"Избранник ворона" - читать интересную книгу автора (Вересов Дмитрий)IX (Ленинград, 1973)– Ну, выбрали что-нибудь? – нелюбезно спросила продавщица сувенирного отдела. Ее раздражение было нетрудно понять: посетители Гостиного двора проходило мимо этого хилого отдельчика, немногие останавливались на несколько секунд и, окинув беглым взглядом выставленный товар – топорных мишек с перекошенными физиономиями, горбатые шкатулки, вырубленные из полена в артели безруких инвалидов, красные флажки с бахромой и великое множество изображений одного и того же плешивого, раскосого гражданина с жиденькой бородкой, исполненных на бумаге, ткани, металле, пластмассе и стекле, – отворачивались и шли дальше. Иногда безмятежный покой продавщицы нарушали растрепанные, запыхавшиеся тетки с длинными списками в руках. Сверяясь со списками, тетки брали сразу по несколько десятков вымпелов, жестяных значков, медалек, а иногда и мишек со шкатулками, тщательно отсчитывали мятые купюры и непременно требовали товарные чеки. Это было продавщице близко и понятно: профсоюзные активистки, готовятся к какому-нибудь торжественному мероприятию или же спешно расходуют подотчетные средства в последние дни отчетного периода. Люди при деле, да и покупатели основательные. Эта же парочка юных оболтусов крутится возле прилавка уже минут десять, глазеет непонятно на что, покупать ничего явно не собирается, только держит несчастную женщину в напряжении... Парень мотнул головой, положил на место бронзовую медаль с изображением ракеты и словами "Ленин жив вечно!" и начал отходить. Но девка, оказавшаяся намного наглее, удержала спутника и заявила продавщице: – Еще нет. Покажите вон ту ложку. Продавщица в сердцах хлопнула о прилавок длинную деревянную ложку с облупившейся краской, а парень неожиданно схватил девку за рукав и, показывая за окно, взволнованно зашептал: – Ой, Линда, смотри, это же Стефанюк! – Тиш-ше, – зашипела она и оттащила его в сторонку. – Стой так! – тихо сказала она, встав между Нилом и застекленным выходом на галерею. – Обними меня и смотри поверх моей головы. Ты будешь его видеть, а он тебя нет... Ну, что там? – Стоит, мается. В ногах сумка... Какой-то типчик рядом крутится. Так, подошел. Стефанюк достает диски... Слушай, это ж не мои диски! – Естественно, не твои. Что я, по-твоему, полная дура? – Но я думал... Ой, смотри, никак Катя?! – Правильно. Явление второе. Все идет по плану. Рассказывай, что она? – Подходит к Стефанюку, осматривается. В руках пакет. Что-то говорит, он кивает. Она раскрывает пакет... Ага, вот и мои пластинки! – Дальше! – Стефанюк рассматривает... Трясет их, гад, нюхает даже. Слушай, зачем он их нюхает? – Потом расскажу. Что сейчас? – Два отложил, взял третий. Что-то спрашивает, она, похоже, не соглашается. – Торгуются. Все верно. Теперь? – Кладет в сумку. Деньги достал, пересчитывает. Озирается.... Ох, атас! – Что такое? – Дружинники. Или менты переодетые. Здоровые, гады. Хватают его, руки выворачивают. В сумку лезут! Господи!.. – Спокойней, Баренцев! – Но они же... Это же мое!.. – Да успокойся ты, дурила! Сколько прихватчиков? – Д-двое... Один – совсем шкаф. Второй тоже не слабый! – Этот второй – он в серой кепке с завязками на макушке? – Да. Лица не вижу, спиной стоит... А что? – А то, что все хорошо! Идем отсюда. – Как это – идем? – Ногами. Потом на троллейбусе. – И куда? – К нам, естественно. Бабки подбивать. Если точнее – делить... Ну, что дрожишь, маленький мой? Она поцеловала Нила в щеку и потащила к лестнице. Дверь им открыл Ринго, чем, похоже, очень удивил Линду. – Ты уже здесь?! Как успел? – Элементарно. "Волга", она побыстрей троллейбуса будет. И на остановке загорать не требуется. Теперь черед удивляться настал Нилу. – Так и ты там был? – А как же! Кто, по-твоему, задерживал злостных спекулянтов импортными товарами? – Но один-то мент был здоровый, как слон, а второй – в кепке и вроде без усов. Ринго самодовольно усмехнулся и потянул за черный висячий ус. Усы отклеились. – Сбрил! – ахнул Нил. – Искусство требует жертв. А уж если искусство еще и навар дает... Нил кивнул, а Линда сразу посерьезнела и спросила: – Сколько взяли? – Триста наличными и кое-что натурой, – столь же серьезно ответил Ринго. Деловитая обыденность этого диалога подействовала на Нила, как ушат ледяной воды. Истерическая эйфория, в которой он пребывал в течение всего дня, моментально улеглась, и ему вдруг открылась неприглядная реальность сегодняшнего приключения. Мошенничество! Он стал соучастником мошенничества! Они обманом отняли у Стефанюка деньги и вещи, а теперь пришли делить награбленное. "Но ты здесь не при чем. Ты же ничего не делал... А вдруг он тебя узнал? Или Линду?.. Но какова Линда! Во что меня втянула!" Нестройный хор внутренних голосов заглушил один – взрослый, холодный, словно бы чужой: "Хорош прикидываться! Последний кретин бы понял, что эти денежки не с неба свалились. И ты прекрасно это понял, только не захотел в этом признаться. А теперь, когда деньги достанутся не тебе, ни с того ни с сего и ум пробудился, и совесть заработала. Большая ты скотина, Баренцев..." – Эй, да что с тобой? – Линда подергала его за рукав. – Очнись, спящий красавец! Он дал увести себя в комнату. На тахте лежала Катя и листала иллюстрированный модный журнал, а за столом, держа в руке литровую пивную кружку, восседал монументальный парень с открытым, несколько грубоватым лицом, будто срисованным с плаката "Если тебе комсомолец имя..." Нил даже не удивился, узнав в нем сегодняшнего напарника Ринго. – Что ж, господа, все в сборе, прошу к столу, – провозгласил Ринго и обратился к сидящему за столом гиганту: – Леша, знакомься, это Нил, хозяин дисков. – Образцов, – пробасил плакатный комсомолец и придвинул к Нилу полиэтиленовый пакет с пластинками. – Получите. – Убедительно у вас получилось сегодня, – робко заметил Нил. – Леша профессионал, социальной герой из областного драмтеатра, – пояснила Линда, а на выразительном лице Ринго появилась скептическая гримаса. Ценнейший кадр... Но пластинки на всякий случай проверь. Леша хмыкнул. – Не доверяешь?.. И правильно делаешь. – Он достал из стоящей на полу черной сумки еще один яркий плоский квадрат и метнул его поверх пакета. – Очинно я Фрэнка Заппу люблю, дорогой товарищ. Презентовали бы. – Не вздумай, – строго сказала Линда. – А тебе, Образцов, стыдно. Своих не динамят. А Нил – свой в доску. Между прочим, мы с ним весной расписываемся. – Поздравляю! – Социальный герой обаятельно улыбнулся, нисколько, похоже, не смущенный тем, что его только что поймали на мелком крысятничестве. – За это надо выпить. – Сначала с делами закончим. – Ринго достал из кармана мятую стопку купюр и занялся подсчетом. – Значит, тебе полтинник обломился, держи... Нам с Катюшей – стольник на двоих, остальное, как договорились, Линде..., Нил, тебе, дружок, не обессудь, в прошлый раз перепало. – Да я и не претендую.. – А что натурой взяли? – осведомилась Линда, пересчитав свою долю. Ринго кивнул Образцову, и тот водрузил черную сумку на стол. – Боевой трофей, – сказал Ринго и похлопал сумку по кожаному боку. – Премия! – радостно добавил Образцов. – Которой тебе-то как раз и не полагается. – Это еще почему? Гигант набычился и грозно нахмурил брови. Он был здесь самый старший по возрасту и, вероятнее всего, самый сильный физически, но Нил с полной определенностью почувствовал, что никакой разборки не будет, а будет так, как скажет Ринго. И только так. – А потому, что ты своими творческими находками чуть не запорол операцию. Ну, сунул ты этому марамою под нос красную книжечку, – Ринго постучал пальцем по лежащему на столе удостоверению с золотым гербом СССР, под которым Нил разглядел маленькие буквы "ДСО "Спартак"". – Но зачем при этом было вопить ему в ухо "КГБ!"? Зачем было меня называть "товарищ майор"? Тебе что, ставили задачу довести клиента до инфаркта? А черную "Волгу" зачем пригнал? "Москвича" достать не мог? – Ну, для солидности... – пробубнил Образцов. – Нам твоя солидность едва боком не вышла. КГБ, майоры, начальственная тачка. Еще бы пистолетом махать начал. Ты не в Голливуде, придурок! Катеньке, умнице, спасибо скажи, что смекнула бучу поднять, когда мы ее в машину запихивали, нас как бы отвлекла и успела крикнуть ему, чтобы сматывался по-быстрому. Если бы не она, куда бы нам его девать было? В Большой дом сдавать? Образцов угрюмо молчал. Ринго распахнул сумку и принялся доставать оттуда пакеты и свертки. Ринго распаковал красно-белый блок и выдал Линде, Нилу и Кате по две пачки, а оставшиеся четыре спрятал обратно в сумку. Образцов выразительно посмотрел на него, Ринго ответил не менее выразительным взглядом, но одну пачку все же вытащил и швырнул артисту. Тот ловко поймал сигареты, тут же распечатал пачку и с довольным видом закурил. – Чуингама никто не желает? Американский... А вот и музычка. Нил, по твоей части. Разберись. Нил придвинул к себе пачку пластинок и принялся придирчиво их изучать. Конверты были изрядно потрепаны, но сами виниловые диски блестели как новенькие, и выскальзывали из рук, оставляя на пальцах маслянистый след. Нил принюхался, точь-в-точь как Стефанюк два часа назад, и ощутил еле заметный запах постного масла. – Леченые? – понимающе усмехнулся Ринго, взглянув на него. – Полный идиотизм! – не выдержал Нил. – Их же теперь вообще нельзя слушать. – Зато приобрели товарный вид, – заметил Ринго и сгреб пластинки обратно в сумку. – Вроде все, деловая часть закончена. Не послать ли нам гонца за бутылочкой... – Винца! – радостно закончил Образцов и посмотрел на Нила. – Идет самый младший. – Хрен тебе! – заявил Ринго. – Нил не участвует, ему пить нельзя. Сам сбегаешь. Артист крякнул. – Ладно, сгружайте по червончику. Он собрал деньги и исчез в прихожей. – Я тоже пойду, пожалуй, – сказал Нил. – Сессия скоро, готовится надо. – Пластинки заберешь или оставишь? – спросил Ринго. – А что, опять для дела нужны? – напряженно спросил Нил. – Нет пока. – Ринго встал и с хрустом потянулся. – Такие схемы часто повторять не рекомендуется. Пластинки Нил забрал. |
||
|