"В стране мехов" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль)

9. БУРЯ НА ОЗЕРЕ

Старый моряк с нетерпением ожидал возвращения своих пассажиров.

С час назад погода переменилась. Небо неожиданно помрачнело, и вид его не мог не внушать беспокойства чело-веку, привыкшему прислушиваться к указаниям ветра и туч. Солнце скрылось за густой пеленой тумана, сквозь которую тускло просвечивал его беловатый, лишенный лучей диск. Ветер утих, но слышно было, как на юге озера глухо рокотали волны. Все эти признаки близкой перемены погоды проявились со свойственной высоким широтам внезапностью.

— Едем, лейтенант, едем! — крикнул старый Норман, тревожно вглядываясь в низко нависший над головой туман. — Едем, не теряя ни минуты. Небо становится грозным.

— Оно и правда уже не то, что было утром, — заметил Джаспер Гобсон. — А мы с вами, миссис Барнет, и не заметили, как изменилась погода!

— Вы опасаетесь бури? — спросила путешественница, обращаясь к Норману.

— Да, сударыня, — ответил старый моряк. — На Медвежьем озере бури не шуточные. Ураганы бывают такие, что и Атлантическому океану впору! Этот невесть откуда взявшийся туман не предвещает ничего хорошего. Впрочем, может быть, шквал и не сейчас налетит, пройдет часа три-четыре, а за это время мы доберемся до форта Конфиданс. Но коли ехать, так ехать, не то лодку разобьет о те вон скалы, что торчат из воды.

Лейтенант не решился вступать с Норманом в спор о вещах, в которых тот знал больше толку, чем он. Переезд через озеро был для старого моряка делом привычным — следовало поэтому положиться на его опыт. Миссис Полина Барнет и Джаспер Гобсон вошли в лодку.

Однако, подняв якорь и уже взявшись за руль, старый Норман (быть может, его сердце сжалось в предчувствии беды) пробормотал себе под нос:

— А не лучше ли нам переждать?

Джаспер Гобсон, от которого не ускользнули эти слова, внимательно посмотрел на сидевшего за рулем старика. Будь лейтенант один, он, не колеблясь, решился бы ехать. Но присутствие миссис Полины Барнет заставляло его быть осторожней. Путешественница угадала причину его нерешимости.

— Не думайте обо мне, мистер Гобсон, — сказала она, — и поступайте так, точно меня здесь нет. Раз уж такой бывалый моряк, как Норман, находит, что нужно ехать, едем не мешкая.

— Что ж! Ехать так ехать! — повторил Норман, убирая якорь. — Пойдем к форту кратчайшим путем!

Лодка отчалила. Но прошел час, а она почти не продвинулась вперед. Порывистый, поминутно менявший направление ветер едва надувал бившийся о мачту парус. Туман все сгущался. Лодку довольно сильно качало, ибо на озере, которое раньше воздуха «чувствовало» надвигающуюся бурю, уже началось волнение. Пассажиры сидели молча, а старый моряк пристально вглядывался своими воспаленными глазами в непроницаемую мглу. Норман, видимо, приготовился ко всему и, ожидая ветра, крепко держал шкот, чтобы тотчас его потравить, если ветер налетит внезапно.

Однако стихии еще не вступили между собой в борьбу, и все обошлось бы, если б лодка плыла хоть немного быстрее. Но прошел уже час, а они и двух миль не отъехали от стоянки индейцев. Вдобавок порывы ветра, налетавшие с суши, словно назло, далеко отбросили лодку, и берег стал едва виден в тумане. Это было весьма досадное обстоятельство, так как если бы ветер продолжал упорно дуть с севера, то, несмотря на все старания Нормана держаться ближе к берегу, легкую лодку, не способную противиться волнам, неминуемо отнесло бы на середину озера.

— Мы почти не движемся, — заметил лейтенант старому моряку.

— Да, мистер Гобсон, не движемся, — ответил матрос. — Ветер никак не хочет установиться, а когда он установится, то, боюсь, будет дуть не в ту сторону, в какую нужно. Тогда, — добавил он, указывая рукой на юг, — мы раньше увидим форт Франклина, чем форт Конфиданс!

— И совершим еще более продолжительную прогулку — вот и все, — пошутила миссис Барнет. — Оно дивное, это ваше Медвежье озеро, — по нему стоит прокатиться с севера на юг! Ведь из форта Франклина люди, надеюсь, возвращаются, — не так ли, Норман?

— Возвращаются, сударыня, когда им удается до него добраться, — отвечал старый Норман. — Но бури иной раз длятся здесь по пятнадцати дней кряду, и если злая судьба погонит нас к южному берегу, то я не поручусь, что мистер Джаспер Гобсон вернется в форт Конфиданс раньше, чем через месяц!

— О, это дело серьезное! — воскликнул лейтенант. — Такая задержка нарушит все наши планы. Будьте осмотрительны, мой друг, и, если нужно, скорей поворачивайте на север. Миссис Барнет, я думаю, не испугается перехода в двадцать — двадцать пять миль пешком.

— Я и рад бы вернуться обратно, мистер Гобсон, — ответил Норман, — да это уж мне теперь не удастся. Сами видите: ветер устанавливается с северной стороны. Теперь можно попытаться держать только на северо-восток, и, если ветер не разгуляется, быть может, мы еще доедем благополучно.

Однако около половины пятого появились явственные признаки надвигающейся бури. Что-то пронзительно засвистело в вышине. Ветер, по атмосферическим причинам державшийся верхних слоев воздуха, пока не спускался к поверхности озера, но ждать этого можно было с минуты на минуту. Слышно было, как громко кричали проносившиеся в тумане испуганные птицы. И вдруг туман разорвался. В просвете мелькнули огромные низкие тучи, рваные и косматые, словно клубы черного пара, со страшной быстротой мчавшиеся к югу. Опасения старого моряка оправдались. Ветер дул с севера и скоро должен был достигнуть силы урагана.

— Берегись! — крикнул Норман, натягивая шкот и поворачивая руль так, чтобы судно стало против ветра.

Шквал налетел. Лодка сначала легла на борт, потом выпрямилась и вдруг взлетела на гребень огромного вала. С этой минуты озеро забурлило, как море. Его воды были не особенно глубоки, и волны, тяжело ударяясь о дно, с невероятной силой вырывались затем на поверхность.

— На помощь! На помощь! — крикнул старый моряк, пытаясь спустить парус.

Джаспер Гобсон, а затем и миссис Барнет бросились к Норману, пытаясь ему помочь, но все их усилия не привели ни к чему, ибо они были мало знакомы с управлением судна. Между тем фал заело на топе мачты, парус не спускался, а Норман не мог выпустить из рук руля. Лодка каждую минуту могла опрокинуться, и уже несколько валов перехлестнуло через борт. Покрытое тучами небо темнело все больше и больше. Хлынул холодный дождь пополам со снегом, и ураган, свирепея, срывал верхушки волн.

— Рубите! Да рубите же! — кричал старый матрос, стараясь перекричать рев бури.

Джаспер Гобсон, с которого ветром снесло шапку, ослепленный ливнем, схватил нож Нормана и перерезал фал, натянутый, как струна арфы. Но намокший трос заело в отверстиях блоков, и рея осталась висеть на топе мачты.

Тогда Норман решил прекратить бесполезную борьбу и, отдавшись на волю ветра, плыть к югу, — плыть, хотя это был чрезвычайно рискованный маневр, ибо скорость волн превосходила скорость лодки, плыть, хотя ветер неудержимо погнал бы легкое суденышко к южным берегам Большого Медвежьего озера!

Джаспер Гобсон и его отважная спутница сознавали, какая опасность им угрожает. Утлый челн не способен был долго сопротивляться ударам валов. Он или будет разбит, или опрокинется. Жизнь тех, кто в нем находился, была во власти провидения.

Тем не менее ни лейтенант, ни миссис Полина Барнет не поддавались отчаянию. Крепко уцепившись за скамьи, с головы до ног окатываемые холодными волнами, насквозь пронизываемые ледяным ветром, вымокшие под дождем и снегом, они пристально всматривались в окружавший их туман. Земля совершенно исчезла из виду. На расстоянии одного кабельтова от лодки тучи и воды озера сливались в сплошную темную массу. Время от времени взоры путешественников вопросительно обращались на старого Нормана, который, стиснув зубы и судорожно сжимая руль, все еще пытался держать свою лодку круто к ветру.

Но скоро ураган достиг такой силы, что управлять лодкой стало уже невозможно. Ударяясь носом о встречные валы, она неизбежно должна была разлететься в куски. Наружная обшивка уже местами отстала, и когда лодка всей тяжестью низвергалась с гребня волны в пучину, казалось, что больше ей уже не выплыть.

— И все же вперед! вперед! — бормотал старый моряк.

Повернув руль и отпустив шкот, он направил лодку прямо на юг. Парус мгновенно надулся, и суденышко помчалось с головокружительной быстротой. Но громадные валы, более подвижные, чем лодка, бежали еще скорее, и в этом заключалась главная опасность стремительного движения при попутном ветре. Потоки воды то и дело переливались через борт, и лодка уже не могла от «их спастись. Она наполнялась, и надо было все время вычерпывать воду, чтобы не пойти ко дну. Чем больше они приближались к середине озера и тем самым дальше удалялись от берегов, тем более бурными становились волны. Ураган бесновался на просторе, не встречая никаких преград — ни холмов, ни полосы леса, как то бывает на суше. Иногда в просветах, или, вернее, разрывах тумана, можно было различить огромные айсберги, которые, словно гигантские поплавки, неслись по волнам, как и лодка, гонимые к югу.

Было половина шестого. Норман и Джаспер Гобсон уже не могли определить ни расстояния, какое они проплыли, ни направления, в каком двигались. Лодка их больше не слушалась, она давно стала игрушкой волн.

В это мгновение в ста футах от кормы поднялся чудовищный вал, увенчанный ярким белым гребнем. Вся водная поверхность перед ним ушла вглубь, образовав зияющую пропасть. Мелкие промежуточные волны, раздавленные ветром, исчезли. В этой кипящей, все более углублявшейся пучине вода казалась черной. Лодку втягивало в эту бездну, и она опускалась все ниже и ниже. Гигантский вал приближался, вбирая в себя все ближние волны. Он уже настигал лодку, грозя раздавить ее. Норман, обернувшись, увидел надвигавшийся вал. Джаспер Гобсон и миссис Барнет тоже глядели на него расширенными от ужаса глазами и ждали, когда он на них обрушится, ибо избежать его они не могли!

И он обрушился с неслыханным грохотом и, разбившись, покрыл собой корму лодки. Страшный толчок потряс судно. Невольный крик вырвался из уст лейтенанта и его спутницы, погребенных под этой громадой воды. Им показалось, что лодка идет ко дну.

Однако она все же удержалась на поверхности, хотя и была на три четверти наполнена водой… но старый матрос исчез!

— Норман! — в отчаянии крикнул лейтенант.

Миссис Барнет оглянулась.

Джаспер Гобсон показал ей на опустевшую корму.

— Несчастный, — прошептала путешественница.

И оба вскочили, рискуя быть выброшенными за борт лодки, которую так и швыряло с гребня на гребень. Но они не увидели ничего. Ни крика, ни зова не донеслось до их слуха. Не показалось и тела среди белой пены… Старый моряк нашел свою смерть в волнах.

Миссис Барнет и Джаспер Гобсон опустились на скамьи. Они остались одни и теперь сами должны были заботиться о своем спасении. Но лейтенант, и его спутница не умели обращаться с лодкой, тем более при таких отчаянных обстоятельствах, когда с нею не смог бы справиться и опытный моряк. Волны играли суденышком, как щепкой. Натянутый парус мчал его неизвестно куда. Мог ли Джаспер Гобсон остановить этот стремительный бег?

Положение злополучных путешественников, застигнутых бурей на утлом челне, которым они не умели даже управлять, было ужасно.

— Мы пропали! — воскликнул лейтенант.

— Нет, мистер Гобсон, — ответила неустрашимая Полина Барнет. — Постараемся как-нибудь помочь себе, тогда нам поможет и небо!

Только теперь Джаспер Гобсон узнал настоящую цену женщине, с которой его столкнула судьба.

Прежде всего надо было вычерпать из лодки сильно утяжелявшую ее массу воды. Следующий вал наполнил бы ее до краев, и дно могло треснуть. Кроме того, освобожденная от воды лодка легче держалась бы на гребне волн и скорее могла бы уцелеть. Поэтому Джаспер Гобсон и миссис Барнет принялись быстро вычерпывать воду, которая, ударяясь о борт лодки, уже одним этим могла ее опрокинуть. Дело было нелегкое, так как волны поминутно перехлестывали через борт, и надо было работать черпаком, не переставая. Этим главным образом занималась путешественница. Лейтенант сел за руль и прилагал все усилия держать судно по ветру.

В довершение беды спустилась ночь или если не ночь, — в этих широтах и в это время года она длится всего несколько часов, — то во всяком случае все более и более сгущавшаяся тьма. Низкие тучи, сливаясь с туманом, образовали плотную пелену, сквозь которую едва пробивался рассеянный свет. В нескольких метрах от лодки нельзя было ничего разобрать, между тем если б она наскочила на блуждающую льдину, то тут же разлетелась бы в куски. Плавучие льдины могли появиться в любую минуту, и избежать их при этой скорости не было никакой возможности.

— Руль вам не повинуется, мистер Гобсон? — спросила, воспользовавшись кратким затишьем, миссис Барнет.

— Нет, сударыня, — ответил лейтенант, — и вы должны быть готовы ко всему.

— Я готова! — просто ответила мужественная женщина.

В ту же секунду послышался оглушительный, раздирающий уши треск. Под напором ветра парус лопнул и улетел, как белое облачко. Лодка, покорная набранной скорости, пронеслась еще немного, потом остановилась и забилась в волнах, как скорлупка. Джаспер Гобсон и миссис Барнет поняли, что наступает конец. Их сбросило со скамей и, раненных и ушибленных, с силой стало швырять по лодке. На борту не было ни куска полотна, который можно было бы натянуть вместо паруса. В потемках, под проливным дождем и снегом злосчастные путешественники едва различали друг друга. За воем бури они даже не слышали своих голосов. Так продолжалось около часа: каждую минуту они ждали гибели и поручили себя воле провидения, которое одно могло их спасти.

Как долго носились они по рассвирепевшим волнам, этого не могли бы сказать ни лейтенант Гобсон, ни миссис Полина Барнет. И вдруг оба почувствовали страшный толчок.

Лодка наскочила на огромный айсберг — гигантскую плавучую глыбу льда с крутыми и скользкими боками, за которые рука человека не могла бы ухватиться. От внезапного удара, отвратить который не было возможности, нос лодки расселся, и в нее потоками хлынула вода.

— Тонем! Тонем! — закричал Джаспер Гобсон.

Действительно, лодка быстро погружалась, и вода дошла уже до высоты скамей.

— Сударыня! Сударыня! — воскликнул лейтенант. — Я здесь… я вас… не покину!

— Нет, мистер Гобсон! — ответила миссис Полина Барнет. — Один — вы можете спастись… Со мной — вы погибнете! Оставьте меня! Оставьте!

— Никогда! — вскричал лейтенант.

Но едва он произнес это слово, как налетела новая волна, и лодка разом пошла ко дну.

Оба исчезли в водовороте, образовавшемся от стремительного погружения лодки. Несколько мгновений спустя они вновь показались на поверхности. Джаспер Гобсон изо всех сил работал одной рукой, а другой поддерживал свою спутницу. Но было очевидно, что его борьба с разъяренными волнами не может длиться долго и он погибнет вместе с той, кого хотел спасти.

Внезапно до его слуха донеслись какие-то странные звуки. Это не был крик испуганных птиц — это был человеческий голос, это был зов. Джаспер Гобсон, сделав последнее усилие, приподнялся над водой и окинул взглядом бушующие волны.

Он ничего не увидел в густом тумане. Тем не менее крик послышался снова, и на этот раз ближе. Какие смельчаки отважились прийти к нему на помощь? Но кто бы они ни были, они явились слишком поздно. Намокшая одежда стесняла его движения, и он чувствовал, что его тянет ко дну вместе с несчастной женщиной, даже голову которой он уже не в силах был удержать на поверхности.

Инстинктивно испустив отчаянный крик, Джаспер Гобсон исчез под огромной волной.

Но он не ошибся. Три человека, которых тоже застигла буря, заметили терпевшую бедствие лодку и устремились к ней на помощь. Только эти люди и могли с некоторой надеждой на успех рискнуть вступить в бой со свирепыми волнами — у них одних были лодки, способные противиться буре.

То были трое эскимосов, крепко привязанные к своим каякам. Каяк — это длинная, приподнятая с обоих концов пирога; она состоит из очень легкого деревянного остова, на который туго натянуты тюленьи кожи, прочно сшитые жилами нерпы. Сверху каяк также во всю длину обтянут кожей, и только посередине оставлено круглое отверстие, в которое садится одетый в непромокаемую куртку эскимос. Края отверстия он туго стягивает у пояса, превращаясь таким образом как бы в одно целое с лодкой, в которую уже не может проникнуть ни единая капля воды. Такой каяк, гибкий и подвижный, легко скользит по гребням волн и никогда не тонет; он способен разве что перевернуться, но и тогда один удар весла тотчас возвращает ему правильное положение. Каяк может остаться и остается невредимым, когда всякая другая шлюпка неизбежно становится добычей бури.

Три эскимоса поспешили на последний отчаянный крик лейтенанта и вовремя подоспели на помощь тонущим. Полузахлебнувшиеся Джаспер Гобсон и миссис Барнет почувствовали, как чьи-то сильные руки извлекают их из бездны. Но в окружавшем их мраке они даже не могли разглядеть, кто были их спасители.

Один из эскимосов подхватил лейтенанта и положил его поперек своей лодки, другой сделал то же с миссис Барнет, и все трое, ловко действуя шестифутовыми пагаями, понеслись в своих каяках по пенящимся волнам.

Полчаса спустя потерпевшие крушение были бережно вынесены на песчаный берег в трех милях южнее форта Конфиданс:

Только старого моряка недоставало при возвращении!