Глава II. НОВГОРОД

1. Культурные традиции

Два северных русских города-государства – Новгород и Псков – не были прямо затронуты монгольским вторжением XIII в. и продолжали поддерживать свою целостность и автономию в течение монгольского правления. Новгород должен был платить часть дани хану, но монголы ему не досаждали. Напротив, они даровали ему его древние политические привилегии и свободу торговли.

На протяжении монгольского периода Новгород поддерживал активную торговлю с островом Готланд, равно как и с Ригой и Ганзейской лигой. Псков также торговал с Ригой. Новгородские и псковские купцы имели дело с Тверью, Витебском, Смоленском и с «низовыми городами» волжско-окского региона. Новгородцы были заинтересованы в открытии для торговли всего течения Волги от Нижнего Новгорода до Каспийского моря. В данной связи следует упомянуть, что в это время купцы некоторых других русских городов были заинтересованы в торговле с Востоком. Один из них, тверич Афанасий Никитин, оставил замечательное описание своего путешествия в Индию (1466 – 1472 гг.).36 В интересах новгородских, псковских и тверских купцов было уничтожение барьеров на пути торговли, и поэтому они поддерживали и старались возродить древние традиции свободной русской федерации, чтобы предотвратить раскол между Восточной и Западной Русью.

Новгородское и псковское общество хранило как политическое, так и культурное наследие киевского периода. Единственная рукопись «Слова о полку Игореве» (которая сохранилась до 1812 г. и погибла в большом московском пожаре во время вторжения Наполеона), была списком, сделанным в Пскове в XVI в. псковским копиистом, и является свидетельством живого интереса к литературе киевского периода русских ученых уже в XVI столетии. Нужно отметить, что повествование о битве под Оршей (1514 г.) в псковской летописи37 написано в стиле «Слова», что показывает хорошее знакомство с ним и влияние его духа на автора.

Принимая во внимание демократические формы правления в Новгороде и Пскове, мы можем предположить, что значительная часть граждан этих двух государств понимала значение сохранения древних традиций политической свободы и единства путем объединения всех русских земель. В этой федерации Новгород (как мечтали многие новгородцы) должен был сыграть важную роль, как это было и в прошлом. На этом фоне интенсивной политической мысли и почитания великих культурных традиций можно наилучшим образом понять значительный подъем новгородской литературы и искусства в XIV и XV вв.

Выдающимся руководителем этого движения был архиепископ Новгорода Евфимий II. Евфимий был избран на этот пост Новгородским вече в 1429 г., но его кандидатура не была утверждена московским митрополитом Фотием, который был главой русской церкви в Московии и Литве; и новгородская епархия некоторое время оставалась свободной. Фотий умер в 1431 г. В следующем году совет русских епископов назначил митрополитом епископа Рязани Иону. Великий князь литовский представил своего кандидата – епископа Герасима – константинопольскому патриарху, которому в это время принадлежало право назначения русских митрополитов. Патриарх возвел в сан Герасима. Когда москвичи отказались принять его, Герасим сделал своей резиденцией Смоленск; именно к нему новгородцы обратились для утверждения кандидатуры Евфимия для новгородской епархии. Евфимий был как полагается возведен в сан архиепископа новгородского митрополитом Герасимом в 1434 г. В следующем году Герасим был сожжен на костре по приказу великого князя литовского,38 и русская митрополистская кафедра вновь оказалась свободной. Она оставалась таковой до того времени, как новый митрополит Исидор был послан из Константинополя в Москву. После признания Исидором Флорентийской унии московиты также отвергли его, и в 1448 г. рязанский епископ Иона вновь был избран советом восточно-русских епископов митрополитом Руси. На сей раз не испрашивалось никакого разрешения у патриарха константинопольского. Евфимий не присутствовал на выборном совете, но послал письменное согласие на избрание Ионы. Евфимий умер в 1456 г., оставаясь на посту главы новгородской церкви двадцать пять лет. Его положение было уникальным, поскольку он был возведен в сан не митрополитом московским, а митрополитом, который был главой западнорусской церкви. В отличие от многих московских духовных лиц; Евфимий не был подозрителен по отношению к иностранцам. Согласно его «Житию», созданному сербским ученым Пахомием Логофетом, жившим в Руси с 1440 г., Евфимий приветствовал всех вновь прибывавших из-за рубежа, был приветлив и помогал им. В немецких источниках он назван «добрым покровителем и защитником немецких купцов».39

До 1448 г. московские политические и церковные дела были в беспорядочном состоянии, и власть Евфимия над новгородской церковью была практически беспредельной. Новый митрополит Иона вначале был неуверен в своей собственной власти (будучи непризнанным патриархом константинопольским) и потому не предпринимал решительных попыток ограничения прав внутри церкви. Он обратился с двумя посланиями к Новгороду – одним к архиепископу Евфимию и другим к новгородцам в целом, увещевая их воздержаться от распространенного обычая кулачных боев, которые часто заканчивались кровопролитием и убийствами. Послания Ионы были выдержаны в форме совета, а не повелительного приказа.40 В целом же период пребывания Евфимия II в сане был отмечен быстрым ростом духа свободы и самостоятельности как в новгородской церкви, так и в новгородском обществе. Наследник Евфимия архиепископ Иона (умер в 1470 г.) следовал этой традиции.

Среди литературных произведений, поддержанных Евфимием, был цикл повествований, основанных на жизни и деяниях двух дальних предшественников Евфимия – архиепископа Ивана (Иоанн, около 1170 г.) и архиепископа Моисея (1325-1329 и 1352-1359 гг.). Их целью было прославление новгородских святых и таким образом увеличение влияния новгородской церкви. Во времена Ивана, гласила одна из историй, суздальские армии, ведомые многими князьями под командованием Андрея Боголюбского, напали на Новгород. По совету Ивана, новгородцы взяли почитаемую икону Богоматери из храма, которому она принадлежала, и поместили ее на стене напротив врагов, надеясь, что последние воздержатся от нападения. Суздальцы, однако, продолжали посылать стрелы, и несколько попало в икону. Из глаз Богоматери, по преданию, покатились слезы. Суздальцы были поражены слепотой и бежали от Новгорода. Мотив этого повествования был использован в композиции иконы Знамения Богородицы конца XV в.41 Автор повествования с горечью жаловался, что объединенные силы князей, напав на Новгород, предали поруганию единство русских людей и христианскую веру.42

Идея единства русских людей легла в основу новгородской исторической литературы XV в. При Евфимий (около 1446 г.) была предпринята попытка написания на основе более ранних русских летописей (как новгородских, так и иных) целостной истории России. В наши дни это произведение известно как «Новгородско-софийский свод».43 Новой чертой его является включение исторических, географических и юридических примечаний, среди которых и «Список русских городов», упомянутый выше. «Свод» не был сохранен как целое, но части его остались в некоторых новгородских летописях меньшего размаха – в четвертой новгородской летописи и первой софийской летописи. «Перечень», равно как и свидетельства аналогичного характера, были также включены в вариант первой новгородской летописи,44 где мы обнаруживаем также «Список русских митрополитов». Последнее имя в этом перечне – Герасим, возведший в сан Евфимия. Среди иных примечаний в этой части кодекса – перечень русских великих князей (от Рюрика до Василия II) и перечень новгородских князей, глав города (посадников), тысяцких и архиепископов.

Другой вид деятельности Евфимия проявляется в его интересе к архитектуре. Он поддерживал строительство церквей и дворцов в Новгороде; многие из этих церквей были построены в стиле XII века. Очевидно, что Евфимий пытался возродить древние традиции новгородской архитектуры.45 Насколько мне известно, не существует свидетельства личного интереса Евфимия к живописи, но его время, тем не менее, видело расцвет новгородской иконописной школы.