"Обнажённый Бог: Феномен" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Питер)

3

За пять часов до вылета с тела сержанта Сайнона сняли последний медицинский пакет. «Катальпа» загрузили до отказа: кроме экипажа, на борту его находились тридцать пять могучих сержантов и обслуживавшая их бригада физиологов численностью в пять человек. Стоя в коридоре чуть ли не плечом к плечу, огромные солдаты цвета ржавчины выполняли гимнастические упражнения с целью проверки физических параметров обретенных ими недавно тел.

Они не ощущали ни усталости, свойственной человеку, ни тянущей боли. В контрольную нейросеть поступали предупреждающие сигналы о понижении уровня сахара в крови и мышечном напряжении. Сайнон подумал, что они, должно быть, высвечивались на дисплее не в виде ярких картинок, излюбленных адамистами, а представляли собою серые, невыразительные значки. Зато расшифровать их было проще простого.

Приобретенным им телом он остался вполне доволен. Полученные при монтаже глубокие шрамы почти затянулись. Несколько дней, и небольшое ограничение в движениях пройдет без следа. Способность к ощущениям соответствовала эденистским стандартам. Майкл Салдана, видно, не поскупился на разработку биотехнической конструкции.

Адаптация к новым обстоятельствам придала уверенности. Он чувствовал себя, как пациент, с которого в процессе выздоровления снимают ненужные медицинские повязки. Через те же ощущения проходили и остальные сержанты, испытывавшие эмоциональный подъем. Всех их связывала родственная связь, и общее чувство удовлетворения слилось у них в синергический [Синергия – коррелирующее или взаимоусиливающее действие двух и более факторов. – (Примеч. пер.)] оптимизм.

Несмотря на полное отсутствие гормональных желез, Сайнон в нетерпении ожидал начала кампании по освобождению Мортонриджа. Не успели отчалить, как он выпросил у «Катальпы» разрешение воспользоваться его сенсорными сетчатками. В мозгу тут же возникла картина внешнего мира. Омбей предстал перед ним в виде серебристо-голубого полумесяца, удаленного на расстояние в сто двадцать тысяч километров. Грязновато-коричневые пятнышки астероидов, присыпанные серебристой космической пылью, на высоких орбитах вращались вокруг планеты. Промышленные станции астероидов преломляли солнечные лучи. Космоястребы, родственники «Катальпы», соскакивали один за другим с причалов и, набирая скорость, неслись к планете.

В одном только их отделении имелось свыше трех сотен биотехнических космических кораблей, причем явились они сегодня в княжество далеко не первыми. Центр стратегической обороны Королевского флота на Гайане управлял не только военной операцией, но и контролировал прибытие гражданских космических кораблей.

Космоястребы вместе с приписанными к Королевскому флоту адамистскими кораблями, представлявшими все звездные системы, приблизились к планете и образовали вокруг экватора пятисоткилометровую спираль. Крейсеры-штурмовики Конфедерации доставили морской батальон. Даже космоястребам любопытно было взглянуть на огромные космические корабли последнего поколения.

Спустившись на низкую орбиту, «Катальпа» вынужден был ждать восемь часов, пока не дошла очередь до космоплана, находившегося в его ангаре. Затем первую партию сержантов, с Сайноном в том числе, отправили в Передовой форт. На горизонте возникли очертания западной береговой линии материка Ксингу. Сенсоры засекли чуть видное издалека красное облако. Казалось, пространство между небом и землей осветили неоновые лучи. Когда они пошли на снижение, красная туча нырнула в глубину, и больше они ее не видели.

– Они наверняка знают, что мы здесь, —сказал Чома. – Над океаном каждый день барражирует десять тысяч космических кораблей, не услышать их невозможно.

В двадцать пятом столетии Чома был менеджером на Юпитере, в компании, занимавшейся астронавигацией. Он не скрывал от других сержантов, что познания его касательно космических приборов столетней давности вряд ли могут быть в настоящее время востребованы. Интересовали его главным образом стратегические игры. Испытательные площадки, которыми охотно пользовались эденисты, для него и для чудаковатых его друзей-энтузиастов были неприемлемы. Им нужны были настоящие грязь, лес и скалы, редуты, тяжелые рюкзаки и жара, костюмы и езда на лошадях, марш-броски и боль в суставах, бочонки пива, секс в высокой траве и песни у костра. Чому поэтому чуть ли не причисляли к опытным солдатам.

Многие бывшие участники стратегических игр оживили сейчас сержантские тела. Казалось странным, что среди них так мало бывших разведчиков, их опыт был бы сейчас неоценим.

– Весьма вероятно,– согласился Сайнон. – Продемонстрировал же Дариат свои способности восприятия когистанскому Согласию; так что можно не сомневаться: объединенные усилия одержимых наградят их даром предвидения.

– Да, к тому же и космические корабли над головой.

– Но красное облако мешает их рассмотреть.

– Не слишком на это рассчитывай.

– Это тебя беспокоит?– спросил Сайнон.

– Не особенно. Неожиданность никогда не была нашим стратегическим козырем. Самое главная надежда на то, что масштабы армии Освобождения станут шоком для Эклунд и для ее войск.

– Лучше бы у нас был боевой опыт, а не теоретические знания.

– Чего-чего, а опыта ты наберешься за очень короткое время.

Космоплан «Катальпы» прокатился по одной из трех проложенных параллельно друг другу взлетных полос нового порта Передового. Следующий космоплан приземлился через сорок четыре секунды, и это вызвало беспокойство у Сайнона. Он счел временные промежутки растянутыми. Самолеты с вертикальным взлетом и приземлением по другую сторону контрольной башни справлялись с этим гораздо быстрее.

В течение некоторого времени главной заботой порта оставались погрузочно-разгрузочные работы. В ангарах кипела работа. Механоиды и люди, объединив усилия, управляли грузовым потоком. Любое промедление могло вызвать катастрофический сбой в работе. Чуть ли не все транспортные средства армии Освобождения занялись перевозкой груза. Пассажирские корабли были пока на орбите..

Морпехи Королевского флота устроили Сайнону и другим сержантам испытания, как только они спустились по трапу на взлетное поле. То, что тесты предварительные, было понятно, но Сайнон остался доволен тем, что проверили всех. Доставивший их космоплан отошел в сторону и встал в очередь таких же машин, ожидающих команды на взлет. Тут же приземлился новый космоплан и скинул на поле трап. Морпехи занялись вновь прибывшей бригадой.

Связной, офицер-эденист, сообщил, что до форта им предстоит добираться пешком. Солдаты двинулись в арьергарде длинной линии сержантов и морпехов, маршировавших по только что уложенной гравийной дороге, после чего вышли на новую шестирядную автомобильную трассу. Сайнон заметил, что армию Конфедерации составляли не только морпехи, и подошел к наемнику, более рослому, чем он сам. Коричневая кожа на лице не отличалась текстурой от кожи животного, мускулистая шея поддерживала круглый череп. Вместо носа и рта – отверстие, прикрытое решеткой, глаза огромные, широко расставленные, с зелено-голубой радужкой.

На вопрос, заданный Сайноном, последовал ответ. Наемник оказался Еленой Дункан.

– Простите меня за любопытство, – сказал Сайнон. – Но чем вы тут занимаетесь?

– Я волонтер, – ответила Елена Дункан нормальным женским голосом. – Мы входим в оккупационные войска. Вы отберете землю у этих ублюдков, а мы будем сохранять ее для вас. Таков наш план. Послушайте, я знаю, вы, эденисты, не одобряете таких, как я. Но морпехов для охраны Мортонриджа здесь явно недостаточно, поэтому вам придется пользоваться нашими услугами. К тому же у меня друзья на Лалонде.

– Я не против вас. Наоборот, я скорее рад, что у нас есть солдаты, имеющие боевой опыт. Жаль, что у меня его пока нет.

– Да? Ну, это как раз то, чего я никак не пойму. Вы пушечное мясо, и сами это знаете. Но это вас не беспокоит. Что до меня, то я иду на риск. Это мой жизненный выбор, и я сделала его очень давно.

– Меня это не волнует, потому что я не человек. Я всего лишь очень сложный биотехнический автомат. У меня нет мозга, всего лишь несколько процессоров.

– Но ведь вы представляете собой личность, так?

– Это всего лишь моя копия.

– Ха! Вы слишком откровенны. Но жизнь есть жизнь, в конце концов, – она замолчала и откинула голову. Мускулы, словно толстые веревки, натянулись на шее.

В этот момент шел на посадку космоплан СК500-090, прозванный «Буревестник». Гигантская машина была по крайней мере вдвое крупнее любого грузового космического корабля, приземлявшегося на здешней взлетной полосе. На землю спустились двенадцать шасси. Рев «Буревестника» ударил по ушам. Из-под всех девяноста шести тормозных барабанов вырвался грязный дым.

– Черт возьми! – пробормотала Елена Дункан. – Никогда бы не подумала, что сподоблюсь увидеть этакое чудо. Настоящая живая армия на марше. Знаете, Сайнон, я ведь из девятнадцатого и двадцатого столетия. С Наполеоном на Москву ходила, в Испании сражалась. Рождена для войны.

– Да ведь это глупо. У вас сейчас есть душа. Не следует так рисковать. Придумали себе какой-то крестовый поход. Лучше жили бы для себя. Неправильно вы поступаете.

– Меня душа зовет. Я почти не отличаюсь от эденистов.

Сайнон удивился:

– Как это?

– Я полностью приспособлена к такому образу жизни. Тот факт, что мои цели отличаются от ваших, не имеет никакого значения. Латон сказал, что выход есть. Я ему поверила. Киинты этот выход нашли. Я счастлива оттого, что знаю: выход есть, и, следовательно, мои поиски не бесцельны. К проигравшим я себя не отношу и сдаваться не намерена. Поэтому и вступила в Освобождение. Так я смогу подготовиться для большой битвы. Рассматриваю кампанию как хорошую тренировку.

Она поправила лямку на плече (вместо пальцев у нее было три больших когтя) и зашагала прочь.

– Это называется избытком фатализма, —заметил Чома. – Какая странная психология.

– Она довольна,– возразил Сайнон. – Желаю ей успеха.

В дом было вложено много любви. Даже аристократы Кулу использовали современные материалы при строительстве нарядных дорогих зданий. Мортонридж рос как на дрожжах. Правительство помогало субсидиями фермерам. Их можно было смело отнести к среднему классу. Дома были крепкие, но дешевые, построены из углебетона, доски – из древесной массы, при изготовлении кирпичей использовалась генная инженерия; применялись силиконовое стекло, губчатая сталь для металлических ферм. Несмотря на стандартизацию, базовые компоненты предоставляли архитекторам свободу для творчества.

Это же здание было необычно, оригинально. Грубо-прекрасно. Камень для дома доставили из местной каменоломни. Сложенные из крупных блоков стены не пропускали в дом тропическую жару, поэтому в комнатах было прохладно без кондиционера. Пол и потолок из деревянных балок, прилаженных друг к другу так, как это под силу только настоящему мастеру. Внутри балки эти не были закрыты, щели между ними заполняли тростником и штукатуркой, а сверху покрывали побелкой. Здание дышало историей, как и многие иллюзии, бывшие в чести у одержимых, однако в этом случае никакой иллюзии не было.

К зданию примыкал амбар, тоже каменный. Его тяжелые деревянные двери, открытые настежь, раскачивал ветер.

Стефани Эш дошла до изнеможения, когда «Кармический крестоносец» свернул с главной дороги и вырулил на грязный тракт, чтобы проверить и его. Идея принадлежала Мойо.

– Дорога должна куда-то вести, – настаивал он. – Эту землю заселили недавно. Ничто не успело прийти в упадок.

Спорить с ним она не стала. Они проехали долгий путь по трассе М6 после того, как пристроили детей, и хотели было вернуться назад, к армии Аннеты Эклунд, но войска, расквартированные в Чейнбридже, подчеркнуто их проигнорировали. С тех пор они ездили от берега к берегу в поисках приюта, чтобы отдохнуть и дождаться больших событий, в которых могли бы принять участие. Каждая незанятая ферма, попадавшаяся им на пути, была уже очищена: не было ни продуктов, ни скота. Найти топливо для «Кармического крестоносца» становилось все труднее.

Радостное возбуждение, охватившее их после эвакуации детей, сменилось унынием: ощутить себя в роли беженца было несладко. Не то чтобы Стефани изверилась, но узкая дорога, по которой они сейчас ехали, ничем не отличалась от десятков дорог, изъезженных ими за последние несколько дней. И все же надежды они не теряли.

Пробежав через рощицу деревьев-аборигенов, дорога нырнула в неглубокую, чуть поросшую лесом долину. Среди густой травы по дну ее журчал ручей. Проехав четыре километра, они увидели, что долина, расширившись, превратилась в круглый овраг. Правильная форма его вызвала у Стефани предположение, что это древний кратер. Паутина серебристых ручьев проложила себе путь по склонам оврага и образовала озеро в его центре. Наверху, над оврагом, стоял фермерский дом. От бурлящей воды его отделяла аккуратно подстриженная лужайка. Северные склоны оврага кто-то превратил в спускавшиеся уступами террасы, своего рода солнечную ловушку. Здесь росли десятки фруктовых деревьев и овощи, встретить которые можно было только на Земле: цитрусовые и авокадо, салат и ревень. Местная же растительность вся была убрана. Даже южные склоны покрыты были земной травой, где мирно паслись козы и овцы.

Высыпав из «Кармического крестоносца», они смеялись, словно очарованные дети.

– Здесь никого нет, – сказала Рена. – Чувствуете? Повсюду пусто.

– О Боже, – нервно воскликнула Тина. Она спустилась с нижней ступеньки автобуса, и каблуки ее красных туфель провалились в дорожный гравий. – В самом деле, никого? Да это просто райское место. И мы его заслужили за все наши добрые дела. Я просто не перенесу, если кто-нибудь заявит, что он пришел сюда первый. Это будет несправедливо.

– Транспорта здесь, во всяком случае, нет, – проворчал Макфи. – Вероятно, владельцы получили предупреждение Королевства и скрылись, пока в эти края не нагрянули люди Эклунд.

– Им повезло, – сказала Рена.

– Нам повезло больше, – возразил Мойо. – Здесь просто великолепно.

– По-моему, ирригационная система накрылась, – сказал Макфи. Прикрыв глаза от солнечного света, он прищурился на террасу. – Видите? Там должны быть каналы, чтобы каждый ручей тек на свой уровень, а вода льется водопадом. Растения погибнут.

– Нет, не погибнут, – возразил Франклин Квигли. – И система в порядке. Просто отключено электричество, и некому поправить. Вот и все. Мы за день все настроим. Если тут останемся.

Все повернулись и посмотрели на Стефани. Ей было скорее смешно, чем лестно.

– Не возражаю, – она улыбнулась им. – Лучше места нам не найти.

Вторую половину дня осматривали дом и террасы. При доме был огород с интенсивной обработкой земли. Зерновые здесь не выращивали. Видно было, что дом покинули в спешном порядке. Выдвинутые ящики, одежда, разбросанная по блестящему полу, кран с открытой водой. Два старых, наполовину упакованных чемодана в одной из спален. Однако в кладовой осталось полно продуктов: мука, джемы, засахаренные фрукты, яйца, головки сыра. Большой морозильник набит рыбой и мясом. Тот, кто в этом доме жил, явно не жаловал полуфабрикаты и консервы.

Тина заглянула в кухню, где на полках стояли блестящие медные горшки и кастрюли, и неодобрительно фыркнула.

– Они зашли слишком далеко в своем пристрастии к древности.

– Это соответствует нашему теперешнему положению, – возразила Стефани. – Общество потребления не сможет сейчас выжить.

– Не думай, что я откажусь от шелковых чулок, дорогая.

Мойо, Рена и Макфи вскарабкались к маленькому зданию, которое, как они и предполагали, оказалось водонапорной станцией для ирригационной системы. Стефани и остальные принялись приводить в порядок дом. Через два дня ирригационная система заработала. Не слишком совершенно – их присутствие отрицательно воздействовало на некоторые процессоры, но на водонапорной станции имелось и ручное управление. Даже облачность нехотя уступила их натиску. Чистый солнечный свет, какой освещал города и большие группы одержимых, им получить не удалось, зато растения благодарно впитывали фотонный дождь.

Прошла неделя. Выйдя из дома прохладным ранним утром, Стефани имела право быть всем довольной. Однако действительность лишала ее этого права. Она отворила выходившие на лужайку французские окна и босиком ступила на росистую траву.

В небе, как всегда, носились красные облака, тяжело ударяя по издававшему протестующие стоны воздуху, однако на этот раз враждебный туман вступал в более тонкий резонанс. Слух не мог ничего уловить, но на мозг давило что-то, словно кошмарный сон.

Она спустилась на берег озера и, медленно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, осматривала небо, отыскивая в нем ключ к загадке. Чувство тревоги нарастало у нее с каждым днем, и природу ее она не могла распознать. Это «нечто» ускользало от нее за горизонт, словно затаившая злобу луна.

– Похоже, и ты чувствуешь звучание космического блюза? – печально спросил Кохрейн.

Стефани вздрогнула: она не слышала его приближения. Колокольчики на старинном наряде хиппи не звякали, а поступь его по траве была легка. Изо рта торчала огромная сигарета. Пахло она по-другому, не так сладко, как всегда.

Он заметил ее изумление, и борода, раздвинувшись, не скрыла самодовольной улыбки. Пальцы, унизанные кольцами, вынули изо рта коричневую сигарету и держали ее вертикально.

– Угадай, что я нашел на одной забытой террасе? Этот налогоплательщик, мистер Джон Эпплсид, дом которого мы заняли, оказался не таким уж добропорядочным. Знаешь, что это такое? Настоящий никотин. Совершенно нелегальный в этих местах. Классная вещь. Несколько столетий я так не затягивался.

Стефани снисходительно улыбнулась, а он опять вставил сигарету в рот. Ну как еще можно относиться к Кохрейну? Только снисходительно. В этот момент из дома вышел Мойо. Она сразу почувствовала, что и его одолевают тревожные мысли.

– Ты тоже знаешь, что они здесь? – спросила она печально. – Вот, значит, что имела в виду Эклунд, когда она говорила, что княгиня Салдана готовится.

– И лейтенант Анвер, – пробормотал Мойо.

– Земля чувствует приближение войны, знает, что будет кровопролитие. Как это все... апокалиптично. Я-то надеялась, что Эклунд заблуждается, что она просто хочет держать армию в боевой готовности и поэтому пугает ее коварным врагом.

– Она была права, – вступил в разговор Кохрейн. – Кавалерия наготове. Скоро они по нам ударят.

– Но почему по нам? – недоумевала Стефани. – Почему по этой планете? Мы же сказали, что не тронем их. Мы обещали – и держим слово.

Мойо обнял ее.

– Одно лишь наше присутствие является для них угрозой.

– Но это же глупо. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Я хочу, чтобы все смирились с тем, что произошло. Вот и все. У нас сейчас есть эта прекрасная ферма, и мы работаем здесь, не делая никому вреда. Здесь хорошо. Мы обеспечиваем себя, и у нас остается время на то, чтобы подумать. Никакой угрозы мы для Конфедерации не представляем. Если бы нам было позволено остаться здесь, быть может, мы смогли бы помочь всем выбраться из затруднительного положения.

– И я хочу, чтобы нас оставили в покое, – сказал грустно Мойо. – Хочу, чтобы они выслушали нас. Только они не станут нас слушать. Здравый смысл и размышления не имеют значения. У них политическая цель – выкурить нас из Мортонриджа. Как только семейство Салдана и другие лидеры Конфедерации сделали это заявление, как им не стало хода назад. Мы оказались на пути несокрушимой пресловутой силы.

– Может, мне вернуться и вступить с ними в переговоры? Они меня знают. И, быть может, выслушают.

Слова ее вызвали у Мойо тревогу, и он крепче ее обнял.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты решилась на такой сумасшедший поступок. Да они и не станут тебя слушать. Только не они. Сначала они будут тебе вежливо улыбаться, а потом засунут в ноль-тау. Я этого не вынесу. Ведь я только-только нашел тебя.

Она положила голову ему на плечо, благодарная за преданность. Он значил для нее очень много, с самого первого дня. И был не только возлюбленным, но и постоянным источником силы.

– Ты не можешь идти, – сказал Кохрейн. – Только не ты. Эти ребята без тебя тут же разбегутся. Ты нам нужна, старушка. Ведь ты для нас что мать родная.

– Но нам здесь долго не продержаться. Княгиня пошлет солдат, и они нас найдут.

– Лучше иметь впереди немного времени, чем совсем ничего. И кто знает, может, прежде чем солдатский ботинок вышибет нашу дверь, карма заготовила нам что-то другое.

– Что-то раньше я у тебя оптимизма не замечала, – поддразнила его Стефани.

– Плохо смотрела, детка. Я ведь не совсем живой. Поэтому и со зрением у тебя проблемы, сечешь? Тебе, старушка, необходима сейчас вера.

– Вот именно, – подытожил Мойо.

– Ладно, ваша взяла, – согласилась Стефани. – С моей стороны жертвоприношения не будет. Остаюсь здесь.

– Да может, они сюда и не придут вовсе, – сказал Мойо. – Может, Эклунд их победит.

– Ни малейшего шанса, – сказала Стефани. – Она сильна и вместе с тем слаба. Правда, не настолько сильна, чтобы одолеть их. Постой и прислушайся, ощути, сколько их там собралось. Эклунд, конечно же, доставит им много неприятностей, но остановить их не сможет.

– Что тогда ты собираешься делать, когда они дойдут до фермы? Будешь сражаться?

– Да нет. Я, конечно, взбрыкну. Это же в природе человека. Но воевать? Нет. А ты? Когда-то ты сказал, что будешь сражаться.

– Это было тогда, когда я надеялся на лучшее. С тех пор я повзрослел.

– И все же это несправедливо, – пригорюнилась она. – Я обожаю вкус к жизни. И в потусторонний мир мне теперь вовсе не хочется. В следующий раз мы поймем, что ничего вечного не бывает, даже если, возможно, это не так. Было бы лучше ничего об этом не знать. Зачем Вселенная преследует нас?

– Это карма, старушка, – сказал Кохрейн. – Плохая карма.

– Я думала, что карма наказывает тебя за твои деяния. Я за свою жизнь никому особого зла не причинила.

– Первородный грех, – напомнил Мойо. – Нехорошая концепция.

– Ты не прав, – сказала она. – Вы оба не правы. Если я что-нибудь сейчас знаю, так это то, что все религии лживы. Все они гнусно, отвратительно лживы. Отныне я не верю в Бога и в судьбу. Всему должно быть дано объяснение, выявлена космологическая причина, – она не вырывалась из объятий Мойо. Слишком устала, чтобы злиться. – Но я не настолько умна, чтобы все это изложить. И вряд ли кто-нибудь из нас сможет это сделать. И остается лишь ждать, пока кто-то умный не сделает это для нас. Черт возьми, как я все это ненавижу. Почему я не способна на великие дела?

Мойо поцеловал ее в лоб.

– По обе стороны от линии фронта, в безопасности, находятся сорок детишек, которые страшно благодарны тебе за то, что ты для них сделала. Я бы не назвал это мелочью.

Кохрейн выпустил кольцо дыма по направлению угнетающей их силы.

– Во всяком случае, пока нам никто не спустил сюда ордера на выселение. Злым военачальникам Королевства хочется схватить нас в первую очередь. Я постараюсь, чтобы налогоплательщикам дорого обошлась погоня за мной.

– Мы действительно должны делать это по-настоящему,– простонал Сайнон. – Я имею в виду настоящую физическую тренировку. У нас все проходит на первобытном уровне. Странно, что Ральф Хилтч не закрепил за нами жесткого сержанта-наставника. Он бы привел нас в надлежащую форму.

В то утро сержантов отвезли на полигон, находившийся в десяти километрах к востоку от Передового форта. Это была неровная площадка с зарослями деревьев и макетами зданий. Таких полигонов было здесь двадцать пять. Морпехи Королевского флота готовили еще десять.

Чома вполуха выслушал критические замечания Сайнона, сосредоточив внимание на находившемся перед ними бунгало. Остальные сержанты рассредоточились вокруг полуразрушенного здания. Они обучались находить укрытие. «Глупо, – подумал он, – ведь одержимые почувствуют нас за сотни метров».

Вдруг один из кустов в пятидесяти метрах от него засеребрился и превратился в человекоподобное существо с зеленой кожей и круглыми глазками. Существо это вытянуло руку и выпустило белые огневые шары. Оба сержанта развернулись и нацелили автоматы на пришельца.

– Наши,– сказали они остальным сержантам отделения. Сайнон надавил триггер указательным пальцем правой руки, в то время как левая его рука подбирала на оружейном стволе нужный диапазон огня. Маленькие химические снаряды вылетали с оглушительным ревом, гася все остальные звуки.

Специально для этой кампании Королевство разработало для сержантов статическое оружие. Это был довольно простой вариант обычного автомата. Единственное принципиальное отличие – пуля. Сферической формы со статическим зарядом. Такая форма уменьшала скорость полета в сравнении с обыкновенными пулями (и точность), хотя они и могли умертвить человека. Главным же было то, что они разрушали энергистические способности одержимого. Каждая пуля обладала одинаковым зарядом, но переменный режим огня позволял сержантам приспособиться к индивидуальным особенностям одержимого. К тому же, так как механизм автомата был механическим, то (теоретически) одержимые не могли на него воздействовать.

Прошли три секунды, и зеленый монстр перестал поливать Сайнона и Чому белым огнем. Он превратился в обыкновенного мужчину.

– Вы промедлили с ответным огнем,– сказал им инструктор, – в настоящем бою его белый огонь уничтожил бы вас обоих. И, Сайнон...

– Да?

– Поработай над прицеливанием. Первый твой выстрел был неточен.

– Принято к сведению,– коротко откликнулся Сайнон. А потом, перейдя на режим частного разговора, обратился к Чоме: – Неточный выстрел, как же! Я просто совершал маневр. Приближающийся огонь – сильный психологический фактор.

– Без сомнения,– сказал Чома, стараясь соблюсти нейтралитет. В это время он внимательно оглядывал территорию, готовясь к новым опасностям. Очень может быть, что на них будет немедленно совершено еще одно нападение.

– Мне кажется, я привыкаю к оружию,– сказал Сайнон. – И обращаюсь с ним, не подключая сознания, на автоматическом уровне.

Чома взглянул на боевого товарища с легким раздражением.

– Так в этом и состоит цель обучения. Обиталище нам в этом случае вряд ли помогло бы. Когда мы покинули Сатурн, Согласие даже и не слыхивало о статическом оружии. Кроме того, я всегда утверждал, что лучшие уроки – это те, которые даются тебе с трудом.

– Да ну тебя с твоей олимпийской философией. Неудивительно, что она вышла из моды, когда я появился на свет.

– Но ты теперь имеешь о ней представление?

– Имею.

– Ну и хорошо. Пойдем теперь к тому зданию, а то получим наряд на мытье туалета.

Сайнон жалобно вздохнул.

– Хорошо.

Княгиня Кирстен подрегулировала импланты сетчатки, доведя изображение до полной четкости: она хотела как следует рассмотреть все, что происходит на тренировочной площадке. В мозгу ее постоянно крутилась слышанная когда-то фраза: я не знаю ничего о врагах, но видит Бог, они меня пугают. Она впервые увидела наяву, а не на экране, огромных биологических роботов. Их размеры и движения производили сильное впечатление. Теперь она была рада, что Ральф Хилтч осмелился предложить их для участия в кампании. В то время она была только рада, что выбор за нее сделал Алли. У семьи всегда не хватало смелости принять важное решение. Хвала Господу, что он не трус. Так было всегда, с самого детства: мы всегда ждали, когда он скажет свое слово.

Несколько сотен темных фигур ползли в высокой траве, скользили, бежали под деревья и кусты, а цветные голографические изображения устраивали им засаду. Воздух сотрясался от автоматных очередей. Постепенно она привыкала к шуму.

– Они явно прогрессируют, – заметил Ральф Хилтч. Он стоял рядом с княгиней на крыше штаба. Оттуда им был хорошо виден весь полигон. За их спинами расположились офицеры и министры. – Два занятия, и сержант обучен. На подготовку вспомогательных войск уходит больше времени. Не поймите меня превратно: морпехи – превосходные воины. И не только те, что служат в Королевском флоте. Союзники прислали нам самых лучших морпехов, да и наемники представляют грозную силу. Дело в том, что они слишком полагаются на свою нанотехнику как при ведении огня, так в тактических вопросах. Поэтому мы запрещаем ее использовать. Ведь в прямом бою с одержимыми она выйдет из строя первая.

– Сколько подготовлено сержантов? – спросила Кирстен.

– Около двухсот восьмидесяти тысяч. Мы обучаем по тридцать тысяч в день. Каждый день открываем по пять полигонов. Мне хотелось бы ускорить процесс, но даже при наличии бригад флота Конфедерации у меня недостаточное количество инженерных войск. Я должен сбалансировать их силы. Приоритетной задачей для меня является сейчас окончание работ на Передовом форте.

– Похоже, что вы держите все под контролем.

– Все на самом деле просто. Мы сообщаем на главный компьютер все, что нам нужно, и он все устраивает. Впервые в истории командующий может не волноваться из-за логистиков.

– При условии, что одержимые не подберутся к AI.

– Маловероятно, мадам, поверьте мне, маловероятно. И даже на этот случай в него заложен файл о непредвиденных обстоятельствах.

– Хорошо. И все же, нельзя быть слишком самоуверенными. Итак, когда думаете начать операцию?

– В идеале мне бы хотелось начать ее через три недели, – он улыбнулся в ответ на вскинутые брови княгини. Все два часа, проведенные на стрельбище, за ними наблюдали репортеры. Со стороны казалось, что военных ресурсов у них достаточно для захвата двух планет. – Больше всего времени уйдет на начальную атаку. Мы должны взять в кольцо весь полуостров, и удавка эта должна быть очень крепкой, иначе мы сильно рискуем. Учтите, войска у нас неопытные, да и оружие не пристрелянное. Чем дольше мы будем тренироваться, тем больше шансов на успех.

– Я понимаю, Ральф. Но минуту назад вы говорили о балансе сил, – она оглянулась на Леонарда Девилля, который нехотя пожал плечом.

– Мы возлагаем большие надежды на успех, и не только здесь, на Омбее. Мы получили большую поддержку от наших политических союзников и флота Конфедерации. Думаю, мне не надо напоминать вам то, что сказал король.

– Нет, мадам, – Алистер II сам назначил его командующим операцией на последней их встрече. Король отмел все его сомнения и возражения, касавшиеся расходов и общественного мнения.

Успех. От него ждали именно этого. И он должен был его обеспечить.

В отличие от княгини, Ральф не мог оглянуться на своих людей в поиске поддержки. Он, однако, представлял, что могла бы сказать на это Жанна Пальмер. И она была бы права.

– Предварительное развертывание возможно провести через три дня, – сказал он. – Тогда сама операция начнется через восемь дней.

– Хорошо, Ральф. Даю вам восемь дней отсрочки. И ни днем больше.

– Да, мадам. Благодарю вас.

– А вы уже опробовали ваше статическое оружие на одержимых?

– Нет, мадам. К сожалению, нет.

– Выходит, вы идете на риск. Ведь вам необходимо заранее знать о его эффективности?

– Оно либо будет работать, либо нет. Мы не хотим предупреждать Эклунд заранее, иначе они примут ответные меры. Мы узнаем, эффективно оно или нет, в первые же секунды нападения. Если нет, пехота воспользуется обычным оружием. Я лишь буду молиться, чтобы этого не произошло, иначе мы причиним невосполнимый вред телам, которые стараемся возвратить. Но теоретически все верно, и оружием этим легко пользоваться. Катал и Дин создали концепцию. Все будет ясно с самого начала, так что я оставил бы все как есть.

– Вы сотворили много чудес, Ральф. Теперь наше семейство хочет, чтобы вы одержали настоящую победу.

Ральф благодарно кивнул и снова обратил взор на площадку. В этот момент шла пересменка. Сотни раскрасневшихся грязных сержантов уходили вместе с обычными солдатами с полигона. Правда, обычными солдатами назвать наемников было бы тоже неверно.

– Одни вопрос, – обратился к нему Леонард Девилль. Он словно извинялся. – Я понимаю, вы совсем не это хотели бы сейчас услышать. Но вы, кажется, предоставили репортерам помещение, из которого они будут наблюдать атаку? А AI поставили об этом в известность?

Ральф улыбнулся. На этот раз, не скрываясь, он переглянулся с Пальмером, прежде чем обратить взор на министра внутренних дел. Княгиня дипломатично отвернулась, глядя на возвращавшихся сержантов.

– О да. Вы будете получать изображение, не уступающее по накалу тому, что Келли Тиррел показывал на Лалонде. Это будет публичная война.

Чейнбридж изменился. Аннета Эклунд превратила его в гарнизонный город и разместила там штаб-квартиру. Выбрала она его из-за местоположения. С одной стороны, он находился довольно близко к передовой, так что она успевала развернуть нерегулярные части, явись туда войска Королевства вытряхивать души из одержимых; а с другой стороны, и довольно далеко, чтобы не попасть под наблюдение сенсорных датчиков и под огонь платформ стратегической обороны. Итак, она призвала соратников и дала им иллюзию свободы. Собранному ею сброду разрешалось пировать и беситься при условии, что на следующий день они будут исполнять ее приказы. Сознание того, что они будут делать что-то волнующее и даже героическое, объединяло всех. Они превращались в единство, пусть громоздкое и не вполне надежное. Каждый вечер устраивались вечеринки с танцами, на которые потянулись и другие люди. Это был счастливый город, и порядок в нем соблюдался. Аннета восстановила даже бездействовавшую до тех пор коммуникационную сеть, и из старой городской ратуши, ставшей командным пунктом, поддерживала связь с назначенными ею руководителями захваченных городов полуострова. Для усиления своей власти она больше не могла ничего сделать, но в целом ей удалось создать маленькое работоспособное общество. Так продолжалось до тех пор, пока горожане не осознали, что королевство нарушит слово и осуществит агрессию с целью освобождения душ из узурпировавших их тел.

Чейнбриджским вечеринкам пришел конец. Несколько нарядных жилых домов изменили свою наружность и стали депрессивно мрачными, похожими на крепости. Тыловики, бонвиваны и ротозеи выехали в сельскую местность. Город готовился к войне.

Из окна офиса она смотрела вниз, на мощеную площадь. Чаши отключенных фонтанов забиты мусором. Под росшими по периметру площади деревьями аккуратными рядами выстроились машины – в основном автомобили, управляемые вручную, и фермерские вездеходы. Настоящие машины, никакой иллюзии. Над несколькими из них работали инженеры, готовили к предстоящей кампании.

Аннета вернулась к длинному столу, за которым сидели десять старших офицеров. Слева и справа от себя она усадила Девлина и Милна. На этих людей она рассчитывала более других. Девлин утверждал, что был офицером в Первую мировую войну. Милн работал помощником инженера в эпоху паровых машин, и это делало его волшебником во всем, что касалось механики, зато в электронике, по его собственному признанию, он почти не смыслил. За ним сидел Хой Сон, ветеран партизанского движения в начале двадцать первого века. Он называл себя агитатором за экологию. Анкета выяснила, что войны, в которых он участвовал, были не национальные, а скорее корпоративные. Он обладал тактическим ноу-хау, которое в сложившейся ситуации было для них бесценно. Остальные командиры подразделений были избраны на свои посты благодаря личным качествам. Их лояльность оставалась под вопросом.

– Каковы цифры на сегодняшний день? – спросила Анкета.

– Прошлой ночью дезертировало почти сорок человек, – ответил Девлин. – Паршивцы. В мое время их расстреляли бы за трусость.

– Слава Богу, сейчас не твое время, – заметил Хой Сон. – Когда я сражался против осквернителей, укравших мою землю, со мной были легионы людей, которые делали то, что должно, потому что дело наше было правое. Не были нужны ни вооруженная полиция, ни тюрьмы, чтобы заставлять людей выполнять приказы. И здесь нам этого тоже не надо. Если люди не хотят воевать, их не сделаешь хорошими солдатами.

– Бог на стороне больших батальонов, – усмехнулся Девлин. – Трескучее благородство не гарантирует победу.

– Мы и не собираемся побеждать, – мирно улыбнулся Хой Сон. – Ты разве до сих пор этого не понял?

– Во всяком случае, мы очень постараемся. К черту твои пораженческие разговоры. Удивительно, что ты не сбежал вместе с дезертирами.

– Довольно, – вмешалась Аннета. – Ты и сам знаешь, Девлин, что Хой Сон прав. Ведь ты почувствовал, какие силы собирает против нас Королевство. Король никогда не пошел бы на нас войной, если бы не был уверен в победе. И привлек эденистов, которые уж точно не будут участвовать в глупом предприятии. Это показательная война: они хотят продемонстрировать всей Конфедерации, что нас можно победить. Они не могут себе позволить поражение. И за ценой не постоят.

– Тогда какого черта ты хочешь от нас? – удивился Девлин.

– Надо эту цену сделать заоблачной, – сказал Хой Сон. – Ведь они на все готовы прилепить табличку с ценой. Нам, скорее всего, не удастся победить их на Мортонридже, зато предотвратим следующие кампании армии Освобождения.

– Они взяли с собой репортеров, – сказала Анкета. – Чтобы похвастаться победой. Эта война будет вестись на два фронта: физическом, том, что будет здесь, и эмоциональном, его масс-медиа представит всей Конфедерации. Вот на этом фронте нам необходимо выиграть. Надо показать репортерам ужасную цену, которую Конфедерация заплатит за свою победу. Думаю, Милн уже кое-что приготовил.

– Дела на этом фронте идут неплохо, девочка, – отозвался Милн. Он важно сосал большую глиняную трубку. – Я обучаю нескольких ребят, открываю им секреты мастерства. Электричество не применяем, в этом я не специалист. Так что мы вернулись к началам. Я тут кое-что придумал по части взрывчатых веществ. Мы заложим их в ловушки, как только все будет готово.

– Какого рода ловушки? – спросил Девлин.

– Противопехотные мины, минирование зданий, ямы-ловушки и тому подобное. Хой показывал нам, что в свое время он использовал во время войны. Довольно хитроумные вещи. И все с механическими триггерами. Сенсоры их не распознают. Уверен, парни Хилтча от нас наплачутся. Мы заминировали мосты и эстакады в местах пересечения с М6. В общем, сделали все, чтобы задержать мерзавцев.

– Очень хорошо, – сказал Девлин. – Однако при всем уважении к вашей работе, не думаю, что несколько завалов доставят трудности их транспорту. Припоминаю танки, что были в наше время... огромные, страшные, они могли пройти по любой поверхности. А уж сейчас, семь столетий спустя, инженеры наверняка их усовершенствовали.

– Разрушение дорожных перекрестков, может, и не принесет решающего перелома, но и это будет неплохо, – бесстрастно заметил Хой Сон. – Нам известно, как велика армия Освобождения, но это делает ее неуклюжей. Они воспользуются дорогой М6. И если даже сами войска по ней не пойдут, то они наверняка будут переправлять по ней вооружение и провиант. Если мы станем задерживать их хотя бы на час в день, то нанесем им тем самым урон. Такая задержка даст нам выигрыш во времени для нанесения ответного удара. Это хорошая тактика.

– Хорошо. Не спорю. Но ведь все эти мины, западни и взорванные мосты – пассивный ответ. А что ты придумал для атаки?

– Мои ребята обнаружили здесь, в Чейнридже, довольно много фабрик, – вступил в разговор Милн. – Станки вполне работоспособны, их можно запустить вручную. Я собираюсь изготавливать на них детали для высокоскоростных охотничьих ружей. Не знаю, каковы в бою автоматы, с которыми, по словам душ, тренировались парни Хилтча. Одно знаю, моя винтовка стреляет вдвое быстрее.

– На них будут бронежилеты, – предупредил Девлин.

– Мне это известно. Но Хой рассказал мне о кинетических пулях. Наши оружейники сейчас вовсю их изготавливают, так что дней через пять их будет достаточно. С ними мы сумеем нанести им ощутимый вред, вот увидишь.

– Спасибо, Милн, – сказала Аннета. – Ты провел большую работу, особенно если учесть наши скромные возможности и силу противника.

Милн махнул в ее сторону трубкой.

– Мы себя не посрамим, девочка. Не беспокойся.

– Я в этом уверена, – затем она оглядела командиров и почувствовала целый диапазон эмоций, начиная от страха и заканчивая глупым самодовольством. – Теперь, когда мы приблизительно представляем наши сильные стороны, нужно решить, как провести развертывание. Девлин, ты, вероятно, лучший среди нас стратег...

– Тупоголовый консерватор, – пробормотал под нос Хой Сон.

Аннета вскинула бровь, и старый партизан примирительно пожал плечами.

– Что, по твоему мнению, будет делать Хилтч? – спросила она.

– Две вещи, – сказал Девлин, игнорируя Хой Сона. – Во-первых, их начальная атака должна быть устрашающей. Он бросит на нас все силы, пойдет по всем фронтам. Мы столкнемся с массивным наступлением войск, с ковровой бомбардировкой, артиллерийским огнем. Его цель – деморализовать нас с самого начала, дать нам понять, что дело наше проиграно. Я рекомендую немного отойти от границ полуострова, чтобы не стать легкой целью. В это время западни Милна собьют им их график и отодвинут немедленный, видный всем успех, о котором раструбили бы репортеры.

– Понятно. А в чем заключается вторая его задача?

– Намеченные им цели. Если у него есть здравый смысл, то он сначала пойдет на наши центральные населенные пункты. С каждой потерей наша сила слабеет, а его операция становится намного проще.

– Центральные населенные пункты! – раздраженно воскликнула Аннета. – Какие такие пункты? Люди бегут из городов толпами. Администрации сообщают, что в городах сейчас население уменьшилось вдвое по сравнению с тем, что было у нас при взятии Мортонриджа. Они вроде наших дезертиров, бегут в горы. Мы сейчас размазаны по земле тоньше, чем голубиный помет.

– И вовсе не в горы они бегут, – мягко упрекнул Хой. – На фермы. Этого и следовало ожидать. Тебе ли не знать о ситуации с продуктами? Надо было развивать инфраструктуру, а не строить военные базы, и тогда все было бы по-другому.

– Это что, критика?

В его тихом смехе Аннете послышались издевка и превосходство, что ее возмутило.

– Призыв к индустриализации, от меня? Увольте! Я смотрю на землю и людей как на нечто нераздельное. Природа приводит нас в наше естественное состояние. А вот города, маленькие и большие, с их машинами и голодом, породили коррупцию и разложили человеческое общество. Необходимо защищать людей, которые решили жить на земле в единении с природой. В этом и состоит главная задача.

– Благодарю за партийный манифест. Он, однако, не меняет того, что я сказала. У нас нет этих центральных многонаселенных городов, в которых можно было бы устроить засаду для войск Хилтча.

– Они у нас будут. Согласен с Девлином: Хилтч устроит громкое начало. И это сыграет нам на руку. Как всегда, в случае агрессии люди объединяются. Они поймут, что по отдельности они не смогут оказать сопротивление силам Освобождения, и станут собираться в отряды. Мы снова станем единым народом. Тогда и разгорится сражение.

Улыбка Аннеты выразила ее искреннее удовлетворение.

– Вспомните Стефани Эш. Что я ей тогда сказала – выбирай, на чьей ты стороне. И что же? Эта добропорядочная корова только вежливо улыбалась. Думала, что ее взгляд на мир верен и что я в конце концов с ней соглашусь. Похоже, я буду смеяться последней, пусть даже и недолго. Черт возьми, мне это принесет не меньше удовольствия, чем те сюрпризы, которые я поднесу своему старому другу Ральфу.

– Ты и в самом деле веришь, что в твои войска снова пойдут добровольцы? – спросил Девлин Хой Сона.

– Неужели тебе не о чем больше подумать, кроме собственного положения и власти? Да ведь самые большие потери врагам нанесут не войска, а объединившийся народ. Возьми хоть нас десятерых, и деструктивный потенциал нашей энергистической силы на порядок превзойдет силу артиллерийского огня сил Освобождения.

– И составит один процент от самого слабосильного мазера платформы стратегической обороны, если мы к тому же не попадем сначала под их лазерные лучи, – устало сказала Аннета. Ей надоела их пикировка. – Дело ведь не в численности, а в нашем умении наладить связь и организованно провести оборону. И мы должны не отступать от этого до тех самых пор, пока последний из нас не попадет в ноль-тау.

– Согласен, – ответил Девлин. – Будем наносить точечные удары по мерзавцам и убегать. Но все нужно продумать.

– Верно, и вот тут я хочу, чтобы вы действовали согласованно. Твоя стратегия, Девлин, в сочетании с тактикой Хой Сона обратится в смертельный альянс, эквивалент Королевства и эденистов.

– Вдохновенное сравнение, – хихикнул Хой.

– Спасибо за комплимент. А теперь посмотрим на карту и решим, кого мы куда пошлем.

В тот день, когда над Новой Калифорнией появился флот Организации, в операционном центре снова дежурил Эммет Мордден. Сначала выскочили черноястребы, направлявшиеся в официальную аварийную зону, в ста тысячах километров над Монтереем. Следовательно, где-то неподалеку шли адамистские корабли. Эммет срочно вызвал пятерых операторов и приказал отслеживать на мониторах прибытие черноястребов. Биотехнические корабли шли, разумеется, к аварийной зоне, однако при наличии на борту одержимых офицеров всякое могло случиться. Намерения и их осуществление – разные концепции. Хотя время появления выверено четко: один черноястреб каждые двадцать секунд.

Большие голографические экраны, щелкая, несколько раз меняли перспективу, показывая в крупном масштабе то одну, то другую картинку. Черные значки залепили мониторы грязным дождем.

AI всасывал поток информации, поступавшей с сенсоров платформ стратегической обороны, и вычерчивал лихорадочные траектории космических кораблей. На дисплеях каждой консоли запрыгали многочисленные векторы. Операторы, вглядевшись, устанавливали связь с коммуникационными сетями, выясняя, находятся ли эти корабли под контролем Организации. Эммет так поглощен был этой работой, что только через несколько минут понял: здесь что-то не так. Во-первых, они оказались здесь слишком рано. До Транквиллити корабли адмирала Колхаммера не могли еще долететь. Во-вторых, их было слишком много. Даже если засада завершилась полным успехом, без потерь не обойтись. Будучи лейтенантом Капоне, он трезво оценивал эффективность его флота.

Когда два этих факта предстали перед ним во всем своем безобразии, он почувствовал, что мысли Джулла фон Холгера заметались, как встревоженные птицы. Холгер беседовал с черноястребами.

– Что происходит? – спросил Эммет. – Почему они вернулись? Они что, проиграли, струсили или еще что?

Джулл фон Холгер озадаченно покачал головой, не желая первым сообщать плохую новость.

– Нет, они не проиграли. Их цель... Транквиллитн спрыгнула с орбиты.

Эммет, нахмурившись, посмотрел на него.

– Послушай, вызови Луиджи, хорошо? Я сам ничего не понимаю.

Эммет посмотрел на него долгим, недовольным взглядом, затем повернулся к своей консоли. Он приказал предоставить канал для переговоров с флагманом «Сальваторе».

– Что происходит? – спросил он, когда в углу дисплея возникла мутная картинка с Луиджи Бальзамао.

– Она провела нас, – сердито закричал Луиджи. – Эта ведьма Салдана сбежала. Одному Богу известно, как ей это удалось, но вся эта штуковина выпрыгнула, как какой-нибудь черноястреб. Никогда не слышал, что обиталище на это способно. Ты ведь нас об этом не предупреждал. Тебя в Организации почитают за вундеркинда. Чего же ты, черт тебя подери, ничего нам не сказал?

– О чем? Что ты имеешь в виду? Кто это выпрыгнул?

– Почему ты не слушаешь, осел? Обиталище! Обиталище ушло от нас перед самым носом!

Эммет уставился на дисплей, отказываясь верить тому, что только что услышал.

– Срочно свяжусь с Аль Капоне, – сказал он.

На двустворчатые двери апартаментов Капоне он впервые смотрел со страхом. Перед входом, выставив блестящие автоматы, стояли охранники в коричневых двубортных костюмах. Это были дюжие парни с тяжелыми, поросшими темной щетиной подбородками. В комнате за дверью, по ощущениям Луиджи, его поджидали несколько людей. Мысли их были безрадостны. Луиджи вспомнил обо всех упреках и наказаниях, которые претерпел в качестве лейтенанта Организации. Душу терзали нехорошие предчувствия.

Один из солдат, глумливо улыбаясь, отворил дверь. И ничего не сказал, лишь поприветствовал его насмешливым жестом. Луиджи, подавив желание разбить негодяю лицо, вошел в комнату.

– Что там у вас, черт побери, происходит? – заревел Аль.

Луиджи взглянул на стоявших полукругом бывших друзей. Там были Патриция, Сильвано, Джеззибелла, Эммет, Микки и маленькая стерва Кира. Они-то все держались на плаву, а его, судя по всему, хотели утопить.

– Нам сообщили очень плохую весть, – он в упор посмотрел на Патрицию. – Перес продавал нам куклу. И ты ее купила.

– Вранье, – огрызнулась она. – Он одержал одного из главных помощников Первого адмирала. Колхаммер направлялся прямиком на Транквиллити.

– Мы бы его там захватили. И если бы меня предупредили... Я Иисуса Христа имею в виду, – что чертово это обиталище удерет... вы хоть имеете представление о его размерах?

– Какая разница? – сказал Аль. – Твоей главной целью было не обиталище. Ты там собирался взорвать корабли Колхаммера.

– И сделал бы это, если бы сначала захватил обиталище, – окрысился Луиджи. – Незачем вешать все на меня. Я сделал все, что вы просили.

– А кого, дьявол тебя задери, должен я винить? – спросил Аль. – Ты там был, тебе и ответ держать.

– Кто слышал, чтобы обиталище вытворяло такую штуку? – настаивал на своем Луиджи. – Никто.

Палец его обвиняюще указал на Джеззибеллу.

– Верно?

По неизвестной причине Джеззибелла приняла на этот раз облик шаловливой девочки-подростка. Убранные в два конских хвостика волосы перевязала красными лентами. Серая плиссированная юбка не скрывала ног. Она капризно надула губки, что выглядело до неприличия провокационно.

– Верно. Но я ведь не эксперт в энергосистемах.

– Боже милосердный! Эммет? – это прозвучало почти как мольба.

– Прецедента не было, – сочувственно подтвердил Эммет.

– А ты, – Луиджи, сверкнув глазами, обратился к Кире. – Ты ведь жила в обиталище. И все знала о его устройстве. Почему же ничего нам не рассказала?

Реакция оказалась не той, которую он ожидал. Мысли Киры искривило от охватившего ее гнева. Аль же лишь насмешливо улыбался.

– Валиск такой маневр осуществить не мог, – сказала она. – Насколько известно, только у Транквиллити есть такая способность. Обиталища эденистов делать это не в состоянии. Что касается остальных трех независимых обиталищ, то о них я ничего не знаю.

– Что не помешало Валиску исчезнуть, – пробормотал Аль.

Сильвано излишне громко рассмеялся, Джеззибелла притворно застенчиво смотрела на сконфузившуюся Киру. Луиджи озадаченно переводил взгляд с одной на другую.

– Так что, мы пришли к согласию? Ситуация, не спорю, дерьмовая. Но я ничего не мог поделать. Эта Салдана всех удивила.

– Ты же командующий флотом, – сказал Аль. – Я дал тебе этот пост, потому что считал умным человеком. Думал, у тебя есть задор и воображение. Парень не без способностей. Понимаешь, что я хочу сказать? Если бы я хотел взять человека, которого каждый раз надо подталкивать, чтобы он сделал то, что ему говорят, взял бы Бернарда Аллсопа. От тебя, Луиджи, я ждал большего, гораздо большего.

– Чего же, например? Давай, скажи мне, Аль. Что бы ты сделал на моем месте?

– Не дал бы ему улизнуть. Все еще не понимаешь, Луиджи? Ты был моим человеком. Я, черт побери, рассчитывал, что ты поможешь Организации. И что же? По твоей милости у меня вся рожа в дерьме. Если уж ты видел, что происходит, отчего ты их всех к черту не уничтожил?

– О Господи! Ну почему никто из вас не слушает? Неужто я не старался, Аль? Это-то Салдану и напугало. Поэтому и выскочила оттуда, как пробка из бутылки. Ведь я выпустил на них почти пять тысяч боевых ос, которые неслись к ним быстрее наскипидаренного койота. Мы ничего не могли сделать. Слава Богу, что сами унесли ноги. Когда все эти боевые ракеты взорвались, мы...

– Того не легче! – Аль поднял руку. – Что еще за взрывы? Ты ведь сам только что сказал, что боевые осы ни разу не задели Транквиллити.

– Да, но большая их часть сдетонировала, когда они ударили по камере, в которую выпрыгнуло обиталище. Сам я в этом плохо разбираюсь, но твои ребята, инженеры, говорят, что она представляет собой твердый барьер, пусть и сделанный из ничего. Не понимаю. Во всяком случае, когда взорвались первые ракеты и... – черт, ты же знаешь, какое мощное это антивещество, – ну и следующие пошли взрываться, одна за другой. В конце концов заполыхали все, словно нитка с хлопушками.

– Как? Все? Пять тысяч боевых ос с антивеществом?

– Вот именно. Как я и сказал, нам повезло остаться в живых.

– Вот это точно, – в голосе Аля послышались опасные нотки. – Ты жив, а я остался без планеты, которую припозднились захватить. И флот Конфедерации, которому ты устраивал ловушку, мне улыбнулся. И пяти тысяч боевых ос, начиненных самым дорогим веществом во Вселенной, я не досчитался. Да, я рад твоему возвращению. Как замечательно, что ты жив и невредим. Ты, кусок дерьма! Ты хоть понимаешь, как ты нас всех подвел?

– Это была не моя вина!

– О да, конечно! Ты прав. Винить тебя не за что. И знаешь что? Держу пари, я знаю, кто виноват. Да. Да, теперь, когда я думаю об этом, то понимаю. Виноват я. Да, да, винить нужно меня. Это я полный дурак. Я сделал самую большую ошибку в жизни, когда назначил тебя командующим.

– Да? Что-то я не слышал твоего воя, когда я вернулся из Арнштадта. Помнишь тот день? Я поднес тебе целую планету на тарелочке с голубой каемочкой. И тогда ты дал мне ключи от города. Вечеринки, девочки, даже подарил мне настоящую копию фильма «Унесенные ветром» с Кларком Гейблом. Ничего тогда для меня не жалел. Я был предан тебе тогда. Я и сейчас тебе предан. И не заслуживаю твоих упреков. Ну что ты, в сущности, потерял? Немного ракет с новым топливом. А я, Аль, рисковал для тебя жизнью. И все мы знаем, как она сейчас драгоценна. Знаешь что? Я не заслуживаю такого с собой обращения. Это несправедливо.

Аль, нахмурившись, обвел взглядом других лейтенантов. Все старались сохранять бесстрастное выражение лица, хотя в мозгах у них так и кипело. Преобладали раздражение и сомнения. Он догадывался, что такого рода эмоции были и у него. Он был страшно зол на Луиджи, ведь Организация потерпела первое поражение. Мальчишки-репортеры разнесут эту новость по всей Конфедерации. Его имиджу будет нанесен страшный удар, а как говорит Джез, имидж в современном мире – это все. Бытовавшему до сих пор убеждению о непобедимости Организации пришел конец. И в то же время Луиджи прав: он и в самом деле делал все от него зависящее с самого начала, когда они впервые вошли в городскую Думу, повторив на современный лад историю о троянском коне.

– По правде говоря, я должен был бы поджарить тебя, Луиджи, на медленном огне, – мрачно сказал Аль. – Из-за этого происшествия с Транквиллити мы отброшены на несколько недель назад. Теперь же, когда я подумываю о захвате новой планеты, придется ждать, пока не подготовим новый запас антивещества. А журналисты тем временем будут полоскать мое имя, как им заблагорассудится. Но я не стану жарить тебя, Луиджи. И единственная тому причина, что ты пришел сюда, как мужчина. Не побоялся признать свою ошибку.

Гнев охватил Луиджи с новой силой. Аль выжидал. Материализовав гаванскую сигару, со вкусом затянулся и продолжил:

– Итак, я делаю тебе предложение. Можешь остаться в Организации, но начать тебе придется с самой нижней ступени. Ты теперь в нулевом классе, Луиджи. Знаю, тебе достанется от других парней, но ты должен оставаться лояльным и не хныкать. Постарайся снова подняться наверх. По-моему, я поступаю справедливо.

Луиджи открыл рот: он не верил своим ушам. Горло перехватило. Мозг решительно отказывался подчиняться. Аль пригвоздил его взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Тебе не нравится такая альтернатива?

– Хорошо, Аль, – медленно произнес Луиджи. – Я согласен. Но должен заявить, через шесть месяцев я вновь буду во главе флота.

Аль загоготал и хлопнул Луиджи по плечу.

– Ну и молодец. Я знал, что ты сделаешь правильное решение, – Луиджи натянуто улыбнулся и пошел к дверям. Аль, провожая, похлопывал его по плечам до самого выхода. – Думаю, этого парня мы потеряли навсегда.

Джеззибелла сочувственно потрепала его по руке:

– Ты поступил правильно, мальчик. И достойно.

– Я бы не была такой добренькой, – сказала Кира. – Это ни к чему. Люди воспримут твою доброту как слабость.

– Ты имеешь дело с людьми, а не с роботами, – возразила Джеззибелла. – Ошибки могут быть у любого. Если ты станешь стрелять каждого официанта, что прольет кофе тебе на юбку, придется перейти на самообслуживание.

Кира подарила ей снисходительную улыбку.

– Тебе следует лишь воспитать группу высокопрофессиональных официантов, выполняющих свою работу безупречно.

– Ты, вероятно, имеешь в виду свою команду, что заправляла на Валиске?

– У всех команд должен быть настоящий лидер.

Алю хотелось послушать их еще: разве не приятно присутствовать при кошачьих разборках? Но на сегодня, пожалуй, это будет перебор. Поэтому он вмешался:

– Кстати, Кира, черноястребы будут на меня работать?

– Конечно, будут, Аль. Сейчас я занята устройством нового офиса, из которого буду координировать полеты. Надо быть в гуще событий. Они будут делать то, что я им прикажу.

– Гм.

Нежный голосок не скрыл прозвучавшего в ее словах подтекста, который ему явно не понравился. Не укрылись от его внимания и окрашенные торжеством мысли, пробегавшие в ее мозгу. Судя по подозрительной настороженности, охватившей Джеззибеллу, она тоже это заметила.

Ситуация, когда люди не в силах разойтись, мечутся одновременно то влево, то вправо, вывела Бет из себя. Она выходила из ванной камеры жизнеобеспечения «Миндори» в то время, как Джед пытался в нее войти. Он опустил голову, чтобы не смотреть на нее, и сделал шаг в сторону, а она инстинктивно шагнула в этом же направлении. Так они топтались в течение двух секунд.

В следующий момент рука ее схватила Джеда за воротник и втянула в ванную. Сквозь тонированные стекла иллюминаторов пробивались солнечные лучи, образуя большие овалы на блестящем деревянном полу. Сияла и старинная сантехника. Джед больно ударился коленом о край эмалированной ванны, и Бет, словно фигуристка, плавно его развернула. Дверь захлопнулась, замок щелкнул, и она притиснула его к стене.

– Послушай, балбес, – прошипела она. – У нас с ним ничего не было. Понял?

Он попытался насмешливо улыбнуться, молясь в душе, чтобы она не огрела его нейроглушителем.

– Да? А что же ты тогда делала в одной с ним постели?

– Спала, – она заметила насмешку в его глазах и стянула покрепче ворот его рубашки. – Спала, – повторила она внушительно. – Послушай, он был в полной отключке. Привести его в порядок стоило трудов. Вот и все. Я так устала, что тут же и уснула. Вот и все дела. Если бы ты так быстро не выскочил, то увидел бы, что я полностью одета.

– В самом деле?

– А какого черта ты ждал? Думал, мы там на практике Камасутрой занимаемся? Так-то ты обо мне думаешь? Что я готова прыгнуть в постель с первым же перестарком?

Джед знал, что его ответ на этот вопрос будет критическим, поэтому лучше не рисковать.

– Нет, – сказал он, желая сам себя в этом уверить. Правда, голос его выдавал. Он часто подозревал Бет в телепатических способностях. – Этого я о тебе совсем не думаю. Гм... ты совсем не такая. Я всегда это говорил.

Она чуть ослабила хватку.

– Ты просто злишься, что я отказывалась с тобой спать.

– Это не так, – запротестовал он.

– В самом деле?

Джед счел за благо проглотить насмешку.

– Что ты думаешь об этой отсрочке? – спросил он.

– Немного странно. Не понимаю, отчего мы не причалим к Валиску, прежде чем отправиться на другое рандеву. Ведь мы уже были в системе Шринагар.

– Да. Валиска я, правда, так и не видел. Корабль совершил прыжок. Мне казалось, что я умираю. Мы были там.

– Чой-Хо и Максим сказали мне, что новое рандеву имеет чрезвычайно большое значение. А когда я спросила, где оно произойдет, замолчали. Ты думаешь, это важно?

– Конечно, важно. Вопрос только, почему?

– Нам, вероятно, придется избегать патрулей, чтобы рандеву не сорвалось. А это большой риск.

– Так почему тогда все не рассказать?

– На борту полно детей. Они, видимо, не хотят их пугать.

– Может, и так.

– Но ты это во внимание не принимаешь?

– Не знаю. Мы ведь в лепешку разбились, чтобы отправиться в полет. Оставили семьи, друзей, все. Тогда у меня не было сомнений. А теперь... не знаю. Может, я немного боюсь. А ты?

Бет искоса взглянула на него, сомневаясь, можно ли ему доверять. Он действительно создал себе идеальный Валиск и возлагал на него огромные надежды.

– Джед, я знаю, Джеральд немного с приветом, но он мне кое-что сказал.

– Немного с приветом?

– Джед! Он сказал, что Киру на самом деле зовут Мэри и что она его дочь. И утверждает, что Валиск не отличается от других планет, захваченных одержимыми.

– Чепуха! – рассердился он. – Все это полная чепуха. Послушай, Бет. Мы знаем, что Кира одержательница. Она этого и не скрывает. Но она захватила лишь тело девушки. Она сказала, что когда Валиск покинет вселенную, все это уже не будет иметь значения. Она тогда снова примет свой прежний облик.

– Да, но, Джед... его дочь.

– Это простое совпадение. Вот почему старая потаскуха такая сумасшедшая.

Она нехотя кивнула.

– Может быть. Но тогда кому будет плохо, если мы начнем думать о немыслимом?

Он взял ее за руки, чуть повыше локтей.

– У нас все будет хорошо, – сказал он внушительно. – Ты ведь много раз проверила высказывания Киры и знаешь, что она говорит нам правду. Это просто нервы, как перед первой брачной ночью.

Она с любопытством взглянула на его руки. Обычно она тут же сбросила бы их с себя. Но полет – дело необычное.

– Да, спасибо, приятель, – она смущенно ему улыбнулась.

Джед затрепетал и медленно наклонился, придвигая к ней лицо. Губы ее приоткрылись. Он закрыл глаза и почувствовал, как она дотронулась пальцем до его подбородка.

– Не здесь, – сказала Бет.

Бет разрешила ему держать себя за руку, когда они пошли по центральному коридору модуля жизнеобеспечения. Теперь это почему-то казалось неважно. Вот на Коблате все бы обратили внимание. Зашептались бы: «Бет и Джед, Джед и Бет». Мальчишки бы смеялись и гикали, и поднимали вверх большой палец. «Молодец, парень. Сломил недотрогу. Ну и как она тебе, без платья? В постели-то ничего?» А девчонки собрались бы вокруг нее и стали расспрашивать, признался ли он ей в любви. «А много времени он с тобой проводит? Будете ли вы снимать квартиру?»

Ее закружил бы отвратительный круговорот, со всех сторон послышались бы советы. Как она ненавидела все это на Коблате. Никакой цели в жизни. Вечное подстраивание под кого-то. Она знала нескольких девочек, ставших бабушками в двадцать восемь лет.

Их слабость придавала ей силы надеяться на что-то большее, сопротивляться почти непереносимому давлению. Она была первой ученицей на своем курсе, чрезвычайно восприимчивой к дидактической памяти, которую в нее загружали. И с достоинством переносила насмешки и шепот за спиной. Но все это было трудно, трудно, трудно. Затем появилась Кира, предложившая выход из ситуации. Пообещала другую, добрую жизнь. И Бет поверила, потому что Кира была ее ровесницей, обладала большой властью. Сама распоряжалась своей судьбой. И потому, что... это было легко. Впервые в жизни.

Они остановились возле каюты, которую она занимала вместе с Джеральдом, и Джед поцеловал ее, прежде чем она успела взяться за ручку. Поцелуй не слишком получился, он чуть не промахнулся мимо губ, а о языке, о котором ей довелось прочитать в низкопробной литературе, и речи не было. Она едва не рассмеялась, заметив встревоженное выражение его лица. У них могло бы все произойти еще три недели назад, если бы он того захотел. Она распахнула дверь, и они ввалились в комнату, не позаботившись включить свет. Джед снова поцеловал ее. В этот раз получилось лучше. Когда он закончил, она спросила:

– Ты будешь о ней думать?

– О ком? – удивился он.

– Да ты знаешь. О ней, Кире. Будешь думать о ней здесь, со мной?

– Нет! – голос его дрогнул, открывая правду. Быть может, видную ей одной. Но кому же и знать его, как не ей? Ведь они десять лет росли рядом.

Изумительная красота Киры его поработила. Бет подозревала, что он, закрывая глаза в экстазе, видел сейчас не ее лицо, и, скользя пальцами по ее коже, представлял себе не ее тело. Несмотря на унижение, ей было, по сути, все равно. И на то у нее имелись свои причины. Она снова притянула к себе его голову. Вдруг зажегся свет. Бет в изумлении открыла рот и, повернувшись, посмотрела на койку, предполагая увидеть там Джеральда. Койка была пуста, одеяло смято.

Послышался мелодичный звон, и маленькое зеркало над туалетным столиком, замерцав, отразило лицо мужчины. Пожилой, загорелый мужчина, с внешностью жителя Средиземноморья. Опущенные уголки рта придавали ему несчастный вид.

– Извините, что помешал, – сказал он. – Дело в том, что я хочу сказать вам нечто важное.

Джед быстро снял руки с Бет. Она постаралась не показать своего раздражения. Ведь она сама приняла решение. Отчего он чувствует за собой вину?

– Кто вы такой? – спросила она.

– Росио Кондра. Я – душа, одержавшая этот черноястреб.

– О Господи! – пробормотала она. Джед покраснел еще гуще.

– Я слушал ваш разговор в ванной и подумал, что мы можем помочь друг другу.

Бет слабо улыбнулась.

– Если вы обладаете такими способностями, то как мы можем вам помочь? Вы и без нас справитесь.

– Согласен, энергистическая сила дает мне возможность влиять на окружающую среду. И все же кое-чего я сделать не могу. Например, для того, чтобы услышать вашу беседу, пришлось воспользоваться биотехническим процессором. В каждой секции камеры жизнеобеспечения имеется по одному такому процессору.

– Если вы слышали все, о чем мы говорили, то уже знаете о Джеральде и Мэри, – сказала Бет.

– Разумеется. Поэтому я и решил сделать вам предложение. Вы уже знаете, что все вовсе не так, как это кажется.

Джед всмотрелся в зеркало.

– Какое предложение?

– До конца я его не обдумал. Если все пойдет хорошо, я попрошу вас кое-что для меня сделать. Задание не слишком трудное. Просто пройти в несколько мест, в которые мне самому не проникнуть.

– Например?

– Пока еще не ясно. Мы должны осуществлять наши партнерские отношения постепенно. Для начала я намерен поделиться с вами некоторой информацией. Если после того, что услышите, вы пожелаете продолжить наши отношения, сможем двигаться дальше.

Бет озадаченно взглянула на Джеда. Он был удивлен не меньше ее.

– Продолжайте, – сказала она. – Мы вас слушаем.

– Я собираюсь выпрыгнуть в систему Новой Калифорнии. Возможно, мы причалим на астероид Монтерей, штаб-квартиру Организации Капоне.

– Ни в коем случае! – закричал Джед.

– Так что, рандеву не было? – спросила Бет, отчего-то не удивившись услышанному.

– Нет, – сознался Росио. – Мы не причалили на Валиске, потому что в этой галактике его уже нет. Там в схватке за власть передрались разные группы одержимых. Победители и передвинули обиталище.

Джед попятился и шлепнулся на койку. На лице был написан испуг.

– Ушло?

– Боюсь, что так. И я искренне сожалею. Знаю, вы возлагали на него много надежд. К несчастью, эти надежды не оправдались.

– Как? – сквозь зубы спросила Бет.

– Нет и не было никогда никакой Ночи. Кире Салтер попросту нужны новые тела для одержания, чтобы увеличить численность населения в обиталище. Если бы вы там высадились, то вас бы замучили, а потом и одержали.

– О Господи, – прошептала Бет. – А Монтерей? Что будет с нами на Монтерее?

– Полагаю, то же самое. Организация, правда, делает исключение для специалистов в разных областях. У вас есть какая-нибудь квалификация?

– Мм... – промычала задумчиво Бет. – Да вы, должно быть, шутите, приятель. Единственное, что мы знаем, это как устроить беспорядок, – она боялась расплакаться.

– Понимаю, – сказал Росио. – Хорошо, в обмен на вашу помощь я готов спрятать вас на борту, когда мы причалим к Монтерею.

– Какого рода помощь? – спросил Джед. Бет, повернувшись, сверкнула на него глазами.

– Какая разница? Да, мы поможем. Сделаем все, что вы хотите.

Росио улыбнулся.

– Как я уже сказал, всего я вам не скажу, пока не проанализирую обстановку. Может быть, мне и не понадобится ваша помощь. Пока я держу вас про запас.

– Зачем вы это делаете? – спросила Бет. – Ведь вы такой, как они. Вы одержатель. Чего вы от нас хотите?

– Потому что я не такой, как они. Мы разные. Меня вынудили помогать Кире. Сейчас мне необходимо выяснить, что произошло с другими черноястребами, и решить, что делать дальше. Для этого я должен принимать во внимание все возможности. Иметь союзников, которые не предадут, – отличное преимущество.

– Хорошо, – сказала Бет. – Что мы должны сделать?

– Через тридцать минут я совершу прыжок в систему Новой Калифорнии. Будут там в этот момент Кира и другие черноястребы или нет, пассажиры все равно должны высадиться. Ну а вас двоих надо спрятать. У меня есть место, где вас не учуют Чой-Хо и Максим Пейн.

– Что это значит? – спросил Джед.

– Все одержимые способны почувствовать мысли других людей на расстоянии. Диапазон у всех, разумеется, разный.

– Вы что же, хотите сказать, они знают, о чем я думаю? – завопил он.

– Нет. Но они ощущают твое присутствие и догадываются о твоих чувствах. А сквозь преграду это сделать труднее. Думаю, жидкость в моих канистрах вас защитит. Вы должны встать между ними.

– Там должно быть место для пяти человек, – сказала радостно Бет.

– Мне нужны только двое.

– Нет, нет, приятель. Придется тебе заключить с нами пакет соглашений. Джеральд и девочки пойдут с нами.

– Мне они не нужны.

Она послала зеркалу холодную улыбку.

– Ты, должно быть, давненько умер. И забыл, что это значит: иметь друзей, думать о других, чувствовать обязанности перед ними. И что же ты решил? Что мы оставим их Капоне? Двоих детей? Ну и ну!

– Организация, скорее всего, не станет одерживать девочек. Они гордятся своим альтруизмом и милосердием.

– Ладно, – сказал Джед, встав рядом с ней. – Гари моя сестра. Я ее с Капоне не оставлю.

Росио тяжело вздохнул.

– Очень хорошо. Но только этих троих. Если у вас там, на борту, еще целый выводок троюродных братьев и сестер, то им придется иметь дело с Организацией.

– Нет, троюродных родственников у нас нет. Что надо делать?

Замирая в душе от страха, с бесстрастным выражением лица Джед вальяжно прошелся по главной кают-компании «Миндори». Получилось это весьма неплохо. Должно быть, визиты в «Синий фонтан» явились хорошей репетицией и поспособствовали выработке самообладания в трудных ситуациях. Полуночники, радуясь скорому окончанию затянувшегося путешествия, собрались возле большого окна и смотрели в серебристо-черное небо.

Джед незаметно повел глазами по сторонам и убедился, что Чой-Хо и Максима поблизости не было. Росио уверил его, что оба они находятся в своей каюте, но не мог же он слепо доверять всему, что говорила ему душа черноястреба.

Значит, в этот раз Росио не солгал. Двух одержимых нигде не было видно, и Джед смело пошел к шкафу в дальнем конце кают-компании. Узкие дверцы шкафа сделаны были из палисандра, а маленькие медные ручки напоминали розочки. Он взялся рукой за холодный металл, и под его пальцами он превратился в пластмассу. Появилась узкая панель дисплея. По экрану замелькали цифры и буквы, так быстро, что прочесть было невозможно. Он подождал, пока не услышал тихий щелчок, и тихонько потянул за ручку. Дверь чуть-чуть отворилась, и он встал к ней вплотную, так, чтобы никто не заметил.

Росно проинструктировал его, что блоки биотехнического процессора находятся на третьей полке сверху. Через узкую щель он убедился, что тонкие прямоугольные панельки на месте. Вероятно, в шкафу этом находилось какое-то оборудование. Он заметил наборы инструментов и сенсорные блоки. Были там и еще какие-то устройства, явно ему незнакомые. На четвертой полке лежали пять компактных лазерных пистолетов.

Он замер.

Может быть, это Росио испытывает его последний раз. Надо отвернуться от оружия, тогда черноястреб ему поверит. С пистолетами, правда, было бы немного спокойнее. Хотя у Бет есть нейроглушитель.

Понимая, что распаленные мысли могут выдать Росио его вину быстрее, чем тайное визуальное наблюдение, Джед спокойно достал пистолет, а затем потихоньку вытащил один процессорный блок. Аккуратно положил то и другое во внутренний карман жакета и закрыл дверцу шкафа. Электронный замок молниеносно исчез под деревянной панелью.

Труднее всего было выйти из кают-компании. В мозгу билась мысль: предупредить их. И вдруг он всех их разом возненавидел... этих прелестных, доверчивых детей, со счастливыми глазами, сияющими лицами, очарованных межзвездным пространством.

Дураки! Слепые, нелепые остолопы. Ненависть сняла угрызения совести.

Бет пригласила Джеральда, и он без вопросов последовал за ней. Джед повел Гари и Навар. Обе были полны любопытства и щебетали без умолку, пока шли по длинному коридору. Любопытство сменилось скептицизмом, стоило им подойти к ванной комнате.

– Ты же сказал, что это очень важно, – обвинила его Навар.

– Так оно и есть, – заверил он. Тон его голоса отбил охоту к насмешке.

Бет отперла замок и открыла дверь. Джед, оглянувшись, убедился, что за ними никто не наблюдает. До маневра оставалось пятнадцать минут. В этот момент все полуночники столпились возле иллюминаторов. Девочки с недоумением смотрели на Джеральда, а он не обращал на них никакого внимания. Джед вынул из кармана биотехнический блок. Поверхность его замерцала муаровым блеском, и показалось лицо Росио.

– Молодец, парень, – сказал он. – Блеф – это лучший способ.

– Ну ладно. А что дальше?

– Кто это? – спросила Навар.

– Объясним позже, – сказала Бет. – Нужно принять исходную позицию, пока корабль не причалил.

Она сказала это девочкам, но все внимание ее было обращено на Джеральда. Сейчас у него была пассивная стадия: он был абсолютно безразличен к происходившему. Она молила Бога, чтобы он оставался в таком же состоянии, пока они будут находиться в тайнике.

– А разве мы не выйдем на Валиске? – разочарованно спросила Гари старшего брата.

– К сожалению, нет, детка. К Валиску мы даже не причалим.

– А почему?

– Похоже, нас обманули.

Почувствовав горечь в его голосе, она замолчала.

– Вам нужно сойти с пола, – сказал Росио.

Бет с девочками влезла в ванну. Джеральд уселся на крышку унитаза. Джед распластался у двери. Доски пола растворились, медовый цвет побледнел и стал серо-зеленым, упругая текстура дерева сменилась бескомпромиссной твердостью силикатобетона. Иллюзия досок какое-то время сохранялась, видны были щели между планками, просматривался рисунок дерева. В центре пола появился люк с утопленными металлическими ручками с обеих сторон.

– Поверните ручки по часовой стрелке на девяносто градусов, затем поднимите крышку, – сказал Росио.

Джед наклонился и выполнил указание. Крышка со свистом поднялась на десять сантиметров. Он откинул се в сторону. Открылся узкий металлический лаз с изолированными трубами и связками кабелей. Бет зажгла прихваченный с собой фонарик и подняла его над лазом. Там было двухметровое углубление в форме буквы Т.

– Сначала пойдет Бет, – сказал Росио, – освещая проход. Я буду отдавать распоряжения. Джед, ты пойдешь позади.

Нехотя, с надувшимися и ворчавшими девчонками, все спустились вниз. Джед опустил за собой крышку люка, едва не прищемив пальцы, когда она, точно гильотина, рухнула на место. Пол в ванной медленно и аккуратно запечатал это место досками.