорбитальнике, липучка нуждалась в замене.

– Никого не оставим, – отрезал он.

Гари цеплялась за него, и масса ее свободно парящего тела стремилась оторвать его от липучки. Крепежной петли Джед отпускать не стал.

– Тогда не полетим, – невозмутимо ответил Нокс. Джед заметил в заднем конце переходника Джеральда Скиббоу. Тот, как это с ним случалось постоянно, пребывал в отключке, упершись пустым взглядом в переборку. Джед начинал подозревать, что их благодетель крепко подсел.

– Джеральд! – Он энергично замахал рукой. – Джеральд!

Нокс что-то пробурчал под нос. Джеральд понемногу приходил в себя, подергиваясь всем телом.

– Сколько пассажиров вы можете принять по бумагам? – спросила Бет.

Нокс не обратил на нее внимания.

– Что случилось? – спросил Скиббоу, моргая, точно от яркого света.

– Слишком много народу, – объяснил Нокс. – Кого-то придется оставить.

– Я должен лететь, – тихо произнес Джеральд.

– Никто не говорит, что тебя, Джеральд, – успокоила его Бет. – Это же твои деньги.

– А корабль мой, – отрезал Нокс. – И я такую ораву не повезу.

– Ладно, – уперлась Бет. – Спросим в бюро по безопасности полетов, сколько человек вы можете принять.

– Не дурите.

– Не хотите везти – верните деньги, найдем другую посудину.

Нокс в отчаянии покосился на Джеральда, но тот был ошарашен не меньше.

– Вы сказали, троих? – спросила Бет.

Нокс улыбнулся, ощутив, что ветер задувает в его сторону.

– Всего троих. Буду рад отвезти их следующим рейсом.

Бет понимала, что это полная ерунда. На таком потрепанном корабле с трудом могли выжить девятнадцать полуночников и команда. Это был первый раз, когда Нокса что-то встревожило. Раньше его интересовала только платежеспособность пассажиров. И Джеральд заплатил ему – даже больше, чем следовало. Они не заслужили такого обхождения.

Но на Джеральда можно было не рассчитывать – он опять впал в свою полукоматозную депрессию. А Джед... Джед сейчас мог думать только об одном. Бет еще не решила для себя, нравится ей это или нет.

– Тогда посадите нас троих в шлюпку, – предложила она.

– Что? – спросил Нокс.

– Шлюпка спасательная у вас есть?

– Конечно.

Туда он со своей драгоценной семейкой и побежит, если что-то случится с кораблем.

– Посадим туда троих младших. Они и так пойдут первыми, верно?

Нокс сердито глянул на нее. Но жадность, как всегда, победила. Скиббоу заплатил ему вдвое против обычной цены за чартерный рейс, даже с учетом взлетевших под небеса расценок на полеты с Коблата и на Коблат.

– Ладно, – неохотно уступил он, датавизируя бортовому компьютеру приказ закрыть люк. Диспетчерская Коблата уже напоминала ему, что пора освобождать док – по заявке он должен был вылететь пять минут назад, а следующий корабль ждал места.

– Дай ему координаты, – бросила Бет Джеду, волоча Джеральда за руку к ближайшей койке.

Джед сунул Ноксу клип, недоумевая, как так вышло, что Бет стала командовать.

«Леонора Цефеи» торопливо поднялась из дока. Стандартную цилиндрическую капсулу жизнеобеспечения отделяла от термоядерного двигателя тридцатиметровая штанга. На заднем полукорпусе развернулись четыре терморадиатора, похожие на хвостовые рули атмосферного самолета. Вокруг обоих полукорпусов вспыхнули маневровые ионные движки. С пустыми трюмами корабль разворачивался куда быстрее обычного. Совершив поворот на девяносто градусов, он запустил маршевый двигатель и выплыл из чаши космопорта.

Не успела «Леонора Цефеи» отойти на пять километров, как в док WJR-99 встала «Крестьянская месть». Капитан Дюшамп попросил у местной ремонтной компании полностью залить ему баки с дейтерием и гелием-3, заявив, что его запас топлива истощился на восемьдесят процентов, а ему предстоит еще долгий путь.

Облака над Чейнбриджем сгущались в тугой насыщенно-карминовый узел посреди рубиновых струй, заполнявших небосвод. Стоя рядом с сидящим за рулем Мойо, Стефани ощущала не менее темные рассудки тех, кто находился в городке, к которому они приближались. Их было куда больше, чем следовало ожидать, – Чейнбридж именовался городом только из больших амбиций.

Мойо, встревоженный, как и она, сбавил газ.

– Что делать будем?

– Выбора у нас нет. Мост – там. И надо перезарядить машины.

– Едем в город?

– Едем. Я не верю, что кто-то осмелился бы теперь причинить вред детям.

Улицы Чейнбриджа были забиты машинами – джипами военного образца и внедорожниками либо легкими бронемашинами. Между ними лениво бродили одержимые. Мойо они напомнили древних партизан-революционеров – излишне броские камуфляжные комбинезоны, тяжелые башмаки на шнуровке и автоматы на плечах.

– О-ой... – прошептал Мойо.

Они выехали на центральную площадь городка – мощенную брусчаткой и обсаженную высокими аборигенными деревьями-ногорогами. Дорогу перегораживали два легких танка – невозможно допотопных, обвешанных стальными плитами брони, с фырканьем извергающих клубы дыма. Но сама эта примитивная грубость делала их особенной, страшной угрозой.

«Кармический крестоносец» остановился. Его неоново-пестрые борта на фоне танковой брони выглядели нелепо.

– Сиди тут, – скомандовала Стефани, стискивая его плечо. – Детей надо кому-то успокаивать. Они и так боятся.

– Я и сам боюсь, – пробурчал Мойо.

Стефани ступила на брусчатку. На носу у нее выросли солнечные очки – точно бабочка развернула крылья.

Кохрейн уже затеял спор с парой солдат, охранявших танки. Стефани выглянула из-за его плеча и мило улыбнулась.

– Я бы хотела поговорить с Аннетой Эклунд. Вы не сообщите ей, что мы приехали?

Один из солдат оглядел «Кармического крестоносца», прижатые к стеклам детские мордашки, кивнул и скрылся за танками.

Пару минут спустя из здания мэрии вышла Анкета Эклунд, облаченная в наглаженный серый мундир и кожанку с алой шелковой подкладкой.

– Ну, дык! – воскликнул Кохрейн, завидев ее. – Миссис Гитлер собственной персоной.

Стефани пробуравила его взглядом.

– Мы знали, что вы едете, – устало бросила Эклунд.

– Тогда зачем вы перегородили дорогу? – поинтересовалась Стефани.

– Потому что могла, конечно. Или вы совсем ничего не понимаете?

– Ладно, свою власть вы показали. Признаю. Никто из нас не имеет ни малейшего желания вас свергать. Теперь мы можем проехать?

Анкета Эклунд в задумчивом недоумении покачала головой.

– Это я должна была увидеть своими глазами. Что вы, по-вашему, делаете с этими ребятишками? Вы правда решили, что спасаете их?

– Честно говоря, да. Извините, если это для вас слишком простая идея, но меня, кроме этого, мало что волнует.

– Если бы вы действительно волновались за детей, то оставили бы их в покое. В конечном итоге это было бы менее жестоко.

– Это дети. Им сейчас страшно, и им сейчас одиноко. Абстрактные проблемы в сравнении с этим не стоят и гроша. А вы их пугаете.

– Ненамеренно.

– Тогда к чему этот вооруженный джингоизм? Чтобы нас к ногтю прижать?

– Благодарности от вас не дождешься. Я рискнула всем, чтобы привести пропащие души в этот мир, включая, кстати, вашу.

– И считаете, что это дает вам право над нами властвовать. Вы ничем не рисковали – вы были принуждены, как и все мы. Вы всего лишь оказались первой.

– Я первой осознала, на что должна пойти. Первой организовала вас. Первой вступила в бой. И первой победила. Первой заняла нашу землю. – Взмахом руки она обвела отделение солдат, занявших кафе на другой стороне площади. – Вот почему они следуют за мной. Потому что я права, потому что я знаю, что должно быть сделано.

– Этим людям всего лишь нужна цель. Мортонридж рассыпается. Нет ни еды, ни электричества. Никто не знает, что делать дальше. Власть предполагает ответственность. Если вы, конечно, не просто самая главная разбойница в этой банде. Если вы настоящий лидер, вам бы следовало применить свои способности там, где они нужнее. Начало положено – вы сохранили комм-сеть, вы установили в большинстве городов местное правительство. Так бы и продолжать.

Анкета Эклунд широко ухмыльнулась.

– Кем вы раньше были? Мне-то донесли – домохозяйкой.

– Неважно, – отрезала Стефани. Головоломки начинали ей надоедать. – Так вы пропустите нас?

– Если бы не пропустила, вы просто поехали бы другой дорогой. Езжайте, конечно. У нас по городу болтается пара ребятишек – заберите уж тогда и их. Видите – не такое уж я чудовище.

– Нам надо зарядить автобусы.

– Естественно, – со вздохом согласилась Эклунд, подзывая одного из охранников. – Дейн вам покажет, где у нас рабочая заправочная точка. Только еды не просите – лишней нет, нам самим не хватает.

Стефани покосилась на танки; вглядевшись, она могла различить под броней реальные очертания тракторов-механоидов.

– А что вы с вашей армией тут делаете?

– Я считала, что это очевидно. Я приняла на себя ответственность, о которой вы так распространялись. Я защищаю Мортонридж. Мы в тридцати километрах от огневого рубежа, который пересекает перешеек. А по другую его сторону княгиня Салдана готовится к бою. Они не оставят нас в покое, Стефани Эш. Они ненавидят нас и боятся. Мерзкое сочетание. Так что пока вы донкихотствуете – не забывайте, кто остановит варваров. – Она двинулась прочь, но остановилась. – Знаете, когда-нибудь вам придется решить, на чьей вы все же стороне. Вы сказали как-то, что будете сражаться, чтобы не дать им вышвырнуть вас обратно; так вот, тогда вы будете сражаться бок о бок со мной.

– Ого, – пробормотал Кохрейн. – Крутая чувиха.

– Точно, – согласилась Стефани.

Дейн вместе с Кохрейном забрался в кабину «Кармического крестоносца» и показал дорогу к складам у пристани – их широкие крыши были сложены из солнечных батарей. Пока автобусы заряжались, Стефани собрала своих спутников и пересказала им свой разговор с Эклунд.

– Если кто-то захочет переждать здесь, пока мы едем к огненной стене, я пойму, – заключила она. – Военные королевства могут косо посмотреть на то, что к ним движутся четыре большие машины.

– С ходу они стрелять по нам не будут, – возразил Макфи. – Пока мы не перейдем границу. Просто из любопытства.

– Думаешь? – тревожно спросила Тина, прижимая к губам огромный кружевной платок.

– Я там был, – заявил Дейн. – На разведке. Я чувствовал, как они на меня смотрят. Они не станут стрелять первыми. Как сказал ваш приятель, из чистого любопытства.

– Мы почти доехали. – Беспокойство Стефани выдавала только приклеенная к губам улыбка. – Еще пару часов, и все. – Она оглянулась в сторону автобусов и, состроив веселую мину, помахала выглядывающим из окон детишкам. Сумерки, навеянные густыми тучами над головой, проникали в душу. – Макфи, Франклин – помогите мне их вывести. Надо дать им размять ноги и вывести в туалет.

– Само собой.

Стефани позволила Мойо на миг обнять ее. Он легонько чмокнул ее в лоб.

– Только не сдавайся.

Она застенчиво улыбнулась.

– Не буду. Ты не заглянешь на склады – не работает ли там уборная? Если нет, придется обходиться рекой и салфетками.

– Посмотрю.

Раздвижные двери ближайшего склада были распахнуты настежь. Когда-то здесь хранили трубы – ряд за рядом на стеллажах до самого потолка. Свет не горел, но розовые солнечные лучи проникали через открытую дверь, позволяя ориентироваться. Мойо зашел внутрь, решив поискать контору.

В проходах молчаливо стояли механоиды-погрузчики, сжимая предназначенные для срочной отгрузки стяжки труб. Чтобы завести их снова, подумал Мойо, не потребуется много усилий. Но зачем? Нужны ли обществу одержимых фабрики и фермы? Какая-то инфраструктура необходима, спору нет, но какая? Насколько мощная? Наверное, что-то простое, эффективное и очень устойчивое. Мойо порадовался про себя, что это не ему решать.

От восприятия Мойо того человека спасала гора труб... или так убеждал себя потом одержимый. Как бы там ни было, он заметил незнакомца, только завернув за угол. Тот стоял в каких-то пяти метрах от него. И он не был одержимым. Для новых чувств Мойо его сородичи сияли каждой клеточкой, неудержимо выплескивая энергистическую силу. Незнакомец был почти черен, а мысли его – тихи и быстротечны. На вид в нем не было ничего особенного; он был одет в светло-зеленые брюки, рубашку в клетку и жилетку с надпечаткой на левом нагрудном кармане: «ДатаОсь».

Мойо оцепенел в паническом ужасе. Неодержанный в таком месте мог быть только шпионом. А это значило, что он вооружен, и, скорее всего, чем-то достаточно мощным, чтобы без лишнего шума уничтожить одержимого.

Белое пламя хлестнуло из пальцев Мойо почти автоматически.

Мойо охнул, не веря своим глазам. Кипящая струя ударила незнакомца в лицо, расплескалась и обрушилась на гору труб за спиной незнакомца. Тот стоял спокойно, точно его поливали не огнем, а водой.

Белый пламень померк, остатки его втянулись в тело Мойо. Одержимый всхлипнул, ожидая самого худшего. «Сейчас меня отправят назад в бездну. Они нашли способ нейтрализовать нашу энергистическую силу. Мы проиграли. Теперь нам остается одна лишь бездна. Во веки веков».

Он закрыл глаза. Думая... о Стефани. С нежностью и тоской.

И ничего не случилось. Он снова открыл глаза. Незнакомец взирал на него с некоторым недоумением. За его спиной стекали по трубам струйки расплавленного металла.

– Кто вы? – хрипло прошептал Мойо.

– Меня зовут Хью Рослер. Я из Экснолла.

– Вы шли по нашему следу?

– Нет. Хотя я видел, как вы отъезжали из Экснолла. Здесь я оказался случайно.

– Ага, – осторожно проговорил Мойо. – Значит, вы не шпион?

Похоже, Рослеру вопрос показался забавным.

– Шпион королевства Кулу? Нет.

– Тогда... почему белое пламя вас не тронуло?

– Встроенная сопротивляемость. Считалось, что, когда придет это время, нам следует иметь защиту. А способность к дисфункции реальности со временем оказалась исключительно полезной. Мне в жизни приходилось попадать в самые неприятные положения; должен добавить, совершенно непреднамеренно. Нам не полагается бросаться в глаза.

– Так вы агент. Но на кого вы работаете?

– Слово «агент» предполагает активную роль. А я – наблюдатель. Я не принадлежу ни к одной из группировок.

– Группировок?

– Королевство. Конфедерация. Адамисты. Эденисты. Одержимые. Группировки.

– Угу... Так что, вы меня пристрелите или как?

– Господи Боже, нет! Я же сказал – я всего лишь наблюдатель.

Незнакомец говорил совершенно искренне, однако Мойо его слова почему-то вовсе не успокоили.

– Из какой группировки?

– О-о. Это, боюсь, секретные сведения. Вообще-то я не должен был говорить вам даже того, что уже сказал. Но обстоятельства изменились с тех пор, как началась моя миссия. Сейчас это не столь уж важно. Так что я просто пытаюсь вас успокоить.

– Не получается.

– Вам действительно не следует меня бояться.

– Но ведь вы не человек?

– Я человек на девяносто девять процентов. Этого ведь должно хватить?

Мойо предпочел бы, чтобы Хью Рослер стал бурно возмущаться.

– А на один процент кто?

– Извините, но это засекречено.

– Ксенок? Верно? Какая-то неизвестная раса? Всегда ходили слухи о контактах в дотехнологические времена, о людях, которых забирали пришельцы...

Хью Рослер хихикнул.

– О, да, старые розвелловские [Розвелл – город в штате Нью-Мексико, близ которого якобы разбилась в 1947 году летающая тарелка с несколькими пришельцами на борту. Эта легенда получила настолько широкое распространение, что стала одной из основ уфологии вместе с так называемой «документальной» лентой, запечатлевшей вскрытие одного из пришельцев. (Прим. пер.)] байки. Знаете, я ведь почти забыл эту историю. Газеты трезвонили о ней несколько десятков лет, но, по-моему, это все была «утка». По крайней мере, пока я жил на Земле, я никаких НЛО не замечал, а было это долгонько.

– Вы жили на Земле? Но...

– Мне лучше уйти. А то ваши друзья начнут волноваться. На соседнем складе есть работающий туалет. Бак наполняется под напором воды, поэтому еще полон.

– Погодите! Но зачем вы за нами наблюдаете?

– Чтобы узнать, что случится дальше, конечно.

– Случится? Хотите сказать – когда королевство на нас нападет?

– Нет, это мелочи. Я хочу знать, каким будет исход для всей вашей расы теперь, когда вам открылась бездна. Должен сказать, меня эта перспектива радует безмерно. В конце концов я ждал этого очень долго. Такова предписанная мне функция.

Мойо воззрился на него. Страх уступил место возмущению и изумлению.

– А как долго? – только и выдавил он шепотом.

– Восемнадцать столетий.

Рослер дружески помахал ему рукой и отступил в тень за стеллажами. И тень поглотила его.

– Что с тобой? – спросила Стефани, когда Мойо выполз на неяркий свет, под закрытое алыми тучами небо.

– Только не смейся, но я, похоже, повстречался с младшим братом Мафусаила.

Услышав, как открывается люк в салон, Луиза уже знала, кого ждать. Его вахта закончилась четверть часа назад – как раз достаточно, чтобы показать, насколько он не торопится.

С точки зрения Луизы, у «Джамраны» был один недостаток – конструкция. Внутренние ее помещения не уступали по комфорту салону «Далекого королевства», но вместо пирамидки из четырех капсул жизнеобеспечения жилой отсек межорбитальника представлял собой цилиндр, венчавший грузовые фермы. Палубы лежали друг на друге, как слои в свадебном торте. Чтобы найти кого-то, можно было просто начать сверху и лезть вниз по центральной лестнице. И не спрячешься.

– Привет, Луиза!

Девушка изобразила вежливую улыбку.

– Привет, Пьери.

Пьери Бюше только что стукнуло двадцать; из троих братьев он был средним. Как и большинство межорбитальников, «Джамрана» представляла собою семейную фирму; все семеро членов ее команды носили фамилию Бюше. Отчасти Луизу отпугивала странная расхлябанность многочисленного семейства; с ее точки зрения, это была скорее компания, чем семья. Старший брат Пьери служил сейчас во флоте Терцентрала. С кораблем управлялись оставшиеся – отец, мать, брат и двое кузенов.

Неудивительно, что Пьери так привлекала молодая пассажирка. Он был застенчив и явно неуверен в себе, что его только красило – ничего похожего на бессмысленную самоуверенность Вильяма Элфинстоуна.

– Как ты себя чувствуешь?

С этого он обычно начинал.

– Прекрасно. – Луиза постучала пальцем по крохотному нанопакету за ухом. – Чудеса конфедеративной технологии.

– Через двадцать часов переворот. Это значит полпути. Потом мы будем лететь к Земле за... кормой вперед.

Тот факт, что межпланетное путешествие длиной в семьдесят миллионов километров занимало больше времени, чем межзвездный перелет, тоже добавляло Луизе нетерпения. По крайней мере, термоядерный двигатель должен был работать в течение трети пути, и нанопакету не придется излишне долго стараться, подавляя ее тошноту.

– Хорошо.

– Ты точно не хочешь, чтобы я датавизировал на Ореол О'Нейла и выяснил, не отправляются ли корабли на Транквиллити?

– Нет. – Слишком резко. – Спасибо, Пьери, но если корабль будет, значит, он будет. А если нет, я все равно ничего не смогу поделать. Значит, не судьба.

– О... понимаю. – Он робко улыбнулся. – Луиза, если тебе придется остаться в Ореоле, ожидая корабля, я бы хотел тебе показать тамошние достопримечательности. Я сотни камней облетел. Знаю, где что круто, что стоит посмотреть, что – стороной обойти. Будет здорово.

– Сотни?

– Пятьдесят самое малое. И это все главные, Нью-Конг в том числе.

– Прости, Пьери, мне это ничего не говорит. Я даже не слышала о Нью-Конге.

– Правда? Даже на Норфолке?

– Нет. Я знаю только один астероид – Верхний Йорк, и то потому, что мы туда направляемся.

– Нью-Конг же самый знаменитый. Его одним из первых вывели на земную орбиту и приспособили для жизни. Физики Нью-Конга изобрели пространственную прыжковую установку. И Ричард Салдана был когда-то председателем совета астероида, оттуда он планировал начать колонизацию Кулу.

– Звучит как сказка. Я даже представить не могу, что когда-то не было королевства; оно кажется таким... существенным. Да и вся дозвездная история Земли кажется мне одной большой сказкой. А на Верхнем Йорке ты когда-нибудь был?

– Да, это же наш порт приписки.

– Значит, там твой дом?

– Чаще всего мы встаем там в док, но мой настоящий дом – на корабле. Я его ни на что не променяю.

– Точно как Джошуа. Вы, космонавты, все одинаковы. Цыганская кровь.

– Наверное.

Лицо его застыло, как всегда, когда Луиза упоминала Джошуа – ее жениха и ангела-хранителя, всплывавшего почему-то в любом разговоре с ней.

– А Верхний Йорк хорошо организован?

Вопрос, казалось, озадачил Пьери.

– Да, конечно! Приходится. Астероид ведь не планета, Луиза. Если за состоянием среды не следить очень внимательно, катастрофа не заставит себя ждать. Они позволить себе не могут расслабиться.

– Я знаю. Но я имела в виду правительство. Как там с соблюдением законности? Фобос показался мне довольно терпимым.

– Ну, это же верные коммунисты. Они очень доверчивы. Отец говорит, что они всегда готовы оправдать тебя за недостатком улик.

Это только подкрепило тревоги Луизы. Когда все четверо прибыли в док «Джамраны» за пару часов до отлета, Эндрон передал их паспортные клипы единственной дежурной таможеннице. Судя по всему, они были знакомы и весело поболтали. Таможенница засунула клипы в свой процессорный блочок со смехом, а на портреты проезжающих даже не глянула. Трое иномирян, транзитом, друзья Эндрона... Она даже позволила ему проводить пассажиров на борт корабля.

Вот там Эндрон отвел Луизу в сторонку.

– Вы не доберетесь, понимаете? – спросил он.

– Но сюда же добрались, – нервно ответила она.

Сомнения грызли и ее. Слишком много людей встретилось им на мучительно долгом пути в космопорт, пока механоид-погрузчик волок за ними в кузове бесчувственное тело Фауракса. Но они все же перенесли подделывателя документов на борт «Далекого королевства», а там – в ноль-тау-капсулу.

– Пока что вам очень везло и почти не встречалось препятствий. Как только «Джамрана» войдет в пространство, находящееся под юрисдикцией Терцентрала, этому придет конец. Ты не понимаешь, на что это похоже, Луиза. Ты вообще не попадешь на Верхний Йорк. Ты оказалась на Фобосе только потому, что мы провезли вас тайком и никто не озаботился досмотреть «Далекое королевство». А сейчас вы направляетесь на Землю, население которой больше, чем на любой другой планете Конфедерации, а боевой флот превосходит все флоты в галактике. И сейчас эта военная машина страдает паранойей в острой форме. Три фальшивых паспорта вам не помогут. Вас подвергнут всем проверкам, какие только сумеют придумать, Луиза, поверь мне, и Флетчер не пройдет через космопорт Верхнего Йорка. – Пьери почти умолял ее. – Пойдем со мной, ты расскажешь нашему правительству, что с вами случилось. Они не причинят ему зла, я засвидетельствую, что он не представляет опасности. А потом мы сможем найти вам корабль, чтобы отвезти на Транквиллити.

– Нет. Ты не понимаешь – они отправят его обратно в бездну. Я видела в новостях – если одержимого поместить в ноль-тау, это изгоняет его душу из тела. Я не могу выдать Флетчера, они отправят его обратно. Он семь веков страдал, неужели с него не довольно?

– А что с тем парнем, чье тело он занял?

– Не знаю! – воскликнула она. – Я не хочу об этом думать! Вся моя планета одержана.

– Ладно. Прости. Но я должен был это сказать. Это даже не игра с огнем, Луиза, это куда хуже.

– Да. – Она положила руку ему на плечо, чтобы не уплыть в невесомости, и чмокнула марсианина в щеку. – Спасибо. Я пари держу, что если бы вы очень захотели, то выдали бы нас властям.

Его заалевшие щеки были красноречивее любого ответа.

– Ну, в общем, да. Может быть, ты научила меня, что нет черного и белого. И кроме того, твой Флетчер, он такой...

– Порядочный.

Луиза взглядом показала Пьери, что готова ловить каждое его слово.

– И что случится, когда мы прибудем на Верхний Йорк? Я хочу все-все знать заранее.

Пьери начал подгружать в память из нейросети воспоминания о верхнейоркском космопорте. Если ему повезет и он сможет пересказать все в подробностях, то затянет беседу на добрый час.

Верховный суд Конфедерации назывался Советом магистратов. В совете заседали двадцать пять судей, назначаемых Ассамблеей, и в ведении их находились лишь самые серьезные из преступлений, караемых по конфедеративному закону. В большинстве случаев это были дела экипажей захваченных флотом судов, обвиняемых в пиратстве или владении антивеществом. Реже случались суды над военными преступниками, как правило – над борцами за независимость астероидов или их противниками. Если Совет магистратов признавал подсудимого виновным, тому светил один из двух приговоров: смертная казнь или высылка на каторжную планету.

Собравшись в полном составе, Совет магистратов имел право судить даже правительства суверенных миров. Последнее подобное заседание признало, in absentia, правительство и штаб верховного командования Омуты виновными в геноциде и приговорило их к смертной казни.

И наконец, последней прерогативой Совета была возможность объявить человека, правительство или целый народ врагом человечества. Подобного титулования удостоился Латон, равно как члены «черных синдикатов», производящих антивещество, разнообразные террористы и бандиты. По сути дела, это был смертный приговор, позволявший любому официальному лицу Конфедерации преследовать отступника, невзирая на национальные границы, и требовавший содействия от всех местных правительств.

Вот этот статус врагов человечества главный военный прокурор и требовал присвоить одержимым. Вооруженная подобным приговором, разведка флота могла бы делать с Жаклин Кутер и прочими пленниками в своей «ловушке для демонов» все, что ей заблагорассудится. Но сначала следовало определить нынешнее их положение с юридической точки зрения – являются они пленными врагами или несчастными жертвами. И в любом случае им полагалась защита адвоката.

Для предварительного слушания выбрали третий зал суда повышенной безопасности на Трафальгаре. На обычные, открытые для публики суды он не походил вовсе. Неизменными оставались лишь основные детали: скамья подсудимых, судейское место, столы защиты и обвинения, места для свидетелей и небольшая галерка. Ни для публики, ни для журналистов места не было.

Майнард Кханна прибыл за пять минут до начала слушания и занял место на галерке. Как человек привычный к уставному порядку, законников он не любил и не очень им доверял. Адвокаты избавились от таких простых понятий, как добро и зло, обменяв их на различные степени вины, и этим обеспечили себе зарплату, превосходившую жалованье капитана космофлота на порядок.

Обвиняемому, конечно, полагается защита, соглашался Майнард, но как адвокатам удается не чувствовать себя виноватыми, уберегая от тюрьмы преступников, – этого он никогда не мог понять.

Лейтенант Мерфи Хьюлетт присел рядом, с грустным видом оправляя парадный мундир.

– Просто не верится, – прошептал он на ухо соседу, – что они на это пошли.

– Мне тоже, – пробурчал Кханна. – Но главный военпрокурор твердит, что это сущая формальность. Ни один суд в галактике не выпустит Жаклин Кутер за двери тюрьмы.

– Ради всего святого, Майнард! Ее нельзя было выпускать из «ловушки для демонов». И ты это знаешь.

– Это охраняемый зал. И мы не можем позволить ее адвокату подать апелляцию из-за процессуальных нарушений.

– Ч-чертовы адвокаты!

– Точно. А ты что здесь делаешь?

– Свидетель со стороны военной прокуратуры. Мне полагается объяснить судье, что на Лалонде мы вели боевые действия, а значит, захват Кутер является законным согласно установленным Ассамблеей правилам ведения войны. Это на случай, если ее адвокат будет упирать на ошибки в установлении юрисдикции.

– Знаешь, я в первый раз позволил себе не согласиться с первым адмиралом. Сказал, что нам следовало бы оставить ее в «ловушке для демонов» и насрать на это юридическое дерьмо. Гилмор теряет из-за этого не один день работы.

Мерфи что-то прошипел с омерзением и откинулся на спинку скамьи. В восьмой раз за утро рука его коснулась кобуры. Там покоился полуавтоматический пистолет, заряженный пулями «дум-дум». Он отстегнул клапан и провел пальцами по рукояти. Вчера он два часа проторчал в офицерском тире, не пользуясь при стрельбе прицельными программами. Так, на всякий случай.

Четверых пленников ввели в зал восемь морпехов и командовавший отделением сержант, все – вооруженные автоматами. Первой шла Жаклин Кутер, облаченная в стильный серый костюм. Если бы не карботаниевые кандалы, с нее можно было писать аллегорию респектабельности. На правом ее запястье был застегнут сенсорный браслет, следивший за током энергии через ее клетки. Она обернулась и оглядела охранников-морпехов у дверей. Потом заметила, как хмурится Мерфи Хьюлетт, и ослепительно ему улыбнулась.

– Сука, – пробормотал он про себя.

Морпехи усадили Жаклин на скамью подсудимых и пристегнули ее наручники к цепям. Остальных троих одержимых – Рэндалла, Леннарта и Нену – посадили на скамье позади нее. Как только цепи были застегнуты, морпехи встали у них за спинами. Сержант датавизировал своему процессорному блоку приказ вести наблюдение за работой сенсорных браслетов и кивнул секретарю.

Вошли четверо адвокатов. Жаклин изобразила на лице вежливую приветственную улыбку. Она видела Удо ди Марко в третий раз. Адвокат был не слишком осчастливлен подобным заданием и признал это откровенно, но заявил, что сделает все, что в его силах.

– Доброе утро, Жаклин, – проговорил он нервно, стараясь не замечать морпехов за ее спиной.

– Привет, Удо. Вы добыли записи?

– Я подал суду прошение об их предоставлении. Это займет время – флотские заявляют, что результаты научных исследований разведки флота секретны и как таковые не подпадают под действие закона об общем доступе 2503 года. Тут я, конечно, буду спорить, но я уже сказал – нужно время.

– Меня пытали, Удо. Судья должен видеть эти записи. Если правда раскроется, я выйду отсюда в две секунды.

– Жаклин, это всего лишь предварительное слушание, которое должно подтвердить, что все процедуры, сопутствующие аресту, были соблюдены, и установить ваш настоящий юридический статус.

– Меня не арестовали, меня похитили.

Удо ди Марко вздохнул.

– Военная прокуратура будет заявлять, что, как одержатель, вы совершили похищение человека и являетесь преступником. А это дает основания содержать вас под стражей. Также они заявляют, что ваши энергистические способности представляют собой новую, опасную военную технологию, требующую расследования со стороны разведки флота. Пожалуйста, не надо ожидать, что вас сегодня же выпустят.

– Ну, я уверена, что вы сделаете все, что в ваших силах. – Жаклин ободряюще улыбнулась адвокату.

Удо ди Марко неловко повел плечами и направился к местам, предназначенным для защиты. Его утешало только то, что журналистов в зал не пускали. Никто не знал, что он защищает одержимую. Он датавизировал своему процессорному блоку приказ показать собранные материалы. Ирония судьбы – он мог бы привести веские доводы в пользу освобождения Кутер. Но не прошло и пяти минут после того, как на него свалили это дело, и Удо ди Марко решил для себя, что защита будет сугубо формальной. Жаклин не могла об этом знать, но у ее адвоката осталось немало родни на Новой Калифорнии.

– Всем встать! – объявил секретарь, поднимаясь на ноги. – Судья Роксанна Тейнор. Суд Совета магистратов объявляется открытым.

В дверях появилась судья Тейнор. Все в зале, включая четверых одержимых, встали. А это значило, что морпехам пришлось изменить положение автоматов, под дулами которых они держали подсудимых. На миг их бдительность ослабла. И тогда все нейросети в зале повисли. Засияли слепящим блеском осветительные панели. Автоматы взорвались в четырех комках белого огня, разлетаясь фонтанами расплавленных обломков.

Мерфи Хьюлетт, бессвязно выругавшись, рванул пистолет из кобуры, большим пальцем снимая его с предохранителя. Как и большинство людей в зале, он был застигнут врасплох. Жестокий белый свет заставил его зажмуриться на миг; имплантаты сетчатки слишком долго фильтровали избыток фотонов. Грохот взрывающихся автоматов заглушил изумленные крики. Мерфи прицелился в Жаклин. Кричали морпехи, чьи пальцы и кисти разлетались на куски вместе с оружием, которое сжимали. И тогда свет погас.

Переход от слепящего сияния к кромешной темноте был слишком внезапным. Мерфи не видел ровным счетом ничего. Загрохотал автомат. Вспышки очередей озарили комнату мерцающим оранжевым светом.

Одержимые сорвались с места. Мигом. В стробоскопическом свете выстрелов их движения казались составленными из отдельных кадров. Они прошли ограждение скамьи подсудимых насквозь, проломив прочнейший композит. В воздух взлетели обломки.

Ударили две струи белого пламени, поразив пару морпехов. Адвокаты рванули к ближайшей двери. Роксанна Тейнор уже скрылась в дверях, и один из морпехов перекрывал выход, водя из стороны в сторону стволом автомата и будучи не в силах прицелиться в одержимых.

Свет белого пламени померк, и снова загрохотал автомат. Кричали, падая и пытаясь спастись, люди, и во тьме смертоносно свистели рикошетирующие пули.

При вспышке очередной очереди Мерфи увидел спину Кутер и, прицелившись, выстрелил в нее пять раз подряд. Последние два выстрела он сделал уже наугад. С громом ударили во что-то пули. Мерфи упал на колени и перекатился в сторону, спасаясь от струи белого пламени, пробившей воздух там, где он стоял секундой раньше. «Черт! Промазал».

В коридоре выли сирены. Загорелись сенсорные модули на стенах – длинные языки бирюзового огня рассыпались искрами. Еще три белопламенные струи ударили в галерку, и оттуда донеслись звуки падения тел.

Мерфи рискнул выглянуть из-за скамьи, где прятался. Нена и Рэндалл, пригнувшись, зигзагами бежали к двери за его спиной. Он глянул в сторону второй двери, что находилась сбоку от разбитой скамьи подсудимых, – там стояли, прикрывая друг друга, трое морпехов и вышвыривали последнего законника в коридор. Но двери позади Мерфи были распахнуты настежь. Створка не могла закрыться – ей мешало мертвое тело морпеха.

Выбора не оставалось. Их нельзя было выпустить в сердце Трафальгара, это было немыслимо. Мерфи сиганул через скамью в тот момент, когда из-за судейского стола взлетела к потолку диадема белого пламени. Медленно вращаясь, она развернулась, точно цветок из сплетенных огненных струй, и полетела вниз, опускаясь на охраняющих дверь морпехов. Те открыли огонь. Пули выбивали из огненной короны лиловые пузыри, рассыпавшиеся фонтанами искр. Мерфи выстрелил в метнувшегося к выходу Рэндалла, потом еще раз нажал на курок и еще. Пули «дум-дум» вырывали огромные куски из грудной клетки одержимого. Мерфи сместил прицел, и шея Рэндалла взорвалась фонтаном кровавых брызг и осколков костей. Нена с воплем шарахнулась назад, едва не потеряв равновесия.

Корона буйного белого огня опустилась на одного из морпехов, точно полыхающее лассо, и с отвратительным чавканьем сомкнулась, рассекая его тело пополам на уровне пояса. Его автомат все еще стрелял, рассылая пули по всему залу суда, когда тело рухнуло на пол. Падая, морпех еще пытался сказать что-то, но шок уже потряс его нервную систему, и последним звуком был сдавленный хрип, когда голова несчастного ударилась об пол. Тускнеющие глаза уставились на спазматически подергивающиеся, подгибающиеся, но все еще стоящие ноги.

Двое оставшихся морпехов в ужасе наблюдали эту сцену. Одного стошнило.

– Закрывайте! – сдавленно выкрикнул Мерфи. – Христа ради, выходите и закрывайте!

Глаза его заливала горячая, липкая красная жидкость. Сослепу он споткнулся и, не удержавшись на ногах, свалился на чье-то мертвое тело. В дальнем конце коридора уже мелькали бегущие фигуры. В глазах у Мерфи все плыло. Лодыжку его охватила петля белого огня.

– Больно? Мы можем помочь...

– Пошли на хер!!!

Он перевернулся на бок и, сжимая пистолет трясущимися от боли руками, открыл огонь, посылая пулю за пулей в зал суда сквозь пелену вонючего дыма.

А потом чьи-то руки ухватили его за плечи и оттащили в сторону, над головой зазвучали резкие голоса.

Ударил по ушам грохот «брэдфилда», особенно оглушающий в тесноте коридора. Над Мерфи возвышался морпех в бронескафандре, прикрывая его огнем из крупного калибра. Еще один бронированный солдат вытаскивал тело из дверей.

Нейросеть Мерфи начала пробуждаться к жизни, устанавливая аксонные блоки. Дверь в зал суда наконец затворилась, залязгали замки. Огнетушитель полил тлеющую брючину Мерфи густым белым аэрозолем. Офицер привалился плечом к стене, слишком потрясенный, чтобы говорить. Оглядевшись, он заметил еще троих людей, которых видел в зале суда. Все трое сидели на полу, бледные от шока. Вокруг двоих суетились морпехи. Пол был заляпан кровью. Вокруг валялись стреляные гильзы.

Кто-то оттащил его за плечи подальше от дверей, чтобы освободить место для двух станковых «брэдфилдов», нацеленных прямо на гладкую серую поверхность из упрочненного силикона.

– Лежите смирно, – бросила ему женщина в мундире полевого врача, разрезая штанину. Санитар держал наготове медицинский нанопакет.

– Кто-то из них вырвался? – еле слышно прошептал Мерфи.

Люди проходили мимо, не обращая на него внимания.

– Не знаю, – ответила врач.

– Так узнайте... вашу мать!

Она внимательно посмотрела на него.

– Пожалуйста.

Подозвали одного из морпехов.

– Остальные двери на замке, – сообщил он Мерфи. – Мы вывели нескольких человек, но одержимые заперты там надежно. Все выходы перекрыты. Капитан ждет ребят из разведки, чтобы те подсказали, как быть дальше.

– Нескольких? – переспросил Мерфи. – Вывели нескольких человек?

– Да. Пару адвокатов, судью с присными, пятерых наших. Мы вами гордимся, сэр, вами и ими. Могло быть намного хуже.

– А остальные?

Морпех отвернул непроглядное забрало в сторону запертой двери.

– Мне очень жаль, сэр.

Грохот автомата оборвался, в темноте зала суда слышались лишь стоны и вопли. Майнард Кханна слышал собственные слабые всхлипы, вливающиеся в этот страдальческий хор, и ничего не мог с этим поделать. При малейшем движении череп его пронзали тошнотворные иглы боли. В первые же мгновения боя струя белого пламени обвилась вокруг его ноги, точно горящая змея, повалив на пол. Капитан сильно ударился виском о скамью, едва не потеряв сознания. Потом вокруг него замельтешили вспышки света и послышались крики, но его это почему-то не трогало.

Теперь белое пламя погасло, оставив Майнарда Кханну в одиночестве страдать от ран. Плоть сползла с ноги, обнажив идеально белую кость, и капитан видел, как рядом с живой ногой подергивается костяная и косточки стопы держатся друг друга, точно в анатомическом атласе.

Обломки скамьи подсудимых полыхали на полу противоестественно ярко, отбрасывая на стены пляшущие тени. Майнард повернул голову и всхлипнул, когда темноту перед глазами разогнали кровавые звезды. Сморгнув внезапно набежавшие слезы, он увидел, что тяжелая дверь в конце зала закрыта.

Они не вырвались!

Он вздохнул, на миг потеряв ориентацию: что он делает здесь, в темноте? Мысли путались от боли. Крики умолкли, стихли все звуки – только потрескивал огонь. Хрустели под чьими-то ногами обломки. Над Майнардом склонились три фигуры – человеческие по очертаниям, но потерявшие всякую связь с человечностью много веков назад.

Томительный шепот выползал из глубин бесконечности, чтобы утешить его с искренностью неверной любовницы. А потом пришла боль.

Доктор Гилмор внимательно изучал изображение, датавизированное ему прямо с сетчатки капитана морской пехоты Родри Пейтона. Тот стоял в коридоре, ведущем к третьему залу суда, в центре цепи морпехов с автоматами и «брэдфилдами», которые прикрывали военных инженеров, осторожно крепивших к дверям сенсорные пластинки.

Попытавшись получить доступ к процессорным блокам инженеров, доктор Гилмор потерпел неудачу – одержимые, запертые в зале суда, находились слишком близко.

– Они не пытались прорваться? – спросил он.

– Нет, сэр, – датавизировал Пейтон, покосившись на бурые следы огня на стене у самой двери. – Это осталось, когда лейтенант Хьюлетт с ними дрался. А с тех пор – ничего. Они в ловушке, точно.

Гилмор запросил у центрального компьютера Трафальгара план зала. Служебных туннелей поблизости не оказалось, а вентиляционные трубы были слишком узки, чтобы по ним можно было пролезть. В конце концов это был зал повышенной безопасности. К сожалению, на одержимых при его проектировании расчета не делали. Гилмор знал, что рано или поздно они вырвутся. И вот тогда начнется ад.

– Вы определили, сколько людей находится внутри?

– Пропало двенадцать человек, сэр. Но нам точно известно, что четверо из них мертвы, а остальные ранены. И Хьюлетт утверждает, что прикончил одного из одержимых, Рэндалла.

– Понятно. Это значит, что нам противостоит в лучшем случае одиннадцать одержимых. Их совокупный энергистический потенциал представляет крайнюю опасность.

– Отсек запечатан, сэр, и все выходы перекрыты нашими отделениями.

– Безусловно, капитан. Минуточку. – Гилмор датавизировал первому адмиралу и вкратце пересказал услышанное. – Я не могу рекомендовать штурм. Если учесть размеры зала и число одержимых, то потери среди морпехов могут достичь пятидесяти процентов.

– Согласен, – датавизировал первый адмирал в ответ. – Морпехи не пойдут. Но вы уверены, что все оставшиеся внутри одержаны?

– Полагаю, это неизбежный вывод, сэр. Вся эта юридическая бредятина, очевидно, всего лишь часть плана Кутер захватить здесь плацдарм. В таком числе одержимые представляют собой реальную силу. По моему мнению, они могут просто пробить себе дорогу в скале, им это вполне под силу. Их следует нейтрализовать как можно скорее. Добыть новые образцы для продолжения исследований я всегда успею.

– Доктор Гилмор, я хочу вам напомнить, что там находится мой адъютант и некоторое число гражданских лиц. Мы должны хотя бы попытаться подчинить их. Вы неделями изучали их энергистические силы, вы должны что-то придумать.

– Есть один вариант, сэр. Я изучил отчет Такрара. Он использовал против одержимых декомпрессию, когда они попытались взять штурмом «Крестьянскую месть».

– Чтобы убить их?

– Да. Это указывает на их уязвимость. Я хотел предложить стравить атмосферу из зала суда. Тогда нам не придется рисковать, открывая двери, чтобы расстрелять их. Но вначале мы могли бы использовать против них газ. Они могут придавать веществу новые формы, но я думаю, что изменять молекулярную структуру материи им не под силу. Не обязательно даже применять химическое оружие. Можно просто уменьшить концентрацию кислорода, пока они не отключатся. А когда они будут обездвижены, их можно поместить в ноль-тау.

– А как вы узнаете, что газовая атака сработала? Они уничтожили все сенсоры, мы ничего не видим.

– В зале суда остается еще много электронных систем. Если одержимые потеряют сознание, эти системы вернутся в строй. Но что бы мы ни делали, адмирал, рано или поздно нам придется открыть двери.

– Хорошо. Попробуйте сначала газ. Хотя бы ради Майнарда и других мы должны попытаться.

– У нас не будет много времени на поиски выхода, – объявила Жаклин Кутер.

Перес, несколькими минутами раньше завладевший телом Майнарда Кханны, пытался сохранить здравомыслие, несмотря на дикую боль, пронизывавшую каждую клетку его нового тела. Он все же смог сосредоточиться на наиболее пострадавших местах тела и увидел, как высыхает кровь и наливается здоровой силой рваная, обугленная плоть.

– Мама! Что вы с этим парнем делали?

– Учила не упрямиться, – бесстрастно отозвалась Жаклин.

Перес поморщился, приподнимаясь на локтях. Как бы отчаянно он ни желал исцеления, поврежденную ногу все еще буравили огненные черви. Он мог представить ее себе целой и здоровой, мог даже сформировать убедительную иллюзию поверх реальной картины, но вот материя подчинялась неохотно.

– Ну, и что теперь?

Он огляделся. Для возвращения к жизни обстановка была не самая подходящая. Среди обломков мебели лежали тела, рваные куски композита пожирало неяркое рыжее пламя, а из-за каждой двери, точно эмоциональный рентген, била лучами ненависть.

– Почти ничего, – призналась Кутер. – Но мы должны найти выход. Мы в самом сердце сопротивления Конфедерации. Мы должны найти способ помочь Капоне и остальным. Я надеялась, что мы сумеем отыскать их ядерный арсенал. Разрушение этой базы стало бы для Конфедерации жестоким ударом.

– Забудь об этом, – процедил Леннарт. – Эти морпехи – серьезные ребята. – Он стоял за судейским столом, напряженно вглядываясь в пол и подергивая себя за подбородок. – Знаешь, прямо под нами, метрах в двадцати, есть какая-то комната или коридор. – Плитки расползлись у него под ногами, обнажив голую скалу. – Если возьмемся вместе, мы быстро пробьемся сквозь камень.

– Может быть, – согласилась Жаклин. – Но они узнают. Гилмор уже, наверное, окружил эту комнату сенсорами.

– И что тогда? – спросил еще один из свежевоскрешенных. – Господи Иисусе, мы не можем сидеть тут и ждать, пока морпехи Конфедерации вломятся в зал! Я только что вернулся. Я не собираюсь отдавать им это тело, не прожив в нем и десяти минут. Я этого просто не вынесу!

– Иисусе? – ядовито переспросила Кутер.

– Возможно, и придется, – промолвил Перес. – Все мы можем снова оказаться в бездне.

– Это почему? – спросила Жаклин.

– Этот Кханна знает о засаде, которую флот Конфедерации собирается устроить Капоне. Он уверен, что они сумеют уничтожить флот Организации. А без Капоне, прорывающего оборону звездных систем, мы остановимся. Кханна уверен, что карантин не позволит одержанию распространиться на новые миры.

– Тогда мы должны сообщить Капоне, – решила Жаклин. – Мы все вместе должны прокричать об этом в бездну.

– Отлично, – отозвалась Нена. – Сделаем. А с нами-то что? Как мы отсюда выберемся?

– Это второстепенная задача.

– Для меня черта с два второстепенная.

Хмуро глянув на нее, Жаклин заметила, что на лбу одержимой проступил пот. Нену слегка покачивало. Да и кое-кто из остальных выглядел усталым; глаза их стекленели потихоньку. Даже самой Жаклин становилось тяжелее дышать. Она принюхалась, но в воздухе не пахло ничем особенным, кроме гари и озона из кондиционирующих установок.

– А что флот собирается сделать с Капоне? – спросила она.

– Капоне планирует захватить Тои-Хои. Они хотят спрятать флот у Транквиллити и перехватить его при входе в систему.

– Мы должны это запомнить, – твердо проговорила Жаклин, пронизывая одержимых по очереди взглядом. – Капоне должен узнать. Докричитесь до него.

Она сосредоточилась на одном желании – чтобы воздух в комнате стал чистым и свежим, точно принесенный ветром с каких-нибудь горных вершин. Она ощущала даже легкий запах хвои.

Один из одержимых тяжело осел на пол, остальные дышали с трудом.

– Что происходит? – спросил кто-то.

– Радиация, наверное, – бросила Жаклин. – Они, видимо, облучают нас гамма-лучами, чтобы не встречаться с нами лицом к лицу.

– Выбить дверь, – прохрипел Леннарт. – Атаковать. Некоторые из нас могут прорваться.

– Хорошая мысль, – усмехнулась Жаклин. Нетвердо держась на ногах, точно пьяный, Леннарт поднял руку и вытянул палец в сторону двери за судейским столом. Слабая струйка белого огня чиркнула по силикону, замарав его сажей, но и только.

– Помогите мне! Все вместе!

Жаклин закрыла глаза, представляя, что весь свежий воздух в комнате собрался вокруг нее, и только вокруг нее. Отвороты ее жакета тронул ветерок.

– Я не хочу возвращаться! – застонал Перес. – Нет!

– Ты должен, – отдышавшись, промолвила Жаклин. – Капоне найдет тебе тело. Он тебя приветит. Я тебе... завидую.

Еще двое одержимых потеряли сознание. Леннарт опустился на колени, хватаясь руками за горло.

– Флот не должен узнать о том, что мы раскрыли их, – хрипло прошептала Жаклин.

Перес поднял на нее глаза, но сил умолять у него уже не осталось. Да и проку от этого не было бы.

Направленный заряд, точно молния, вспорол двери зала суда. Воздушная волна почти не коснулась отделения морской пехоты, выжидавшего в пятнадцати метрах дальше по коридору. Капитан Пейтон крикнул «Пошли!» в тот самый миг, когда взорвался детонатор. Блок связи его бронескафандра был переключен на голосовую связь, на случай, если одержимые все еще в сознании.

Пока изломанная дверь рушилась на пол, в проем влетели десять сенсорно-подавляющих зарядов. По коридору прокатилась бешеная волна света и грохота. И навстречу ей ринулись солдаты.

Атака прошла синхронно. Все три двери были пробиты одновременно, три очереди подавляющих зарядов влетели в зал, три отделения морпехов ворвались за ними вслед.

Доктор Гилмор все еще был подключен к нейросети Пейтона, получая изображение непосредственно с сенсоров бронескафандра капитана. Но осознать увиденное он смог не сразу. Меркнущие на лету осветительные заряды медленно опадали на пол, слепящие лучи нашлемных фонарей пронизывали воздух, образуя над обломками безумную плывущую решетку. Всюду лежали тела. Некоторые были жертвами первого сражения, но десятерых из них казнили. Иного объяснения быть не могло – каждый был убит струей белого огня, пробившей мозг.

Пейтон протолкнулся через кольцо столпившихся в центре зала морпехов. Там стояла Жаклин Кутер. Очертания ее тела смазывал бушующий вокруг нее серый смерч. Похоже было, что ее окутывает кокон из плотных воздушных струй, который слегка покачивался из стороны в сторону и тихонько подвывал.

Одержимая подняла руки над головой, глядя на нацеленные на нее стволы с почти надменным спокойствием.

– Ладно, – бросила она. – Вы победили. А мне, кажется, опять нужен адвокат.