Елена ВЕСНИНА СИЛА ПРЕДСКАЗАНИЯ

* * *

Человек, по счастью, не знает своей судьбы. Непредсказуемость каждого его дня — это основа всей жизни, ее праздник и ее беда. Но вырисовывающаяся в конце концов линия судьбы оказывается далеко не случайной. Эта неслучайность так же загадочна, как и случайности, ее образовавшие. Объяснить все это чрезвычайно трудно, поэтому так часто и появляется мысль, которую в свое время высказал еще Омар Хайям: «Бог нашей драмой коротает вечность: сам сочиняет, ставит и глядит». Как сильно сказано: скоротать вечность!

Но если так, что может сделать человека по-настоящему свободным, не ждущим пассивно сценария следующего дня, но активно его создающим? Что вообще может созидать? Мудрецы считают, что одна из самых действенных созидающих сил — это Любовь. — Именно благодаря ей мы вырываемся из сценария, становимся самими собой, начинаем действовать по ее неписаным законам. Мы начинаем меняться и, значит, жить собственной жизнью. Мы начинаем проигрывать и, значит, учимся побеждать. К нам приходит любовь, но вместе с этим мы начинаем понимать стихию ненависти. И что самое главное, к нам приходит осознание неповторимости собственного пути, потому что мы сами становимся его творцами. Это и есть исцеление любовью.

Стоящий на рейде сухогруз «Верещагине» казался совсем безлюдным, но при внимательном рассмотрении можно было увидеть, что по его палубе бегут два человека. Согласованность их действий позволяла предположить, что это друзья. Было ясно также, что они хотят остаться незамеченными. Судя по жестикуляции, один из них в чем-то не соглашался с другим, но, тем не менее, они довольно дружно отвязали и спустили на воду шлюпку. Один спустился в нее, а второй, оставшийся на палубе, негромко сказал:

— Ну, Алешка, держись: увидит Сан Саныч — драить нам палубу до пенсии.

— Женька, ты ведь мне друг? — донесся голос из шлюпки.

— Поэтому и хочу остановить тебя.

— Опаздывать на собственную свадьбу невежливо! У нас швартовка только вечером, а мне через час уже нужно быть в ЗАГСе!

Если моряк собрался в самоволку в связи с тем, что его ждет в ЗАГСе невеста, то кто может его остановить? Конечно, никто! Понимая, что решение уже принято и ничего сделать уже нельзя, Женя все же напомнил:

— Лешка, мы получили штормовое предупреждение!

— Боюсь, невеста меня не поймет! Да и волны пока небольшие, успею до шторма.

Счастливый Алеша Самойлов оттолкнул шлюпку от борта корабля и налег на весла. Оставшийся на палубе Женя закричал ему вслед:

— Алешка, еще не поздно, вернись! Послушай: для невесты лучше опоздавший жених, чем утопленник.

— Молод еще меня учить, вот станешь женихом, тогда поймешь! — ответил Алеша с уверенностью человека, не сомневающегося в своей правоте.

Он привычно работал веслами, и в душе его звучала радостная, светлая мелодия. Он совсем не замечал, что в эту мелодию незаметно начинают включаться тревожные нотки. Они сами по себе возникали в воздухе, который становился все плотнее. Небо стремительно меняло краски. Со стороны моря на город, раскинувшийся на берегу, надвигались тучи. Вдруг налетел ветер, и его порывы начали трепать на Алексее одежду.

Сильный порыв ветра распахнул окно в небольшой кухоньке бабы Зинаиды. Зинаида встрепенулась, подошла к окну, плотно прикрыла створки и аккуратно закрыла их на крючок. Внезапно она прижала руку к сердцу и медленно опустилась на скамейку, прислушиваясь к неожиданно возникшей боли, моля ее прекратить. У множества пожилых людей в такую минуту появляется еще страх одиночества, но Зинаида Степановна в этом смысле была счастливым человеком — она была не одна. Но она временила, не зовя на помощь и надеясь справиться с этой болью сама.

Ей это почти удалось, когда на кухню заглянула ее внучка Маша.

— Бабушка, что с тобой?! Опять сердце? — Маша всегда волновалась, когда у бабушки прихватывало сердце, поэтому Зинаиде так не хотелось звать внучку.

— Да ну… Ничего страшного, пустяки. — Зинаида постаралась удержать спокойную и обычную для себя интонацию, но Маша ей не поверила.

— Сильно болит?

— Да уже и не болит. Кольнуло слегка…

Зинаида попыталась встать так, будто действительно ничего не произошло, но Маша обняла бабушку и заставила ее снова сесть.

— Бабушка, ты когда-нибудь отдыхать собираешься?

Увидев, что ничего страшного не происходит, Маша заулыбалась и повела обычный для них разговор о том, что Зинаида себя перегружает, а отдыхать совсем не умеет. Зинаида в этих бесконечных разговорах придерживалась собственной позиции, которой она никогда не сдавала. Как опытный полководец, она точно знала, что лучшая защита — это нападение.

— А какой толк от отдыха? Я живу, пока работаю! А вот ты бы отдохнула. С утра уже уйму дел переделала.

Маша поняла, о чем пойдет разговор дальше, и быстро сменила тему:

— Нет, я хочу еще на работу съездить. Может быть, зарплату дадут.

У Зинаиды появилось озабоченное выражение на лице, и она тут же оседлала своего любимого конька:

— А что, долго этот ваш Константин Борисович будет с выплатой тянуть? Что это за предприниматель, который своим служащим заплатить не может?

Маша, в отличие от бабушки, уже разобралась в проблемах малого бизнеса, поэтому на многое реагировала более спокойно.

— Да он не виноват, просто сейчас на рынке положение такое. Вот он и вынужден на время закрыться.

— Хорошо бы, если так! — с сомнением покачала головой Зинаида. — Только нет у меня что-то доверия к этому Косте.

Маше совсем не хотелось продолжать этот разговор.

— Я сейчас уеду, но совсем скоро вернусь. А ты, пожалуйста, пообещай, что до моего прихода будешь отдыхать. Хорошо?

— Ладно!

Сказано это было спокойным и соглашающимся тоном, но Маша слишком хорошо знала свою бабушку, поэтому попыталась закрепить завоеванные позиции.

— Ладно! Знаю я твои «ладно». Скажи: «Хорошо, буду отдыхать».

— Хорошо… — послушно повторила за ней Зинаида, но тут же снова перешла в атаку. — А обед кто приготовит? Бутыли кто в подвал уберет? Вино ведь уже готово!

Она жестом полководца показывает на ряд пузатых стеклянных бутылей, которые стояли, словно воины, готовые ринуться в бой.

— Вернусь и все сделаю, — успокоила ее Маша. — Не пропадет твое вино.

— Не пропадет, — быстро согласилась Зинаида. — Сама же сказала, что зарплату задерживают. А продажа вина обеспечивает нам экономическую стабильность.

Последние слова развеселили Машу, и она примирительно прижалась к бабушке.

— Экономическая стабильность ты моя. Телевизор надо меньше смотреть. Ну что, будешь отдыхать? Бабушка, ну пожалуйста!

— Ладно, ладно, — скороговоркой пообещала Зинаида и отпустила Машу в бурное житейское море, ощущая себя ее прочным тылом ненадежным берегом.

Оставшись одна, Зинаида Степановна вздохнула и философски произнесла:

— Смена деятельности — уже отдых! Приготовлю-ка я обед!

Все семьи, в которых дети собрались жениться, выглядят одинаково напряженными. Особенно нервничают будущие свекрови, не желая менять свой статус матери, отдавать сына чужой, в общем-то., женщине. Ощущение, что ты скоро превратишься из любимой мамы в чью-то, возможно, нелюбимую свекровь, — не из самых приятных. Правда, вслух об этом, конечно, не говорят.

В семье Алеши Самойлова тревожное предсвадебное ощущение проявлялось во всем. Его мама Полина ежеминутно хватала трубку молчащего телефона, вслушивалась в тишину и бросала ее, чтобы через несколько секунд вновь поднять.

Мужчины, надо отдать им должное, как правило, переносят эту свадебную суету стоически: все свои тревоги прячут поглубже внутрь, а внешне проявляется только готовность помочь и обреченное подчинение бурному потоку свадебных дел. Муж Полины, Борис Самойлов, относился именно к таким мужчинам. Понимая волнение жены, он отложил недочитанную газету и попытался завязать с ней разговор.

— Не работает? — спокойно спросил он.

— Уже два часа! Черт знает что…

У Полины волнение проявлялось в чрезмерной активности. Налив в чашку кофе, неловким движением руки она тут же опрокинула ее. Горячий кофе залил стол и лежащую на нем газету мужа. Вся эта суета окончательно вывела Самойлова из равновесия. Он скомкал испорченную газету, выбросил ее в помойное ведро и попытался успокоить жену:

— Поля, послушай, успокойся. Возьми себя в руки.

— Не могу. Сначала Лешка в плаванье задержался, теперь на свадьбу опаздывает… телефон еще этот…

— Он еще никуда не опаздывает, — заметил Самой лов.

— Еще этот шторм… — Полина не закончила фразу, и в воздухе снова повисло тревожное ожидание.

— Ничего смертельного. А Костя где?

— В комнате, — автоматически ответила Полина.

Самойлов не случайно вспомнил о старшем сыне. Он решил, что можно что-то предпринять, чтобы успокоить жену, да и не только ее.

— Костя! — позвал сына Самойлов.

У Полины любое действие вызывало раздражение.

— Его-то ты чего дергаешь? — возмутилась она.

Но сын, хмурый и чем-то недовольный, уже появился в дверях и стоял, разглядывая родителей. Константин Борисович Самойлов, начинающий бизнесмен, здесь был просто послушным сыном, которым вполне можно было покомандовать.

— Да, папа!

— Сгоняй-ка к Буравиным.

— Это еще зачем?

— Предупреди, что Лешка задерживается. Успокой их там. Катерина, наверное, как на иголках.

Самойлов понимал, что в семье невесты ситуация такая же, а может, и хуже. Время идет, жениха все нет, так что надо что-то делать, ведь день-то какой! Дочку замуж выдают!

Однако Полина неожиданно возразила:

— Нет, не надо!

— Да ты же больше всех переживаешь! — возразил ей Самойлов. — Лети, Костя! Пусть мать успокоится!

Но Полина настаивала на своем:

— Нет, останься, Костя!

— Конечно, останусь! — согласился Костя. — Лешка не торопится, а я носиться буду? Может, он вообще сегодня не приедет?

В последней Костиной фразе прозвучала какая-то не совсем понятная нотка надежды.

— Нет, приедет! — уверенно сказал Самойлов. — Это мой сын, к тому же моряк. И слово свое сдержит! И потом, кто здесь у штурвала?! — неожиданно вспылил он. — Костя, поезжай, я сказал!

Глава семьи все-таки взял власть в свои руки. Все почувствовали, что возражать не стоит, а лучше делать то, что сказано.

Полина пошла на попятную, решив, однако, оставить последнее слово за собой.

— Давай лучше я поеду. Катя строптивая. Как бы не выкинула чего!

В оценке невесты супруги Самойловы были единодушны.

— Да, она может, — согласился Борис.

— Вот! — продолжила свою мысль Полина. — А две женщины найдут общий язык.

Молчавший до этого Костя неожиданно возразил:

— Мам, не надо. Папа прав. Лучше я съезжу. Не беспокойся.

Поцеловав маму, он отправился выполнять семейную миссию. И никто не догадывался, насколько своеобразно он ее понимает.

В доме невесты Кати Буравиной подготовка к свадьбе шла полным ходом. Катя с мамой занимались самым приятным для женщин делом — стояли перед зеркалом. Катя примеряла свадебное платье, а мама суетилась возле нее.

Что может быть прекраснее, чем невеста в свадебном платье перед зеркалом? Именно в зеркале мы видим самого доброжелательного своего зрителя. Другой такой же доброжелательный зритель — это только мама.

Похоже, что Таисия, Катина мама, совсем не боялась стать легендарной тещей. Она увлеченно наряжала свою дочку, завязывая шнуровку на спине.

— Ой-ой-ой-ой-ой! — постанывала Катя. — Не так туго!

— В такой день можешь и потерпеть… — мудро поучала Таисия дочь.

— Я так даже вздохнуть не могу! — продолжала возмущаться Катя.

Но Таисия только радостно улыбалась, разглядывая красавицу-дочку. Возможно, она лучше других понимала, что ждет ее любимого ребенка.

— Привыкай! Замуж выйдешь и платья сможешь носить посвободней, а чувствовать себя всегда так будешь.

— Если ты не ослабишь шнуровку, то я об этом так и не узнаю… — предупредила Катя.

Таисия расслабила шнуровку. Катя шумно вздохнула, и мама с дочкой радостно рассмеялись, как две подружки, хорошо понимающие и любящие друг друга.

— А Невеличко позвали? — спросила Катя.

— Сан Саныча? Ну, а как же без него? Как пришвартуются, Лешка сразу к тебе, а он — в ресторан.

— Мам, а без него точно никак нельзя?

— Ну что ты! Он же еще отца с Самойловым в море водил. А теперь Алешку твоего. Он самый почетный гость.

— Вот этого я и боюсь, — улыбнулась Катя. — У него теперь законные основания до самого утра песни орать. И этого случая он не упустит!

— Как пить дать не упустит.

И обе рассмеялись.

В этот момент отец семейства Буравин присоединился к своим женщинам, пытаясь показать, кто хозяин в этом доме:

— Ну что вы так долго?

— Пап, я же не мужчина! — возмутилась Катя.

— Ты бы лучше узнал, где жених пропадает, — попросила Таисия. — Его торопи, а не нас. Позвони Самойловым, что ли…

— Если не объявится — выйду замуж за первого встречного! — шутливо объявила Катя.

— Я тебе выйду! — возмутился отец.

— А что? Я свадьбу отменять не буду! — продолжала гнуть свою «жесткую линию» Катя.

Но в это время послышался шум подъезжающей машины, и Буравин успокоился:

— Ну, до этого, похоже, не дойдет! Должно быть, Алешка приехал.

Катя бросилась на лоджию и посмотрела вниз. Она увидела то, что хотела, — жениха Алешу. Когда она уже исчезла из виду, вышедший из машины поднял голову — это был не Алеша, а Костя, выполняющий распоряжение родителей.

Однако Катя уже неслась в прихожую с криком:

— Приехал! Лешка приехал!

— Катя! — предупреждающе окликнула ее мать.

— Тише ты! Убьешься! — поддержал жену Буравин.

Не обращая на них никакого внимания, радостная Катя открыла дверь и замерла, увидев вместо своего суженого Костю. Радостное выражение сошло с ее лица.

— Привет! — сказал Костя.

Всякий, кто побывал в подобной ситуации, знает, как не хочется в таких случаях что-то говорить.

— Что тебе надо? — сухо спросила Катя.

— Ничего. Приехал предупредить, что Лешка задерживается.

Костя излучал спокойствие и доброжелательность. В такие минуты именно за это спокойствие человека хочется убить.

— Спасибо, что предупредил, — подчеркнуто вежливо сказала Катя и попыталась закрыть дверь перед самым Костиным носом, но Костя успел подставить ногу, по которой и пришелся удар. Костя нарочито громко вскрикнул, засмеялся и придержал дверь руками.

— Ну ладно тебе… — примирительно сказал он, и не думая обижаться.

— Ой, извини, я, кажется, тебя ударила? — язвительно спросила Катя.

— Да нет, ну что ты! — Костя смотрел на нее влюбленно.

Тогда Катя еще раз хлопнула дверью. Теперь удар пришелся и по ноге, и по рукам. Но на Костю это совсем не подействовало, наоборот, он улыбнулся и тихо сказал:

— Какая ты красивая, когда злишься…

Сказать по совести, Костя был совершенно прав. Оставшись одни, супруги Самойловы какое-то время помолчали, думая каждый о своем. Наконец Самойлов решил поделиться с женой своими сомнениями.

— С чего это он такой послушный? — спросил Борис.

— Кто? Костя? — переспросила жена.

— Да. То ничего не допросишься, а то вон… сам побежал.

— Так он же любит ее, — пояснила Полина.

— Кого? — не понял Борис.

— Катю.

— Что???

Мужчины, понятно, в таких делах более наивны, чем женщины. Часто им нет дела до тонкостей, нюансов и прочих мелочей в человеческих отношениях.

— Я думала, ты знаешь… — удивилась Полина простодушию супруга.

— Откуда я могу знать? Об этом что, в газетах пишут?

— А ты все только из газет узнаешь? Иногда мог бы раскрыть глаза и посмотреть, что у тебя в семье творится.

Это уже не касалось свадьбы, а затрагивало какие-то давние проблемы и споры по поводу этих проблем. Полина не начинала новый разговор, а как бы продолжала тот нескончаемый диалог, который ведут все супруги с момента вступления в брак.

— С некоторых пор, Полина, я стараюсь не замечать, что творится в моей семье, и ты знаешь почему.

— Не начинай опять.

— Но начала-то ты! Что, нашла предлог, чтобы с Виктором увидеться?

— Боря, да ты что, серьезно? Ты же знаешь, я стала с тобой встречаться уже после того, как рассталась с Витей. И за те 25 лет, что мы вместе, ты не можешь меня ни в чем упрекнуть!

Полина хорошо знала, как прекращать подобные разговоры, и в этот раз ей все удалось. Самойлов действительно успокоился, в конце концов речь-то шла не об их сложных супружеских отношениях, а о детях. Дети — это святое! И муж вернулся к сути начатого разговора.

— Ну хорошо, извини. И что? Давно это у них?

— Давно.

— А что же Лешка? — поинтересовался Борис.

— Может, даже не в курсе, — ответила Полина.

Самойлов подумал о том, что мужчина редко понимает загадочную женскую душу.

— А она-то кого любит? — спросил он у жены.

— Ну Лешку, конечно, — безапелляционно ответила она.

— А Костя — ее?

— Похоже, так.

В этом месте разговор снова перескочил с отношений детей на привязанности родителей, потому что Самойлов не выдержал:

— Видимо, страсть к Буравиным — дело наследственное! — язвительно сказал он.

— Борис! — предупреждающе повысила голос жена.

Но муж уже и сам понимал, что продолжать в таком духе не следует:

— Прости, пожалуйста! Я за Алешку переживаю…

В это же время между Катей и Костей шел разговор не менее напряженный и также связанный с прошлой жизнью. Катя прохаживалась по своей комнате, расстроенная и возмущенная, пытаясь окончательно поставить точки над «i» в отношениях с Костей, которые имели место когда-то, но были совершенно лишними сейчас. Выбор сделан, назад дороги нет, а Костя, как дурачок, делает вид, что он этого не понимает.

— Я же просила тебя прекратить все это…

— Что это?

— Мне надоело, что ты преследуешь меня…

— Да, преследую!

— Ага, попался!

Кате хотелось все свести к быстрому выяснению отношений, чтобы Костя сразу уступил и согласился уйти. Хотелось показать несерьезность их отношений. Так, ерунда, по сравнению со свадьбой и всем, что с ней связано. Хотелось держать несерьезный тон. Но Костя не поддерживал ее игру и говорил очень серьезно:

— Преследую потому, что ты не хочешь услышать меня.

— Что же я должна услышать?

— Катя, неужели ты не понимаешь, что, выходя за него, ты совершаешь ошибку?

Это он, конечно, сказал зря. Люди не любят, когда им указывают на ошибки, действительные или мнимые. И Катя ответила совсем не то, на что он надеялся.

— Нет, я люблю его. А ошибкой были наши встречи с тобой.

— Быть такого не может! Ты не могла разлюбить меня, — в Костином голосе слышалась боль.

— Могла — не могла, а тебе все же придется смириться с тем, что сегодня я выйду замуж за Алешу! — отрезала Катя.

— Не выйдешь, — уверенно произнес Костя.

Уверенность в его голосе была настолько сильной, что Катя невольно замерла.

— А что мне может помешать? Ты? — тихо спросила она.

— Я не могу. К сожалению. А вот шторм может.

Костина уверенность исчезла. Катя успокоилась. Конечно, он ничего не может сделать. Все будет хорошо, именно так, как ей хочется, и волноваться не стоит.

— Меня предупреждали, что Леша может задержаться. Не вижу в этом ничего страшного, — сказала Катя.

— А если он вообще не приедет? — воскликнул Костя.

Так вот чего он хочет! Чтобы от нее отказались?!

— Даже не мечтай! — лишила его последней надежды Катя.

Ощущение третьего лишнего давило на Костю тяжелым грузом, но ведь он-то знал, кто на самом деле здесь лишний. Эта женщина будет его, и только его! Он посмотрел на едва сдерживающую слезы Катю и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Похожий хлопок прозвучал и в доме бабы Зинаиды, потому что ветер резко распахнул окно. Ветер стал гулять по комнате, и одна из бутылей с вином с грохотом упала на пол и разбилась. Пришла Зинаида, закрыла окно и стала переносить тяжелые бутыли в погребок, ворча и причитая:

— Говорила же я Маше: «Надо убрать!» Нет: «Отдохни, бабушка, отдохни, бабушка». Вот и отдохнула! Бутыли-то какие неподъемные…

Она тяжело вздохнула.

Так же тяжело вздохнул и Алеша, который с большим напряжением работал веслами, преодолевая волны и ветер. Но лодка шла против ветра и, несмотря на все его усилия, фактически стояла на месте.

Алеша достал мобильник, попытался что-то на нем набрать, но лодку сильно качнуло, и телефон упал в воду. Везение закончилось. Праздничная мелодия окончательно сменилась тревожным мотивом. Теперь Алеша Самойлов должен был доказать самому себе, что он мужчина, который держит слово!

Не случайно говорят, что сила любви бережет влюбленных, что с ее помощью они делают невозможное.

Именно она помогла Алеше Самойлову добраться до берега в шторм. Он долго пытался причалить, борясь со стихией, пока волны вели страшную игру с его лодкой. Слишком много значил для него этот близкий, но такой неприступный берег. Слишком много. На нем было все: любовь, ждущая его невеста, будущая счастливая жизнь, свой надежный дом. Он просто не мог не выбраться на этот желанный берег. И он выбрался.

Фармацевтическая фирма Кости Самойлова была захудалой и почти обанкротившейся. Именно сюда он пришел после разговора с Катей. Костя стал открывать шкафчики и что-то в них искать, уверенный, что он здесь один. Но за его спиной неслышно открылась дверь, и вошла Маша.

Фармацевт Маша Никитенко работала у Константина Борисовича — работала на совесть, но зарплату получала, как и все, с задержками. Несмотря на это, она с уважением относилась к начальству и сейчас с удивлением смотрела на то, как Костя лихорадочно перебирает лекарства, явно что-то ища.

— Здравствуйте, Константин Борисович!

От неожиданности Костя даже уронил ампулу, которую только что достал из коробки. Маша Нагнулась, чтобы поднять ее, но Костя остановил ее:

— Осторожней!

Маша замерла в ожидании. «

— Это снотворное, — объяснил Костя. — Если эта ампула разобьется, мы с тобой тут же уснем от испарений.

— Такое сильное? — удивилась Маша.

— Да, сильнейшее. Используется в самых тяжелых случаях и для анестезии.

— Вы хотели взять? Давайте я отмечу в журнале.

Маша привычным движением достала журнал и потянулась к ручке, чтобы записать название лекарства.

Но начальник повел себя как-то странно. Волнуясь, Костя сказал, что лекарство ему совсем не нужно, он просто проверил, есть ли оно, потому что друг просил именно такое. Можно было ничего и не говорить девушке, но Костя почему-то пустился в подробные объяснения:

— Понимаешь, Маша, сейчас мне некогда. У брата, Алешки, свадьба, а он еще не вернулся из плаванья. Надо предупредить невесту.

— Она, должно быть, сильно волнуется, — сказала Маша, отдавая Косте ампулу.

— Да… А ты зачем здесь? Ты же в отпуске.

— Да, но он ведь неоплачиваемый. И я хотела узнать, долго ли это продлится. И может быть, есть хоть какая-нибудь работа?

— Нет, Маша, сейчас нет. Возможно, я вообще закроюсь!

После этой фразы Маша посерьезнела и задумалась, а Костя как бы машинально положил ампулу себе в карман. Кажется, получилось? Но в Маше снова проснулся профессиональный фармацевт.

— Так вы все же берете лекарство? Раз уж я здесь, давайте выполню свои обязанности. Я сейчас запишу.

— Ну зачем? Ты ведь в отпуске.

Костя едва скрывал досаду. Откуда берутся эти трудолюбивые идиотки? Далось ей это лекарство, и записать его надо обязательно! Но Маша искренне хотела угодить и сделать все по правилам.

— Да мне не трудно. Честное слово.

— Не надо, Маша. Я сам все оформлю.

Косте пришлось взять журнал, и, поскольку он никогда такими мелочами не занимался, то Маша посмотрела на него с удивлением. Но тут сама природа пришла Косте на помощь. Раздался громкий хлопок, затем звон разбитого стекла, и Маша с Костей обернулись на этот шум.

Однако все было тихо, звуки больше не повторялись. Маша прислушалась и спросила:

— Что это было?

— Наверное, форточка открылась, и ветром склянку какую-нибудь разбило, — успокоил ее Костя. — Сегодня вроде бы даже штормовое предупреждение передавали.

Маша снова прислушалась, теперь уже скорее не к внешним звукам, а к чему-то внутри себя, и вдруг заторопилась:

— Ой, мне срочно надо домой! Можно, я пойду?

— Да, конечно! Иди! — Костя с трудом скрывал свою радость. Наконец-то она ушла!

Оставшись один, Костя запер журнал в сейф, достал из кармана ампулу и, положив на ладонь, стал внимательно рассматривать ее. От его неподвижной фигуры веяло каким-то тревожным невидимым ветром.

Кто знает, какие мысли роятся в голове у владельца лекарства, которое может усыпить любого? Кто знает, на что может пойти человек, стремящийся к заветной цели? Кто знает, какие средства можно использовать для ее достижения, а какие — нет?

Баба Зинаида все еще перетаскивала бутыли в погребок. Она аккуратно выставляла их на верхнюю полку, все так же разговаривая сама с собой:

— Разыгралась погодка! Да, разыгралась!

Взяв очередную бутыль, она вдруг быстро опустила ее на место, едва не выронив, схватилась за сердце и осела.

Она снова принялась уговаривать боль отступить, успокаивая себя:

— Да что ж это… не отпустит никак… Ну да ничего… и не такое терпели… Сейчас-сейчас…

Маша как будто слышала ее слова. Она спешила и судорожно пыталась поймать машину. Но водители один за другим или ехали не в ту сторону, или требовали слишком много денег, или вообще проносились мимо, не замечая ее.

Начал накрапывать дождь. Потом он стал сильнее. Машины упорно неслись мимо. Отчаянная девичья фигурка не привлекала внимания водителей.

И вдруг уже проехавшая мимо машина дала задний ход, дверца открылась, и удивленная Маша проникла в просторный салон. А еще говорят, что чудес на свете не бывает!

Маша захлопнула дверцу машины, вытерла мокрое от дождя лицо и, понимая, как ей повезло, поблагодарила:

— Спасибо, что помогли, остановились…

Рядом с водителем сидел Алеша Самойлов. Он был весел и не скрывал этого.

— На моем месте так поступил бы каждый, — бодро заявил он. — А куда это вы в непогоду?

— К бабушке, на Приморский Подол.

— Как раз по пути. Я выйду раньше. Меня Алексей зовут, а вас как?

— Маша.

Казалось, что сейчас начнется обычный для попутчиков разговор, когда девушке рассказывают, какая она красивая, а может, просят телефончик. Но Алеша спросил не о том:

— Что-нибудь случилось с бабушкой, Маша?

— Надеюсь, что нет, но очень волнуюсь за нее. Хочу поскорее доехать.

Машина мчалась с такой бешеной скоростью, что у Маши сжималось сердце. Не в силах побороть страх, она попросила водителя:

— Не гоните так, пожалуйста!

Алеша, который, собственно, и заказал эту скорость, не понял, почему надо ехать медленнее.

— Вы же торопитесь? — удивленно спросил он.

— Да! — ответила девушка.

— Я тоже спешу!

— Все равно, так быстро ехать нельзя, даже если очень спешишь, — назидательно проговорила Маша.

Алеша немного подумал:

— Наверное, вы правы, но это смотря куда спешишь. Я вот — на собственную свадьбу!

— Правда? Поздравляю!

Поздравление прозвучало формально, Маша в это время смотрела за окно на быстро мелькающие дома. Что-то во всем этом было не так, и она, уже не раздумывая, решительно сказала водителю:

— Остановите машину, пожалуйста!

— Не понял, — удивился Алеша.

— Вы спешите, а мне страшно. Я лучше выйду!

— Вы же еще не доехали! Что случилось, Маша? Почему вам страшно?

Счастливому человеку трудно объяснять, почему кому-то рядом с ним страшно. Маша и сама себе не могла это объяснить.

— Так почему вам страшно? — удивленно спросил Алеша.

— Это трудно объяснить, — пожала плечами девушка. — Просто у меня чувство, что вам угрожает опасность.

— Мне? Здесь? От кого?

— Не знаю…

Тут Машу захлестнула столь сильная волна тревоги, что она просто взмолилась, обращаясь уже не к Леше, а к водителю:

— Не гоните так машину, пожалуйста!

Водитель пожал плечами и сбросил скорость.

Алеша молча согласился с этим решением.

— Так лучше? — участливо спросил он.

Маша молча кивнула.

— Вы всегда так сверхосторожны? — поинтересовался Алеша.

— Нет, вообще-то нет, — быстро ответила девушка. — Просто мне кажется, что сегодня может случиться что-то… непоправимое. Очень нехорошее! Страшное!

— Сегодня? — развеселился Алеша. — В день моей свадьбы? Вы гадалка?

— Не смейтесь, у всех людей бывают предчувствия.

— Я не верю в эту чепуху, — отрезал Алеша. — Я знаю, что сегодня должен жениться, — значит, женюсь.

— Не надо так говорить, никто своей судьбы не знает.

Надо же, уже здесь, на берегу, в быстро мчащейся машине, когда цель так близка, какая-то перепуганная девчонка, впервые его увидевшая, так боится за него! Смешно! Конечно, все будет хорошо, потому что Алексея ждут и любят. Море спасло, и земля не подведет. Счастье вообще неизбежно!

Костя внес дополнительное напряжение в дом невесты. Катя после его ухода почувствовала какую-то опасность. Ощущение было таким сильным, что она поделилась им с родителями:

— А вдруг QH что-нибудь сделает?

— Ну что он может сделать? — успокоила ее Таисия.

— Да ему что угодно может в голову прийти. Не знаю. Скандал устроит, подерется…

— Велика беда! Какая ж свадьба без драки? — даже улыбнулся Буравин.

— Папа!!! — возмущенно закричала дочка.

— А что?

— Я не хочу никаких драк на своей свадьбе. Никаких песен. Никаких выяснений отношений! Я хочу, чтобы все было красиво и достойно!

Таисия нежно обняла дочь и пообещала:

— Все так и будет, солнышко…-

Родители — замечательные люди, но иногда их присутствие слегка избыточно. Катя —поняла, что ей было бы лучше, если бы родители не так сильно опекали ее в этот день. И ей пришла в голову спасительная мысль:

— Может, вы поедете в ресторан?

— В смысле? — Таисия не сразу поняла дочь.

— Ну не в ЗАГС поедете, а сразу в ресторан! — уточнила Катя.

— Это еще что за новости?! — возмутился отец.

Но Катя уже чувствовала, что именно этого она и хочет. Чтобы при росписи были только молодые, а родители подождали в ресторане, поговорили друг с другом, оставили детей в покое.

— Ну пожалуйста! Я вас прошу! Пусть никто не едет в ЗАГС! Только я, Леша и свидетели. Если Костя что и вытворит там, то никто об этом не узнает!

Мама продолжала сомневаться, но уже почти сдавалась:

— Ну, не знаю…

Отец по-прежнему был настроен решительно:

— Чушь какая-то! Я не хочу пропускать свадьбу своей дочери…

— А ты ее и не пропустишь! — успокоила его дочь.

Катя пустила в ход весь свой арсенал приемов влияния на родителей. Под конец она использовала самый решительный аргумент:

— Мама! Я так хочу. Ну вы-то хоть не нервируйте меня! Или вы только о себе заботитесь?!

Родители посмотрели друг на друга. Может, дочь права, и они больше думают о себе, чем о ней? Катя продолжала упрашивать, убеждая их уступить. Ей вообще нравилось, когда другие люди поступали так, как она хотела. Она уже командовала тоном, не терпящим возражений:

— Решено! Я прямо сейчас поеду в ЗАГС, а вы собирайте гостей в ресторане!

— Катюша, но вообще-то так не делается, — возразила ей Таисия.

— Где и кем?! — патетически спросила Катя, показывая, что она сама себе хозяйка.

— В народе. Существуют традиции… — попытался растолковать свою позицию папа, но Катя его перебила:

— Это какие? Что жених на собственную свадьбу опаздывать может?

Буравин видел, что дочка заведена и нервничает. Но по-мужски понимал также, что причины опоздания могут быть разными.

— Он — моряк! Ты должна понимать это! — пытался вразумить дочь Буравин.

— А я не хочу! — не сдавалась Катя. — Ты же оставил море из-за мамы!

— А я, может, до сих пор об этом жалею, — буркнул в сердцах Буравин.

Разговор явно начал приобретать нежелательный оборот.

— Витя, что ты такое говоришь?! — ахнула Таисия. Что говорю? Правду…

Но Катю совсем не интересовали родительские споры, и она решительно пресекла эту тему:

— Ну ладно, хватит вам. Сейчас не об этом.

— Катя, это дурацкая идея… — вернулся к ее предложению отец.

У Таисии появилась возможность поддержать Буравина:

— Катюша, я с папой согласна. Тебе в ЗАГСе может потребоваться помощь.

Но Катя была непреклонна:

— Не надо. Утешать меня есть кому. Зоська уже там торчит. А помочь мне сейчас только Алешка может.

Все. Разговор окончен. Катя решила больше никого не слушать и уверенно пошла к выходу. Таисия попыталась ее остановить:

— Катя, постой!

— Мама, я уже все решила! Неужели непонятно?! . Ребенок вырос. Он все решает сам. Что поделать, родители должны смириться с этим. Любая дочь однажды покидает свой дом в свадебном платье, спеша навстречу новой жизни. И каждый раз неизвестно, что там, впереди!

На кухне у Самойловых супруги по-прежнему беседовали друг с другом, пытаясь разобраться в своих отношениях и чувствах. Теперь, когда детей не было рядом, Полина снова вернулась к занимавшему ее вопросу:

— Неужели даже сейчас, когда женятся наши дети, ты не можешь забыть, что я встречалась с Виктором?

— А ты думаешь, что такое можно забыть? — в голосе Бориса звучала боль.

Этот вопрос очень не понравился Полине.

— Но ведь все было честно! Я рассталась с ним, потому что он хотел в море. Виктор ушел в рейс, ты остался. Я вышла за тебя. Разве не так?!

— Все так. Но вот чего я никак не магу понять. Он капитан — я старпом, он глава фирмы — я при нем заместителем. Даже жена…

— Замолчи! — осадила мужа Полина. — Ты хочешь знать почему?! Да потому, что он бы так никогда не сказал!

— Он не сказал? Он? — вскипел Борис.

Но грозе не суждено было разразиться, потому что зазвонил телефон, и Самойлов снял трубку.

— Да! …А, это ты, Витя?! Нет, ничего, в порядке. Тяжело дышу? Да ерунда! Сложности?

Муж жестом показал жене, что ей лучше уйти. Когда она вышла из кухни, он продолжил беседу:

— Так что случилось, дружище?!

Сколько раз уж описана картина: невеста у ЗАГСа, ожидающая своего жениха. Веселенькая картинка. Почему надо обязательно ждать? Катя вообще не привыкла ждать, а в этой ситуации ей особенно не хотелось этого делать. Она уже чувствовала, что мобильник в ее руке становится горячим.

Абонент недоступен. Ну, и как это понимать? Где Алешка?

И пока Катя снова и снова набирала Алешин номер, ее подруга Зося пыталась решить чисто технические вопросы. Она подошла к регистраторше и стала выяснять, как ведут себя другие в подобных случаях:

— Скажите, а что бывает, если жених не приходит на регистрацию?

— Если он не передумал, бракосочетание переносится. Сами понимаете, какая свадьба без жениха!

Ну, перенести, — это еще ничего, успокоилась было Зося. Все нормально, они просто могут пожениться позже. Но регистраторша сообщила, что это «позже» будет не раньше, чем через месяц! Это был удар.

— Но ведь месяц — это так долго! — невольно вырвалось у Зоей.

Но у регистраторши свои аргументы:

— Девушка, да вы знаете, какая у нас очередь?

— Неужели побыстрее нельзя?

— Вам сейчас не об этом беспокоиться надо.

— А о чем?

Жизненный опыт — великая сила, именно поэтому регистраторша может предположить десятки вариантов развития события и выбрать наиболее вероятный.

— Жених может вообще отказаться от свадьбы! Сколько я таких случаев повидала! — поделилась опытом регистраторша.

— Ой, ну что вы говорите! Наш жених не такой! — принялась защищать Алешу Зося.

— Ну да, конечно! Все они — не такие! — недоверчиво буркнула женщина.

— Зря вы так! У человека могут быть и уважительные причины для задержки!

Но и в этом вопросе проза жизни берет верх над наивной уверенностью в том, что все в конце концов будет хорошо.

— Знаю я эти уважительные причины! Накуролесил по глупости, сразу отвертеться не смог, а в день свадьбы деру дал!

Регистраторша говорила громко, возможно, специально для того, чтобы слышала Катя. И Катя слышала. Радости этот разговор, понятное дело, не приносил никакой. Обидно до боли!

Зося отстаивала подругу до конца:

— Как вы можете так говорить о людях, которых совсем не знаете! Не смейте портить нам праздник!

— Ну что ж, извините. Хотя на самом деле праздник порчу не я!

Регистраторша, полностью уверенная в своей правоте, замолчала даже как-то обиженно, мол, это мне-то, с моим опытом, да не знать, как все закончится!

Катя почти плакала.

— Если Алешка опоздает или вообще не придет в ЗАГС, я ему этого никогда не прощу! — с какой-то скрытой злобой сказала она.

Зося попыталась ее успокоить, объясняя, что, мол, непогода, шторм, но Катю уже понесло:

— Да плевать мне на этот шторм, и даже если цунами — плевать. Он должен быть рядом со мной? У нее началась тихая истерика.

Несмотря на Машины страхи, Алеша благополучно добрался до своего дома. Расплатившись с водителем, он вышел из машины. Дождь уже закончился, на мокром асфальте блестели свеженькие лужи. День был прекрасен! Алеша развернулся к сидящей в машине девушке и сказал:

— Знаете, Маша, если бы не свадьба, обязательно доспорили бы!

Маша, уже немного успокоившаяся, улыбнулась Алексею и ответила, настаивая на своем:

— И все-таки берегите себя!

— Да ладно, все будет хорошо, — улыбнулся ей в ответ Алеша. — Вот и дождь закончился! До свидания, Маша! Привет бабушке!

— Счастливо! — Маша помахала ему рукой, и машина тронулась с места.

Алеша несколько мгновений смотрел ей вслед. Но эти мгновения были коротки, потому что он очень спешил.

Однако многого он еще не знал, да и не мог знать. Он не мог знать, что его брат Костя уже положил под педаль газа в своей машине взятую в аптеке ампулу, примерив, где ее лучше пристроить, чтобы она была раздавлена первым же нажатием на педаль. Нет, Костя, в общем-то, не хотел ничего очень плохого. Он просто решил, что брат сядет в машину, сразу же раздавит ампулу и заснет. А когда проснется, то ему будет трудно объяснить, почему он не явился вовремя в ЗАГС. Костя очень хотел расстроить свадьбу. Безумно хотел. Хотел сделать это любым способом. Но выбрал, как ему казалось, довольно простой и безопасный.

Как раз в то время, когда Алеша подходил к машине, Костя наклонился, чтобы поправить ампулу.

— Привет, — окликнул брата Алеша.

Костя резко выпрямился, не заметив, что ампула легла чуть выше, чем ему хотелось. Он как-то неестественно засуетился:

— Фу ты, черт! Ключи уронил…

Алеша был искренне рад брату:

— Хорошо, что я тебя встретил. Ты будешь на свадьбе? Ты мне слово дал!

Но Костя молчал. Все-таки брат отбил у него девушку. Обида была настолько велика, что скрыть ее он не мог. Алеша тоже чувствовал это:

— Я понимаю, как это все… для тебя тяжело. Ну, не ссориться же нам с тобой. Сделай это ради меня.

Костя помолчал, потом вышел из машины и отдал брату ключи. Казалось, что он успокоился.

— Ладно, — сказал он, — я предупрежу там, в ЗАГСе, что ты задержишься.

Алексей счастливо улыбнулся и взял у него ключи. Что ни говорите, а свадьба — это великое испытание для родителей. Ведь это одновременно воспоминание о своей собственной молодости и любви и прощание с этим временем, потому что оно ушло, и следующее поколение уже как бы присвоило себе все это пиршество чувств и нетактично напоминает о возрасте своих «предков». Но так ли уж важен для любви возраст?

Сидя в спальне, Полина размышляла именно об этом. Она достала из ящика туалетного столика небольшую фотографию. С нее ей улыбался молодой и красивый Буравин. С тихой грустью Полина рассматривала его лицо. Но, услышав шаги мужа, быстро опустила руки с фотографией в ящик и сделала вид, —что роется там. Вошедший Самойлов резко спросил:

— Что ты там прячешь?

— Автомат Калашникова, — улыбнулась Полина. — Что я могу прятать в туалетном столике?

Она достала салфетки и вытерла разводы под глазами. Потом взяла тушь и начала снова красить ресницы.

— Я так за один день всю тушь изведу… — пожаловалась Полина.

— А ты не изводи, — посоветовал муж.

— Предлагаешь ехать ненакрашенной?

— Предлагаю вообще не ехать.

— Да что случилось? — заволновалась Полина.

Расстроенный Самойлов стал вводить жену в курс дела:

— Звонил Буравин. Спрашивал, где Леша. Сказал, что Катя поехала в ЗАГС одна, а мы все должны ехать в ресторан…

— Господи, что за бред? — возмутилась Полина.

— Похоже, если Алеша сейчас не приедет — свадьба отменится.

Это совсем не понравилось Полине. Что еще за отмена свадьбы? Она решительно отложила косметику, поднялась и сказала:

— Пойду, попробую еще раз набрать Алешин номер.

Когда она вышла, Самойлов быстрым движение открыл ящик туалетного столика и принялся перебирать его содержимое.

Выйдя в прихожую, Полина спрятала в сумочку фотографию, которую, как оказалось, она скрывала в руке. Она прислушалась к звуку ключа в замке. Конечно, это сын!

— Ну слава богу! Алешка, где же ты был?!

Пока она обнимала сына, из комнаты вышел муж.

— Почему не отвечал?! Что с телефоном? — довольно сурово спросил у сына Самойлов.

Но у Алеши было замечательное настроение.

— Утопил! — завопил он восторженно.

— За что? — радостно поинтересовалась мама.

— Он со мной не разговаривал!

— Наш телефон тоже с нами с утра не разговаривал, — сообщила сыну Полина. — А потом ничего… Оклемался.

Всеобщее напряжение спало. Все засмеялись. Ну вот и решение всех проблем, можно ехать в ЗАГС!

— Кате позвони! — посоветовал Самойлов Леше. — Она там что-то чудит уже. Одна в ЗАГС поехала. Ни родных, ни гостей не пустила.

— Господи, теперь Костя куда-то пропал… — запричитала Полина.

— Да вернется. Куда он пропадет? — в который раз успокоил жену Самойлов.

Алеша ничего этого уже не слышал, потому что торопливо набирал номер телефона.

— Але? Катя! Ну вот он я! Да, дома! Ну прости! Ну… Кать… Кать… Хочешь, я на коленях к ЗАГСу приползу? Ну и пусть рвутся. Ну и пусть. — Да. Будет у тебя жених в рваных штанах. Ну в трусах так в трусах, как скажешь!

Родители слушали этот бред и счастливо улыбались.

— Уже бегу! Все, Катя, бегу. Люблю тебя. Люблю-люблю-люблю! Нет, еще больше люблю. Все, целую… Целую. Да! Люблю!

Он бросил трубку, и наступило время для прозы.

— Мамочка, костюм готов?

— Он еще спрашивает?! Дуй к себе комнату и одевайся! А то и правда на коленях придется ползти!

Алешка побежал в свою комнату, по дороге сообщая отцу:

— Пап, а тебе от Сан Саныча влетит!

— Это за что?! — не понял Самойлов.

— За то, что сына такого вырастил. Я же в самоволку ушел. Выкрал с борта шлюпку…

— Ну дела! Ах ты…

Но Алеша уже никого не слушал, он исчез за дверью своей комнаты.

Полина с улыбкой посмотрела ему вслед. Муж подошел к ней сзади и обнял:

— Прости, я был неправ. Не сдержался, потому что люблю тебя!

Хорошее время для объяснения в любви.

Маша не случайно так спешила домой. Предчувствие не обмануло девушку. Бабе Зинаиде действительно было плохо. Она сидела на полу в погребке и отчаянно боролась с болью. Неизвестно, что бы и было, не приди Маша вовремя.

После лекарства Зинаиде полегчало, и взволнованная Маша села рядом.

— Бабушка, ну что же ты? Я же тебя просила, — с упреком сказала Маша, обнимая Зинаиду.

— Да не могу я без дела, — словно оправдываясь, ответила женщина. — Скучаю.

— Ну, а теперь разве весело? Ты же совсем себя не бережешь.

— Да не волнуйся ты так, мне уже легче. Нет, правда, легче. Я как будто и встать уже могу.

— Это лекарство подействовало. А может, вставать пока не надо?

— Нет, ужа можно, — возразила Зинаида. — А подействовало не лекарство, а твоя забота и тепло.

Странное дело, но Зинаида говорила правду. Маша действовала на нее сама по себе, словно ее руки были источниками тепла и здоровья. Иногда боль уходит после легкого касания руки. Вот только чья это должна быть рука?

Уложив бабушку в постель, Маша присела рядом:

— Ты знаешь, бабушка, я прямо почувствовала, что тебе плохо стало. Хорошо, машину быстро удалось поймать.

— Ну вот, еще на частников разоряться! — возмутилась Зинаида.

— Была бы ты у меня послушная, я бы так не переживала и не спешила бы. А ты вот обещаешь отдыхать, а сама?..

Начался обычный разговор бабушки с внучкой, любящих и поэтому волнующихся не о себе, а друг о друге.

— Лежа на боку, много не заработаешь. А деньги нам сейчас очень нужны. — Зинаида снова затронула больной вопрос их материального благосостояния.

— Деньги! Бабушка, мне тебя никакие деньги не заменят. Очень тебя прошу, береги себя!

— Ладно, — согласилась Зинаида. — А в попутки ты, Машенька, все же не садись, мало ли на кого нарвешься!

И вдруг Маше захотелось рассказать о странной встрече в попутке.

— Вот сегодня на Костиного брата нарвалась.

— Симпатичный?

— Веселый очень и добрый. Он сам на попутке ехал и подобрал меня на дороге. А ведь он на собственную свадьбу опаздывал! Он моряк! Их корабль задержался в плавании.

Зинаида подумала и вдруг спросила:

— Что, и тебя подвез? Может, не сильно на свадьбу рвался?

— Да нет, видимо, просто пожалел.

— Что ж, значит, и правда, хороший парень.

— Да, бабушка? И ты почувствовала? — обрадовалась Маша. — Я сразу поняла. И еще… Такое ощущение странное… Вроде первый раз человека видишь, а как будто он очень близкий.

— Ну, близкий не близкий, а все же у него невеста есть, — строго заметила Зинаида.

— Да ты что, бабушка! При чем тут невеста?! Мне просто вдруг почудилось что-то нехорошее вокруг него.

Будто горе какое-то его ждет. А с другой стороны — какое горе? На свадьбу же человек едет…

Зинаида посмотрела на Машу и вздохнула. Девочка действительно что-то чувствует, чего другие не могут уловить. Да вот только зачем ей это?

Вот они — родители и гости, ожидающие молодых в ресторане. Все с цветами, дамы в красивых платьях, ведь чужая свадьба — прекрасный повод показать себя. Мужчины ведут деловые разговоры. Свадьба — это еще и повод завязать нужные связи, прозондировать возможности сделок.

Свадьба — явление не личное, а общественное. И хотя молодые на свадьбе всегда в центре внимания, смысл этого, порой грандиозного, действия, конечно, связан не только с ними. Однако, безусловно, без них ничего не произойдет.

А что наши молодые? Алеша уже на пути к ЗАГСу. Злополучная ампула откатилась немного от педали и пока цела. Радостная Катя, улыбаясь, выключила мобильный телефон. Верная Зося была рада едва ли не больше невесты.

— Вот видишь! Я же говорила, что он приедет!

— Ну, Алешка! Я ему еще покажу! Всю жизнь будет помнить, как ,мне нервы потрепал! — в голосе у Кати уже не чувствовалось обиды, и говорила она это так, для проформы.

Но оказалось, что ее радость все-таки преждевременна. Регистраторша сурово объявила:

— Все, девушка, достаточно! Самойлова нет, и я начинаю регистрировать другие пары! Для бракосочетания приглашаются Комлев и Минина!

Катя остановилась перед дверью в зал бракосочетаний, широко разведя в стороны руки.

— Нет! Он только что звонил! Он уже едет! Не пущу!

— Девушка, не позорьтесь! Уступите. Истерика тут никому не нужна.

— Не нужна? Ну так она будет! — не сдавалась Катя. — И такая, что надолго запомните! Понятно?

— Девушка, вы мне тут не угрожайте! Я ваших угроз не боюсь.

Тут к Кате присоединилась Зося:

— Ну пожалуйста, подождите еще немного! Он правда едет!

— Зоська, молчи! — скомандовала Катя. Она уже что-то придумала и принялась наступать на регистраторшу:

— Я не угрожаю, я соблюдаю свои права.

— Это какие же права? — поинтересовалась регистраторша.

— Регистрация в час дня. Так? Длится минимум полчаса. Сейчас четверть второго. А значит, осталось еще 15 минут.

Логика у Кати была железная — и возражать не приходилось.

— Допустим, — согласилась регистраторша. — И что вы предлагаете?

— Я предлагаю вам пойти и все подготовить. Чтобы НАМ ВАС не пришлось ждать!

Вот этого регистраторша совсем не ожидала. Она только развела руками:

— Ну и артистка!!!

— Это вы артистка! Чужому счастью завидуете, улыбочки из себя выдавливаете. Но меня не проведешь, я вас насквозь вижу! — Катя защищала свое счастье до конца.

— Может, и завидую, да не тебе! — огрызнулась регистраторша. — А через 10 минут тебе вообще никто не позавидует. Напоминаю, через 10 минут!

Сколько злобы может быть в простой государственной служащей? Машина фраза о том, что никто своей судьбы не знает, была не случайной. Действительно, кто же мог знать, что проклятая ампула подкатится под педаль как раз в тот момент, когда Алеша ехал уже на предельной скорости? Что как раз в эту самую секунду самой Маше станет плохо, и теперь уже не она, а Зинаида засуетится вокруг вдруг сомлевшей внучки?

— Что это с тобой? Лица на тебе нет… — испугалась Зинаида.

— Даже не знаю. Нехорошее что-то… — Маша не могла понять, что с ней происходит.

— Что болит? Голова? — волновалась бабушка.

— С парнем этим, Алешей, нехорошее что-то случиться должно. А что — не знаю.

— Ух, напугала. Не переживай. Это у тебя из-за погоды воображение разыгралось.

Зинаида знала о необычных способностях внучки, но ей все-таки хотелось, чтобы Машины страхи оказались напрасными.

— Нет, бабушка, это не воображение. Я так сильно никогда не переживала.

Это уж совсем Зинаиде не понравилось:

— Не выдумывай! Что там с ним может случиться?!

— Ой, погоди, бабулечка. Подожди меня тут, не вставай. Я сейчас. Не могу так сидеть — ноет все внутри. Не к добру это…

Желание спасти Алексея от неведомой ей пока беды заставило Машу накинуть плащ и, не обращая внимания на причитания Зинаиды, выйти на улицу. Она пошла его искать, внимательно прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Ощущение тревоги нарастало.

И было отчего! Как раз в это время машина с заснувшим за рулем Алешей врезалась в дерево, и потрясенные прохожие увидели над ней вспышку пламени.

Маша шла по улице, в общем-то не понимая, куда именно надо идти, а только смутно ощущая, что идти надо. Она уже собралась было перейти через дорогу, поскольку пешеходам горел зеленый свет, но ей пришлось отскочить с проезжей части, потому что мимо, сигналя, промчалась машина скорой помощи.

У Маши снова сжалось сердце, и она, томимая смутным и нехорошим предчувствием, направилась в ту сторону, куда уехала скорая помощь. Она прошла совсем немного и увидела, где стоит машина.

Все люди, собирающиеся на месте аварии, обычно делятся на две очень разные группы. В одной — те, которые заняты своей работой: пожарные тушат огонь, медики оказывают пострадавшим первую помощь, милиция выясняет причины аварии, кто-то опрашивает свидетелей, замеряет координаты дорожного происшествия. Во второй группе — те, кто просто смотрит. По разным причинам они ничего не делают, и именно это их объединяет. Они могут только переживать ситуацию. Но каждый переживает ее по-разному, в силу собственного жизненного опыта и умения сочувствовать.

Когда Маша подошла к машине скорой помощи, обе группы, характерные для аварии, уже сформировались. Вокруг разбитого Алешиного автомобиля работали пожарники и милиция, а сам Алеша лежал несколько поодаль, чем-то прикрытый так, как обычно прикрывают мертвецов. Казалось, что врач и медбрат, находящиеся с ним рядом, остались без работы.

Маша остановилась, прижала руки к груди, прислушиваясь к бешено бьющемуся сердцу, и закрыла глаза. Когда она их открыла, то к месту происшествия уже подъехала очередная машина, и из нее вышел мужчина в вечернем костюме. Несмотря на это, вел он себя как человек, приехавший не смотреть, а работать.

Это был следователь Григорий Буряк. Он привычным взглядом окинул место происшествия и хотел было обойти дымящуюся машину, но тут что-то привлекло его внимание. Он внимательно рассмотрел искореженный номер машины и решительно направился к врачам, склонившимся над Алешей.

Заглянув в лицо пострадавшего, Буряк воскликнул:

— Алеша?! Что с ним?

Врач поднял голову и, увидев встревоженное лицо и праздничный костюм, спросил:

— Родственник?

Буряк показал свое удостоверение и ответил:

— Следователь. Майор Буряк. Что произошло?

Врач, вздохнул:

— Множественные травмы, некоторые из которых несовместимы с жизнью.

— Он жив?

— Пока еще жив, но боюсь, что…

Врач не завершил фразы, потому что медбрат перебил его:

— Доктор! Остановка сердца.

— Дефибриллятор! Срочно!

Медики перестали обращать внимание на окружающих и занялись только Алешей. Сложная медицинская аппаратура, тяжелый, умирающий больной — все это требует невероятной сосредоточенности, согласованности действий, напряжения умственных и физических сил. Самое полезное в этом случае — просто не мешать. Но окружающие люди редко это понимают, особенно если речь идет о близком им человеке. И даже имеющий опыт следователь Буряк обреченно спросил:

— Это что, неужели конец?

— Нет. Еще нет. Мы попробуем что-то сделать на месте, — понимая, что люди есть люди, ответил врач, продолжая свое дело. — Но у нас — не больше трех минут.

Но даже после этого Буряк не отошел, а снова спросил:

— У него есть шансы?

Пришлось врачу сказать прямо:

— Майор, отойдите! Я делаю все, что могу.

Увидев, что врачи что-то делают с Алешей, Маша попыталась протиснуться сквозь толпу поближе, но милиция ее не пропустила.

Григорий Буряк, видя, что врачи не справляются, предложил:

— Может быть, его отвезти в больницу?

Это предложение окончательно вывело врача из себя, и он закричал:

— Да не мешайте же вы, наконец!

Но на Буряка никакие крики в принципе не действовали.

— Его надо срочно везти в больницу! — снова повторил он.

— Зачем? — обреченно спросил врач. — Мы его просто не довезем!

Вдруг он обратился к толпе:

— Медики есть?

Маша, стоящая рядом с милиционером, сказала ему:

— Я медик.

Милиционер с сомнением посмотрел на девушку.

— Я фармацевт, — уточнила Маша.

Только после этого милиционер пропустил ее к Алеше. Маша сразу же перешла из лагеря наблюдающих в лагерь работающих.

— Скорее, держите капельницу! — сказал Маше врач, не глядя на нее, и скомандовал медбрату: — Все сначала!

Прошло совсем немного времени, и машина скорой помощи уже мчалась по дороге. Команда врачей и Маша везли Лешу в больницу. Врач посмотрел на Лешу и сказал удивленно:

— Я не верил в чудеса, но, похоже, что они иногда случаются.

— Да, все сроки прошли, а он жив, — поддержал его медбрат.

— Кому рассказать — не поверят, — усмехнулся врач.

— Поверят, — тихо сказала Маша.

— Черт! Пульса нет! Опять остановка сердца! — засуетился медбрат.

— Чуда все-таки не произошло… — грустно произнес врач.

— Произойдет, — уверила его Маша. — Вы же знаете, что надо делать. Сделайте! У вас получится Вы самый лучший доктор на свете.

— Ему уже ничем не поможешь.

— Не верю! Вы можете помочь! — Маша почти кричала.

— Помочь — да, но я не Господь Бог и не могу никого вернуть с того света.

Сколько раз врачи говорят эту фразу? А главное, чего она им стоит!

Время, отвоеванное Катей у регистраторши, закончилось.

— Ну что, невеста? Пришел жених? Начинаем?

— Его пока нет.

— Нет? Тогда, может, другую пару пропустите, девушка? Сколько еще будем ждать? — возмутилась регистраторша.

Катя не привыкла отступать:

— У меня есть еще время. Я никуда не уйду. Подождем.

Регистраторша равнодушно сообщила, что осталось всего три минуты, и скрылась в зале регистрации. Вот теперь Катя почти заплакала:

— Да что это такое… Ну где же Лешка?!

Подруга Зося пожала плечами:

— Не знаю. На него это не похоже. Если что, он позвонил бы…

— Как он может опаздывать на нашу свадьбу?! — с горечью воскликнула Катя.

— Ну-ну, успокойся, — старалась поддержать подругу Зося.

— Что он о себе думает? Сколько еще я здесь буду стоять? — в Катином голосе появились капризные нотки.

— Подожди. Он придет, вот увидишь.

Надежда, как известно, умирает последней, и подруги продолжили самое неприятное занятие в мире — ожидание.

Беда уже произошла, но есть люди, которые о ней еще не знают. Им судьба отпустила немного спокойного времени до получения плохой вести. Именно в таком положении были родители и гости, ожидающие молодых из ЗАГСа. И Буравин с Самойловым вели обычный разговор, который возникает между людьми, когда их дети собрались пожениться. Буравин, приобняв Самойлова, сказал шутливо:

— Ну вот мы и породнились с тобой, Боря! Кто ты мне теперь? Сват?

— Сват, но не совсем. Вот приедут Леша с Катей, тогда… да.

— Ты, я погляжу, формалист? — улыбнулся Буравин.

Он посмотрел вокруг, заметил, что Таисия общается с Полиной и обоим женам не до мужей, поднял рюмку:

— Ну, давай за наших молодых — за наше будущее! Пока нашим благоверным не до нас. «

— Хорошо, — сказал Самойлов. — За то, что мы теперь с тобой не только партнеры, но и родственники.

И они выпили. Потом Буравин достал из кармана ключи, показал их Самойлову и спросил:

— Как ты думаешь, ключи от квартиры — хороший подарок молодоженам?

— От квартиры?.. — удивился Самойлов. — Хороший, наверное…

— Что такое, ты чем-то недоволен? Что случилось, Боря? — заволновался Буравин.

— Случилось то, что ты ставишь меня в идиотское положение. Почему ты о таком подарке говоришь мне только сегодня? Я уже не успею подготовить ничего в ответ.

— Глупости, Боря. У нас впереди долгая жизнь. Успеем еще нашим детям сделать много приятного.

В этом Самойлов был с ним согласен:

— Ладно. Давай еще выпьем. Но я все равно как-то неловко себя чувствую.

— Ну и напрасно, — сказал Буравин, — все хорошо, а будет еще лучше.

Хорошо, когда есть уверенность в том, что будет еще лучше, но никогда не надо забывать, какие неожиданные повороты может совершать наша жизнь.

Катя тоже оставалась среди людей, к которым еще не пришла плохая весть. Ее по-прежнему волновала ситуация Лешиного опоздания, постыдная для нее как невесты. Она была невероятно обижена.

— Жених не явился на собственную свадьбу! — возмущенно повторяла она. — И как это понимать? Что я теперь должна думать? На меня все тут смотрят как на пугало огородное.

Зося посмотрела на красавицу-подружку:

— Это ты-то пугало?

— Да, представь себе, я!

— Успокойся. У тебя тушь потекла. Так и знала, я же тебе говорила… Возьми мое зеркало.

Зося отдала Кате свое зеркало, и та стала поправлять макияж. В тот момент, когда она закрыла глаза, послышались торопливые, явно мужские, шаги. Не открывая глаз и улыбаясь, Катя сказала:

— Лешка? Ну слава богу! Явился наконец. Я тут чуть с ума не сошла. Где ты был? Говори!

Но на самом деле перед ней стоял Костя. Именно в этот момент появилась регистраторша и, успокоенная, спросила:

— Это и есть жених? Ну что ж, начинаем регистрацию.

Довольная Катя, по-прежнему не открывая глаз, сказала:

— Конечно. Я же говорила, что он придет. Вот только поправлю макияж. Подождите немного. Тушь потекла.

Она открыла глаза и увидела, что перед ней Костя.

— Ты?.. Я-то думала… — Катя не могла скрыть своего разочарования.

— А где твой брат? — спросила Зося.

— Да успокойтесь вы… — ответил Костя. — Он уже едет, просто немного задерживается.

Костя тоже был среди тех, кто еще не знал плохую весть. Правда, он думал не то, что все. Он думал, что Алеша просто спит в своей машине, которая стоит во дворе у дома. Ведь это была Костина задумка, чтобы Алеша проспал свою свадьбу.

Чувство радости, которое приносит свадебное платье и атмосфера ЗАГСа, окончательно покинуло Катю. Тем более что появился Костя, наблюдающий за ее позором.

— Ты мне можешь ответить, где Алеша? — капризно спросила Катя. — Что с ним? Почему он задерживается? Я в идиотской ситуации из-за вас.»

— Да успокойся, — пожал плечами Костя. — Ну задерживается человек. Не успел с корабля.

— Я же тебе говорила, он просто опаздывает! — присоединилась к Косте Зося.

— Не все с корабля на бал попадают вовремя, — шутливо заметил Костя. — Нужно заехать домой, побриться и переодеться — столько всего сразу нужно успеть…

— Вы что, смеетесь надо мной? Ты издеваешься?! Нас сейчас выгонит из ЗАГСа! Ты это понимаешь?! — почти закричала Катя.

— Не выгонят, — уверенно сказал Костя.

— Ну конечно! Тетка вон та на меня так смотрела… Ты бы видел! Мымра! Небось хихикает там, за дверью.

— Я не дам никому издеваться над тобой, — в голосе у Кости снова появилась серьезность.

— Как это — ты не дашь? — не поняла Катя.

— Если захочешь, свадьба состоится.

— Без жениха?!

Костя помолчал, как перед прыжком в воду, и сказал:

— Я готов быть женихом.

— Что?! — удивлению Кати не было предела.

— Ты что говоришь? — прошептала Зося.

— Я серьезно, — обратился Костя к Кате, — если хочешь, можешь выйти за меня. Прямо сейчас. Если жених не поспеет. И ждать нам не надо. Я уже здесь.

— Ты с ума сошел?! — Катя была на грани срыва.

Костя почувствовал это. Он вдруг улыбнулся и попытался перевести все в шутку:

— Да ладно, я просто пытаюсь тебя успокоить. Отвлечь.

— Не надо меня так успокаивать!

Вдруг у Кати возникла какая-то нехорошая мысль, и она спросила подозрительно:

— А вы не сговорились? Что-то ты сам мало волнуешься. У твоего брата свадьба как-никак срывается?

— Я волнуюсь. Внутренне.

— Оно и видно, как ты волнуешься, — тоже с подозрением сказала Зося.

В это время выглянула из двери регистраторша.

— Ваше время истекло, — злорадно сказала она. — Приглашаем другую пару.

Катя чуть не заплакала от досады, а Зося снова принялась упрашивать:

— Нельзя ли подождать еще немного? Может, пропустить вперед сразу несколько пар, а потом подъедет Леша, и тогда…

Но регистраторша отрицательно покачала головой.

— Вот увидите, он обязательно приедет! — принялась уверять ее Зося. — Пускай нас последними сегодня поженят! Да, Катя?

Катя молчала.

— Ну скажи что-нибудь! — настаивала Зося.

И тут Катя взорвалась:

— Не нужно ничего переносить, я больше ничего не хочу!

И она быстро пошла к выходу из ЗАГСа, Зося побежала за ней. Злая и взволнованная Катя выбежала из здания ЗАГСа, быстро села в свадебный лимузин и захлопнула дверцу прямо перед носом у подруги. Зося попыталась открыть дверь, но машина уже тронулась с места.

Растерянная Зося посмотрела вслед удаляющейся подруге и медленно вернулась в ЗАГС.

Были среди гостей и такие, кто только собирался ехать на свадьбу. Это Алешин друг Женя и стармех Сан Саныч. Когда Женя зашел в машинный отсек сухогруза «Верещагино» уже в парадной ферме, Сан Саныч удивился:

— Ты куда? Или, как Алешка, от меня сбежать хочешь?

— Сан Саныч, да не обижайтесь вы на Алешку! Ему же в ЗАГС надо было! — попросил его Женя, уверенный, что все сделал правильно.

— Ремня ему надо было — вот что! — ворчливо сказал Сан Саныч.

— Сан Саныч, как будто вы сами никогда не влюблялись!

— Влюблялся, — согласился Сан Саныч, — но такого себе никогда не позволял. Что за выходка?

У Жени было свое объяснение необычного поведения друга.

— Он испугался… Катя ведь и обидеться могла.

Здесь стармех с ним согласился, потому что хорошо знал семью Буравиных:

— Да… Катька с норовом… В отца пошла. Ничего не скажешь.

— А стала бы она Алешку ждать, если бы он задержался? — задумчиво спросил Женя.

— Если любит — дождется. А нет…

Лицо Сан Саныча сразу посуровело, и стало понятно, что в такой ситуации он как мужчина поведет себя однозначно. Женщина, не умеющая ждать, моряку не нужна. Не его это женщина! Но молодое поколение еще не понимает простых морских истин, поэтому Женя все-таки возразил стармеху:

— У вас разговор короткий. Да — нет… А если он жить без нее не может?

— Настоящий мужик должен держать удар, — не согласился Сан Саныч.

— Суровый вы человек, — вздохнул Женя.

— Уж какой есть.

Выдержав паузу, Женя тихо сказал:

— Вот вы и один всю жизнь… Не женаты.

Но Сан Саныч быстро развел личную жизнь и работу:

— Это другое дело. А приказ есть приказ. Заруби себе на носу.

— А я сам слышал, как вы Алешку хвалите за храбрость. И любите его за это больше всех.

Сан Саныч строго посмотрел на Женю и вдруг расхохотался, видя, что его учеба впрок не идет.

— Да, Лешка парень что надо. И тебе повезло, что у тебя такой друг. Ясно?

— А то я не знаю!

— Но еще одна такая выходка… Так ему и передай!

— Понял-понял. Сан Саныч, вы бы поторопились, а то ведь опоздаем, — предупредил Женя.

— А чего мне торопиться — я уже готов.

— Вы так в рабочей одежде и пойдете? — оглядывая его с головы до ног, спросил Женя.

— Тьфу, черт, совсем забыл!

Сан Саныч подошел к шкафу и достал костюм. Но вместо того чтобы побыстрее переодеться, он стал его разглядывать.

— Сколько лет этому костюму — а все как новенький! Ни время его не испортило, ни моль не побила!

Сан Саныч нежно провел рукой по лацкану пиджака.

— Я этот костюмчик в первом загранплаваний купил. Когда только-только стармехом стал. И до сих пор ношу с удовольствием!

— Так вы его надеваете раз в год — не больше! — развеселился Женя.

— Правильно! Этот костюм у меня — для особых случаев. Подожди, сейчас проглажу — и пойдем.

Сан Саныч достал утюг и стал приводить костюм в порядок.

— А для других случаев у вас разве есть костюм?

— Нет, Женька. Ни к чему это. Я же не красная девка, чтобы наряды каждый день менять.

Сан Саныч нежно и с любовью гладил пиджак.

— Один костюмчик есть — и порядок. Я человек неприхотливый.

— Сан Саныч, а вы к своей Зинаиде Степановне заходить будете? — спросил Женя.

— Зайду, а как же! Только после Алешкиной свадьбы. А то ведь моя красота и обидеться может.

Говоря это, Сан Саныч закончил глажку пиджака и взялся за брюки.

— Скажет: несколько месяцев был в плавании, вернулся — и только на пять минут забежал. Вот после торжества мы с ней посидим, чайку попьем, поговорим по душам.

— А сколько лет вы с Зинаидой Степановной знакомы? — спросил Женя.

— Нас с Зиной связывает почти 35 лет нежнейшей дружбы. Она — редкая женщина. Я бы даже сказал — исключительная, — с теплотой произнес стармех.

— Саныч, а чего вы на ней не женитесь? — в Женином голосе звучало лукавство.

— А тебе что, не терпится еще на одной свадьбе погулять? — сурово спросил Сан Саныч. — Давай сначала Лешку женим, а потом уже своей личной жизнью займемся!

Но когда Сан Саныч и Женя подошли к ресторану, навстречу им начали медленно выходить нарядно одетые гости с растерянными лицами. Все чего-то ждали, топтались на месте, провожали взглядами проходящие мимо машины, словно надеясь, что произойдет какое-то чудо и те, кого ждут, приедут.

Женя и Сан Саныч остановились в растерянности. Говорят, что гонца, который приносил плохую весть, в древности могли за это убить, но даже если его оставляли в живых, то все равно эта роль была настолько тяжелой, что, вероятно, ему самому хотелось умереть.

Григорий Буряк ехал к ресторану, где гости ждали молодоженов, с тяжелым чувством. Праздника уже не будет. Но как бросить людей из праздничного состояния в большую беду?

Он прошел в ресторан мимо гостей на улице, даже не взглянув на них, а тем, кто с ним здоровался, просто кивал головой. Весь его вид контрастировал с нарядной публикой и состоянием праздничного ожидания.

Навстречу мрачному следователю вышел радостный Самойлов. Но, всмотревшись следователю в лицо, Самойлов понял: что-то случилось. И это что-то явно нехорошее.

Он подошел к Буряку и спросил:

— Гриша, что с тобой?

Говори, вестник, такова твоя судьба, сказать — и все изменить в жизни близких тебе людей!

— Боря… Отойдем… У меня плохая новость…

В это время к ним подошел Буравин.

Буряк сглотнул и уточнил:

— …очень плохая!

— Что случилось?

— Лешка… Разбился!

— Что?

— Он жив?

— Да. Жив.

— А Катя? — забеспокоился о дочке Буравин.

— Он был один, ехал к ней в ЗАГС, — успокоил Бориса Буряк.

— Как это случилось?

— Не знаю. Машину на полной скорости почему-то занесло. Лобовой удар в дерево. Лешу выбросило из салона…

— Боже… Гриша, он точно жив? — на Самойлове лица не было.

— Состояние было критическое, но твоего сына все-таки откачали и на скорой повезли в больницу.

В банкетном зале наступила гробовая тишина.

Так же тихо было в салоне скорой помощи, где Маша, врач и медбрат продолжали бороться за Алешину жизнь. Вдруг в этой тишине прозвучал умоляющий Машин голос:

— Ну, давай, миленький, прошу тебя, дыши!

Но все усилия были напрасны, и у врача опустились руки.

— Все! Это конец, — сказал он обреченно.

Но в это время Маша взяла в руки лицо Алексея, и он, судорожно вобрав в себя воздух задышал.

Врач посмотрел на Машу, как на волшебницу:

— Что происходит? Ничего не понимаю?!

— А вы говорили, что вы не Бог! — улыбнулась ему Маша.

— Скорее, вы — ангел-хранитель этого парня, — удивленно произнес врач.

Маша осталась в коридоре больницы ждать известий об Алексее. Она готова было ждать столько, сколько нужно. Но врач скорой помощи вышел довольно быстро.

— Доктор, ну как он?! — бросилась к нему Маша.

— Теперь лучше, — успокоил ее врач.

— Правда?! — не поверила Маша.

— Будем надеяться.

— Да. Обязательно будем.

Уж что-что а надеяться Маша умеет.

— Ему сегодня очень повезло, — задумчиво сказал врач.

— Повезло? Вы смеетесь? Оказаться в больнице в день своей свадьбы! — Маша искренне не понимала, в чем заключается Лешино везение.

— Все могло быть хуже. Вы — его везение.

— Я?

— Встанет на ноги — скажет вам спасибо.

Маша смутилась:

— Ну что вы…

— А вы молодец! Так помогли! Вам надо врачом становиться, — заверил девушку врач.

— Я мечтаю об этом, — ответила Маша.

— Желаю удачи. Одну жизнь вы уже спасли.

— А вы уверены? — спросила Маша тревожно.

— То, что случилось, похоже на чудо. Он жив. Ну а что будет дальше — не знаю.

— Да… я понимаю.

— Вот станете врачом и поймете, как трудно отвечать на такие вопросы.

Маша тяжело вздохнула.

— Возьмите вот это, — сказал врач и передал ей коробочку с обручальными кольцами, принадлежащую Алеше.

Маша открыла ее.

— Это, наверно, принадлежит его невесте.

— Ее здесь нет. Значит, нужно передать членам его семьи.

— Но я же не его родственница!

— Тогда, пожалуйста, дождитесь родственников и передайте это им, — попросил врач.

— Хорошо, — согласилась Маша.

Сев в лимузин и отъехав от ЗАГСа, Катя немного успокоилась и стала смотреть в окно машины. У нее появилась идея. Она взяла бутылку шампанского и неумело открыла ее. Пенистое шампанские залило ей платье, но ей было уже все равно. Она налила себе в фужер шампанского и залпом выпила.

Водитель, довольно долго молчавший, решился задать вопрос:

— Куда едем?

Катя услышала его, но отвечать ей совсем не хотелось, потому что она сама не знала куда.

— Понятно… — протянул водитель.

— Что вам понятно?.. — возмутилась Катя. — Знаете, где маяк? Только быстрее!

Водитель пожал плечами. Клиент всегда прав. К маяку так к маяку.

Маяк никогда не подводит. В любую погоду он подает сигналы всем, кто заблудился в море, кто ищет гавань… Поможет ли он тем, кто на земле, а не в море?

Красавец-лимузин подъехал к маяку, Катя вышла, отправила машину обратно и направилась к обрыву, за которым открывалось море.

Катя как раз подошла к обрыву, когда у нее зазвонил мобильный телефон. Она посмотрела на монитор и поняла, что звонит Зося. Катя остановилась и прокричала в трубку:

— Зося, я ничего не хочу слышать! Он так и не нашел времени мне позвонить!!! Такое не прощают! Во всяком случае, я его никогда не прощу!!! — И Катя резко отключила телефон.

Она пошла к обрыву, страшно нависающему над морем. Мобильник вызывал Катю на связь веселой мелодией… Эта мелодия рвала ей сердце на части. Катя в последний раз взглянула на дисплей и, увидев, что звонит не Алеша, а Зося, размахнулась и швырнула телефон в море. Она подошла к краю обрыва и остановилась у самой кромки. Из-под ее ног вниз покатились камни. И некому было удержать сейчас Катю, которую боль и горечь толкнули на край обрыва. Камни постепенно набирали скорость. Их грохот сливался с рокотом волн. Катя завороженно смотрела на волны, бьющиеся у подножия скалы. Такая же соленая волна застилала ей глаза. Не в силах сдерживать рыдания, Катя замерла на краю обрыва. Закрыв лицо руками, она плакала. И ослепленная своим горем, не замечала, что до падения остаются считанные сантиметры.

Вернувшись в ЗАГС, Зося сразу набросилась на Костю:

— Ты обалдел совсем, что ли? Она и так нервничает, а ты со своими дурацкими шуточками! Разве так можно?

Но Костя был настроен не менее агрессивно:

— Отстань! Ты еще тут… Как мне все надоело!

— Он же брат твой! Как ты можешь так шутить? — возмутилась Зося.

— Сказал же — заткнись! — Костя уже откровенно грубил.

— Знаю я тебя. До сих пор забыть не можешь, что она давно тебя послала? Ну что ты молчишь? — съязвила Зося.

— Не лезь, куда не надо! Это не твое дело! — оборвал ее Костя.

Этот неприятный разговор прервала Таисия, которая бросилась к Зосе и взволнованно спросила:

— Где Катя?!

— Тетя Тася, видите ли, она убежала… — виноватым тоном ответила Зося.

— Как убежала?!! — Таисия изменилась в лице. — Ее нужно найти! Ты слышишь меня?

— Ну и ищите. Захочет — сама найдется. — Костя был угрюм и неприветлив.

Таисия вдруг осознала, что Костя еще не знает, что произошло с братом.

— Костя, случилась беда! — воскликнула она.

— Да что могло случиться? — не поверил Костя.

— Судя по всему, свадьбы сегодня не будет.

Услышав это, Костя даже посветлел лицом.

— Как это? Почему не будет?

— Он что, ее бросил? Да?! Вот гад!!! — возмущенно закричала Зося.

— Никто никого не бросал! Просто Леша попал в больницу, — грустно сказала Таисия.

— Как — в больницу? — заволновался Костя. — Он что… отравился там и все такое?..

— Тетя Тася, он заболел? — тихо спросила Зося.

— Нет. Алеша попал в аварию… Машина врезалась в дерево… Но ты успокойся, он жив. Все уже в больнице, а я за Катей приехала.

Такого поворота событий Костя не ожидал. Получается, что он виноват в этой аварии. Но ему ведь хотелось только, чтобы Алеша просто заснул и проспал свадьбу.

— Боже! — воскликнула Зося в ужасе. — Нужно немедленно позвонить Кате. Я сейчас… подождите..?

Она достала телефон и стала набирать номер.

— Она же ничего не знала! Она обиделась и уехала на машине! Придумала себе бог знает что. Я ей сейчас все объясню! — говорила Зося, судорожно тыча в кнопки пальцами.

В каморке смотрителя маяка братья Жора и Толик вели тихую мужскую беседу. Проходя мимо окна, Толик заглянул в него и удивленно произнес:

— Смотри-ка, Жора, какая-то невеста у нас перед маяком бродит. Странно…

— А что тебя удивляет? Достопримечательностей у нас в городе раз-два — и обчелся. Вот и ездят все молодожены к маяку фотографироваться, — сказал Жора, подойдя к окну и мельком взглянув в него. — Ну еще к этим, как их, — дольменам, «воротам любви», так называемым.

— Так ведь эта девушка одна! Может, потерялась? — Толик был явно сердобольнее брата.

— Ничего, найдется. Чего ты за нее вообще переживаешь? Она же тебе никто! — у Жоры были свои взгляды на жизнь и своя жесткая логика.

— Ну да… Интересно, а мы с тобой, когда женимся, куда поедем фотографироваться? Не к маяку же! Мы его и так каждый день видим, — стал мечтать о будущем Толик.

Но Жора резко оборвал его мечтания:

— А мы с тобой никогда не женимся!

— Это почему? — удивился Толик, который уже видел себя в праздничном костюме рядом с невестой.

— Да потому что! — стал объяснять Жора. — Ты женщин как огня боишься, не знаешь, с какой стороны подойти. А мне это вообще ни к чему!

Видя, что брат не соглашается с ним, Жора поставил вопрос ребром:

— Да разве в женитьбе настоящее мужское счастье?

— А в чем? — не понял брата Толик.

— В силе, в деньгах, во власти! Мы с тобой и сейчас не последние люди в городе — нас все знают. А лет через пять вообще на первые роли выйдем.

Толик засомневался:

— Думаешь?

— А как же! — уверенно ответил Жора. — Батя наш к тому времени старым станет, вот мы его и заменим. Он нам дорожку проторит, мы по намеченному пути и пойдем. Будем вдвоем город держать.

— Сомневаюсь… Отец у нас мужик башковитый, нам до него далеко. — Толик проявил себя большим реалистом, чем брат.

— Ничего, мы с тобой не хуже будем! Он сам всего добивался, а мы его связи унаследуем, авторитет и все такое!

— Не знаю, Жора, нужно ли мне это?..

— Конечно, нужно! — уверенно сказал Жора. — Ты просто по наивности своей этого не понимаешь! Толян, ты, главное, меня слушайся — и все будет в ажуре!

И Жора покровительственно похлопал Толика по плечу.

Баба Зина возилась с пирогами, когда на кухню вошла ее подруга Анфиса с пакетиком корицы в руках. Она протянула пакетик Зинаиде:

— Держи, соседка. Еле-еле эту корицу дома нашла. Помню, что была, а где лежит — запамятовала.

— Спасибо. А то я пирог затеяла, хватилась — корицы нет. А без нее совсем не то. В магазин бежать — далеко.

Баба Зина открыла пакетик, посыпала корицей пирог и поставила его в духовку.

— Хорошо, когда люди добрые по соседству живут, — улыбнулась она Анфисе.

— А ты чего стряпней занялась? Повод есть — или так, для души? — спросила соседка.

— Да так… — смущенно ответила Зинаида. — Как говорится — на всякий случай.

Но Анфиса видела бабу Зину насквозь.

— Зин, скажи, а Саныч в плавании?

— Ага.

— А когда возвращается? — не унималась Анфиса.

— Да не знаю точно. На днях. Может, завтра, а может — послезавтра…

— А скорее всего — сегодня. Правда? — в голосе Анфисы звучит лукавство.

— Ну да. А что?

— Да вот смотрю я на вас и поражаюсь — столько лет вы общаетесь, то ссоритесь, то миритесь… А ни расстаться окончательно, ни сойтись никак не можете.

— Судьба, наверное… А может, привыкли мы уже к такой жизни и по-другому просто не сможем… Ты присаживайся. Пирог испечется, чайку попьем, — захлопотала у стола Зинаида.

— Нет, Зин, спасибо. Побегу я. А то Саныч еще обидится, что я его пирог раньше, чем он, попробовала! — весело отказалась Анфиса.

Анфиса как в зеркало глядела, потому что буквально через несколько минут пришел Сан Саныч. Он был в парадном костюме и с цветами. Потоптавшись у порога, Сан Саныч сказал:

— Цветы вот принес… Вот… В вазу поставь.

Баба Зина взяла цветы и указала рукой на свободный стул.

— Присаживайся. Гостем будешь. Это что ж, мне?

— Теперь тебе.

— Да, давно ты мне цветов не дарил… — сказала Зинаида, любуясь букетом и расправляя в вазе цветы.

— Мы ведь с тобой уже не жених и невеста… Сколько лет, сколько зим…

Сан Саныч задумался и замолчал.

Тут Зинаида разглядела его и спросила:

— А что ты нарядный такой?

— Да вот… На свадьбу меня пригласили. Думал поздравить жениха. А там… — Сан Саныч осекся.

— Что, он с невестой поругался? — еще улыбаясь, спросила Зинаида.

— Нет, на машине разбился. В ЗАГС он опаздывал. Торопился сильно!

Улыбка сошла с лица бабы Зины, и она ахнула:

— Значит, правда!

— Что правда? — не понял Сан Саныч.

— Мне сегодня Маша рассказывала об одном парне. Познакомилась с ним в попутке. Он тоже торопился на свадьбу…

Тут Сан Саныч заволновался:

— Что за парень? Как его звали?

— Не знаю… Хотя погоди! Она у его брата, Константина Самойлова, в аптеке работает.

— У Кости?! Точно, Алешка!

— Вот! А потом она сказала, что чувствует, будто плохое что-то с этим Алешей случилось. Я думала, что это воображение у нее, а выходит…

Что выходит, Зинаида не объяснила, и задумалась, вспоминая свой разговор с внучкой.

— А сейчас-то она где? — спросил Сан Саныч.

— Убежала куда-то… — машинально ответила Зинаида, погруженная в свои мысли.

Сан Саныч принюхался и огляделся по сторонам.

— Зин, а у тебя ничего не горит?

Но баба Зина даже не слышала его, она думала о чем-то своем.

Алешу оперировал врач-травматолог Раковский. Операция шла уже довольно долго, но Маша все сидела и ждала.

Вдруг она увидела, что по коридору стремительно идут люди, навстречу им из операционной вышла медсестра.

— Подождите, пожалуйста, — остановила медсестру Полина. — Мы родители Алексея Самойлова. Как он?

— Ничего не могу сказать. Сейчас идет операция.

— Я же тебе говорил, ничего они нам не скажут, — сказал Самойлов жене.

— Ну хотя бы скажите, что с ним? Какие травмы? — не унималась Полина.

— Это очень тяжелый случай? — тревожно спросил Самойлов.

Они оба с напряженным вниманием смотрели на медсестру.

— Да поймите, я же не врач.

— Мы все понимаем. Но поставьте себя на наше место! — продолжала упрашивать Полина.

— А вы поставьте себя на мое. Я же ничего не знаю. Прошу, подождите, пожалуйста.

Самойлов начинал закипать:

— Неужели у вас нет никакой информации? Мы же родители!

— Я же говорю, идет операция. Выйдет доктор и все вам расскажет.

Медсестра прекратила этот бесполезный с ее точки зрения разговор и ушла.

Маша поняла, что это Алешины родители, и ей захотелось подойти и успокоить их, но она не решалась это сделать.

— Как же тяжело ждать! — пожаловалась мужу Полина. — Но знаешь… я боюсь новостей. Пока ждешь, есть надежда…

— Все будет хорошо, — с уверенностью сказал Самойлов.

— Только бы жив остался… Господи, только это! — как заклинание повторяла Полина.

— Мы еще на свадьбе у него погуляем, — с преувеличенным энтузиазмом сказал Самойлов. — Он у нас молодец. Все вынесет!

— Не напоминай мне о свадьбе! — взмолилась Полина. — Если я буду думать еще и об этом, то сойду с ума.

В этот момент Маша все-таки решилась к ним подойти.

— Вы родители Алеши? Простите, я знаю, что вам сейчас не до этого…

— Что вам, девушка? — спросила Полина.

— Возьмите, — тихо сказала Маша и протянула им коробку с обручальными кольцами.

Самойлов взял из Машиных рук коробочку с кольцами и спросил:

— Простите, но как у вас оказались эти кольца?

— Мне их передали врачи, — ответила Маша.

— Вы здесь работаете? — поинтересовалась Полина.

— Нет. Я знакома с Алешей и, оказавшись на месте аварии, помогала врачам, приехала сюда на машине «скорой помощи».

У Полины появился к Маше интерес: ведь она хоть что-то может знать о ее сыне.

— Что с Алешей?! Скажите, пожалуйста! — взмолилась она.

— Сейчас, в больнице, все уже гораздо лучше, — успокоила женщину Маша.

— А там, после аварии? — Самойлов внимательно всматривался в Машино лицо. — Говорите, пожалуйста. Мы все равно узнаем.

— У него сердце останавливалось… Но врачи справились.

У Полины невольно вырвался стон:

— О боже… Алешка!

Самойлов прижал жену к себе, погладил ее по голове и снова обратился к Маше:

— А подробностей о его состоянии вы не знаете?

— К сожалению, нет. Я тоже здесь жду и волнуюсь.

Тут Самойлов все-таки решился задать тот вопрос, который вертелся у него на языке с самого начала разговора с Машей:

— Простите, но вы говорите, что знакомы с Алешей? Он никогда о вас не говорил.

— Мы познакомились совершенно случайно, сегодня утром, в попутной машине. Но я давно знаю вашего старшего сына.

— Костю? — удивился Самойлов.

— Да. Я работаю у Кости в аптеке, — объяснила Маша.

— Я вижу, вы — добрая девушка, — сказал Самойлов спокойным тоном. — Вы нас поймете. Сейчас сюда приедет его невеста…

— Да, я понимаю, что мне сейчас лучше уйти. Поверьте, все будет хорошо. Он поправится, — успокоила Маша родителей, вставая.

— Да, конечно. И я хочу, чтобы вы знали, что мы вам очень благодарны. — Полина выразительно посмотрела на мужа. — Боря, скажи!

Самойлов привычным деловым жестом полез за бумажником.

— Да что говорить… Мы заплатим вам. Сейчас, подождите.

— Нет, не надо! Не надо денег! — в отчаянии попросила Маша И, кивнув супружеской чете, быстро ушла.

Проводив девушку взглядом, Полина сказала мужу:

— Надеюсь, что мы ее не обидели.

— Обидели? Не волнуйся, она все понимает. Видит, что мы сейчас только об Алешке думаем, — вздохнул Самойлов.

— Где же Катя? — взволнованно спросила Полина. — Может быть, с ней что-то случилось? Таисия давно к ней уехала.

— Я уже позвонил Кате. Она почему-то недоступна, — ответил муж и замолчал.

В конце концов у Самойлова стали сдавать нервы:

— Где же доктора? Хоть кто-нибудь мне расскажет, что с моим сыном?!

— Боря, успокойся. Говорят, этот врач, Раковский, лучший в городе.

— Лучший. Хорошо бы… — начал Самойлов, но вдруг сам себя перервал. — А, вот и он! Доктор!

Из-за дверей операционной вышел врач, и Самойловы бросились к нему.

— Павел Федорович, пожалуйста, скажите, он жив?! — еще даже не подойдя к нему, спросила Иолина.

— Да, он жив. Операция идет успешно, — успокоил родителей врач.

— А можно его будет увидеть? Можно будет попасть в палату? — взмолилась Полина.

— Нет. Тем более что пока он без сознания.

— Хорошо, мы будем ждать в коридоре.

— А вот этого я бы не рекомендовал. Вам лучше пойти домой, отдохнуть и успокоить нервы.

Понимая, что уйти сейчас просто невозможно, Самойлов все-таки стал уточнять:

— Вы говорите, что операция идет успешно. Но каково состояние Алеши? Нам сказали, что была остановка сердца!

— Я же сказал — он без сознания.

— Но жизнь его под угрозой или нет?! — Голос Самойлова становился суровым. — Послушайте, вы не имеете права ничего от нас скрывать. Мы же родители.

— Хорошо, я скажу. У него множественные тяжелейшие травмы. Чудо, что его вообще довезли до больницы.

— Но он будет жить?.. — прошептала Полина.

— Мы делаем все возможное. Но вы должны быть готовы ко всему… Возможно, и к самому худшему…

И родителям снова осталось лишь одно — ждать.

Баба Зина уже готовила обед, когда в дом вбежала Маша и с порога выдохнула:

— Ты не представляешь, бабушка, что я видела…

— Да на тебе лица нет… — с тревогой отозвалась Зинаида, и ее рука непроизвольно потянулась к сердцу.

Маша, не замечая этого жеста, говорила взахлеб:

— Помнишь, я рассказывала тебе про того парня, Алешу, Алешу Самойлова?

— Конечно,«помню… — кивнула бабушка.

Маша глубоко вздохнула и сказала:

— Ну так вот… Он попал в аварию… Ехал на машине и врезался в дерево…

— Да, Машенька. Он теперь в больнице.

Не понимая, Маша удивленно спросила:

— А ты откуда знаешь?!

— Да я бы не знала, — горестно покачала головой бабушка, — но Сан Саныч заходил. Он, оказывается, наставник этого парня. Они вместе ходили в плавание, и тот его на свадьбу пригласил. Такое горе…

Маша не ответила, казалось, что она далеко отсюда. Погруженная в свои мысли, она негромко, словно сама себе, произнесла:

— Странно… Я как будто знала, что что-то случится. Мы еще разговаривали с ним об этом. И потом меня будто что-то привело на место аварии.

— Горе-то какое, — продолжала причитать Зинаида. — Что же с Алешей? Он живой хоть?

Очнувшись от своих невеселых мыслей, Маша постаралась успокоить ее:

— Когда я уходила из больницы, был жив.

Но ее слова произвели обратный эффект. Уже совсем было успокоившаяся бабушка вздрогнула и испуганно спросила внучку:

— Ты была в больнице? А как же ты туда попала? Ты не пострадала?

Только сейчас Маша окончательно осознала все происходящее. Мысленно ругая себя за то, что заставила Зинаиду переживать, она обняла ее за плечи:

— Бабуля, ты не волнуйся. Ложись, отдыхай… А я все-все тебе расскажу.

Уже уложив бабушку и заботливо подоткнув под нее плед, Маша устало присела рядом. Не замечая на себе внимательного бабушкиного взгляда, Маша погрузилась в раздумья. Как в полусне вспоминала она весь прошедший день. Свою встречу с Алешей в такси, его голос, его глаза, его радостное предсвадебное возбуждение, свою неожиданную тревогу за него. Потом перед глазами встала искореженная машина, безжизненное Алешино тело. Ее снова охватило желание помочь, возродить к жизни, вернуть его голос, улыбку, смех. Алеша был таким близким, родным, совсем своим. Почему? Что с ней происходит?

— Маша, Машенька! — окликнула ее бабушка. — Так как же ты оказалась в больнице?

— Сначала я помогала врачам, а потом они взяли меня на скорой в больницу, — объяснила девушка.

— Ты у меня молодец! — в голосе Зинаиды слышалась гордость за внучку.

— Знаешь, я успокоилась только тогда, когда Алешу отправили в операционную. У него очень серьезные травмы, и врачи боялись не довезти его.

— Даст бог, выкарабкается парень! Вот бедный, попал как! Знать, и вправду сильно спешил к невесте!

— Мне так хотелось дождаться конца операции… Убедиться, что его жизнь вне опасности.

— Зачем же ты ушла оттуда, если так переживаешь? — удивилась Зинаида.

— Я не могла там оставаться… Алешина невеста должна была приехать… В общем, его родители попросили меня уйти, — тихо объяснила Маша.

Тут бабушка даже руками всплеснула от возмущения:

— Они тебя выгнали, так, что ли?!

— Вроде того… Да какое это имеет значение?

Маше, конечно, было обидно, но она во что бы то ни стало хотела это скрыть. Правда, Зинаиду так просто не проведешь.

— Машенька, не обижайся на них. Родителей Леши можно понять.

— Я не обижаюсь, — тихо сказала Маша, — только я бы могла посидеть тихонько в коридоре до конца операции.

— Они просто не поняли. Все ведь на нервах, — объяснила Зинаида. — Приедет его невеста, — а тут незнакомая девушка. Что она подумает? Ну посуди сама…

— Наверное, ты права. Только, представляешь, отец Леши предложил мне денег. — Машин голос дрожал от обиды.

— Чтобы ты ушла?! — возмутилась бабушка.

— Нет, за то, что я помогла спасти Алешу, — объяснила Маша.

— Ну и взяла бы!

— Бабушка, ну как можно?! Я не из-за денег помогала, — не согласилась с бабушкой Маша.

— Я понимаю, что не из-за денег, но ты кучу сил и времени потратила, чтобы помочь их сыну. Так что Могла бы смело взять.

— Я подумала, что это неправильно.

— А надо было о нас подумать. Мы ведь сейчас совсем без денег. Как нам дальше жить? — Зинаида пригорюнилась.

— Но я же не могу зарабатывать на чужом горе! — убежденно сказала Маша.

— Интересно получается! Спасаешь от смерти младшего брата, а старший тебе месяцами зарплату не платит! Разве это правильно? — возмутилась Зинаида.

— Бабушка, ну почему ты не хочешь меня понять?!

Маша окончательно обиделась и решила уйти, но Зинаида ее остановила, взяла за руку и нежно сказала:

— Постой, внучка. Извини. Я же сама такая, как ты. Всю жизнь другим людям за «спасибо» помогаю. Думала тебя уберечь. Да нет, видно, такова наша доля!

Между бабушкой и внучкой вновь установились мир и согласие.

Какой короткой бывает человеческая жизнь и какими долгими, бесконечно, безысходно долгими могут быть несколько часов операции, от которой зависит эта жизнь.

Как матери совладать с собой, смириться со своей беспомощностью и бессилием?

Полина не видела никого вокруг, когда врачи вывезли из операционной каталку с ее сыном. Она кинулась следом, но в реанимационную палату ее не пустили. Плохо понимая, что происходит, она обратилась к врачу:

— Доктор, да скажите же, что с ним?! Как прошла операция? И почему в реанимацию?

— Все в порядке, — по-деловому сухо ответит тот. Он давно привык общаться с родственниками пациентов и как врач старался избегать беспочвенных обещаний и утешений. — Так положено после операции. Проведем послеоперационное обследование, а потом расскажу о состоянии вашего сына подробнее.

— Но жизни… Его жизни уже ничего не угрожает?

Врач бережно, но настойчиво отстраняя ее от себя, повторил:

— Я все расскажу вам позже, я уже сказал, не волнуйтесь.

Слезы хлынули из глаз несчастной матери, застилая все вокруг. Уже не видя, кому она это говорит, Полина прошептала:

— Спасибо… Мой сыночек, живой Самойлов в тщетной попытке утешить жену обнял ее. Как важно бывает иногда вот так просто обнять, защитить, отвести от края.

После нового бесконечного ожидания к Самойловым вновь подошел врач для более подробного разговора.

— Операция была тяжелая… — начал он. — У вашего сына множественные осколочные переломы с повреждением мягких тканей… — Поймав испуганный взгляд матери, он уточнил: — Но организм у него молодой. Он все это перенес.

Полина с надеждой ухватилась за его слова:

— Значит, все будет хорошо? Леша поправится?

— К сожалению, я пока таких гарантий дать вам не могу. Все будет зависеть от того, справится ли ваш сын с шоком, вызванным аварией, или нет.

— Это все очень опасно? — снова напрягаясь, спросила Полина.

— Да. Лечение можно продолжать только после того, как он выйдет из состояния шока. Худший вариант, когда больной не справляется с шоком и впадает в кому.

— И что тогда?

— Мы можем очень долго поддерживать жизнь пациента, но часто люди умирают, так и не выйдя из коматозного состояния, — честно признался врач.

Срываясь на истерику, измученная женщина закричала:

— Но так же нельзя! Нужно как-то ему помочь! Нужно что-то делать!

— Я уже сделал все, что мог. Алексею введен препарат, который поможет преодолеть травматический шок. А сейчас нам остается только ждать. Теперь все будет зависеть от выносливости организма.

— Значит, у нас есть надежда? — спросила Полина.

Врач продолжал держать официальный тон.

— Надежда всегда остается с нами… Но пока более определенного я вам ничего сказать не могу. Препарат должен подействовать в ближайшее время.

— И что тогда?

— А тогда уж можно будет говорить о том, какое мы назначим лечение и как его будем проводить.

С плохо скрываемой болью в голоде Полина спросила:

— Он в палате один?

— Ну что вы! С ним рядом — дежурная медсестра. Да и я каждый час осматриваю его. Ваш сын находится под постоянным наблюдением.

Голос Полины снова задрожал:

— Доктор, пожалуйста… Разрешите мне побыть рядом с сыном.

"Пока не могу… Извините…

— Ну тогда позвольте хотя бы взглянуть на него…

Сдавшись под ее напором, врач неуверенно произнес:

— Ну хорошо, вы можете зайти ненадолго… Но, — сразу же предупредил он, — только не плачьте! Вы должны быть спокойны.

Натужно улыбаясь врачу, Полина кивнула. Сейчас она была готова на все. Уже собираясь идти, она неожиданно повернулась к мужу. Что-то не давало ей все время покоя, а сейчас она поняла, что именно:

— А где Катя? — спросила она.

— Не знаю… По-моему, еще не приехала, — неуверенно ответил Самойлов.

Снова едва не срываясь не крик, Полина попросила:

— Боря, узнай, пожалуйста! Надо ведь, чтобы и она пришла к Алеше!

Она собиралась сказать еще что-то, но тут ее окликнул врач:

— Полина Константиновна!

— Простите, доктор! Я готова! — ответила она.

И быстро, пока врач не передумал, она пошла в палату.

Теперь все собирались в больнице.

Приехал Буравин поддержать Самойловых.

— А Катя где? — спросил у него Борис, вспомнив просьбу жены.

— За Катей в ЗАГС поехала Таисия. С минуты на минуту будут здесь, — объяснил Буравин. — А Леша как?

— Врачи провели операцию, но пока он без сознания.

— А что они говорят?

— Ничего определенного… Надо ждать, когда он преодолеет шок… — Самойлов настолько был занят своими мыслями, что переспросил: — Так где, ты сказал, Катя?

— Сейчас приедет… Тая за ней поехала… — терпеливо, как больному, объяснил снова Буравин.

— Ну да… Ты уже говорил… Извини… — рассеянно произнес Самойлов.

— Все будет нормально, Боря… Алеша поправится… Вот увидишь! — стал успокаивать друга Буравин.

Но Самойлов его почти не слышал и думал о своем:

— Надеюсь. Полина просто с ума сходит!

— Ты успокой ее… И сам не волнуйся так. А как только что-то понадобится: деньги, лекарства, — ты сразу говори. Я все достану! — Буравин искренне готов был помогать.

— Хорошо. Как только Катя придет… Ну… Ты знаешь, где мы…

— Конечно, вы только не волнуйтесь. Я сразу пришлю Катю к вам…

Буравин сжал руку товарища. Похлопал его по плечу.

— Я с вами, Боря. Держись, дружище…

Самойлов только кивнул.

На выходе из больницы Буравин столкнулся с Костей.

Тот уже понял, что не только брат, но и он сам попал в беду: ведь все получилось совсем не так, как он планировал.

— Виктор Гаврилович, где они?! — кинулся Костя к Буравину.

— Там, в коридоре, у палаты дежурят. А Катя где? Или она с матерью приедет?

— Катя убежала из ЗАГСа до того, как приехала Таисия Андреевна…

— Как это убежала? Куда? Зачем? — изумился Буравин.

— Я не знаю куда! Она обиделась на Алешу… Рассердилась. Думала, что он нарочно не приехал! — Костя знал гораздо больше, чем говорил.

— Тогда понятно. Такой удар в такой день. Как же нехорошо все вышло… Ее же здесь Самойловы ждут! А Таисия где?!

— Она домой поехала. Думает, что Катя туда вернется, — объяснил Костя.

— Да зачем думать, когда нужно просто позвонить?! Вы звонили ей?!

— Да. Но она сначала трубку бросила, а потом совсем заблокировала телефон.

— Так, значит, Катя до сих пор не знает об аварии?! — вдруг осознал Буравин.

Костя кивнул и пошел отыскивать родителей.

Он нашел отца в коридоре. Он сидел на стуле, закрыв лицо руками. Костя присел рядом с отцом и обнял его. Только после этого Самойлов поднял голову и посмотрел на него.

— Что с Алешкой?! — спросил Костя.

— Он в реанимации. Больше врачи ничего не говорят.

— Папа, как это произошло? Тебе что-нибудь известно? — Этот вопрос был очень важен для Кости. Отец даже не понимал, насколько важен.

— Пока почти ничего. Костя, я не понимаю, как это могло случиться? Алешка никогда не был лихачом. Всегда уверенно водил машину.

— Может, это из-за того, что он спешил на свадьбу? — предположил Костя.

— Нет, — отрезал Самойлов. — Ты же сам его видел. Он спешил, но не настолько, чтобы потерять управление машиной на ровном месте.

— Давай я схожу на место аварии? Посмотрю, может, в машине была какая-то неисправность? — Костя явно волновался, ему хотелось кое-что проверить, как-то себя защитить.

— Может быть…

Отец задумался, а потом, приняв решение, сказал:

— Костя, действительно, сходи. Нужно все осмотреть. Я хочу знать, почему это случилось. И я узнаю.

В голосе отца звучала яростная решимость. Было понятно, что это не просто слова. Костя испугался. Испугался за себя.

Это чувство не покидало его и потом, когда вернулся Буравин и строго спросил:

— Почему не остановили Катю?

— Зося пыталась… Говорила, что у Леши, наверное, что-то случилось… Но Катя и слушать ничего не захотела… — аккуратно подбирая слова, ответил Костя.

— Вот же характер упрямый! — Уж кто-кто, а Буравин знал свою дочку.

— Зося побежала за Катей, но та уже прыгнула в лимузин и уехала… — продолжил свой рассказ Костя.

— Так, лимузин. Понятно.

Буравин взял телефон и набрал номер.

— Алло? С вами говорит отец девушки, которую вы сегодня увезли от ЗАГСа… Буравин. Да-да… Невесты… Куда вы ее отвезли?

В это время в приемном покое появился водитель лимузина, говоря по телефону с Буравиным:

— Ваша дочь сказала…

Но тут водитель поднял глаза и увидел Буравина, смотрящего на него. Мужчины одновременно выключили телефоны.

— Так куда вы отвезли мою дочь? — повторил свой вопрос Буравин.

— К маяку. Она так захотела. А потом я все время искал вас, чтоб разобраться с деньгами: мы же арендовали лимузин на целый день.

— Почему вы оставили ее одну там, на море? — возмутился Буравин — Почему не привезли обратно?!

Водитель пожал плечами:

— Она потребовала, чтобы я уехал.

Буравин посмотрел на водителя взглядом, которым одаривают полных идиотов, и без слов быстро пошел к выходу.

— Так что с деньгами? Я что-нибудь должен? Вы же за весь день заплатили вперед! — спросил ему вслед водитель.

Буравин развернулся и отдал две команды. Одну Косте:

— Иди к брату.

Другую — водителю:

— Вы свободны. Возвращать ничего не надо.

Сказав это, Буравин сел в машину и помчался к маяку, сходя с ума от волнения за дочь.

Катя в это время стояла у обрыва с отрешенным взглядом, смотря прямо перед собой. Медленно сняв фату, она бросила ее с обрыва в море. Но после этого не ушла, а осталась смотреть на причудливый полет легкой ткани.

Когда Буравин подбежал к обрыву, Кати там не было. Он вообще не увидел там никого. Пусто. Буравин подошел к краю обрыва, посмотрел на море. И вдруг он увидел в море фату, пляшущую на волнах… Насмерть перепуганный Буравин пытался заглянуть под обрыв, но это у него не получилось, и он решил спуститься вниз. В это время к нему сзади подошла Катя.

— Отец, что с тобой? — удивленно спросила она.

— Катя?! Ты?.. Слава богу, ты жива! — кинулся к дочери Буравил.

— А ты думал, я прыгну с обрыва из-за того, что меня бросили? Не дождутся!

— Так ты же ничего не знаешь еще?! Едем быстрее! К Алеше!

— Ни за что! После его хамского поступка…

— Леша в больнице, Катя! Он попал в аварию…

— В больнице?! — Катя искренне удивилась, даже не поняла еще сказанного.

— Да, состояние Леши тяжелое, но… Врачи борются…

Катя молчала, пытаясь осмыслить услышанное.

— Едем! — поторопил дочь Буравин. — По дороге все расскажу…

Самойлов, томящийся в коридоре больницы, не мог сидеть без дела. Он взял телефон и стал звонить следователю: .

— Гриша? Нам нужно встретиться!

— Да, Боря. Конечно. Да, прямо сейчас…

— Только я не смогу приехать к тебе. Я еще в больнице. Не могу оставить Полину здесь одну.

— Может, тогда по телефону поговорим? — предложил Буряк.

— Это не телефонный разговор, Гриша, — ответил Самойлов.

— Я понял. Как Леша?

— Пока непонятно. Об этом я и хочу поговорить с тобой… Это и срочно, и очень важно для меня.

— Насколько это срочно?

— Гриша, я хочу, чтобы ты провел расследование.

— Значит так, Боря. Ты пока будь в больнице, я сейчас к тебе туда подъеду. .

— Спасибо, жду тебя.

Самойлов выключил телефон, сжал его в кулаке. Его взгляд горел мрачной решимостью.

В это время в палате что-то произошло, потому что сиделка-медсестра внимательно посмотрела на аппаратуру, потом на часы и направилась к выходу.

— Куда вы? — встрепенулась Полиса.

— Мне нужно позвать врача.

— Что-то случилось? Алеше хуже?! — заволновалась Полина.

— Успокойтесь. Я сейчас вернусь. А вы здесь побудьте пока…

И сиделка ушла, оставив перепуганную Полину рядом с сыном.

Медсестра привела в палату к Алеше врача и объяснила ему причину своего беспокойства:

— Павел Федорович, нижнее давление почти на нуле. Пульс очень редкий, еле прослушивается. Что будем делать?

Полина с надеждой посмотрела на врача, но он сказал совсем не то, чего она ожидала:

— Не могу понять, что происходит! Препарат давно должен был подействовать, но состояние Алексея только ухудшается. Он не ЁЫХОДИТ ИЗ шока… Нужно провести экспресс-анализ крови. И как можно быстрее.

Сиделка кивнула и взяла в руки шприц. А врач обратился к Полине и попросил:

— Посидите, пожалуйста, здесь. Мне надо выйти ненадолго.

Он взял пробирку с кровью для анализа и ушел. Полина закрыла лицо руками и заплакала.

А в коридор, по которому нетерпеливо ходил Самойлов, наконец-то вошел следователь. Самойлов бросился к нему.

— Спасибо, что так быстро, Гриша! Твою мигалку за два квартала слышно было.

— А я твою «Волгу» еще у подъезда заметил. Не пора ли на иномарку пересесть? — немного задел Буряк друга.

— Ты же знаешь, я только этой машине доверяю, — объяснил Самойлов.

— Так что ты хотел, Боря?

— Послушай, я очень тебя прошу, проведи расследование этой аварии.

— Почему я? ГАИ разберется. У тебя что, есть подозрения, улики?!

— Понимаешь, я никак не пойму, как Алеша мог попасть в аварию. Ты там был. Может быть, видел что-то странное?

Следователь задумался и потом решился посвятить Самойлова в свои сомнения:

— Ты знаешь, меня удивило одно обстоятельство. Совсем не было тормозного пути. Такое ощущение, что это дерево выросло перед ним за доли секунды.

— Вот видишь! — взволнованно воскликнул Самойлов. — Они напишут что-то вроде «не справился с управлением». А почему не справился? Он нормально водил!

— Боря, это не в моей компетенции.

— Ладно! Если ты официально не можешь возбудить дело, то проведи частное расследование. Гриша, ради меня, я тебя очень прошу! Побывай там еще раз, свидетелей найди. Может, подрезал кто и уехал? Может, еще что-то?

— Хорошо! Считай, Боря, что я его уже начал! Сейчас аварией занимается ГИБДД. Я знаю этих ребят и возьму дело под контроль. Прямо сейчас туда поеду.

— Спасибо, — сказал Самойлов и крепко пожал другу руку.

Баба Зинаида возилась по хозяйству, искоса поглядывала на Машу. Маша пыталась ей помочь, но у нее все валилось из рук.

— Ну что ты ходишь, как неприкаянная? — с укором сказала Зинаида.

— Может, позвонить в больницу? — спросила Маша.

Зинаида была против Машиного решения.

— Да что ж ты так убиваешься из-за этого парня? С ним рядом родители. Невеста его, скорее всего, тоже уже в больнице… Врачи за ним следят. Тебе-то зачем туда?

— Я не успокоюсь, пока не узнаю, как Алеша себя чувствует, — упрямо сказала Маша.

— Что, опять пойдешь в больницу? Тебя же оттуда выгнали… Даже спасибо не сказали! Обидели ни за что!

— Просто я хочу убедиться, что с ним все в порядке. А об обиде я и не думаю!

— Ты лучше о другом подумай! Денег ведь у нас совсем не осталось.

— Бабушка, ты опять? — взмолилась Маша.

— А как же! Я сейчас болею… На рынке вином торговать пока не могу… — пожаловалась Зинаида.

— И замечательно! Мне всегда не нравилось, что ты торгуешь вином! Это дело не для тебя.

— Но оно давало нам заработать на хлеб.

Обе замолчали, и в комнате повисла тяжелая тишина. Первой не выдержала баба Зина.

— Я не упрекаю тебя, что не платят, — тихо и примирительно сказала она. — Но жить нам теперь не на что. Вот о чем надо думать. А не о чужих людях.

Маша промолчала, и баба Зина воодушевилась.

— Ты про Лешу этого лучше забудь, внучка. Он тебе — совсем чужой человек… У него — невеста есть… У них — свое будущее. Незачем тебе переживать за чужого жениха!

Маша слушала-слушала, а потом встала и начала собираться.

— Куда ты? — удивилась Зинаида.

— В больницу.

— Машенька, не ходи! Прошу тебя! Плохо все это закончится, — запричитала Зинаида.

— Я просто узнаю, что с ним, и все. Ну что тут такого?!

— Его родственники тебя снова выгонят и правы будут! Кто ты ему?! Никто!!! И он тебе — никто!!! Не ходи, я говорю! — решительно потребовала Зинаида.

— Бабушка, пожалуйста, не удерживай меня… Я все равно пойду… — тихо, но уверенно ответила Маша.

Когда Маша ушла, Зинаида присела на стул и сказала, обращаясь к кому-то невидимому:

— Пошла! Пошла-таки! Твоя, твоя правда, Руффа! Сбывается предсказание.

Тут в гости зашла Анфиса, и баба Зина рассказала ей обо всем, что случилось с Машей.

— Значит, Маша влюбилась!-сделала вывод Анфиса. — Что ж плохого?

— Все, все это плохо, Анфиса! — убежденно сказала Зинаида.

— Зина, не переживай! Невеста у него есть? Так это ему решать, с кем быть! Выберет ту? Ну что ж, пострадает Маша, да и забудет со временем. На то она и любовь!

Довольная своей тирадой, Анфиса прихлебнула чаю и продолжила:

— А чтобы Машенька баловство какое себе позволила… Ты же не хуже меня ее знаешь: не такая она девушка!

— Ох, Анфиса! Да не про то я! Помнишь цыганку, Руффу? Она мне один раз гадала, Маше тогда еще годика не было. Разного она наговорила.

— А ты поверила? Зина, ты прости, я столько лет тебя знаю, но не думала, что ты поверишь в эти цыганские бредни!

— Да, тогда я тоже не поверила. А сейчас… Как же не верить, когда сбываются предсказания?!

— Да расскажи ты, наконец, что сбывается! Может, ерунда, а ты надумала!

— А сказала она, что если Маша полюбит кого, то нависнет над ней большая опасность… — задумчиво поведала Зинаида.

— Милая моя, они так все говорят. А потом золото просят, чтобы порчу снять. Заговорят, и поминай как звали! И золотишко тю-тю! — назидательно произнесла Анфиса.

— А вот только Руффа ничего не просила! И еще она сказала, что если Маша найдет своего суженого, то им обоим суждены будут страшные испытания…

— Ну, и что за испытания? — Анфиса даже понизила голос.

— Суженый этот будет сильно болен. И Маша должна его излечить, — объяснила Зинаида.

— Погоди… Алеша этот в больнице лежит…

— А я про что толкую!!! — Зинаида возмутилась недогадливости Анфисы.

— А если не выдержат?!

— А если не выдержат, то Машенька моя погибнуть может!

— Ну это уж слишком! Ты сама себя пугаешь, — принялась успокаивать соседку Анфиса.

— Нет! Маша — девочка необычная, сама знаешь. И судьба у нее необычная. Помнишь, как она у меня появилась?

Анфиса кивнула.

Буравин вез дочь в больницу к Алеше и рассказывал по дороге:

— …Леша ехал на машине к тебе, в ЗАГС. Сам был за рулем. Видимо, очень спешил. И вот… Так все нелепо…

Катя молча смотрела в окно.

— Не понимаю, как это случилось… — продолжал Буравин. — Леша ведь — отличный водитель… Почему он не справился с управлением?

— Он с кем-то столкнулся? Кто-то еще пострадал? — спросила наконец Катя.

— Кроме него — никто… Один Леша… На полной скорости врезался в дерево…

— Ужас какой…

— Да-а… Наверное, действительно очень спешил… Эх, Алешка…

— Он не умрет, папа? — осознав до конца случившееся, тревожно спросила Катя.

— Ну что ты, девочка! Нет-нет… — Он сам упорно гнал от себя эту мысль.

— Мне страшно, я боюсь его потерять…

— Не бойся! — успокоил дочку Буравин. — Вы с Алешей — чудесная пара! У вас еще свадьба и жизнь — впереди…

— А я, дурочка, так его ругала… Какими только словами ни называла…

— Никогда больше не спеши с выводами, дочка! Сначала хорошо подумай…

— …Я фату в море бросила от злости… А Леша в это время страдал… Мне так стыдно! — продолжала укорять себя Катя.

— Хорошо, что ты раскаиваешься, Катюша… Но ты не кори так уж сильно себя. Ты тоже пережила сегодня удар! Ведь ото был твой день..". Твой праздник…

— Да уж! Праздник удался… — со злой иронией отметила дочка.

— Может, заедем домой? — участливо предложил Буравин. — Ты выглядишь очень уставшей.

— Немудрено… После всего этого…

— Примешь душ… Я тебе кофе сварю… Переоденешься.

Отец смотрел на дочь с жалостью.

— Нет, едем в больницу! Хочу Лешу видеть. Сейчас я должна быть рядом с ним, — решительно потребовала Катя.

Она открыла окно, откинулась в кресле и закрыла глаза.

«Моя дочь!» — подумал Буравин с гордостью. Он положил свою руку на руку дочери и сжал ее в знак одобрения.

В коридоре больницы супруги Самойловы все еще несли свою тревожную вахту. Полина уже плакала, не скрывая чувств:

— Если Алешу не спасут, я тоже жить не смогу! Мне этого не вынести!

— Не кличь беду! — умолял ее Самойлов. — Его спасут… Все хорошо будет…

— И Кати нет до сих пор… Где она? Почему не здесь? — в голосе Полины слышалось отчаяние.

— Буравин уже за ней поехал. Сейчас привезет. — Самойлов старался успокоить жену.

— Почему он за ней поехал? Где она?

— Там тоже что-то случилось… Я пока не знаю что.

Полина вынула нательный крестик и стала его целовать:

— Господи! Помоги моему сыночку! Спаси его!

Самойлов погладил Полину по голове, но успокоить ее он уже был не в силах.

В это время в коридор вышел врач-травматолог.

— Самойловы! — громко позвал он. — Зайдите ко мне в кабинет, пожалуйста. У меня к вам серьезный разговор.

В кабинете Павел Федорович, посмотрев сначала на Полину, потом на Самойлова, сказал:

— Вот что! Мы провели экспресс-обследование. Сделали дополнительный анализ крови…

— И что? Анализы хорошие? — спросила Полина с надеждой.

— Биохимический анализ крови показал, почему лекарства не помогли вашему сыну преодолеть шок.

— Почему? — спросили родители почти одновременно.

Врач помолчал и после тяжелого вздоха сказал:

— Потому что в крови у Алеши обнаружен сильнодействующий наркотик. Он блокирует действие введенных препаратов.

— Нет, нет!.. — не могла поверить Полина.

— Вы с ума сошли! Это — ошибка… Быть такого не может! — возмутился Самойлов.

— Может! В этом случае даже самые сильные препараты не способны помочь! Вот почему вашему сыну становится все хуже и хуже, — в голосе врача звучала уверенность.

— Павел Федорович, вы ничего не путаете? Алеша принимал наркотики?! — с нескрываемым удивлением спросила Полина.

— Похоже, что так. Травмы, которые ваш сын получил при аварии, уже не так опасны…

— С этого и нужно было начинать! — перебила его Полина.

— Но наркотик, обнаруженный в крови Алексея, блокирует действие лекарства. Поэтому лечение не дает результатов.

Полина и Самойлов несколько секунд оторопело смотрели друг на друга. Потом Самойлов взорвался:

— Павел Федорович! Вы ошибаетесь! Алеша — не наркоман. Уж я-то знаю своего сына!

— Видимо, плохо знаете. Увы, о таких вещах родители чаще всего узнают последними…

— Леша всегда был золотым ребенком, — вступилась за сына Полина. — Обвинять его в наркомании — это как утверждать, что солью можно подсластить чай.

— Я никого не обвиняю — я не прокурор. Я врач и оперирую только фактами. Налицо факт: в крови Алексея обнаружен наркотик! — Павел Федорович хотел поставить в разговоре точку.

— Я все равно не могу поверить в то, что мой сын принимал наркотики, — настаивал Самойлов.

— Если хотите, я могу показать результаты анализов, — предложил Павел Федорович.

Врач достал из шкафа историю болезни Алексея Самойлова. Открыл на нужном месте и протянул Самойлову. Тот стал внимательно изучать написанное.

— Но вообще-то мне незачем вас обманывать, — сухо заметил Павел Федорович.

— Не обижайтесь на нас. Эта новость настолько неожиданна… Мы просто растерялись, — попыталась объяснить Полина.

— Я понимаю. Но теперь вам придется с этим жить, — участливо произнес врач.

Беда никогда не приходит одна… — вздохнула Полина. — Готовились к празднику, а произошла трагедия. Теперь еще одно несчастье. Самойлов оторвался от документов и попросил врача:

— Я прошу вас не сообщать в милицию о том, что Алеша принимал наркотики. Все-таки мы в городе не последние люди…

Полина укоризненно посмотрела на мужа, и он осекся.

— Мы просто не переживем, если после всех наших бед начнутся еще и какие-то разбирательства, поползут грязные слухи… — объяснила Полина.

— Не переживайте, я никому ничего и не собирался сообщать, — успокоил их врач, — вот если бы при аварии пострадал кто-то, кроме Алеши…

— Типун вам на язык! — прервал его Самойлов.

Врач поплевал через левое плечо и продолжил:

— …Тогда бы у меня не было выбора. А само по себе употребление наркотиков не является преступлением.

— Значит, об этом никто, кроме нас, не узнает? — с надеждой спросила Полина.

— Никто, — заверил Павел Федорович. — Существует врачебная этика, которая не позволяет разглашать подобную информацию.

Самойловы поднялись, собираясь уходить. Мужчины пожали друг другу руки.

— Я обязан сделать запись в истории болезни, чтобы корректировать лечение, — и все, — пообещал врач.

— Спасибо. Хоть в чем-то вы нас успокоили, — сказала Полина.

Уходя, Самойлов пробормотал себе под нос:

— Я все равно не верю, не верю…

В это время Костя подошел к месту аварии. Он посмотрел на то, что раньше было их замечательной машиной. От нее остался только мокрый, грязный, обгоревший остов.

Костя внимательно оглядел машину и попытался открыть искореженную дверцу. Она поддалась.

Прямо в парадном костюме, не замечая, что пачкает одежду и руки, Костя сел на место водителя. Несколько секунд он тупо глядел прямо перед собой, потом посмотрел под ноги и увидел мелкие осколки от разбитой ампулы, которая принесла столько несчастий. Той самой ампулы. Костя наклонился, пошарил рукой по коврику, собирая эти проклятые осколки. Но их нелегко было достать, потому что они лежали под педалью газа. Стекло резало руки, но он не обращал на это внимания. Через некоторое время на его ладони уже лежало множество осколков, окрашенных его собственной кровью.

Костя ушел с места аварии, долго бродил по городу и наконец зашел в ресторан «Эдельвейс», хозяином которого был его друг Лева. Костя взял себе выпить и сел, уставившись на рюмку мрачным непроницаемым взглядом. Таким его и увидел Лева. Он подошел к товарищу и сказал с пониманием:

— Можешь ничего не говорить. И так все понятно.

Костя молча наполнил рюмку. Лева сел напротив.

— Свадьба состоялась, Катя безмерно счастлива, но не с тобой, а с твоим братом. И мечта твоя о ней похоронена навсегда! — немного ерничал Лева.

— Пить будешь? — мрачно спросил Костя.

— Так и быть, выполню дружеский долг. Составлю тебе компанию, чтоб ты не убивался в одиночку так из-за девушки…

Костя молча слушал, глядя, как Лева наливает себе из бутылки.

— И мой тебе совет, не циклись ты на Катерине. Вон сколько девчонок вокруг! — назидательно посоветовал Лева.

— Лева, — безучастно произнес Костя, — мне сейчас плевать на всех девушек мира, и на Катю в том числе.

— Ого! Не понял…

— Свадьбы не было, — пояснил Костя.

— Чего ж ты киснешь?! — не понял Лева.

— Я, Лева, только что брата своего убил, — сказал Костя и опрокинул очередную рюмку.

Вот этого Лева никак не ожидал!

— Убил брата?! Ты давай так не шути! Тоже мне, Каин нашелся.

— А я не шучу.

— Ну да, ну да. «Он его любил… Он его убил… в землю закопал, надпись написал…» — процитировал Лева.

— Лева, мне сейчас не до твоих дурацких шуток. Последняя из них вышла совсем не смешной!

— Ты это о чем?

— О том. Помнишь свою любимую байку, как жених опоздал на собственную свадьбу?

— А как же! Его друг, свидетель, не упустил момента и сам женился на невесте! Получилось очень забавно.

— Ага, и ты мне посоветовал подстроить все так, чтобы Алешка опоздал в ЗАГС, — напомнил Костя.

— Ой, мало, что ли, я тебе советов давал! Можно подумать, ты ими пользуешься, — возмутился Лева.

— А этим — воспользовался.

Костя разжал ладонь и показал Леве осколки ампулы.

— Что это такое? — пугаясь, спросил Лева.

— А как ты думаешь?

Тут Лева окончательно понял, что все происходящее очень серьезно.

— Костя, ты с ума сошел! Это что, яд? Ты отравил Леху?

— Это не яд, а очень сильное снотворное. Я подложил его Лешке в машину перед тем, как он поехал в ЗАГС.

— И что, он надышался снотворного и умер?! А разве он не должен был просто уснуть? — удивился Лева.

— Должен был — прямо в машине, так и не тронувшись с места. Но все пошло не так.

— Я всегда говорил, что стратег из тебя никакой, — съязвил Лева.

— Лева, не ерничай, — попросил Костя. — Не до того сейчас.

— Хорошо, — согласился Лева, — продолжай.

— Леха почему-то раздавил ампулу не сразу, как сел в машину, а уже по дороге, когда ехал на большой скорости.

— Он уснул за рулем и со всего маху въехал в столб? — Леве нельзя было отказать в проницательности.

— В дерево… — уточнил Костя.

— Сразу насмерть?

— Пока жив. Лежит в реанимации…

— Да, Костя, на всемирном конкурсе идиотов тебе гарантировано первое место…

Обиженный Костя поднялся.

— Спасибо на добром слове, друг. Пойду я отсюда. Душно у тебя… — надрывно сказал он.

— И куда ты собираешься идти? Домой? — поинтересовался Лева.

— Нет, домой не хочу. Поеду к себе в офис — там сейчас ни души.

— Подожди, я с тобой. В таком состоянии тебе нельзя оставаться одному.

Лева смел осколки ампулы со скатерти, завернул их в салфетку. Сначала он хотел было выбросить их в урну, но потом раздумал и положил себе в карман.

— Давай-ка переберемся в местечко поспокойнее, — сказал он Косте, — заодно и прогуляемся.

Товарищи медленно пошли по набережной. Через некоторое время Лева остановился, оглянулся, убедился, что их никто не видит. Только после этого он достал из кармана салфетку, развернул ее и вытряхнул осколки в море.

— Вот так же кончились все твои проблемы. Теперь можешь быть спокойным, — сообщил он Косте.

— Отец хочет начать расследование. И друг у него для этого есть — следователь. Если они его начнут — все, мне крышка. Они до всего докопаются, — сделал плохой для себя прогноз Костя.

— Успокойся. Кому это надо? Он не посадит тебя в тюрьму! — заверил друга Лева.

— Я сам себе этого простить не могу. Леха в коме, и виноват я.

— Прекрати истерику. Сделал ошибку — исправляй. Ты мужик или интеллигент рафинированный?

Но Костя уже принял решение.

— Надо, чтобы все было просто и ясно. Надо сделать заявление. Чистосердечное признание.

— Идиот! Причем дважды. Во-первых, сделал глупость, во-вторых, хочешь признаться в этом. Просто помогай родителям. Даст бог, все наладится.

Когда Костя и Лева приехали в пустую Костину аптеку, Лева огляделся и сказал:

— Хорошо тут у тебя, спокойно. А у меня в ресторане что ни день — то цейтнот.

Но у Кости не было желания поддерживать разговор.

— То клиенты чего-нибудь натворят, то работнички набедокурят. Кстати, а твои трудяги где? Отдыхают? — не унимался Лева.

— В отпуске, без содержания. Уже месяц. Да я и сам здесь практически не бываю, — отрешенно пояснил Костя.

— А что так?

— Не получается из меня бизнесмен, Лева, — пожаловался Костя. — Аптека моя на ладан дышит.

— А ты к отцу за помощью обращаться не пробовал? Он у тебя мужик башковитый, подскажет что-нибудь.

— Нет. Не хочу выглядеть в его глазах неудачником. Попробую сам выкрутиться.

— Да уж знаю я, как ты сам выкручиваешься!

При этих словах лицо Кости исказила болезненная гримаса. Он резко выдвинул ящик стола и достал оттуда ампулу со снотворным.

— Смотри! Это то самое снотворное, тот фторан, который я подложил Лешке.

— Ты хранишь его в своем рабочем столе? — остолбенел Лева. — Выкинь от греха подальше!

— И что это изменит? Лева, я ведь чуть брата не убил!

— Ну не убил же! Леха жив — чем не повод для радости? — Лева во всем мог найти светлую сторону.

— А как я жить с этим буду? Меня же совесть заест! — сказал Костя.

— Ничего, — успокоил друга Лева, — вот выздоровеет Леха, ты перед ним покаешься и успокоишься.

— Ты думаешь, он меня простит?

— Простит, никуда не денется. Другого брата у него все равно нет, — уверенно сказал Лева.

В это время у Кости зазвонил телефон, и решительный голос отца сказал:

— Костя, ты где? Все бросай и немедленно домой. Мне надо с тобой серьезно поговорить! Немедленно! Жду!

— Папа, что случилось? — заволновался Костя. Но в трубке уже были короткие гудки.

— Бросил трубку, — объяснил Костя Леве. — Он разговаривал со мной так, как будто все знает.

— Ничего он не знает. И не узнает, если ты сам ему не расскажешь, — убежденно сказал Лева.

— Почему ты в этом так уверен?

— Потому что ни один нормальный отец не поверит в то, что один его сын хотел убить другого, — резонно заметил Лева.

Костя тяжело вздохнул.

— Короче, — заверил его Лева, — пока ты сам не признаешься, никто тебя не вычислит.

Красавица-невеста — необычный посетитель больницы. Не обращая внимания ни на кого, Катя вместе с отцом дошла до Алешиной палаты и вдруг в нерешительности остановилась перед дверью.

— Ты что, дочка? Смелее!.. — подбодрил ее отец.

— Папа! А ты видел Алешу? — осторожно спросила Катя.

— Меня не пустили. Он ведь был без сознания…

— А сейчас уже пришел в себя?

— Не знаю. Я даже не знаю, пустили ли к нему Самойловых. Ну давай же, входи!

Но Катя стояла, не двигаясь.

— Так, может, туда нельзя? — заглянула она в лицо отцу.

— Еще чего! — возмутился Буравин. — Я и спрашивать никого не стану! Ты же его невеста, почти жена! А значит, имеешь право его увидеть.

Катя коснулась ручки двери, но тут же отдернула руку-

— Папа, я не могу!

— Почему? — удивился отец.

— Просто не могу и все, понимаешь? Я боюсь…

Буравин непонимающе посмотрел на дочь. Это ею он несколько минут назад гордился?

— Дочка, что с тобой? Почему ты не заходишь? — изумился Буравин.

— Папа, я боюсь. Мне кажется, я сейчас упаду в обморок.

— Катя, я понимаю, тебе очень тяжело. Ты не была к этому готова. Но надо взять себя в руки.

— А вдруг он сейчас умрет, прямо при мне? — в панике спросила Катя.

— Не думай об этом. Думай о том, что сейчас ты нужна Алеше, как никогда в жизни. Будь сильной.

— Легко сказать…

— Катя, иначе нельзя, — сказал Буравин и пристально посмотрел на дочь. Катя опустила голову под его взглядом. Она еще несколько секунд помедлила, потом набрала воздуха и вошла в палату так, словно бросилась в омут. Буравин последовал за ней.

— Папа, неужели это Алеша? Какой бледный… Он всегда был таким жизнерадостным, таким веселым… — чуть не плакала Катя.

— Да, Катюша, это он. Не бойся, подойди поближе, — подбодрил дочку Буравин.

Катя тихо подошла к кровати.

— Алеша, здравствуй, — едва слышно сказала она. — Как ты себя чувствуешь?

Но Алеша не реагировал.

— Папа, — обратилась девушка к отцу, — он нас слышит?

— Не знаю… — неуверенно протянул Буравин. — Он без сознания. Но я читал, что люди, даже находясь в коме, чувствуют присутствие близких.

— Ты думаешь, он тоже что-то чувствует? — с сомнением спросила Катя.

— Будем надеяться, что да.

Катя не выдержала и заплакала.

— Катя, успокойся. Тебе нужно не плакать, а поддерживать Алешу.

Но Катя продолжала всхлипывать.

— Мы с мамой всегда старались ограждать тебя от неприятностей. Но так больше не может продолжаться, — как-то даже строго сказал Буравин.

— Я не могу видеть Лешу в таком состоянии. Мне нужно настроиться. Как-нибудь потом я… Извини…

Катя быстро вышла из палаты. Отец молча посмотрел ей вслед.

Зайдя в больницу, Маша попыталась попасть в палату к Алеше.

Она подошла к дежурной медсестре и спросила:

— Добрый день. Скажите, а как чувствует себя Алексей Самойлов?

— Самойлов без изменений. По-прежнему в травмошоке. Так и не пришел в себя, — четко, словно на экзамене, доложила медсестра.

— А можно мне его увидеть? — с надеждой спросила Маша.

— Зачем это, интересно? Вы же ему не родственница. А посторонним не положено.-

— Но я не совсем посторонняя, — стала объяснять Маша. — Я привезла его в больницу — на скорой. Помните?

— Девушка, поймите, даже родным не стоит сейчас его беспокоить. Состояние больного очень тяжелое.

— Но может быть, я смогу чем-нибудь помочь!

— В этой ситуации Самойлову может помочь только Господь Бог, — назидательно заявила медсестра.

— Неужели все так серьезно?

— Даже хуже…

Маша только укрепилась в своем желании остаться и хоть чем-то помочь.

— А можно мне хотя бы в коридоре посидеть? — попросила она. — Может, будут какие-то известия или еще что-то.

— Сидите на здоровье, — согласилась медсестра.

В этот же коридор от врача вышли Самойловы.

— Я не верю, что Лешка мог принимать наркотики, — сказал жене Самойлов. — Врачи просто не умеют лечить, вот и придумывают всякую ерунду.

— Боря, но ведь это не просто предположение. Об этом говорят анализы крови, — неуверенно возразила Полина.

— Анализы! Им бы только уйти от ответственности! Не нашлось бы в Алешкиной крови наркотиков, обнаружили бы еще что-то, мешающее лечению…

— Ну не надо так! — остановила мужа Полина. — Раковский — лучший врач в городе. Нам очень Повезло, что мы дружны с таким человеком.

— Скажи мне честно: ты веришь, что Лешка — наркоман? — в упор спросил муж.

— Конечно, мне не хочется в это верить. Но, может, врач прав, и мы действительно плохо знаем сына?

Но Самойлов продолжал настаивать на своем:

— У нас с ним всегда были теплые и доверительные отношения. Мы говорили буквально обо всем.

— Но ведь он ходил в плавания… Дальние страны, экзотика, соблазны и все такое. Кто его знает… — как бы вслух размышляла Полина.

— Я не могу этого так оставить. Если я плохо знаю сына, я поговорю с тем, кто знает его лучше, — решил Самойлов.

Он поцеловал жену и ушел, а Полина направилась в палату к сыну.

Катя выскочила из Алешиной палаты, сняла на ходу медицинский халат и, не глядя, бросила его на диван прямо рядом с Машей. Маша посмотрела ей вслед, а потом надела брошенный Катей халат и тихо прошла в отделение, где лежал Алеша.

Самойлов, выйдя из больницы, направился на учебное судно к Сан Санычу. Он спустился в моторный отсек, где стармех возился с машиной.

Увидев Самойлова, Сан Саныч бросил работу и, вытирая руки, спросил:

— Борька, ты?! Как вы там? С Алешкой что?

— Пока без сознания.

— Ты, главное, духом не падай! — успокоил Самойлова Сан Саныч. — Вот увидишь, он поправится.

В который уж раз звучала сегодня эта фраза.

— Сан Саныч, не надо. И так все понятно, — у Самойлова перехватило горло. Чтобы справиться с волнением, он оглядел отсек и перевел разговор на другую тему:

— А здесь все по-прежнему. Сколько лет прошло, а ничего не изменилось…

Самойлов провел рукой по надписи на стене: «Борис и Витька».

— Да. Кажется, что это было вчера… А у меня уже сыновья выросли. Думал, скоро внуков нянчить буду…

— Ты мне это брось! — прервал Самойлова Сан Саныч. — Я вас с Витькой Буравиным учил. И Алешку выучу. Погоди, вот поправится, будет корабли водить.

— Нет, не будет.

— Как это не будет? Он мой лучший ученик. У него знаешь какое будущее?

— Да нет у него никакого будущего! — с горечью воскликнул Самойлов.

— Выбрось ты эти мысли из головы! Говорю тебе, он поправится.

— А я повторяю: у Лешки нет будущего! Он своими руками его перечеркнул! Он наркотики принимал. Понимаешь?

— Быть этого не может! — возмутился Сан Саныч. — Не похож он на наркомана — я эту братию знаю. Да и как бы он их принимал? Они ж у меня на корабле все, как на ладони!

— Я тоже так думал, пока собственными глазами не увидел результаты анализов! Хорошенькая у нас смена. Как же мы с тобой не доглядели?

Растерянный Сан Саныч не знал, что и отвечать…

Так случилось, что Буравин и Полина встретились в больничном коридоре, когда Полина шла из приемного отделения, а Буравин только вышел из Алешиной палаты.

Буравин обрадовался встрече.

— Полина, как хорошо, что я тебя встретил. Как раз хотел переговорить с тобой насчет Кати.

— Ты ее привез? — оживилась Полина. — Где же она? Я договорюсь, чтобы ее пустили к Алеше.

— Катя уже была у Леши. Сейчас просто поехала переодеться. Она скоро вернется, вот увидишь!

— Бедная девочка… — сочувственно произнесла Полина. — Как она приняла известие об аварии?

— Катя держалась молодцом, — почему-то смутился Буравин, — сказала, что сделает все, чтобы помочь Леше. Она же как-никак дочь и невеста моряка.

Полина согласно кивнула головой. Потом вспомнила, как начинался день, и всплеснула руками:

— Боже мой! Мы должны были сейчас пить за здоровье молодых. А вместо этого…

Полина опять заплакала. Буравину ничего не осталось, как пожалеть ее, погладить по голове.

— Витя, Алеша при смерти! Лекарства не помогают.

— Полина, милая, лечащий врач Леши — лучший специалист в городе. Он обязательно что-нибудь придумает, — успокаивал женщину Буравин.

— Это ужасно — знать, что твой ребенок может умереть, и не иметь возможности ему помочь…

Полина разрыдалась на буравинском плече. Он усадил ее на лавочку и принялся утешать:

— Мы достанем любые лекарства, мы созовем консилиум. Мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы ему помочь.

В это время мимо них прошла Маша и зашла в палату к Алеше.

Полина уже почти перестала плакать. Она вытерла платочком глаза, и их разговор снова перешел на Катю.

— Я уверен, — рассуждал Буравин, — Катя будет рядом с ним. Она очень любит Лешу, поэтому авария ее просто подкосила. Сейчас Катя старается прийти в себя, собраться с силами. Скоро она вернется в больницу.

— Я в этом не сомневаюсь, — кивнула Полина. — Катя — хорошая девочка.

— А ведь она могла быть твоей дочерью… Если бы ты вышла за меня замуж…

— Она и так ею станет. Когда они с Лешкой поженятся.

Полина тяжело вздохнула. На нее вдруг нахлынули воспоминания.

— А раньше в этом здании был роддом. Здесь Лешка и родился. Такой богатырь — 4,500! Весь роддом смотреть ходил!

— А Борьке медсестра при выписке сказала: для этого младенца люльку нужно делать на заказ! — поддержал тему Буравин.

От этих воспоминаний им стало полегче, они даже заулыбались.

— А я сына от Таисии так и не дождался. Может, и к лучшему. Ведь я хотел, чтобы его мне родила ты…

— Перестань, — перебила Буравина Полина. — Твоя Катя двоих сыновей стоит.

Буравин взял Полину за руку, и она не оттолкнула его.

Катя пришла домой и упала в мамины объятья:

— Мама, мне так плохо. Это и в страшном сне не могло присниться, что сегодня произошло!

— Катюша, доченька, успокойся. Ты в этом не виновата, — стала успокаивать дочь Таисия.

— Но я так ждала свадьбы! Я должна была быть самой красивой, самой счастливой сегодня. И почему это со мной происходит?!

— Не с тобой, с Самойловым.

— Но ведь свадьба не состоялась моя. Неужели так должно было случиться?

— Да, не зря в душе я была против этой свадьбы — материнское сердце не обманешь…

— Как это ты была против? Почему?! — удивилась Катя. — Почему ты не хотела, чтобы мы с Алешей поженились? Объясни!

— Да я сама не понимаю. Просто какие-то нехорошие предчувствия, тревожные сны, плохие приметы…

— Мама, а не ты ли учила меня не врать? Сказала бы честно, что просто ревнуешь отца к тете Полине.

— Как ты с матерью разговариваешь?! — возмутилась Таисия.

— А вот так! Ты не можешь забыть, что папа был влюблен в Полину Константиновну! Поэтому не хочешь, чтобы я вышла замуж за ее сына!

— Не выдумывай!

— А я думала, что ты хочешь мне счастья! Что ты любишь меня! Так вот, я все равно выйду за Лешу! Несмотря ни на что!

— Катя, Катя, успокойся. Конечно, выйдешь, если тебе этого так хочется.

— Да, хочется!!!

— Только пусть твой жених сначала поправится, не будете же вы играть свадьбу в больничной палате…

— Свадьбу в палате? — задумалась Катя. — А это идея!

Она переоделась и сообщила маме:

— Мама, я немедленно еду в больницу. Хочу порадовать Алешу — сказать ему, что наша свадьба состоится во что бы то ни стало.

— Катя, опомнись! — попыталась отговорить дочь Таисия. — Регистрация брака в больничной палате — это безумие. Такого в нашем городе просто не было!

— Ни у кого не было, а у нас будет, — настаивала на своем Катя. — В космос, знаешь ли, до Гагарина тоже никто не летал!

— Дочка, ситуация более чем странная. Мы еще даже не знаем, поправится Алеша или нет. Может, он вообще станет инвалидом!

— А мне плевать! Я решила устроить свадьбу в палате, и я это сделаю. Только узнаю сначала, что для этого нужно.

Катя быстро собралась и пошла к выходу.

— Мама, ты со мной или как?

— Иду, иду, — неохотно откликнулась Таисия.

Они уже ехали в машине вдоль набережной, а Катя все радовалась своей выдумке:

— Правда, мама, это действительно гениальная идея, Мне не сразу стало легче.

— Ты не понимаешь, что все не так просто. Еще врачи могут запретить волновать Алешу.

— Сейчас я ему об этом расскажу, и ты увидишь, как это на него подействует. Хорошие новости лечат, мама. Я читала об этом.

Маша сидела у постели Алексея и разговаривала с ним тихим голосом — так, будто он слышит ее.

— Алеша, я уверена, что ты меня слышишь. И ты понимаешь все, что я говорю. Я чувствую, что тебе сейчас очень плохо. Но ты не имеешь права сдаваться!

Маша заботливо поправила Алешино одеяло.

— Тебя любят столько людей, ты не можешь их подвести! Ты должен побороть эти проклятые болезни.

Маша погладила Алешу по голове.

— Ты еще будешь счастлив! Вот увидишь, все твои мечты обязательно исполнятся!

Маша наклонилась к Алеше и горячо зашептала ему на ухо.

— Алеша, я очень прошу тебя — не уходи. Если ты захочешь жит! — ты выживешь! Алеша, ты обязательно выздоровеешь. Сколько было случаев, когда врачи выносили человеку приговор, утверждали, что он не жилец… А человек, несмотря ни что, выздоравливал! И у тебя тоже все будет хорошо! Я верю!

В том, что она делала, было какое-то колдовство. У Алеши задрожали веки, как будто он хотел открыть глаза. Маша радостно улыбнулась:

— Умница! Борись, миленький, не сдавайся!

Самойлов устроил в Алешиной комнате самый настоящий обыск: выдвинул ящики стола, все в них просмотрел, он даже перетряхнул вещи. За этим занятием его и застал Костя.

— Папа, что происходит? — удивился Костя, и, поскольку отец молчал, он снова спросил: — Папа, что случилось? Что ты ищешь?

Самойлов пристально посмотрел на сына.

— Что ищу? Наркотики.

— Какие наркотики?! — удивленно воскликнул Костя.

— А у тебя разные есть? Говори, какой дрянью вы с Лешкой травитесь?

— Самойлов подошел к Косте и заглянул ему в глаза. Потом закатал рукава его рубашки и стал рассматривать руки сына.

— Отец, да ты что? — возмутился Костя. — Я к этой отраве никогда в жизни не притрагивался! И Лешка тоже!

— Значит, и ты ничего не знаешь. Даже не представляешь, что произошло!

— Папа, о чем ты? Объясни, наконец, что случилось?

— Врачи обнаружили в крови Алеши наркотик, — объяснил Самойлов.

— Чушь какая-то! — по-прежнему ничего не понимал Костя.

— Не перебивай! Главное, что из-за этого не помогают лекарства! Наркотик блокирует их действие.

Только тут Костя осознал, что произошло.

— Что?! Алешка может умереть из-за этого?

— Нет, я верю, что он выкарабкается. Но здесь что-то не так. В любом случае, я буду искать…

— Кого, папа?

— Тех, кто виноват в аварии. Ты же знаешь Алешку не хуже меня. Вся эта история… Он не мог сам стать наркоманом!

Костя молчал и со страхом смотрел на отца.

— Поэтому я сам разберусь в этом деле. — Самойлов был настроен более чем решительно. — И если я выясню, что кто-то дал ему попробовать эту гадость или подсыпал, чтобы пристрастить…

— Что же ты тогда сделаешь? — Сердце у Кости замерло.

— Еще не знаю… Но этому человеку лучше, если он попадет в руки милиции. Потому что если до него доберусь я…

Костя испуганно переминался с ноги на ногу.

— Да, но как его искать?

— Пока не знаю. Костя, ты был на месте аварии? Ты не заметил там ничего подозрительного?

— Да нет. Ничего такого…

— Но ты же поможешь мне отомстить за брата?

— Конечно, — неуверенно ответил Костя. — Я постараюсь… Ты же знаешь, я всегда с тобой.

— Спасибо, сын. Мне сейчас очень нужна твоя помощь.

Самойлов обнял Костю, он даже не подозревал, что мстить Костя должен сам себе.

Придя в кабинет врача, Катя вела себя деловито и собранно.

— Здравствуйте, — сказала она, — я невеста Алексея Самойлова. А это моя мама.

— Очень приятно. Присаживайтесь. Вы, наверное, хотите узнать о состоянии больного?

— Я знаю, что Алеша в очень тяжелом состоянии. И я придумала, как ему помочь, — в тоне Кати звучала уверенность.

— Да? И как? — поинтересовался врач.

— Нам нужно срочно пожениться. Прямо в его палате.

— Зачем? К чему такая спешка? — удивился врач.

— Алеша должен почувствовать, как сильно я его люблю. Это придаст ему силы.

— Честно говоря, в моей практике такого не было. Но теоретически работник ЗАГСа может прийти в больницу и расписать вас.

— То есть, вы не возражаете? — уточнила Таисия.

— Вообще-то нет. Но для того чтобы жениться, парень должен по крайней мере прийти в сознание.

— Ничего, я сделаю все, чтобы он очнулся. Я буду за ним ухаживать, и он быстро пойдет на поправку, — убежденно пообещала Катя.

— Мне очень нравится ваш оптимизм. Но как врач я должен вам сказать, что ситуация далеко не так проста, как вам кажется.

— Вы, врачи, всегда все усложняете. Я пойду, сообщу Алеше о нашей свадьбе. Я знаю, он меня услышит и обрадуется. — И девушка быстро пошла к двери.

Когда Катя и Таисия подошли к Алешиной палате, они увидели Буравина и Полину, которые сидели на лавочке, обнявшись.

Заметив жену и дочь, Буравин почувствовал себя неловко, будто их застигли врасплох.

— А мы тут с Полиной как раз о Кате и о Леше разговариваем. Вы у нас такая красивая пара!.. — поспешно сказал он.

— Папа, я иду к Леше, — почти торжественно объявила Катя. — Я хочу сообщить ему хорошую новость. Мама, расскажи отцу о нашей идее.

— Катя, я с тобой. Пойдем вместе, — предложила Полина.

Они зашли в палату, а Таисия осталась с мужем. У нее было желание о чем-то спросить Буравина, но она сдержалась.

— И что вы с Катей придумали? Чем она собирается порадовать Алешу? — первым нарушил неловкое молчание Буравин.

— Она хочет выйти за него замуж прямо в больничной палате!

Буравин в кабинете врача ходил из угла в угол. . —Никак не пойму, что вас не устраивает? Невеста горит желанием, с ЗАГСом проблем не будет, обещаю! Представляете, об этой свадьбе весь город будет говорить! — возбужденно говорил он.

— А вы не слишком торопитесь? — заметил врач.

— Поясните, пожалуйста.

— Ну, видите ли, — рассудительно заговорил Павел Федорович, — пациент по крайней мере, должен прийти в себя! Хотя бы осознавать, что творится вокруг. Я уж не говорю, что он должен будет произнести «согласен».

— О! Да не волнуйтесь! Пока мы все подготовим, он уже придет в себя!

— Ох, мне бы вашу уверенность. Боюсь, вы даже не представляете себе всей серьезности сложившейся ситуации. Такие тяжелые случаи…

Но в этот момент в кабинет заглянула сиделка и сказала:

— Павел Федорович, там Самойлов из реанимации глаза открыл.

Маша дождалась того, о чем молила Бога, сидя у Алешиного изголовья: Алеша вдруг открыл глаза.

— Я знала, что ты придешь в себя! Теперь дело за малым — взять и выздороветь! У тебя это обязательно получится! — воскликнула девушка.

Алеша попытался что-то сказать, но не смог.

— Не надо, не напрягайся! — предупредила его Маша. — Тебе нужно беречь силы. Они тебе еще понадобятся.

В это время вошли Катя и Полина, но Маша была настолько поглощена Алешей, что не заметила этого. Она нежно смотрела на Алешу, держала его за руку, ласково поправляла ему волосы на лбу.

Увидев это, Катя изменилась в лице.

— Девушка, вы кто? Что вы здесь делаете? — спросила она.

Маша виновато посмотрела на Катю и смущенно отстранилась от Алеши.

— Кажется, я задала вопрос: что вы здесь делаете? — повторила Катя с вызовом.

Маша встала.

— Извините… — сказала она тихим голосом.

— Так это же медсестра! Успокойся, Катюша!

— И что ей надо от моего жениха?

Катя подозрительно всмотрелась в Машино лицо.

— Какая-то ты очень ласковая медсестра, — выдавила она из себя.

— Я, вообще-то, не медсестра, — призналась Маша.

— Тогда что ты делаешь возле больного?! — возмутилась Катя.

— Мы же с мужем просили вас уйти! — вдруг вспомнила Полина. — Почему вы опять пришли сюда?!

Алеша слушал весь этот разговор, но на него никто не обращал внимания.

— Я еще раз повторяю свой вопрос… — голосом прокурора сказала Катя.

— Извини, Катюша, — перебила ее Полина. — Не волнуйся. Побудь пока с Алешей.

Она взяла Машу за руку и силой увлекла ее за собой, уводя из палаты. В это время подошедшая к кровати Алеши Катя окликнула ее:

— Полина Константиновна! Смотрите! Алеша!. Он глаза открыл! Он услышал меня!

— Господи, спасибо! — обрадовалась Полина. — Катенька, побудь с ним. Я сейчас врачей позову!

Она вышла из палаты и вывела Машу.

В коридоре Полина устроила ей настоящую разборку.

— Вы сумасшедшая, да? Мы же просили вас уйти! Почему же вы нас преследуете?

— Я только хотела чем-нибудь помочь, — смущенно произнесла Маша.

— Чем? Вы что — врач? — продолжала выговаривать ей Полина. — С Алешей теперь мы, самые близкие люди. И он, слава богу, кажется, поправляется. Прошу вас, пожалуйста, уходите!

Маша молча отошла в сторону, а Полина вернулась в палату и наклонилась над Алешей — у того были раскрыты глаза.

— Лешка, счастье-то какое! Ты меня слышишь?

Алеша закрыл и снова открыл глаза.

— Вы видели, Полина Константиновна? — радостно спросила Катя.

— Сыночек! — выдохнула Полина.

— Дайте теперь я! — заторопилась Катя. — Алешка, знаешь, что я придумала? Нет, ты даже не представляешь!

Катя склонилась ближе к Алеше и зашептала:

— Мы… с тобой… все равно… поженимся! Прямо здесь!

Но Алеша вновь закрыл глаза.

— Мальчик мой! — ахнула Полина. — Он понимает! Он обрадовался!

В это время в палату вошли врач и Буравин.

— Репетиция свадьбы, так я понимаю? — немного насмешливо спросил врач.

Сиделка подошла к врачу и, кивнув в сторону Алеши, сообщила:

— Знаки нам подает…

Врач строго посмотрел на сиделку, на толпу людей вокруг Алешиной кровати и строго сказал:

— Так, все! Свидание окончено! Попрошу посторонних покинуть палату.

— Это кто посторонний? — возмутилась Катя.

— Все, кроме сотрудников больницы, — сурово объявил врач. — Еще вопросы будут?

— А близкие люди? — спросил Буравин.

— Здесь все к таковым относятся? Я так понимаю, что до проведения некоей церемонии…

— Доктор, не слишком ли много вы на себя берете?! — перебила его Катя.

— Пожалуйста, давайте не будем при Алеше! — взмолилась Полина и, подавая пример, направилась к выходу. За ней пошел Буравин.

— Спокойно, доктор! Мы уже уходим,4— сказал он, увлекая за собой Катю.

Но Катя на ходу продолжала спорить с доктором:

— Вы, доктор, лучше за персоналом бы своим следили! А то у вас медсестры слишком шустрые. Вот я и боюсь от Алеши отлучаться!

Когда Катя вышла, врач спросил у сиделки:

— О чем это она? Что случилось?

Но сиделка только пожала плечами.

Врач подошел к Алеше и наклонился над ним:

— Ну, а как наш страдалец?! Что ж ты, дружок? Заставил же ты нас всех поволноваться! Давай-ка еще раз тебя осмотрим.

Катя вышла из Алешиной палаты со словами:

— Нет, ну что за больница?! Дурдом!

— Катя, выбирай выражения! — одернул ее Буравин.

— Папа, ты же не видел ничего! Полина Константиновна, скажите же ему!

— Катенька, ну не надо, — попросила Катю Полина. — Забудь. Алеша в себя пришел. Радоваться надо!

Но тут она ойкнула и осела. Она упала бы, если бы ее не подхватил Буравин.

— Полина, что с тобой? — испугался Буравин.

— Ничего страшного. Голова только немного закружилась.

— Полина Константиновна, вы домой идите, ладно? Вам отдохнуть надо от всего этого, — участливо посоветовала Катя.

Но Полина не согласилась:

— Как же я Алешу оставлю, Катюша? Я день и ночь должна рядом с ним быть.

— Двоим нам возле него находиться совершенно не обязательно, — думая о чем-то своем, сказала Катя.

— А ты хочешь остаться? Правда? — спросила Полина.

— Конечно! Вы пока отдохните. А потом смените меня.

— Да, Полина. Я тебя подвезу, — предложил Буравин.

Полина была тронута:

— Девочка моя, спасибо большое! Ты извини, что так получилось с этой медсестрой. Не бери в голову. Она здесь больше не появится!

— Это точно! Я уж постараюсь! — Катя дала понять, что и сама может за себя постоять.

— А врача ты не бойся; он только с виду такой суровый.

— Было бы кого бояться! Вы отдыхайте, Полина Константиновна! Об Алеше я позабочусь. Отдохните, успокойтесь. Все ведь хорошо, самое страшное позади. — Говоря это, Катя продолжала думать о своем.

Маша дождалась, пока Полина и Буравин с дочкой прошли по коридору, и направилась к двери Алешиной палаты. Она и не думала уходить. Она твердо знала, что нужна Алеше, как никто другой. Она боялась, что без нее он не выкарабкается.

По просьбе друга следователь Буряк решил еще раз осмотреть место аварии. Он даже сел в машину на водительское место и внимательно все вокруг оглядел, посмотрел, нет ли чего за солнцезащитными козырьками, основательно порылся в «бардачке», но ничего подозрительного не обнаружил.

Он вышел из машины и присел рядом с открытой дверцей, потом приподнял водительский коврик, провел под ним рукой. Разочарование все более явственно проступало на его лице, но вдруг он что-то заметил. Засунув руку глубже, он извлек обломок ампулы, рассмотрел его и осторожно положил в пакетик.

Уже у себя в кабинете Буряк положил пакетик с осколками ампулы на стол и внимательно рассмотрел его через лупу. Он подумал, потом снял трубку и набрал номер:

— Здравствуйте, Буряк беспокоит… — привычно представился он. — Да, совершенно верно… Как же можно? Обижаете… Я и так ваш вечный должник… В точку… Позарез… Нужна небольшая экспертиза…

Костя и Лева сидели в укромном уголке Левиного ресторанчика. Их беседа не клеилась. Лева, глядя на Костю, с преувеличенной заботой сказал:

— Раз от раза ты выглядишь все хуже. Фрукты или овощи кушаешь?

— Мне не до шуток! — оборвал его игривый тон Костя.

— Ты кушай — в тюрьме витамины ох как нужны, — продолжил было Лева, но, увидев Костину реакцию, остановился. — Ну все, все. Какие новости?

— Врачи у Лешки в крови эту гадость обнаружили.

— Значит, на нашей медицине еще рано красный крест ставить, — снова попытался пошутить Лева. — А ты, фармацевт, почему об этом раньше не подумал?

— Да кто ж знал, что он вообще в больницу попадет? Отец с меня чуть живьем шкуру не содрал.

— Ты что, признался? — испуганно спросил Лева.

— Что я — дурак? Он думает — Алешка на игле сидел. Перевернул все вверх дном в его комнате.

— И ничего не нашел? М-да, батя твой — мужик упрямый. Этот может докопаться до правды.

— Вот-вот. Может, рассказать все, пока еще не поздно?

— Явка с повинной называется. Костик, успокойся, пока еще рановато.

— А потом уже поздно будет! — отчаянно сказал Костя.

— Глупо поступить никогда не поздно. И потом, что случилось-то? Ну отлежится парень в больнице. Здоровье-то крепкое. Морской волк. Глядишь, и все обойдется.

Костя не разделял Левиного оптимизма:

— А если нет? Сам же говоришь, что отец мой копать будет. Нет, надо сдаваться!

— Костя, ты для чего все это-затеял?! Я тебя даже зауважал! Вот и бейся дальше! А на попятную раз пойдешь — все, фортуне неинтересен станешь. Бейся, тогда выплывешь!

Лева налил Косте рюмочку коньяка и пододвинул ее к нему поближе:

— А сейчас расслабься немного! И за здоровье брата выпей, заведение сегодня платит.

Лева продолжал выступать в роли наставника в запутанных Костиных делах:

— Ляг на дно и в перископ осматривайся. А если спрашивать станут, ответ один — не знаю ничего! — настойчиво советовал он.

— Нет, я так не смогу. У меня не получится, мне страшно! — было видно, что Косте действительно страшно.

— Я не понял — ты ждешь, что я тебя отговаривать начну? — удивился Лева.

— Не нужно меня отговаривать! Спасибо, конечно, но сегодня же я пойду и признаюсь во всем.

— Не ходи, Костик, тебя в тюрьму посадят, а там плохие дядьки. Поверь моему слову, тебе там не выжить, — популярно разъяснил Лева.

— Что ты со мной, как с ребенком?! — возмутился Костя.

— А ты сначала перестань себя вести по-детски. А то распустил нюни, смотреть противно! Так что соберись наконец!

— Уже собрался! В милицию!

— Костик, эту философскую беседу пора заканчивать. Ты будешь меня слушать или нет?! — закричал Лева.

— Я же сказал, я иду в милицию!

— Что ж, иди… — неожиданно спокойно отреагировал Лева.

Он посмотрел на уходящего Костю и громко сказал вслед:

— Но прежде чем ломать дрова, сходи в больницу и поговори с врачом. Узнай, что и как! Может быть, рановато еще свою жизнь под откос пускать?!

Это был его последний совет, но именно к нему Костя решил прислушаться.

Когда Таисия пришла в салон к красавице Римме, та разговаривала по телефону и жестом предложила ей присесть. Она договаривала своему невидимому собеседнику в трубку:

— Я вам еще раз говорю: решать — дело ваше. Просто такое благоприятное расположение планет скоро изменится.

Таисия в нетерпении барабанила пальцами по столу. Сколько можно болтать, когда она пришла? Но Римма сделала успокаивающий жест, мол, «сейчас, сейчас», и резко закончила разговор:

— Еще триста лет подождем, да? В общем, думайте, не прощаюсь.

После этого Римма сразу же выключила телефон и обратилась к Таисии:

— Знаю, знаю, слышала про аварию. Ужас! Нет, ну ты подумай, а?

— Римма, а ведь я знала, я чувствовала, что ничем хорошим это не закончится! — начала долгожданную беседу Таисия.

— Пиковый туз все время выпадал, помнишь? — напомнила Римма. — Мальчик-то довольно милый. Как он?

— Виктор сейчас позвонил. Говорит, в себя, вроде, пришел. Представляешь, они ведь с Катей могли так же ехать! — Видно было, что Таисия гораздо больше волнуется за дочку, чем за Алексея.

— Судьба уберегла. Дочка-то как? Сильно переживает?

— На девочку столько всего свалилось! Такое давление! Она и растерялась: прямо в больнице хочет обручиться! — Ради этой новости Таисия и приехала к Римме.

— Да ты что?! — этого Римма не ожидала.

— И благоверный мой с Полиной на пару ей поддакивают. Не терпится породниться!

Тут Таисия в сердцах ударила ладонью по столу.

— Ладно тебе, — успокоила ее Римма» — Зачем старое ворошить?

— Зачем?! — Таисия аж задохнулась от распирающего ее возмущения. — Ты представляешь — приезжаю в больницу, а они сидят там, друг к дружке прижимаются!

— Виктор и…

— Да! И эта стерва Полина! Не выходит, видать, Буравин из ее хорошенькой головки!

— Ты подумай! — покачала головой Римма. —Ведь столько лет уж прошло.

— А они, оказывается, спят и видят, как бы старое воротить. Только почему моя дочь должна из-за этого страдать? — продолжала возмущаться Таисия.

— Слушай, давай-ка я сейчас карты раскину на эту ситуацию, — предложила Римма. — Посмотрим, что делать.

Но Таисия резко поднялась и сказала с уверенностью:

— Я и без карт тебе все скажу. Самойловых в моей родне не было и не будет!

Полина сидела на краешке кровати, и муж пытался уговорить ее поспать. Но Полина обратила внимание на то, что ему самому тоже надо полежать.

— Тебя же трясет от напряжения! — грустно сказала она.

— Конечно, не каждый же день узнаешь, что твой сын принимает наркотики, — мрачно отозвался муж.

Но Полина напомнила ему о событии повеселее:

— Не каждый день узнаешь, что твой сын вернулся с того света!

— Да, ты права!

— Ты веришь, что Алешка принимал наркотики? — с сомнением спросила Полина. Сама она в это не верила.

— Не знаю, что и подумать! Я был у Сан Саныча, потом Алешину комнату перевернул вверх дном. Ни малейшего намека на наркотики, — только укрепил ее сомнения Самойлов.

— Надо поговорить с Костей, — решила Полина.

— Я уже говорил. Он знает не больше нашего.

Да, муж многое уже успел сделать, пока она сидела в палате у Алеши. Зная мужа, Полина понимала, что он не остановится на этом, поэтому спросила:

— Что же ты собираешься делать дальше?

— Я уже обсудил кое-что с Гришей.

— С Буряком?! Ты что, заявил в милицию?! — испугалась Полина.

— Нет, что ты! Я попросил его как друга выяснить все по своим каналам. И все-таки у меня в голове не укладывается, как такое могло случиться. Ну ладно бы Костя. Но Алеша! Почему?! У него же все было хорошо!

— У него и будет все хорошо! — уверенно сказала Полина. — Снова пойдет в море… Женится на Кате…

— Все это так! Но вот какая мысль не дает мне покоя: у него просто не было поводов попробовать эту гадость.

— И что?! — Полина уже поняла ход мысли мужа.

— Мне кажется, что его кто-то подтолкнул к этому. И это должен быть очень близкий человек. Тот, кому Алеша доверял.

Полина испуганно посмотрела на Самойлова.

— А значит, этого человека знаем и мы с тобой.

— Боря, это все очень страшно, чтобы быть правдой. Может, это ошибка врачей?

— Может быть… — уже думая о чем-то своем, сказал Самойлов. — Знаешь, Полина, ложись-ка ты спать. С тебя на сегодня уже предостаточно. Так измоталась!

Самойлов укрыл жену пледом и, уходя, сам себя: спросил вполголоса:

— Но кто же это?!

Уставший врач встретил Костю безрадостно:

— Молодой человек, я уже рассказал вашим родителям о состоянии Алеши.

— Но, может быть, вы поясните мне детали? Про наркотик, например? — Костя сразу начал с того, что его интересовало больше всего.

— Я договорился с ними никого не посвящать в наш разговор. Но раз уж они вам рассказали, спросите у них. Не могу же я беседовать с каждым отдельно, — в голосе врача послышалось раздражение.

— Да вы не беспокойтесь. Они больше никому не скажут. Просто мои родители в медицине не сильны, а я фармацевт, — объяснил Костя.

— Тогда понятно.

— Отец посоветовал обсудить все с вами на профессиональном языке.

— Перейдем на латынь? — пошутил врач, но, видя, что Костя не отреагировал на шутку, перестал улыбаться и продолжил: — Что же вы хотели узнать?

— Собственно, у меня к вам всего один вопрос. Тот наркотик, который обнаружили у брата, — это серьезно?

— Да, из-за него возникли проблемы и с анестезией и с точностью анализов, а главное, он оказался несовместим с нашими лекарствами.

— Но ведь это редчайший случай, чтобы такие препараты вступили в конфликт! — показал свою эрудицию Костя.

Врач только развел руками:

— Знаю, но это как раз такой случай. Вы — медик и должны понимать, что чудес не бывает, но чудо хотя бы в том, что к вашему брату вернулось сознание.

— Значит состояние пока нестабильно?

— Вот именно. Картина постоянно меняется. Из-за наркотика время было упущено, и кризис может произойти в любую минуту.

— Понятно, — сказал Костя с облегчением.

— Только прошу вас, не беспокойте пока родителей. Вы-то не проговоритесь?

— Да, конечно, доктор. — Костя был сама вежливость.

Он попрощался с доктором, вышел из его кабинета и сразу натолкнулся на Машу. Но он настолько был занят своими мыслями, что просто не заметил ее, как не замечают стул, который случайно задели.

— Константин Борисович! — окликнула она его.

— И ты здесь?! Что ты тут делаешь? — удивился Костя.

— Вообще-то я здесь из-за Алеши, но хотела бы поговорить и с вами.

— Из-за Алеши?! О чем же ты хочешь поговорить? — продолжал удивляться Костя.

— К вам у меня тоже есть серьезный вопрос.

Костя вдруг вспомнил, что Маша видела, как он брал ампулу, и обмер. Все так хорошо шло, а эта девушка сейчас все перепортит!

Но Маша спросила у Кости совсем не о том, чего он боялся.

— Я еще раз хотела спросить о зарплате. Когда вы сможете мне заплатить?

Костя облегченно выдохнул.

— Понимаете, — стала объяснять Маша, — дома совсем закончились деньги. Мы живем вдвоем с бабушкой-пенсионеркой. Поэтому я и спросила.

— И ты за этим сюда пришла?

— Нет, я пришла, чтобы узнать, как чувствует себя Алеша.

— Алеша? Ты с ним знакома?! — удивился Костя.

— Да, мы с ним познакомились в попутке. Он на свадьбу спешил и меня заодно до дома подвез. Я у вас еще из аптеки отпросилась. Помните?

— Да, что-то припоминаю. С трудом… — пробормотал Костя.

— А потом я случайно оказалась на месте аварии и помогла врачам, — продолжала девушка.

— Ты ничего там не заметила? — подозрительно спросил Костя.

— Нет. Мне было не до этого. Но вы не волнуйтесь, там был один следователь. Оказалось, что он хорошо знает Алешу. Если и было что-то подозрительное, то он наверняка заметил!

Здесь на Костю снова накатила волна страха.

— Ты и следователь… Случайно оказались там… Нет, не случайно! — Он как бы в раздумье разговаривал сам с собой. Но Маша поняла его совсем иначе.

— Да, я тоже так думаю! — Она даже улыбнулась, но, вспомнив начало разговора, вернулась к его теме, — Константин Борисович, как же с зарплатой?

Но ее зарплата, конечно, совсем не волновала Костю:

— Ах, зарплата! — Костя продолжал думать о следователе. — Но я же объяснял, Маша, аптека почти банкрот.

— Когда же вы сможете со мной рассчитаться? — растерянно спросила Маша.

— Маша, ну разве ты не видишь, что происходит?! — в голосе Кости проявилось явное раздражение. — Мой брат в больнице, в критическом состоянии! Разве могу я сейчас думать о бизнесе?!

— Да, конечно. Извините. Я подожду. А потом, через некоторое время, опять загляну в аптеку. Хорошо?

— Нет, не надо! В ближайшее время я там не появлюсь. Когда смогу, я найду тебя сам.

— Хорошо. Извините еще раз. До свиданья!

Маша поняла, что деньги она увидит не скоро, если вообще их когда-нибудь увидит.

Расставшись с Машей, Костя в тот" же миг забыл о ней. Он достал телефон, горя желанием поделиться с Левой информацией о следователе.

— Лева, это я!

— Откуда? Из камеры? — пошутил Лева.

— Нет, пока из больницы.

— Ну, слава богу! Одумался!

— Нет, Лева. Похоже, все кончено! Появился свидетель, и я должен сдаться! — мрачно произнес Костя.

— Нет, подожди! Дуй ко мне! Расскажешь все по порядку, подумаем и решим, что делать.

— Нет, Лева, ты мне уже не поможешь! Мне никто не поможет!

И Костя отключил телефон.

Лева услышал в трубке длинные гудки. «Идиот! — подумал он. — Еще и меня к этому делу притянет!»

Полина подняла голову от подушки и спросила у сидящего рядом мужа:

— Боря, я долго спала?

— Почти не спала, минут пятнадцать. Лежи, куда ты?

Но Полина уже встала и начала собираться.

— Я хочу съездить в больницу, — сказала она.

— Зачем тебе сейчас туда ехать? Рядом с Алешей Катя. Вы же договорились, что будете дежурить по очереди.

— Катя совсем девочка. И потом, Алеше может понадобиться моя материнская помощь, — торопливо говорила Полина.

Сказать по совести, в глубине души она не доверяла Кате и не верила в ее обещания.

— Ну чем ты можешь помочь? Там рядом с ним врач, сиделка. Они и без нас знают, что делать, — убеждал Борис.

— У медицины свои лекарства, у меня свои, — про: должая собираться, объяснила ему Долина. — Мать всегда чувствует, что может помочь сыну. Даже если я просто поцелую его в лоб, я знаю, что ему станет лучше.

— Да, я понимаю, — согласился с ней муж. — Я поеду с тобой.

— Боря, может быть, тебе лучше поехать на работу? А если понадобится твоя помощь, я обязательно позвоню.

Полина понимала, что его как мужчину прежде всего волнуют причины произошедшего, он хочет докопаться до истины, а для этого ему нужны и время, и силы.

— Хорошо. Я постараюсь приехать к вам побыстрее, — пообещал Самойлов.

Он знал, что жена его хорошо понимает. Это понимание дорогого стоило. Он взял руку жены и крепко сжал ее в своих ладонях. Самойлов продолжал докапываться до истинной причины аварии. Он позвонил Буряку, чтобы узнать, есть ли новости.

— Гриша, узнал что-то новое?

— Да, я нашел кое-что и провел экспертизу, — коротко произнес Буряк.

— Что же ты молчишь? Говори!

Буряк помолчал, затем начал издалека:

— Скажи, Алексей мог до аварии принимать какие-нибудь сильнодействующие препараты?

Самойлов молчал, осмысливая вопрос. Буряк решил еще раз спросить то же самое:

— Он употреблял…

— Я понял вопрос, Гриша, — остановил его Самойлов. — Но я не хочу говорить об этом по телефону.

— Можно встретиться. Приедешь ко мне?

— Давай лучше у меня в офисе. Прямо сейчас сможешь?

— Через полчаса устроит?

— Спасибо. Жду.

Следователь приехал довольно скоро и ввел Самойлова в курс дела:

— Помнишь, я тебе говорил, что у машины не было тормозного пути?

— Совсем? Ты проверил?

— Тормозной путь отсутствовал в принципе.

— Может быть, выскочил пешеход или его кто-то подрезал, и он резко свернул в сторону?

— Нет, Боря. У меня есть показания свидетелей: никто ему не мешал.

— Но ведь так не бывает! Может, тормоза отказали? — сомневался Борис.

— Их проверяли — все в порядке. Боря, Алексей не тормозил. Он даже не пытался.

— Ну не спал же он! — Сам удивился своему предположению Самойлов.

— Предполагаю, что в тот момент он был без сознания.

— Полагаешь?! Что молодой здоровый парень спешил на свадьбу с первой красавицей города и вдруг заснул за рулем? — нервничал Самойлов.

— Боря, я понимаю, каково тебе сейчас…

— Мне гораздо хуже. И никому этого не понять, никому!

— Ты просил меня заняться расследованием, все выяснить, так?

— Да, просил, — кивнул Борис.

— Тебе нужна была правда. Если передумал, я просто уйду сейчас, и дело будет закрыто, — твердо сказал Буряк.

— Ну зачем ты, Гриша? Я просто вспылил, пойми мое состояние.

— Я еще не закончил! Ответь: тебе нужна правда, какой бы суровой она ни оказалась?

— Да, нужна, — опустил голову Борис.

— Тогда какого черта ты сразу не сказал мне, что Алешка мог принимать наркотики?

Самойлов виновато отвел взгляд.

— Или ты думал, что я откопаю что-нибудь вроде перерезанных тормозных шлангов?! Ну, тогда надо было намекнуть, чтобы я получше искал! — продолжал возмущаться Буряк.

— Гриша! Я не хочу верить, что мой Алешка был наркоманом! — в сердцах воскликнул Самойлов.

— Я тоже. Но в моей работе вера сдается перед фактами. — И следователь положил перед Самойловым пакетик с осколком ампулы. — Это я нашел в разбитой машине. Вот из-за чего он уснул за рулем!

Катя всегда чем-то увлекалась. Сейчас она была увлечена идеей организовать свадьбу прямо в больнице.

Она сидела на месте сиделки и разговаривала с Алешей:

— Алеша, правда я все классно придумала?!

Но Алеша закрыл глаза.

— Лешка, я тебя обожаю! В ЗАГСе женятся одинаково, как на конвейере. А мы всех удивим. Можно журналистов привлечь, как считаешь? Да, пусть нашу свадьбу опишут газеты, как у «звезд» каких-нибудь!

Здесь Катя задумалась, выбирая, где же лучше всего об этом написать?

— Нет, в «желтой прессе» не хочу, — решила она. — Лучше журнал. Слушай, а может, телевидение?! Точно! Пусть свадьбу снимает профессиональный оператор, а не чей-нибудь сокурсник.

Катя взяла безжизненную Алешину руку:

— Представляешь, будем потом нашим детям рассказывать, что маму с папой по телевизору показывали.

Но Алеша лежал с закрытыми глазами.

Сомнения, мучившие Костю, привели его к зданию милиции, в котором работал друг их семьи Григорий Буряк.

Костя решил, что ему нужно все рассказать следователю.

Он подошел к будке с дежурным и негромко спросил:

— Извините, могу я к Григорию Тимофеевичу пройти?

— К кому?

— К Буряку, следователю. Мне нужно заявление сделать по одному важному делу.

— Сделайте свое заявление мне, — буркнул дежурный.

— Нет, оно касается только его и меня. Так могу я к нему пройти?

— Нет. Майор Буряк недавно уехал.

— Куда? — заволновался Костя.

— По одному важному делу. — Дежурный был немногословен.

— А когда он вернется? — уныло спросил Костя.

— Он мне не докладывал.

— А где я могу его подождать?

— Вот здесь и подождите.

И Костя в тревоге сел ждать. В отличие от Маши, ждать он не умел, ожидание давило на него и тяготило невероятно сильно.

Маша вернулась домой расстроенная. А тут еще она увидела, что Зинаида укладывает в сумку бутылки с вином, и поняла, что в отсутствие денег все равно придется торговать.

Зинаида давно ее ждала:

— Маша, что же так долго? Я волновалась! — с упреком сказала она.

— Бабушка, я Алешу видела. — Глаза девушки светились.

— Как он? Получше?

— Он пришел в себя. Только его мама опять попросила меня уйти: там была его невеста. — Катя опустила глаза.

— Вот, говорила я тебе: не ходи! Совсем ты меня не слушаешь!

— А разве ты меня слушаешь? — грустно возразила Маша. — Сейчас вот опять собралась с вином на рынок!

— Ну и собралась! — ворчливо огрызнулась Зинаида. — Денег совсем не осталось, а чувствую я себя получше.

— Лучше? У тебя сердечный приступ был! Ну как ты пойдешь?! — возмущалась Катя.

— Потихоньку-помаленьку. По дороге отдыхать буду. Константина-то, начальника своего, видела?

— Да, я с ним говорила, — вздохнула Катя.

— Ну и что он? Дал зарплату? — строго спросила Зинаида.

— Бабушка, у него такое горе. Ему не до этого.

— Ну да! Мы по миру пойдем, а ему все недосуг будет!

— Бабушка, ну как ты не поймешь, не могу я у него сейчас денег требовать! Не могу! — воскликнула Маша и ушла из кухни к себе в комнату, а Зинаида присела на стул и стала объяснять не то Маше, не то самой себе:

— Ох, внучка! Не про то разговор! Если у человека совести нет, то ему всегда некогда будет обещание выполнить.

Она приподняла сумку и поставила ее на стол. Оглядела ряд бутылок и призадумалась:

— А вдруг все раскупят? Что ж мне туда-сюда мотаться?!

Она положила в сумку еще несколько бутылок, приподняла ее и вдруг, схватившись за сердце, осела на пол.

В этот момент Маша вернулась, на ходу предлагая:

— Бабушка, давай мириться! Только прошу тебя, не ходи на рынок!

Но, заметив лежащую на полу Зинаиду, она кинулась к ней.

— Кажется, сердце опять прихватило, — виновато сказала Зинаида.

Маша помогла бабе Зине перебраться на кровать. Зинаида легла и запричитала:

— Переживаю я за нас с тобой очень. На что нам жить дальше?

— Бабушка, знаешь, я тоже много думала об этом. ; И решила, что буду искать другую работу, — в голосе девушки звучала уверенность.

— Ох, внучка! Не работу тебе надо искать, а замуж выйти. А то вот как я, одна всю жизнь промаешься. Ты бы мне правнуков на старости лет подарила.

— Бабушка!

— А что? Мне б тогда и на базар недосуг сходить было бы. Все с ними бы нянчилась, — улыбнулась Зинаида.

— Бабуля, это шантаж! — погрозила пальцем Маша.

— И за тебя я спокойна буду. Если муж хороший, ты за ним, как за каменной стеной. Только в замужестве к женщине счастье и приходит. Поверь мне!

Если бы бабушка только знала, насколько внучка с ней согласна!

В этот момент Маша подняла упавшую сумку, в ней звякнули осколки стекла, и стало понятно, что бутылки разбились.

— Вот дьявол! Бутылки все побились. С чем я на базар пойду?! — расстроилась Зинаида.

— Бабушка, ну какой базар?! Я тебя никуда не пущу в таком состоянии.

— Все! Последний прибыток пропал! Ой, горе мне, горе! — запричитала Зинаида.

— Бабушка, я же говорю тебе, что пойду на новую работу! — твердо сказала Маша.

— Машенька, работа — это хорошо. Но ты все ж подумай о моих словах.

— Ну что же мне, объявления давать?

— Тоже скажешь — объявления. Искать — не значит по улицам бегать. Просто к людям приглядывайся да в облаках не витай, — поучала баба Зина.

Но тут в дверь постучали, и в комнату вошел одноклассник Маши Толик. Зинаида обрадовалась ему:

— Здравствуй, Толик! Чего тебе, милый?

— Да вот, праздник дома небольшой. Хочу у вас бутылочку вина купить.

— Нравится вино-то мое? — горделиво сказала Зинаида.

— Очень! В магазине такого не найдешь!

— А что ж так мало берешь?

— Я вообще-то не очень… — смутился Толик.

— И правильно! Лучше часто, но понемножку. Жены таких мужей любят и уважают. Невеста-то есть у тебя?

— Невеста? — Тут Толик посмотрел на Машу. — Да нет.

— Внучка моя тоже ни с кем пока не встречается. Все ей некогда.

— Бабушка, — сказала Маша, недовольная этой беседой, — я пойду. Мне пора уже.

— Говорю же, ей некогда, — подтвердила Зинаида. — Сейчас принесу тебе бутылочку. В погребе у меня специально оставлены. Машенька, побудь с Толиком немножко. Я мигом.

Когда Зинаида ушла, Толик подошел к Маше и протянул ей ракушку:

— Вот, по дороге нашел. Нравится?

— Спасибо. Очень красивая.

Маша поставила ракушку на полку, где дружно выстроились в ряд полтора десятка таких же ракушек. Толик никогда не приходил с пустыми руками.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — спросила Маша.

— Сказать? Я… не знаю… Я, Маша… — замялся Толик.

— А как твои дела?

— Дела? Ну… Нормально.

— Что-то бабушка не приходит.

Повисла тяжелая тишина.

Вернувшись из погреба, Зинаида протянула Толику бутылку:

— На вот, держи. Хочешь — стол накрою, посидим?

— Толик, ты извини, мне правда идти надо, — извинилась Маша. — А вы тут с бабушкой посидите.

— Нет, это мне пора. До свидания.

Толик отдал деньги и ушел.

Посмотрев на деньги, Зинаида удивилась:

— Ты посмотри! Он же мне за одну, как за пять, заплатил!

— Лишнее надо вернуть, — строго сказала Маша.

— Еще чего! Человеку вино мое нравится, а я его обижать буду? А к парню бы ты присмотрелась!

— Присмотреться к Толику?! — не поняла Маша.

— А чем он плох? Скромный и при деньгах. Из школы всегда тебя провожал. Списывал тоже только у тебя. Мне с учительского места хорошо было видно.

— Вот потому, что провожал, и не буду приглядываться. Толик— мой друг. И люблю я его как брата.

— Только что-то он на тебя как-то не по-братски смотрит!

— Вижу… Но никак не могу ему сказать. Очень боюсь его обидеть.

— А может, не надо этого говорить? Знаешь, чувства приходят с годами, — задумчиво произнесла баба Зина.

— Не в этом случае, бабушка. Я, конечно, выйду когда-нибудь замуж, но не за Толика.

Когда Буряк вернулся к себе на работу, его остановил дежурный:

— Григорий Тимофеевич, тут к вам парень какой-то. — Он жестом показал на Костю.

Буряк узнал старшего сына Самойлова и окликнул его:

— Костя?!

От неожиданности Костя вздрогнул и обернулся:

— Григорий Тимофеевич! А я вас жду.

— Что-то еще случилось?

— Да, то есть — нет. В общем, мне надо вам сказать что-то очень важное. Это касается аварии.

— Паспорт у тебя с собой?

— Да, а зачем? — испуганно спросил Костя.

— Пропуск выписать, — успокоил его следователь. — Пойдем!

Костя робко зашел в кабинет следователя вслед за ним и остановился в нерешительности.

— Проходи, садись. Ну, как ты? — спросил Буряк, присаживаясь за свой стол.

Костя только пожал плечами.

— Крепись, парень. Ты сейчас родительская опора во всем. Так что у тебя?

— Я… я хочу сказать… — Тут Костя закашлялся. Его била нервная дрожь.

— Костя, я знаю, что ты хочешь сказать, — уверенно заявил Буряк.

— Да, дядя Гриша? — Косте казалось, что перед ним сам Господь Бог, который действительно знает все.

— Ты ведь хотел рассказать о том, почему Алеша попал в аварию? — продолжал Буряк.

— Д-да… Я виноват… — Костя обмяк, во рту у него стало сухо.

— Подожди! То же самое твердит и твой отец. А я вот себя считаю виноватым. Как мы могли не заметить, что Алешка начал принимать наркотики?

— Но он не наркоман… — тихо сказал Костя, еще не понимая, что происходит.

— Но даже если тот случай, перед свадьбой, был единственным, мы не имели права его проглядеть!

Костя вздрогнул и отвел глаза. Вдруг он начал кое-что понимать:

— Вы думаете, авария случилась из-за того, что он принял наркотик?

— Вероятнее всего. Ты ведь об этом хотел мне рассказать? — спросил Буряк.

А вот это был уже настоящий подарок судьбы! Костя вдруг понял, что спасен.

— Да, об этом! — сказал он. — А еще… — тут голос у Кости окреп, — Григорий Тимофеевич, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь в расследовании.

— Спасибо! Если что-нибудь подозрительное вспомнишь, позвони. Версий несколько. Вот отец твой думает, что наркотик могли подложить.

— Отец?! Ну… Так я пойду? — спросил Костя, потому что все самое главное для себя он уже узнал.

— Конечно, иди, — улыбнулся Буряк.

Давно уже у Кости не было так легко на душе.

Когда Полина и Самойлов снова пришли к врачу, то он решил поговорить с ними о Косте:

— Ко мне приходил ваш старший сын. Константин, кажется? Вы рассказали ему о результате анализа, хотя мы договорились никому не говорить об этом.

— Доктор, простите, — извинился Самойлов. — Но ведь он тоже родственник.

— Да, я понимаю. Но и вы поймите меня. Либо о наркотике знают все, либо никто. Иначе у меня возникнут неприятности.

— Простите еще раз. Мы все понимаем.

— Хорошо. Но дело в другом. Как я уже сказал Константину, наркотик сильно помешал лечению. Создал Угрозу для жизни Алеши.

— И она до сих пор сохраняется?!

— Нет, состояние Алеши стабилизировалось, жизнь его теперь вне опасности.

Полина и Самойлов радостно переглянулись.

— Павел Федорович! Как долго мы ждали этого известия! Как будто целый год прошел! — облегченно вздохнула Полина.

— Да, конечно. Но у меня есть еще одна новость, и она гораздо хуже предыдущей. Так вот, наркотик помешал лечению, и ваш сын… в общем… скорее всего, Алексей уже не сможет самостоятельно ходить. Никогда.

То, что сказал врач, было чудовищным! Как" это их веселый, здоровый, любимый сын вдруг никогда не будет ходить?! Этого просто не может быть! Это несправедливо! Почему такая страшная судьба выпала именно им?

Казалось, что врач чего-то не понимает, что он просто оговорился.

— Неужели Алеша никогда не сможет ходить? — не веря, переспросила Полина.

— Увы, но это так. То, что он выжил, уже чудо.

— Но ведь бывает, что больного считают безнадежным, а он встает на ноги! — у Полины все еще была надежда.

— Вы не хотите терять надежду, и это правильно. Конечно, случаи бывают разные…

— Доктор, а вы не могли ошибиться? — спросил Самойлов.

— От этого никто не застрахован. Можно собрать других врачей и провести консилиум. Я не возражаю.

— Но вы считаете, что они скажут нам то же, что и вы? Да? — обреченно уточнил Самойлов.

— Я думаю, что три лучше, чем один, хотя и не всегда.

— Но вы соберете консилиум? — было видно, что Самойлов очень этого хочет.

— Вопрос решен! Я соберу коллег сегодня же, — пообещал врач.

Буравин с нежностью относился к своей дочери. Она казалась ему и красивой, и умной, и самоотверженной. Особенно в такой непростой ситуации. Расхаживая по дому и раздумывая об этом, Буравин не выдержал и похвалил дочь:

— Знаешь, дочка, я горжусь тобой. Для Алеши сейчас так важно почувствовать, что ты готова быть рядом с ним.

— Спасибо, папа. Только иногда мне кажется, что все против нашей свадьбы, — вздохнула дочь.

— Как все?! Кто конкретно?! — в голосе отца звучало возмущение.

— Регистраторша из ЗАГСа, да и врач этот…

— Ерунда! Едем в ЗАГС. Регистраторшу твою я быстро уломаю. И с врачом договорюсь, ты не бойся. Он просто перестраховывается.

— Но мама тоже не хочет меня поддержать! — подвела итог своему списку Катя.

Вот этого Буравин не ожидал.

Таисия решила пояснить свою позицию:

— Да, я думаю надо подождать, пока Алексей не поправится.

— А я не хочу ждать! — капризно заявила Катя. — Я уверена, что ему станет лучше, как только мы поженимся.

— И я так считаю! — поддержал дочку Буравин.

— Доченька, я понимаю, тебе хочется ему помочь, — успокаивающим голосом сказала Таисия. — Но я уже сейчас думаю о том, как ты будешь жить дальше.

Таисия действительно знала, что будет дальше, но посвящать в свои планы Катю она не собиралась.

— Вот видишь? Я же тебе говорила! — сказала Катя отцу.

Буравин решил поддержать дочь и стал объяснять Таисии:

— Может быть, их с Алешей в будущем ждут трудности. Но у нее будет легко на сердце оттого, что она выполнила свой долг, а не струсила и не убежала.

— Нет, ваш врач, похоже, единственный здравомыслящий человек! Он-то прекрасно все понимает. Поэтому и настроен против этой свадьбы. Да только вы уперлись и слышать никого не хотите! — нервно возразила Таисия.

Она решила показать, что разговор окончен, и вышла из комнаты. Она думала, что у мужа есть свои причины настаивать на этой свадьбе, и это ее бесило. Нет уж, все будет так, как решила она, а не эти голубки!

Когда мать вышла из комнаты, Буравин успокоил дочку:

— Не бойся! Ничего она не сделает. Позлится немного и успокоится. Важно, что ты тверда в своем решении. А в остальном я тебе помогу!

Буравин, вопреки решению жены, все-таки решил поддержать дочь и отправился с ней в ЗАГС, чтобы уладить техническую сторону дела. Он знал, как решаются подобные дела, и был в себе уверен.

Увидев их регистраторша спросила:

— Хотите забрать документы?

— Нет, — сказала Катя. — Мы хотим зарегистрировать наш брак.

— С кем? Где ваш жених? — Регистраторша уже вспомнила предыдущую перепалку с Катей и не ждала ничего хорошего.

— Он не может сейчас прийти.

— Понятно. Значит, когда сможет, тогда и приходите, — злорадно сказала регистраторша.

— Одну минуточку!!! — решил вмешаться Буравин.

— Подожди, папа! — остановила его Катя. — Вот наши заявления. Мы хотим назначить регистрацию на… — тут она вопросительно посмотрела на папу, — когда?

— Когда вы с Алешей будете готовы.

— На ближайшую субботу, — сказала Катя регистраторше.

— Гражданка Буравина! — заговорила регистраторша совершенно официальным тоном. — Один раз вы уже сорвали регистрацию. Новая будет установлена в порядке общей очереди.

— Это невозможно! — заявила Катя. — Нам нужно, чтобы свадьба состоялась в эту субботу!

— Я у вас еще заявление не приняла, а вы уже чего-то требуете! И потом, в городе свадебный бум, всем срочно нужно жениться.

— Но нам действительно нужно срочно! У нас особый случай. Мы хотим, чтобы, регистрация прошла в больнице.

— Где? — опешила регистраторша.

— В больнице. В палате, где лежит Алеша, — уточнила Катя.

— Ну, знаете ли… Такого в нашей практике еще не было. Это необходимо согласовать.

— Но почему у вас все так не по-человечески? — тоскливо спросила Катя.

— Потому что регистрация брака —,это ответственное, государственное дело!

— Поэтому вы обязаны рассмотреть наше заявление!

— Конечно. Изложите вашу просьбу в письменном виде. И дней через десять приходите за ответом.

— Папа, ну что же это такое?! Я не могу больше! — горько воскликнула Катя.

— Значит, так! — Буравин решил все взять в свои руки. — У меня есть другое предложение.

Теперь уже Буравин стал втолковывать регистраторше особенности ситуации:

— Поймите, произошла трагедия. Жених в день свадьбы попал в аварию и находится в больнице…

— …И даже в этих обстоятельствах мы хотим быть вместе, хотим стать мужем и женой, — продолжила Катя. — А вы… вы просто вредитель!

— Выбирайте выражения! — предупредила регистраторша.

— Вам что, честь родного ЗАГСа не дорога?! — вкрадчиво спросил Буравин. — Какое впечатление регистрация брака в больничной палате произведет на молодежь, на общественность города!

— Какую еще общественность?! — Регистраторша искренне не понимала, куда клонит Буравин.

— Нашего города!!! Как высоко будут оценены забота и участие ЗАГСа в судьбе жениха и невесты на телевидении и в прессе!

— О вас напишут на первых полосах!!! — поддержала папу Катя.

— Вы меня не так поняли. Я не против. Я только за то, чтобы все документы были правильно оформлены, — уступила регистраторша.

— Значит, мы можем быть уверены? — спросил Буравин. 4

— Конечно. Только нужно соответствующее заявление. Вы поймите меня правильно… — замялась регистраторша.

— Садись, — сказал дочке Буравин, — пиши: в связи с такими-то обстоятельствами просим провести акт регистрации в больнице. Число. Подпись.

Катя с Буравиным вернулись домой с победой.

— Мам! Ты бы видела, как папа эту регистраторшу на место поставил! — Катя стала делиться впечатлениями с мамой.

— Господи, добились-таки своего! — недовольно сказала Таисия. — Что дальше?

— Теперь надо купить новое свадебное платье и костюм для Алеши, — у Кати не было никаких сомнений.

— Молодец! Настоящая жена моряка — решительная и смелая, — улыбнулся Буравин.

— Ну, а после свадьбы? Ты представляешь, что такое быть женой инвалида? Горшок за ним выносить, на каталке его катать, как ребенка малого? — Таисия пыталась заставить дочку посмотреть правде в глаза.

— А мы его вылечим! — радостно возразила Катя. — Найдем самых лучших врачей и заплатим побольше. Правда, папочка?

— Конечно. Только деньги — не главное. А вот если Алеша увидит, как ты его любишь, поправится обязательно, — улыбнулся Буравин.

— Дочка, врачи не волшебники. Сколько инвалидов-миллионеров? Что, помогли им деньги?! — продолжала настаивать мать.

— Им, может, и не помогли. А у нас с Алешкой все будет так, как мы с ним мечтали.

Таисия грустно вздохнула и обратилась к мужу:

— Виктор, ну Катя — девчонка еще. Но ты же знаешь жизнь. Почему не объяснишь ей, что ее ждет впереди?!

— А я не люблю говорить и вперед заглядывать. На вот, дочка. Это наш вам с Алешкой свадебный подарок: ключи от новой квартиры. — Буравин протянул Кате ключи.

— Ура! — закричала Катя. — Вот это сюрприз! Я сейчас к Зоське побегу, покажу ей ключи, и пойдем новое свадебное платье покупать.

Таисия только покачала головой.

Теперь Костя шел к Леве в совсем ином настроении. Он был таким веселым, что Лева ахнул:

— Ну дела! Уже отсидел? Что ж это с нашим правосудием происходит?

— Опять ты с шуточками! Левка, я невиновен! — радостно объявил Костя.

— Ну вот, еще хлеще! Ты им явку с повинной, а они: «Иди-ка, парень, домой!». Может, в камере мест нет? Я по телеку видел…

— Да выслушай, наконец! Я не признался! Следователь сказал мне, что по их версии авария — это несчастный случай. Понял?!

— .Ну что ж, поздравляю! Судьба любит таких, как ты, неудачников. Теперь что будешь делать?

— Первым делом хочу отдохнуть. Нервы на пределе. Никак не могу уснуть. Веришь, сплошные кошмары.

— А ты, Костик, снотворное выпей. У тебя ж его в аптеке горы. Только прошу тебя, прочти инструкцию на этот раз. А то два брата в больнице — это перебор.

— Ах ты, скоморох-недоучка! — Костя хлопнул Левку по плечу.

— Или сотрудников попроси за дозировкой проследить, — продолжал иронизировать Лева.

Костя вдруг опешил. Маша! Как же он забыл: ведь она видела, как он брал ампулу! Проклятая Маша! Она все знает!

Лева подошел к этой новости по-деловому:

— Что за Маша?

— Никитенко. Работает у меня в аптеке. Она видела, как я брал ампулу. Хотела оформить ее в журнале, а я сказал, что сам все сделаю.

— Не пойму, в чем проблема? Не оформила ведь.

— Но выдача транквилизаторов и психотропных веществ должна строго фиксироваться. Если она увидит, что записи нет…

— А если не увидит?

— Как это? — удивился Костя.

— Дружище, работай головой! Сколько раз тебе говорить? Твою Машу надо устранить. Вот и все!

Коллеги подтвердили диагноз, который поставил Алеше лечащий врач. У него был поврежден позвоночник. Травма была очень серьезной.

— Боря, ты слышал? Наш сын никогда не сможет встать на ноги! — совсем отчаялась Полина.

— Подожди, Полина. Доктор, значит, все? Может быть, есть хоть какие-то шансы?

— Я должен вам сказать, что сейчас в разработке находится один новый метод. Это пока только эксперименты, но… — И врач стал рассказывать о возможностях и опасностях нового метода лечения. Самойлов и Полина слушали его с напряженным вниманием, поскольку он дарил им новую надежду. Конечно, они не откажутся от этой надежды. Пусть это даже будет связано с риском для жизни. Большим риском.

— Пускай он не сможет ходить, но останется жить! Я не хочу потерять сына! — опомнилась Полина.

— Но ведь для Алешки это единственный шанс стать полноценным человеком! — убедительно сказал муж.

— Для меня он всегда будет полноценным, лишь бы жил!

— И для меня. А. для других? Для Кати, например?

Полина отвернулась от него.

— Подумайте, я не настаиваю. Я могу только рекомендовать. — Врач понимал, что такое решение быстро не принимают.

— А вы верите, что он все это вынесет и сможет поправиться? — спросил Самойлов.

— Да, он очень сильный парень.

— Вам легко говорить, — тихо сказала Полина. — Вы же не будете рисковать жизнью.

— Я тоже рискую — карьерой. Если процедура не удастся, я лишусь работы.

— Да, конечно. Но потеря работы не сравнится с потерей сына! — Полина все еще колебалась.

— И все же, я думаю, мы должны попробовать, — решил Самойлов.

— А я против! — Полина не была готова принять решение.

— В общем, решайте, — сказал врач. — И взвесьте все «за» и «против». Но процедуры надо делать как можно скорее, иначе будет поздно. У нас осталось всего несколько дней…

Костя придумал план совершенно гениальный и простой, как ему казалось. Он отправился к Маше, чтобы окончательно обезопасить себя от всяческих подозрений в причастности к аварии.

Маша даже не удивилась, что он пришел.

— Бабушка, это Константин Борисович, — представила она Костю бабушке.

— Ваша внучка работает в моей аптеке, — объяснил Костя.

Но Машу сейчас интересовала совсем не аптека.

— Как Алеша? — тихо спросила она.

— Пока без изменений. Послушай, Маша. Мне неприятно говорить тебе это после всего того, что ты сделала для нашей семьи, но… Я вынужден закрыть аптеку.

— Значит, я уволена? — опечалилась девушка.

— Да. Но я хочу, чтобы ты знала: ты была лучшей сотрудницей. И еще… — Костя достал из кармана пухлый конверт и отдал Маше. — Здесь зарплата и премия. Поверь, мне правда очень жаль. Но семье сейчас очень нужны деньги. Приходится жертвовать бизнесом.

— Я готова подождать с зарплатой! — Маше было очень неловко.

— Нет, нет, бери. Послушай, у меня еще одна проблема. Ты не помнишь, в аптеке, в тот день… Я, кажется, забыл одну важную вещь.

— Нет, честно говоря, я плохо помню. Столько всего произошло. Авария… И бабушке было очень плохо.

Костя увидел, что Маша действительно ничего не помнит, и успокоился. План удался. Больше он никогда не увидит Машу, и она никогда ничего никому не сможет рассказать. Как хорошо все получилось!

— Ну и ладно. До свидания, — заторопился Костя.

— Может быть, чаю? — предложила Зинаида.

Но Косте было не до чая. Когда он ушел, Зинаида оценила его:

— Какой воспитанный человек! — и, немного подумав, спросила: — Он не женат?

— Бабушка, опять ты за свое? — возмутилась Маша.

— Хорошо, молчу, — угомонилась Зинаида. Она открыла оставленный Костей конверт, пересчитала деньги и осталась очень довольна:

— Вот это да! Этих денег нам надолго хватит!

— И все равно я пойду искать новую работу. В больницу.

— Правильно! Зарплата там небольшая, но работа стабильная. Может, за Алешей ухаживать сможешь.

— Да что ты, бабушка! Больница большая, я его и не увижу там, наверное.

— Может, и так. Ну, ступай.

Когда Маша ушла, Зинаида задумалась, словно что-то вспоминала, потом покачала головой и сказала сама себе:

— Ох, Машенька. Я же не слепая. Работать-то есть где, а тебя все в больницу тянет…

Неугомонная Катя снова примеряла только что купленное свадебное платье.

— Лучше бы ты его не надевала, — мрачно сказала Таисия.

— Что, плохая примета? — поинтересовалась Катя.

— Да при чем здесь примета? — возмутилась Таисия. — Ты знаешь, о чем я говорю.

— Знаю! Ты хочешь, чтобы я бросила Алешу.

— Да, эта ноша тебе не по силам, — уверила дочь Таисия.

— А ты представляешь, что обо мне тогда скажут?!

— Говорить будут всегда. Что бы ты ни сделала. О себе хорошо, а о тебе плохо, — со знанием жизни сказала Таисия. — Но жить тебе, а не им!

— Ты просто не веришь, что Алеша поправится, а я верю! — горячо возразила Катя.

— Одной веры недостаточно. Пойми, тебе придется стать сиделкой. На годы, если не на всю жизнь!

Но дочь не могла в это поверить.

— Неправда! Алеша поправится!

— А что, если нет, ты подумала? Что, если нет?! — настаивала мать.

Но Катя продолжала готовиться к свадьбе. Только теперь несколько по-иному. Она укладывала в сумку новый костюм для Алеши и альбом с фотографиями новой квартиры.

Таисии было искренне жаль дочь.

— Снова в больницу? — спросила она. — Бедная ты моя девочка. Побледнела, не высыпаешься…

— Ничего, мам, это же не навсегда. Потерплю. Это все временные трудности. Пока Алешка не поправится, — успокоила мать Катя.

— А если не поправится? Ты хоть понимаешь, чем это для тебя может кончиться?!

— Мама, ты опять? Ну сколько можно! — в голосе Кати звучало раздражение.

— Дочка, ты же себе жизнь поломаешь. За инвалидом уход нужен, как за ребенком…

— Мама, мой муж не будет инвалидом. Разговор окончен. Точка!

Катя командовала судьбой, как людьми, и думала, что ее приказы обязательно будут выполняться.

Самойлов решил, что уговорит жену согласиться на рискованное для сына лечение. Он понимал, что это уникальный шанс, и готов был рисковать. Но он ведь был мужчиной! А как убедить Полину?

Самойлов выбрал удобную минуту и снова сказал жене:

— У нашего сына появился уникальный шанс.

— Шанс — умереть? — жестко ответила Полина.

— А ты что предлагаешь? — возмутился Самойлов.

— Я предлагаю жизнь. Алеша остался жив, хотя мог умереть. Это надо ценить!

— А ты уверена, что он сам выбрал бы такую жизнь?

— Если я дам согласие на это лечение и с ним что-то случится, я себе не прощу.

— Иногда надо рискнуть. Ради его же блага, — убежденно сказал Самойлов.

— Я не хочу рисковать, и для меня эта тема закрыта! — голосом, не терпящим возражений, прервала мужа Полина.

Всему есть предел, и человеческим возможностям тоже. Понимая это, Самойлов решил отправить уставшую и вымотанную Полину домой.

— Послушай, ты устала. Езжай домой. Хватит с тебя на сегодня. К тому же Катя с минуты на минуту придет. Будет кому подежурить.

— Да. К Леше только загляну и поеду, — неожиданно согласилась Полина.

— Я думаю, не стоит, — остановил ее Самойлов. — Ему сейчас нужны только позитивные эмоции, а ты уставшая и расстроенная. Он увидит тебя и тоже расстроится.

— Я что, так плохо выгляжу? — забеспокоилась Полина.

— Полина, Лешке сейчас необходима вера в исцеление, а у тебя слезы не просыхают. Его увидишь — снова заплачешь. Не надо его терзать.

Муж рассуждал логично.

— Может, ты и прав. Но что мне дома делать? Уснуть я все равно не смогу, — сказала Полина.

— Почему? Выпьешь снотворного, успокоишься и уснешь. Давай, милая, возьми себя в руки. Ради сына.

— А ты останешься?

— Я хочу еще раз поговорить с доктором. Потом дождусь Катю и тоже пойду. — Он поцеловал жену в щеку.

— Но никакой операции не будет! Пообещай! — попросила жена.

— Да, конечно, — согласился Самойлов. — Идем, я тебя провожу.

Маша не стала откладывать своего решения пойти работать в больницу. Она точно знала, куда и к кому надо идти, поэтому довольно быстро оказалась в кабинете у Алешиного лечащего врача Павла Федоровича.

— Павел Федорович, можно мне с вами поговорить? — спросила Маша.

— Да, конечно. О чем?

— Я хочу устроиться к вам медсестрой. Я фармацевт, работала в аптеке и хорошо разбираюсь в лекарствах.

— Извините, но сейчас у нас нет свободных мест.

— Неужели совсем ничего не найдется?

Маша ждала. В ответ Павел Федорович лишь покачал головой.

— Павел Федорович, я ведь не только фармацевт, еще я знаю, как обращаться с больными. В училище я окончила спецкурс, — стала настойчиво убеждать врача Маша.

— Послушайте, вы ведь та девушка, что помогала вернуть к жизни Алексея Самойлова? — вдруг вспомнил Павел Федорович. — Как ваше имя?

— Маша.

— Врач скорой помощи говорит, что вы медик от бога. Но сейчас у нас просто нет мест.

— Жаль. Вы не подумайте, что я обиделась, я все понимаю. Просто мне очень нужна работа. Любая.

— Хорошо. Если так, то я могу предложить вам должность нянечки. Что скажете?

— Ну, с чего-то ведь нужно начинать? — Маша не скрывала радости.

— Правильно. Да и штат квалифицированного медперсонала укомплектован не навечно. Ну что, по рукам, Маша? — врач улыбнулся.

— По рукам. Спасибо вам, Павел Федорович.

Выйдя из кабинета врача, Маша сразу же направилась к своему месту работы. Она подошла к медсестре, сидящей за столом в коридоре и заполняющей журнал, и сказала:

— Здравствуйте, я новая нянечка. Меня зовут Маша. Павел Федорович взял меня на работу и отправил в ваше распоряжение.

— Здравствуй, Маша, — подняла голову от журнала медсестра. — Меня зовут Елена. Слушай, а я тебя знаю. Ты помогала тому парню, Самойлову. Жалко его. Такой молодой и калека.

Маша тяжело вздохнула.

— Не грусти. Здесь еще не такого насмотришься.

— Представляю, — снова вздохнула Маша.

— Нет, не представляешь. Ну, к делу. Твоя обязанность — это помогать мне.

— А в чем именно?

— Будешь выполнять все мои поручения, разносить таблетки больным, убирать в палатах. Ну и так далее. Не бойся, справишься.

— А я и не боюсь. А что касается таблеток, то по образованию я фармацевт, так что разберусь.

Медсестра дала Маше халат. Как раз в тот момент, когда Маша надевала халат, в палату к Алеше зашла Катя.

— Тебе идет, — увидев Машу в халате, сказала медсестра. — А хочешь Самойлова навестить? Ему как раз пора лекарства принимать. Отнесешь?

— Конечно.

— Вот и славно. Скажи ему, что теперь работаешь здесь. Я уверена, он обрадуется.

"Маша улыбнулась. А как она обрадуется — никто не знает!

Толик спустился в подвал маяка и поставил очередную бутылку в длинный ряд таких же бутылок с вином. Брат Жора, увидев это, выразил недовольство:

— Опять притащил! Ты скоро весь подвал уставишь бутылками.

— А тебе что, жалко?

— Да не жалко. Но разве так за девчонками ухаживают?

— Как хочу, так и ухаживаю, твое какое дело?

— Да есть дело. Я ведь твой брат, а ты меня позоришь.

— Кого я позорю? — возмутился Толик.

— Тихо, тихо. Работа есть. Отец требует Костю Самойлова найти и привезти на маяк. Так что побереги силы.

— А зачем его сюда везти?

— Толик, ты что, забыл? Он же нам должен немножко! А что касается Маши — давай я за ней приударю, покажу тебе, как нужно действовать. — Жора подмигнул брату.

Толик поднес к лицу Жоры кулак.

— Ладно-ладно, я пошутил. Давай хоть расскажу, как ухаживать надо.

— Тоже мне спец нашелся!

— Ну, спец не спец, а с женским полом проблем не имею. Вот скажи, твоя Маша хотя бы догадывается, что ты к ней ходишь, а не к старухе за вином?

— Не знаю, догадывается, наверно, — неуверенно сказал Толик.

— А надо, чтобы наверняка знала! И потом, к девушкам подход нужен, уважение, ласка. А ты?

— А что я?

— В том-то и дело, что ничего. Робких и молчаливых девчонки не любят. Маша, вообще, наверное, думает, что ты алкоголик.

— Я не алкоголик! — возмутился Толик.

— Ты это ей, а не мне, объясняй. И будь понастойчивее! Женщины ведь не только ласку, но и силу любят… Да не горы мышц, а внутреннюю силу — силу духа, характера, ума. В общем, так, — покупаешь цветы, шампанское и дуешь к Маше. Зовешь ее на романтическую прогулку и всю дорогу заваливаешь комплиментами…

Но Толику уже надоел этот монолог, и он решительно собрался уйти.

— Да подожди ты! — остановил его брат. — Сначала — дело, а потом уже любовь. Найдем Костю, тогда и побежишь к своей Маше.

И Толику пришлось остаться.

Выполняя поручение отца, Жора и Толик отправились в Левин ресторанчик. Нельзя сказать, что они были желанными гостями, но куда денешься, Лева вынужден был их принимать.

— Ну, здравствуй, Лева! Аль не рад дорогим гостям? — развязно спросил Жора.

— Гостям я всегда рад, особенно дорогим, — ответил Лева.

— Мы к тебе по делу.

— А я и не сомневался. Присаживайтесь.

Братья сели за Левин столик.

— Да не тушуйся, мы пока не к тебе, — успокоил его Жора. — Нам бы с Костей повидаться.

— А я здесь при чем? — притворно удивился Лева.

— Ну, он ведь твой дружок. Заходит к тебе частенько. Сегодня, наверное, придет?

— Не знаю. Он передо мной не отчитывается.

— Что ты ваньку валяешь?! Ты же всегда в курсе.

— А сейчас нет. Если хотите, я ему позвоню. Зачем вам зря ждать?

Жора оглядел зал, присматриваясь к привлекательным девушкам.

— Не зря, Лева, не зря. Вон какие у тебя в ресторане красивые девчонки сидят. — Он жестко посмотрел Леве прямо в глаза. — А Косте звонить даже не думай! — Фактически это был приказ.

Сменив тон, Жора обратился к Толику:

— Пойдем, брат! Пообщаемся с лучшей половиной человечества!

И развязной походкой Жора направился к столику, где сидели девушки. Толик уныло пошел за ним.

Костя зашел в ресторан, даже не подозревая, что его там уже ждут новые неприятности. Он был в хорошем настроении и поспешил сообщить об этом Леве:

— Привет, старик! Наконец-то я в хорошем настроении и прекрасном расположении духа.

— Привет, привет. Что за радость тебя ко мне привела? Жаль только, что она будет недолгой, — вздохнул Лева.

— Это почему же?! Я впервые чувствую себя человеком, а не преступником.

— Ну, это повод для торжества.

— Да! Я сделал, как ты посоветовал! Маша, похоже, ни о чем не догадывается, — продолжал радоваться Костя.

— Ну, это серьезный успех, — с иронией произнес Лева. — Я бы даже сказал — прорыв. И что теперь?

— Еще не знаю, но главное, что я решил все свои проблемы! — самонадеянно заявил Костя.

— Нет, друг мой. Настоящие проблемы у тебя только начинаются.

— Лева, о чем ты? Какие проблемы?

Тут Лева кивнул на другой конец зала за спиной у Кости. Костя обернулся и увидел за одним из столиков Толика и Жору.

— Черт! Ты прав. Это очень серьезная проблема, — затосковал Костя. У него появилась мысль смыться, но он понимал, что сделать это уже невозможно. Тем более что Толик и Жора уже заметили его и призывно махали, приглашая к своему столику.

— О, на ловца и зверь бежит, — радостно заявил Жора подходящему Косте. — Это к тому, девушки, что удача сопутствует только уверенным в себе мужчинам.

— Я не зверь. Что вы хотите? — резко спросил Костя.

— Сразу к делу? Что ж, отлично. Тебя хочет видеть наш отец. Поэтому сейчас ты поедешь с нами на маяк.

— Я никуда не поеду!

— Куда ты денешься!? — сказал Толик.

— Подожди, брат! У него, наверное, есть крайне убедительные причины, — возразил Жора.

— Я не могу. У меня дела в аптеке и g больнице. Брат в аварию попал. Слышали, наверно?

— Слышали. Сочувствуем. Но визит не займет много времени, — настаивал на своем Жора.

— Но я же сказал, не могу!

— Что ты дергаешься! Тебе велено ехать, значит, сел и поехал. Усек?! — объяснил ему ситуацию Толик.

— Толик прав, — поддержал брата Жора. — Воспитанные люди приходят в гости, когда их приглашают.

— Я сказал, не могу. А мое слово не пустышка! — попробовал защититься Костя.

Но тут Толик молча поднялся и посмотрел на Костю таким взглядом, что Костя сломался.

— Ладно, поехали… — сказал он. — Только быстро.

В Алешиной палате невеста показывала жениху свадебный костюм.

— А у меня для тебя сюрприз. Это твой новый свадебный костюм. Нравится? — спросила Катя у Алеши.

Он закрыл глаза.

— Ну и отлично. Мне тоже очень нравится.

Она отложила костюм и села поближе к Алексею.

— Я и себе купила новое свадебное платье. Ведь если свадьба не состоялась, то в старом выходить уже нельзя. Плохая примета.

Алексей снова закрыл глаза. Так он с ней разговаривал.

— Я очень хочу показать его тебе. Но это еще один сюрприз! Увидишь его в день свадьбы.

Алексей улыбнулся.

— А еще, — продолжала Катя, — папа подарил нам квартиру! Я принесла фотографии. Их Зося сделала. Она передает тебе огромный привет.

И вдруг она подвинулась к нему и тихо спросила:

— Ты меня любишь?

Леша закрыл глаза: да.

Катя наклонилась, чтобы поцеловать его, но в этот момент дверь палаты открылась. Катя подняла голову и увидела Машу.

— Это опять ты?! — возмутилась она.

— Извините… Ему пора лекарства пить. Простите, я не хотела вам мешать. Я уйду.

— Нет, подожди! Мне нужно поговорить с доктором. Побудь здесь, пока я вернусь.

— Хорошо.

— И никуда не уходи! — предупредила Катя.

Вот кого не ожидал увидеть в своем кабинете Буравин, так это Таисию. Но именно она стояла на пороге, красивая, как всегда.

— Таисия?! Что случилось?

— Ничего. Вот решила проведать тебя.

— Это меня и смущает. Ты же сюда просто так никогда не заезжаешь. Только в исключительных случаях.

— Это как раз он. Нам с тобой нужно серьезно поговорить.

В кабинет зашла секретарша и поставила на стол поднос с двумя чашками кофе.

— Я не заказывал кофе, — удивился Буравин.

— Это я приказала. Разговор у нас будет долгим, — объяснила Таисия.

— И о чем ты хочешь поговорить? — Буравин недоумевал.

— О нашей семье.

— Значит, все-таки что-то случилось, — сделал вывод Буравин, подождав, пока секретарша выйдет из кабинета.

— Пока нет, но может… А в тяжелые времена семья должна объединяться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я о Кате. Она сейчас в очень непростом положении. И нам с тобой, несмотря на все наши разногласия, нужно выработать единую позицию по отношению к происходящим событиям.

— То есть принять твою позицию? — уточнил Буравин. — Ты это приехала мне сказать?

Он хмуро смотрел на Таисию.

Таисия опустила глаза, но продолжила тот разговор, ради которого она пришла в офис к Буравину:

— Выслушай меня и просто попытайся понять. Я же мать.

— А я отец. И своей единственной дочери желаю только счастья.

— Да?! По-твоему, муж-инвалид — это счастье?!! — в отчаянии спросила Таисия.

— Не спеши делать выводы, пока еще ничего не ясно.

— А по-моему, яснее не бывает! Ты хоть понимаешь, на что ты хочешь обречь нашу дочь?!

— Послушай, Самойловым сейчас очень тяжело. Их надо поддержать, а не наносить удар в спину, — попытался успокоить жену Буравин.

— Да, у них горе, им нужна помощь. Но только не за счет страданий моей дочери.

— Таисия, Катя решила выйти замуж. Это ее выбор, и я его одобряю.

— И как всегда, мы своих решений не меняем! Так?! — в голосе Таисии появились жесткие нотки.

— Да, не меняю, — спокойно сказал Буравин. — Ты же хочешь заставить меня предать Самойлова, а я не предатель.

— Что ж, тогда придется все делать самой.

— Что это ты задумала?!

Но тут зазвонил телефон, и неотложные дела уже не позволили Буравину вести этот разговор. Он собрался уезжать, и Таисия, выходя из его кабинета, спросила:

— Меня домой завезешь?

Буравин на секунду задумался и ответил:

— Нет. Нам не по пути. К тому же я тороплюсь.

— Хорошо сказано: не по пути, — подчеркнула Таисия.

В кабинете Павла Федоровича обсуждался вопрос о том, делать ли Алеше рискованные процедуры. Катя, которая во всем хотела участвовать, пыталась подвести какой-то итог:

— Доктор, я думаю так: хоть Полина Константиновна против, но Леше надо рассказать о новом методе лечения. Я и Борис Алексеевич — выступаем за.

— Павел Федорович, как вы считаете, мнение сына в этой ситуации будет адекватным? — спросил врача Самойлов.

— Думаю, что да. К тому же речь идет о его будущем. Не учитывать его мнения просто несправедливо.

— Он в сознании, а значит в состоянии принять решение. Если согласен — закроет глаза, — сказала Катя. — Но скажите, доктор, а на сколько это все растянется по времени?

— Что все?

— Операция, реабилитация. И в каком состоянии будет Лешка после этого курса?

— Сейчас на эти вопросы очень трудно ответить. Сроки здесь не самое главное.

— Как не главное?! — возмутилась Катя. — А свадьба?! Я ведь уже договорилась с сотрудниками ЗАГСа, платье себе новое купила.

— Свадьба-то здесь при чем? — совсем растерялся врач.

— Как это — при чем?! Мы собираемся расписаться в больничной палате. Уже и дату назначили. Не хотелось бы, чтобы операция помешала свадьбе, — просто объяснила Катя.

— Катя, о чем ты говоришь?! — почти закричал Самойлов. — Сейчас надо думать о том, как спасти Алешу, а не о свадьбе.

— Хорошо, тогда так: мы прямо сейчас пойдем к Алеше и спросим, согласен ли он на лечение. А операцию начнем немедленно.

Катя встала, давая понять, что последнее слово всегда будет за ней.

Маша снова могла поговорить с Алешей. Теперь он мог видеть ее. Она положила его поудобнее и нежно коснулась его руки.

— Так, ну вот и хорошо. Удобно? — спросила она, и Алеша закрыл глаза в знак согласия.

— А я теперь в этой больнице работаю, — продолжала Маша. — Смогу заходить почаще. Хочешь? Мне кажется, тебе сегодня лучше, ты неплохо выглядишь. Ого, костюм! Свадебный? Очень красивый. Ты будешь самым красивым женихом.

Леша смотрел на нее и очень хотел что-то сказать.

— А вот напрягаться и волноваться не стоит. Тебе надо лежать и набираться сил. Придет время, и они потребуются тебе.

«Какое счастье быть рядом!»-подумала Маша.

Вдруг она заметила, что Алеша хочет что-то сказать.

— Молчи, — попросила она его. — Не надо так напрягаться. Наберешься сил, тогда и скажешь.

Но Алеша еле слышно сказал:

— Спасибо тебе.

— Мне не послышалось, ты сказал «спасибо»?! — обрадовалась Маша, потому что Алеша заговорил!

В этот момент в палату вошла Катя и возмутилась, увидев, что Маша склонилась над Алешей:

— Что здесь происходит?! Эй, медсестра! Ты что себе позволяешь?

— Мне показалось, он что-то сказал, — смущенно объяснила Маша.

— Маша, выйдите из палаты, — сказал врач. — Не беспокойте больного.

Маша вышла, а Катя сказала ей вслед:

— Нет, ну надо же! Ее попросили присмотреть за пациентом, а она к нему обниматься лезет!

В этот момент все услышали Алешин голос:

— Катя… Катя…

Как ни не хотелось Косте, но он оказался-таки в этой каморке смотрителя маяка.

— Ну, здравствуй, Костенька, — поприветствовал его смотритель. — Жора, а ты почему один? Где Толик?

— Он, пап, решает вопросы личного плана. И потом, я ему не нянька и не сторож.

— Ты мне тут не паясничай. Лучше прогуляйся пойди!

Команды отца сыновья выполняли быстро и точно.

— Присаживайся, Костя. В ногах правды нет, да и я никуда не тороплюсь. Чаю, может, хочешь? — начал долгий разговор смотритель.

— Нет, спасибо, я постою. — Косте хотелось уйти поскорее.

— Ты, наверное, спешишь, раз присесть не хочешь? Ну, тогда к делу. Как насчет долга?

— Извините, я еще не собрал всей суммы. Но на днях я обязательно все верну.

— На днях? Нет, Костя, так не пойдет. А как же слово? Или ты ему не хозяин? Что же мне теперь с тобой делать? А, Костя? Ты ведь уже не мальчик, Костя. Мужчина! За свои слова надо уметь отвечать.

— А я и отвечу. Только не сегодня, — попросил Костя.

— Не сегодня? А разве уважающие себя люди так поступают? — Смотритель подвел Костю к окну и указал на море. — Взгляни, у него время приливов и отливов не меняется, несмотря ни на что. ?

— Ну и что? — недоумевал Костя.

— Нужно учиться жить у природы, Костя. Настоящий мужчина должен жить так же. Выполнять то, что обещает. Всегда!

Костя слушал и смотрел на море.

— Нравится? — спросил смотритель.

— Море как море. Я его с детства вижу, чем оно меня может удивить?

— Море не может не удивлять! Ты запомни получше, как оно выглядит. Вдруг больше не увидишь?

— Как это?! — заволновался Костя.

— А так. Изнутри будешь морскую жизнь наблюдать, с рыбками общаться. Если, конечно, живым долетишь, о воду не разобьешься. Маяк-то высокий!

— Вы что, угрожаете?!

— Нет, что ты! Я говорю тебе прямо: если не принесешь деньги, твоя земная жизнь закончится!!!

— Я все понял. Обещаю отдать деньги как можно быстрее.

— Костя, ты все время говоришь мне одно и то же. Почему я должен тебе поверить сейчас?

— Я отдам в ближайшие дни. Нет, завтра! У меня в аптеке дела налаживаются, — торопливо говорил Костя.

— А по моим данным, у тебя там полный завал.

— Я найду, это мои проблемы, — убеждал Костя.

— Знаешь, у меня есть принцип: не поддаваться на уговоры. Но я тебе дам последний шанс…

— Спасибо, — облегченно выдохнул Костя.

— Не за что. А чтобы ты не расслаблялся, я тебе накину сверху еще тысчонку. И прошу тебя: помни о море!

Разговор в каморке смотрителя казался Косте бесконечным. С него сошло несколько потов, а он все еще не мог покинуть этого мерзкого для него места.

— В общем, про счетчик ты понял? — спросил смотритель.

— Но где же я возьму лишнюю тысячу? — тоскливо спросил Костя.

— Твои проблемы, Костенька. Считай, что это воспитательная мера, чтобы вернуть тебя к нормальной жизни.

Костя посмотрел удивленно.

— А то ведь ты у нас «золотой мальчик»: в ночных клубах развлекаешься, девушек на яхтах катаешь. Знаю, все про тебя знаю. Что же ты, Костя, за невестой родного брата решил приударить?

— А это уже мое дело! — резко ответил Костя.

— Ну конечно, твое. Я ведь в чужие дела не лезу — так, наблюдаю, в какие руки мои денежки попали…

— Но я же сказал, что отдам!

— Конечно, отдашь! — уверенно сказал смотритель. — Куда ж ты от меня денешься?!

Действуя по совету брата, Толик купил цветы и отправился к Маше, сам еще не зная, что будет делать или говорить. Но говорить и не пришлось, потому что Маши дома не было.

— Она устроилась на работу в больницу. Сегодня первое дежурство, — объяснила Зинаида.

— А когда она вернется? — расстроенно спросил Костя.

— Ой, милый, не знаю. Непонятно еще, какой у нее график будет.

— Но домой-то она сегодня придет?

— Не знаю. Может, и в ночь оставят. Это же больница!

«Больница так больница», — подумал Толик.

В это время Маша, смущенная, растерянная, но и радостная, вышла из палаты и подошла к посту.

— Представляете, — поделилась она радостью с медсестрой, — Леша заговорил.

— Самойлов? Да ты что?!

— Я сама слышала. Может, он еще поправится. — Маша сияла.

— Нет, это вряд ли. Тут ради него целый консилиум собирали. Вердикт — пожизненная инвалидность.

— Но ведь бывали случаи, когда и не такие больные выздоравливали, — с надеждой сказала Маша.

— Ну, один на сто, может быть! Да, жалко парнишку, и у невесты его выбор не из легких. Инвалид — это навсегда, а она молодая, красивая…

— А разве красивая девушка не может быть преданной? — спросила Маша.

— Может, да только может и разлюбить. — Но тут медсестра что-то вспомнила. — Да, чуть не забыла. Там тебя в приемном покое ждут.

— Бабушка?

— Да нет, парень какой-то.

Маша совсем не ожидала увидеть Толика в больнице.

— Толик?! Это ты меня спрашивал? — удивленно спросила она.

— Да.

— Цветы, шампанское… Ты кого-то здесь ждешь? У тебя сегодня праздник?

— Нет, это тебе.

— Зачем? Я ведь не пью. А розы дорогущие, наверное? Нет, я не могу их взять, — решительно сказала Маша.

— Бери-бери. Не тащить же мне это обратно, — стал уговаривать Толик. Потом он переступил с ноги на ногу и предложил:— Маша, может, в кино сходим или в ресторан? Куда скажешь, в общем.

— Спасибо, Толик. Но мне нужно работать.

— А ты отпросись на полчасика, — с надеждой попросил Толик.

— Не могу, я ведь только устроилась.

— Хотя бы подарки мои возьми.

— Нет, не могу. Принеси мне лучше еще ракушку. И дома чаю попьем. Хорошо? — Маша улыбнулась ему, и Толик расцвел.

В это время Машу окликнула Катя:

— Девушка! Да-да, я к тебе обращаюсь. Тебя просили посидеть рядом с больным, а не обниматься с ним. Не так ли?

— Я не обнималась, я просто… — Маша растерялась.

— Уважаемая, ваша задача ухаживать за больными, а не приставать к ним.

— Как вам не стыдно! Вы же видели…

— Да, я видела! Поэтому запрещаю тебе даже близко подходить к палате Алексея! Все ясно?!

Эта беседа стерла улыбку с лица Толика.

— Так вот, повторяю! — выговаривала Маше Катя. — Я больше не хочу тебя видеть в палате моего жениха.

— Я просто хотела его поддержать. Моя обязанность ухаживать за больными.

— А по-моему, ты ею слишком увлеклась! — продолжала резко Катя.

— Послушайте, да мне и в голову не могло прийти…

— Конечно, потому что голова не тем забита! — прервала Машу Катя.

Неожиданно Толик сделал шаг вперед и заслонил Машу от Кати.

— Исчезни! — обратился он к Кате. — По-доброму прошу!

— Я, кажется, не с тобой разговариваю, — в голосе у Кати появилось презрение.

— Зато я с тобой! Сгинь, говорю!

— Ты, наверное, сумасшедший из соседнего корпуса?

Толик сделал шаг вперед, как будто перед ним никого нет. И Катя вынужденно попятилась.

— Ага, контуженый! Я тебя сейчас покусаю, и мне за это ничего не будет. Нам, придуркам, закон не писан. — Толик продолжал наступать.

— Толик, не надо… — попыталась остановить его Маша.

— А ну, хватит прикидываться! — привычно скомандовала Катя.

— Ой, держите меня, санитары! Ни за что ведь жизнь невинную загублю!!! — заорал Толик.

И Катя убежала.

— Испугалась? — спросил Толик у Маши. — Не бойся, я уже в норме.

— Толик, ну ты даешь! Даже я поверила! — усмехнулась Маша.

— Да ладно… Просто ненавижу, когда люди так себя ведут. Маш, может, все-таки погуляем?

— Извини, не могу. Мне работать надо. А ты прогуляйся. Зачем тебе в больнице торчать?

— Если бы я здесь не торчал, тебя бы уже в клочья разорвали. Подожду на всякий случай.

— Толик, до конца смены еще о-го-го сколько! Иди. Я сама справлюсь.

— И все-таки я подожду, — решил Толик. — На улице, у подъезда. Будут проблемы, ты крикни — и я подскочу.

— Хорошо! Если будут, крикну, — пообещала Маша.

Какое счастье — говорить! Родители наконец-то смогли поговорить с Алешей, рассказать о том, что произошло, посоветоваться.

— Вот такие дела, сын, — сказал Самойлов. — Мама против, а мы с Катей хотим с тобой посоветоваться.

— Ну вы даете! О чем тут было думать, если есть шанс снова встать на ноги?! — сразу же определился Алексей.-Мама, понятно, боится всего! Но ты-то почему не настоял? Неужели ты сомневался, что я соглашусь?!

Самойлов опустил голову. Врач понял, что отцу и сыну нужно серьезно поговорить.

— Ну, вы тут поговорите вдвоем. Пойдемте, Катя.

Беседа отца с сыном не была легкой.

— Не думал, что вы с мамой вот так, без меня, будете решать, как мне жить, — сказал Леша.

— Леша! Никто ничего не решал! Мы просто очень беспокоимся за тебя, — возразил отец мягко.

— Но ведь речь идет обо мне! Значит, только я вправе принимать решение.

— Нет, сынок, не только ты. Мы с мамой не переживем, если с тобой опять что-то случится, — у Самойлова дрогнул голос.

— Папа, у меня появилась возможность стать нормальным человеком. Пусть даже призрачная, но я все равно использую ее, — настаивал сын.

— Сынок, в случае неудачи ты потеряешь жизнь. А мы с мамой тебя.

— Но я не хочу остаток дней провести в инвалидной коляске! И терзаться тем, что упустил свой единственный шанс!

— Алеша, и все же не торопись. Я прошу тебя, подумай еще немного. Может быть, мама права?

— Пап, лучше потерпеть, чем всю жизнь быть для вас обузой! — с горечью сказал Алеша.

— Сынок, не говори глупости! Ты никогда не был и не будешь обузой для нас с мамой!

— Я знаю, вы меня не оставите. Но я сам не смогу так жить. Ничего, вот увидишь, я еще на своей свадьбе попляшу! И потом, не думаю, что это лечение тяжелее, чем у Сан Саныча палубу драить!

— Это уж точно! Ладно, пойду скажу врачу, что мы согласны на этот эксперимент, — сдался отец.

— Пап, скажи, а почему Костя не приходит? — вдруг вспомнил о брате Алексей. — Пожалуйста, передай ему, что я очень его жду.

— Хорошо, он придет, обещаю.

На пороге отец остановился и сказал:

— Я хочу, чтобы ты знал… Я горжусь тобой, Лешка!

Полина знала, что эта встреча должна состояться, и она состоялась.

— Спасибо, что пришел, Витя! Мне так плохо! И очень хочется, чтобы ты был рядом.

— Ну что ты! — ласково сказал Буравин. — Я всегда рядом с тобой. Вот уже 25 лет.

— Да, я знаю и чувствую это. Но мне так не хватает твоей помощи сейчас, когда у меня такое горе!

— И для меня это тоже горе! Поверь, я бы все отдал, если бы мог разделить с тобой не только горе, но и радость.

— Понимаешь, Витя, я не знаю, как быть! Борис настаивает на лечении, а я боюсь, что это навредит Алеше.

— Может быть, не так все страшно и стоит попробовать?

— Но врач сказал, что не дает никаких гарантий. Возможно, после процедур Алеше станет хуже.

— Тогда надо спросить у Алеши!

— Он согласится, я уверена! Ради Кати он согласится на что угодно. Лишь бы снова встать на ноги для нее.

— А разве это плохо? — заглянул ей в глаза Виктор. . —Нет, это хорошо. Но Катя… Поймет ли она, на что он решился, если лечение пройдет неудачно и он не сможет ходить?

— Ты что?! Она же моя дочь! И я знаю — что бы ни случилось, она останется с Алешей. Ты веришь мне?

— Да, я верю тебе! — с благодарностью взглянула Полина на Виктора.

Катиному возмущению не было предела. Увидев Самойлова, она кинулась к нему:

— Борис Алексеевич, вы видели, что происходит? Да что эта дрянь себе позволяет!

— Катя, не кричи, пожалуйста. Объясни, что стряслось!

— Эта девица, медсестра, все время крутится вокруг Алеши. Я попросила ее держаться от него подальше, так она…

— Катя, опомнись! — остановил ее Самойлов. — О чем ты думаешь?! Главное сейчас — это здоровье Алеши, а все остальное — мелочи!

— Но она постоянно крутится возле него! — уже не так настойчиво повторила Катя.

— Катя, она медсестра, поэтому должна быть рядом! У тебя от переживаний просто сдают нервы…

— Нет, это не нервы!

— Ну, не придирайся. Думаю, скоро все наладится.

— Так Алешка согласился?! — обрадовалась Катя.

— И сейчас ему очень нужна твоя поддержка. Прошу тебя, побудь с ним.

— Ну конечно! Я ведь как раз к нему и шла.

— Хорошо. Поговори с ним. Укрепи его волю к победе. Я знаю, у тебя получится. — Самойлов посмотрел на часы и добавил: — Извини, у меня срочное дело.

У него действительно было .срочное дело. Он должен был встретиться со следователем Буряком, ведь у него были хорошие новости. С них он и начал, зайдя в кабинет майора:

— Здравствуй, Гриша! Алеша начал говорить!

— Надеюсь, что с ним все будет в порядке! — обрадовался Буряк.

— Гриша, я хочу, чтобы ты поговорил с ним перед операцией. Ведь его показания самые важные в этом деле.

— Боря, я же тебе говорил: нет никакого дела! И так ясно, что авария — несчастный случай. И только ты не хочешь в это поверить.

— Ну так разуверь меня! Предъяви факты, улики! — потребовал Самойлов.

— По-моему, все это уже есть: и осколки ампулы, и заключение врачей — все указывает на то, что Алеша принял наркотик и не справился с управлением.

— Да, я согласился бы с тобой, если бы не был твердо уверен, что мой сын не наркоман! Прошу тебя, поговори с ним, пожалуйста.

— А ты уже расспрашивал его? — в голосе следователя появились профессиональные нотки.

— Нет, я не решился. И потом, лучше тебя это все равно никто не сделает. Ты же сразу поймешь, скрывает он что-то или нет.

Следователь остался доволен тем, что без него ничего не предпринимали.

— Хорошо, я поговорю. Но поверь моему опыту, это вряд ли что-то изменит.

Костя наконец-то добрался до спасительного Левиного ресторанчика и подробно рассказал о встрече на маяке.

— А еще смотритель сказал, что счетчик включает.

— Тогда надо поторопиться, — посоветовал Лева. — У него этот счетчик поломался: слишком быстро считает.

— Что же мне делать, Лева? Денег нет. Он же из меня душу вытрясет!

— А раньше о чем думал? И куда ты столько денег подевал! Хотя можешь не говорить, я сам догадался. На девчонку свою потратил?

— Да, ни Катю.

— И сколько?

— Десять тысяч.

— Десять штук баксов? — удивился Лева. — Да, Катерина, наверное, довольна.

— Я старался… Понимаешь, пока Лешка в рейсе был, я все думал, что она вернется ко мне. Подарки, цветы каждый день приносил. Даже не заметил, как деньги кончились. — Вид у Кости был удрученный.

— Плохо старался, раз она замуж за брата собралась.

— Лева, слушай, выручи! Займи по дружбе, а? Я верну, вот увидишь!

— А я по дружбе говорю тебе «нет»! — жестко ответил Лева.

— Ты что?! Почему?!

— Знаешь поговорку: хочешь потерять друга — дай взаймы? Так вот, Костик, я твоей дружбой очень дорожу.

— Какая же дружба после этого? — возмутился Костя.

— Самая крепкая, духовная, — ответил Лева. — Да ты не отчаивайся, у родных займи.

— А ты думаешь, им сейчас до меня?

— Это как преподнести. Помозгуй. А еще лучше к Буравину сходи. Хорошенькое дело, ты что, его дочку за просто так развлекал?

— А что, это идея! — обрадовался Костя.

— Вот видишь! А еще в моей дружбе сомневаешься!

Денег Лева взаймы не давал, но шикарных идей у него было море, и они были беспроцентными.

Оставшись без поддержки мужа, Таисия стала искать ее в других местах. Они с Риммой долго раскидывали карты, но ничего путного не получалось.

— Да, суровый расклад, — сказала Римма. — Но можно, конечно, еще раз попробовать…

— Нет, Римма, не нужно, — остановила подругу Таисия. — Все так и есть. Если бы ты знала, как я устала за последнее время. Эта безумная затея со свадьбой в больнице просто убивает меня.

Таисия налила себе в бокал вина из стоящей рядом бутылки.

— Но Катя, сколько помню, всегда была разборчивой Девочкой, — задумчиво заметила Римма. — Пусть подождет, пока ситуация прояснится.

— Она и слышать об этом не желает! Но больше меня пугает другое. Понимаешь, она совсем не хочет со мной разговаривать. Как будто я не мать, а враг какой-то!

— Ты уверена?

— Да! А с Виктором они, наоборот, сблизились. Это очень подозрительно!

— Тая, ну не выдумывай! Катя же и его дочь, — пыталась успокоить подругу Римма.

— Раньше его интересовала только работа! А теперь он влез в наши дела и вбивает клин между мной и дочерью. И я знаю почему!

— Подожди, — догадалась вдруг Римма, — ты хочешь сказать, из-за Полины?

— Конечно! Чтобы перед ней покрасоваться, он даже дочерью готов пожертвовать! А если я об этом Кате скажу, она все равно не поверит. Что же мне делать?!

— Не впадай в истерику раньше времени! — Римма тряхнула хорошенькой головкой. — Лучше подумай, неужели больше нет никого, кому не нужна была бы эта свадьба?

— Да я же говорю, все против меня!

Римма на секунду задумалась, глядя на столик с разложенными картами.

— Тая, но у тебя должен быть союзник! Так говорят карты.

— А кто он, твои карты не скажут? — улыбнулась Таисия.

— Они говорят… только не смейся!., что этот человек — дурак!

Услышав о дураке, Таисия даже поставила бокал на стол и уточнила:

— Дурак?! Ты сказала, что мне поможет дурак?!

Римма показала ей карту.

— Ну, еще его называют шутом. Видишь, он шагает, глядя в небо, и не замечает, что под ногами пропасть.

— Ерунда какая-то!.. Это имеет хоть какое-нибудь значение?

Римма снисходительно улыбнулась.

— Значение? А ты вспомни, знаешь ли ты такого человека… Безрассудного, расточительного и сумасбродного. Страстного настолько, что он не видит ничего вокруг, кроме обожаемого предмета…

— Есть! Я знаю, кто он! — Таисия стала лихорадочно собираться. — Все, спасибо! Я знаю, где его найти!

— Ну, и куда же ты собралась?

— В ресторан твоего бывшего мужа.

— К Леве?! Тая, он, конечно, шут и дурак порядочный, что от меня ушел, но помочь тебе в этом деле вряд ли сможет.

— Успокойся, подруга. Лева здесь ни при чем, — Таисия мстительно улыбнулась. — Я попрошу помощи у другого дурака…

Павел Федорович подробно проинструктировал медсестру, что надо будет делать для дальнейшего лечения Алеши.

— Основная сложность лечения в том, что мы не сможем применить обезболивающее, — отметил он. — Иначе эффект препарата упадет до минимуму! На этом этапе от вас потребуется больше человеческих качеств, нежели профессиональных. Надо будет помочь пациенту справиться с болью. Понимаете?

Медсестра внимательно слушала.

— Необходимо каждые полчаса вводить препарат, корректируя дозировку в зависимости от стабильности температуры, давления и пульса пациента. Надеюсь, пока все понятно?

— Да, Павел Федорович, я все поняла. Скажите, а это будет первый случай применения вашего метода?

— Да. Но вы не волнуйтесь, мы справимся! Вы же опытная медсестра.

— Да, я опытная медсестра. Но я не смогу вам ассистировать. Извините.

— Но почему вы отказываетесь? Объясните.

— Павел Федорович, вы сами говорите, что метод еще до конца не опробован. Это же подсудное дело!

— И вы думаете, что я предлагаю вам что-то криминальное? — строго спросил врач.

— Ну, зачем вы так! Я же столько лет под вашим началом проработала. Вам я верю как себе. Но вдруг парень этот не выдержит?

— От больного и его родных я получил официальное согласие. Здесь бояться нечего, — успокоил врач.

— Да ведь им просто не на что больше надеяться! Поймите, у меня не бог весть какая должность, но рисковать ею я не намерена. — Она отвела взгляд в сторону.

— Да, я вас понимаю. Хорошо, я обращусь к другим медсестрам.

— Они тоже откажутся. Ни одна из них не согласится так рисковать.

Выйдя из кабинета Павла Федоровича, медсестра подошла к сестринскому посту и присела рядом с Машей.

— Ну, что Павел Федорович сказал? — спросила Маша, продолжая что-то писать в журнале.

— Предложил ассистировать при лечении нашего Самойлова, но я отказалась.

— Почему? — удивилась Маша.

— Его метод находится в стадии разработки. А если что-то пойдет не так?

— Что же он собирается делать? Ведь ему обязательно нужна ассистентка! — заволновалась Маша.

— Не знаю. Из наших никто не согласится ему помогать!

— А я бы согласилась. — Голос девушки звучал уверенно.

— Ну так пойди, скажи ему! Он в таком положении, что, глядишь, и переведет тебя из нянечек в медсестры.

— Спасибо за совет, — искренне сказала Маша.

«Наивная девочка», — подумала медсестра.

Зайдя в кабинет к Павлу Федоровичу, Маша заявила с порога:

— Павел Федорович, я согласна.

Врач посмотрел на нее с удивлением:

— На что вы согласны, Маша?

— Я знаю, что вы собираетесь делать.

— Так, интересно. И что же? — заинтересованно спросил Павел Федорович.

— Я хотела сказать, я в курсе того, что вы собираетесь лечить новым методом Алексе» Самойлова и у вас нет ассистента.

— И вы хотите выразить солидарность? Что ж, спасибо.

— Нет, я хочу сказать, что готова вам ассистировать.

— Машенька, тут одного желания мало. Необходимо еще и умение.

— Павел Федорович, но у меня же есть медицинское образование, — стала уговаривать врача Маша.

— Это очень рискованное лечение. Если у нас не получится… — тут он запнулся.

— Получится, вот увидите! — стала убеждать его Маша. — Я буду очень стараться!

— Скажите, Маша, кто он вам?

— Просто знакомый… — честно ответила Маша.

— Иные так о своих родных не заботятся… Знаете, есть такой обычай: если ты спас человека от смерти, то обязан заботиться о нем всю оставшуюся жизнь.

— Может, и так… — тихо сказала Маша. —Что ж, спасибо, что согласилась помочь. Пойдем тогда поговорим с пациентом и его родными.

Войдя в палату к Алеше, следователь Буряк огляделся и бодрым голосом спросил:

— Как себя чувствуешь, герой?

— Голос прорезался, — ответил Алеша. — Теперь хоть воды могу попросить! Врачи обещают поставить на ноги: медицина на месте не стоит.

— Ну и отлично! Слушай, я с твоим отцом разговаривал. Он все не может понять, как такое могло с тобой произойти.

— Честно говоря, я и сам не понимаю. Пытаюсь вспомнить, какая-то мозаика получается…

Следователь внимательно присмотрелся к Алеше:

— Вот поэтому я к тебе и пришел. Давай попробуем разложить эту мозаику.

— А что, аварией уже заинтересовались правоохранительные органы?

— Пока нет. Леша, ты же понимаешь, я сейчас говорю с тобой не как следователь, а как друг отца.

— Да, конечно.

— Скажи, ты употреблял в тот день наркотики?!

— Наркотики? — Алеша искренне удивился. — Нет, конечно! Я что, похож на наркомана?

— Не похож. Но анализы твоей крови говорят обратное.

— То есть как?! — Алешино непонимание росло.

Следователь внимательно наблюдал за Алешиной реакцией. Не переигрывает?

— Я правда не принимал наркотиков! Ни тогда, ни до этого.

— Хорошо. Вспомни, когда ты садился за руль, ехал к ЗАГСу, как ты себя чувствовал? Было ли что-то странное, необычное?

— Да, была сильная слабость, и очень хотелось спать. Но я решил, что это из-за усталости. Мы же только из рейса пришли, а моя вахта была последней.

— А потом? — вкрадчиво спросил следователь.

— Хотел остановиться, но я ведь опаздывал к Кате. Решил перебороть сон и поехал дальше, а потом уже ничего не помню.

— А ты принимал в этот день или накануне какие-нибудь лекарства?

— Таблетки? Зачем?! Да я здоров, как бык… — тут Алеша осекся, — вернее, был здоров.

— Может, кто-то подложил их тебе в еду?

— Нет, последний раз я ел на корабле, а там все из общего котла.

— И уж конечно, никто не мог незаметно сделать тебе укол! Да, странная история… Ну ладно, поправляйся. А я еще навещу твоего врача.

По совету Левы Костя пошел к Катиному отцу и довольно долго прождал его в приемной, уже отчаялся его увидеть, но Буравин все-таки приехал. Зайдя в офис и увидев Костю, он нисколько не удивился.

— Привет! Отца ждешь? — спросил Буравин.

— Нет, Виктор Гаврилович, вас. У меня к вам очень серьезный разговор.

— Вот как? Ну, рассказывай.

— У меня возникли небольшие трудности в аптеке, — начал Костя.

— Небольшие? — уточнил Буравин.

— Ну, если честно, то существенные. — Костя отвел взгляд.

— Хорошо, если тебе нужен совет, я всегда готов помочь.

Да, советчиков у Кости было хоть отбавляй!

— Но мне нужен не совет… Мне срочно нужны деньги!

— И сколько же тебе нужно?

— Одиннадцать тысяч долларов, — выдохнул Костя, — Я закупил большую партию товара, но он завис, и у меня нет сейчас оборотных средств. Очень прошу, помогите!

— А почему ты не хочешь обсудить это с Борисом? — засомневался Буравин.

— Понимаете, мне просто стыдно сейчас идти к отцу со своими проблемами. Я должен поддерживать их с матерью, а получается… — стал объяснять Костя.

— Да, я понимаю! Но у меня нет столько денег.

Костя обреченно вздохнул. Это конец. Костя уже хотел выйти, но Буравин его остановил:

— Подожди! Мы с твоим отцом просто не держим в сейфе столько наличных. Ты вот что, приходи попозже. Я что-нибудь придумаю.

— Спасибо, Виктор Гаврилович! — просиял Костя. — Меня это действительно выручит! Спасибо!

Когда Костя ушел, Буравин поднял трубку телефона и спросил у секретарши:

— Людмила, скажи, когда Борис собирался приехать?.. Да, спасибо… Нет, ничего.

Он положил трубку и задумался.

Полина уже согласилась с решением сына.

— Сынок, ты уверен в своих силах? Справишься? — нежно спросила она Алешу.

— Мам, да не волнуйся ты!

— Леш, а может, подождем? — преложила Катя. — Поженимся, а уж потом проведем эти процедуры?

— Катя, доктор говорит, что ждать нельзя. И потом, глядишь, на ноги встану. Свадьбу тогда уже дома играть будем! — ответил ей Алеша.

— Нет уж, ты не торопись! — Катя почему-то заволновалась. — Лечись как следует. И раз решили в палате расписаться, значит, так тому и быть.

В это время и зашли в палату Павел Федорович и Маша.

— Ну, как наш моряк? — бодро спросил врач.

— Он у нас молодец! Не унывает! — ответила за моряка Полина.

— Именно это нам сейчас и нужно! Так вот, я нашел ассистентку и готов приступить к процедурам. Но хочу еще раз спросить: все согласны?

Алеша одобрительно кивнул. Катя же подозрительно посмотрела на Машу и попросила:

— Доктор, позвольте вас на пару слов в коридор.

— Да, конечно.

Когда они вышли, то Алеша спросил Машу:

— Слушай, Маша, я все хочу спросить, тогда в попутке ты сказала, что спешишь к бабушке. Как она?

— Ничего, обошлось.

— Мама, это Маша. Мы познакомились, когда я сбежал с корабля на свадьбу.

— Очень приятно, — осторожно сказала Полина.

— Так что ж получается, это ты доктору ассистировать будешь? — спросил у Маши Алеша.

— Да, я. А ты что, не согласен?

— Да нет, что ты, согласен! Просто… Я стесняюсь немного, — сказал он шепотом.

— Я тоже! — шепотом ответила ему Маша, и они рассмеялись.

Но вдруг Алешино лицо посерьезнело:

— Знаешь, Маша, одна мысль не дает мне покоя! Помнишь, тогда, в попутке, ты сказала, будто мне грозит опасность от автомобиля? Ведь так все и вышло!!! Ну почему я тогда тебя не послушал?!

«Дети вырастают и начинают делать большие долги», — подумал Буравин, увидев входящего в офис Самойлова.

— Привет, — сказал Самойлов. — Как тут у нас, жарко?

— Нет, порядок. Но мне надо поговорить с тобой. Только что тут был твой старший и попросил денег.

— Ты дал? Сколько? — Самойлов полез в карман за бумажником, чтобы вернуть деньги.

— Нет, не дал, — проинформировал Буравин. — Он хотел одиннадцать тысяч долларов.

Самойлов медленно спрятал бумажник на место и присел.

— Одиннадцать?! Что-то случилось?

— Я хотел тебя спросить. Никогда его таким не видел — какой-то подавленный и все мямлил о проблемах в аптеке.

— А почему он не обратился ко мне? — недоумевал Самойлов.

— Говорит: у отца сейчас и без меня проблем хватает. Вроде как бережет тебя. Я, конечно, сразу такую сумму не нашел, попросил его попозже встретиться.

— Витя, слушай, я сам во всем разберусь. Хорошо?

— Да, я так и подумал. Тебе-то с сыном проще общий язык найти, — улыбнулся Буравин.

— Где у вас назначена встреча?

— Я просил его сюда заехать.

— Хорошо, я, его дождусь и все выясню. Ты не беспокойся, я сам все улажу.

Да, дети выросли. Жора беседовал с отцом почти на равных.

— Не пойму я, батя, чего ты до сих пор цацкаешься с этим Костей?

— Твои предложения? — насмешливо спросил отец.

— Отправить его рыб кормить, и вся недолга!

— Ты что, предлагаешь мне свои собственные деньги в море выкинуть? — рассмеялся смотритель. — Зачем?

На счастье, что ли? Или как в фонтан, чтобы вернуться сюда, когда срок отмотаешь? Жорик, пойми, чем дольше он тянуть будет, тем больше долг.

— А где он такие деньги найдет? И счетчик тикает. Через полгода он их тем более отдать не сможет.

— Не волнуйся, вернет. У него папа богатый! Хотя… Твоя мысль мне нравится!

— Какая мысль? — удивился Жора, как будто у него мыслей никогда не было и в помине.

— Про то, чтобы Костю на счастье в море выбросить. Может, я так и сделаю. Но только когда получу свои деньги!

Кате снова приходилось бороться. В этот раз она требовала, чтобы Машу не пускали к Алексею.

— Доктор, — заявила она, — я против того, чтобы эта медсестра вам ассистировала!

— Подождите, не кипятитесь. .Объясните, почему вы против? — спросил Павел Федорович.

— Эта девушка ненормальная. Она приставала к Алексею, воспользовавшись тем, что он парализован и не мог позвать на помощь.

Врач устало вздохнул:

— Еще что-нибудь?

— Да! Когда я попыталась образумить ее, она натравила на меня какого-то сумасшедшего, по-видимому, очень тяжелого пациента…

— Послушайте, хватит надо мной издеваться! — возмутился врач.

— Вы о чем, доктор?!

— Я?! О чем вы говорите? Это же городская больница, а не дурдом. Ну какие здесь могут быть сумасшедшие?

— Буйные…

Тут дверь открылась, и в коридор вышла Маша.

— Машенька, — сказал Павел Федорович, — идите в лабораторию за анализами, а потом занесите их, пожалуйста, ко мне в кабинет. Прошу вас, побыстрее!

Маша быстро ушла, а Катя с плохо скрываемой ненавистью проводила ее взглядом.

— Так вот оно что! Вы с ней заодно!

— Так! Выслушайте меня внимательно! Если бы не эта девушка, вашего жениха, возможно, не довезли бы живым до больницы! У меня нет времени объяснять вам почему, но если вы хотите, чтобы Алеша встал на ноги, Маша будет мне ассистировать. Извините, но мне пора!

Катя от ярости даже топнула ногой.

Костя вернулся в офис в надежде решить свои денежные проблемы, но здесь его ждала неожиданность. Оказалось, что Виктор Гаврилович уехал. Костя растерялся. Буравин всегда держал свое слово и вдруг — уехал!

— Сейчас здесь твой отец. Вызвать его? — предложила секретарша Косте.

— Да нет, мне с ним вроде бы не о чем говорить. Пожалуй, я пойду.

Но тут его остановил голос отца:

— Костя, куда это ты собрался?

— Папа? Я и не ожидал тебя увидеть!

— Зайди, пожалуйста. Нам надо переговорить.

— Сегодня я был у Алеши, — сказал Самойлов. — Он спрашивает, почему ты не приезжаешь. Когда ты к нему собираешься?

— Я давно хотел навестить его, но сейчас очень много дел в аптеке.

— Костя, мне было очень стыдно перед ним, он ведь твой брат.

— А давай я поеду к нему прямо сейчас? — засуетился Костя.

— Сядь! Это еще не все! Сегодня мне еще раз было стыдно за тебя, перед Буравиным. Почему ты попросил денег у него вместо того, чтобы обратиться ко мне?

Костя понял, почему нет Буравина.

— Я просто не хотел тебя беспокоить, — тихо сказал он отцу.

— Нет, ты побоялся, что я буду задавать вопросы, — жестко ответил Самойлов. — Так что у тебя случилось?

— У меня появились небольшие проблемы. Ничего страшного, отец, не беспокойся, — заюлил Костя.

— Ты просил у постороннего человека одиннадцать тысяч и называешь это пустяками?! — возмутился отец.

— Но я хотел занять их! На неделю, максимум на две.

— Я готов дать тебе эти деньги, — спокойно заявил Буравин.

— Правда?! — обрадовался Костя.

— Да. Но сначала покажи мне документы: накладные, сальдо за квартал и договоры с поставщиками. Я должен знать, насколько серьезны твои проблемы.

Костя снова сник:

— Но у меня нет их с собой.

— Хорошо, когда ты сможешь их показать? — строго спросил Самойлов.

— Не знаю… Надо все собрать и заполнить… — Костя совсем потерялся.

— Все ясно! Мало того, что ты бездельник, ты еще и врун! — сделал вывод отец.

— Папа, я обязательно покажу тебе эти бумаги, но позже. А деньги нужны мне прямо сейчас. Ты дашь мне в долг?

— Нет! Пока не будет документов, ты ничего не получишь!

А как хорошо все начиналось! Костя оказался в очень трудном положении. Он просто не знал, к кому еще можно обратиться за такими деньгами.

Он хотел бы куда-то спрятаться и обо всем забыть. Но сделать это было невозможно. Его в очередной раз потревожил звонок смотрителя.

— Костик, ты чего не приходишь? Я жду! И уже начинаю сердиться!

— Я собираю деньги.

— И как, успешно? — поинтересовался смотритель.

— Да, я почти нашел нужную сумму, — соврал Костя.

— Значит, можно считать, что завтра ты погасишь свой долг?

— Боюсь, что завтра не получится, — замялся Костя.

— Ты, главное, не торопись, — неожиданно дружелюбно сказал смотритель. — Я могу и подождать.

— Правда? — обрадовался было Костя. — Тогда через неделю я верну всю сумму.

— Очень хорошо! Только ты вернешь не одиннадцать, а двенадцать тысяч. За моральный ущерб и проволочки.

Толик так и не дождался Маши. Он отправился домой, по дороге вернув цветочнице купленный у нее букет. Дома он бросился ничком на топчан у стены.

Жора сочувственно посмотрел на брата:

— Что, продинамила тебя твоя Маша? Ничего, брат, такое случается.

— Нет, — отозвался Толик, — я ее видел. Но она не взяла подарков. Я же говорил: она не такая!

— Просто ты сделал что-то не так. Толик, да как ты не поймешь, что они все одинаковые!

— Все, но только не Маша! — упрямился Толик.

— Маша! Да кто она такая?! Послушай, у нее наверняка кто-то есть. Вот и вся загадка! Ну, ничего такого не припоминаешь?

— Не знаю… Сегодня был разговор про какого-то парня из больницы.

— Не знаю, не знаю… Так узнай! А если окажется, что он есть, можешь смело искать себе другую девчонку.

— Мне не нужны другие!

— Что ж, тогда придется с этим парнем разобраться, — сказал Жора.

— И разберусь! Разберусь!!! — вдруг заорал Толик.

Толик вскочил, выхватил из угла металлический прут и в приступе ярости разбил стоящую вдоль стены батарею бутылок.

Жора спокойно наблюдал за действиями брата.

— Можно, конечно, и так, — удовлетворенно сказал он, разглядывая море вина и осколков. — А можно и просто припугнуть его. Толик, ты же это очень хорошо умеешь делать!

Маша и Павел Федорович готовились к проведению процедуры, которая должна была помочь Алеше.

— Как себя чувствуешь, Алексей? — спросил врач.

— Кажется, ничего. Доктор, вы говорили, что во время процедуры мне может быть больно. Скажите, насколько больно?

— Не знаю, Алеша. Но ты должен понять, что как бы ни было больно, тебе нельзя двигаться.

— Почему?

— Я установлю катетер, по которому препарат будет попадать в позвоночник. Если он сместится, то провалится все лечение.

— Хорошо, я понял. Я потерплю.

— Договорились. Маша, вы готовы?

Но Маша почему-то не реагировала на его слова. Она смотрела отрешенно, словно видела что-то, что не видит больше никто.

— Павел Федорович, я боюсь! — сказала она шепотом.

— Это что еще такое?! Отставить неуверенность!

— Нет, вы не поняли. В себе я уверена. Но выдержит ли Алеша?

— Он выдержит, если мы ему поможем. Вы ведь очень чуткий и отзывчивый человек, вот и поможете Алеше справиться с болью.

— Дорогие медики, мне неудобно вам напоминать, но вы, кажется, собирались проводить какую-то процедуру? — прервал их разговор Алеша.

— Правда? — удивился врач. — Ну что, я вижу, все готовы? Тогда с Богом!

Борьба за Алешино здоровье началась.

— Какая у него температура? — спросил врач."

— Тридцать шесть и шесть, — ответила Маша.

— Увеличьте дозировку.

Маша присоединила к катетерной трубке шприц и ввела раствор.

— Мне больно, — сказал Алеша.

— Где? — спросил врач.

— Ноги! Они очень болят.

— И хорошо, что больно. Значит, нервные окончания не атрофированы, и у нас есть надежда. Терпи, парень. Будет еще хуже. Я предупреждал.

— Павел Федорович, я больше не могу.

Маша положила Алеше руки на плечи и сказала, словно заговаривая:

— Сейчас пройдет. Сейчас все пройдет.

— Алеша, пожалуйста, потерпи! — попросил врач. — Только не двигайся, а то сместишь катетер.

— Хорошо, я постараюсь, — пообещал Алеша, но тут же вновь застонал от боли.

Маша склонилась к самому уху Алеши и начала читать детскую считалку:

— Бурый мишка, у мишки — шишка. Шишка с елки, на елке — перепелки…

Неожиданно Алеша перестал стонать и успокоился. В этом было какое-то колдовство.

— Вот так, вот так. Вот и хорошо, — сказала Маша.

— Хорошо. Маша, мне надо сейчас отлучиться. Звонили из милиции и хотят, чтобы я поговорил с их человеком. Я постараюсь прийти как можно скорее. — Павел Федорович уже собрался выходить, но остановился и добавил: — Если меня не будет в течение часа, не ждите, вводите препарат. Но если состояние Алеши станет ухудшаться, немедленно сообщите мне через коридорную медсестру.

Костя зашел к Леве в ресторан и плюхнулся за свободный столик.

— Ну что, еще что-то стряслось? — спросил подошедший к нему Лева.

— Вся жизнь у меня стряслась. Не знаю, как обратно сложить, — мрачно сообщил Костя.

— Слушай, Костя, возьми себя в руки! Иначе ты ничего не добьешься. Давай, рассказывай, что там с твоей жизнью не так.

— Буравин денег не дал. Мало того, он еще и отцу на меня настучал, — пожаловался Костя.

— Плохо дело. Выкрутился?

— Да. Сказал, что у аптеки долги.

— А что смотритель?

— Еще тысячу накинул.

— Да, я говорил, счетчик у него — что надо.

— Так что, возможно, сегодня вечером я буду рыб кормить. Лева, может, все-таки одолжишь мне? Я готов отдать с процентами, — просительно сказал Костя.

— Костик, давай не будем больше заводить этот разговор. Я сказал — нет, значит — нет.

— Что же мне делать, Лева?! Кто мне теперь .поможет?!

Но тут к ним подошла Таисия и поздоровалась с ними:

— Здравствуйте, мальчики. Костя, а я к тебе. Лева, ты позволишь?

Лева охотно уступил свое место Таисии. Она манерно присела на стул.

— Как там, кстати, супруга моя бывшая поживает? — повел Лева светский разговор. — Про меня что-нибудь нагадала?

— Что ты, мошенник, бросил ее.

— Ну, это я и без карт знаю. А привет ей все же передавайте.

Лева откланялся и ушел.

— Костя, я бы хотела поговорить с тобой о Кате, — сказала Таисия. — Она попала в беду!

Костя встревожился:

— Что с Катей?!

— Это касается Алеши, — начала издалека Таисия. — Ты сильно за него переживаешь?

— Таисия Андреевна, не надо об этом. Давайте прямо к делу.

— Ну хорошо, Костик. Ты меня извини за то, что я сейчас скажу, но я мать, и ты должен понять меня.

— Я постараюсь.

— Костя, Катя не будет счастлива с Алексеем. Я знаю, что он твой брат, но… Я очень люблю свою дочь и желаю ей только хорошего. Поэтому я против их свадьбы.

— Я вас не понимаю…

— Да все ты понимаешь, Костя! — оборвала его Таисия. — Ты любишь Катю?

— Но, простите, Таисия Андреевна…

— У вас был роман. Потом вы расстались. Так? — от Таисии трудно было что-то скрыть.

— И вы, помнится, к этому тоже руку приложили, — злобно сказал Костя.

— Костик, давай не будем о старом, — мирно произнесла Таисия. — Я ошибалась. Скажи, ты все еще любишь ее?

— Катя — невеста Алексея.

— А разве это может помешать настоящей любви?!

Костя молчал.

— Ну, значит, я ошиблась, извини. Жизнь не стоит на месте. Все меняется. И чувства, к сожалению, тоже…

— Но не в этом случае, Таисия Андреевна. Здесь все неизменно, — признался Костя.

— Я очень рада твоему постоянству, Константин. Прошу тебя, ради Катеньки, поговори с братом, попроси его хотя бы отложить эту свадьбу.

— А вы думаете, она этого хочет? — с надеждой спросил Костя. В этот момент у него зазвонил телефон, и он услышал Катин голос:

— Костя, привет. Это я.

— Здравствуй. Рад тебя слышать…

— Мне нужна от тебя кое-какая информация. Меня интересует одна нянечка из больницы.

— Какая еще нянечка? — удивленно спросил Костя. — И при чем здесь я?

— Ой, ну та, которая все время возле Алеши крутится!

— Никак не пойму, о ком ты… Может, ты имеешь ввиду Машу Никитенко?

— Ну конечно, ее! Мне кажется, я когда-то видела эту особу в твоей аптеке.

— Ну да. Маша работала у меня фармацевтом. А что, она теперь в больницу устроилась? — Костя заволновался.

— Мало того, она собирается ассистировать врачу во время сложнейшей процедуры, которую будут делать Алеше!

— Странно… По-моему, для этого нужно специальное образование. Хотя… врачу, наверное, виднее.

— Ну уж нет! Я прямо сейчас пойду в больницу и выгоню оттуда эту выскочку. И ее заступничек доктор не посмеет встать у меня на пути. Спасибо! Пока!

Поговорив по телефону с Катей, Костя продолжил беседу с ее мамой.

— Таисия Андреевна, вы сильно ошибаетесь, если думаете, что Катя хочет расстаться с Алешей.

— Она хочет этого, Костя. Поверь мне, хочет, — настаивала Таисия.

— Да? Почему же тогда она ездит к нему в больницу?

— Костя, ты же знаешь Катю! Да она никому, и себе в первую очередь, не признается в своей слабости. А оставить Алешу для нее сейчас — слабость.

— Значит, вы считаете, что Катя остается с ним только из упрямства? — спросил Костя.

— Конечно! — уверенно сказала Таисия. — И если они поженятся, то оба будут несчастливы.

— Может быть, в отношении Кати вы правы… А Леша?

— Ты что же, думаешь, он будет рад годами лежать прикованным к постели и видеть, как его жена работает, выбиваясь из сил?! Да он возненавидит и себя, и ее за то, что она принесла ему такую жертву!

Костя молчал, уставившись в столешницу.

— Я не знаю, как его угораздило попасть в эту аварию. Но ты должен понять, Костя, что одно несчастье не должно повлечь за собой другие. А несчастьем будет их свадьба.

— Да, я понимаю, — задумчиво сказал Костя.

— Вот и хорошо! Если ты любишь Катю, то обязан быть на моей стороне. Ради Кати и ради своего брата.

Таисия положила свою руку на руку Кости.

— И еще! Теперь я не буду возражать, если вдруг ты вновь окажешься рядом с Катей.

Они хорошо понимали друг друга.

— Значит, если я вас правильно понял, Таисия Андреевна, вы предлагаете мне сделку? — спросил Костя.

— Не сделку, Костенька, а союз. Наш с тобой союз против роковой свадьбы Кати и Алеши. Что скажешь на это?

— Хорошо! Но… Если у нас с Катей все сложится, вы не будете возражать?

— Даю слово!

Костя нежно поцеловал Таисии руку и сказал:

— Это прекрасно, что вы обещаете не вмешиваться, если я снова стану ухаживать за Катей. Однако у нашего замечательного плана есть одно маленькое препятствие.

— Какое же?

— Это сама Катя. Как я сумею отвлечь ее от Алеши, если она этого не хочет?

— Я думаю, в первую очередь тебе надо поговорить с Алешей. Скажи ему, что Катя не будет с ним счастлива. Он должен прислушаться к брату.

— А если нет? — хмуро спросил Костя.

— Тогда предложи Кате сходить в кафе, в кино. Развлеки ее! Она любит веселиться. А сидеть у постели инвалида — такая скука!

— Таисия Андреевна, все это здорово придумано, но вы забываете самое главное: Катя любит Алешу, а не меня.

— А ты попробуй! Вдруг получится! — подзадорила его Таисия. — Насколько я знаю, в плане развлечений фантазия у тебя работает. Если же тебе потребуются деньги…

Тут Костя поднял голову и напрягся в ожидании.

— Говори, не стесняйся! Чтобы устроить счастье дочери, я готова на все.

— Но если она все же откажет мне? — упорствовал Костя.

— Костик, ну разве тебе можно отказать? В тебя же просто нельзя не влюбиться! Уж поверь мне, умудренной опытом женщине. — Таисия пустила в ход любимое женское оружие и преуспела. Костя улыбнулся и воспрянул духом. — В общем, ты обдумай все хорошенько. И действуй! Если потребуется помощь или совет — звони! Ну все, удачи!

Когда Таисия ушла, к Косте подсел Лева.

— Что ей было нужно? Она что, подозревает тебя?! — с тревогой спросил он.

— Нет, Лева, все гораздо круче! — ответил Костя, глядя вслед уходящей Таисии. — Если я правильно все понял, то ты сейчас видел мою будущую тещу!

— Да?! — удивился такому повороту событий Лева.

Но Костя его не слышал.

— Значит, я все это не зря затеял, — сказал он сам себе.

— Нет, Лева, ты только представь себе: Таисия призывает меня в союзники! — радостно сообщил Костя. — Она предлагает мне свою помощь, чтобы наладить отношения с Катей.

— Что же тут такого странного? — не понял Лева.

— Да ты что?! Она же меня на дух не переносила! Просто как в сказке получается.

— Костя, я не верю сказкам, — жестко сказал Лева. — В жизни так не бывает. А хочешь знать, почему у тебя все получилось?

— Ну и почему?

— Да потому, что ты наконец стал слушать умных людей. И сам поступаешь теперь умно. Вот тебе и результат.

— Спасибо, друг.

— Не за что. Но вот чего я понять не могу: почему это она вдруг тебя так возлюбила? А главное, надолго ли? — засомневался Лева.

— Не знаю… — Но тут Костя отогнал все раздумья. — А, чего там думать! Надо успех развивать! Сейчас же пойду к Кате. Все, я побежал! До встречи!

Костя резко встал.

— Да! Узнаю прежнего Костю! — с удовольствием отметил Лева.

— Нет, Лева, прежним я больше не буду! — с пафосом сказал Костя. — Хватит мне уже подбирать за братом остатки! Я теперь стану успешным и счастливым! И любимым тоже!

— Ну-ну. Удачи в этом нелегком деле… — не поддержал этого пафоса Лева.

В кабинет к Павлу Федоровичу зашел Буряк и, показывая удостоверение, привычно представился:

— Я следователь, Буряк Григорий Тимофеевич. Я хочу задать вам несколько вопросов об Алеше Самойлове.

— Проходите. Садитесь, — предложил ему врач. — Что же вы хотите узнать?

— Ну, в первую очередь о его состоянии.

— Состояние стабильное. В данный момент я провожу крайне сложную процедуру. У меня мало времени. Какие у вас конкретно вопросы?

— Павел Федорович, как вы думаете, Алексей — наркоман?

— Нет.

— Почему вы так считаете?

— Я же врач. У Алексея нет никаких признаков длительного употребления наркотиков. Я уверен, что тот прием наркотика вообще был единственным.

— Интересно, — стал рассуждать следователь. — Значит, Алексей единственный раз в жизни попробовал наркотик, а потом сел за руль и поехал в ЗАГС? Странно, вам не кажется?

Врач кивнул.

— А какой наркотик он принял, вы уже установили?

— Да, кстати, это тоже очень странно. Это, собственно, не наркотик в общем смысле.

— Как так? Поясните, — попросил следователь.

— Это медицинский препарат, применяемый в анестезии. Понимаете, его не колют, а вдыхают.

— Вдыхают?! И какой от него эффект? — заинтересовался следователь.

— Эйфория, затем глубокий сон. Но тут опять загадка. При такой дозе, которая была у Алексея в крови, стадию эйфории он пролетел, как курьерский поезд.

— То есть практически сразу потерял сознание? Да, загадка!

Врач посмотрел часы и заметил:

— Но решать загадки — это ваша профессия, а моя — лечить больных. У вас больше нет вопросов?

— Да как вам сказать… После нашей беседы вопросов стало гораздо больше.

— Ну, к сожалению, ответить на них не в моих силах. Извините, но мне пора.

И они оба вышли из кабинета.

Маша старалась делать все как положено.

— Алеша, приготовься. Сейчас я сделаю еще одну инъекцию, — сказала она.

— Я готов.

Маша присоединила к трубке шприц и ввела раствор.

Лицо Алексея исказилось гримасой боли, но он только закусил губу и молчал.

— Тебе не больно?

— Нет, — прошептал Алексей.

— Обманываешь! Потерпи еще чуть-чуть! Сейчас будет легче.

— Терплю!

Маша отложила шприц и сказала:

— Ну, вот и все. Тебе уже не больно? Правда?

— Да, спасибо тебе.

— Когда будет больно, не скрывай этого. Хорошо?

— Хорошо. Маша, ты мне очень помогаешь.

— Я тут ни при чем. Только внутри себя ты сможешь найти те силы, которые помогут тебе встать на ноги и жить дальше.

— Маша, а можно и мне тебя кое о чем попросить?

— О чем?

— Ты можешь обещать мне, что будешь ассистировать доктору, пока не окончится эта процедура? Я не уверен, что справлюсь без твоей помощи.

— Не волнуйся, — успокоила его Маша, — я буду рядом. А теперь тебе нужно поспать.

— Но я не хочу спать, — возразил Алеша.

— Да, конечно. Это лекарство так действует. Видишь, глаза закрываются сами. Поели. Тебе надо набраться сил.

Алеша закрыл глаза и уснул.

Как бы ни складывались семейные дела, но работа — прежде всего, поэтому Самойлов был на работе и занимался делами, но душа у него была не на месте.

— Боря! Ну какой от тебя здесь толк? Поезжай в больницу, — предложил Буравин.

— Нет, Витя, я все-таки лучше здесь побуду, — отказался Самойлов.

— Ну, как скажешь.

— Ты знаешь, Алешку вечно тянуло на приключения. Но я почему-то всегда думал, что если беда и случится, то не с ним, а с Костей.

— Да, разные ребята, — задумчиво сказал Буравин.

— Вот именно! — согласился Самойлов. — Алешка шебутной, но зато открытый. А Костя все молчком делает. Никогда не поймешь, что он задумал. Помнишь историю со шлюпкой?

— А как же! Всех пограничников на уши поставили! — отозвался Буравин.

— И главное, отвязали они ее вместе, а унесло в море только Алешку. Костя на берегу остался.

— Подожди, и Костя там был?!

— Конечно! Приходит домой — и в свою комнату. Мы видим: что-то не так. Где Алешка? Не знаю, говорит, он с ребятами остался. Я, конечно, надавил… Тут он все и выложил.

— Подожди, сколько лет им тогда было? — спросил Буравин.

— Косте — 10, Алешке — 8. А нашли его — умора! Шлюпка худая, он банкой воду отчерпывает. Я ему: что ж ты не прыгнул, к берегу не поплыл? А он: пап, я же вроде как капитан.

— А я не знал об этом. Вот молодец! — засмеялся Буравин.

— Да это ладно! Я у него спрашиваю, что он дальше думал делать в открытом море. А он мне: темноты ждать! Ты же мне Полярную звезду показывал.

— Ну, Алешка! Он что же, по звездам хотел до берега добраться?

— Уверен! — очень серьезно ответил Самойлов. — Вот тогда я понял, что он станет настоящим моряком. Если в 8 лет капитаном себя считал и с тонущего судна не ушел.

— А Костю ты из-за этого случая не пустил в мореходку? — вдруг понял Буравин.

— Да. Если он не выручил товарища в беде, тогда что ему на флоте делать?

— Боря, а ты не слишком строг к нему? Один раз оступился, с кем не бывает: испугался пацан, вот и все.

— Но как оступился? Нет уж, пусть лучше торгует. Хотя и это у него не выходит. Полина очень переживает за него.

— Полина сейчас за Алешку больше волнуется, — возразил Буравин. — Борь, поезжай хоть домой! Она, наверное, уже там. Успокоишь ее.

— Хорошо. Только ты меня со счетов не списывай! Я завтра за двоих отработаю. Дела есть дела. Договорились?!

— Идет!

Вернувшись в палату к Алеше, врач проверил, все ли в порядке.

— Боли усиливаются, — предупредила его Маша.

— А давление, пульс, температура?

— Немного выше нормы.

— Дозу повышали?

— Да, как вы и говорили.

— Хорошо, посмотрим. Если все идет так, как я предполагаю, то сейчас должна наступить частичная чувствительность.

Он стал проверять это.

— Доктор, что вы делаете? Я же не мертвый! Мне больно! — закричал Алеша.

— Вы молодец, Алексей! Вы даже не знаете, какой вы молодец! — обрадовался врач.

— Павел Федорович, получается? — спросила Маша.

— Да, — кивнул ей врач, и они заулыбались.

— Чего вы там смеетесь?! — обиженно воскликнул Алеша. — Человеку больно, а им смешно. Тоже мне медики!

К Полине, стоявшей возле Алешиной палаты; подошла Катя и спросила:

— Полина Константиновна! Как проходит лечение?

— А, Катенька! — встрепенулась Полина. — Нет, пока ничего не известно. Боже мой, я вся измучилась, сил моих больше нет.

— А вот мне кое-что удалось узнать.

Дверь палаты Алеши открылась, и в коридор вышел Павел Федорович. Полина, забыв про Катю, бросилась к нему.

— Ну, как он?

— Я не могу сказать с уверенностью… Но появились признаки улучшения.

По лицу врача Полина поняла, что он доволен первыми результатами процедуры.

— Спасибо! Доктор, простите, я сомневалась в вашем методе. Но теперь…

— Подождите! Процедура еще не закончена. Я пока ничего не могу гарантировать…

Катя закатила глаза к потолку и покачала головой:

— Вот именно!

От переизбытка чувств Полина начала плакать.

— Послушайте, вы устали. Вам нужно отдохнуть. Поезжайте домой. Если будут новости, мы обязательно известим вас.

— Доктор прав, Полина Константиновна, идите, а я прослежу, чтобы все тут было в порядке.

— Спасибо,( Катенька!

Полина ушла, врач тоже собрался уходить, но Катя остановила его:

— Постойте, доктор. Мне нужно с вами серьезно поговорить. Это касается вашей замечательной ассистентки, Маши.

На губах Кати появилась злая усмешка.

— Что ж, пройдемте в мой кабинет, — вздохнул врач.

— Так вы опять недовольны моей ассистенткой? Что на этот раз? — спросил Павел Федорович.

— Возможно, вам это неизвестно, но у Маши нет образования операционной медсестры!

— Почему, я знаю об этом.

— Да?!! — возмутилась Катя. — Но тогда вы не станете отрицать, что она не имеет права вам ассистировать?

— Я назначаю ассистента, исходя из требуемой мне помощи, а Маша прекрасно справляется со своими обязанностями! И гораздо лучше многих дипломированных специалистов.

— В фармакологии — может быть, но не здесь. Если вы не выполните моих требований, то я буду жаловаться в вышестоящие инстанции.

— .Вы все это серьезно говорите? — удивился врач.

— Вполне. А еще я могу подключить прессу. Так что лучше отстраните Машу, чтобы не давать газетчикам поводов для публикаций.

— Что ж, мне не привыкать к критике. И я по-прежнему не вижу оснований для того, чтобы отстранить Машу.

— Знаете, доктор, — с сомнением в голосе сказала Катя, — я начинаю бояться за здоровье Алеши, если в лечении вы придерживаетесь тех же принципов, что и в подборе персонала.

— Но вы можете понять, что я не могу отстранить ассистентку, пока не закончена операция?

— Найдите другую! — капризно потребовала Катя.

— В том-то и дело, что больше никто не соглашается.

— И вы не нашли ничего лучше, как допустить к операции неквалифицированного человека?

— Послушайте, Екатерина, — спокойно сказал врач. — Ради вашего жениха, подождите окончания процедуры. Иначе я не могу ручаться за успешный исход операции.

~А я считаю, что успеха не будет, пока вам ассистирует непрофессионал. И мне ничего не остается, как пожаловаться на вас.

— Ну что ж, жалуйтесь!

— Но жалоба будет касаться уже не только Маши, но и всего вашего метода, который, как я понимаю, тоже вызывает массу вопросов. Я в любом случае добьюсь ее отстранения. А если вы будете препятствовать, то я сделаю так, чтобы отстранили вас обоих!

Она вышла, хлопнув дверью.

Павел Федорович вернулся в палату.

— Как дела? — спросил он у Маши.

— Собираюсь ввести новую порцию препарата. Алеша чувствует себя удовлетворительно.

— Не торопитесь, Маша. Я сам все сделаю.

— Конечно, я тогда прослежу за приборами, — предложила Маша.

— Нет, Маша, — сказал врач, — вам придется уйти. Я вынужден отстранить вас.

— Почему? Что случилось?! — испугалась Маша.

— Видите ли, я не имел права допускать вас к этой процедуре.

— Но она ведь уже почти закончена. Подождите чуть-чуть.

— Нет, не могу. Вы должны уйти прямо сейчас. Фармацевт не может ассистировать при таких процедурах, — твердо сказал Павел Федорович.

— Доктор, что происходит? — спросил Алеша.

— Все в порядке, Алексей, — успокоил его врач. — Я завершу лечение сам.

— А Маша?

— Маша будет заниматься своей обычной работой.

— А я против! Она должна остаться! — воспротивился Алексей.

— Нет, Алеша, эти вопросы решаю здесь только я! — твердо сказал врач. — И ответственность тоже вся на мне.

— Я все поняла, — сказала Маша. — Успокойся, Алеша. Процедуры уже почти закончены. Мое присутствие и вправду необязательно.

Она пошла к двери, по пути снимая халат. В коридоре дорогу ей преградила Катя.

— Что случилось? — спросила она наигранно. — Тебя отстранили?

— А, так это вы постарались. Я должна была догадаться! Как вы не понимаете, что это только навредит Алеше!

— Нет, я-то как раз стараюсь для него. А вот ты, не имея должного образования, можешь ему навредить.

— Нет, просто вы считаете, что я пристаю к нему. Но это не так, вы ошибаетесь!

— Меня не обманешь, я все видела!

— Что? Ведь вам не в чем упрекнуть меня. Я же просто хочу помочь.

— Вот что, иди-ка ты отсюда! — злобно сказала Катя. — А то и тебе, и твоему защитничку-доктору не поздоровится.

— Хорошо, я уйду. Только Павел Федорович тут ни при чем. Он взял меня в ассистентки потому, что больше никто из медсестер не соглашался. Из-за Алеши, понимаешь?

— А это я еще выясню, — пообещала Катя.

— Ну вот, осталась последняя порция препарата. Ты готов? — спросил врач у Алеши.

— Да. Скажите, почему вы отстранили Машу? Она же справлялась.

— Алеша, у нее нет диплома операционной медсестры.

— Это так важно?

— Да, это очень важно. Я вообще не имел права ее допускать.

— Понятно. Хорошо, делайте побыстрее укол, а то уже боль подступает.

Врач вздохнул и стал вводить препарат.

— Как себя чувствуешь?

— Мне больно, очень больно!

— Ничего, ничего. Осталось совсем немного. Терпи, ты же моряк!

— Я не могу больше терпеть! Позовите Машу!

— Терпи!

— Не могу!!!

От боли Алексей стал метаться на кровати.

— Нет, не двигайся! Ты же сместишь катетер!

Но Алеша уже не слышал его. Он был уже почти в беспамятстве от боли.

— Маша! Маша, помоги мне! — кричал он.

Алеша метался на кровати от боли, не слыша голоса врача:

— Подожди немного, парень! После укола легче станет!

Но Леше легче не становилось.

— Да что же это такое! — запаниковал врач. — Алексей, ты меня слышишь?

Но Алеша только метался и стонал. Павлу Федоровичу стало ясно, что один он уже не справится.

Он бросился к двери и распахнул ее:

— Сестра! Сестра!! Срочно сюда! Немедленно!

Медсестра уже бежала к палате, когда Катя бросилась ей наперерез:

— Что там? Алеше плохо?

— Да откуда я знаю? Пустите! — отмахнулась от нее медсестра.

— Подождите меня!

Катя тоже ринулась в палату.

— Да вы что? Нет, вам туда нельзя. — И медсестра закрыла перед Катей дверь.

Катя дрожащей рукой достала телефон и, путаясь в кнопках, набрала номер. Голос ее дрожал:

— Полина Константиновна? Да, случилось… Здесь настоящая паника! Не знаю, они меня не пустили! Но, по-моему, что-то с Алешей.

— Да, Катя, я поняла! Выезжаю прямо сейчас!

Полина вскочила с дивана и стала лихорадочно собираться.

— Что там произошло? Да не молчи же! Что с Алешей?! — спросил Самойлов, глядя на мечущуюся жену.

— Не знаю!!! — закричала Полина. — А я ведь говорила тебе! Предупреждала! Нет: «Все будет хорошо! Надо верить!»

— Подожди, сейчас не время выяснять, кто прав, кто виноват!

Маша хорошо чувствовала все, что происходит с Алешей. Она чувствовала его даже на расстоянии. В какой-то момент она поняла, что происходит неладное, и ноги сами понесли ее в больницу. Уже в коридоре она столкнулась с Катей.

— Тебя еще здесь не хватало! — заорала Катя, преграждая ей дорогу. — Ты человеческого языка не понимаешь? Мне что, сюда милицейский наряд приставить?

— Пусти меня! — тихо сказала Маша. — Я должна помочь!

Хватит! Ты уже помогла! Поэтому Алеше и плохо! — продолжала кричать Катя.

— Ты не права… Пожалуйста, пропусти меня! — Маша почти молила ее.

— Не пущу!!! — Катя стояла насмерть.

Из палаты выглянула медсестра и сказала:

— Девушка, вы с ума сошли?! Вы что здесь разорались? Это же больница, а не балаган!

Тут уже медсестре досталось от разъяренной Кати:

— ЧТО?!! Да как вы смеете?!

В этот момент Маша, воспользовавшись моментом, проскользнула в палату. Катя хотела сделать то же, но медсестра ее не пустила.

— Ну, ничего… — закричала Катя. — Я и на вас управу найду!

— Посторонним не положено! — сухо сказала медсестра и закрыла дверь.

— Да что же это творится, в самом деле?! — возмутилась Катя. Все всё делали не так, как она хочет!

Маша забежала в палату с вопросом:

— Он жив, Павел Федорович?!

Врач поднял голову:

— Да, жив. Спасибо, что пришли.

— Вы укололи обезболивающее? — догадалась Маша.

— Я должен был пойти на это, потому что возникла угроза его жизни. Просто не могу понять, как вам удавалось с ним справляться? Как только вы ушли, все вышло из-под контроля.

— Я больше не уйду. Хорошо? Ничего, мы все вернем на место и продолжим лечение.

— Нет, теперь о продолжении лечения не может быть и речи. Нам снова приходится бороться за его жизнь.

— Тогда давайте, я помогу.

Маша положила ладонь на лоб Алеше, и он тихо застонал.

— Сейчас мы все поправим, вернем на место проводки, все подключим… А доктор сейчас немного отдохнет — и снова продолжит лечение, — приговаривала Маша.

Доктор смотрел на нее с удивлением.

— Теперь справимся, Павел Федорович?! — спросила Маша.

— Не сомневаюсь! — ответил врач.

В это время чета Самойловых быстро шла по больничному коридору, но остановилась, потому что оба увидели выходящую из туалета Катю. Она была заплаканной, косметику с лица она смыла.

— Что с Алешей, Катюша?! — спросила Полина.

— Не знаю, Полина Андреевна! Меня к нему не пустили!

— Но почему ты звонила? — удивился Самойлов.

— Доктор позвал на помощь, и к нему побежала медсестра.

— Ты плакала? Тебя кто-то обидел? — участливо спросила Полина.

Катя показала пальцем в направлении палаты и обиженно сказала:

— Мало того, что в палату не пустили, так еще и насмехаются, сволочи…

— А кто не пустил тебя в палату, Катя? Доктор? — спросил Самойлов.

— Все они там заодно. Вы думаете, кто там сейчас? Эта шарлатанка Маша! — возмущенно сообщила Катя.

— Почему шарлатанка?! — ахнула Полина.

— Да у нее ведь образования нет, чтобы помогать Алешу лечить. Я ее уже выгоняла, а она снова лезет!

— Подожди, мы сейчас во всем разберемся, — деловито сказал Самойлов.

— Как бы не поздно было разбираться! Замучат ведь они Алешку своими опытами дурацкими!

Катя всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

Самойловы смотрели на нее с недоумением, но в это время вышел врач.

— Доктор, что произошло?! Катя нас вызвала… — стала объяснять Полина причину прихода.

— У нас возникли осложнения, поэтому я вынужден был прекратить лечение.

— Что не удивительно, — подчеркнула Катя. — Учитывая, что занимаются моим женихом сплошные дилетанты…

Катя с вызовом посмотрела на врача.

— Нет, — мягко возразил врач, — кризис случился потому, что вы настояли на отстранении моей ассистентки, лишив меня тем самым отличного помощника!

— Но жизнь Алеши вне опасности? — спросила Полина.

— Да. Однако все достигнутое ранее пошло насмарку! А ведь он уже начал чувствовать ноги! Еще бы немного…

— А есть какие-нибудь шансы продолжить лечение? — с надеждой спросил Самойлов.

— Я пытаюсь это сделать, но для этого необходимо, по крайней мере, чтобы никто мне не мешал.

— А конкретнее? Чем мы можем вам помочь? — Самойлов был готов на все.

— Я хочу, чтобы Маша помогала мне до конца лечения.

Полина с мольбой посмотрела на Катю, но та отвернулась.

— Но ведь у этой девушки нет нужной квалификации, — напомнила Полина.

— Поймите, сейчас от нее не требуется каких-то запредельных знаний. А то, о чем я прошу, она выполняет великолепно! Она чудесная помощница.

— Послушайте, да хватит о чудесах! — возмутилась Катя. — Вы же просто хотите прикрыть ими свои промахи!

— Думайте, как хотите, но мне нужна ее помощь! — настаивал на своем врач.

— Я думаю, что страшного ничего в этом нет. Полина, на твой взгляд…

Но Катя перебила Самойлова:

— А мое мнение, вижу, тут никого не интересует! Так вот, знайте: пока эта «чудесная помощница» будет крутиться возле Алеши, ноги моей в этой больнице не будет!

Буравин был из тех людей, которых называют трудоголиками. Он был дома, но работал, разложив бумаги на диване и даже на полу.

— Устал? — нежно спросила его жена.

— Да.

— Тогда отложи работу. В офисе целый день трудишься, теперь еще и дома будешь? Ты ведь уже почти утонул в этом бумажном море.

— Да… Как же хорошо мне было, когда я ходил в море! — мечтательно сказал Буравин. — Денег получал гораздо меньше, но зато душа отдыхала!

— Ты был неотразим в своей парадной капитанской форме, — вспомнила Таисия. — Я ведь как увидела тебя, сразу влюбилась и поняла, что только за тебя выйду и никому тебя не отдам.

— Я был хорошим капитаном… Но теперь, похоже, с бумажной мели мне уже не сойти.

Таисия стала собирать бумаги:

— Я тебе помогу. Давай отложим все эти договоры и проведем вечер вместе. Посидим, вспомним молодость. У нас уже очень давно не было таких вечеров.

— Тая, прости, я не могу, — отказался муж. — У. Алешки начался курс лечения, и Борис поехал поддержать Полину. Так что мне надо отработать за двоих.

При упоминании о Полине Таисия поморщилась.

— Завтра всё вместе сделаете. Прошу тебя, отложи свои дела, — стала настаивать она.

— Прости, я не могу. Понимаешь, на лечение Алеши могут потребоваться деньги, причем немалые. Так что лучше я все-таки поработаю.

— Но ведь о нем есть кому позаботиться! Пусть об Алеше думают его родители.

— Но он ведь уже и к нашей семье имеет отношение!

— Какой семье?! — удивленно спросила Таисия. — Той, где у моего мужа совсем не находится для меня времени?!

— Слушай, ты можешь меня понять или нет? — возмутился Буравин.

— Нет, не могу! Я уже не в первый раз замечаю такую холодность ко мне с твоей стороны. И я знаю, откуда она!

— Знаешь?! — сурово сказал Буравин. — Тогда скажи, не тяни резину!

— Да потому, что я — не Полина! — выдохнула Таисия.

— Ну при чем здесь Полина?! Что ты опять начинаешь все наизнанку выворачивать?

— Я начинаю? Так это у меня с ней в молодости бурный роман приключился? Чуть до колец дело не дошло!

— Я этого никогда не скрывал. И ты прекрасно знаешь, что, когда мы разошлись, между нами все закончилось.

— Ой ли? И сердечко не екает, когда случайно встречаетесь? Или — не случайно?

— Послушай, чего ты от меня добиваешься?

— Правды! Вы ведь все давно обдумали, да? Свести детей хотите чтобы был лишний повод встречаться, не вызывая ни у кого подозрений.

— Ну и бред! Прошу тебя, не впутывай Катю в свои дикие фантазии!

— Это я ее впутываю? — возмутилась Таисия. — Да ты же ее так запугал, что девчонка слово боится тебе поперек сказать!

Буравин подошел к жене и потряс ее за плечи:

— Да ты что такое говоришь? Кого я запугал?!

— А ты думаешь, ей так хочется за Алешку Самойлова идти?

— Конечно! Она сама говорит об этом!

— А что же ей остается делать?! На моем ведь примере видит, что с тобой спорить бесполезно. А еще квартира эта… на, мол, Катенька, и не вздумай теперь отказаться от свадьбы!

— Все, хватит! Я сам поговорю с Катей. Она ничего не будет делать по принуждению. Но учти, если я окажусь прав и Катя хочет выйти за Алешу, все разговоры на подобные темы прекращаются раз и навсегда!

Навстречу уходящей из больницы Кате шел Костя.

— Катя, ты плакала? Кто посмел тебя обидеть?! — спросил он взволнованно.

— Твоя Маша с доктором на пару.

— Маша? Никитенко? А она тут при чем?!

— Как же! Она теперь тут главный ассистент! На операциях без нее никуда.

— Но у нее же нет для этого нужного образования, — удивился Костя.

— Я попыталась об этом сказать, и видишь, что получилось? Ладно, ты иди, тебя они прогнать не посмеют. Брату привет от меня передавай.

Катя собралась уходить, но Костя ее не отпустил.

— Брат подождет! Меня гораздо больше волнует сейчас твое состояние. Катя, тебе надо успокоиться и отдохнуть. И я знаю, что для этого нужно сделать.

Катя с удивлением посмотрела на Костю:

— Да? И что же?

— Ну, для начала уйти отсюда! Затем мы зайдем в кафе, ты выпьешь чашечку кофе, успокоишься. А потом…

— А потом видно будет! — прервала его Катя. — На кофе я согласна, пошли!

И они вышли из больницы вместе.

В кафе Катя немного успокоилась, устроилась поудобнее за столиком.

— Кофе угостишь? — обратилась она к Косте.

— Не беспокойся, сейчас все принесут.

— Да, Костенька, теперь понятно, что за змея красуется на эмблеме твоей аптеки! — раздраженно начала разговор Катя.

— Ты про Никитенко?

— А про кого же еще? Тихоня! Глазками хлоп-хлоп, и оглянуться не успели, — а она уже к Алешке прилипла!

— А может, не в ней дело?

— А в ком, Костя? В ком? — нервно спросила Катя.

— Алеша вроде тоже не возражал… — осторожно подал Кате мысль Костя.

— Знаешь, Костя, — с удивлением сказала Катя, — я иногда думаю, что они для тебя как будто не родные.

— Не я, а они от меня отворачиваются. Но это не важно. Важно то, что я все время думаю о тебе. И только я знаю, как сделать тебя счастливой.

— Поздравляю! И — до свидания!

Катя резко встала, но Костя усадил ее обратно.

— Подожди! Я больше не буду! Обещаю, я исправлюсь. Ну разреши, я хоть провожу тебя до дома!

— Хорошо, но учти…

— Я понял, — перебил ее Костя. — Просто я хотел показать тебе,» что всегда готов оказаться рядом, готов поддержать тебя!

— А как будто этого не видно! Ну что, идем?!

В этот момент у Кости зазвонил телефон.

— Да, папа. Нет, сейчас я не могу. Нет, я правда не могу!

Он молча выслушал отца, глядя на Катю.

— Хорошо, понял. Повторяю: лететь пулей и быть через полчаса.

— Ну, что же, Костя, лети! — сказала Катя с усмешкой.

— Слушай, не выдумывай, пожалуйста, — сказал Костя, подставляя ей локоть. — Прошу!

Стало понятно, к кому он будет лететь пулей: Катя обрадовалась, но стала отговаривать Костю:

— Ты что, он же взбесится! Поезжай. Сам ведь знаешь, что его лучше не злить.

— Неважно. И потом, я же сказал: я ВСЕГДА готов быть рядом с тобой!

Катя улыбнулась и взяла его под руку. Они казались прекрасной парой.

В больницу к Самойлову позвонил следователь Буряк и попросил о срочной встрече. Самойлов согласился.

— Гриша что-то новое накопал, — сказал он, показывая Полине телефон.

— Плохое или хорошее?

— Не сказал… Но дело срочное. Я поеду?

— Поезжай, конечно!

— Тебе придется здесь побыть, Полина. Невеста-то, похоже, сбежала по-настоящему, — с грустью сказал Самойлов.

— Боря, мы все переживаем за Алешу, но ей труднее всего. У Кати сдали нервы, и это можно понять. Я позвоню ей попозже, она вернется.

— А мне показалось, что она не особенно горела желанием остаться в больнице. Убежала, только ее и видели!

— Не усложняй, Боря. Кате просто обидно, что ей не дают об Алеше заботиться. Потому она и вспылила.

— А могла бы и потерпеть, вынести обиду. Вот и получается, что только родителям и нужны их дети. Только родительская любовь настоящая, — грустно покачал головой Борис.

— Нет, Боря, я знаю, что Катя любит Алешу. Такое счастье дается немногим, но у моего сына оно будет!

— Что ж, время покажет. Ну, ладно, побегу я. Созвонимся…

Когда Самойлов ушел, Полина тихо, ни к кому не обращаясь, сказала:

— Мне с настоящей любовью не повезло. Но у Алеши все сложится совсем по-другому.

Зайдя в палату, врач спросил у Алеши:

— Ну что, как настроение?

— Отлично. Боли я уже не чувствую. Спасибо!

— Благодарить будешь, когда ко мне в кабинет самостоятельно зайти сможешь.

— Я не зайду — забегу. И это будет уже скоро, доктор, — заверил его Алеша.

Алеша и Маша радостно переглянулись. Доктор присел на край кровати и откинул одеяло.

— Значит, боли вообще не чувствуешь?

— Зачем мне вас обманывать? Вообще никакой боли. Все в порядке!

— Маша, а что там у нас с показаниями приборов?

— Показания в норме. Что-то не так, Павел Федорович?

— Нет, нет. Кстати, Маша, мне надо обсудить с вами кое-что с глазу на глаз.

— Конечно, пойдемте.

— Маша, да скоро вернешься? — спросил Алексей.

— Да, постараюсь побыстрее. А пока с тобой коридорная сестра посидит.

— Возвращайся поскорее, хорошо?

— Договорились.

У следователя было больше вопросов, чем ответов. Вопросов было — как голов у гидры. Разрешался один, появлялся другой. Но все-таки кое-что он выяснил. Он выяснил, что Алексей, по-видимому, не принимал наркотиков.

— А я тебе что говорил! — обрадовался Самойлов. — Тогда как они попали в кровь? Кто виноват?!

— Подожди, ты дослушай сначала, — остановил его Буряк. — В общем, препарат, который я нашел в машине, не наркотик, а сильнодействующее снотворное. Это подтвердила экспертиза.

— Снотворное? То есть его усыпили?!

— Этого я не могу сейчас сказать наверняка. Но он уснул за рулем, это точно!

— Но как же… — начал было Самойлов и тут же сам себя остановил: — Все, не перебиваю. Продолжай!

— Я задал вопрос о наркотике в лоб, и твой сын был искренне удивлен. Уж я-то разбираюсь без всякого детектора, когда мне говорят правду, а когда лгут.

— То есть, он даже не предполагает, как эта гадость оказалась у него в машине?

— Да. Причем следы препарата оказались только на водительском коврике. Осколки ампулы — там же. И больше нигде.

— Что-то не складывается у меня, Гриша. Какие ты из всего сделал выводы?

— Давай попытаемся сделать их вместе, — предложил следователь.

— Хорошо, — сказал Самойлов. — Допустим, Алешка все же собирался принять наркотик. Или же он просто не догадывался об истинной природе препарата: перепутал, был обманут— неважно…

— Так, так…

— Но не станет же он бросать ампулу на коврик, чтобы раздавить ногой во время движения машины?! Это же самоубийство!

— А если просто выронил? Готовился воспользоваться в благоприятной обстановке, но случайно выронил и раздавил?

— Что, у нового свадебного костюма были дырявые карманы?!

— Мог доставать телефон, ампула была в том же кармане.

— Вообще-то, да, — согласился Самойлов и растерянно замолчал.

Следователь пришел ему на помощь:

— Боря, ты начал не с той версии. Мы ведь уже определили, что наркоманы это вещество не используют.

— Ну и что из этого?!

— Алексей раздавил ампулу, даже не догадываясь об этом. Сосредоточься. У нас есть Алеша, ампула и… еще кто-то!

— Тот, кто подложил ее моему сыну? Но зачем? Или это было покушение?!

— Вот это нам и предстоит выяснить. И теперь, чего бы это ни стоило, я распутаю дело до конца. Обещаю тебе! И главный вопрос сейчас: кому была бы выгодна смерть Алексея?

— Да никому! У него не было врагов, он никому не мешал!

— Борис, скажи, а у тебя есть враги? — спросил следователь.

— Ты что же думаешь, что хотели навредить мне?! Ты хочешь сказать…

— Я хочу спросить! Я должен рассмотреть все версии. И твоя коммерческая деятельность — одна из самых вероятных.

Самойлов задумался.

— Затрудняюсь тебе ответить. Всегда есть недовольные, но у меня не было в последнее время таких уж серьезных конфликтов.

— И все-таки ты подумай! А пока попроси Константина ко мне заглянуть, как только он сможет. Алешу он последним перед аварией видел. Хочу задать ему несколько вопросов.

В кабинете Павла Федоровича Полина встретилась с Машей.

Полина решила, что нельзя рисковать возможным счастьем сына, и надо успокоить Катю, отстранив Машу от работы. Разговор она начала издалека:

— Доктор рассказал мне, что ты очень помогла и ему, и Алеше. Я тебе очень благодарна, Маша.

— Спасибо, я старалась. И поверьте, мне правда ничего не нужно от Алеши. Я просто хочу помочь ему.

— Но, — продолжала Полина, — у Алеши есть невеста, и они любят друг друга. И Алеше именно сейчас очень нужно чувствовать, что Катя рядом. Поэтому я прошу тебя не приходить больше к Алеше.

— Послушайте, но ведь так же нельзя! Вы же только что благодарили меня за помощь! А теперь выгоняете?!

— Нет, Маша, я не выгоняю. Я просто прошу понять и уступить. Пожалуйста, не приходи больше в его палату.

— Павел Федорович, — обратилась Маша к врачу, — а почему вы молчите? Почему не заступитесь за меня?

— Потому что мы должны уважать чувства близких пациента даже в том случае, если их просьбы противоречат нашим собственным взглядам. Извини, но я поддерживаю просьбу Полины Константиновны.

— Павел Федорович, но вы же в палате говорили, что без меня вам трудно справиться, — отчаянно боролась Маша.

— Да, говорил! Ты действительно очень много сделала, но твоя помощь теперь не нужна.

— Как не нужна?! Почему?!

— Потому что помогать Алексею больше не надо.

— Но ведь ему стало лучше! Значит, и лечение можно продолжить.

— А вот этого я тебе сказать не могу. Это врачебная тайна, и говорить об этом я могу только с родственниками. Извини.

— Вы хотите, чтобы я вышла? — тихо спросила Маша.

Врач кивнул, и Маша вышла из кабинета.

Полина заволновалась:

— О чем это вы? Что за врачебная тайна? Вы меня пугаете, доктор.

— Для начала, пожалуйста, сядьте. Дело в том, что я решил закончить лечение. Я прекращаю процедуры. Лечение не удалось. В первую очередь из-за того., что я был вынужден удалить Машу, и ее не оказалось рядом в трудную минуту.

— А другие медсестры? Почему вы не позвали другую медсестру?

— А разве вы не помните, что никто не соглашался ассистировать? Маша единственная не струсила!

— Но можно было бы пригласить медсестру из другой больницы!

— Вы все равно не нашли бы никого лучше! Видите ли, Маша смогла найти подход к Алеше, и при ней ему становилось лучше.

— Но я не понимаю, почему вы ее сейчас удалили?!

— Я отстранил ее потому, что не хочу перекладывать ответственность с больной головы на здоровую. Вы можете подать на меня в суд за то, что я применил к Алеше не опробованный на людях метод.

— Я не буду этого делать.

— Вы, может быть, и нет. Но Катя, как я понял, считает, что я неоправданно рисковал жизнью Алексея.

— Не волнуйтесь! Я объясню ей, что это была единственная возможность вылечить Алешу, что он сам просил об этом. Пожалуйста, продолжайте лечение.

— Нет, лечение закончено. И, к сожалению, я должен вам сказать, что Алексей никогда уже не будет ходить.

Полина была поражена.

— На этот раз кризис был очень тяжелым, — объяснил врач. — Поверьте, мы сделали все, что могли.

— Но должен же быть выход: новые процедуры, какие-то другие лекарства…

— Нет, все это только ухудшит и без того тяжелое состояние Алексея. У него сейчас просто, нет сил на еще одно подобное испытание. Мне не за что извиняться, Полина Константиновна, но все равно простите меня, пожалуйста, за то, что не оправдал ваших надежд.

Но Полина его не слышала.

— Принести вам успокоительного? — видя ее состояние, спросил врач.

Полина покачала головой. Она думала о своем.

— А позже? Скажите, можно повторить лечение после того, как Алеша восстановится? — спросила она.

— Нет, к сожалению, время уже упущено.

— Да… Доктор, вы говорили, что у меня может возникнуть желание подать на вас в суд. Так вот: ни я, ни кто-либо из родственников не сделаем этого. Обещаю вам!

И Полина заплакала.

Увидев, что дочка уже дома, Буравин обрадовался:

— Здравствуй, родная! Ну, как дела у Алексея?

— У него все прекрасно. Он окружен заботой и вниманием! — ядовито ответила Катя.

— Что-то мне твой тон не нравится, и настроение тоже. Ну-ка, рассказывай все по порядку!

— Да что рассказывать, папа? Надоело мне уже все это!

Буравин присел рядом.

— Что же тебе надоело? За Алешей ухаживать?

— Ухаживать?! Да мне теперь даже приблизиться к нему не дают. На него положила глаз одна медсестра и постоянно плетет интриги. В общем, я поставила условие: или я, или она!

— Вот оно как! Ну а разве Алеше от этого лучше будет? Сама ведь говорила, с каким нетерпением он ждет, когда ты придешь к нему.

— А почему тогда этого не могут понять его родители?! Почему не понимает врач? Я уж не говорю о медсестре этой…

— Катя, да забудь ты о них! Для тебя сейчас есть только Алеша, которому нужна твоя помощь! А теперь подумай, кого ты наказываешь своим ультиматумом? Не его ли в первую очередь?

Но Катя только раздраженно пожала плечами.

— Тебя ведь никто не принуждает ухаживать за ним. Никто не настаивает на свадьбе. Ты любишь его, Катя? — спросил Буравин.

— Да люблю, люблю! Сколько вам всем можно говорить? Но мне же постоянно мешают, лезут, советуют.

— Хорошо, что любишь! Но пойми, любовь — это готовность пожертвовать всем ради любимого человека. Всем, понимаешь? Даже своим желанием ему помочь, если надо.

— Как же так? Если я не буду ухаживать за Алешей, ни он, ни другие не увидят, как сильно я его люблю.

— В этом-то и смысл! Любить, ничего не желая взамен! Может быть, даже получать осуждение. Прошу тебя, подумай, разберись в себе. Я верю, что у тебя все получится.

Он поцеловал дочь, а Катя села и расплакалась.

— Катя, ты поняла, что я тебе говорил про Алешу?

— Да, поняла, папа.

— Ты можешь прямо сейчас ответить мне и себе: готова ли ты ради любви к Алеше забыть обиды и вернуться в больницу?

Кате не хотелось продолжать этот разговор, но тут ее выручил телефонный звонок. Она радостно бросилась к телефону, махнув рукой отцу, подожди, мол, видишь — звонят.

— Алло?..

— Добрый день! — сказал приятный женский голос. — Могу я поговорить с Буравиной Екатериной… отчества, простите, не помню?

— Я слушаю, а кто это, извините?

— Это вас беспокоит Ксения Комиссарова, журналист. Я хочу написать статью о вас и вашем женихе. Мы могли бы встретиться и поговорить?

Катя растерянно посмотрела на отца. А вот про это она уже и забыла.

— Я слышала о несчастном случае с вашим женихом. Это правда, что регистрировать брак вы решили прямо в больничной палате? — спросила Ксения.

— Да, это правда.

— Отлично! Я хотела бы сделать репортаж об этом, если вы не против, конечно. Могли бы мы где-нибудь встретиться? Где вам удобно?

— Не знаю, мне все равно.

— В кафе «Эдельвейс» через два часа устроит?

— Через два часа? Конечно, я знаю это место. До встречи.

Катя положила трубку и пошла в свою комнату.

— Катя, постой! — окликнул ее Буравин. — Ты мне так и не ответила. Ты вернешься в больницу к Алеше?

— Да, пап, неужели ты во мне сомневаешься?

— Нет, дочка. В твоих чувствах к Алеше у меня нет сомнений. Только постарайся поменьше обращать внимания на то, что говорят или делают вокруг другие люди.

— Хорошо, папочка. Ты извини, но мне бежать надо.

— Ты в больницу? Молодчина, дочка!

— Нет. Представляешь, мне назначила встречу журналистка. Она хочет написать статью о том, как я ухаживаю за Алешей.

— А в больницу? Алеша, наверное, заждался тебя.

— От журналистки — сразу к нему. Все, извини, мне надо пойти переодеться и собрать фотографии. Целую, папочка. — Катя послала Буравину воздушный поцелуй и убежала, возбужденная предстоящей встречей.

Маша понимала, что все, происходящее сейчас с ней, несправедливо.

— Разве я желаю вреда? Доктор ведь сам не раз говорил, что я ему по-настоящему помогаю, — пожаловалась она медсестре.

— Ну да, я сама это видела, — подтвердила та.

— Тогда почему он за меня не заступился? Почему отстранил меня от лечения?

— Потому что добрый он, наш Павел Федорович. Видит, что лечение не удалось. Вот и решил, если что, в одиночку отвечать.

— Так вот оно что! А я ведь подумала, что он во мне разуверился.

— А я больше скажу! Надо было тебе вообще на этот эксперимент не соглашаться! Тогда бы с родными Самойлова не поссорилась. А теперь уж…

— Что теперь?

— Не знаю. Невеста-то больно бойкая. Может и выше пойти. Добиться, чтоб уволили тебя.

— А разве такое может быть? — удивилась Маша.

— А ты что же думаешь, нет? Прицепиться к любому пустяку можно. Так что радуйся, что пока так обошлось.

— Что-то мне не по себе. Я как лучше хочу сделать, а они за мою помощь меня же и выгоняют.

— Девочка, да ведь так всегда было! Так и будет! Поверь мне, я здесь уже не один год работаю. Я вот тебе один совет дам, а ты послушай.

И медсестра стала делиться с Машей жизненным опытом.

Самойлов был недоволен тем, что Костя так задержался.

— Где ты был так долго?! Я же просил приехать немедленно! — возмутился он.

— Пап, что случилось?!

— Есть кое-какие новости об аварии, и я хотел их с тобой обсудить.

Самойлов показал на стул, и Костя послушно сел.

— В общем, я говорил со следователем, и мы предполагаем, что аварию подстроили.

— Не может быть! — удивился Костя. — Ты же говорил, что он считает это несчастным случаем.

— Это не важно. Григорий нашел новые улики, которые ясно указывают на то, что Алеша разбился не по своей вине.

— Но вы выяснили, кто виноват? — с тревогой в голосе спросил Костя.

— Нет! А может быть, ты мне поможешь?

— Я?! — испуганно переспросил Костя. — А чем я могу помочь?!

— Скажи, ты ничего такого не слышал: какие-нибудь угрозы в Алешин адрес, требования денег?

— Да ты что? Я бы сразу тебе сказал. Да и не было у Алеши врагов. Мне кажется, это все-таки несчастный случай.

— Гриша так не думает, а мужик он опытный, хваткий, я его давно знаю. И улики теперь почти похоронили версию о несчастном случае.

— А что это за улики?

Лицо у Самойлова стало каменным.

— Костя, тебе сейчас не об уликах и версиях надо думать, а вспоминать, видел ли ты что-нибудь подозрительное перед аварией.

— Хорошо. Если вспомню, скажу. Я могу идти, папа?!

— Да, ты можешь идти. Но я хочу, чтобы ты прямо отсюда отправился к Григорию Тимофеевичу. Он хочет задать тебе несколько вопросов. Ты ведь последним видел Алешку перед аварией.

— Хорошо, зайду!

Угроза разоблачения снова нависла над Костей.

Сухогруз «Верещагино» направлялся к берегу.

— Скоро швартовка. Как тут, без происшествий? — спросил Сан Саныч у Жени.

— Все нормально. Сан Саныч, мы с ребятами решили, что сразу к Лешке поедем.

— Вот как! И много вас, таких посетителей?

— Да все почти.

— В колонну по двое построитесь? — пошутил Сан Саныч. — Эх, молодняк, за вас и на берегу, смотрю, думать придется.

— Но, Сан Саныч…

— Что «Сан Саныч»? А вдруг к нему сейчас посещение ограничено? Ввалитесь в больницу, как цунами, снесете все — знаю я вас. —А мы по очереди. Можно?

— Нельзя! Сначала пойду я один и все разузнаю. А если кто без моего ведома нос сунет, пеняйте на себя!

— Но Лешка же — мой лучший друг, Сан Саныч! — взмолился Женя.

— Ладно, Женька, ты со мной пойдешь. И больше никого. Понял?! И подарок наш не забудь.

— Хорошо!

— Вахту ребятам передай, а сам — собираться живо. И чтоб через 10 минут при параде был.

— Слушаюсь!

И Женя помчался собираться.

Вопреки пословице, Сан Саныч и Женя попали с корабля не на бал, а в больницу. В коридоре они увидели плачущую Полину.

— Полина, что с Алешей?! — спросил Сан Саныч с ходу.

— Все плохо, Саша, все очень плохо. Алеша останется на всю жизнь инвалидом. И он уже никогда не встанет на ноги.

— Как же так?! — взволнованно сказал Женя.

— Полина, ты успокойся. Алешка — парень крепкий. Придет время, и он поправится. Вот увидишь! — принялся успокаивать Полину Сан Саныч.

— Нет! Доктор мне все объяснил. Мой мальчик обречен.

Сан Саныч и Женя в отчаянии переглянулись.

— А можно нам его увидеть? — робко спросил Женя.

— Конечно, идите. — Полина показала рукой в сторону палаты и тут же спохватилась. — Но только ему ничего не говорите, слышите? Он еще не знает!

— Будь спокойна, Полина. Мы все поняли. Пойдешь с нами?

Полина отрицательно покачала головой.

— Мне надо съездить к Борису, рассказать ему обо всем. Он тоже еще ничего не знает! А дозвониться до него я никак не могу.

— Конечно, Полина, разыщи его. А мы с Женькой побудем здесь, сколько нужно. Попробуем Алешку поддержать.

Алеша был несказанно рад друзьям:

— Как хорошо, что зашли! Я так рад! Кажется, сто лет вас не видел. Спасибо за подарки, — говорил он, восторженно рассматривая подаренный ему слайдоскоп. — Ведь именно о таком я и мечтал. Ну, удружили! А у меня уже столько слайдов накопилось…

— Хочешь, мы тебе еще принесем, из последнего рейса? — спросил Женя.

— Еще бы! Как сходили? Как море? — Алеша попытался улыбнуться.

— А что ему сделается — плещется потихоньку.

— А ребята как? — продолжал расспрашивать Алеша.

— Да все хорошо, Алексей. Привет тебе передают, — как-то грустно сказал Сан Саныч.

— А чего вы тогда грустные такие? Из-за меня, что ли?

Женя и Сан Саныч переглянулись.

— Да перестаньте! Подумаешь, авария какая-то!

— Мы просто переживаем. Непривычно тебя таким видеть, — сказал Женя.

— Ничего, поправлюсь! Все уже позади, к счастью. А впереди… Свадьба с любимой девушкой — это раз… Выход в море с лучшими друзьями — это два… И долгая-долгая счастливая жизнь.

Самойлов, не спавший уже больше суток, вызвал секретаршу:

— Людочка, я поеду домой.

— Никуда я вас не отпущу в таком состоянии, — решительно ответила Люд очка. — Вы же за рулем уснете! Лучше здесь отдохните.

— Да, да! Ты права, — быстро согласился Самойлов. — Лучше я останусь здесь.

Людочка подошла и помогла Самойлову снять пиджак.

— Люда, не надо… — попытался отказаться он.

— Надо, надо. Пара часиков крепкого сна вам просто, необходима.

Людочка заботливо уложила Самойлова на диван, аккуратно повесила его пиджак на стул и сказала:

— А когда проснетесь, я сварю кофе и сделаю ваши любимые бутерброды…

Но Самойлов уже не слышал ее. Он спал.

Людочка тихо подошла к телефону и выдернула шнур, вынула из пиджака Самойлова сотовый и тоже выключила. Потом положила телефон на стол и тихо подвела итог своим действиям:

— Телефонные звонки для колыбельной подходят меньше всего.

Когда Катя, готовясь к встрече с журналисткой, стояла в прихожей перед зеркалом, пришла Таисия.

— Что, снова в больницу? — недовольно спросила она.

— Нет, мам, не в больницу.

— А куда же ты так принарядилась? — насторожилась мать.

— У меня встреча в кафе, — коротко ответила Катя.

— Костя пригласил?! — Таисия была потрясена скоростью, с которой Костя воспользовался ее предложением.

— Да при чем здесь Костя, мам?!

— Да, да, ни при чем, — быстро ответила Таисия. — Это я глупость сказала! А отец с тобой поговорил?

— Да, папочка что-то засомневался, в моей любви к Алеше. Но я его успокоила.

— Успокоила? Значит, свадьба в больнице все-таки состоится?

— Да, а сейчас я иду на встречу с журналисткой. Она собирается написать в газете о нас с Алешей, — горделиво сказала Катя.

— На весь город прославитесь! — иронично заметила Таисия.

— А может, и на всю страну! — не поддержала ее иронии Катя.

— Виктор, наверное, рад! Такое дело провернул!

— Мама, ну почему ты вечно недовольна?! И другим настроение испортить хочешь. Ну что тебе опять не так?

— А то, что не верю я во все это! Что, Алеша твой стал бы о тебе так заботиться, приключись с тобой беда? Сомневаюсь! Да и ты: любишь его или просто жалеешь?

— Люблю! — крикнула Катя.

— Давай-ка я тебе в глаза посмотрю, а ты повтори. — Таисия подошла к дочери и заглянула в глаза:

— Ну, доченька, скажи мне, готова ты быть с Алексеем до конца жизни?

Настойчивый мамин взгляд не нравился Кате. Но Таисия по-прежнему настаивала:

— Так ты готова любить его, несмотря ни на что?

— Да, готова! — твердо сказала Катя, вспомнив о встрече с журналисткой.

— А если он никогда не встанет? Если всю жизнь будет прикован к кровати? И тогда? — настаивала мать.

— Да, я буду любить его, — быстро пообещала Катя, — но он поправится.

— И если тебе придется одной работать, чтобы прокормить семью?

— И семью «прокормлю, не волнуйся.

— И даже если ты не сможешь иметь от него детей? И тогда?

Вот этого вопроса Катя не ожидала! Но раздумывать уже было некогда.

— Д-да… и тогда! Все, мам, я уже опаздываю. Пока!

В трудную минуту Таисию всегда тянуло к Римме.

— Беда, Римма! Просто не знаю, что делать! Совсем меня дочь слушать не хочет. Прямо грезит этой свадьбой, — пожаловалась она подруге.

— А она хорошо представляет, на что идет? Ты с ней говорила?

— Да, но все бесполезно. У нее сплошной туман в голове. Теперь вот думает, что в газетах о ней напишут. А толку-то?! Сегодня прочитали — завтра забыли. А ей всю жизнь маяться!

— Ты уже решила, как будешь действовать?

— Я пока одно знаю точно: я ни за что не допущу этой идиотской свадьбы! Только как, как это сделать?

— А знаешь что? Мы карты сейчас раскинем. Глядишь — и подскажут чего. — Римма взяла в руки карты.

— Да разве карты помогут, Римма?! — с сомнением сказала Таисия.

— А про дурака помнишь? Помогло? — лукаво спросила Римма.

— А, мне уже все равно — раскладывай! — махнула рукой Таисия.

И на стол легли карты.

Римма посмотрела на них:

— Ну, здесь у тебя снова пустые хлопоты. Так… Дама-злодейка… Ну, это ты сама знаешь кто. Да, тяжело тебе сейчас, кругом одни враги.

— Это я и без карт знаю. Пусть лучше скажут, как мне расстроить свадьбу дочери! Должен ведь быть человек, к которому я могу обратиться за помощью!

— Хорошо, сейчас посмотрим. Слушай, а что ты скажешь насчет казенного короля в казенном доме? Посмотри: и так, и эдак — все в казенного короля упирается…

— Казенный король, говоришь?

— Да, и в казенном доме. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Кажется, да, — задумчиво сказала Таисия.

Карты действительно говорили правду.

Маша долго не решалась прийти на квартиру к Буравиным, но все-таки желание помочь Алеше и объясниться взяло верх.

— Здравствуйте! Вы ведь отец Кати? Я пришла поговорить с вашей дочерью по очень важному делу, — сказала она Буравину с порога.

— А вы, кажется, та самая девушка из больницы?

— Да, меня зовут Маша.

— Вы знаете, Катя вышла недавно. И думаю, что она не скоро вернется.

— Ну, тогда извините. — Маша собралась было уходить, но Буравин ее остановил.

— Подождите! Давайте пройдем в гостиную и поговорим. У меня к вам есть несколько вопросов относительно сложившейся ситуации. Не возражаете?

— Хорошо, давайте поговорим, — охотно согласилась Маша.

Наконец-то ей предоставилась возможность все объяснить. Буравин выслушал ее очень внимательно.

— Вы теперь и сами понимаете, что я просто помогаю Алеше, — закончила свой рассказ Маша.

— Я-то понимаю, но поставьте себя на место Кати: жениха постоянно обхаживает какая-то посторонняя девушка. И потом, она так переживает. Вот и наложилось одно на другое.

— Но я вовсе не претендую на Алешу! Счастья на чужом горе не построить — так меня бабушка учила.

— Бабушка права. А вы на самом деле хотите ухаживать за Алексеем?

— Да. Я ведь тогда была на месте аварии и помогала врачам вернуть Алешу к жизни. Разве я могу его теперь оставить?

— Ваша искренность меня подкупает. Такого бескорыстия я в наше время давно не встречал. Может быть, поэтому и не поверил вам сначала, — сказал Буравин тихо.

— Помогите тогда мне убедить вашу дочь. Если хотите, я могу ей пообещать, что, как только Алеша поправится, я перестану с ним видеться.

— Нет, Кате я сам все объясню. Можете спокойно идти в больницу.

— Спасибо. А если Катя…

— С ней я все улажу, об этом не беспокойтесь, — перебил ее Буравин.

Такого замечательного завершения разговора Маша даже не ожидала.

Катя шла на встречу с Ксенией и раздумывала, как должна выглядеть невеста в ситуации, когда ее жених болен. Она решила все-таки придать лицу несколько скорбное выражение. Зайдя в кафе, она стала оглядываться, ища кого-то, кто походил бы по внешнему виду на журналистку. Но навстречу ей поднялась девушка совсем не такая, как Кате бы хотелось: какая-то пацанка, в кепке, с плеером в ухе. Но отступать уже было поздно.

— Это… вы мне звонили? — удивленно спросила Катя.

— Да. Вы Катя? Очень приятно. Ксюха.

Катя окинула Ксюху пренебрежительным взглядом.

— И что, вы будете обо мне писать? — с вызовом спросила она.

— Да, я. А что?

— А вы вообще журналист? — подозрительно спросила Катя.

— Ну да.

— Что, и документы есть?

— Есть. Если не верите — вот удостоверение, — Ксюха показала корочку.

— И вы давно работаете? И что, пишете хорошо? — допрашивала Катя.

— Если вас что-то не устроит в статье, скажете мне.

— Конечно, скажу. Перед тем как печатать, не забудьте показать мне, я должна ее утвердить. Мало ли, вы переврете мои слова, я потом краснеть не хочу!

Ксюха кивнула.

— Разумеется. Давайте ближе к теме, у меня есть вопросы, — деловито сказала она.

— А вот тут — стоп. Все будет так: я буду рассказывать то, что посчитаю нужным, а вы — пишите.

И Катя достала из сумочки фотоальбом.

— Мы давно знали друг друга, наши семьи дружили, — начала она свой рассказ. — И мы с Лешей всегда знали, что будем вместе. Я даже помню тот день, когда я проснулась и поняла — вот он, мой человек, я безумно его люблю и должна ему срочно это сказать! А вечером, когда мы увиделись, Леша сказал, что в тот же самый момент он почувствовал то же самое.

— Надо же! — удивилась Ксюха.

— Да. У нас с Лешей какая-то мистическая связь друг с другом. Я всегда знаю, в какой момент у него меняется настроение, могу предугадывать его желания. Когда человека любишь так сильно, как люблю его я, — это нормально. Это чувство рождается само по себе, оно живет во мне…

Ксюха тихо хмыкнула, но Катя не обратила на это внимания.

— Просто идеальная пара! — подвела итог Ксюха. — И вы никогда не ссорились? Не выясняли отношений?

— Никогда! — с гордостью сказала Катя. — Я, например, вообще не понимаю фразу «выяснять отношения». Что это значит? Отношения нельзя «выяснять». Если они есть, то люди в них живут, дышат, чувствуют… Понимаете? А если начинаются «выяснения» — значит, отношения умерли.

— Да, понимаю…

Катю «понесло»:

— Нам, женщинам, вообще присуще самопожертвование, — сказала она со вздохом. — Мы идем на все ради любви. Вспомните жен декабристов, которые самоотверженно поехали в ссылку за мужьями, отказавшись от всего?

— Да, да… Конечно.

— Мы, женщины, очень преданные, по сути. Мы — самые верные, любящие.

— Вы сейчас имеете в виду конкретно себя? — уточнила Ксюха.

— Ну конечно! А вы что, не такая? Каждая женщина должна жертвовать собой ради любимого! Вот и я делаю то, что должна.

Ксюха закрыла альбом и внимательно посмотрела на Катю.

— А знаете что, Катя?.. Так не бывает…

Катя не поверила своим ушам:

— Я правильно поняла вас, девушка? Вы мне что, не верите? — возмутилась она.

— Понимаете, мне показалось… — начала было Ксюха, но Катя ее перебила:

— Что показалось? Что я вру? Что я придумала нашу с Лешей любовь и рассказываю красивую историю для газеты?

— Да нет же! Я просто, может, не так выразилась…

— Вы ужасно выразились. Вы сказали: так не бывает! — продолжала возмущаться Катя.

— Я имела в виду, в обычной жизни. Так бывает только в сказках!

— Выбирайте, пожалуйста, более точные выражения. Вы же журналист, со словом работаете, — поучительно сказала Катя.

— Вы правы, я просто вся под впечатлением вашего рассказа, — согласилась Ксюха.

— И вы считаете, наша с Лешей любовь напоминает сказку? Какую?

— Даже не сказку, а легенду. Нашу, местную. Это скифская легенда. Их поселение было на месте нашего города.

— Я слышала об этом, — вспомнила Катя. — От этого поселения остались курганы и каменные ворота…

— Вот-вот. А появились они на месте встречи скифского юноши и девушки-чужестранки, которая приплыла сюда на корабле, потерпевшем бедствие у нашего берега.

— Они полюбили друг друга? — задумчиво спросила Катя.

— Без памяти. Но родственники юноши чинили всякие препятствия влюбленным.

— Но нам с Лешей никто не мешает, — возразила Катя.

— А авария? Разве не препятствие? — у Ксюхи был свой резон.

— Еще какое. Вы правы, — кивнула Катя.

— Те древние влюбленные все выдержали. Они поженились. Но в день свадьбы злая ведьма превратила их в камни.

— Какое счастье, что мы с Лешей живем не в то время, — улыбнулась Катя.

— Да, повезло. Но и в виде камней влюбленные продолжали тянуться друг к другу. Так и получились эти каменные ворота. Теперь их называют Воротами влюбленных.

— Так вот откуда у нас такая традиция: в день свадьбы проходить под этими воротами!

— Да. Считается, что семейная жизнь будет долгой и счастливой.

— Хорошо, что вы рассказали мне эту легенду, — сказала умиротворенная Катя.

— Мне кажется, она про вас с Лешей.

— А давайте сходим к Воротам влюбленных. Я хочу на них посмотреть. Новым взглядом.

— А еще вы мне покажете места, где вы с Лешей любите проводить время. Я сделаю фото для статьи.

— Идет. Ваша статья будет началом нашей семейной летописи.

Разговор, начавшийся так напряженно, завершился полным согласием и взаимопониманием. Но Катиной заслуги в этом не было.

Катя о многом рассказала Ксюхе. О том, как Алеша опаздывал, а она ждала, об обрыве над морем, о своих переживаниях. Они погуляли по городу и даже съездили к маяку, посмотрели на обрыв.

В Катин дом они вернулись вместе, счастливые и довольные.

— Мне нужно переодеться, — объяснила Катя, — я к Лешке в больницу всегда только красивой хожу. Сейчас покажу тебе свое свадебное платье.

— Отлично. Я люблю свадебные платья. Когда смотрю на них, всегда мечтаю о своем, оно у меня тоже будет очень красивое.

— Конечно. Ну, я быстро, ты пока займи себя чем-нибудь.

— Не беспокойся, я разберусь. У вас очень красивый дом, мне нравится, — осматривалась Ксюха.

Тут в гостиную зашел Буравин. Он поздоровался с Ксюхой и сказал дочери:

— Хорошо, что ты пришла, мне с тобой нужно серьезно поговорить.

Но Катя была увлечена другим и не была расположена к разговору.

— Папа, я сейчас спешу к Алешке. Вот вернусь, и мы все спокойно обсудим. Ты же наверняка о чем-то важном хочешь со мной поговорить? — нетерпеливо сказала она.

— Да, и нам надо поговорить сейчас. Дело действительно серьезное, и принять решение нужно до того, как ты пойдешь в больницу.

— О каком решении идет речь? Что-то связанное со свадьбой?

— Почти. Приходила та девочка из больницы, нянечка или санитарка, которая ухаживает за Алексеем.

— Маша?! Она приходила сюда, в наш дом, и ты ее пустил?!! — возмутилась Катя.

Буравин извинился перед Ксюхой и попросил Катю остаться с ним наедине.

— Без проблем, — сказала Ксюха. — Катя, а где твоя комната? Ты не возражаешь, если я там посижу?

— Конечно. Пойдем, я тебя провожу, можешь наши с Лешкой фотографии посмотреть.

— Отлично. Это не только интересно, но и для статьи может пригодиться.

Вернувшись, Катя мрачно посмотрела на отца:

— Она что? Приходила жаловаться на меня?

— Нет, она хотела попросить у тебя разрешения ухаживать за Алешей.

— А я не разрешаю! Близко не подпущу ее теперь к Алешиной палате!

— Ты что, ревнуешь? — удивился Буравин.

— Нет! Я волнуюсь. У нее нет специального образования. Как она будет ухаживать за Лешкой? А если что случится, с кого потом спрашивать?

— Катя, мы должны использовать все шансы. Эта девочка может помочь Алексею. А главное, у нее есть желание!

— Видела я, какие у нее желания! — возмущенно сказала Катя. — А за то, что она пришла сюда, я прямо сейчас поеду в больницу и пожалуюсь главврачу.

— Катя, в тебе говорит упрямство. Ты такая же упрямая, как твоя мать.

— Нет, — возразила Катя, — я такая же упрямая, как ты! Это во мне от тебя, так что не обессудь. И не говори так про маму!

Косте казалось, что проезжающие мимо него милицейские машины сейчас остановятся и его задержат. Он невероятно нервничал. Все для него складывалось очень опасно. Ноги сами принесли его в Левин ресторан.

— Ну что, встречался с Катей? Как прошла первая осада? — поинтересовался Дева.

— Встречался, но сейчас не до нее.

— Да, вид у тебя такой, будто за тобой ведут слежку.

— А если да? — мрачно спросил Костя.

— Ерунда! Ты что, дон Корлеоне? — пошутил Лева.

— Тебе весело, сидишь тут, ешь, пьешь! А под меня следователь копает, — обиделся Костя.

— И много ему удалось раскопать?

— Много! На этот раз даже слишком. Он меня вызывал сегодня к себе и расспрашивал. Аккуратно так, как бы между прочим.

— Скоро физические методы начнет применять. Шучу. А с чего ты взял, что он копает именно под тебя?

— У него появились улики. И я теперь главный подозреваемый! — развел руками Костя.

— Как ты можешь быть подозреваемым, если не заведено дело? Разговор же пока идет только о несчастном случае.

— Нет, Лева. Он завел дело. О покушении на убийство.

— Да, это серьезно. Но чтобы открывать дело об убийстве, нужны веские основания, — сказал Лева.

— Лева, они у него есть! Он нашел в машине следы наркотика! — чуть не кричал Костя.

— Подожди, не паникуй. Давай разберем все по порядку. Что он говорил конкретно?

— Отец сказал ему, что я — последний, кто видел Алешу перед аварией. А ключи от машины только у нас с ним были.

— Ну, это еще ничего не значит. В машину можно проникнуть и без ключа. Дальше?

— Он нашел следы наркотика.

— Он спрашивал о наркотике что-то конкретное? Название? Есть ли он у тебя в аптеке? — продолжал расспрашивать Лева.

— Нет, не спрашивал.

— Это странно. Что еще?

— Самое главное! Он сказал, что у него есть фрагменты ампулы! А там могут быть отпечатки.

— Он что, попросил тебя оставить образцы «пальчиков»? — недоверчиво спросил Лева.

— Нет, не просил.

— Тогда, скорее всего, фрагменты слишком мелкие и отпечатков на них нет, — предположил Лева.

— И все равно, я уверен, что он подозревает меня! — настаивал Костя.

— Нет, Костя, если бы он подозревал тебя, то не отпустил бы.

— А он и не отпустил!

— В смысле?!

— Лева, он взял с меня подписку о невыезде!

Сообразительный Лева ничего не понимал в Костином рассказе:

— Что-то я не пойму! Он попросил тебя дать подписку, не предъявив обвинения?

— Да ничего он не просил! Просто сказал, чтобы я никуда не уезжал.

— А еще?!

— Ну, я говорю: «Почему вы меня подозреваете?», а он: «Не подозреваю, а хочу с твоей помощью во всем разобраться». Лева, только я не верю ему!

Тут Лева все понял.

— Костик, какой же ты кретин!!! Ты же чуть не выдал себя!!! Если не понимаешь ничего, то хоть меня слушайся!

Но Костя не понимал, почему Лева вдруг взъярился. И тот стал объяснять, как ребенку:

— Пойми наконец, если бы он хоть капельку подозревал тебя, он задал бы вопросы в лоб: стал бы тебя «колоть». У них там такие методы. И, уж поверь мне, ты бы раскололся!

— Что же мне теперь делать?! — задал свой обычный вопрос Костя.

— Как что? Конечно, помогать следствию! А главное — успокоиться! Костя, я просто не понимаю, почему тебе так везет! За что?!

— Тебе легко говорить.

— Ладно, слушай! Ты наплети ему, что видел за день до аварии у дома каких-то людей в черном. Или что у тебя ключи пропали, а потом нашлись. Да все что угодно, он тебя послушает!

Тут зазвонил телефон, и Костя ответил:

— Да, мам. Хорошо. Скоро буду.

— Мама звонила, — сообщил он Леве. — Просит приехать домой. Какие-то плохие новости из больницы.

— Вот и поезжай. Веди себя естественно. Успокой мать, — наставлял Лева.

— Я не могу, я боюсь идти домой. Боюсь матери в глаза посмотреть: она почувствует, все поймет.

— Костя, у тебя нет выбора, — сказал Лева твердо. — Если ты не пойдешь, она еще скорее догадается.

Полина спешила в офис к мужу с печальными вестями. Когда она зашла в кабинет, то увидела, что секретарша Людочка укрывает Самойлова пледом, с нежностью смотрит на него и проводит рукой по волосам.

— Люда, что происходит!? — изумленно спросила Полина.

— Я… простите… — Людочка не ожидала увидеть в кабинете жену Самойлова.

— Что случилось?! Боре плохо?!

— Он уснул. Представляете, так устал, что уснул прямо здесь, — смущенно ответила Людочка.

— Я очень испугалась. Звоню и никак не могу дозвониться.

— Простите, Полина Константиновна. Я отключила телефоны, чтобы они не мешали.

Тут Полина заметила выдернутый из розетки шнур телефона.

— Хорошо, Люда. Спасибо вам за заботу. И еще одна просьба: сделайте, пожалуйста, кофе покрепче.

Людочка, довольная тем, что выкрутилась, поспешно ушла, а Полина подошла к дивану и посмотрела на спящего мужа.

Она решилась разбудить Самойлова и легонько потрясла его за плечо.

— А… Что… Ты? — Самойлов медленно отходил ото сна.

— Я не могла до тебя дозвониться… — со слезами сказала Полина.

— Алешке плохо?! Полина, не молчи! Что произошло?

— Я звоню, звоню. А никого нет. Я одна не смогу, у меня не хватит сил бороться за всех вас сразу, — у Полины начиналась истерика.

— Полина, прекрати. Ты можешь мне внятно объяснить, почему ты здесь?

— Я уже ничего не могу объяснить! Я уже вообще ничего не понимаю! Почему это произошло с нами? Почему должен мучиться именно мой сын? Врач прекратил лечение. У него ничего не вышло, и он говорит, что Алеша никогда не сможет ходить!

— Что?! Значит, наш сын обречен на инвалидное кресло?!

— Да, — упавшим голосом ответила Полина.

— Ты уверена, что это окончательный диагноз? Может, доктор опять не хочет нас обнадеживать? Может, есть какие-то еще способы? — настаивал Самойлов.

— Нет, он сказал, что все кончено. Боря, за что нам все это? Перед кем мы провинились?!

— Ну, ну, ну, успокойся! Ни перед кем у нас нет никакой вины. Наш сын этого не заслужил, и это еще не конец.

— Я поеду к нему. Он там лежит один и ничего не знает. Пусть он лучше все услышит от нас. Я его мать, я сумею ему все сказать.

— Не горячись. Куда теперь спешить? И не один он. С ним Сан Саныч и Женька. И потом, вот мы зайдем к нему в палату, ты знаешь, что ему сказать?

Полина задумалась.

— Нет… — тихо ответила она.

— Вот и я не знаю. Нужно все продумать. Как себя вести, что говорить, как держаться, чтобы Алешке меньше боли причинить, — рассуждал Борис.

— Если бы я могла… Если бы я могла как-то помочь ему! Но ведь даже врачи не в силах что-либо сделать.

— Не могут эти — найдем других! Немецких там, я не знаю, швейцарских… Для этих швейцарцев все наши новые методы — уже вчерашний день!

— И мы попробуем? — с надеждой спросила Полина. — Мы ведь ничего с тобой не пожалеем, правда?! Лишь бы Алешка на ноги встал.

— Вот что, Полина. Поедем домой и поговорим с Костей. Во-первых, он еще ничего не знает, а во-вторых, он хоть и не хирург, но должны же у него быть знакомые медики. Может, он что и посоветует!

Таисия точно знала, в какой казенный дом ей идти. Она уверенно зашла в кабинет Павла Федоровича, закрыла за собой дверь, сняла очки и села на стул перед его столом.

— Простите, вы по какому вопросу? — изумился врач.

— Я по поводу Алексея Самойлова.

— А вы — его родственница?

— Почти, я мать его невесты.

— А-а, теперь понимаю. Как же я сразу не догадался! Вам что, тоже моя ассистентка мешает?

— Не понимаю, о чем вы говорите. Я пришла совсем по другому вопросу. Скажите, сколько вы получаете за свою работу?

— Это не ваше дело, — обиделся врач.

— Понятно, значит, немного.

— А вы что же, хотите мне денег предложить? — язвительно спросил Павел Федорович.

— Да. — Она положила на стол деньги. —Вы ведь против свадьбы в больничной палате?

— Уберите деньги. Я просто рекомендовал немного подождать, но не настаивал. Если хотите — пусть женятся!

— Нет, я-то как раз хочу, чтобы вы запретили им расписаться в больнице.

— Простите, вы это серьезно? — Врач изумленно посмотрел на Таисию.

— Вполне! И если вы поможете мне, я заплачу вам еще столько же.

Таисия с вызовом посмотрела на врача, а он устало прикрыл глаза рукой.

— Уберите деньги, — сказал он мрачно. — С какой бы целью вы мне их ни предложили, я все равно не приму их.

— Простите, пожалуйста! — Таисия тут же поменяла тактику. — Это от отчаяния. Мне очень нужна ваша помощь. Отмените эту свадьбу, прошу вас.

— Но я же не работник ЗАГСа, я врач.

— Но вы же как врач понимаете, что для Алексея это будет шоком. Он ведь не то что невесту на руки поднять, сам пока подняться не сможет.

— И вы из-за этого волнуетесь? Не переживайте! Наоборот, свадьба поможет ему воспрянуть духом. Надежда и мысли о будущем придадут сил для борьбы. Это, в конце концов, позитивные эмоции.

— Доктор, все равно поговорите с моей дочерью, объясните ей, что свадьбу нужно отложить. Ну, по крайней мере, пока Алексей не встанет на ноги, — уговаривала Таисия.

— Что ж, поговорить я могу. Подождите… Почему вы говорите «пока»? Вы что, еще ничего не знаете?

— Чего я не знаю, доктор? — спросила Таисия тихо.

Доктор молчал.

— Так чего же я не знаю, Павел Федорович? — повторила она.

— Понимаете, лечение, на которое мы возлагали столько надежд, не удалось. В общем, Алеша уже никогда не встанет на ноги.

— Боже, бедный мальчик! Я ведь его с детства знаю. Как же так могло случиться? Это какой-то кошмар.

— Я сочувствую вам. То, что произошло, — это настоящая трагедия. Ужасно, когда надламываются судьбы таких еще молодых людей.

— А вы уже сказали об этом Алеше?.

— Нет, я собираюсь сделать это позже. Всему свое время.

— Думаете, так будет лучше? — спросила Таисия.

— Для него это будет настоящее потрясение. Ему и без того сейчас тяжело. Он ведь надеется, о чем-то мечтает, строит планы. А эта новость может его сломить.

— Да, да, я понимаю. Вам, конечно, виднее, но не будет ли от этого еще большего вреда?

— Он сейчас в таком состоянии, что неизвестно, как его организм отреагирует. Угроза для его жизни еще не миновала.

— Тогда, может быть, все-таки отложить свадьбу? .

— Это решать вам. А в первую очередь, конечно, вашей дочери. Она ведь, как я понимаю, хочет выйти за Алексея, несмотря ни на что?

— Да. Извините, что я оторвала вас от дел. Теперь я знаю, как поступить, и сама улажу вопрос со свадьбой. До свидания, доктор, и большое вам спасибо.

Таисия была очень довольна разговором. Врач не понимал, почему у нее такой радостный вид.

Маша рассердилась из-за того, что Толик пришел к ней в больницу:

— Толик, я же просила тебя не приходить сюда, — укоризненно сказала она.

— Маш, но это же нечестно! Дома же тебя не застать. Как можно столько работать?!

— Можно. Мне моя работа нравится.

— Ты что, шутишь?! Кому же понравится нянечкой работать? — искренне удивился Толик.

— Мне. Не всем же операции делать. Кто-то и белье должен менять больным.

— Прости, .Маша. Я думал, ты пошла сюда от безысходности. — Он помолчал и наконец решился сказать: — Мне очень одиноко без тебя.

— Толик, а ты приходи сегодня вечером к нам с бабушкой чай пить! — пригласила Маша.

— Хорошо, приду. Но дело не в чае. Понимаешь… Просто… Мне кажется, что я тебе неинтересен.

— Толик, ну что за глупости ты говоришь?!

— Маш, я же понимаю, что не очень умный. Скажи, ты поэтому не хочешь со мной видеться? Может быть, я тебе неприятен?

— Ну что ты, Толик. Я тебя очень люблю… — мягко сказала Маша.

— Правда?! Ты не шутишь?! — Он так искренне обрадовался, что Маша посмотрела на него с жалостью.

— Конечно, не шучу. Мы же с первого класса за одной партой сидели. Ты мне как брат.

— Брат? И только?! — расстроился Толик.

— Нет. Ты еще самый лучший друг на Земле!

— Друг… — Толик совсем сник. — Маша, но ведь и друзьям требуется внимание! Ты все время проводишь в больнице, а мне запрещаешь сюда приходить.

— Извини, у меня сейчас много работы. Пациентам ведь нужен постоянный уход.

— И тому, у которого невеста поскандалить любит? — вспомнил Толик.

— Да, у него очень тяжелые травмы.

— Так, может, это из-за него одного ты тут столько времени проводишь? Ты что, влюбилась в него? — предположил Толик.

— Толик, ну как тебе не стыдно так думать?! У него же невеста есть! — возмутилась Маша.

— Которая очень сильно ревнует! Может, она права? — в голосе у Толика появились подозрительные нотки.

— Нет, не права! Она все выдумала. Алеша любит ее, и скоро у них будет свадьба.

— А если бы не свадьба? Если бы у этого парня не было невесты? Что тогда, Маша?! — в отчаянии спросил Толик.

— Тогда… — Маша сама испугалась этой мысли. Действительно, а что тогда? Но она быстро справилась с собой и перевела разговор на другую тему.

— Извини, мне нужно поговорить с доктором. И приходи вечером чай пить! Бабушка обрадуется!

Тут она увидела врача и окликнула его:

— Павел Федорович, подождите!

Толик еще долго задумчиво глядел на опустевший коридор.

Выйдя из кабинета врача, Таисия зашла в палату к Алеше. Сан Саныч и Женя натянуто улыбнулись Таисии.

— Здравствуйте! — светским голосом сказала Таисия. — Рада видеть такую приятную компанию.

— Здравствуйте-здравствуйте, — закивал Сан Саныч. — А мы вот Алексея навестить решили. Недавно Полина ушла, мы ее, так сказать, подменили.

— Ну и молодцы! Настоящим мужчинам всегда есть о чем поговорить.

— Это точно, к тому же Лешка теперь никуда не спешит, все внимательно слушает.

— Приходится слушать, куда ж от вас денешься? — улыбнулся Алеша.

— А вы в порт не торопитесь? Я бы посидела с Алексеем. Говорите, не стесняйтесь!

— Да мы вроде не торопимся… — замялся Женя, которому не хотелось уходить.

— Нет, мы и правда уже засиделись, да и Лешку утомили. Ты, Алексей, поправляйся, выздоравливай, нам в море без тебя скучно, — засобирался Сан Саныч, понимая, что Таисию не пересидишь, а при ней не побеседуешь.

— Может, еще посидите? — расстроился Алеша.

Но Сан Саныч бросил выразительный взгляд на Таисию и сказал:

— Нет, Алексей, мы лучше как-нибудь в другой раз зайдем.

— Алешка, ты тут, главное, не раскисай. Вот увидишь, мы с тобой еще выйдем в море! — стал прощаться Женя, понимая, что придется уйти.

— Ладно, увидимся! Сан Саныч, до встречи! — Алеша помахал друзьям рукой, и они ушли.

— Ну, как ты, Алеша? Как себя чувствуешь? Может, тебе нужно чего? — устроившись поудобнее, спросила Таисия.

— Да нет, спасибо, ничего не надо. А чувствую я себя уже хорошо. Похоже, дело на поправку идет. А где Катя? — спросил Алеша.

— Катя вся в предсвадебных хлопотах. Ты же знаешь ее, если она что задумала, то будет делать это до победного. Сейчас вот с прессой встречается.

— Вот за это я Катю и люблю! — Алеша даже заулыбался. — Такой характер боевой не у всякого мужчины бывает.

— Да, Катерина у нас такая. С этой свадьбой и сама уже из сил выбилась, и нас замотала: то одно не так, то другое, суета, споры… — Таисия готовилась к тому главному, что хотела сказать.

— Да, одной ей, конечно, тяжело, но думаю, что Катя справится. Она отличный организатор, она…

Но Таисия его остановила:

— Леша, я как раз о свадьбе хочу с тобой поговорить.

— Я понимаю, Таисия Андреевна, вы переживаете, как мы будем жить дальше. Но для меня Катя — это все! — Алеша даже зажмурился. — Здесь, в больнице, я это особенно хорошо понял. Вот увидите, я поправлюсь и буду достойным мужем.

— Поправишься? А тебе разве Павел Федорович еще не сказал…

— Что? Чего он мне не сказал?

— …что ты больше никогда не сможешь ходить?

— Как не смогу?! — выдохнул Алексей.

— Значит, тебе ничего не сказали?! — неискренне удивилась Таисия. — Прости, я не знала. Мне очень жаль, что именно я принесла тебе эту ужасную весть.

— Не мучайтесь! Кто-то должен был проговориться первым. Получилось, что вы. Наверное, это лучше, чем если бы сказала мама.

— Леша, я все понимаю. Сейчас не время и не место. Но раз уж ты все знаешь, нам нужно серьезно с тобой поговорить.

— О чем?

— О Кате, конечно. Как ей об этом рассказать? Она ведь только и говорит о том, как ты поправишься и снова ее на руках носить будешь. Ей ведь это так нравилось. А теперь?

— Да, ей это очень нравилось… Я сам поговорю с Катей, Таисия Андреевна, — пообещал Леша.

— Что же ты ей скажешь? Сам видишь, ты же теперь не то что в море, из дома сам выйти не сможешь. А у нее все еще впереди. Может, не нужно свадьбы?.. — Голос Таисии звучал тихо и вкрадчиво.

Но Алеша не мог сейчас принимать какие-то решения.

— Я очень устал. Извините. Я не могу сейчас говорить. Мне нужно побыть одному.

— Конечно, Леша, конечно, — засуетилась Таисия. — Но ты подумай о том, что я сказала. И постарайся меня понять.

После больницы Таисия пришла домой и стала делиться с мужем новостями.

— Я была у Леши. Знаешь, больницы производят такое тягостное впечатление, не дай бог туда попасть.

— Это точно. Ну, а как Алексей? Какие новости? Ему стало лучше после процедур?

— Нет. Новости ужасные. Все очень плохо.

— Тая, не тяни! — поторопил ее Буравин.

— Врач мне сказал, что Алеша никогда не будет ходить. Надежды на выздоровление больше нет.

— Не надо раньше времени хоронить парня. Надежда есть всегда, — возразил Буравин.

— Все еще надеешься с Полиной породниться? — ядовито спросила Таисия.

— Я же тебе говорил, что эта тема закрыта!

— Хорошо, хорошо. Давай откроем другую. Как мы сообщим Кате об Алеше, ты подумал? Кто это скажет? Она ведь так надеется, что он поправится.

— Я с ней поговорю!

— Ну, ты так ты! Договорились, — облегченно вздохнула Таисия.

Маша, догнав врача, сказала ему:

— Павел Федорович, у меня очень важный разговор.

— Что-то случилось? Чем ты так озабочена?

— Нет, ничего не случилось, но может случиться. Мне нужна ваша помощь. Точнее, участие или содействие — даже не знаю, как правильней сказать.

— Хорошо, чем я могу помочь?

— Я должна ухаживать за Алешей, — твердо сказала Маша.

— Нет, Маша! Прости, я не. могу тебе этого разрешить. Ты же знаешь, его родственники против.

— Мне очень жаль, что так все получилось, но поверьте, я ни при чем. Просто эта девушка по-своему все истолковала. Поверьте, у меня даже в мыслях ничего не было.

— Маша, я готов поверить, но твоя настойчивость настораживает уже и меня. Почему ты так хочешь ухаживать за Самойловым?

— Медицина вряд ли такие вещи может объяснить, но я чувствую, что нужна ему, а главное, у меня есть ощущение, что я смогу ему помочь.

— Маша, из-за этого больного у тебя уже были неприятности. Если я тебя допущу к нему в палату, они будут и у меня. И потом, что это за ощущение?

— Понимаете, я чувствую этого человека. Я чувствую его боль, его переживания. И я уверена, что ему лучше, когда я рядом с ним.

— Я вижу, что на здоровье больного влияют не только лекарства, но и твое присутствие. Это трудно понять даже мне. А родственники Алексея считают тебя шарлатанкой.

— Павел Федорович, ну зачем вы так?!

— Затем, Маша, что я врач, а не оккультист и не колдун! Нельзя доказать, что ты не обманываешь…

— Поверьте, я и не думала никого обманывать! Я ведь пришла на место аварии потому, что почувствовала, что Алеше очень больно. И в палату во время лечения поэтому вернулась.

— И многих людей ты так чувствуешь? — заинтересованно спросил врач.

— Раньше только бабушку, а теперь вот и Алешу.

— Вот что, Маша. Извини, но ты этими рассказами никого не убедишь. Пойми, у тебя есть только один способ вновь попасть к Алеше.

— Какой, Павел Федорович?

— Ты должна получить разрешение его близких, и в первую очередь Кати. Но мой тебе совет: не говори ей, что ты чувствуешь боль и переживания ее жениха. А то случится новый скандал.

— Я разговаривала с отцом Кати. Он обещал поговорить с ней, чтобы она не запрещала мне ухаживать за Алексеем.

— Отлично, но этого недостаточно. Маша, я повторяю, есть только один способ: договориться с самой Катей.

— А если она будет против? Вы ведь видите, как она против меня настроена, — грустно сказала Маша.

— Тогда все останется, как сейчас. И хватит об этом. Займись лучше другими пациентами, — закончил разговор врач.

Сан Саныч и Женя вернулись на корабль в мрачном настроении.

— Да, жалко Лешку. А ведь он мечтал о море, хотел стать капитаном. А на маму его посмотрел — сердце кровью обливается! Ей каково?! — рассуждал Женя.

— Из Лешки получился бы настоящий капитан. Может, зря мы его заранее на берег списываем? Может, есть еще возможность поставить его на ноги? — с надеждой сказал Сан Саныч.

— Хорошо бы! А какая карьера его ждала! Он ведь сын Самойлова! Только пожелай, на любом отцовском корабле мог бы стать капитаном. Только за счет фамилии. Но ведь не захотел!

— Нет, у него другой характер, — заметил Сан Саныч.

— Правильно, что не стал отцом прикрываться. Сам пошел учиться, чтобы все ступеньки от матроса до капитана пройти. Никакой работы не гнушался.

— Лешка, конечно, и заводила, и похулиганить любит, но человек он широкий. Вот так оно в жизни бывает. Человека как меч закаляли, готовили к боям, а он теперь всю жизнь как украшение на стене висеть должен.

— Пусто без него здесь стало, — вздохнул Женя. — Обидно, что такие пацаны толковые уходят с флота.

— Да, а я думал, он на мое место придет. Не уходил я только из-за этого. Ну да теперь, видно, все равно. Пора.

— Сан Саныч?! Вы что, на пенсию?! — удивился Женя. — Рано вам еще о береге думать! Да и не поздно туда никогда.

— Нет, Женька. Теперь самое время! — грустно ответил Сан Саныч. — А чему ты так удивляешься? «Старик и море» Хемингуэя читал? Так «от, ты знаешь, сколько лет у меня роман с морем длится? Я и так уж засиделся.

— Сан Саныч! Да как же это? И Лешки нет, и вы еще уйдете? Что я тут один делать буду? — недовольно сказал Женя.

— Справишься! А мне давно уже пора на "берег. Сколько можно, да и устал я, тоска замучила. Помотайся-ка с мое.

— В море тоски не бывает. Здесь, Сан Саныч, что-то другое, только вы говорить мне не хотите.

— Возраст, Женька. Мне уже столько лет, а у меня ни кола, ни двора, ни котенка, ни ребенка. Вот только одна радость в жизни была — Лешку капитаном сделать. Он же мне как сын. А теперь…

— Да ладно, Сан Саныч. Все еще образуется. Нужно думать о хорошем, и оно обязательно произойдет.

— Нет, Женя, я для себя все уже решил. С морем завязываю. Остается самое сложное — объявить об этом Виктору с Борисом.

Обиженный Толик решил сам переговорить с Алешей.

— Мне нужен Алексей. Ну, тот, который в аварию попал. Где его палата? — спросил он медсестру.

— Самойлов? Да, есть такой больной, но к нему сейчас нельзя.

— Но мне очень нужно навестить его, — настаивал Толик.

— А вы кто? Родственник?

— Я его друг.

— А может — враг, откуда я знаю? — сказала медсестра строго.

— Ну разве я похож на врага? — спросил Толик, улыбаясь.

— Все равно, время для приема близких закончено. Приходи завтра.

Толик порылся по карманам, достал немного денег и протянул медсестре:

— Пожалуйста, пропустите. Мне правда очень нужно с ним поговорить!

— Ну-ка спрячь деньги! Еще чего не хватало! Вон его палата. Только давай побыстрее, а то скоро обход будет.

— Конечно! Я мигом, — обрадовался Толик.

Медсестра с умилением посмотрела ему вслед:

— Вот ведь! С невестой не повезло парню, так хоть друзья нормальные достались.

Нормальный друг в это время вошел в палату и сурово сказал Алеше:

— Послушай, ты, больной! Я пришел тебя предупредить. Если не отстанешь от моей девушки, я тебя покалечу уже серьезно.

— Покалечишь? Ну, ну… Ты немного опоздал, приятель, — мрачно пошутил Алеша и вдруг осекся. — Постой, а про кого ты говоришь? От какой девушки я должен отстать?

— Ты дураком-то не прикидывайся. Я говорю про Машу. У тебя есть невеста, вот ею и занимайся, а от Маши отстань. Ты меня понял?!

— А если не понял, то что?

— Придушу! Прямо сейчас.

— Ну так давай! Чего встал-то?! Души! — радостно предложил Алеша.

Непонятное Алешино поведение смутило Толика. Он ждал другого.

— Ну?! Что же ты стоишь? Инвалида испугался? Ты же хотел меня убить?! — настаивал Алеша.

— Остынь, а то нарвешься, — сказал Толик, усиленно размышляя, как выпутаться из этой ситуации.

— Давай, смелее! — подбодрил его Алеша. — Да я, может, только об этом и мечтаю!

— О чем мечтаешь?

— О смерти! Зачем мне жить? Я — калека, я и так уже труп!

— Так я не понял. Ты что, вообще смерти не боишься?

— Не боюсь! А ты что, до сих пор этого не понял? Если ты меня убьешь — я тебе только спасибо скажу.

— Не надо мне твоего спасибо… — растерянно сказал Толик.

— За спасибо не хочешь?! Может, тебе денег дать, чтобы ты меня грохнул? — предложил Алеша.

— И денег мне никаких не надо.

— Тогда просто помоги мне, — вдруг серьезно сказал Алеша. — Бескорыстно. Убей, зарежь, застрели! Как хочешь! Прошу тебя!

— Да пошел ты… ненормальный! — Толик решительно покинул палату.

Маша подошла к сестринскому посту и остановилась в нерешительности.

— Елена Дмитриевна, вы у Самойлова были? Так он там?

— Друг один к нему сейчас зашел. Симпатичный такой, приветливый парень, не то что невеста. А ты сама разве не навещала его?

— Нет. Павел Федорович запретил мне, потому что Алешина мама и Катя настаивали на этом.

— Так ты же ничего не знаешь!

— Чего я не знаю?! — испугалась Маша.

— Павел Федорович прекратил лечение и сказал, что уже не сможет помочь Самойлову.

— Как?! Почему же он мне ничего не сказал? — в Машиных глазах появилась решительность. — Елена Дмитриевна, мне срочно надо зайти к Алеше!

— И не уговаривай, не пущу.

— Но никто ведь не увидит! Обещаю вам, — просила Маша.

— Нет уж! Если тебя заметят, достанется в первую очередь мне. А я своим местом в больнице в отличие от тебя, дорожу.

— Но я вас очень прошу! — Маша просто молила.

— Нет, я говорю! Твоя смена закончилась? Вот и иди домой. А завтра придешь, я тебе расскажу, как Самойлов себя чувствует. Все, иди!

Костя пришел домой и застал там плачущую маму и успокаивающего ее отца.

— Папа… Что-то с Лешей? Ему хуже?

— Да. Все очень плохо, — объяснил Самойлов. — Его лечащий врач сказал, что Алеша больше никогда не сможет ходить. Врач пытался провести новый курс лечения, но у него не получилось. Послушай, Костя, нет ли у тебя знакомых медиков, с которыми можно было бы поговорить об Алеше?

— А о чем именно, папа?

— Я хочу проконсультироваться относительно возможностей зарубежных врачей. Может быть, нужно показать Алешу им, если наши не справились?

— Ты думаешь отправить его на лечение за границу? — спросил Костя.

— Денег у нас, конечно, не густо, но мы ничего не пожалеем, чтобы Алеша поправился.

— Это отличная идея, отец! — Костя почему-то чрезмерно обрадовался. — Я могу все узнать, но хорошее лечение займет много времени.

— Сколько?

— Ну… Больше года, это точно.

— Что ж, придется подзанять. Полина, а ты как думаешь?

— Я считаю, что сейчас нельзя разлучать Алешу с Катей! Мы должны узнать о всех возможных способах лечения. Но надо поговорить и с Катей: может ли она поехать с Алешей?

Тут Костина радость улетучилась.

— Вряд ли Катя сможет уехать на целый год, — возразил Самойлов. — Костя, а нет ли каких-нибудь более интенсивных курсов?

— Не знаю… Я поинтересуюсь у знакомых врачей.

— Ладно! — сказала Полина, вытирая слезы. — Слезами горю не поможешь. Я пойду к Алеше, ему нужна наша поддержка.

— Мама, останься дома. Ты плохо себя чувствуешь.

— Ничего, к этому надо привыкать. — Полина снова заплакала.

— Папа, побудь с мамой, — попросил Костя. — К Лешке пойду я. Расспрошу, что и как. А потом уж подумаем, какое лечение выбрать.

— Молодец, сын! Так держать! — одобрил Самойлов.

— Только прошу тебя, не говори Алеше ничего… Про инвалидность. Он ведь еще ничего не знает, — попросила Костю Полина.

— Хорошо. Я просто приободрю его. А подробности выясню у врачей, — пообещал Костя.

Катя выбрала для больницы очень нарядное платье. Ксюха его оценила:

— Очень хорошее платье! У тебя отличный вкус. Но не слишком ли празднично для больницы?

— Нет. Когда Алеша видит меня такой красивой, у него появляется вера в жизнь. Когда войдем в его палату, посмотри внимательно. Увидишь, как он обрадуется!

Катя уже собиралась закрыть шкаф, но из него выглянуло новое свадебное платье.

— Ой, чуть не забыла тебе его показать, — сказала Катя и вынула платье из шкафа.

— Потрясающе! — в восторге сказала Ксюха. — Кстати, а как твои родители относятся к этой свадьбе?

— Зачем тебе это?

— Чем больше информации — тем лучше интервью. Хочу, чтобы оно было полным.

— Папа с мамой очень радуются за меня.

— Но их не смущает, что Алексей в больнице? — серьезно спросила Ксюха.

— Нет, ни капельки! — беспечно ответила Катя. — И потом, наши семьи достаточно близки. Наши с Алешей отцы дружат еще с мореходного училища.

— Слушай, это же замечательная информация для статьи! Давай я с ними поговорю.

— Нет, — строго сказала Катя, — ни с кем больше разговаривать не надо. Достаточно моих слов и слов Леши!

— Хорошо. Тебе виднее… — с сомнением сказала Ксюха.

По дороге в больницу Катя инструктировала Ксюху:

— Ксения, я хочу сразу предупредить, что Алеша серьезно болен и ему сейчас тяжело общаться с посторонними.

— Да, я понимаю, — кивала Ксюха.

— Вот и хорошо. Поэтому мы не должны его особенно утомлять. Двух-трех вопросов будет достаточно. Хорошо?

— Я постараюсь. Мне нужно минут двадцать, не больше.

— И не надо спрашивать его про семью. Он понимает, что родные сейчас сильно за него переживают, волнуются.

— Тогда я, пожалуй, поговорю с ним о том, как вы познакомились, как развивались ваши отношения, — предложила Ксения.

— Про это тоже не надо. Не нужно напоминать ему те времена, когда он был еще здоров. И конечно, про инвалидность тоже ни слова.

— Тогда, может, о планах на будущее?

— Ксения, его главная задача — вылечиться. Это и так понятно. Но он не знает, получится ли у него это. Давай не будем бередить ему душу.

— Конечно, понимаю… — задумчиво сказала Ксюха.

— Мы должны нести только положительные эмоции. Поэтому постарайся, чтобы не было вопросов, которые могут повергнуть его в депрессию.

— Но о чем же тогда можно спрашивать?! — не выдержала Ксения.

— О чем? — Катя задумалась ровно на секунду. — Можешь поздравить его с предстоящей свадьбой. Пойдем!

Зинаида чистила на кухне картошку и беседовала с Машей:

— Ну, внучка, как тебе новая работа? Справляешься?

— Лечащий врач Алеши, Павел Федорович, попробовал вылечить его новым методом. Он мне разрешил ассистировать при процедурах.

— Ну и что? Получилось?

— Нет, не помогло. Врач говорит, что Алеша уже не встанет на ноги. А еще… Алешина невеста опять настояла, чтобы меня к нему не пускали.

— Что ж, Маша, я тебя предупреждала, что так будет, — назидательно сказала Зинаида, но продолжать нотацию не стала, а вздохнула горестно. — И Алеше этому как не везет! Ему понадобится все его мужество, чтобы справиться с болезнью.

— Даже не представляю, как ему будет тяжело, — вздохнула Маша.

— Да, тяжело, но если он настоящий мужчина, то выдержит.

— Он очень сильный! — уверила бабушку Маша.

— Вот и хорошо. И если он настоящий мужчина, то он ни за что не женится на своей Кате.

— Почему? Как это не женится?! Бабушка, я тебя не понимаю. Почему Алеша не должен жениться на Кате?

— Знаешь, Маша, после войны много случаев было, когда солдаты без рук, без ног не возвращались к своим женам.

— Но почему?

— Потому что не хотели быть обузой.

— Это неправильно! Это проявление слабости!

— А вот и нет, внучка. Это проявление силы. Настоящей мужской силы! — убеждала баба Зина.

— Разве любимый человек может быть обузой? Это же твоя вторая половина. — Маша искренне не понимала Зинаиду.

— Нет, они не считали себя половиной. Они знали, что должны приносить в семью хлеб, а не сидеть у женщины на шее.

— Но ведь они рисковали жизнью, защищая любимую женщину. И потом, не может он гвоздь вбить, ну и что? А поговорить, приласкать, поддержать в трудную минуту?

— Ты еще молодая, все о любви думаешь, а жизнь вместе — это не только вздохи да поцелуи.

— И все равно я считаю, что они не думали о женах! Ведь жены их любили и ждали! Как, например, Катя любит Лешу!

Зинаида недоверчиво покачала головой.

— Вот я и говорю, что ты мало в жизни смыслишь. Ты что ж, думаешь, она его и вправду любит?!

Маша была с бабушкой не согласна:

— Как это — Катя не любит Алешу?! Да она замуж за него готова выйти прямо в больничной палате!

— Да хоть и выйдет, любит она, по-моему, только себя. Иначе бы не стала тебя прогонять, не мешала бы помочь этому Алеше.

Маша молчала.

— В общем, поженятся они или не» — мне не важно. Я о тебе забочусь. И тебе, внучка, надо бы быть осторожней.

— Осторожней? Почему? — удивилась Маша.

— Потому что ты влезла в чужую жизнь.

— Я? Нет! Я просто хочу помочь!

— Я понимаю, что ты это от чистого сердца делаешь. Но только я что-то не вижу, что твою помощь готовы принять.

— А разве это что-то меняет? Я понимаю, что Катя меня ревнует к Леше, но это только ее домыслы. Ты же знаешь, что я не преследую никаких корыстных целей.

— Конечно. Но есть закон!

— Какой еще закон, бабушка?

— Не просят помогать — не помогай! — поставила точку в разговоре Зинаида.

Костя воспринимал поход к Алексею как тяжелую обязанность. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Леха… Ну как ты? — натянуто спросил он.

— А ты разве не видишь? — И Алеша отвернулся.

— Мы вместе с тобой, старик. Мы — я, мама и папа — верим, что ты поправишься, — мягким голосом заговорил Костя. — Слышишь?

Алеша резко повернулся к нему и остановил:

— Не пытайся меня утешить! Не нужно мне поднимать настроение, брат. Извини, но от этого мне только хуже становится. Хотя куда там хуже…

— Я от всего сердца. — Костя сказал это и покраснел.

— Костя, я же калека! И ничего уже не изменится, ты же это прекрасно понимаешь! К чему тогда эти утешения?!

— Прости! Прости меня! Это моя вина! Это я во всем виноват! — КОЕТЯ вдруг разрыдался.

— Брат! Ты что?! В чем ты виноват? — удивился Алексей. — Прекрати, брат, ты что?! Костя, ты ни в чем не виноват!

Костя отрицательно покачал головой.

— Мы должны были быть вместе.

— Если бы ты поехал на свадьбу со мной, наши родители могли потерять нас обоих, а так хоть один из нас остался здоровым.

— Не знаю. Мне кажется, если б я оказался тогда рядом с тобой, аварии бы не было.

— Поверь мне. Это бы вряд ли что-то изменило.

— Ты был после рейса, уставший. Конечно, вести машину нужно было мне. Почему я тебя не подождал? Это моя вина.

— Не вини себя, брат. Твоей вины тут нет.

Братья помолчали.

— Знаешь, — сказал Алеша, — мне сейчас настолько тяжело, что я даже Катю не могу видеть.

— Я понимаю тебя, — вздохнул Костя.

В этот момент в палату заглянула Катя:

— Мальчики! А вот и я!

Костя встал и вывел ничего не понимающую Катю в коридор.

— Я не могу сразу объяснить, но тебе лучше пока побыть здесь.

— Почему?! Ты мне можешь объяснить?

— Нет. Просто нам с Лешей нужно поговорить наедине. Он хочет мне сказать что-то важное, — сказал Костя.

— Но какие от меня могут быть секреты? Я привела корреспондента из газеты. Из-за тебя мне перед ней неудобно, — настаивала на своем Катя.

Тут Костя обратил внимание на Ксюху.

— Я прошу прощения. У нас очень сложные обстоятельства.

— Да какие обстоятельства? — возмутилась Катя.

— Катя, у нас с Лешей мужской разговор, — твердо сказал Костя. — Очень тебя прошу, побудь здесь.

Костя увидел, что Катя согласна подождать, и ушел обратно в палату.

Катя повернулась к Ксюхе и с наигранной невозмутимостью сказала:

— Это Алешин брат. Все нормально.

Вернувшись в палату, Костя продолжил разговор:

— Я попросил Катю подождать в коридоре. Но объясни, почему ты не хочешь ее видеть.

— Лучше бы она ушла домой… Понимаешь, я просто не могу с ней встречаться.

— Ты чувствуешь себя виноватым перед ней?

— Нет. Но когда она приходит, я чувствую себя беспомощным и никчемным. Какой я, к чертям собачьим, жених!

— То есть ты не хочешь на ней жениться?

— Я не хочу превращать нашу с ней жизнь в филиал больницы, — объяснил Алеша.

Костя задумался.

— Наверное, ты прав насчет Кати…

— Ты меня понимаешь? — спросил Алексей.

— Да. Я бы точно так же поступил на твоем месте. Я бы не стал связывать любимую женщину словом, которое она мне дала, когда я был здоров и полон сил.

Алеша положил свою руку на руку брата.

Катя снова вошла в палату и уверенно сказала:

— Так,, все, заканчивайте с вашими мужскими разговорами! Сколько я могу ждать? Я невеста или кто?

Костя поднялся со своего места.

— У нас сегодня есть дела поважнее! Это корреспондент, она буде " писать о нашей свадьбе. Начинайте, — сказала Катя Ксюхе, которая стояла на пороге.

Ксюха включила диктофон:

— Здравствуйте! Прежде всего, хочу поздравить вас с предстоящим бракосочетанием! Что вы ощущаете непосредственно перед этим важнейшим в жизни любого человека событием?

Наступила пауза.

— Свадьбы не будет, — тихо, но твердо сказал Алеша.

Ксюха недоуменно переводила взгляд с Кати на Лешу. Пристально глядя на Лешу, Катя приняла вешение. Она повернулась к Косте и Ксюхе:

— Пожалуйста, выйдите отсюда! Нам нужно поговорить с глазу на глаз!

Ксюха и Костя вышли, оставив молодых, которые продолжали пристально смотреть друг другу в глаза.

Первой прервала молчание Катя:

— Что случилось, Леша?! Объясни мне теперь, когда мы одни!

Леша молчал.

— Почему ты не отвечаешь? — не выдержала Катя. — Ты что, отказываешься от меня?!

— Я просто возвращаю тебе твое слово, — тихо, но твердо возразил Леша. — Ты теперь свободна.

— Только давай без лирики! — раздраженно бросила Катя. — Не юли! Мне нужен конкретный ответ! Ты хочешь быть моим мужем или передумал?

Ее напор вновь натолкнулся на молчание Алексея. Но она не желала зря тратить время.

— Да или нет? — Голос Кати звенел.

Леша выдохнул:

— Если ты ставишь вопрос так — то нет!

Катиному изумлению не было предела:

— Но почему, Алеша?! Что произошло за то время, что меня здесь не было?!

— Ничего нового… просто я так решил — и точка!

— Но мне-то ты можешь это объяснить?

— Ничего не хочу объяснять. Я уже все сказал! — Он хотел скорее прекратить этот тягостный для него разговор.

— Все?! — Катя, казалось, была потрясена.

— Нет, еще вот что: не приходи ко мне больше, пожалуйста! Не нужно!

— И это ты мне говоришь после всего, что я для тебя сделала?! — возмутилась Катя.

Но Леша опять замолчал, отведя глаза.

Катя решила идти до конца:

— Не-ет! Здесь что-то не то! Ты меня разлюбил? Посмотри мне в глаза и ответь: разлюбил?!

Они снова пристально смотрели друг другу в глаза. В гнетущей тишине губы Алексея дрогнули, и Катя поняла, что он вот-вот сдастся, еще мгновение, — и она добьется от него ответа. Во что бы то ни стало.

Катя вплотную подошла к Алексею и повторила:

— Ну?! Говори!

И он не выдержал, выкрикнул:

— Да!

Катя отпрянула от него, выпрямилась:

— Повтори, пожалуйста!

— Хорошо. Я повторю еще раз, — сказал Алеша уже твердо. — Я тебя разлюбил, и свадьбы не будет. Поверь, так будет лучше для нас обоих!

— Значит, ты все решил без меня? Ну хорошо! — в Катином голосе звучала ярость. Она развернулась и ушла, в сердцах хлопнув дверью.

Глядя в пустоту, Алексей устало произнес:

— Помнишь, Катя, я поклялся сделать тебя счастливой?! Сейчас я могу только лишь освободить тебя. А счастливой тебя сделает уже кто-то другой: тот, кого ты полюбишь после меня.

Выйдя из больницы, Толик не знал, что делать. Его трясло от бешенства. Не зная, как успокоиться, он прыгнул прямо с набережной в море и поплыл к маяку.

Когда он, мокрый и злой, зашел в подвал, Жора отрабатывал какой-то карточный фокус.

— Толик, хочешь, фокус новый покажу? — сказал Жора, не отрываясь от карт. — Только что выучил.

— Не хочу, — сказал Толик хмуро…

— Ого! Да ты же весь мокрый! — воскликнул Жора, посмотрев на брата. — Где был-то?!

— В больнице у Маши. Хотел с ней поговорить.

— Это она тебя окатила?

— Нет, я сам. Со злости.

— А-а! Тогда понятно. Тысячу раз тебе говорил: хватит уже разговаривать, надо действовать.

— Я и хотел действовать.

— Ну? Каким, интересно, образом? — насмешливо сказал Жора.

— Хотел разобраться с этим парнем, который к ней клеится.

— Вот! Это уже дело! А чего грустный? Не удалось этому фраеру репу начистить? Сбежал он, что ли?

— Никуда он не сбежал. Он ходить не может. А парень он оказался нормальный.

— Но ты хоть припугнул его?

— Не очень-то его испугаешь. Я же говорю, нормальный пацан.

— Так ты что, просто посмотрел на него и ушел? — возмутился Жора. — А Машу свою этому перцу оставил, пусть живут счастливо?

— Он мне не соперник, — грустно ответил Толик.

— Как это не соперник? Сейчас выздоровеет, на ноги встанет и уведет у тебя девку.

— Не выздоровеет и не встанет. Инвалид он на всю жизнь. Он вообще жить не хочет. Так что с Машей ему ничего не светит.

— А ты уверен? — засомневался Жора.

— Ну, в общем, да, — не совсем уверенно ответил Толик.

— Хорошо, а что ты собираешься дальше делать?

— Не знаю пока.

— Опять «не знаю»! Так и собираешься тут сидеть, как рыцарь печального образа? Надо дей-ство-вать!

— Да я бы с удовольствием! Но как?

Толик сидел за столом и задумчиво перебирал рассыпанные на столе карты. Жора ходил вокруг, играя червовой дамой между пальцами. Он рассуждал с огоньком в глазах:

— Что делать, что делать… Тут ведь есть масса вариантов!

— Ну, например?

— Тебе нужно показать своей Маше разницу между собой и этим Лешей.

— А что тут показывать-то? Он, вон, ходить не может, а я — живой, здоровый.

— Это-то да. Но она, я думаю, эту разницу не особенно замечает.

— Почему? — удивился Толик.

— Потому что он в больнице лежит, а ты дома сидишь. Для нее что тот, что другой — два тюфяка.

— Ну я ходил к ней. Причем не один год. Я даже пытался намекнуть ей на свои чувства…

— А она?

— Сказала, что тоже любит, но как брата.

— Здорово! У меня появилась сестра! Ладно, не будем о грустном. Понимаешь, ты должен открыть ей глаза: показать, что жизнь с тобой может быть веселой и интересной.

— Как я ей это покажу, если она даже прогуляться со мной ни разу не пошла?

— А вот в этом я тебе помогу. Я же твой брат!

— Поможешь? — с сомнением спросил Толик.

— Да! У меня есть план!

— Какой? — спросил Толик.

— План прекрасный и удивительный по своей простоте и эффективности, — рекламным голосом объявил Жора.

— Короче давай. Без эффективностей всяких. А то я понимать перестаю.

— Мы сделаем Маше сюрприз!

— Если ты про подарки, то я их уже дарил. Одних ракушек сколько перетаскал.

— Ракушек! Ты бы еще ей бычков вяленых притащил. Мы подарим Маше подарок нематериальный!

— Ты опять начинаешь? Говори проще, просил же! — рассердился Толик.

— Мы устроим ей романтический вечер!

— Романтический вечер? Это, вроде, хорошо… А как это?

— Представь себе — накрытый стол, шампанское, цветы, свечи, — начал Жора.

— А она пойдет? — перебил его Толик.

— Мы ее убедим! Я помогу! У меня знаешь какой опыт по этой части! — подмигнул Жора.

— Знаю, знаю.

— Вот и у тебя такой же будет со временем. Вам надо побыть с Машей вдвоем, без посторонних глаз. Надо выдернуть ее из привычной обстановки, и увидишь — ее сердце дрогнет.

— Звучит красиво…

— Еще бы! Я ерунды не посоветую! Слушайся меня, и все будет хорошо! Согласен? .

— Я тебя уже один раз послушался. Приперся с цветами, как дурак. И что вышло? Нет, на этот раз я сам все обдумаю.

— Ну-ну! Только, смотри, голову не сломай!

Сан Саныч долго готовился к этому визиту и пришел в офис при полном параде.

— Здравствуйте, Александр Александрович! — обрадовалась ему Людочка.

— Здравствуй, Люда. Сколько раз просил: зови меня Сан Саныч, а то слишком официально получается.

— Хорошо, Сан Саныч. Просто вы так сегодня выглядите солидно, у меня само вырвалось.

— Да, я сегодня при параде.

Сан Саныч подошел к Людочкиному столу и показал рукой на дверь кабинета:

— Что, начальство на месте?

— Самойлов был, но ушел. У него, сами знаете, проблемы в семье…

— Да, да, знаю. — Сан Саныч горестно покачал головой.

— Буравин должен прийти. Звонил, что скоро будет. Так что вы присаживайтесь, подождите.

— Хорошо, подожду. Мне его обязательно надо дождаться.

— Может, вам пока кофе сделать? — предложила Л годочка.

— Кофе? Даже не знаю. И так волнуюсь, а там еще кофеин этот.

— А с коньячком? — улыбнулась Людочка.

— С коньячком? А с коньячком, думаю, можно, — согласился Сан Саныч.

— А почему волнуетесь, Сан Саныч? Разговор какой-нибудь важный? — спросила Людочка, наливая кофе.

— Не то слово. Поворотный!

В это время пришел Буравин:

— Сан Саныч! Привет! Сколько лет, сколько зим! Ко мне?

— Так точно.

— Ух ты, как серьезно! Ну пойдем, поговорим.

Зайдя в кабинет, Сан Саныч снял фуражку и положил ее на стол.

— Ты, наверное, уже знаешь про наши дела? Про Алешу? — спросил его Буравин.

— Да, в курсе; Мы в больницу к нему ходили с Женькой. Жуткая история…

Буравин и Сан Саныч секунду помолчали.

— Не хочешь выпить? — предложил Буравин.

— Давай выпьем, — согласился Сан Саныч.

— Даже не знаю, за что…

— За Лешкино здоровье.

— Согласен.

Выпили. Помолчали.

— Как в рейсе? Без происшествий? Штормило вроде бы? — поинтересовался Буравин.

— Все в порядке. Нас этим не проймешь. Дизель работает как часы. Рейс как рейс, с одной только особенностью, — отметил значительно Сан Саныч.

— С какой особенностью?

— Это был мой последний рейс, Виктор.

— Саныч, как последний? Не можем мы без тебя! — удивился Буравин.

— Стар я стал. Мышей уже совсем не ловлю, — вздохнул Сан Саныч.

— Да брось, с чего это ты взял?

— Все так! Вот и Лешку я не доглядел, — пригорюнился Сан Саныч.

— Зря ты на себя наговариваешь. Нет в этом твоей вины.

— Это как посмотреть. Не отпустил бы я его тогда с корабля, может, и не было бы этой аварии.

— А я говорю, ты ни при чем. Это судьба. Да и как бы ты Лешу на его свадьбу не отпустил? Если бы он позже на берег сошел — еще бы больше торопился, и неизвестно, чем бы все закончилось.

— Не знаю. Может, так, а может, и не так… Да и свою жизнь мне пора налаживать. Полвека, считай, в море. Ни дома, ни семьи.

— Осесть решил? На берег потянуло?

— Потянуло, Витя, — признался Сан Саныч, — И куража прежнего у меня уже нет. Так что я твердо решил — ухожу.

Сан Саныч полез во внутренний карман, достал сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и положил перед Буравиным.

— Вот мое заявление.

— Значит, решил окончательно и бесповоротно? Не передумаешь?

— Не передумаю. Окончательно, — со вздохом сказал Сан Саныч.

— Ну что же, неволить тебя не могу. Поработал ты славно на своем веку, сказать нечего. Придется подписать.

Буравин подписал заявление и отдал Сан Санычу.

— Ну, спасибо за службу. А отдельное спасибо за то, что в свое время сделал из меня капитана. И за Бориса спасибо. Лучше него нельзя было старпома найти.

— Да ладно тебе, Виктор. Сами ведь всего добились. А вот учениками вы и впрямь были самыми лучшими.

— Нет, Сан Саныч, прямо говорю, я тебе многим в жизни обязан, если не всем.

И они обменялись крепким мужским рукопожатием.

Баба Зина поднялась в комнату внучки и застала ее сидящей на кровати в глубокой задумчивости. С грустью глядя на Машу, бабушка покачала головой и окликнула ее:

— Ну что ты, Машенька, все страдаешь?! Ну хватит. Пойдем лучше вниз: я поесть приготовила.

— Спасибо, бабушка, — отозвалась Маша. — Знаешь, я подумала и поняла, что ты права. Не надо мне ухаживать за Алешей.

— И правильно. Мне тоже так кажется.

— Ведь если Катя и дальше будет ревновать Алешу, — продолжала Маша, — то может вообще отказаться выходить за него. А ему сейчас больше всего нужна ее поддержка.

— Конечно, Машенька, — согласно закивала баба Зина. — Молодец, что так решила! А с работой теперь что? Останешься в больнице или уйдешь оттуда?

— Зачем уходить? Мне нравится там работать. Мне просто запретили входить к Алеше в палату, а в остальном врачи мною довольны.

Задумчиво глядя на внучку, Зинаида с сомнением спросила:

— А получится ли у тебя? Тут ведь главное — не вид, а то, что в душе творится, Машенька!

— Получится. Если у Алеши с Катей все в порядке будет, то, значит, я опять помогла. Помогла, потому что не мешала, — уверенно сказала Маша.

— И то верно, — согласилась Зинаида.

— А потом, может быть, Катя поймет, что была неправа и разрешит мне за Алешей ухаживать.

— Ох, Маша, все тебе хочется в сказки верить, в чудеса. Не разрешит она, такие не меняются. Да и Алешу скоро выпишут, наверное, раз лечение не помогло. Смирись, внучка.

Маша молчала, опустив голову. Ей не хотелось соглашаться с бабушкой, но что можно было возразить? Она через силу улыбнулась.

— Опять ты права, бабушка. —Катя не изменится. Ну, значит, так тому и быть.

— Пойдем тогда обедать, — живо отозвалась Зинаида.

— Нет, спасибо, не хочу, — ответила Маша, вновь погружаясь в свои мысли.

Баба Зина обняла и погладила Машу по голове. Но, увидев, что та погружена в свои мысли, поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты. Маша даже не заметила ее ухода.

Полина сидела в комнате своего сына и бережно, словно боясь что-то испортить, перебирала его фотографии и детские рисунки, на каждом из которых было море. Волны, корабли и чайки, нарисованные детской рукой, выдавали заветную мечту. Полина вспомнила восторг в глазах Алеши, когда он смотрел на море. Неужели эта сбывшаяся, казалось, мечта разбита вдребезги?!

В комнату вошел Борис и тихо сел рядом с женой. Не глядя на него, она сказала:

— Я до сих пор не могу поверить, что наш сын больше никогда не будет ходить…

— Мне тоже не верится… все это — как страшный сон.

— Сон?! Да, все правильно… — встрепенулась Полина. — Ты знаешь, каждую ночь со дня аварии я вижу один и тот же сон.

Полина всхлипнула, пытаясь сдержать слезы. Самойлов нежно обнял ее за плечи.

— В этом сне Алешка вбегает в квартиру и кричит, что утопил телефон. Все точь-в-точь, как в тот день перед аварией. А потом он выходит в прихожую уже в костюме, чтобы поехать в ЗАГС. И вот он уже у двери, и я кричу ему вслед.

Борис остановил Полину и продолжил:

— Ты кричишь: «Не ходи туда!»

— Ты слышал? — изумленно спросила Полина.

— Да, прошлой ночью. Ты кричала, потом открыла глаза, но тут же опять уснула.

— Потому что мне кажется, что я его остановлю. По крайней мере там, во сне. Но продолжения нет. Сон просто повторяется снова и снова.

Слезы помешали ей говорить. Взглянув на Алешину фотографию в своих руках, она заплакала еще сильнее. Пытаясь преодолеть рыдания, она сказала умоляющим тоном:

— Боря, нам нужно забирать Лешу домой, чем скорее мы сделаем это — тем будет лучше для него.

— А ты уверена, что так будет лучше? В больнице все же квалифицированные работники, нянечки, — с сомнением заметил Самойлов.

— Ничего. Здесь у него тоже будет нянечка. И поверь мне, самая лучшая.

— Кто же? — удивился Самойлов.

— Я, Боря. Лучшая сиделка для нашего сына — его мать, — уверенно ответила Полина.

— Ты сама хочешь ухаживать за Алешей?

— Да. Вся моя жизнь теперь будет посвящена сыну. Он не должен чувствовать себя одиноким.

— Это вечером, когда ты будешь возвращаться с работы. А днем он все равно будет оставаться один. Подумай, может быть, ему все-таки лучше побыть пока в больнице? — В голосе Бориса зазвучала забота и жалость к измученной супруге.

— Нет, там все для него чужое. Боря, я уже все решила. Я уволюсь с работы!

— Уволишься?! А как же твое открытие? Ты же сама мне говорила, как много значит для тебя археология. Эти твои атлеты…

— Атланты, Боря! — невесело улыбнулась Полина.

— Да, прости. Ты же мечтаешь доказать, что они в древности жили на нашей земле.

— Боря, ну о чем ты говоришь?! Мой сын для меня важнее!

— И все же я категорически против того, чтобы ты запирала себя в четырех стенах. Мы найдем хорошую сиделку, и она будет ухаживать за Алешей, пока мы на работе.

Полина вскрикнула:

— Нет уж! Чужого человека я к моему сыну не подпущу!

— И все же подумай, прошу тебя. Не поддавайся эмоциям. А Алешку мы заберем. Этот вопрос решен, — успокаивающим тоном сказал Борис.

— Тогда нам надо сделать перестановку в комнате. Надо все устроить так, чтобы Алешке было удобно дотянуться до своих вещей, не вставая.

— Конечно, я все сделаю, — пообещал Борис.

— Кровать надо переставить, — планировала Полина. — И тумбочку. Боря, а когда мы заберем его?

— Завтра. Сегодня мы с Костей подготовим комнату. А завтра привезем Алешу и уже здесь расскажем ему про диагноз. Думаю, тогда этот удар будет для него не таким тяжелым.

— Может быть, не ждать и забрать его сегодня? — все еще нервничала жена.

— Не беспокойся, один день он потерпит. К тому же он еще ничего не знает о своей инвалидности.

Полина согласно кивнула мужу, но глаза ее были полны тревоги. В моторном отсеке Сан Саныч с тоской рассматривал механизмы. Такой же тоскливый взгляд был и у Жени, который стоял за его спиной. Сан Саныч первым прервал натянутое молчание:

— Ну вот, все и решилось. Последние денечки я тут с вами работаю. Подписал Буравин мое заявление.

— Уговаривал остаться? — поинтересовался Женя.

— Конечно. Ты-то тоже уговариваешь. А он чем хуже?

— И все-таки торопитесь вы, Сан Саныч! — предостерег Женя.

— Да нет, Женька! — рассудительно заметил Сан Саныч. — Пора молодежи дорогу уступать. А то вот такие, как ты, пятки отдавят.

— Ну что вы говорите! Не конкурент я вам, а ученик. И всегда у вас учиться буду.

— Нет, я дело говорю. Жаль, из Алешки не успел капитана сделать… А вот на мое место ты встанешь!

— Да вы что, Сан Саныч?! Рано мне еще, — смутился Женя.

— Самое время! Да и кого, кроме тебя, Буравин поставить может? Ты же тоже мой ученик, как и он. Так что принимай дела.

— Для этого, Сан Саныч, нужен еще один рейс. Чтобы ни одной мелочи не упустить.

Сан Саныч аж крякнул:

— Женька, я за милю твои подвохи чую! Сказано — не пойду больше в море, значит — не пойду. Ты пойми, для тебя, молодого, рейс как день пролетает, а для меня — как четверть века тянется.

Женя попытался сменить тему на более приятную:

— Ну, а отходная-то будет, Сан Саныч? По морскому закону обязаны проставить!

— А как же! Каждому в команде по чарке. Но сначала есть у меня к тебе просьба. Помоги, не в службу, а в дружбу.

— Конечно! О чем речь? А что нужно сделать?

— Накрой, сынок, стол в моей каюте. Поставь там цветы, шампанское, конфеты… Хочу сделать сюрприз одному дорогому человеку.

Через некоторое время Сан Саныч пил чай на кухне у Зинаиды. Он не замечал, что заботливая Зинаида все время подвигала к нему корзиночку с печеньем. Собравшись с духом, Сан Саныч сказал:

— Вообще-то, мне надо серьезно поговорить с тобой, Зина.

— Ну, говори. Я тебя слушаю… — Зинаида так внимательно на него посмотрела, что Сан Саныч спасовал.

— Сейчас не могу. Давай пойдем куда-нибудь", прогуляемся. Что-то мне не сидится.

Сан Саныч заерзал на стуле, как будто сидел на раскаленной сковороде.

Но Зинаида настаивала:

— Говори здесь. Тут тебе никто не помешает!

— Не могу здесь! Пойдем, я тебе сюрприз приготовил! — почти жалобно попросил он.

— Сюрприз — дело хорошее! Только не пойду. Я себя плохо чувствую.

Взволнованный Сан Саныч вскочил:

— Что, сердце схватило?!

— Не надейся! Сердце у меня крепкое! Я еще долго тебя мучить буду!

— Зина, сколько раз я тебя упрашивал стать моей мучительницей до конца жизни?

— Ты мне зубы не заговаривай. Опять свататься собираешься?

— Да чтоб я провалился — свататься к такой вредине, как ты!

Сан Саныч резко сел на прежнее место. И неожиданно рухнул вместе со стулом. Оба рассмеялись.

— Ну, тогда ничего. А то я уже беспокоиться начала!

— Зиночка, ну хватит уже меня подначивать! Я уж и так, как школьник на экзамене.

— Правильно, я же учительница, хоть и на пенсии. Ладно, пей чай, пока совсем не остыл. А то быстро за поведение двойку поставлю!

Потом под язвительные замечания Зинаиды Сан Саныч чинил стул:

— И вот вечно ты так, Сан Саныч! Всю жизнь от тебя одни убытки… Поломаешь мне все, что можно, а потом в море уходишь. А чинить некому. Видел, что с крыльцом творится?

Сан Саныч хлопнул ладонью по отремонтированному стулу:

— Все, теперь лучше нового будет. Да, непорядок, когда мужскую работу выполнять некому. Знаешь что? Пойдем, все-таки прогуляемся! А я тебе по дороге расскажу, как с крыльцом твоим быть.

— Чувствую, какой-то подвох ты мне приготовил.

— Не подвох, а сюрприз! Я же тебе говорил.

— Ох, чувствую, пожалею яр том, что пошла, — покачала головой Зинаида.

— Ничего ты не пожалеешь. Я тебе обещаю!

— Ну ладно. Идем! — махнула рукой Зинаида.

И они вместе вышли на улицу.

Сан Саныч привел Зинаиду на свой корабль.

— А вот за этой дверью нас ждет кое-что интересное… — сказал он интригующе. — Входи, Зиночка.

Галантно открыв перед Зинаидой дверь, он помог ей зайти в каюту. Удивленному взору Зинаиды предстал праздничный стол с цветами и шампанским. Она вопросительно взглянула на Сан Саныча:

— День рождения у тебя вроде уже был?! Что ж за праздник намечается?

— Садись, сейчас узнаешь!

Зинаида присела за стол.

— Ну, так зачем ты меня сюда привел?

— На экскурсию. Разве тебе не интересно посмотреть, где я обитал все эти годы? Ведь сколько тебя сюда звал, а ты не соглашалась.

— Но сюрприз удался. Значит, я правильно сделала, что пошла на этот раз? Или сюрпризы еще впереди?

— Кое-что еще будет! Ну что же ты? Угощайся! Теперь я тебя потчевать буду.

— Так что же все-таки случилось? С чего вдруг все эти угощения, шампанское, праздничный стол?

— В знак моей тебе благодарности. Уж столько лет я к тебе в гости хожу — и всегда стол накрыт, а сам ни разу не угостил тебя!

— А в ресторан приглашал, разве не помнишь?

— Это когда денег не хватило? — рассмеялся Сан Саныч. — Как же такое забыть?! Вечер удался на славу! На самом деле, мне просто захотелось, чтобы ты посмотрела, как я живу тут по полгода один…

Зинаида оглянулась.

— Нормально живешь. Я думала, что у вас тут грязь во всех углах, да нет, ничего, уютно даже. Правда, явно не хватает женской руки!

Сан Саныч торжественно встал с бутылкой шампанского в руках.

— Вот! Ты прямо не в бровь, а в глаз попала! Я ведь как раз об этом и хотел поговорить с тобой… Зина, мы не первый год знаем друг друга… Ты для меня самый близкий человек…

— Саша, ты опять на замужество намекаешь? Стоит ли в наши годы об этом думать? — прервала его Зинаида.

— Возраст ничего не меняет. Ты же знаешь, в моей жизни было только две настоящих любви. Ты — и море…

— Да уж, знаю… — И Зинаида смущенно отвернулась. Глядя по сторонам, она заметила на стене фотографию, на которой она и Саша стояли рядом, совсем молодые.

— А у меня такой фотографии нет! Это когда ж мы снимались? — удивленно спросила она.

— Перед тем, как я впервые ушел в рейс за границу.

— Да, вспоминаю. Ты мне тогда впервые предложил выйти за тебя замуж.

— А ты мне первый раз отказала.

Сан Саныч вздохнул, встал со стула и подошел к висящей на стене карте мира, которая вся была испещрена флажками.

— Смотри, Зин. Здесь отмечены страны, в которых я был. Турция, Греция, Италия… Проще назвать те, что я не видел! И все это благодаря морю.

— А два ящика апельсинов под Новый год ты мне откуда привез?

— Из Марокко, кажется. Эх, Зина, если бы ты знала, что такое море! — мечтательно сказал Сан Саныч.

— А с чего ты взял, что я не знаю? Всю жизнь у моря живу!

— Да нет, это другое. Представь: ночь. Все небо усыпано звездами. Выходишь на палубу, смотришь на воду-и кажется, что в этом мире больше никого нет. Только ты — и море!

— Вот именно — «больше нет никого»! Потому мы и не были вместе, что ты меня на свое море променял. На дальние страны, пятибалльные штормы, крики чаек и соленые брызги!!! — возмутилась она.

Сан Саныч понурил голову.

Зинаида продолжала обиженно выговаривать Сан Санычу:

— Так что не надо мне рассказывать про две великих любви! У тебя лишь одна страсть — море! Из-за него мы и не смогли быть вместе.

— Конечно, ты всегда говорила, что тебе не нужен муж-моряк!

— Говорила и говорю: не нужен! Зачем жить с человеком, который бывает дома всего два месяца в году?

— Ну почему только два месяца? — тут уж обиделся Сан Саныч.

— А сколько?

— Три или даже четыре!

— Какая разница? Все равно ты только о море и думаешь! Один зюйд-вест в голове гуляет! Что, скажешь, не права?

Но Сан Саныч обиженно молчал. Тогда она продолжила:

— Ты дожил до Седых волос, а все твое имущество в одном чемодане умещается!

— Так уж и в одном!

— Может, поспорим? В общем, так, говорю тебе раз и навсегда: пока ты шастаешь по своим мерям, и не думай заводить разговоры о женитьбе!

— А если я спишусь на берег? Если брошу море, что тогда?

— Саша, ты мне уже лет пятнадцать это обещаешь… И ничего не меняется.

Тут Сан Саныч решительно заявил:

— На этот раз все будет по-другому! Вот увидишь — я уволюсь. Тогда ты примешь меня?

Удивлению Зинаиды не было предела.

— Саша, ты можешь по-человечески мне объяснись, чего ты от меня хочешь?

Сан Саныч решительно достал из вазы, стоящей на столе, букет цветов и опустился перед Зинаидой на колени.

— Зинаида Степановна, долгие годы я разрывался между любовью к морю и любовью к вам. Но теперь я сделал окончательный выбор. Я прошу вас стать моей женой.

— Саша… — Голос Зинаиды задрожал. И хотя она пыталась бороться со своими чувствами, но счастливая улыбка озарила ее лицо.

— Александр Александрович, я правильно понимаю: вы решили уйти с работы? — торжественно спросила она.

— Да, Зиночка.

— И ты никогда не будешь жалеть о своем решении и никогда его не изменишь?

— Нет. Слово моряка.

— Хорошо, моряк. Но пока ты еще на корабле. Вот когда заберешь отсюда все свои вещи — тогда и поговорим!

И, взяв из рук Сан Саныча цветы, она ласково его обняла.

Когда рассерженная Катя шла по больничному коридору, ее нагнала Ксюха:

— Я понимаю, у тебя сейчас не самое лучшее состояние…

— Почему? Со мной все в порядке! — ответила Катя, еле сдерживаясь.

— А с Алексеем? Я так поняла, что свадьбы не будет? — уточнила Ксюха.

— Нет, пиши, как мы планировали. Ничего не отменяется. Мы с Алешей обо всем этом поговорили, и он отменил свое решение.

— Так, значит, вы все-таки поженитесь? А когда?

— День нашего бракосочетания я назову позже. Просто Алеша сейчас в неадекватном состоянии. Ему надо прийти в себя. Я тебе потом позвоню. Извини.

И отвернувшись, Катя пошла так быстро, что Ксюха только махнула рукой. Догонять Катю ей показалось бессмысленным. Но Костя думал иначе, он бросился следом, крича:

— Катя, подожди! Я с тобой! Я провожу тебя! Катя! Да постой же!

Катя шла, не сбавляя шага и не оглядываясь. Но Костя все же догнал ее и попытался взять за руку. Не тут-то было! Не желая ни заботы, ни участия, Катя оттолкнула его и пошла дальше. Костя одно мгновение помедлил, а потом вновь последовал за ней.

Ксюха уже собиралась уходить, когда ее окликнула дежурная медсестра. Подобные сцены ей, видимо, приходилось наблюдать не часто, и она живо интересовалась происходящим:

— Слышь, чего это у них?

— Кажется, жених ей отказал.

— И правильно сделал! Как он ее вообще терпел с таким характером? Она же тут настоящую войну устроила. Одну нянечку чуть из больницы не выжила. Ну а теперь, стало быть, и ей наподдали!

Видя словоохотливость медсестры, Ксюха в надежде на горячую информацию потихоньку достала свой блокнот, так, чтобы медсестра его не заметила. Напрасная предосторожность: наличие внимательного слушателя так— обрадовало сестру, что она не обращала на происходящее внимания.

— А что это за нянечка? — подбросила Ксюха вопрос.

— Да молодая девчонка, вроде тебя. Она недавно к нам устроилась. Так эта невеста решила, что та у нее жениха увести хочет!

— А может, Катя не зря так подумала?

— Да нет, что ты! Пожалела просто нянечка этого Алешу. Даже вызвалась доктору помогать при лечении, да только…

Не закончив фразу, медсестра подозрительно посмотрела на Ксюхин блокнот:

— А ты что это все пишешь? Из газеты, что ли?

— Ну да. У меня задание было: написать про то, как Катя и Леша решили прямо в больнице пожениться… — попыталась оправдаться Ксюха.

Но расположение медсестры было уже безвозвратно потеряно, и смотрела она враждебно:

— Ничего я рассказывать больше не буду! Знаю я вас, газетчиков! Истолкуете все по-своему, а меня с работы вышибут. Нет, я своим местом дорожу! А что было, ты лучше у самой нянечки спроси. Хочешь, адрес дам?

— Конечно! Как ее зовут?

— Маша Никитенко.

— Никитенко?! — удивленно воскликнула Ксюха.

— Да, записывай. Сейчас и адрес найду.

Но Ксюха уже двигалась к выходу.

— Подожди, адрес взять забыла! — закричала ей вслед медсестра.

— Спасибо, не нужно!

И, сопровождаемая удивленным взглядом медсестры, Ксюха покинула больницу. Она шла к Маше.

Костя и Катя решили посидеть в кафе. Костя был как никогда предупредителен, но недовольная обиженная Катя мало обращала на это внимания. Заботливо глядя на нее, Костя спросил:

— Заказать тебе что-нибудь?

Катя раздраженно отмахнулась:

— Ничего я не хочу. Ответь мне — чем я заслужила такое обращение? Почему твой брат так со мной поступил?

— Так что он тебе сказал? Конкретно — что?

— Сказал, что возвращает мне мое слово.

— И все? Так, может быть, все еще наладится. Это так расплывчато…

— Нет, не расплывчато! Потом он мне сказал, что отказывается от меня! Открытым текстом. Это ОН от меня отказывается, подумать только!

Катя распалялась все больше и больше.

— Но он как-то объяснил свое решение?

— Не соизволил! После вашего с ним разговора его будто подменили — я смотрела на него и не узнавала — он был чужой, незнакомый. Холодный, отстраненный…

— Тебе просто показалось.

Катя подозрительно взглянула на Костю и спросила:

— Слушай, а о чем вы с ним говорили? Уж не ты ли его подтолкнул к решению отказаться от свадьбы?!

Катя сразу заметила, что Костя растерялся. Но он быстро совладал с собой.

— Да ты что, зачем мне убеждать его отказываться от тебя?

— А чтобы он не мешал тебе за мною приударить.

— Катя, не выдумывай. Алеша — мой брат, и я хочу, чтобы он был счастлив. Я никогда не стал бы…

Катя перебила его на полуслове:

— Тогда о чем вы говорили? Не поверю, что не обо мне.

— Хорошо, я скажу. Да, мы говорили тебе.

— Ну, вот видишь! — торжествующе заявила Катя.

— Алеша рассказал мне о своем решении… расстаться с тобой. Я пытался его уговорить не рубить сплеча, подумать.

— И что?

— Мне показалось, он меня понял, но выходит," что я его не убедил.

— Что же мне теперь делать?

Взяв Катю за руку, Костя преданно заглянул ей в глаза:

— Я думаю, единственный выход — некоторое время не ходить к нему. Пусть он подумает, соскучится, в конце концов. Ты ведь последнее время постоянно в больнице. Вспомни, когда ты отдыхала последний раз?

— Да, ты прав. Зачем это я заточила себя в четырех стенах? — ответила Катя задумчиво.

Но Костины слова имели вовсе не тот эффект, на который он рассчитывал. Резко выдернув свою руку, Катя быстро набрала номер на мобильнике.

— Алло, Зося? Привет. Да, кое-что случилось! Приезжай на корт, надо поговорить. Да, до встречи.

Договорив, она встала и направилась к выходу.

— Как, ты уже уходишь? Не посидишь со мной? — растерянно воскликнул Костя.

— Нет, Костя, извини! Я выбираю активный отдых!

И Катя удалилась, оставив раздосадованного Костю в одиночестве.

Ксюха решительно шла к дому Маши. Уж теперь-то она докопается до истины и получит отличный материал для статьи!

Маша встретила ее приветливо:

— Ксюша, как же я рада тебя видеть!

— И я рада! Сколько мы уже не встречались? Полгода или больше?

— Не помню. Ты сейчас где? По-прежнему на дискотеке, ди-джеем? — спрашивала Маша с искренним интересом.

— Не только. Я еще в газете работаю, внештатным корреспондентом.

— Журналистика — это твое… — с уважением произнесла Маша. — Ты у нас в школе лучше всех сочинения писала. И к новостям у тебя повышенный интерес был. Всегда знала, кто в кого влюбился и кто с кем подрался.

— Да уж… А ты, я слышала, в больнице теперь работаешь?

— Да, пока вот нянечкой устроилась.

— А ты кого-нибудь из наших одноклассников встречаешь?

— Толик заходит периодически.

— Толик?! Родь? Все ухаживает за тобой? Он, помню, тебе постоянно ракушки дарил. Так трогательно. А теперь дарит что-нибудь?

— Ракушки, — смутилась Маша.

— Да, вот кто вечно молод! — иронично бросила Ксюха. Но заметив, что подруге неприятна эта тема, сразу перешла к сути.

— Маш, вообще-то я по делу пришла. Слушай, я тут пишу обалденную статью! И мне нужна твоя помощь.

— Да что ты? Чем я могу тебе помочь? — удивилась Маша.

— Понимаешь, это статья про одну девушку, которая решила расписаться со своим женихом в больничной палате. Догадываешься, о ком я?

— Да. — Под пристальным взглядом Ксюхи Маша опустила глаза.

Заметив ее смущение, Ксюха продолжала:

— Мы с Катей договорились, что я напишу статью об их свадьбе. Не могла бы ты рассказать мне о ней и об Алеше?

— А что-именно? — повисла неловкая пауза.

— Ну, почему тебя Катя так возненавидела? Да и вообще, любят ли они друг друга? А то она мне наплела про идеальную любовь. А я ей, честно говоря, не верю.

— Извини, я не могу.

— Почему?!

— Потому что это дело Кати и Алеши. И я не имею права их судить!

— Маш, ты не меняешься. Все такая же «правильная». Но мне-то как быть? Я же умру от любопытства, так и не узнав, почему он отказал Кате!

— Как это отказал? Кто, Алеша?! — изумилась Маша.

— Ну да. Сказал, что свадьбы не будет.

Тут уж Маша бросилась расспрашивать Ксюху.

— Погоди-погоди… Алеша отказался жениться на Кате?!

— Ну да! Я была в метре от них и своими ушами слышала. Надо признаться, эффект был потрясающий.

Ошеломленная Маша молчала.

— Вот поэтому я к тебе и пришла. Дежурная медсестра сказала, что ты за этим Алешей ухаживала, что был конфликт. А еще она сказала, что ты возле этого Алеши больше всего времени проводила… Вот я и подумала, что ты знаешь что-то такое, что поможет мне раскрыть этот секрет.

— Ну что я знаю? Алеша на собственную свадьбу ехал, а попал в аварию, я оказалась рядом и помогла врачам откачать его.

— Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее… — в Ксюхе проснулся репортер.

— Да какие подробности, Ксюша? Я дежурила возле него, когда он в реанимации лежал. А потом мне запретили там бывать: Кате мое усердие не понравилось.

Ксюха внимательно посмотрела на Машу.

— Тебе что, нравится этот Алексей?

— Что ты?! Мне просто очень жалко его.

— А вот мне кажется…

Маша, сердясь, перебила подругу:

— Ксюша, Алеша любит Катю, я это знаю наверняка!

— А я вот в этом сомневаюсь! После того что я сегодня увидела и услышала от Алеши, в их «идеальную любовь» верится с трудом, — заявила Ксюха.

А Маша уже собиралась в больницу:

— Да! Я должна объяснить Алеше, что он заблуждается!

— Зачем? Пусть сами решают свои проблемы. Тебе ведь опять достанется.

Неожиданно Маша замерла. Странное чувство охватило ее на мгновение, страшное, гнетущее предчувствие новой беды.

— Подожди! Мне кажется, Алеше хуже стало…

— С чего ты взяла?

— Я чувствую… Как будто голос его слышу… Мне надо бежать в больницу! Извини. — И Маша опрометью выбежала из комнаты.

— Подожди, я с тобой, — закричала Ксюха и бросилась вслед за ней.

Позвонив днем Таисии, Костя договорился о встрече. Ему очень не терпелось сообщить ей важные новости. Зайдя в дом Буравиных, Костя плюхнулся на диван и вальяжно развалился на нем. Его переполняло чувство собственной значимости.

— Ну что, Таисия Андреевна, свою часть работы я выполнил, — бросил он небрежно.

— Что именно? — недоуменно посмотрела на него Таисия.

— Я поговорил с братом, а потом — с Катей. И вы знаете, я добился успеха. Мне удалось все уладить…

Костя говорил медленно, желая произвести эффект. Но Таисия, которую подобное поведение раздражало, лишь насмешливо смотрела на него.

— А по-моему, это мне удалось все уладить.

— Не понял?

— Ведь именно я сообщила Леше о том, что сказал врач. И он понял, что на всю жизнь останется инвалидом.

— Да, но… это я подтолкнул его к нужному решению… — продолжал настаивать Костя.

— К какому же?

— Свадьбы моего брата и вашей дочери не будет! — Костя посмотрел ей в глаза.

— Молодец, Костя! Спасибо тебе, — сказала она и встала, давая понять, что разговор окончен.

Однако Костя не двигался с места, по-прежнему вольготно развалившись на диване.

— И все?

— А что еще? — с напряженным удивлением спросила Таисия.

— Э, нет, Таисия Андреевна, одним «спасибо» вы не отделаетесь.

— Чего же ты хочешь? Могу дать денег.

— Деньги тут ни при чем. У нас с вами был договор. Или вы уже забыли?

— Нет, я помню.

— И вы обещали, что если я сумею расстроить их свадьбу, то получу определенную компенсацию…

— Да, я помню, ты хочешь жениться на Кате.

— Ну, тогда поговорите с Виктором Гавриловичем, убедите его, что я — лучшая партия, чем Алеша. Да и Катю расположите в мою пользу, — потребовал Костя.

— Я от своих слов не отказываюсь, Костя, но… — Таисия замолчала.

— Что «но»?!

— Нельзя же так вот сразу — с места и в карьер! Разве ты не понимаешь, что на это потребуется время? Ты же понимаешь, что за один день я не смогу убедить Катю в том, что ты — самый достойный претендент на ее руку и сердце. Мне потребуется гораздо больше времени, — объясняла Таисия.

— Сколько же?

— Не знаю. В таком деле трудно определить точные сроки, — пожала плечами Таисия.

— Нет, так не пойдет. Мы с вами — деловые люди. И прекрасно знаем, что сроки исполнения — важнейшая часть любого договора.

— Костя, ты мне льстишь. Откуда мне разбираться в таких тонкостях? Я ведь простая домохозяйка.

Костя покачал головой:

— Не прибедняйтесь, Таисия Андреевна. Я отдаю должное вашему уму, иначе не стал бы с вами сотрудничать.

— Что ж, спасибо за комплимент.

— Не за что. И хочу напомнить: убедить Алешу отказаться от Кати было не просто. Но я это сделал, причем в довольно сжатые сроки. Согласны?

С этим Таисии пришлось неохотно согласиться:

— Да, это у тебя получилось очень оперативно. Даже интересно, как тебе это удалось?

— Неважно! Так вот, и вы постарайтесь как можно быстрее выполнить свою часть договора. Это в ваших интересах, Таисия Андреевна. Понимаете, о чем я? — И он изучающее посмотрел на нее.

— Это что — шантаж? — изумилась Таисия. — Ты меня шантажируешь?!

— Нет, что вы! Пока — нет, — многозначительно сказал Костя.

Таисия внимательно смотрела на Костю:

— Хорошо, Костя, ты меня убедил. Я думаю, месяца мне хватит.

— Спасибо. Я знал, что могу на вас положиться.

— Скажи, ты в самом деле так любишь Катю?

— Да, ради нее я готов на все!

Оставив Ксюху возле больницы, Маша поспешила в Алешину палату. Однако, зайдя в нее, она увидела пустую кровать. Маша перевела взгляд на окно, и тут ее сковал ужас. Там, вцепившись в оконную раму, висел Алексей. Горечь утраты, безысходность и бессильная злоба на свое непослушное тело толкнули его к этому окну. Звон разбитого стекла привел Машу в чувство, и она закричала:

— Леша! Нет! Не делай этого!

В странные и непонятные игры вовлекает людей судьба, лишая всего, толкая на отчаянный последний шаг в бездну и спасая на самом краю. Пути господни неисповедимы. И невозможно узнать, какая немыслимая безрассудная сила была дарована Маше в тот миг провидением. Но она им воспользовалась.

В последний момент успела она к окну, в последний момент ей удалось схватить уже летящего к смерти Алексея, и не было ничего в мире, что заставило бы ее разжать руки.

Под окнами больницы, запрокинув голову, в растерянности стояла Ксюха. Когда смысл того, что она увидела в окне Алешиной палаты, дошел до нее, она опрометью бросилась в больницу.

В то время как Маша из последних сил сражалась за жизнь Алексея, сам он вовсе не хотел своего спасения. В истерике вырывался он из ее рук, крича:

— Пусти меня! Я не хочу жить! Что вам всем от меня нужно?!

Но Маша не собиралась сдаваться. Она стала звать на помощь.

— Кто-нибудь, помогите! Быстрее, на помощь!

В этот момент в палату вбежали Ксюха и медсестра. Медсестра в ужасе застыла на пороге, но Ксюха не растерялась и бросилась на помощь Маше. Уже вдвоем они смогли-таки оторвать Алексея от окна. Когда его перенесли на кровать, его истерика продолжалась:

— Ну зачем вы меня остановили?! Зачем? Кто вас просил?

— Больной, успокойтесь. У вас был нервный срыв, примите снотворное, поспите и все забудете. — Медсестра повернулась к Маше и Ксюхе:

— Девочки, мне нужно отлучиться — я позову врача. Присмотрите пока за пациентом, — и торопливо вышла.

Маша кинулась к Алеше:

— Леша, опомнись! Ты выжил после страшной аварии, бог дал тебе шанс, и вот как ты решил им распорядиться! Ты должен жить, слышишь?!

— Жить?! Что ты называешь жизнью? Вот так до смерти лежать бревном! Я хочу ходить в море, танцевать на дискотеках, просто гулять, в конце концов!

— Леша, я уверена, что ты сможешь и гулять, и танцевать. Обязательно сможешь. Конечно, не прямо сейчас. Но со временем… Поверь, у тебя все наладится.

— Конечно! Когда в следующий раз до окна доберусь. И когда тебя рядом не будет, — злобно ответил он.

— Как тебе не стыдно, — укоризненно сказала Маша.

— А тебе не стыдно?! Зачем ты мне врешь? Я знаю, что никогда не буду ходить. Мне все рассказали.

Маша стояла, опустив руки, и растерянно смотрела на Алешу.

— И все равно ты не должен сдаваться. И Кате отказать тоже не имел права. Она же хочет быть рядом с тобой!

— Слушай, а ты вообще что здесь делаешь? Зачем ты сюда приходишь? Почему лезешь в мою жизнь со своими проповедями?

— Я хочу тебе помочь.

— А я не нуждаюсь в твоей помощи! Я хочу, чтобы меня оставили в покое! Ясно?

В подвале маяка Жора был занят генеральной уборкой. Вернее, он безрезультатно сражался с мусором с помощью груды ведер, тряпок, веников и совков. В самый разгар его мучений в подвал вошел Толик. Жора сердито спросил:

— Где ты ходишь? Отец велел навести в подвале порядок, а я за тебя отдуваться не собираюсь. Хватай веник и — вперед!

Толик послушно взял веник и приступил к работе.

— Я тут подумал… — начал говорить он.

— Ух ты, он подумал! Ничего себе! — иронично перебил Жора.

— Жора, перестань! У меня серьезный разговор, а ты издеваешься! — обиделся Толик.

— Ну хорошо, выкладывай, — примирительно сказал Жора.

— Помнишь, ты говорил, что знаешь, как заставить Машу обратить на меня внимание? Давай попробуем твой способ, может, сработает?

— Ну что ж, помочь брату — святое дело. Значит, так: покупаешь цветы, шампанское…

— Опять? Да она в прошлый раз их у меня не взяла!

— Странно… А ты где свои дары ей вручал?

— В больнице… — сказал Толик смущенно.

— Ну ты даешь! — изумился Жора, — Еще бы на кладбище свидание девушке назначил! Толик, правильно выбранное место встречи — пятьдесят процентов успеха!

— Да я звал ее и в кино, и в ресторан. Не идет, не хочет.

Жора задумался на какое-то "время, затем разулыбался. Было видно, что ему в голову пришла свежая идея.

— Вот что! Мы ее сюда пригласим! Значит, так: прямо в подвальчике накрываешь праздничный стол, зажигаешь свечи…

— Прямо здесь? Но тут же грязно!

— А ты приберись! А что? Здесь у нас романтично, таинственно, и никто вам мешать не будет.

— Но Маша сюда ни за что не пойдет! Ни со мной, ни тем более с тобой.

. —А вот об этом ты не беспокойся. Заканчивай уборку, готовь праздничный стол, а Машу я беру на себя.

И, весело насвистывая, Жора удалился.

Толику не оставалось ничего другого, как, тяжело вздохнув, продолжить уборку.

Проводив Костю, Таисия пошла в кабинет мужа.

— Витя, ты представляешь, Алексей заявил Кате, что передумал на ней жениться.

— Алеша передумал жениться?! Ты ничего не путаешь? — изумился Виктор.

— Нет, и я считаю, что он поступил правильно.

— Ну и что, ты теперь счастлива? — угрюмо спросил муж.

— Да! Потому что выходить замуж за калеку — это безумие. Алеша умный мальчик-, он сам все понял. Сейчас Катя горит желанием ухаживать за ним, а через год она возненавидит себя за это!

— Через год Алексей может поправиться…

— А может, и нет. И это вероятнее всего. Мальчик понял, что так будет лучше и для него, и для Кати. Лучше отрезать сразу, а не кромсать по кусочкам.

— Ну и выражения у тебя! — поразился муж.

— Возможно, я слишком цинична, но я знаю жизнь. И ты должен меня поддержать! Объясни Кате, что Алексей поступил правильно.

— Если кому-то сейчас и требуется поддержка, так это Самойловым, — задумчиво сказал Буравин.

— Так вот и поговори с Борисом! Скажи, что ты уважаешь выбор Алеши и даже восхищаешься его мужеством.

Буравин внимательно посмотрел на жену.

— Ты переживаешь, что наши отношения могут испортиться? Что-то раньше я не замечал за тобой такого.

— Я забочусь о своей дочери. Хочу, чтобы ситуация поскорее утряслась, и Катя наконец забыла об этом кошмаре.

— Значит, так! — прервал ее Буравин. — Для начала я поговорю с Катериной. Выясню, что она думает по этому поводу. А потом решу, как действовать дальше.

Ситуация в больнице несколько нормализовалась. Леше сделали укол, и врач пытался вызвать его на откровенный разговор, предварительно выпроводив Машу и Ксюху.

— Ну, скажи мне с глазу на глаз, ты хорошо поступил? — спросил врач.

— Я поступил как мужчина!

— Да?! А о матери своей ты подумал, мужчина? Об отце и невесте?

— Она уже больше мне не невеста.

— Это ваши дела. Ну а в чем мы тут в больнице виноваты? Если бы ты разбился, медсестру бы под суд отдали.

Алексей молчал. .

— Но это не главное, — продолжал врач. — Я хочу, чтобы ты понял: все то горе, которое ты причинил бы нам и близким, ни в какое сравнение не идет с тем, чего ты хотел лишить себя самого.

Не дожидаясь ответа, врач встал и вышел из палаты.

Алеша хмуро глядел в потолок.

В коридоре врач подошел к Маше.

— Маша, что ты делала в палате Самойлова?! — спросил он. — Разве его невеста разрешила тебе навещать Алешу?

— Нет… — виновато ответила Маша.

— Нет? Послушай, я к тебе очень хорошо отношусь, но ты злоупотребляешь моим терпением. Тебе же запрещено приходить к Алексею. Или ты хочешь нового скандала?

К счастью, их разговор услышала вышедшая в коридор медсестра.

— Павел Федорович, если бы не Маша, Алексея Самойлова уже бы не было в живых. Это она помешала ему выброситься из окна, — встала она на Машину сторону.

— В самом деле?

— Да. Простите, что я нарушила ваш запрет.

Врач смутился и виновато взглянул на Машу.

— Нет, это ты меня прости. Спасибо тебе. Елена Дмитриевна, пациент уже уснул? — повернулся он к медсестре.

— Да.

— Тогда позвоните его родителям и попросите их приехать в больницу. И не спускайте глаз с Алеши!

Повернувшись к Маше, он продолжал:

— Маша, ты сделала большое дело, и я тебе очень благодарен. Сейчас сюда придут родители Алеши. Я хотел бы, чтоб они знали, как ты помогла. Может быть, после этого они согласятся разрешить тебе ухаживать за Алешей.

— Но он сам теперь не хочет видеть меня!

— Не волнуйся, стресс пройдет, и он еще скажет тебе спасибо! Не уходи. Подожди в приемном покое.

Весь день Зося и Катя играли в теннис. И весь день Катя со злостью гоняла подругу по корту. В конце концов усталая, замученная Зося не выдержала и села, тяжело дыша, прямо на корт. Чуть позже они вдвоем сидели в кафе, и Зося жадно пила минеральную воду, все еще пытаясь восстановить дыхание. Она почти жалобно обратилась к Кате:

— Ну ты и загоняла меня… Беспощадная ты сегодня.

— Беспощадная… Потому что меня никто не щадит! — резко ответила Катя.

— Ты про Алешу?

— Про кого же еще? Он, видите ли, считает, что мы должны расстаться. Он так решил! Нет, ты представляешь — он, оказывается, уже все решил!

— Но он ведь тоже имеет право…

— А я? — взвилась Катя. — На что я имею право? Сколько я потратила на него сил, нервов, сколько я ему отдала? Я готовила эту свадьбу, старалась, надеялась… Не бросила его, хотя сто раз могла бы, и никто бы не пикнул, а он…

— Неблагодарный, — поддержала Зося.

— Именно! Еще журналистка эта, как назло, тут как тут, глазками шнырь-шнырь. Довольная такая. Наверное, каждое слово запомнила.

— А скажи честно, тебя что больше злит — то, что Леша отказался от свадьбы, или что это слышала журналистка?

— Меня злит, когда все выходит из-под контроля. Ненавижу, когда кто-то позволяет себе ломать мои планы. Ну ничего, он еще пожалеет… — в ее словах прозвучала угроза.

— А ты уверена, что он уже не пожалел о своих словах?

Но Катя не успела ответить — зазвенел мобильный.

— Да, мама. Домой, сейчас? Ладно…

Положив трубку, она переспросила Зосю:

— Что ты говорила?

— А может, он уже пожалел…

— Поздно жалеть. Он свой выбор сделал.

И с этими словами Катя направилась к выходу.

Жора, не найдя Машу дома, поспешил в больницу. В приемном покое он встретил Машу и Ксюху.

— Жора, что ты здесь делаешь? Ты заболел? — удивилась Маша.

— Нет, но твоя помощь нужна Толику! Ему очень плохо!

— Что с ним?! Врача вызывали?

— Врач тут не поможет. Спасти Толика можешь только ты!

— Я?! Что с ним?! — заволновалась Маша.

— Физически он абсолютно здоров, но после вашей последней встречи он сам не свой. Что ты ему наговорила?

— Да ничего особенного… Сказала, что люблю его, как брата.

— Все ясно. Понимаешь, он забрался на маяк и кричит, что не спустится вниз, пока не увидит тебя. А если не дождется — бросится вниз.

К их разговору подключилась Ксюха.

— Толик? Вот дает! Да против тебя какой-то заговор! Один чуть из окна не выбросился, и второй туда же!

— Ксюша, как ты можешь! — возмутилась Маша. — Давно он там?! — спросила она у Жоры.

— Да! Я стеснялся тебя позвать. Думал, уговорю его. Да куда там! Маша, я тебя очень прошу, пойдем! Я пообещал ему, что приведу тебя!

— Да, Машка, видно, судьба у тебя такая — спасать всех подряд. Поехали вместе. Я тебе помогу с Толиком справиться.

— Нет-нет, Маша должна пойти одна. Я не знаю, как отреагирует брат на появление постороннего человека, — возразил Жора. — Здесь нельзя рисковать, понимаете?

— Это я-то посторонняя?! Да я его с первого класса знаю! — возмутилась Ксюха.

Маша была в отчаянии:

— А как же Алеша? Ксюша, прошу тебя, побудь здесь! Узнай у медсестры, как он себя чувствует. А я скоро вернусь. Хорошо?

Ксюха кивнула.

— Маша, да пойдем же скорее! Он ведь один там остался! — торопил Жора.

— Конечно, бежим! Я скоро вернусь, слышишь?! — крикнула, она, уже убегая, Ксюхе.

Медсестра, выполняя поручение врача, позвонила Самойловым. Трубку взял Борис.

— Алло, здравствуйте. Это квартира Самойловых? Вас беспокоят из больницы. Вам нужно срочно сюда приехать.

— Что-то с Лешей?

— Самое страшное уже позади, не волнуйтесь. Но Павел Федорович просит вас поторопиться.

— Хорошо, мы сейчас приедем.

Борис положил трубку и поймал на себе полный тревоги взгляд жены. Она осторожно спросила:

— Это звонили из больницы, да? И что сказали?

— Ничего, кроме того, что нас срочно вызывает врач.

— А по какой причине?

— Ничего внятного. Только общие слова.

— Неужели Леше стало хуже?!

— Так, давай не паниковать. Медсестра сказала, что самое страшное позади. Так что, по крайней мере он жив. Ты готова? Тогда поехали!

Самойловы, в ожидании самого худшего, вошли в кабинет врача. Самойлов начал с порога:

— Доктор, не томите. Рассказывайте, в чем дело.

Врач какое-то время мялся, не зная, с чего начать, но потом решился.

— В жизни каждого человека бывают черные полосы неудач. Но они обязательно сменяются белыми, обязательно.

— Давайте без предисловий, мы и так уже готовы ко всему, — прервал его Борис.

— У вашего сына был нервный срыв, и он хотел выброситься из окна.

Родители воскликнули хором:

— Как? Когда?

— Буквально час назад. Он остался один в палате и каким-то образом смог добраться до подоконника.

— Боря, мы должны немедленно забрать Алешу домой. — Полина задрожала.

— Доктор, вы разрешите? — спросил Борис.

— Вообще-то, после попытки самоубийства человека обычно показывают психиатру… Но в случае с вашим сыном все и так понятно. Авария, болезненные процедуры…

— Павел Федорович, а вы ему ничего не говорили о том, что лечение не дало результатов? — уточнила Полина.

— Нет, что вы. Лучше, если такое сообщат близкие люди.

— Решено. Мы прямо сейчас забираем Алешу домой. Ему срочно нужно сменить обстановку, — подытожил Борис.

— Один совет. Не оставляйте, пожалуйста, Алексея без присмотра. Он может повторить попытку самоубийства, — предостерег их врач.

Родители поспешили к Леше. Полина бросилась к сыну:

— Сынок, как ты себя чувствуешь?

— Отлично, мама. Лучше просто не бывает! — язвительно отозвался он.

— Леша, я понимаю, в больнице нельзя чувствовать себя хорошо. Поэтому мы с папой решили забрать тебя домой.

— Домой — так домой. Не все ли равно, где небо коптить?

— Не говори так. Твоя жизнь скоро изменится к лучшему, вот увидишь!

— Да не хочу я ничего видеть. Я жить не хочу, не хочу!!! — сорвался на крик Алексей.

Отец решительно прервал его:

— Алексей, немедленно прекрати истерику. Веди себя как мужчина!

— Папа, о чем ты говоришь? Посмотри на меня! Разве руина, которая лежит в этой кровати, чем-то похожа на мужчину?

— Сын, мужчина — это тот, — твердо сказал Борис и посмотрел сыну в глаза, — кто в любой ситуации сохраняет достоинство. И думает прежде всего не о себе, а о других!

Леша не выдержал его взгляда и отвернулся.

В доме Буравиных царило нервное напряжение. Родители ждали Катю.

— Ну где она может быть? — волновался Виктор.

— Я звонила Кате. Она сказала, что идет домой, — отозвалась жена.

— Тая, ты еще не сказала Кате о том, что Леша никогда не сможет ходить?

— Нет. Не успела. Сейчас как раз и скажу.

— Я прошу тебя не делать этого.

— Но почему? — удивилась Таисия. — Наоборот! Надо сказать ей, чтоб она перестала питать ненужные иллюзии! (

— Не надо. Ты только представь, как тяжело ей будет узнать о том, что любимый человек никогда не сможет выздороветь.

— По-твоему, ей лучше думать, что Леша ее бросил?! Да это в сто раз тяжелее! — воскликнула она, но тут дверь дома хлопнула, и стало слышно, как в прихожей застучали Катины каблучки.

Таисия перешла на шепот.

— Это она. Помни, ребенок у нас один, и мы должны сделать все, чтобы не испортить ей жизнь!

— Я запрещаю тебе говорить о Лешином диагнозе, — тоже шепотом ответил муж.

В комнату вошла Катя и спросила:

— Шепчетесь? Значит, уже обо всем знаете?

— Милая, неужели это правда? — сочувственно спросил отец.

— Да, правда! Мама, я тебя поздравляю — твои мечты сбылись. Папа, он меня предал. Он нас предал — ведь ты в него так верил!

Буравин подошел и обнял дочь.

— Катюша, может, ты что-то не так поняла?

— А разве слова «я тебя разлюбил» можно понять как-то по-другому?

— Тот Лешка, которого я знаю, не мог ни с того, ни с сего так поступить. Похоже, у парня сильная депрессия. Наверное, он подумал, что ты первая от него отвернешься. Поэтому и сказал, что не любит.

— У меня тоже бывают депрессии. Но я себе такого не позволяю! — в запале крикнула Катя.

— Катя, я не хочу тебе ничего навязывать, но, может, с Алешей стоит еще раз поговорить, выяснить, в чем дело? У него могли быть причины для такого поступка… Поверь, ему сейчас очень тяжело.

— Ни за что! Я и так наслушалась гадостей — хватит с меня!

Тут не выдержала Таисия.

— Витя, ты что, издеваешься? Неужели ты хочешь, чтобы Катю еще раз незаслуженно обидели? Катюша, детка, я хочу, чтобы ты знала…

Но муж строго ее прервал:

— Тая!

Таисия испуганно замолчала, а Виктор продолжал:

— В общем, так. Я уверен, что произошло недоразумение. Я сам поговорю с Самойловыми.

— Ой, делайте что хотите, только меня не трогайте! — нервно ответила Катя и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.

Лева сидел в ресторане, когда к его столику приблизился Костя.

— Ты откуда такой запыхавшийся? Бегал с отчетом к Катиной мамаше? — ехидно поинтересовался Лева.

— Лева, да подожди ты! Алешка отказался от свадьбы с Катей.

— Ну что ж, за это можно выпить. Но что-то я не пойму: ты радуешься или нет?

— Должен радоваться, но не могу. Лева, я же его инвалидом сделал!

— Опять ты за свое?! Костя, дело сделано. Плохо, хорошо ли получилось — забудь. Назад уже ничего не вернешь, — резонно заметил Лева — Скажи мне лучше, что ты собираешься делать дальше?

— Я выполнил свою часть договора. Теперь Таисия должна мне помочь восстановить отношения с Катей.

— Ну, а если она не захочет этого делать?

— Если так, то я расскажу о ее предложении расстроить свадьбу Буравину и Кате. У нее нет выхода, Левчик!

Лева задумался, а потом продолжил:

— Допустим, она поможет. И тогда ты попытаешься вернуть Катю?

— Конечно! Все, что я делал, было ради этого.

— Я бы посмотрел на эту проблему с другой стороны. Ты знаешь, почему ловят преступников?

— Они оставляют следы, отпечатки, ну и другие улики.

— Да! Но нужен подозреваемый, чтобы было с кем сравнить эти улики. А подозревают человека, поняв мотив поступка. Практически невозможно раскрыть немотивированное преступление, — поучал Лева.

— И что?

— Если ты начнешь встречаться с Катей, твой мотив станет виден невооруженным взглядом. Следователь сразу обо всем догадается.

— Подожди, ты хочешь сказать, что я не должен видеться с Катей?!

— Именно. Тебе надо затаиться. И чем дольше ты не будешь видеть Катю, тем меньше будет подозрений.

— Отступать сейчас — значит перечеркнуть все, что сделано.

— А если упорствовать, то это все равно, что самому себе вырыть могилу.

Костя молчал, задумчиво глядя перед собой. Тряхнув головой, он поднял глаза на Леву.

— Значит, судьба! Теперь, когда я близок к цели, меня уже ничто не остановит: ни твои советы, ни следователь. Ну, за судьбу! — И Костя залпом выпил.

Катя сидела в своей комнате и смотрела в одну точку. Но напряжение дало о себе знать — неожиданно она вскочила и начала крушить все вокруг себя.

На шум прибежали испуганные родители.

Мама в ужасе закричала:

— Катя, доченька, перестань! Что ты делаешь?

Отец схватил Катю, прижал ее к себе. Катя, вырываясь, кричала:

— Папка, пойми, он опозорил меня перед всеми! Перед журналисткой этой, перед всеми знакомыми!

— Катя, постой! Все образуется. Ты просто неправильно поняла Лешу. Слышишь меня?

— Не хочу слушать! Я ненавижу его! — в истерике кричал а Катя.

В отчаянии Катя уронила голову на плечо отца и зарыдала.

— Ну все, все, успокойся, — попытался утешить дочь Буравин.

Тая стояла рядом, и на лице ее читались одновременно испуг и торжество.

Буравин все еще пытался отвлечь плачущую дочь.

— Катя, подожди! Алеша тебе объяснил, почему он отказался от свадьбы?

— Пойду за веником, — собираясь уходить, бросила Таисия.

— Постой! Потом уберешь, — раздраженно остановил ее Виктор.

Таисия поджала губы, но остановилась.

— Он, точно, больше ничего тебе не говорил? —уточнил отец у Кати.

— Ничего! Я попыталась узнать у него, что случилось, но он… Он сказал, что больше не любит меня! — сквозь слезы отвечала Катя.

Буравин, нахмурившись, думал.

— И больше ничего?

— Нет!!! — снова крикнула Катя.

— Катюша, ты же понимаешь, что Леша болен. Ты не подумала, что его отказ связан именно с этим? Я считаю, что тебе надо убедить его в том, что ты готова быть рядом в любом случае, — попытался объяснить ей отец.

Его прервала жена.

— Витя! Но это уже чересчур! Ты предлагаешь Кате потерять всякое достоинство!

— О каком достоинстве ты говоришь, когда она может навсегда потерять любимого человека?!

— Он мне не любимый! И хватит об этом! — отрубила Катя.

Буравин схватился за голову. Посидев так немного, он снова мягко начал:

— Так! Для начала нам всем надо успокоиться.

— Я совершенно спокойна. Идите уже. Я спать хочу, — холодно ответила Катя.

— Отдыхай, дочка. Я уверен, что произошло недоразумение.

Поцеловав дочь, Буравин взял жену за локоть и вывел из комнаты. Катя некоторое время смотрела на закрытую дверь, а потом по ее лицу снова хлынули злые слезы.

Оставив дочь, Тая и Виктор продолжали спорить.

— Почему же Алексей скрыл от Кати, что не сможет ходить?! — недоумевал Буравин.

— Потому что решил не портить ей жизнь! Витя, я тебя не могу понять! Парень решил поступить по-мужски, а ты хочешь ему помешать!

— Да, хочу! Неужели ты не понимаешь, что он ломает свою жизнь?!

— Да она уже сломана! Все время от тебя слышу: «Леха настоящий моряк!», «Лешка геройский парень!». Ну так пусть он им и будет! Я его, например, стала очень уважать!

Буравин внимательно посмотрел на жену.

— Правда?! А мне кажется, ты просто радуешься, что наконец-то расстроилась их с Катей свадьба.

— Да потому, что я с самого начала знала, что он не поправится, и говорила вам об этом.

— Ну так вот! Об этом должна знать и Катя.

Таисия схватила мужа за руки и, заглянув ему в глаза, сказала умоляющим тоном:

— Витя, прошу тебя, заклинаю, не говори ей об этом! Она же не перенесет такого удара!

— Да? А может быть, ты просто боишься, что она поймет и простит Алешу?

Таисии ничего не оставалось, кроме как отвести взгляд:

— Да, я боюсь! Боюсь, что вместо того, чтобы сказать Алеше, что он поступил правильно, ты начнешь его убеждать в обратном.

Буравин прошелся по комнате и мрачно заметил:

— И правильно делаешь, что боишься! Я поступлю именно так! Теперь я просто уверен, что лучше, надежнее Алеши Кате мужа не найти!

— Вот оно, твое упрямство! «Я уверен!» А о других ты совершенно не хочешь думать! — убежденно заявила жена.

— Да, я не хочу думать только о том, чтобы угодить тебе. Потому что ты желаешь сомнительного счастья нашей дочери. Хочешь, чтобы она боялась трудностей, бегала от них! А так недалеко и до предательства!

— Да при чем здесь я! Обо мне ты не думаешь, это я уже поняла! Но Алеша?! Ты же и его не хочешь понять! — возмутилась Таисия.

Муж даже опешил.

— А что Алеша?

— Витя, а тебе не приходило в голову, что он отказался от Кати, желая облегчить жизнь в первую очередь себе?

— Что за ерунду ты говоришь?!

— А как бы ты себя повел, если бы знал, что вместо того чтобы радовать, принесешь только страдания?!

Растерянно глядя на Таисию, Буравин молчал. Тая продолжала:

— Ты бы справился с душевной болью, если бы жена красавица была бы постоянным тебе напоминанием о том, что ты калека?! Ну вот и Алеша не хочет так мучаться!

Сбросив с себя оцепенение, Виктор прервал ее:

— Стоп! Ты меня этими речами не проймешь! Есть только один способ все выяснить!

И он решительно направился к двери.

— Ты куда? — испуганно пробормотала вслед жена.

— Сейчас заеду к Самойловым. А потом к Алеше в больницу. А ты побудь пока с Катей.

Таисия испуганно смотрела вслед мужу.

Жора заманил Машу в подвал маяка. Не понимая, в чем дело, она спросила:

— Почему ты ведешь меня в подвал? Ведь Толик на верхней площадке маяка!

— Подожди, сейчас ты все поймешь.

И тут Маша увидела улыбающегося напряженного Толика. Она удивилась еще больше.

— Толик, что все это значит? Жора мне сказал, будто ты хочешь спрыгнуть с маяка, а ты…

— С маяка броситься?! Да у меня и в мыслях такого не было! — не понял Толик.

Жора поспешно остановил обоих:

— Так, ребята, стоп. Говорить буду я. Причем только с Машей. Толик, подожди за дверью.

— Почему? — все еще недоумевая, спросил Толик.

— Потому что ты опять все испортишь. Ну не умеешь ты с девушками общаться! А я Машеньке сейчас все объясню.

Толик в ответ глупо улыбнулся, пожал плечами и послушно вышел. И тут Жору словно подменили. Его взгляд стал холодным и оценивающим. Он процедил сквозь зубы:

— А теперь, девочка моя, слушай сюда. Ты дурно влияешь на моего братца. Из-за тебя он совсем соображать перестал.

— Я ничего не понимаю. Что ты от меня хочешь, зачем привел в этот подвал?

— Думаю, здесь ты станешь сговорчивей. И пока мы с тобой не договоримся, ты отсюда не выйдешь!

И он начал наступать на Машу. Она пятилась, пока не уперлась спиной в стену. А Жора продолжал угрожать:

— Хватит динамить Толика и рассказывать ему сказки про сестринскую любовь! — Он вплотную придвинулся к Маше. —Ты будешь послушной девочкой и сделаешь все, что Толик попросит. Ты поняла меня?

Маша пыталась перебороть страх.

— Прекрати мне угрожать, Жора! Я тебя не боюсь! — выкрикнула она.

— Нет, боишься, Маша. Тебя глаза выдают, — вкрадчиво усмехнулся Жора.

— Немедленно открой дверь! А то я закричу!

— Кричи, если нравится. За стенами все равно ничего не слышно. Хочешь отсюда выйти?

Маша испуганно молчала, Жора приблизил к ней свое лицо.

— Тогда будь с Толиком ласковой, когда он спустится к тебе. Но если он снова придет от тебя мрачным, тогда ты будешь иметь дело со мной. Поняла? — И он протянул к ней руку, расстегивая пуговицу на блузке.

Маша вздрогнула и прижала руку к груди, выдавив из себя:

— Не смей!

— Теперь ты понимаешь, о чем я говорю, Маша? — зловеще произнес Жора.

Маша с ужасом смотрела на него.

— Я сейчас позову сюда Толика, а ты его приласкай. Он очень этого ждет.

— Нет!

— Тогда пеняй на себя!

Он многозначительно посмотрел на Машу.

Уверившись в своей победе, он повернулся и вышел из подвала. Маша проводила его потрясенным взглядом.

Наверху Жору ожидал взволнованный, нарядный Толик. Жора снисходительно взглянул на брата, пожал ему руку и хлопнул по плечу. После ободряюще подтолкнул брата к маяку.

Запуганная, дрожащая Маша лихорадочно думала, что же ей делать. Шаги за дверью заставили ее действовать молниеносно. Схватив со стола бутылку шампанского, она спряталась.

Радостный и окрыленный Толик зашел в подвал, но Машу не увидел. Он только открыл рот, чтобы ее позвать, но тут сокрушительный удар по голове остановил его, и Толик рухнул на пол.

Маша, застыв с бутылкой в руке, ошарашенно смотрела на лежащего Толика. Только сейчас она поняла, что ошиблась и вместо Жоры ударила Толика.

Дрожащими руками Маша нащупала у него пульс. С облегчением она поняла, что Толик жив, но оглушен. Но облегчение тут же сменилось паникой: куда же ей бежать? Ведь наверху ее поджидает Жора. Маша заметалась по подвалу и неожиданно заметила вход в катакомбы. Недолго думая, Маша бросилась туда.

Тем временем Самойловы привезли сына домой. Уложив Лешу в кровать, отец ободряюще сказал:

— Вот мы и дома. Тебе тут будет намного лучше, сынок.

Полина вытерла пот со лба Леши и присела рядом с ним. Его взгляд был отрешенным.

— Лешенька, давай поговорим. Расскажи, что с тобой происходит? — мягко сказала Полина.

Алексей угрюмо молчал. Его попытался разговорить отец:

— Я понимаю, тебе сейчас тяжело, потому ты и решился на такой отчаянный шаг. Но у тебя есть мы: Костя, я, мама. Мы тебя любим, переживаем за тебя. Как ты мог с нами так поступить?

Леша резко повернулся к родителям.

— А почему вы скрыли от меня правду?! Почему я все узнал не от вас, а от Таисии Андреевны?!

Изумленные родители переглянулись. Полина спросила:

— Что она тебе сказала?

— Правду, что же еще?! Она сказала мне, что я — инвалид на всю жизнь.

Полина и Борис потрясенно застыли. Алексей с горечью в голосе продолжал:

— Ну, что молчите?! Попробуйте объяснить: зачем мне дальше жить? Я, например, считаю, что незачем!

Отец взволнованно произнес:

— Леша, что ты говоришь? Нельзя вот так, сразу, опускать руки! Мы с мамой сделаем все, чтобы ты выздоровел!

— Я не верю, что поправлюсь! И вам больше тоже не верю! Если бы не Катина мама, я до сих пор, как дурак, радовался бы тому, что выжил.

Полина, хмурясь, спросила:

— Леша, когда к тебе приходила Таисия?

— Сегодня.

— А где Катя была в этот момент? Она должна была быть рядом с тобой.

Леша, помедлив с ответом, произнес:

— Катю я попросил уйти. Я не хочу больше ее видеть.

— Ты не хочешь видеть Катю? Сынок, я ничего не понимаю: у вас же с Катей скоро свадьба!

Сын жестко ее прервал:

— Свадьбы не будет.

— Как? Почему? Что случилось? — потрясенно спросили родители.

— Тема закрыта! Я больше не хочу ничего говорить, — вспылил Алексей.

— Леша, ты должен нам объяснить, почему ты принимаешь такие решения! — мягко спросила его мама.

Леша с досадой ответил:

— Послушайте, оставьте меня одного! Я не хочу больше это обсуждать! — и отвернулся к стене.

Полина и Борис вышли из Алешиной комнаты.

— Я ничего не понимаю! Зачем Таисия рассказала Леше о том, что он может никогда не встать на ноги? — сжимая руками виски, спросила Полина.

— Может, она подумала, что Леша уже знает об этом?

— А почему она нас не спросила?! Подобные вещи она просто обязана была обсудить сначала с нами!

— Цель Таисии вполне ясна. Думаю, именно после этой информации Леше пришла в голову мысль отказаться от свадьбы с Катей.

— Я всегда знала, что Таисия против их свадьбы. Но как она может быть такой жестокой? Что с ней происходит? Так же нельзя! — воскликнула Полина.

— Таисия переживает за будущее дочери и действует, как велит ей ее сердце!

— Но она ведь тоже мать! А если бы Кате кто-нибудь так услужил, как она Леше?

Самойлов подошел к Полине и обнял ее за плечи.

— Леша все равно рано или поздно узнал бы о своем диагнозе.

— Бедный мой мальчик… — с болью в голосе сказала Полина. — Я никогда Таисии этого не забуду! — после паузы хмуро добавила она.

Борис ответил:

— Ты не повернешь время вспять, Поля. Что произошло, то произошло. И Таисию не изменишь.

Полина покачала головой.

— Я понимаю, что она не была в восторге от предстоящей свадьбы. Но нельзя же решать свои проблемы за счет других… Таким вот жестоким способом.

— Таисия не хочет, чтобы Катя стала женой инвалида.

— А Костя? Костя — здоровый парень, слава богу, не инвалид.

Борис, не понимая, уточнил:

— А Костя здесь при чем?!

— Она была и против него настроена, когда Костя с Катей встречался. Она точно так же всячески пыталась их разлучить. И добилась своего!

— Да, тут что-то не так!

— Я уверена: Таисия ненавидит всех нас. Всю нашу семью. Но за что? Что мы ей плохого сделали?

Самойлов смотрел на Полину, решая, высказать ли ей свои соображения. Наконец он решился.

— Думаю, я знаю, в чем дело. Таисия просто ревнует к тебе.

Полина в изумлении обернулась к нему.

— Ревнует Виктора, — продолжал Борис, внимательно следя за реакцией жены.

Она растерянно спросила:

— Что ты говоришь, Боря? Какая ревность? Сто лет прошло!

Борис опустил голову и с горечью сказал:

— Я знаю, что говорю, Полина. Таисия продолжает тебя ревновать к Виктору. Несмотря на то что она уже двадцать лет его жена.

— Даже если так, хотя это — полный бред, какое отношение ее ревность имеет к нашим детям? Речь же идет о Леше с Катей, об их отношениях!

— Таисия — довольно непредсказуемая женщина, мало ли что может прийти ей в голову.

— В таком случае, Боря, давай хоть мы с тобой, люди вполне предсказуемые, не будем ворошить прошлое.

— Ну что ж, давай. — Борис испытующе посмотрел на жену и добавил: — Если, конечно, это действительно прошлое.

Она ответила нарочито бодро:

— Вот и хорошо! Всё, забыли! Есть дела поважнее, нам нужно подумать о Леше. Я приготовлю ему поесть, сварю бульон.

И она принялась за домашние хлопоты.

Озабоченный Жора заглянул в открытую дверь подвала:

— Толя, ты здесь?

Осторожно зайдя, внутрь, он увидел распростертого на полу Толика и испуганно кинулся к нему.

— Толян, ты чего? Эй, Толян! Ну же, приди ты в себя! Что случилось? Где эта твоя Маша?! — лупил он Толика по щекам.

Толик медленно пришел в себя, сел и медленно тряхнул головой.

— Кто?! — спросил он, озираясь.

— Машка! Тебе что, память отшибло? Куда она делась? И с чего ты в обморок грохнулся?

— Маша? А она здесь была? — растерянно осведомился Толик.

— Вспомни! Я тебя к ней сюда отправил! Она была здесь.

Толик, оглядывая подвал, растерянно произнес:

— Точно, была. Куда делась, не знаю. Помню, я сюда зашел. А потом… ничего не помню.

И тут Жора заметил валяющуюся на полу бутылку.

— Понятно. Ты вошел, она тебя огрела вот этим, ты и отрубился, — заключил он.

— За что? Что я ей сделал? Только зашел…

— Огрела потому, что дура она, твоя Маша. И истеричка.

— Не смей так говорить. Она не истеричка. Ее что-то напугало.

— Что ее здесь могло напугать? Здесь только ты да я, — раздраженно ответил Жора.

И тут Толика осенило:

— Это ты ее напугал! Что ты ей сказал, когда я выходил?

— Да ничего особенного. Просто пару напутственных слов, — нехотя ответил Жора.

Толик встал, подошел к брату.

— И из-за этого она так на меня разозлилась? Ну, выкладывай, что ты ей сказал.

— Да чего ты наезжаешь?! Я просто намекнул ей, чтобы она была с тобой нежной и ласковой.

Толик, застыв, смотрел на брата.

— В смысле, как женщина. Ты же этого хотел?

— Идиот! Ты понимаешь, что наделал?!

Толик, потрясенно глядя на смущенного Жору, схватил его за грудки.

— Эй, полегче! Ты чего? — возмутился Жора..

— Это ты Машу напугал! Ты ее оскорбил! Теперь она на меня обиделась!

— Да плевать мне на твою Машу!

— Но она же в катакомбы убежала!

— И что? Подумаешь, походит, потом сама выйдет, когда проголодается. Или пить захочет.

— Куда она выйдет? Как? Ты понимаешь, что говоришь? Она же заблудится там!

И Толик решительно отправился ко входу в катакомбы.

— Стой! Ты куда?

— Пойду ее искать.

— Я тебя не пущу.

Жора бросился к Толику, схватил его за руку.

— Руку убери! — рыкнул на него Толик.

— Плюнь на нее!

— Отпусти меня, я сказал!

— Ты с ума сошел? Что будет, если и ты там заблудишься?!

Толик, глядя брату прямо в глаза, серьезно ответил:

— Мне теперь все равно! Либо найду Машу, либо тоже останусь в этих проклятых катакомбах!

Жора бросился брату наперерез и закричал:

— Толик, я тебя не пущу! Ты там заблудишься!

— А как же Маша? Она сама оттуда никогда не выйдет! Ты же знаешь!

— Братан, если она одна там сгинет — это еще полбеды, — объяснил Жора. — А вот если вы оба — это хуже.

— И ты так спокойно говоришь о том, что Маша может погибнуть?! — Толик со злостью сжал кулаки.

Но брат не обратил внимания на этот жест и уверенно продолжал:

— А что, сама виновата. Никто ее не заставлял туда бежать. Нервная она у тебя какая-то.

— Нервная?! — закричал Толик и бросился на Жору с кулаками. В тот момент, когда он повалил брата на пол, в подвал вошел отец и прикрикнул на них:

— Эй, оболтусы, что тут у вас происходит?

— Отец, скажи ему, чтоб отстал! Смотри, он ведь меня чуть не прибил! — просил Жора.

— Да, прибью и не пожалею! — кричал Толик, продолжая бросаться на Жору с кулаками.

Отец сразу взял все в свои руки:

— А ну, цыц у меня! Успокоились оба, быстро! — прогремел он и схватил Толика за шиворот.

В руках отца Толик дернулся еще пару раз и покорно затих. Взъерошенный, раскрасневшийся Жора начал неловко оправдываться:

— В общем, я хотел как лучше. Думал, пригласим девку, стол накроем. Посидим, по душам поговорим, а она взяла — и в катакомбы сбежала.

— И зачем я только тебя послушал! Разве ты можешь что-то хорошее посоветовать! — в запале воскликнул Толя.

— Вырастил сыночков себе на голову! Один не знает, с какой стороны к бабе подойти, другой сразу под юбку лезет! — недовольно заключил отец.

— Отец, обижаешь. Такого я себе не позволял! — начал говорить Жора, но отец его прервал:

— В общем, так. То, что «ваша Маша» слиняла в катакомбы — плохо. Но не смертельно. Где тут у нас был фонарь?

Толик бросился к полке, достал оттуда фонарь и отдал его отцу.

— Папа, ты собираешься искать Машу? Я с тобой! — сказал он.

— Ага, щас. Мне такая обуза ни к чему. Сам справлюсь. Я эти катакомбы наизусть знаю, а ты только под ногами будешь путаться. — И он проверил, работает ли фонарь.

Толик не отставал:

— Пап, ну пожалуйста. Я все равно на месте не усижу!

— Я сказал — будь здесь. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты ничего не делал сам! Натворишь делов, а мне расхлебывать, — отрезал отец.

— Между прочим, Маша не из-за меня в катакомбы убежала! Из-за Жорки! — обиженно воскликнул Толик, а Жора сделал вид, что он знать ничего не знает.

— С тобой у меня будет отдельный разговор, — предупредил Жору отец. — А пока присматривай за братцем, чтоб за мной следом в катакомбы не ушел.

И, включив фонарь, он направился в катакомбы. Его сыновья остались в подвале, со злостью глядя друг на друга.

Мрачный Буравин зашел в дом Самойловых. Борис встретил его словами:

— Виктор, нам надо серьезно поговорить!

— Вот именно! Я пришел по поводу Леши. Что он себе позволяет? — завелся Буравин. — Что за развлечения у него? То он женится на Кате, то не женится.

— Виктор… — попытался остановить его Борис, но возмущенный отец продолжал:

— Я еле успокоил дочь! Она просто в истерике была, когда пришла из больницы. Оказывается, ваш Леша от нее отказался! Я понимаю, ему тяжело. Но разве можно так поступать с Катей?! Она же любит его!

Тут уж Боря требовательно прикрикнул:

— Виктор, прекрати кричать!

Буравин замолчал от неожиданности.

— Ты Лешу разбудишь, — укоризненно промолвила Полина.

— Лешу? Он что, дома? — удивился Виктор.

— Дома. —Вы забрали его из больницы? Почему?

— По нескольким причинам. Но в основном потому, что он чуть не выбросился из окна. Его едва успели спасти.

Потрясенный Буравин смотрел то на Полину, то на Бориса. Наконец он вымолвил:

— Что угодно ожидал услышать, только не то, что Лешка хотел убить себя… Но почему? Он сказал вам?

— Леша узнал, что на всю жизнь останется инвалидом, — сказала Полина.

Буравин покачал головой.

— Я знаю, что врачи подписали ему приговор. Но я думал, что Леша сильный и мужественный парень… Что он будет бороться…

— Он совершенно отчаялся, Витя… Говорит, что не хочет больше жить. — Голос Полины сорвался, на глаза набежали слезы.

Буравин, опустив голову, задумался.

— Я должен с ним поговорить.

— Не нужно его беспокоить. Он попросил оставить его одного. Ему сейчас очень плохо и совсем не. до Катиных переживаний, — отрезал Борис.

— Боря, еще не поздно все поправить. Я хочу, чтобы он не совершил новых ошибок.

Самойлов поглядел на Буравина с сомнением.

— Борис, я хорошо представляю, каково сейчас Лешке. Я просто хочу его поддержать.

— Не надо. Таисия его уже поддержала, — грубо сказал Борис.

— Борис, ну зачем ты?! — всплеснула руками Полина.

— Подожди, Полина, что это за поддержка моей жены? Я хочу знать! — заявил Буравин.

— Это она сказала Алеше, что он обречен на инвалидность, — выплеснул Самойлов.

Буравин, с трудом подавляя гнев, произнес:

— Ну вот что! Если она так с ним поступила, то кому, как не мне, поправить положение? Дайте мне поговорить с Алешей.

— Может, все-таки в другой раз… — неуверенно сказал Самойлов.

Но жена выразительно посмотрела на него, и он сдался:

— Хорошо, Витя. Но, прошу, постарайся не расстраивать его.

Буравин согласно кивнул, затем, с благодарностью взглянув на Полину, направился в комнату Леши. Там он неловко начал: — Леша… Я все знаю. И… я понимаю тебя.

Отвернувшись от Буравина, Алеша молчал.

Буравин взволнованно продолжал:

— У каждого из нас бывают очень тяжелые моменты. Когда кажется, что жизнь кончена, когда теряется ее смысл. Но я хочу, чтобы ты знал: мы все, и я, и Катя, и твои родители — мы все с тобой.

При этих словах Алеша вдруг резко повернулся к нему.

— Вы пришли ко мне только об этом поговорить? Или это прелюдия к разговору о Кате?

— Да, я хочу поговорить о Кате, — согласился Виктор. — Она очень переживает из-за того, что между вами произошло. Она сказала, ты от нее отказался. Это правда?

— Я не хочу об этом говорить, — отрезал Леша.

— Но я хочу понять, что произошло. Объясни.

— Это не ваше дело, оставьте меня в покое! — крикнул Леша.

Буравин покачал головой:

— Леша, Катя тебе не чужая. И я тоже. Так нельзя поступать с близкими.

— А мне теперь все можно! Почему? Да потому, что я — калека! — горячо возразил ему Леша.

— Леша…

— Да! Убогий калека на всю оставшуюся жизнь! Ничего мне теперь не нужно: ни Катя ваша, ни эта никчемная жизнь!

— Не говори так, Алексей!

Леша отвернулся от Буравина и с досадой произнес:

— Как скажете. С этой минуты я больше ни слова не скажу.

Расстроенный Буравин собрался уходить из дома Самойловых. Провожая его, Борис спросил:

— Виктор, как вы поговорили с Алешкой?

— Можно сказать — никак, — ответил Буравин. — Как только речь зашла о Кате, он отказался со мной разговаривать. Заявил, что больше не Скажет ни слова.

Полина, которая была тут же, спросила:

— Надеюсь, ты на него не в обиде?

— О чем ты говоришь? Я прекрасно понимаю, как тяжело сейчас Алеше. Вы-то как? Держитесь? — добавил Буравин после паузы.

— Стараемся. Главное сейчас — вывести сына из депрессии. Любым способом! Иначе, боюсь, мы его потеряем, — сказал Самойлов.

— Думаю, что смогу вам помочь. Я прямо сейчас поговорю с Катей и хорошенько вправлю ей мозги, — пообещал Буравин.

— Только не дави на девочку, — попросила Полина.

— Ну что ты, я все ей объясню, и она поймет, что просто не имеет права обижаться на Алешу.

— Бедная Катя… — вздохнула Полина. — Я представляю, что она почувствовала, когда Леша отказался на ней жениться, не объяснив причин.

— Ничего, Катя, конечно, рассердилась, но я знаю, что она быстро отходит. Она ведь все-таки папина дочка, а не мамина… — улыбнулся Буравин.

И после небольшой паузы жестко добавил:

— А вот с Таисией я поговорю без всяких церемоний.

— Не надо… — тихо попросила Полина.

— Еще как надо! Из-за нее Лешка чуть не погиб! Как ей в голову пришло без всякой подготовки ляпнуть ему про инвалидность! — возмутился Буравин.

Полина и Самойлов переглянулись. Самойлов хотел что-то сказать, но Полина не дала ему сделать это.

— Виктор, каждый борется за своего ребенка так, как может, — убежденно сказала Полина. — Возможно, Таисия считает, что Катя не будет счастлива с Алешей. Вот и…

Но Буравин прервал Полину:

— Ну, знаете ли, всему есть предел! Никакая любовь — даже материнская — не оправдывает подлости.

Буравин покинул дом Самойловых. Впереди был тяжелый разговор с женой и дочкой.

Ксюха довольно быстро добралась до Машиного дома. Баба Зина встретила ее приветливо.

— Ой, Ксюша, здравствуй! А я в первый момент и не узнала тебя. Вытянулась и такой красавицей стала…

Смущенно улыбаясь, Ксюха ответила:

— Спасибо, Зинаида Степановна. Только вы меня совсем захвалили.

— Я правду говорю. А живешь как? Как с работой?

— Работы у меня сейчас полно. Потому давно к вам и не заходила.

— Все в дискотеке работаешь?

— Да, в основном. И еще пытаюсь журналистом стать. Пока на любительских началах, но в дальнейшем думаю стать профессиональным корреспондентом.

— Молодец, Ксюша, — одобрительно кивнула Зинаида. — А Маша в больницу устроилась недавно. Аптека, где она работала, закрылась.

— Я знаю. Мы с Машей в больнице и встретились. Я должна была там взять интервью, но оно не состоялось. Хотела вот Машу расспросить кое о чем.

— А Маша еще не пришла, задерживается. Видимо, работы невпроворот.

Ксюха удивилась.

— Так Маша из больницы уже ушла. Уехала с Жорой.

— С каким Жорой? Который с маяка? Это еще зачем? — теперь уже удивилась Зинаида.

— Что-то с Толиком случилось, Маша поехала ему помогать.

— С Толиком? Что же с ним могло случиться? — встревоженно смотрела она на Ксюху, ожидая ответа.

— Толик что, заболел? Чем Маша может ему помочь? — спросила Зинаида.

— Жора сказал, что Толик. прыгнет с маяка, если не увидит Машу.

— Давно они уехали?!

— Давно. Я была уверена, что Маша уже вернулась.

Зинаида озабоченно покачала головой.

— Ну и Толик! Вот что значит: в тихом омуте черти водятся! С виду такой спокойный, а вон что учудил! Эх, как бы не вышло чего!

Понимая, что Зинаида волнуется, Ксюха попыталась ее приободрить.

— Я думаю, он быстро придет в себя. Не переживайте так, наверное, Маша скоро вернется.

— Да, ты права. Чего это я себя накручиваю?

Зинаида улыбнулась, пытаясь себя успокоить.

— Придется тебе поговорить с Машей в другой раз. Я ей передам, что ты заходила.

Глянув на часы, Ксюха приняла решение и сказала:

— Вообще-то, у меня сегодня как раз есть свободное время. Может, разрешите мне Машу у вас подождать?

— А если долго придется?

— Ничего страшного: мы с вами так давно не виделись, неужели не найдем, о чем поговорить?

— Найдем, конечно. Ладно, оставайся.

— Зинаида Степановна, а как дела у вашего давнего друга, Сан Саныча?

— Сан Саныч вернулся недавно из последнего рейса.

— Как последнего?!

— Да ты не волнуйся! Он просто решил на пенсию выйти. Знаешь что, давай чаю попьем.

— С удовольствием! — согласилась Ксюха.

— Тогда присаживайся к столу. Будем чай пить и Машу дожидаться!

Жена и дочь Буравина сидели в Катиной комнате обнявшись и вели женский разговор по душам. Катя тихонько всхлипывала, а мама гладила ее по голове и успокаивала:

— Доченька, я знаю, что в двадцать лет люди рассуждают очень категорично. Но поверь мне: все, что ни делается, — все к лучшему!

— Мама, я любила Лешу! А он поступил со мной так жестоко! Ведь я ничего дурного ему не сделала, — жалобно говорила Катя.

— Первая любовь всегда плохо кончается, — с пониманием сказала Таисия. — Когда я была в твоем возрасте, меня тоже бросил человек, которого я любила.

Катя заинтересованно взглянула на мать:

— И что?

— Целых полгода я переживала, а потом встретила твоего отца. И поняла, как права была моя мама. Она мне тоже говорила, что все к лучшему…

— И ты никогда не жалела, что с тем парнем у тебя не сложилось? — осторожно спросила Катя.

— Никогда. Особенно после того, как лет десять назад столкнулась с ним в магазине. Он работает грузчиком. Небритый, толстый, нетрезвый…

— Да уж… — содрогнулась Катя, а Таисия продолжала:

— А ты зациклилась на своем Лешке! Да ты посмотри, сколько вокруг тебя молодых красивых парней. Здоровых, между прочим. — Таисия сделала акцент на слове «здоровых».

— Ну, мама… — запротестовала Катя.

— Да, здоровых. Тот же Костя Самойлов — каждое слово твое ловит, на все ради тебя готов! — вкрадчиво сказала Таисия. — А ты по калеке плачешь!

— Мама, не говори так про Лешу.

— Ну хорошо, не калека. Человек с ограниченными возможностями. А в молодости хочется, чтобы возможности были безграничны! Разве не так?

— Ну так, — согласилась Катя.

— Ты же хочешь, чтобы твой любимый носил тебя на руках? Танцевал с тобой? Да просто мог самостоятельно сходить за хлебом! — Таисия почувствовала себя уверенней.

— Конечно, хочу.

— А ты понимаешь, что с Алешей все это невозможно? — продолжала напирать Таисия, и Катя тихо ответила:

— Понимаю…

— Так в чем же дело? — спросила мама, пристально глядя ей в глаза.

Вывод она оставила за дочерью. Главное для нее было — подвести Катю к этому выводу.

Полина осторожно заглянула в комнату сына. Алеша спал, но очень неспокойно. На цыпочках подойдя к его кровати, Полина осторожно поправила сбившееся одеяло и сползшую подушку. Глядя, как сын мечется и стонет во сне, Полина присела на кровати и тихо расплакалась.

А сон у Алеши был и вправду невесел. Ему снилось, что он бредет по катакомбам, он заблудился и ищет выход. Уже совсем было отчаявшись, он увидел вдали женский силуэт, ему кажется, что это Катя. Он бросился к девушке, крича:

— Катя! Катя, постой!

Но тут девушка обернулась, и Алеша узнал в ней Машу.

Маша действительно все еще была в катакомбах. Она окончательно заблудилась и брела, не разбирая дороги.

Где-то там же, по катакомбам шел и смотритель, но занимался он вовсе не поисками Маши. Нет, он вообще ничего не искал, он шел в определенное место, и эта цель занимала его куда больше, чем пропавшая девушка.

Но Маша, на свою беду, приблизилась к этой цели гораздо раньше смотрителя. Устало бредя, она неожиданно споткнулась обо что-то в темноте и потеряла босоножку. Шаря вокруг себя рукой, она пыталась найти ее, когда вдали блеснул свет. В панике Маша решила, что ее преследует Жора, и быстро спряталась в дальнем углу катакомб за камнем. Свет медленно приближался В этот момент дома с криком проснулся Алеша.

Полина испуганно посмотрела на сына и быстро вытерла слезы.

— Что с тобой, сынок? — нежно спросила она.

— Ничего, кажется, что-то приснилось…

— Наверное, это был страшный сон.

Алеша пожал плечами.

— Давай я спою тебе колыбельную — ту самую, которую пела в детстве, — предложила мама. — И ты спокойно уснешь.

— Как хочешь, — Алеше действительно было все равно.

Полина ласково погладила сына по голове и тихо запела колыбельную. Леша лежал, задумавшись, время от времени грустно улыбаясь наивности и простоте детской колыбельной. Постепенно глаза его стали смыкаться, и, когда Полина закончила петь, Леша уже погрузился в спокойный, сладкий сон. Во сне он улыбался.

Зайдя в прихожую, Буравин громко хлопнул дверью. На этот звук из Катиной комнаты проворно выскочила Таисия и сразу же спросила:

— Ну что, ты поговорил с Самойловыми?

Буравин молчал, хмуро глядя на нее. Таисия сделала вид, что не замечает этого взгляда, и продолжила:

— Надеюсь, ты думал прежде всего о счастье нашей дочери, а не о всяких условностях?

Буравин смотрел на Таисию «стальным» взглядом.

— Ты сказал Самойловым, что мы не держим зла на Алешу и уважаем его выбор? Витя, я с тобой разговариваю! — почти крикнула она.

Виктор ответил нехотя, чеканя слова:

— Нет, этого я не говорил.

— Почему? — удивилась Таисия.

— Потому что я не мог сказать такое родителям, сын которых совсем недавно чуть не покончил с собой! — жестко бросил Буравин.

Таисия чуть не потеряла дар речи:

— Что… что?! — залепетала она.

Буравина прорвало:

— Алеша собирался выброситься из окна после разговора с тобой! Как ты могла, Таисия? Зачем ты рассказала ему про инвалидность?!

Он пытался заглянуть Таисии в глаза, но та упорно отводила взгляд. Испуганно попыталась защищаться:

— Но… но ведь он все равно узнал бы!

— Узнал бы, но в другой ситуации. И отреагировал бы иначе.

— Я думала, он сильный парень, он выдержит и все поймет… — стала объяснять свое поведение Полина.

— Что поймет? Что ему теперь не стоит жениться на Кате? Об этом ты ему тоже сказала? — взорвался Буравин.

— Да! И не смей меня упрекать! — с вызовом заявила Таисия. — Я забочусь о своей дочери! Думаю о том, как она будет жить! А тебя беспокоит только то, как она будет выглядеть со стороны!

Буравин изучающе смотрел на жену. В конце концов он устало сказал:

— Таисия, мы живем с тобой уже третий десяток. А оказывается, я тебя совсем не знаю… Есть ли предел твоей подлости?..

— Если это ради моей дочери, то уже не подлость! — запальчиво возразила Таисия.

Буравин, пытаясь совладать с бешенством, почти прошипел:

— Уйди! Просто уйди! Или я за себя не отвечаю.

Но, увидев, что Таисия делает шаг в сторону Катиной двери, он сорвался на крик:

— Нет! С Катей поговорю я!

— Что ты хочешь ей сказать? — заволновалась Таисия.

— Правду.

Таисия встала на пути мужа.

— Какую правду? — уточнила она.

Виктор сказал с горечью:

— Не бойся. В отличие от тебя, я понимаю, что в этом мире существует что-то святое. Например — мать. Какая бы она ни была… Я поговорю с Катей об Алеше и ничего не скажу про тебя.

Зинаида и Ксюха сидели за столом, пили чай и весело болтали. Ксюха вспоминала:

— А помните, как наш класс чуть не сорвал урок химии? Ребята тогда вам в класс пару бродячих собак запустили.

— Я тогда сразу поняла — что-то не так, — улыбнулась Зинаида. — Звонок прозвенел, подхожу к кабинету, а весь класс стоит в коридоре и как будто чего-то ждет. Я дверь открываю и слышу: скулит кто-то!

— А вы не растерялись! Сказали строго, что сегодня не биология, а химия. И что ребята молодцы, что так подготовились, но лишнее из класса надо убрать. Мальчишки сильно разочаровались, — хмыкнула Ксюха.

— Постой, Ксюша. Так ты тоже в этом участвовала? — вдруг прозрела Зинаида.

Ксюха смущенно опустила голову.

— Ну да, каюсь… К тому же с Машей мы тогда еще не дружили…

— А Маша тоже об этом знала?! — строго спросила Зинаида.

— Нет-нет, она бы была против, — поспешно ответила Ксюха.

— Ну и сорванцы вы были… — И Зинаида мечтательно посмотрела в окно. Неожиданно выражение ее лица изменилось, и она воскликнула:

— Ксюша, посмотри — на улице уже темно, а Маши все нет!

— Ой, и правда! — спохватилась Ксюха. — Заболтались мы с вами и не заметили, как время пролетело. Ой, не нравится мне это! Маша уже давно должна быть дома. Жора обещал, что сразу же привезет ее обратно!

— Обещал — значит, привезет, — сказала Зинаида. — Он, конечно, хулиган, но слово свое обычно держит.

— Вы думаете? — засомневалась Ксюха.

— Да, его я хорошо знаю. Я преподавала в его классе химию. А ты, Ксюша, шла бы домой. Поздно уже. Родители, наверное, переживают. — Зинаида понимала, что теперь надо позаботиться и о самой Ксюхе.

— Нет-нет, я подожду Машу. А то так и буду мучиться: вернулась она домой или нет, — отказалась Ксюха.

— Ой, Ксюша, не пугай меня. Конечно, Маша вернется… — махнула рукой Зинаида.

— Зинаида Степановна, разве Маша раньше так поступала? — с тревогой спросила Ксюха.

Зинаида взволнованно посмотрела на Ксюху, и та уточнила:

— В смысле«— задерживалась так долго, не предупредив вас?

Было видно, что Зинаида напряглась.

— Обычно предупреждает. Звонит сама или передает с кем-нибудь записку… — как-то растерянно объяснила она.

— Может, с ней что-то случилось? — предположила Ксюха.

— Да нет. Наверное, это с Толиком что-то серьезное. Может, она его в больницу повезла? — попыталась спрогнозировать ситуацию Зинаида.

— Но ведь в больнице есть телефон. Она могла бы позвонить домой и все объяснить. — У Ксюхи была другая логика.

— Наверное, она не хочет меня волновать, — снова ушла от тревожной мысли Зинаида.

— Зинаида Степановна, давайте я схожу на маяк! — решительно сказала Ксюха.

— Ну вот еще! Хочешь, чтобы я тут за вас двоих переживала?! Я сама пойду! — Теперь и Зинаида не могла усидеть на месте.

— Если Маша обычно звонит и предупреждает, когда задерживается, а сегодня она этого не сделала — что это значит? — стала рассуждать Ксюха.

— Что? — испуганно спросила Зинаида.

— Это значит, что она находится в таком месте, откуда нельзя позвонить. Или кто-то не дает ей этого сделать! — сделала вывод Ксюха.

— Ксюша, да что ты такое говоришь! — всплеснула руками Зинаида. — Она же все-таки не к чужим людям пошла. И Жору, и Толика она давно и хорошо знает.

— Да от этого Жорки чего угодно ждать можно! А Толик во всем брату подчиняется. Я им не верю!

— Ксюша, давай без паники! Начиталась в своей газете криминальной хроники — и меня пугаешь! Давай подождем еще чуть-чуть. Наверняка сейчас кто-нибудь из ребят придет или сама Маша вернется.

— А если нет?

— Тогда я знаю, к кому обратиться за помощью! — уверенно сказала Зинаида.

В это время Маша, о которой они так волновались, затаившись за камнем, с ужасом наблюдала за приближающимся светом.

К ней приближался смотритель. Луч света упал на большой сундук с висячим замком. Смотритель проверил, цел ли замок, и, довольный, закрыл сундук брезентом. Он уже собирался уходить, и тут в луч его фонарика попала босоножка, которую Маша потеряла возле сундука.

Смотритель поднял босоножку и внимательно ее рассмотрел. Он оглянулся по сторонам, посветил фонариком.

Маша судорожно сжалась в своем укрытии. Однако луч фонарика скользнул в сторону. Смотритель, закончив осмотр, развернулся и ушел в противоположную от Маши сторону.

Только после этого Маша с облегчением перевела дух. Она еще не знала, что волею Судьбы наткнулась в катакомбах на логово контрабандистов.

Катя, стоя перед зеркалом, старалась с помощью косметики скрыть красноту заплаканных глаз. В этот момент в комнату вошел отец.

— Катя, я был у Самойловых… — начал он.

— Я больше ничего не хочу слышать о Самойловых. Никогда. Ни о ком из них. Ни-че-го! — твердо сказала Катя.

— Но ведь ты же ничего не знаешь об Алешке! — остановил дочь Буравин.

— Знаю! Он мне все подробно объяснил: видеть он меня не хочет, жениться передумал… И вообще — разлюбил! Информация исчерпывающая. Разве нет? — в голосе Кати звучала ирония.

— Дочка, я не хочу тебя ни к чему принуждать. Просто прошу выслушать меня.

— Не надо, папа! Или ты хочешь, чтобы я снова разревелась? — жалобно сказала Катя.

— Я понимаю, тебе сейчас непросто. И мы с мамой очень виноваты перед тобой, что не сказали тебе этого сразу…

— Чего не сказали? — уже прислушиваясь к отцу, спросила Катя.

— Понимаешь, дочка, врач сказал Алеше, что не смог вылечить его, и Алеша на всю жизнь останется инвалидом.

Катя оторопело смотрела на отца.

— Как это?!… — только и вымолвила она.

— Вот поэтому он и отказал тебе. Понимаешь, он был подавлен этой новостью. Но главное… — Буравин посмотрел на "Катю, которая с нетерпением ждала его слов. — После этого он собрался покончить с собой!

Потрясенная Катя молча смотрела на отца. Потом она спросила:

— Он жив?!

— Да, его успели оттащить от окна. Сейчас он уже у себя дома. Катя, теперь ты видишь, что он отказался от тебя ради тебя же самой!

— Ты так считаешь? — задумчиво спросила дочь.

— Уверен! Он не хотел обременять тебя своей инвалидностью и потому отказался от свадьбы.

— Но почему он сделал это так жестоко? В присутствии чужих людей, ничего мне не объяснив? — в Кате все еще говорила обида.

— Катя, добровольно отказаться от любимой девушки очень тяжело. Наверное, Алеша боялся, что наедине у него не хватит духу отказать тебе, — объяснил Буравин.

Катя тяжело вздохнула.

— Так поступить мог только благородный человек, — продолжал отец. — Тот, кто никогда не предаст и не изменит. На такого можно положиться всегда и во всем. Катя, ты должна простить Лешу. Я не принуждаю тебя выходить за него замуж. Этот выбор можешь сделать только ты… Тем более что его болезнь многое осложняет. А вот просто поговорить с Алексеем необходимо.

Скажи ему, что ты все понимаешь и не держишь на него зла.

Катя медленно подняла взгляд на отца.

— Папа, давай отложим этот разговор до утра. У меня был тяжелый день. Я хочу все спокойно обдумать.

Буравин согласно кивнул:

— Хорошо, дочка. Давай дождемся утра.

Толик и Жора сидели в подвале. Толик был как на иголках. Жора пытался его успокоить:

— Не боись, братан! Если отец берется за дело — все будет в лучшем виде!

И тут же из катакомб вышел смотритель. Толик бросился ему навстречу:

— Папа, ну что? Где Маша?

— Да все в порядке с твоей Машей.

— Ты ее нашел?

— Нет.

— Почему?! — И Толик бросился ко входу в катакомбы.

— Потому что нельзя найти черную кошку в темной комнате. Особенно если ее там нет, — задержал его отец.

— Не понял…

— Твоя Маша — прямо юный следопыт, сама выход нашла. Похоже, сильно ее Жорка напугал! Пулей выскочила, — сообщил смотритель.

Толик облегченно вздохнул:

— Правда?! А говорят: катакомбы — гиблое место. Типа, куча народу там сгинула…

— Видно, ангел-хранитель у Машки заботливый. Дорогу подсказал. А ты как будто не рад? — хмуро сказал смотритель.

— Рад, еще как рад! Я прямо сейчас к ней побегу… — И Толик собрался бежать к выходу из подвала, но отец остановил его жестким окриком:

— Куда?! Я тебе побегу! Сказал — сиди дома.

— Папа, пойми, я должен объясниться с Машей. Она ведь теперь про меня черт знает что думает, — стал объяснять Толик.

— Понимаю. Но пороть горячку не советую. Посиди, все обдумай, слова подбери. У тебя ведь с этим проблемы… — напомнил отец. — Договорились?

— Договорились, — буркнул Толик нехотя.

— Ну, а мы с Жоркой мешать тебе не будем. Пойдем, сынок, — обратился отец к Жоре.

Недоумевая, Жора последовал за отцом, а Толик остался наедине со своими грустными мыслями. Печально глядя на цветы и конфеты, которые он так старательно готовил для Маши, Толик сетовал на свою судьбу:

— А как все хорошо начиналось… Да что же я такой невезучий?! Решил приятный сюрприз Маше устроить — а получилось опять все с ног на голову!

Тяжело вздохнув, он еще раз оглядел подвал и, почувствовав, что ему неприятно находиться в этом помещении, вышел.

Жора внимательно посмотрел на отца:

— Пап, я ничего не понимаю. Как Машка умудрилась из катакомб выйти? Это же нереально! — удивился он.

— Тебя на самом деле так беспокоит ее судьба? — хмуро поинтересовался отец.

— Ну, в общем, да. Все-таки из-за меня она туда сбежала.

— А вот меня эта сторона вопроса совсем не интересует. Сейчас важно другое!

Смотритель показал Машину босоножку и спросил:

— Это ее босоножка?

— Кажется, ее, — рассмотрев обувь, сказал Жора. — А где взял?

— Там, в катакомбах, возле схрона, — многозначительно ответил отец.

— Там, где ты прячешь наши деньги?! — понял Жора.

— Мои деньги! — веско поправил его отец.

— Между прочим, мы все вместе зарабатывали — и ты, и я, и Толик. Это наше состояние, а не только твое, — стал возражать Жора.

— Да вы без меня нос подтереть не можете, а туда же: «наши деньги»! — Смотритель помолчал и добавил успокаивающе: — Придет время, отсыплю я тебе твою долю. А пока и думать забудь!

— Когда же придет это время? — спросил Жора.

— Когда ты перестанешь делать глупости. От тебя же только сплошные неприятности. А ты за них еще и денег хочешь?! — возмутился отец.

— Слушай, пап! Но ведь Маша, если выйдет из катакомб, может рассказать о схроне! Нужно его немедленно перепрятать! Давай я тебе помогу, — наивно предложил Жора.

Отец в ответ рассмеялся:

— Жора, я еще не сошел с ума! Придумай что-нибудь похитрее.

— Я просто помочь тебе хотел, — буркнул Жора.

— Ага! Денежки решил себе забрать, чтобы избавить меня от лишних хлопот! — Отец подошел вплотную к Жоре. — Даже если случится стихийное бедствие, я все равно тебя на пушечный выстрел к своему схрону не подпущу! Понял?! — В его голосе звучала угроза.

Жора попятился:

— Да, да, понял!

— Серьезно тебе говорю: даже думать забудь о нем. А не то я на тебя разозлюсь! Сам знаешь, лучше до этого не доводить. — И смотритель мрачно посмотрел в глаза перепуганному сыну.

— Папа, а что, если Маша выберется из катакомб и разболтает о твоем кладе?

— А с чего ты взял, что она выберется? — хмыкнул смотритель. — Да у нее один шанс из тысячи. Сама она дорогу не найдет. А где она, никому не известно.

— Пап, подружка ее знает. Я при ней Машу на маяк позвал, — виновато признался Жора.

— Да уж! Подсобили вы мне, сыночки! Нечего сказать! — язвительно сказал отец.

— Что же делать, батя? — задумался Жора.

— Ничего. Пока поиски начнутся, я успею все обмозговать.

— Что обмозговать?!

— Несчастный случай, Жора. Тот, от которого эта Маша погибнет, — зловеще уточнил отец.

— А ты-то ее найдешь в катакомбах? — засомневался Жора.

— Обо мне не переживай! Лучше меня никто в них не ориентируется… Хотя… Есть еще один человек, который хорошо знает это «подземелье»… — задумчиво пробормотал смотритель.

— Кто это?

— Да так, друг детства…

— А если его позовут на помощь? — взволнованно взглянул на отца Жора.

Тот мрачно ответил:

— Вот тогда у меня будут проблемы. Но думаю, что пока до него доберутся, с Машей уже, произойдет какое-нибудь несчастье.

Погруженный в свои мысли, Самойлов в одиночестве пил чай. К нему заглянул Костя. Он был в хорошем настроении и слегка навеселе:

— Вечер добрый! — громко сказал он.

Самойлов от неожиданности подавился чаем и закашлялся.

— Ты издеваешься?! Какой добрый вечер? — хмуро спросил он.

— А что такое? — удивился Костя.

— Ну да, ты же теперь редкий гость в нашем доме! Приходишь, когда тебе вздумается, уходишь, никого не спросясь! — раздраженно сказал отец.

— Пап, но я же деловой человек. У меня свой бизнес, заботы и хлопоты… Я не могу все время сидеть дома! — развязно объяснил Костя.

— Какой бизнес! Я что, не вижу, что ты выпил?! — возмутился отец.

— А что, рюмочка за ужином — это уже криминал? У меня была деловая встреча с иностранным поставщиком. Я заключил выгодный контракт и теперь смогу поправить дела в аптеке. — Косте трудно было испортить настроение.

— Я уже год слышу эти басни про выгодный контракт. А твоя аптека все так же на ладан дышит, — резко прервал его Борис.

— Да что случилось-то?! Чего ты на меня взъелся? — Костя все никак не мог понять, что на отца наехало.

— Лешка в больнице чуть из окна не выбросился. Мы его домой привезли.

Костя стал быстро трезветь.

— Как это — чуть не выбросился? Почему?

— Потому что одна добрая душа очень вовремя сообщила ему, что он никогда не будет ходить… А ты в это время по кабакам шастаешь! — укорил его Самойлов.

— А вы что, позвонить мне не могли? Если бы я знал, я бы сразу же приехал! — огрызнулся Костя.

— Ты уже обещал не оставлять семью надолго. Тем более что сам знаешь — Алеша болеет!

Костя сразу завелся:

— Да я всю жизнь только и слышу: Алеша, Алеша. А я?! Почему его радости и горести касаются всей семьи, а мои — только меня одного?! Я ведь тоже ваш сын!

— Да, ты наш сын. И поэтому я прошу тебя быть рядом, когда семье нужна твоя поддержка. Про аптеку пока забудь. Ей от этого хуже уже все равно не станет.

— Может, ты меня еще под домашний арест посадишь? — полез на рожон Костя.

Но отец не хотел с ним сейчас спорить:

— Мысль интересная… но запоздалая… В общем, так! Сейчас иди, проспись, а с завтрашнего дня всегда будь под рукой.

— Но я трезвый! — стал настаивать Костя. — И вообще, я хочу поговорить с мамой…

— Разговор окочен. Иди в свою комнату и матери сегодня на глаза не показывайся. Ей и без тебя хлопот хватает!

Костя обиженно глядел на отца, порываясь что-то сказать. А потом, махнув рукой, ушел в свою комнату.

Самойлов все еще сидел на кухне за очередной чашкой чая, когда к нему вошла жена. Борис спросил ее:

— Ну что, уснул Алеша?

— Да, я спела ему колыбельную, как в детстве. Ты знаешь, он даже улыбнулся во сне.

— Это хорошо. Надеюсь, здесь, дома, к нему постепенно вернется душевное равновесие.

— Боюсь, что Алеше для выздоровления мало просто вернуться домой к любящим родителям. Ему нужна еще и Катя, — сказала Полина.

— Даже если Виктор уговорит Катю, я сомневаюсь, что ее возвращение будет полезно для Алеши, — уверенно заявил Самойлов.

Изумленная Полина смотрела на мужа:

— Что ты, Борис? Как ты можешь так говорить?!

— А разве ты не помнишь, как она ушла из больницы только потому, что ей не понравилась какая-то медсестра? — напомнил ей муж.

— Боря, для Кати тогда сложилась очень непростая ситуация.

— Какой бы ни была ситуация, она просто не имела права оставить Алешу! Ведь он находился на грани смерти! — гневно воскликнул Борис.

— Да, ты прав. Но она ведь вернулась! — пыталась оправдать Катю Полина.

— Ага, чтобы снова уйти! — подвел итог Самойлов.

— Ну, знаешь, Борис, так нельзя! Ты нападаешь на Катю, совершенно не желая ее понять! Что ей оставалось делать после такого отказа?

Неожиданно Борис спросил:

— А что бы ты сделала на ее месте?!

— Я? — растерялась Полина.

— Можешь ничего не говорить! Ты никуда бы не ушла. Ты не оставила бы парня одного в таком неадекватном состоянии. Ты поняла бы, что ему тяжело, что он на грани срыва… А эта финтифлюшка… — от ярости у Бориса прервался голос.

— Борис, ты слишком жесток с ней.

— Это она жестока с нашим сыном. Не могу понять, как любящая девушка не увидела, что Алеша близок к самоубийству?! Твоя Катя видит, слышит и понимает только себя!. И поэтому я очень боюсь за Алешу.

— Ну, это уже чересчур! Боря, если бы она думала только о себе, она вряд ли согласилась бы выйти замуж за Алешу в больнице! — И Полина накрыла ладонь мужа своей ладонью. — Успокойся, вот увидишь: Виктор найдет нужные слова, объяснит ей все — и Катя вернется.

— Вот этого-то я и боюсь! В Викторе я не сомневаюсь: он сможет убедить кого угодно. Но Катя… Слишком уж большая вероятность того, что ей опять что-нибудь не понравится.

И муж пристально взглянул Полине в глаза. Не выдержав его взгляда, она убрала свою руку и отодвинулась.

А Косте, уже поздно вечером, когда он лежал на кровати и слушал музыку, позвонила Таисия.

— Здравствуйте, дорогая теща! Как ваше драгоценное здоровье? — приветствовал ее Костя.

— Здоровье у меня — дай бог каждому. А вот насчет тещи ты погорячился.

— Как это? Мы же с вами обо всем договорились! — заволновался Костя.

— Костя, о договоре я помню и от своих слов не отказываюсь. Но появились осложнения.

— Что такое?

— Виктор побывал у вас дома. Он узнал, что Леша чуть не выбросился из окна, и сделал выводы.

— Какие, интересно?

— Для нас с тобой — неутешительные. Он решил, что Алеша отказался от Кати из благородства. И теперь сидит у Кати и настаивает, чтобы она еще раз поговорила с Алексеем.

— А она что?

— Пока — ничего. Но кто ее знает, она же папина дочка. Так что будь начеку!

И она положила трубку.

Толик все же решился сходить к Маше и попросить прощения. Он долго неловко мялся перед дверью ее дома, но в конце концов, словно ныряя в омут с головой, постучал. На стук не ответили, дверь оказалась незапертой, и Толик вошел.

На кухне, сидя за столом, спала Ксюха, возле плиты ходила, нервничая, Зинаида. Толик еще какое-то время мялся у двери прежде, чем сказать:

— Зинаида Степановна, у вас тут открыто было. Я пришел извиниться…

Зинаида резко повернулась к нему, от звука его голоса проснулась и Ксюха.

— Ты почему один?! А где Маша? — накинулась на Толика Зинаида.

— Как это где? Разве она не дома?! — испуганно спросил Толик.

— Вот дает! Она же к тебе пошла вместе с Жорой! Ты ее видел?! — воскликнула Ксюха.

— Да. Только я думал, что она уже вернулась домой! Значит, он мне соврал!

Толик тяжело сел на стул.

— Кто соврал, Жора?

— Отец!

— Толик, где Маша?!! — почти кричала Зинаида.

Толик опустил голову.

— Толик, говори немедленно! Где она?!

Ксюха подбежала к Толику и начала его тормошить:

— Толик, что случилось? Жора сказал нам с Машей, что ты с маяка спрыгнуть хотел. Это так?

— Я? Нет! Я ничего не знал, честное слово. Я хотел Маше сюрприз устроить. А Жорка заманил ее в подвал и наговорил всяких гадостей.

— Дальше! — потребовала Ксюха.

— А когда я к ней пришел, она меня бутылкой по голове огрела.

— И правильно! Я сейчас еще добавлю! — заявила Зинаида.

— Толик, ну говори же, что было дальше! — теребила его Ксюха.

— Она в катакомбы убежала! — признался Костя.

— Куда?! — ужаснулась Зинаида.

— В катакомбы… — испуганно повторила Ксюха.

Зинаида упала на стул, схватившись за сердце.

— Папа пошел ее искать, а когда вернулся, сказал, что она, наверное, уже вышла. Вот я и пошел к вам, — продолжал Толик.

— Толик, ну какой же ты дурак! — укоризненно сказала Ксюха.

— Я знаю, — виновато отозвался Толик.

— Ой, Ксюша, помоги мне! — запричитала Зинаида, сползая со стула. — Плохо мне что-то с сердцем.

Ксюха бросилась к бабе Зине. Подхватывая ее, она крикнула:

— Толик, ну чего стоишь! Помогай!

Толик бросился ей на помощь.

Ксюха накапала в стакан с водой сердечные капли. Выпив лекарство, Зинаида чуть слышно спросила:

— Что же теперь нам делать? Как найти Машу?!

— А почему ты пришел только сейчас? Почему не начал искать Машу сразу, как только она сбежала от вас? — вновь набросилась на Толика Ксюха.

— Я же говорил: отец за ней пошел, — объяснил Толик.

— А почему ты сразу же не предупредил меня?! — спросила Зинаида.

— Я побоялся, что вы рассердитесь. Думал, обойдется. А потом, когда папа сказал, что Маша вышла из катакомб, я никак не мог решиться прийти и извиниться за себя и за брата.

— Но теперь видишь, что ты натворил! — постучала его по лбу Ксюха.

— Простите, пожалуйста! — Толику казалось, что он не выучил какого-то урока.

Держась за сердце, Зинаида причитала:

— Только бы с Машенькой ничего не случилось!

— Зинаида Степановна, я же уверен был, что Маша здесь… Думаю: все нормально, Маша дома… Вы меня извините… — виновато бормотал Толик.

— Да кому твои извинения теперь нужны?! Нам Машу надо спасать, — прервала его Ксюха.

— Что же делать? — задумалась Зинаида.

— Надо идти в катакомбы! — решительно предложила Ксюха.

— Давайте я пойду, — сказал Толик.

— Нет, я с тобой. А то Маша тебя увидит, испугается, убежит и опять заблудится, — заявила Ксюха.

Но Зинаида их остановила:

— Подождите, ребята! Вы же там сами заплутаете без знающего человека! Вот что… Сан Саныч хорошо знает катакомбы. У него надо помощи просить.

Зинаида прерывисто, тяжело дышала.

— Я бы сама к нему пошла, да боюсь — сил у меня сейчас на это не хватит!

— А как мне найти Сан Саныча? — спросила Ксюха.

— На корабле. Слушай, Ксюша, внимательно! Беги на корабль к Сан Санычу. Расскажи ему все, что случилось. Он поможет, — у Зинаиды в голосе появилась уверенность.

— Хорошо! Толик, побудь здесь. Посмотри за Зинаидой Степановной. Вдруг ей хуже станет.

Ксюха быстро ушла, оставив Толика наедине с бабой Зиной.

— Зинаида Степановна, извините! Я правда не нарочно, — вновь завел Толик.

— Ладно, Толик, потом поговорим! Вот что, не надо тебе тут со мной сидеть! Ты иди на маяк. Вдруг Маша обратно к вам выйдет из катакомб? Иди! — отправила его Зинаида.

Вздохнув, Толик вышел. А Зинаида, закрыв лицо руками, заплакала.

Открыв глаза, Катя с удовольствием потягивалась после сладкого сна, когда к ней в комнату с чашкой кофе в руках вошел отец.

— Проснулась, дочка? Это тебе.

— Ой, кофе! Спасибо, папочка! Мне так нравится, как ты его готовишь! — Катя радостно взяла у отца чашку и, вдохнув аромат свежесваренного кофе, блаженно зажмурилась. — М-м-м… С корицей…

И она с удовольствием сделала глоток. Буравин удивленно смотрел на нее. Он ждал, что Катя сама начнет разговор о Леше, но Катя не понимала, почему он так на нее смотрит.

— Пап, ты чего? Что-то не так? — удивилась Катя.

— Катюша, ты уже обдумала, как поступить? Пойдешь к Алеше?

Катя пожала плечами.

— Пап, я никак не могу решить.

— Но решить придется, дочка, — твердо сказал Буравин. — Я знаю, Алексей обидел тебя своим отказом…

— И еще как! — подтвердила Катя.

— Но все-таки пойми, что его поступок, хоть и очень жестокий, был направлен не во вред тебе, а во благо — объяснял отец.

— Хорошо, допустим, что так! Ты ведь с ним виделся? Что он тебе сказал? — спросила Катя.

— Он не стал со мной разговаривать, — покачал головой Буравин.

— Тогда почему ты думаешь, что он снова захочет говорить со мной? Может быть, он опять только обидит меня?! — Катя не могла себе представить, что она еще раз переживет такое.

— Я уверен, что в этот раз все будет по-другому. Я разбираюсь в людях, дочка. Алеша сейчас больше всего злится на самого себя.

— Хорошо, допустим, я к нему приеду и прощу. Он ведь тогда воспримет мой шаг как слабость.

— Слабость? — удивился Буравин.

— Ну да! Он подумает, что я всегда буду так поступать. И если у Алеши и дальше будут возникать какие-нибудь неприятности, он станет срываться на мне, — заявила Катя.

— Катя, ну зачем ты так говоришь?! Ты же прекрасно знаешь, что Алешка не из этой породы, — упрекнул дочь Буравин.

— Но люди очень быстро меняются! Я уже имела возможность убедиться в этом, — с горечью отметила Катя.

— Послушай, как строить свои отношения дальше, решать вам с Алешей. Я же прошу тебя только навестить его. Если он тебя не захочет видеть, мы больше не будем его трогать, — пообещал Буравин.

Катя отвела взгляд. Было видно, что она не в восторге от этого разговора.

— Зачем мне тогда навещать его? — недовольно спросила она.

— Чтобы помочь ему. Ты покажешь, что ты не держишь на него зла и понимаешь его состояние. Алексею тогда легче будет справиться со своей депрессией.

Катя молчала, отец требовательно смотрел на нее.

— Катя, я жду ответа…

— Ладно, я подумаю над твоими словами, — нехотя ответила дочь.

За завтраком Буравин снова спросил дочь:

— Ну, Катя, что ты решила?

Таисия недовольно вмешалась:

— Витя, опять ты давишь на нее? Девочка и так вся изнервничалась!

— Таисия, пожалуйста, не встревай! — одернул супругу Буравин. — Ты свое дело уже сделала! Довольствуйся этим.

На гневный взгляд жены Буравин ответил ледяным холодом. Таисия отвернулась.

— Мама, а что ты сделала? — с интересом спросила Катя.

— Катя, давай не будем сейчас об этом, — предложил отец. — Мама тебе когда-нибудь расскажет. Если у нее, конечно, смелости хватит.

— Все, что я делала, было для тебя, Катя, — С этими словами Таисия встала и демонстративно вышла.

Катя посмотрела ей вслед.

— Папа, что мама сделала? Скажи мне! Если это ради меня, то я имею право знать! — стала настаивать Катя.

— Извини, Катя! Я не могу тебе этого сказать.

— Но она причастна к тому, что случилось? — вдруг догадалась Катя.

— Да.

Вскипев, Катя отшвырнула от себя завтрак:

— Мне надо было сразу об этом догадаться! Она говорила с Алешей? Это она сказала ему про инвалидность? — Похоже, Катя хорошо знала свою мать.

— Да, она, — подтвердил Буравин.

— Теперь мне ясно, почему она говорила, что Алеша поступил правильно, что отказался от свадьбы. Он сделал то, о чем его просила мама, — поняла Катя.

— Теперь ты видишь, под каким давлением находился Алеша, когда принимал это решение? — спросил Буравин.

— Да. И вот что… Я согласна встретиться с Алешей, — решительно сказала Катя.

— Давай я сам тебя отвезу к Самойловым домой, а потом назад привезу. Хочешь? — предложил отец.

— Да, поехали!

И они вместе вышли.

Взбешенный Толик влетел в комнату отца, громко хлопнув дверью. Отец встретил его неприветливо:

— Где ты был? Я же приказал тебе никуда не уходить!

— Ты почему соврал мне, отец?! — не слушал его Толик.

— Что-что?! — возмутился смотритель.

— Что слышал! Маша ведь не вышла из катакомб. И ты это отлично знаешь! Она до сих пор где-то там, в подземелье, находится, — почти кричал Толик.

— А с чего ты решил, что я тебе вру? — осторожно уточнил смотритель.

— Потому что я только что был у нее дома. Она не вернулась. Ее бабушке из-за этого с сердцем теперь плохо стало.

— Говорю тебе, она вышла из катакомб! — убежденно сказал смотритель. — Ну откуда мне знать, куда она потом направилась?

— Я уверен, она сразу пошла бы домой! Но ее там нет! — возразил Толик.

— Отцу родному не веришь?!

— Нет, не верю!!! — заявил Толик.

— Дожили! — возмутился смотритель. — Ну, хорошо! Знаешь, что это такое?!

И он достал босоножку Маши. Оторопев, Толик рассматривал находку отца.

— Да это же босоножка Маши… Где ты ее нашел, папа?! — испугался Толик.

— Почти у самого выхода, — не моргнув глазом, соврал смотритель. — И поэтому понял, что твоя Маша сама нашла дорогу. Стыдно, Толик, родному отцу не верить!

— Но она до сих пор не вернулась домой! — не успокаивался Толик. — Папа, прошу тебя, сходи еще раз! Посмотри, может быть, она опять заблудилась?

— Ладно, схожу. Похоже, вечно придется ваши ошибки исправлять. Но только ты до моего возвращения с маяка ни ногой. Ясно?

— Но ты найдешь Машу?! — с тревогой спросил Толик.

— Да, Толик, раз бабушка волнуется, я просто обязан ее найти!

Повернувшись к Жоре, смотритель продолжил:

— И ты будь здесь!

Поймав многозначительный хмурый взгляд отца, Жора понимающе кивнул:

— Удачи, батя!

Жора и Толик остались сидеть друг напротив друга, и их беседа была не из приятных.

— Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Отец зол на тебя, как черт! — злился Жора.

— Я натворил?! — возмутился Толик. — —А кто к Машиной бабке пошел? Теперь же все катакомбы из-за этой твоей Маши обшарят! Ты, может быть, позабыл, но у отца там денежки припрятаны! А если их найдут? — волновался Жора.

— Да пропади они пропадом, эти денежки! Только бы Машу нашли, — расстроенно сказал Толик.

— Опять Маша! — плюнул Жора. — Да что, у тебя на ней свет клином сошелся?!

— Жора, Маша мне еще со школы нравится. А теперь она меня из-за вас возненавидит. И во всем виноват ты со своим сюрпризом! Ну зачем я тебя послушал?! — сокрушался Толик.

— Слушай, не грузи меня! Я ни в чем не виноват, и нечего тут меня парить всякой ерундой… — для Жоры важным было другое. — Я тебе лучше вот что скажу. Ты видел, как отец за свой клад трясется?

— Опять ты про деньги?! — вспылил Толик.

— Да ты послушай! — Жора гнул свою линию. — Он ведь всю жизнь копит! Мы же с тобой с детства конфетки лишней не получили, ходили в обносках. А денежки у него были всегда! Я-то знаю!

Толик молчал, низко опустив голову, и Жора решил, что Толик его слушает.

— И сейчас мы на него ишачим, — продолжал он, — а денег так и не видим. Я тебе больше скажу: и не увидим никогда! Он помрет, а где денежки припрягал — так и не скажет.

— Да черт с ними, с этими денежками! — Толику был противен этот разговор.

— Толик, не дури! Послушай, что я предлагаю! Надо нам с отца свою долю потребовать. Одного меня он слушать не станет, а если ты со мной заодно будешь, он никуда от нас не денется!

— Слушай, Жора, отстань! — Толик не хотел слушать брата.

— Про Машу свою думаешь? Да? Ну так вот, ты, наверное, решил, что отец искать ее пошел.

— А куда? — удивился Толик.

— Дурак ты, Толик! — удивился Жора наивности брата. — Сдалась ему эта Маша! Он клад свой хочет перепрятать, чтобы его при розысках не нашли. Понял?

— Понял! — Но Толик все-таки медленно соображал.

— Ну, так что скажешь?

Толик принял решение и встал.

— А вот что! Если оно так и есть, как ты говоришь, то я в милицию пойду и расскажу все про этот клад, — выдал Толик результат своих раздумий.

— Ты что, сдурел?! Зачем?! — Жора был потрясен.

— А может быть, они тогда Машу быстрее найдут!

И видя решимость брата, Жора понял, что тот вовсе не шутит.

На пустынной палубе Ксюха застыла в растерянности: где же ей искать Сан Саныча? Но тут ей в голову пришла идея, и она бросилась к рынде. Звон колокола разбудил Сан Саныча и Женьку, которые выбежали на палубу заспанные и полуодетые. Быстро и четко, как и положено будущему репортеру, Ксюха изложила им суть дела. Торопливо одеваясь, Сан Саныч выспрашивал:

— Что же вы раньше меня не позвали?!

— Понимаете, Сан Саныч, Толик недавно к нам пришел, — объяснила Ксюха. — До этого времени мы даже не знали, где Маша.

— Ну, и что он там дальше рассказал, этот Толик? — стараясь побыстрее разобраться в ситуации, спросил Сан Саныч.

— Он говорит, что Маша сбежала от них в катакомбы и что самой ей оттуда ни за что не выбраться… Я слышала, что в тех лабиринтах пропало уже много людей… — Ксюха явно волновалась.

— Ну… мало ли что говорят. Рано еще паниковать. Разберемся… Я эти катакомбы когда-то вдоль и поперек исходил и неплохо их знаю… — успокоил Сан Саныч.

— А бабушке Машиной от этого всего плохо стало, — сообщила Ксюха.

— Что с ней?! Опять сердце прихватило?!

— Да, я ей валерьянки накапала… А когда к вам уходила, ей вроде бы уже полегче стало.

— Ох, доберусь я до Мишкиных сынков! Ох, натру им репу!!! — погрозил кулаком Сан Саныч.

— Да, еще Толик сказал, что Михаил, его отец, уже пошел за Машей.

— Что?! — Тут Сан Саныч окончательно все понял. — Тогда нам надо поторопиться! Времени у нас теперь в обрез.

И они втроем — Сан Саныч, Женя и Ксюха — поспешили к маяку.

Костя вышел к завтракающим родителям со словами:

— Пап, мам! Я хочу извиниться за свое чрезмерно долгое отсутствие! Но ваш блудный сын наконец-то вернулся под отчий кров… Надеюсь, вы простите столь скверное поведение?

— Прекрати кривляться, — прервал его отец.

— Ты, отец, уже шуток не понимаешь, — обиделся Костя.

— Не понимаю. Сейчас не время для шуток!

Полина бросилась восстанавливать мир в семье:

— Не кипятись, Боря. Костя, мы не против твоего отсутствия. У тебя есть личная жизнь, и никто на нее не посягает. Но нам ведь сейчас как никогда нужна твоя помощь!

— Я постараюсь помочь, чем смогу, — пообещал Костя.

— Кстати, насчет помощи. Ты обещал узнать об иностранных врачах для Алеши. Ты это сделал? — спросил Борис.

Костя был застигнут врасплох, но с ходу принялся врать:

— Да, но обрадовать мне вас нечем.

— А что ты узнал?

— Те специалисты, с которыми я консультировался, говорят, что наши врачи не хуже зарубежных. А Петр Федорович Раковский, который Алешу лечит, известен и за границей, — вдохновенно врал Костя.

— Но, может быть, у них есть какие-то другие методы лечения? — с надеждой спросила мать.

— К сожалению, методы те же. Там отличное оборудование, но при таких травмах, как у Алеши, оно не поможет. — Костя хотел закрыть эту тему.

— Что же, Костя, спасибо, что навел справки. Но все-таки я прошу тебя побыть в ближайшее время дома, — попросил Самойлов.

— Да, папа, я понял.

В этот момент у Кости зазвонил мобильный, и он, извинившись, ушел в свою комнату. Ему звонила Таисия.

— Костя, у меня ЧП. Буравин с Катей только что поехали к вам…

Костя понизил голос. Он не хотел, чтобы родители услышали их разговор.

— Значит, он все-таки уговорил Катю встретиться с Алешей?! А вы что же не вмешались? — возмутился он.

— Поверь, я сделала все, что могла, чтобы остановить Катю. Но против нее и Виктора мне не устоять, — оправдывалась Таисия. — Теперь вся надежда на тебя. Слышишь?

— Что же вы предлагаете?

— Я не знаю, как, но ты ни в коем случае не должен допустить разговора Кати с Алешей, — предложила Таисия.

— Да, задача, прямо сказать, не из легких! — отметил Костя.

— Ты меня хорошо слышишь? Понимаешь, о чем я говорю?! — уточнила Таисия.

— Да… Слышу… — Костя уже размышлял.

— Делай что хочешь, но не дай им увидеться!

— Я все понял, Таисия Андреевна. Постараюсь, — пообещал Костя.

— Костя, это в первую очередь в твоих интересах! — напомнила Таисия.

Выключив телефон, Костя задумчиво произнес:

— Что ж, ситуация ясна, надо действовать.

Оставив Ксюху и Женьку у входа, Сан Саныч углубился в катакомбы. Время от временя он звал Машу и прислушивался, но ответом было лишь гулкое эхо.

Услышав вдалеке голос, Маша собрала последние силы и пошла на него. Но еще ближе зазвучали чьи-то шаги, и прямо перед Машей из темноты вынырнул смотритель.

— Ну, наконец-то я нашел тебя! — сказал он.

У Маши не было сил ни пугаться, ни радоваться встрече со знакомым человеком.

— Дядя Миша, вы меня выведете отсюда?! Поможете? Поможете, да? — с надеждой спросила она.

— Конечно, Машенька. — И он протянул ей руку.

— Я сейчас, подождите. Я не могу сразу. Я босоножку потеряла и ноги разбила.

— Так я же нашел твою босоножку! Сейчас, где она? — И он полез в задний карман.

— Черт, да где же она?! — бормотал смотритель, копаясь. Но не босоножку он искал. Тяжелая гладкая ручка выкидного ножа легла в его руку, бесшумно вылетело лезвие. С мнимым участием наклонился над Машей смотритель: — Сейчас, Машенька. Сейчас я тебе помогу.

А Маша лишь доверчиво смотрела на него.

Смотритель был готов нанести удар, но неожиданно за его спиной послышались шаги и тьму прорезал луч света. Смотритель заслонился от него рукой. Вышедший к ним Сан Саныч опустился перед Машей на колени.

— Машенька, жива? Болит что-нибудь? — спросил он.

— Жива! Только страшно очень было, пока меня дядя Миша не нашел, — пожаловалась девушка.

Сан Саныч обернулся:

— Ну здравствуй, дядя Миша!

Пока они вели Машу к выходу из катакомб, смотритель бубнил:

— Ты прости моих пацанов, Маша… Не хотели они плохого… Все по дурости своей.

— От кого она, эта дурь, интересно?! — язвительно отозвался Сан Саныч.

— Маша, ты же знаешь, — смиренно объяснял смотритель, — Толик дурачок, но он добрый. А Жорка… Как мать померла, приглядывать некому стало. Я-то за всеми поспеть не могу!

— Да чего успевать? Он же твоя копия! — не унимался Сан Саныч.

— Обижаешь, Саня! Нехорошие слова говоришь. С друзьями так не поступают.

Сан Саныч остановился:

— Друзьями? Нет, Миша, разошлись наши пути-дорожки. Давно уже разошлись. Ты теперь все больше под землей от света прячешься.

— Так и ты мальцом со мною вместе по катакомбам этим ходил. Или позабыл уже? — напомнил смотритель.

— Я потом море выбрал, тружусь, для людей стараюсь. А ты, гляжу, так и остался в темноте, — подвел итог Сан Саныч.

— Может, и так. Да только, чтоб на скалы не попасть, ты куда смотришь? Правильно, маяк мой отыскиваешь. Стало быть, я тебе нужен? А, Саня? — насмешливо бросил смотритель.

Тут Маша взмолилась:

— Пожалуйста, не ссорьтесь! Очень прошу, выведите меня отсюда!

— Ох ты! Да, да, Машенька, пойдем! — спохватился Сан Саныч, и они пошли дальше.

Закончив завтракать, Борис спросил жену:

— Ну что, пора на работу? Хочешь, я подвезу тебя?

— Боря, я решила сегодня остаться дома. С Алешей ведь некому сидеть, — отказалась ехать Полина.

— Да, я понимаю. Послушай, я сегодня же поручу Людмиле найти сиделку, — пообещал Самойлов. — Так что с завтрашнего дня ты опять сможешь нормально работать.

При этих словах вошел Костя:

— Мам, пап, а вы на работу не опоздаете?

— Я останусь дома, с Алешей, — сказала мама.

— Мам, послушай, у меня только что отменилась одна запланированная встреча, так что я на сегодня свободен. Если хочешь, я могу побыть с Алешей, — предложил Костя.

— До самого вечера? — уточнила мама.

— Да, я же говорю, что абсолютно свободен.

— А ты справишься? Алеша ведь сейчас совсем беспомощный… — заволновалась Полина.

— Конечно, справлюсь! Я же — старший брат. В общем, занимайтесь своими делами и ни о чем не волнуйтесь. Буду дежурить возле Алеши до самой ночи, — успокоил родителей Костя.

Борис с уважением посмотрел на сына:

— Спасибо. Я рад, что ты все понял.

— Костя, но если вдруг что-то не так или вопрос какой-нибудь возникнет — ты звони мне сразу. Хорошо? — продолжала волноваться Полина.

— Конечно. Только ты не переживай, а спокойно работай. Если я не позвоню, значит, у нас все нормально.

— Костя, как же мне не переживать?! — воскликнула Полина. — Все равно мои мысли — все здесь, только об Алеше и думаю! Знаешь, я приду пораньше и сменю тебя.

— Мамочка, да говорю же тебе: я справлюсь, — в который раз повторил Костя.

Самойлов успокоил жену:

— Полина, мы попросили Костю помогать нам. Вот пусть и помогает. Поехали, а то я уже опаздываю!

— Костя, только я прошу тебя, не оставляй его одного надолго. И почаще заходи к нему. Я очень боюсь, что он снова… — Полина тщетно пыталась справиться со слезами.

— Да, мама, я понимаю, — кивнул Костя.

— И еще: вчера приезжал Виктор Гаврилович, он обещал поговорить с Катей. Объяснить ей, почему Алеша отказался от нее. Скажи, если она позвонит… Ты ведь передашь трубку Алеше?

— А почему ты спрашиваешь об этом, мама? — удивился Костя.

— Потому что мне кажется, что у тебя к Кате еще остались какие-то чувства, — объяснила Полина.

— Нет, это все уже в прошлом, — ответил Костя твердо.

— Хорошо. Ну, тогда я пошла.

Мать и сын улыбнулись друг другу. Но как только Полина вышла, лицо Кости разительно изменилось. Мрачный, он подошел к телефону и выдернул шнур из розетки.

Отец, привезя Катю к Самойловым, остался ждать внизу. Сама же Катя уже была в прихожей, лицом к лицу с Костей. Преграждая ей дорогу, Костя сказал:

— Он отдыхает сейчас, Катюша.

— Я хочу увидеть Лешу. Хочу поговорить с ним, — настаивала девушка.

— Катя, Алеша уснул только под утро, всю ночь метался, бредил. У него, скорее всего, температура. Не нужно его сейчас беспокоить! — шепотом отвечал Костя.

— Хорошо. Ну тогда я просто посижу возле него.

— Нет! Алеша проснется, если почувствует, что ты рядом. Ты же не хочешь ему навредить? — упорствовал Костя.

— Я — тихонько… Он даже не услышит… — попросила Катя.

— Нет, нельзя. Мама просила никого к нему не пускать. Пусть Алеша отдыхает, Катя…

Расстроенная Катя молча смотрела на Костю, но не уходила. Костя, изображая сочувствие, начал:

— Я знаю, что ты за него переживаешь… Ты так не расстраивайся, Катя! Я позвоню тебе, когда к Алеше можно будет приехать.

Катя уже почти согласилась смириться, но тут раздался Алешин голос:

— Катя?! Ты здесь?!

Оказавшись в Лешиной комнате, Катя сразу спросила:

— Леша, как ты себя чувствуешь?

— Катя, это ты? Ты пришла? После всего того, что я тебе наговорил… — все не мог поверить своим глазам Алеша.

— Да. Я все знаю, папа мне рассказал о том, что ты не сможешь ходить…

— Мое самочувствие сейчас не самое главное. Я хотел сказать… что мне без тебя очень плохо, Катя, — взволнованно сказал Леша.

— Алеша, тебя трудно понять! То я тебе не нужна и ты меня выгоняешь, позоришь перед людьми, то я тебе вдруг понадобилась, — нахмурилась Катя.

— Катя, прости! Я вел себя, как идиот! Пожалуйста, не оставляй меня, — горячо попросил Леша.

— Я, конечно, понимаю, ты в очень трудной ситуации, но я ведь тоже человек, и мне тоже обидно и больно… Как же ты можешь быть таким жестоким? — Кате было очень жалко себя.

— Катя, я поступил, как трус и ничтожество. Я себе этого до конца жизни не прощу! Но теперь я знаю: выстоять в жизни я смогу, только если рядом будешь ты! — убежденно сказал Алеша.

Катя молча смотрела на него.

— Ты сможешь меня простить? — робко спросил Леша.

— Ты же меня знаешь: я стараюсь не помнить плохого, — ответила Катя, подумав.

— А замуж за меня ты выйдешь? — Напряжение сквозило в его голосе.

Катя посмотрела на него строго, а затем вдруг улыбнулась:

— Конечно, дурачок! Она наклонилась и поцеловала его. —А когда, Катя?! — с нетерпением спросил Алеша. —Хочешь, я прямо сейчас пойду в ЗАГС и назначу день свадьбы?

Алеша радостно кивнул.

В целости и сохранности Сан Саныч доставил Машу домой. Зинаида бросилась к внучке, обнимая и осматривая ее ссадины.

— Машенька! Как ты? Болит что-нибудь?! — встревоженно причитала она.

Маша тяжело опустилась на стул и покачала головой:

— Нет, бабушка, только устала очень.

Было видно, что ей в катакомбах было тяжело. Зинаида села рядом с Машей и обняла ее.

— Очень страшно там было? — тихо спросила она.

— Нет, средне, — попыталась отшутиться Маша, а потом серьезно добавила: — Честно говоря, сама не думала, что я такая трусиха. Раза два чуть от страха не умерла.

Сан Саныч и Зинаида переглянулись.

— Что тебя так напугало? — спросил Сан Саныч.

— Первый раз я испугалась, когда поняла, что заблудилась. И представила, что так и останусь в катакомбах, пока не умру. — Машу передернуло от "воспоминаний.

— А второй раз?

— Я увидела призрак.

Сан Саныч и Зинаида посмотрели на Машу с сомнением.

— Я точно его видела! — убежденно сказала Маша. — Это было в месте, похожем на пещеру. Или на нишу.

— Машенька, тебе это от страха почудилось, — предположила Зинаида.

— Нет, я едва успела спрятаться. Он шел мимо, но вдруг остановился рядом со мной! Я решила, что он меня заметил, зажмурилась, а он… дальше пошел, — закончила свой рассказ Маша.

— Машенька, в катакомбах нет призраков. Я это точно знаю. А вот люди, которые из себя призраков разыгрывают, чтобы других пугать, встречаются, — уверенно сказал Сан Саныч.

— Кому нужно меня пугать? — удивилась Маша.

— Кто еще, кроме Мишкиных сыновей-оболтусов, знал, что Маша в катакомбах? — спросила Зинаида.

— Сам Михаил. Он был рядом с Машей в катакомбах, когда я ее нашел, — ответил Сан Саныч.

Зинаида испуганно взглянула на него.

— Значит, и Михаил тоже замешан в этой истории. Он заодно со своими сыночками! — уверенно сказала она.

— А чего от него еще ожидать? Как был с детства хулиганом, так до старости таким и остался, — поддержал Сан Саныч.

— Зачем вы так? Он хотел меня спасти! А потом извинялся за ребят, — возразила Маша.

— Да этих ребят в тюрьму Давно пора посадить вместе с папашей, — безапелляционно заявил Сан Саныч.

— И Толика? Да что вы, Сан Саныч! Он же ничего не знал, я уже потом это поняла. Да еще ему от меня бутылкой по голове досталось.

Маша устало вздохнула. Зинаида поспешно сказала:

— Да ничего с его головой не будет! Машенька, тебе нужно отдохнуть, поспать, а мы тебя тут разговорами мучаем. Иди к себе.

Маша кивнула и ушла. Зинаида выразительно посмотрела на Сан Саныча. Тот сказал:

— Это она по доброте душевной пытается выгородить Мишкиных сынков. Но когда я Машу нашел, вид но было, что они ее сильно напугали.

— Я так и подумала! С чего бы еще ей убегать от них в катакомбы! — покачала головой Зинаида. — Этого нельзя просто так оставлять!

— Не переживай, Зина. Я еще до этой компании доберусь. Но главный виновник всего — Михаил. Это он своих сыновей такими воспитал. Яблочки от яблони недалеко упали…

Зинаида с благодарностью смотрела на Сан Саныча.

Маша вернулась на кухню уже умытая и переодетая и, хотя была еще немного уставшей, выглядела решительной и собранной. Сан Саныч и Зинаида потрясенно смотрели на нее.

— Машенька, ты куда собралась? — удивилась Зинаида.

— Мне пора на работу, бабушка, — сказала Маша.

— Да ты что?! После катакомб этих проклятых?! Никуда я тебя не пущу, даже не думай! Завтра пойдешь в свою больницу, — всполошилась Зинаида.

— Нет, бабушка, я пойду. Посплю завтра. Сегодня у меня дежурство, — настояла на своем Маша и удалилась под изумленными взглядами Зинаиды и Сан Саныча.

Костя набрал телефонный номер и с нетерпением ожидал ответа.

— Я слушаю, — наконец услышал он голос Таисии. — Где Катя? — сразу же спросила она.

— Она сейчас с Алешей разговаривает. У меня не получилось ее остановить! — в отчаянии сказал Костя.

— О чем они говорят?

— Естественно, о любви до гроба и свадьбе. Похоже, помирились окончательно. Катя даже в ЗАГС собирается идти, — упавшим голосом сообщил Костя.

Таисия замолчала, напряженно думая.

— Это еще ничего не значит, — успокоила она Костю.

— Как вас понимать, Таисия Андреевна?!

— Послушай, я знаю Катю. Даже если она согласилась выйти замуж, это не значит, что она твердо уверена в своем решении. Ее еще можно отговорить. — Таисия действительно хорошо знала свою дочь.

— Вряд ли, — возразил ей Костя, — она очень убедительно уверяет Лешу в своей любви. Я сам слышал.

— Костя, нельзя опускать руки! Ты до последнего момента должен делать все, чтобы она засомневалась в правильности своего выбора.

— Но как?

— Покажи ей, насколько здоровый парень отличается от инвалида. Нужно развивать действия в этом направлении. Попробуй преподнести ей какой-нибудь необыкновенный сюрприз.

Костя засомневался:

— Легко сказать. Сюрпризы для Кати обычно дорого стоят. А с деньгами у меня проблемы.

— Включи фантазию, Костя! Не медли, действуй. Поверь, если ты постараешься, Катя будет твоей!

— Хорошо, я подумаю!

— Только думай быстрее, — предупредила Таисия. — Если проблема только в деньгах, можешь не переживать: я все оплачу. Ради будущего Кати мне ничего не жалко.

И она повесила трубку.

А в это время другой телефонный звонок соединил Буравина и Полину.

— Алло, Витя. Я тебя слушаю, — ответила на звонок мобильного Полина.

— Здравствуй, Полина. Как ты?

— Честно говоря, никак, — призналась она. — Пытаюсь работать, а думаю все равно об Алешке.

— Мне как раз о нем нужно с тобой поговорить. Ты не против? — спросил Буравин.

— Давай поговорим.

— Я могу прямо сейчас заехать к тебе на работу? Полина замолчала. Буравин взволнованно ждал ответа.

— Заезжай, — наконец сказала она.

Катя уже собиралась уходить, когда ее поймал в прихожей Костя.

— Уходишь? — спросил он.

— Да. Мне нужно решить один вопрос, — сухо ответила девушка.

— Он связан с вашей предстоящей свадьбой? — грустно спросил Костя.

— Да, я иду в ЗАГС, чтобы подать заявление, — гордо объявила Катя.

— Ну тогда я хочу в числе первых тебя поздравить. Твоя мечта сбудется: ты выйдешь-таки за Лешку.

— Зачем столько иронии, Костя? Нужно уметь радоваться за людей, у которых все в жизни налаживается, — примирительно сказала Катя.

— Мне просто грустно: я понял, что моей мечте теперь никогда не сбыться.

— Глупости. Все мечты рано или поздно сбываются, — убежденно сказала Катя.

— Моя не сбудется никогда. Потому что ты выходишь замуж.

— Что же это за мечта? — полюбопытствовала Катя.

— Я просто хочу подарить тебе один волшебный день. Выполнить все твои желания, в память о прошлом. Но, увы, у тебя — другая мечта…

— Ну, я мечтаю не только о замужестве. У меня куча и других желаний есть, — осторожно сказала Катя.

— Хотел бы я исполнить хоть одно из них. Может, скажешь, о чем ты еще мечтаешь?

— Только не смейся. Я всю жизнь хотела быть певицей, — смутилась она.

— А хочешь, я тебе это устрою? — с готовностью предложил Костя. — Сделаю так, что ты почувствуешь себя певицей.

— А что ты хочешь взамен? Я же знаю, ты просто так ничего не делаешь.

— Ты права. Подари мне день.

— Целый день? Нет, не могу. Мне нужно готовиться к свадьбе!

— Хорошо, тогда хотя бы вечер! — попросил Костя. — Подумай. Если согласишься, просто позвони и приходи к дольменам. Я тебя там буду ждать.

Провожая ее, он пристально смотрел вслед. После этого он тут же поспешил к Леше.

— Ну что, брат, тебя можно поздравить? Катя мне все рассказала, — начал он бодро.

— Костя, признайся, это ведь ты все устроил? Ты попросил Катю прийти ко мне. Да?!

Костя удивился, но быстро сообразил, что на этом можно сыграть. Он притворился смущенным и сказал:

— Ну, в общем… я, конечно, постарался… поговорил с ней… Но дальше она приняла самостоятельное решение.

— Ладно прибедняться! Я все понял! Спасибо тебе! Ты — настоящий брат, — с чувством произнес Алеша. — Поверь, я когда-нибудь тебя обязательно за это отблагодарю.

— Не стоит… Послушай, мне сейчас позарез надо уйти. Но мама просила не оставлять тебя одного, — замялся Костя.

— Костя, ну что я, маленький? — обиделся Леша. — Иди спокойно по своим делам.

— А сейчас тебе ничего не надо?

Алеша подумал и попросил:

— Слушай, а дай-ка мне гантели.

Алеша, взяв гантели, сделал несколько махов. Было видно, что упражнения даются ему с трудом.

— Лешка, зачем ты себя мучаешь? — спросил Костя, и Леша серьезно ответил:

— Я должен быть сильным, должен встать на ноги. Для Кати. Она — просто чудо. Я сделаю все, чтобы она была со мной счастлива.

— Ладно. Успехов тебе.

И Костя поспешил решать вопрос с сюрпризом для Кати. Алеша, стиснув зубы, продолжал качаться.

Буравин, встретившись с Полиной, сразу же похвастался своим достижением.

— В общем, я убедил Катю встретиться с Алешей и отвез ее к вам.

— И что?! Они помирились?! — с нетерпением воскликнула Полина.

— Я не стал ждать, чтобы не быть чересчур навязчивым.

Полина озабоченно покачала головой.

— Поля, не переживай ты так. Я почти уверен, что они помирились и мы скоро сыграем их свадьбу.

— Я так на это надеюсь! Леша в жутком состоянии. Я в полной растерянности. Даже не знаю, что делать, как ему помочь.

— Поля, все будет хорошо.

У Полины на глазах блеснули слезы.

— Я собралась увольняться с работы, чтобы быть рядом с Лешей, как-то его поддерживать.

Буравин нахмурился.

— Полина, ты ни в коем случае не должна бросать работу! Я готов помочь чем смогу.

Полина сквозь слезы улыбнулась:

— Спасибо, Витя. Но чем ты можешь помочь?

— Да чем угодно! Я готов найти сиделку для Леши и лучшего специалиста, который сможет поставить его на ноги, — горячо говорил Буравин, осторожно вытирая слезы со щек Полины. — Только скажи, я землю буду рыть, чтобы ты улыбалась и не грустила!

Полина была очень благодарна ему.

— Ты даже не представляешь, как ты мне помогаешь…

— Все уладится, Поля. И мы уже сделали главное: наши дети будут вместе и будут счастливы.

Полина улыбнулась и склонила свою голову на его плечо.

— Обещай мне больше не плакать. Я сделаю все, чтобы у Леши с Катей все было хорошо, — заверил ее Буравин.

Полина кивнула, отстраняясь.

— А у нас, Витя? Как нам с тобой быть? Как общаться? Боря все еще ревнует меня к тебе.

— С Таисией то же самое. Они просто не могут нам простить прошлого.

— Но почему? — непонимающе воскликнула Полина. — Мы с тобой не делаем ничего такого, за что они нас могли бы осудить! Мы двадцать лет живем так, как хотят они.

Буравин обнял Полину.

— Я думаю, что Борис и Таисия до конца дней будут попрекать нас нашим юношеским романом…

— А вдруг это скажется на наших детях, на их общей судьбе?

— Ты чего-то боишься? Скажи, чего? — нахмурился Буравин.

Полина покачала головой.

— Понимаешь, то, что Таисия рассказала Алеше об инвалидности, — только первый звоночек. И мне кажется, что и Боря, и Таисия способны еще на многое.

Меняя тему, она продолжила:

— Знаешь, я даже не представляю, как Леша будет выглядеть на свадьбе! Он что, будет лежать в постели?

— Я уже все продумал и даже кое-что заказал. Вот увидишь, Леша будет выглядеть достойно.

— А Катя выдержит такое испытание? — засомневалась Полина.

— И с Катей все будет в порядке! Она же МОЯ дочь, — уверенно сказал Виктор.

Полина посмотрела на: него с благодарностью, потом глянула на часы и спохватилась:

— Ой, Витя, извини, мне пора ехать домой, к Леше.

— Давай я тебя подвезу, — предложил Буравин.

— Не будем дразнить судьбу, Витя. Не дай бог, нас увидят Борис или Таисия. И лучше будет, если мы вообще пока не будем видеться. По крайней мере до свадьбы Кати с Лешей.

— Как скажешь, Поля, — обреченно согласился Буравин. — Мне будет очень тяжело не видеть тебя.

— Мне тоже.

Он хотел обнять Полину, но она отстранилась и торопливо пошла к выходу.

Жора и Толя ждали отца. Толик ходил из угла в угол. Наконец Жора не выдержал:

— Сядь, не маячь перед глазами.

— Жора, не зли меня! А то врежу — мало не покажется! — мрачно ответил брат.

— Чего? А ну, повтори!

— А ну, тихо! А то оба получите! — прикрикнул на них вошедший отец.

Толик бросился к нему.

— Батя, ты Машу нашел? Она жива?

— Жива твоя Маша, уже, поди, дома, чай пьет, — мрачно объявил отец.

Увидев улыбку на лице Толика, он злобно рявкнул:

— Чего ты лыбишься, как блин на сковородке? Радуешься, что отцу проблем подкинул? Сколько мне еще за вас все шишки и упреки получать?

Толик и Жора виновато молчали.

— Мне за вас уже такого наговорили! Ладно, вот что, Толик! Иди к Маше и попроси у нее прощения.

— Как я ей в глаза смотреть буду? — с болью воскликнул Толик.

— Скажи, что не со зла все получилось. Так ведь? Она, похоже, напугана очень. Шутка ли, катакомбы! Столько про них говорят. Вот и успокой ее.

Смотритель прохаживался по комнате.

— Говорят, призраки там водятся. Может, и ей привиделось что? Скажи, что померещиться в катакомбах могло что угодно, — предложил версию смотритель. — Иди.

Толик кивнул и быстро ушел. Отец обернулся к Жоре.

— Ну, с этим-то понятно, в мать уродился, блаженный. Разумного от него ждать не приходится. Но у тебя же котелок должен варить!

Жора опустил голову.

— Батя, ну откуда я знал, что ее в катакомбы понесет?

— Должен был знать! Заранее надо все продумывать, сколько раз повторять можно?! — рявкнул отец.

Жора молчал.

— В общем, если она в катакомбах увидела то, чего не должна была видеть, то вот этого друга вспомнишь! — Отец покачал перед носом Жоры своим увесистым кулаком.

Костя вошел в ресторан, отыскал глазами Леву и направился к нему.

— Лева! Если не поможешь, я пропал. Выручай!

— Да боюсь, оказание тебе безвозмездной помощи станет делом всей моей жизни.

— Лева, у меня есть деньги!

— Костик, это уже полдела, если не больше, — повеселел Лева. — Что за беда?

— Я должен устроить Кате незабываемый день, иначе она выйдет за Алешу!

— Да, это задача. А она согласна провести этот день с тобой?

— Да, согласна!

— Ну, и что же ты придумал? — поинтересовался Лева.

— Думаю покатать ее на катере или яхте, — сказал Костя нерешительно.

— Опять яхта! — презрительно фыркнул Лева. — Костя, мало того, что ты угрохал на эти яхты столько денег, по секрету скажу тебе — это уже не оригинально. Именно яхта и забудется!

— Что же делать?

— А с ее стороны были пожелания? Вспоминай, Костя, это очень важно.

— Она сказала, что хочет стать певицей. Только как осуществить такое желание?

— Певицей так певицей. Хорошо, не владычицей морскою, — философски заметил Лева. — Римму тоже трудно было удивить, когда я за ней ухаживал. Но ничего, справился же! Ага, есть идея! Записывай! Катер оставим, черт с ним. Но сначала…

Костя был само внимание.

В коридоре ЗАГСа Катя столкнулась с регистраторшей.

— Здравствуйте, я к вам, — сухо сказала она.

— Как, снова вы?! Ну и где же у нас в этот раз свадьба? На Северном полюсе? — язвительно спросила регистраторша.

— Не ерничайте! Алешу выписали, но он останется инвалидом, и мы хотели бы расписаться у него дома. Это возможно?

Опешив, регистраторша вымолвила:

— Да, конечно. Что же вы тогда не сочетались?

— Алеша хотел покончить с собой, когда он узнал, что никогда не сможет ходить. Знаете, мне трудно об этом говорить. Вот здесь записаны адрес и дата. До свидания, — холодно закончила Катя, отдавая регистраторше лист бумаги.

— Подождите! Простите меня, если сможете. Вы просто молодец. Знаете, я думала, что таких девушек, как вы, уже совсем не осталось. А теперь понимаю, что заблуждалась, — виновато сказала регистраторша.

— Хорошо, я принимаю ваши извинения.

— Мир? — регистраторша протянула Кате руку, и та ее пожала, благосклонно улыбаясь.

— Мир. Только не опаздывайте!

Костя и Катя пришли в аппаратную дискотеки.

— Я так рад, что ты все-таки пришла. Поверь, ты не пожалеешь. Я тебе приготовил сюрприз, — тараторил Костя.

— Я заинтригована, — только и сказала Катя.

— Ребята, вы к кому? Здесь посторонним быть запрещено, — окликнул их ди-джей.

Костя подошел к нему.

— Мы к вам от Левы. Вам должны были позвонить.

— Ах, от Левы. Да, звонили. Я в курсе, что вам надо. — И он встал из-за пульта.

— Прошу вас, мадемуазель! — Ди-джей протянул Кате руку и повел к кабинке звукозаписи. — Это — наша студия звукозаписи. Проходите.

Катя потрясенно и благодарно смотрела на Костю.

— Вы будете меня записывать? — не поверила она.

— Да, вот вам текст песни! — ди-джей дал Кате листок с текстом, и она ушла в кабинку.

— Я понимаю, это не по правилам. Но можно и мне побыть рядом с девушкой во время записи? — спросил Костя.

— Я Леве пообещал, что исполню все ваши требования. Проходите.

Костя зашел в кабинку, а ди-джей устроился за пультом.

Едва он принялся за работу, как в аппаратную вошли Ксюха и Женя.

— Привет. Все, можешь уходить, я тебя сменю, — кивнула Ксюха.

Ди-джей покачал головой.

— Это ты можешь сегодня быть свободна: мне халтура подвалила. Так что идите, ребята. Потусуйтесь и за меня.

— Что за халтура? — с любопытством спросила Ксюха.

Ди-джей кивнул на кабинку.

— Да вот, самодеятельность пришла. Индивидуальный заказ. Еще одна начинающая. Восходящая звезда. И кавалер ее. Он за все платит.

— Можно, мы тихонько посмотрим? — попросила Ксюха и повернулась к Жене. — Увидишь, как эти восходящие звезды выглядят.

Ди-джей кивнул, и Ксюха с Женей подошли к окошку кабинки звукозаписи. Там вовсю пела Катя, а Костя смотрел на нее влюбленным взглядом. Заглянув в кабинку, Ксюха толкнула Женю в бок. Женя, увидев Катю и Костю, застыл от удивления.

— Смотри-ка, это же наша декабристка! Лешкина благородная невеста! — изумленно констатировала Ксюха.

Они многозначительно переглянулись, а Женя нахмурился.

Маша летела в больницу как на крыльях. На посту она поприветствовала медсестру:

— Елена Дмитриевна, добрый день. Как дела?

— Здравствуй, Маша. У нас пока тихо: новых больных не поступало.

— Но это же хорошо!

Маша надела халат.

— Пора лекарства разносить, — сказала медсестра.

— Сейчас. Только поменяю постель у больного Самойлова.

— В этом уже нет необходимости. Помоги мне с таблетками.

Маша встревоженно посмотрела на медсестру:

— Как нет необходимости? С Алексеем что-то случилось?!

— Да не волнуйся ты. Просто больного Самойлова выписали, — объяснила медсестра.

— Как выписали? — растерялась Маша.

— После того случая с неудавшимся самоубийством его забрали домой родители. Говорят, что дома микроклимат лучше, чем у нас.

— И Павел Федорович разрешил? — удивилась Маша.

— А что он? Это же родители настояли.

Маша грустно раскладывала таблетки по контейнерам, когда к ней подошел Толик.

— Маша, здравствуй… — смущенно пробормотал он.

Маша молча взглянула на него.

— Прости меня. Честное слово, я не знал, что все так обернется. Я думал, Жора тебя просто к нам в гости привезет. И представить не мог, что он затеял, — сбивчиво объяснил он.

— Я так и поняла, Толик, — успокоила его Маша. — Что я, тебя не знаю? Это ведь все Жора затеял и тебя втянул.

— Ты правда на меня не обижаешься? — с надеждой спросил он. — Я чуть с ума не сошел, когда понял, куда ты побежала.

— Сама виновата: не надо было мне бежать в катакомбы! Могла дождаться тебя, поговорить, все выяснить…

— Ну да… Ты же знаешь, что я тебя никогда бы не смог обидеть.

— Знаю, Толик.

Вдруг, кое-что вспомнив, Толик опустил голову.

— Тут папа спрашивал…Ты не видела в катакомбах чего-нибудь страшного? Или подозрительного?

Маша грустно улыбнулась:

— Толик, можешь сказать своему папе, что ничего подобного я там не видела. Все нормально.

Толик кивнул, с благодарностью глядя на Машу. Маша потрогала его голову.

— Голова-то как? Извини, что я тебя так бутылкой… Этот удар должен был достаться Жоре.

— Да все в порядке, даже не переживай. Голова у меня чугунная, — успокоил девушку Толик.

— Вот это и плохо, Толик. Ты должен научиться думать сам, а не других слушать, — вздохнула Маша.

— Я научусь. Слово даю.

— Я очень боюсь за тебя. Ты — добрый и простой. А такие люди чаще всего попадают в неприятные истории, сами того не понимая и не желая, — серьезно сказала Маша.

Когда Самойлов пришел домой, его ждали хорошие новости. Алеша рассказал, что приходила Катя и они помирились. Более того, Катя готова быть рядом и даже пошла в ЗАГС подавать заявление. «

— Это хорошо, сын, — сказал Самойлов. — Ну что ж, в добрый час! Для мужика важно иметь рядом с собой достойную женщину…

— Пап, что-то мне не нравятся твои интонации, озабоченно произнес Алеша. — Ты что, сомневаешься во мне?

— Нет, что ты! Я уверен, ты справишься.

— Тогда в Кате?

Самойлов промолчал.

— Мы справимся, отец! Вместе мы преодолеем все трудности. Вот увидишь! — заверил отца Алеша.

Конечно, инвалидная коляска — это не то, о чем мечтают, но когда Буравин затащил ее в комнату, Алеша был благодарен. Он понимал, что без этого будет еще хуже. А так все-таки какие-то возможности. И потом, ведь это дело временное. Главное, что Катя согласилась быть с ним!

— Спасибо, Виктор Гаврилович, за то, что помогли нам с Катей помириться, — сказал Алеша.

— Не за что! Я рад, что вы с Катей снова вместе, я очень рад, Леша. Насчет свадьбы решили? — по-деловому спросил Буравин.

— Да, мы все обговорили.

— У меня для вас есть подарок! Конечно, надо бы подождать… Но я человек не суеверный, тем более что Кате ее ключи я уже отдал. Вот! — Он протянул Алеше ключи. — Как поженитесь, переезжайте на новую квартиру!

Довольный Алеша взял ключи.

— Ну зачем?! — возразил Самойлов. — Пусть остаются у нас. За Лешкой уход нужен, а мы тут всегда Кате поможем.

— Я думаю, они это сами решат! На своем семейном совете. Так, Алеша? — обратился к юноше Буравин.

— Да, мы посовещаемся, только я думаю, пока нам все-таки стоит пожить здесь, у моих родителей. И еще, Виктор Гаврилович, я хотел спросить у вас, не найдется ли для меня в компании работа? Не прямо сейчас, конечно, но чуть позже. Я ведь должен буду семью содержать!

— Конечно, Алеша, о чем ты говоришь! — с готовностью откликнулся Буравин.

— Только, чур, не какое-нибудь «тепленькое местечко», а настоящую работу. Хорошо?

— Договорились.

Маша зашла в бывшую палату Леши. Она пуста. Маша грустно обвела ее глазами и присела на пустую кровать, где когда-то лежал Алеша. Грустно вздохнула и поправила подушку. В этот момент в палату вошла Полина.

— Маша, здравствуй, — поприветствовала она девушку. — Мы забрали Алешу домой после того случая. Решили, что так будет лучше.

Маша встала с кровати.

— Давай забудем прошлые обиды, — примирительным тоном предложила Полина. — Не вини меня за то, что я запретила тебе ухаживать за Алексеем.

Маша слушала и молчала.

— Ты же понимаешь, что я делала это только ради него, — продолжала Полина. — Не обижайся, пожалуйста.

— Я и не обижаюсь, — просто ответила девушка.

— Честно? А знаешь, если бы у меня была дочь, я хотела бы, чтобы она была похожа на тебя!

— Спасибо! А как себя чувствует Леша? Дома ему, наверное, намного лучше?

— Конечно, Маша. Дома он окружен заботой и вниманием. А главное, его простила Катя. И я пришла, чтобы пригласить тебя на их свадьбу.

— Спасибо за приглашение, но, скорее всего, я не смогу, — вежливо отказалась Маша. — Сейчас в больнице много работы… А Леше передайте мои поздравления.

— Маша, он тебе очень благодарен. И это он просил, чтобы ты пришла. Очень просил.

— Хорошо, — немного помолчав, кивнула Маша, — передайте ему, что я приду.

— Спасибо тебе, Маша. Леша будет очень рад. Ну, я побегу! Еще столько всего надо подготовить. Увидимся!

Когда Полина ушла, Маша снова присела на Алешину кровать и задумалась.

Костя активно проводил в жизнь свой план покорения Кати. Они катались на яхте, гуляли по набережной. Но больше всего Катя гордилась тем, что записала песню. И Костя приготовился к заключительному аккорду своего ухаживания — чудесному вечеру для Кати. Он привел ее в Левин ресторан.

— Что скажешь? Похож этот день на незабываемый?

— Конечно! Знаешь, накануне свадьбы невеста обычно устраивает девичник, а я вот решила нарушить традицию.

Костя помрачнел.

— И все? — упавшим голосом спросил он.

— Нет, ну что ты! Сегодня благодаря тебе сбылась моя мечта. Подумать только, я записала собственную песню!

— Ну, мечты еще только начинают сбываться, — многообещающе сказал Костя.

В этот момент на эстраду поднялся Лева и обратился к залу:

— Друзья, минуточку внимания! Сейчас я хочу предложить вам послушать песню одной начинающей, но подающей большие надежды эстрадной певицы Екатерины Буравиной!

И зазвучала записанная Катей песня! Девушка была в восторге. Костя встал и пригласил ее на танец. Катя была на вершине блаженства. Она танцевала, слушая свой голос, и с благодарностью смотрела на Костю. Это был настоящий подарок!

Когда музыка закончилась, посетители зааплодировали, Катя впервые услышала аплодисменты себе, своей песне.

— Костя, помнишь, я говорила о девичнике? Так вот, я рада, что провожу этот день с тобой, а не в кругу подруг, — сказала она Косте, сияя от счастья.

— Это тебе спасибо! Я давно мечтал подарить тебе такой день. И вот моя мечта сбылась, — скромно ответил Костя.

Левина помощь, правда не безвозмездная, делала свое дело. Костя готовился к финалу. Катя ненадолго вышла из зала, а когда она вернулась, то оказалось, что зал абсолютно пуст и вокруг нет ни одного человека, кроме Кости, стоящего возле эстрады. Улыбаясь, Катя подошла к нему:

— Что, еще один сюрприз?

— Да, эти люди очень шумели. И я подумал, что они могут нам помешать спокойно поужинать при свечах.

— Как же ты их удалил? — удивленно спросила Катя.

— Вот так. — И Костя щелкнул пальцами.

— Значит, ты волшебник? — просияла Катя.

— Только когда ты рядом.

— Но знаешь, в полной тишине сидеть тоже как-то неуютно.

— А как насчет музыки? — Костя увидел, что все получается так, как он задумал.

— Какой?

— Самой лучшей на Земле!

Он снова щелкнул пальцами, и вновь зазвучала Катина песня. Они шагнули друг к другу и обнялись.

Как раз в это время Ксюха и Женя решили посидеть в ресторанчике «Эдельвейс». Когда они приблизились к зданию, то увидели, что гости почему-то поспешно покидали ресторан, хотя для закрытия было рановато.

— Смахивает на репетицию пожарной тревоги, — сказала Ксюха, разглядывая выходящих посетителей.

— Вон, кажется, хозяин стоит. Сейчас все выясним, — решил Женя.

Хозяин ресторана — тот самый Костин советчик Лева — объяснил, что ничем не может помочь, потому что ресторан закрыт на спецобслуживание. Любопытная Ксюха заглянула через его плечо в зал.

— Что, богатый клиент гуляет? — поинтересовалась она.

— Простите, это коммерческая тайна, — улыбнулся Лева.

— Ладно, Ксюша, пойдем, — сказал Женя. — Кафе на набережной еще открыто.

Но Ксюха уже увидела в зале Катю. В этот момент из зала донеслись первые аккорды Катиной песни.

— Так, понятно, — определила Ксюха, — там наша певица! Нет, ну ведь это же кощунство! Она должна быть возле Алеши, а не песенки распевать.

— Ксюша, ты знаешь, никак не могу себе простить, что помог тогда Алешке сбежать с корабля. Он ведь разбился по дороге в ЗАГС. И из-за кого! — возмущенно воскликнул Женя.

— А мне она для газеты так красиво все рассказывала! Прямо героиня! Просто в голове не укладывается! Я так никогда не поступила бы!

— А, все девушки так говорят, — скептически заметил Женя.

— Да, и верны своему слову! Ну, за редким исключением, конечно, — уточнила Ксюха.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — примирительным тоном сказал Женя.

— Ладно. Твое право: верить или нет. Слушай! С Катей все ясно. Но я не могу понять, что Костя там делал?! — удивилась Ксюха.

— А вот это заботит меня куда больше, чем то, что Катя песенки поет. Понимаешь, еще до Алеши Катя встречалась с Костей.

— Что?! Да об этом же надо немедленно рассказать Алешке!

— За милю видно журналистку! О каждой новости хочешь миру поведать.

— Не миру, только Алеше. Ведь это же нечестно! — с чувством воскликнула Ксюха.

— Да, но я так не могу. Это не по-мужски. Если что-то и есть, Алеша сам должен все узнать или догадаться.

— И что тогда?

— А тогда, если потребуется моя помощь, я кого хочешь в морской узел завяжу. — В Женином голосе чувствовалась холодная решимость. — А морских узлов я знаю очень много!

Анфиса забежала к Зинаиде на минутку, но минутка, как всегда, длилась долго.

— Удивляешь ты меня, Зина. Ну ладно — Маша! А ты-то куда смотрела?! Ведь яблоко от яблони недалеко падает, — сказала Анфиса, выслушав рассказ о катакомбах.

— Ох, Анфиса. Сейчас-то что об этом говорить!

— Ты же знала, что это за люди, — не унималась соседка. — Мишка — настоящий бандит еще с молодости, и сыновья его такие же. Как ты Маше с этим Толиком дружить разрешала, ума не приложу?!

— Не ждала я от него беды, Анфиса! Не злодей он. И в этот раз тоже на поводу у брата пошел, — пыталась оправдать парня Зинаида. — Машу ведь на маяк Жора заманил.

— А Маша сейчас где? Отдыхает? — поинтересовалась соседка.

— Какое там! В больницу побежала, к Алеше. Ох, боюсь я, Анфиса, что он и есть тот суженый из предсказания. Маша из катакомб как вернулась, фазу к нему: как там он, что он…

— Что ж она не чувствует, что от него ей несчастья будут? Так ведь в предсказании было?

Зинаида кивнула.

— Подожди, ты говорила, что у него невеста есть.

— Да вроде была, а теперь не знаю. Врачи Алеше этому сказали, что он ходить не сможет. А невеста его — девушка своевольная, могла и отказаться, — объяснила Зинаида.

— Почему ты так —Так мне Маша рассказывала. У нее из-за этой невесты столько неприятностей было на работе! Ой, подожди, кажется, она пришла! — прислушалась Зинаида.

Действительно, на пороге стояла Маша.

— Ну как дежурство, внучка? — спросила Зинаида.

— Я все-таки решила пораньше уйти домой. Отпросилась, и меня отпустили.

— А Алексея навестила?

— Нет, бабушка. Его родители домой забрали. А сейчас в больницу его мама приходила. Она пригласила меня на Алешину свадьбу. Они с Катей все же решили пожениться.

— И ты пойдешь на свадьбу? — охнула Зинаида.

— Вообще-то я обещала, но еще не знаю.

— Не ходи, — посоветовала Зинаида. — Я же тебе говорила, у них своя жизнь, у тебя своя.

— Мне не по себе. Я пойду отдохну, — устало сказала Маша.

Когда девушка вышла, Анфиса продолжила прерванный разговор.

— Слышь, Зин? Получается, что этот Алеша — и не «суженый» вовсе, раз он на другой женится…

— Хорошо, если так… Скорее бы уже они свадьбу сыграли. Я только тогда вздохнуть спокойно смогу.

Смотритель и его сын Жора ждали, когда явится Толик.

— Где этот Толик? — возмущался смотритель. — Ну что за бестолочь! Его только за смертью посылать.

— Придет, куда он денется? — успокоил отца Жора. — Хотя с Машкой я бы тоже задержался… — цинично добавил он.

— Вот именно. Его отправили разузнать, что к чему и прощения попросить, а он, наверное, амуры крутит. Ну что за сыновья у меня, одно наказание!

Но в это время пришел Толик и объявил, что все сделал, как ему говорили.

— Ну и славно! — похвалил отец. — А про катакомбы ты что узнал? Не видела она ничего «такого»: страшного или подозрительного?

— Да, я спросил. Маша сказала, что ничего «такого» не видела.

— Ты что, прямо вот так взял и спросил?! — У смотрителя глаза полезли на лоб.

— Ну да. Ты же сам велел все узнать, — простодушно ответил Толик.

— Боже, какой же ты идиот! Пойми, если она сболтнет чего и мой схрон отыщут, мы же без копейки останемся!

— Отец, не волнуйся! Ты же сам говорил, что она дороги не найдет! — напомнил Жора.

— Она, может, и не найдет. А вот Сан Саныч, который ее спасать явился, найти может! — кипятился смотритель.

— Пап, может, мы на маяк твои денежки перенесем? — предложил Жора. — Здесь-то они в безопасности будут.

— И это ты мне говоришь? Да тебя даже за хлебом в магазин нельзя послать! А если ты мои деньги увидишь, ты их тут же просадишь!

— А чего, на них молиться, что ли? Пока есть деньги, жить нужно широко и богато! — мечтательно закатил глаза Жора.

— У, дармоед, тебе бы только погулять да деньги просадить! Их копить надо! Жизнь иногда так поворачивается, что можно за минуту из князя — в грязь превратиться. Понимаете, олухи?!

Смотритель махнул на сыновей рукой и вышел.

Когда Полина с мужем обсуждали семейные дела, в кухню на подаренной Буравиным коляске заехал Алеша.

— Мама, когда есть будем? Я голодный, как волк! — заявил он.

— Сынок, а откуда у тебя коляска? Папа купил? —спросила Полина.

— Нет, это Буравин привез. А еще Виктор Гаврилович подарил нам с Катей квартиру, — похвастался Алеша. — Представляешь, мам!

— Да, Виктор Гаврилович очень за тебя переживает, Алеша, — подтвердила Полина.

— Степень заботы не определяется подарками! — заметил Самойлов, которому было неприятно, что Полина по-прежнему нежно относится к Буравину.

— Даже если их дарят от чистого сердца? — удивилась Полина.

— Кто-то, может, и от чистого. Сынок, ты не думай, у меня для тебя тоже подарок припасен, да такой, что вы и представить себе не можете… Но это — сюрприз.

— Да ладно, пап…

— Вы о свадьбе уже подумали? Как вообще все планируется? Кого пригласим? — засуетился Самойлов.

— Я хочу, чтобы были только наши семьи и… — Тут Алеша вспомнил. — Мам! А Машу ты видела?! Она придет?!

— Да, она пообещала.

— Как она вообще? Как у нее дела?

— Она очень рада за тебя.

— Правда?! — в голосе Алеши чувствовалась нескрываемая радость. — Какая она все-таки замечательная девушка!

Катя вернулась домой совершенно счастливая.

— Папка, — стала рассказывать она с порога, — у меня сегодня замечательный день! Я была в настоящей музыкальной студии. Представляешь, я записала свою первую песню!

— Я видел, что тебя привез к дому Костя. Это он помог тебе записать песню? — спросил Буравин.

— Да! У него, оказывается, есть на студии знакомые. Там было так здорово! — захлебывалась от восхищения Катя.

— Да? Я думал, ты радуешься предстоящей свадьбе с Алешей.

— Пап, ну что за глупости! Конечно, я рада свадьбе, — быстро ответила она и продолжала: — Представляешь, а потом мою песню поставили в ресторане, и людям она очень понравилась.

— Ты что, и в ресторане с Костей была? Накануне свадьбы?! — удивился отец.

— Ой, перестань, Костя всего лишь друг! И потом, он брат Алеши.

— Нет, Катя, — отрезал Буравин. — Он был влюблен в тебя. И другом уже не может быть никогда. Поверь мне.

— Папа, я выхожу за Лешу. И что это за подозрения?!

— Я просто хочу тебя предупредить. Понимаешь, Костя…

— Что, Костя?! — перебила отца Катя.

— Катя, я уже больше двадцати лет знаю его отца. Так вот, Костя такой же безрассудный, страстный человек. Копия Бориса. И он просто так не отступится.

— Пап, что-то я не пойму! — растерялась Катя. — Тебе Костя не нравится, маме Алеша. Оба вы чего-то от меня все время хотите…

— Я хочу лишь одного: чтобы ты поняла, что таким поведением даешь Косте надежду на взаимность. А это очень опасно, потому что он из тех людей, которые не остановятся ни перед чем, чтобы достичь желаемого.

— Неужели?! — с нескрываемым интересом спросила Катя, завершая разговор.

В это время Костя звонил Таисии, чтобы отчитаться, как прошел день.

— Ну, рассказывай! Ты устроил Кате какой-нибудь сюрприз? — поинтересовалась Таисия.

— Да, и не один. Катя в восторге! — похвастался Костя.

— А она говорила что-нибудь о предстоящей свадьбе?

— Нет. И это пугает меня. Может быть, она не передумала? — растерянно спросил Костя.

— Наоборот, это значит, что ты поколебал ее уверенность. Костя, ты молодец!

— Вы так думаете?

— Конечно! Уверяю тебя, свадьбы не будет.

— Мне бы вашу уверенность. Может быть, мне надо позвонить ей, развить успех?

— Нет, это лишнее! Теперь надо просто сидеть и ждать, — посоветовала Таисия. — Не волнуйся, все будет, как я говорю.

На этот раз она была уверена, что не ошибается.

Сыновья смотрителя обсуждали скупость своего отца.

— И чего у нас батя такой скупердяй? — сокрушался Жора. — Живем, как мыши церковные, даже хуже.

— А как же те богатства? Даст ведь когда-нибудь отец нам нашу долю, — наивно предположил Толик.

— Нет, этими обещаниями он нас просто «лечит», как лохов последних… А денег нам не видать, как своих ушей! — объяснил брату Жора.

— А ты думаешь, у него их много?

— А откуда я знаю?! Может, и миллион!

На его последних словах вошел смотритель, и Жора испуганно умолк.

— О красивой жизни мечтаешь? Миллион захотелось? Ну-ну! — сказал отец. — Учтите, крупную добычу надо стеречь долго и терпеливо. Высунулся раньше времени — тебя самого сцапают!

— И долго так в кустах высиживать? — недоверчиво поинтересовался Жора.

— Долго! — отрезал смотритель. — Только не тебе решать, когда куш брать надо. Моей команды ждите, ребята. Тогда все у нас получится.

— Что, банк подломим? — предположил Жора.

— Да что хочешь, Жорик! А дело будет, вот увидишь!

— Пап, а не слишком ты староват банки грабить?

— Моя сила в голове! Я голова, а вы — мои руки. Если будете меня слушать, хорошо «погреетесь».

— А когда дело-то будет? — спросил Толик.

— Скоро. Может, и завтра. Я чувствую! А мой нюх меня еще никогда не подводил.

Жора не верил отцу, но его обещания, тем не менее, его заинтересовали.

— Батя, ты нам подробнее расскажи — какое крупное дело нас ждет? Мы хоть готовиться начнем.

— Подробностей я и сам пока не знаю. Но если чую, что дельце выгорит, значит, так оно и будет, — пообещал смотритель.

— А вдруг чутье тебя подведет? И ничего не получится? — не унимался Жора.

— Я все сказал. Повторять не буду.

— Нет, не все! — Жора решил быть настойчивым. — Ты не сказал, где лежит твой клад. Я не хочу ждать, мне деньги нужны сейчас.

— Ничего, перебьешься. Вы с Толяном все равно все получите. Но после моей смерти.

Толика этот разговор не интересовал совсем. Жора же, наоборот, желал его продолжения.

— Батя, а ты не боишься, что твоя смерть может наступить гораздо раньше, чем ты думаешь?

— Что? Ты что, угрожать мне вздумал, щенок? — повысил голос смотритель.

— Да нет, я так просто спросил! — в голосе Жоры был вызов.

— А ну-ка, попробуй мне что-нибудь сделать! Давай, давай, чего стоишь?

Они были очень похожи друг на друга в этот момент — отец и сын. Но сын оказался слабее.

— Кишка у тебя тонка! — подвел итог смотритель.

— Ладно, батя, — согласился Жора. — Пошутил я, непонятно, что ли? Проживу я без этих денег.

— Вот это правильно! Даже и думать о них забудь! А то туда же — с отцом тягаться! Да я тебя соплей перешибу!

Жора сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели, но сдержался.

— Ну?! Опять? — заметил его напряжение отец.

— Нет, тебе показалось, — стушевался сын.

Смотритель повернулся к Толику и сказал:

— Толян, возьми фонарик. Пойдешь со мной в катакомбы.

— Я с вами, батя! — предложил Жора.

— Сиди здесь! Мне нужна физическая сила. А от тебя в этом смысле — никакой пользы.

Семья Самойловых готовилась к свадьбе. Хоть роспись и в доме, но все равно — дело торжественное, поэтому все немного волновались: Алешу переодели в праздничный костюм, устроили в инвалидном кресле. Даже в этом положении Алеша выглядел красивым и счастливым. Костя решил задеть брата, и он точно знал, как это сделать.

— По морю скучаешь? — спросил он. — Теперь тебе туда, похоже, не скоро.

— Отчего же? Мне стоит только Сан Санычу с Женькой намекнуть — вмиг все устроят, — не обижаясь, ответил Алеша.

— Но это же совсем не то, Леша, как если бы ты стоял за штурвалом.

— Костя, я же не на яхте пойду, под парусами. На корабле и других дел хватает, которые как раз по мне. И , они не менее важны: курс, например, прокладывать.

— А не боишься, что кто-нибудь у тебя Катю уведет? Ведь даже если лицом к лицу с обидчиком столкнешься, постоять за себя не сможешь.

— Ну, я думаю, ты за меня этому бедолаге в рынду склянок зарядишь! А, Костя? Справишься?! — Алексей был весел и счастлив.

— Конечно, он от меня свое получит, — согласился Костя.

— Я только теперь понял, какое это счастье, когда рядом есть брат, — сказал Алеша. — Друзья познаются в беде, а вот брат уже никогда не предаст, всегда придет на выручку.

— Да перестань… — Косте стало не по себе.

— Все так, Костя. Я про себя точно знаю: если бы на моем месте вдруг оказался ты, я бы сделал все, что в моих силах.

— Да и я готов…

— Спасибо за поддержку, брат!

Костя сгорал от стыда.

Но подготовка к свадьбе шла своим чередом. В дом к Самойловым пришла регистраторша. Она вспомнила о предыдущих проблемах в ЗАГСе и сказала:

— Я, признаться, в невестке вашей будущей сначала сомневалась. Но теперь вижу, что девушка она верная. И с Катей мы даже подружились. Сегодня должно все обязательно получиться. Последний шанс, вроде как.

— Какой еще последний? О чем это вы? — удивилась Полина.

— Ну как же… Третий раз ведь пытаются. Две попытки уже было.

— Ну и что? Больше трех раз законом запрещается? — спросил Самойлов.

— Примета такая. Если сегодня не распишутся, все — уже никогда, — объяснила регистраторша.

— Да что вы такое говорите? — всплеснула руками Полина.

Но в этот момент пришла Катя.

— Ну, наконец-то! — обрадовалась Полина. — Как хорошо, Катюша, родная! А где родители?

— Сейчас поднимутся.

— Вы больше так не шутите, хорошо? — попросил Самойлов регистраторшу.

— Да что вы переживаете! Невеста приехала, сейчас распишем их в лучшем виде. — И регистраторша вошла в комнату.

Все собрались, и церемония началась.

— В этот светлый, замечательный день мы все собрались здесь, чтобы засвидетельствовать готовность двух влюбленных… — приступила к своим обязанностям регистраторша.

Пока она говорила, Катя смотрела сверху вниз на Алешу, и в душе у нее начиналась настоящая паника. Она совсем не этого хотела. Она представила себе, что Алеша всегда будет таким, и ее охватил ужас…

Пока регистраторша говорила свой обычный текст, в дверь позвонили, и Полина побежала открывать. На пороге стояла запыхавшаяся Маша.

— Я опоздала? Алеша уже женился?!

— Нет, ты как раз вовремя, — успокоила ее Полина.

— Я, вообще-то, ненадолго и скоро уйду, — стала оправдываться Маша.

— Никуда я тебя не отпущу. Даже не думай! Пойдем же, а то пропустим самое главное….

Они зашли в комнату и услышали монотонный голос:

— Итак, готовы ли вы, Буравина Екатерина Викторовна, выйти замуж за Самойлова Алексея Борисовича и быть с ним рядом до конца своих дней?

— Я… я… — прошептала Катя и упала в обморок.

— Доченька! — кинулась к ней Таисия.

— «Скорую» надо вызвать! — посоветовала регистраторша.

— Никаких «скорых»! Полина, у вас нашатырь есть в доме? — спросил Буравин.

— Конечно! Сейчас…

Катю отнесли в Алешину комнату. Алеша не находил себе места.

— Мама, что с Катей? Почему она потеряла сознание? — волновался он.

— Скорее всего, от волнения, — предположила мама, — сказались переживания перед свадьбой.

В другой комнате Таисия отпаивала дочку водой. Кате стало лучше.

— Ты готова выйти? — спросил Буравин, уже начинающий кое-что понимать. — Катя, все тебя ждут, нужно закончить регистрацию!

— Папа, мне очень плохо! — пожаловалась Катя.

— Настолько, что ты готова отложить свадьбу?

— Ты хочешь, чтобы я вышла прямо сейчас? Но я в таком состоянии, что могу сказать Леше только «нет»! — объяснила Катя.

— Этого я не допущу, — твердо сказал отец.

Тут в атаку пошла жена:

— Что ты к ней пристал? Смотри: она бледная вся, у нее озноб!

— Да. И озноб, и жар. Все сразу и сейчас. — Отец уже во всем разобрался. — А поноса нет?

— Папа, что ты говоришь?

— В общем, так, дочка. Не знаю, что за игру ты затеяла, но мне это совсем не нравится.

— Какая игра, Витя? Ребенку плохо! — вступилась за дочь Таисия.

— Пусть тогда ребенок едет домой. Лечиться. И ты с ней.

— А ты?

— Кто-то должен остаться и доиграть ваш спектакль перед Самойловыми, — холодно произнес Буравин.

— Почему ты мне не веришь? — оскорбленно спросила Катя.

— Если тебе так плохо, Катя, то из дома ни шагу. Жди меня… Мы должны серьезно поговорить, — провожая дочь и жену, сказал Буравин.

Понимая, что ее миссия закончена, регистраторша незаметно вышла из квартиры Самойловых. Она уже спускалась по лестнице, когда ее догнала Маша:

— Постойте, куда вы?

— Я? Свежим воздухом подышать, — не останавливаясь, ответила регистраторша. — В квартире такая духота… Да и обстановка, сами видели, накалилась до предела! А вы развеяться не желаете?

— Нет, я останусь здесь. Вдруг потребуется моя помощь?

— Бедный парень, как он переживает! На моей памяти такое только однажды было, и то…

— Что же было тогда? — поинтересовалась Маша.

— Оказалось, что невеста симулировала! — охотно стала рассказывать регистраторша. — Передумала в последний момент. Тут, конечно, может, и не так. Но есть такая примета… Если свадьба трижды срывается — значит, невесте и жениху не суждено быть вместе.

— И вы верите?

— Верю! Помяните мое слово — никакой свадьбы не будет. Поэтому я и ухожу.

— Не уходите! Ведь так нельзя!

Но в это время из квартиры Самойловых вышел Костя.

— Маша, можешь мне объяснить, что ты здесь делаешь? — недовольно спросил он. — У меня складывается ощущение, что ты меня преследуешь.

— Ну что вы, Костя. Зачем мне вас преследовать? Меня Алеша пригласил на свадьбу — вот я и пришла.

— Молодец, что пришла, уважила больного человека. А теперь можешь идти домой, — покровительственно сказал Костя.

— Но, может быть, нужна моя помощь?!

— Нет, это чисто семейные проблемы. А ты человек посторонний, и тебе здесь не место. — Костя был жесток.

— Понимаю… Но я не могу просто взять и уйти — я должна хотя бы попрощаться с Алешей.

— А ты думаешь, ему сейчас до тебя? — спросил Костя. — Он сейчас только о Кате думает. Ей так плохо, что еще «скорую» придется вызывать!

Из квартиры Самойловых вышли Таисия и Катя. Они, ни на кого не глядя, быстро спустились вниз по лестнице. Маша решила зайти в квартиру.

— Маша, я же сказал — иди домой. Ты здесь лишняя, — снова стал выгонять ее Костя.

— Не вы меня приглашали, не вам и выпроваживать, — тихо, но настойчиво сказала Маша. — Я чувствую, что Алеше нужна моя помощь. Пропустите.

Она решительно вошла в квартиру. Маша горела желанием поддержать Алешу, но того сейчас волновала только Катя.

— Как она себя чувствует? Ей лучше? — беспокоился он.

— Катя пришла в себя, — успокоила «го Маша.

— Вот видишь, а ты переживал. Сейчас Катя сюда придет, — предположил Самойлов.

— Скажи ей, что я ее жду, — попросил Алеша Машу.

— Катя пришла в себя, но еще очень плохо себя чувствует. Мама повезла ее домой.

— Домой? — не мог поверить Алеша. — Когда?

— Только что. Я встретилась с ними на лестнице. — Маша не могла скрыть правду.

— Она ушла? И ничего мне не сказала?.. — Алеша уехал на своем кресле к себе в комнату, явно не желая ни с кем разговаривать.

В это время в кухню зашел озабоченный Буравин.

— Катя не сама ушла, — объяснил он. — Это я их с Таисией отправил домой. Побоялся, что Катя опять может упасть в обморок. Боюсь, с таким Катиным состоянием праздник бы не получился.

— Здорово! А с Лешей она почему не поговорила? — возмутился Самойлов. — Почему ты позволил ей уйти без объяснений?! Как это понимать?!

— Тише, тише, — стала успокаивать его Полина.

— Хорошо, — сказал Самойлов, сдерживаясь. — Мы должны все это обсудить, Боря. Но не здесь. Поехали в офис.

— Все, хватит тянуть, — говорил Сан Саныч, собирая вещи. — Буравин мое увольнение одобрил, а я на корабле сиднем сижу. Никак с этой посудиной распрощаться не могу!

Он окинул взглядом каюту — не забыл ли чего? — и закрыл портфель. Все его имущество там и поместилось.

— А Зина там без меня мается… — продолжал он. — Ну, вроде все собрал.

— Честно говоря, впервые вижу человека, у которого все вещи умещаются в один портфель, — заметил Женя.

— У меня по молодости принцип такой был: ни к чему не привязывайся, ничем не владей… Казалось, так я свою свободу сохраню.

— Удалось? — поинтересовался Женя.

— Как видишь. Тут все, к чему я привязался. — Сан Саныч кивнул на портфель и добавил: — Дурак я был, Женька.

— Но ведь независимость сохранили?

— Да какая там независимость! Звучит красиво: свободный мужчина. На деле — одинокий, пожилой, неухоженный холостяк, — пожаловался стармех.

— Зачем вы так? Для меня вы — пример.

— Не повторяй моих ошибок, Женя. Встретишь хорошую девушку — сразу женись.

Сан Саныч обвел взглядом свое жилище:

— Надеюсь, ничего не забыл.

— Вы всегда можете вернуться, если что.

— Вот возвращаться я и не хочу. Ухожу навсегда. Я свое отплавал, — с грустью произнес стармех и покинул корабль.

Зинаида, как всегда, встречала Сан Саныча на их аллее.

— Здравствуй, Саныч. Так и думала, что ты сейчас здесь появишься.

— Еще бы. Столько лет ты меня встречаешь на этой аллейке.

— А я в основном помню, как провожаю. Как смотрю на твою спину, на твою моряцкую походку…

— Зина, я… — Сан Саныч собрался сказать что-то важное, но Зинаида его перебила:

— Ты по пути ко мне заскочил или зайдешь чаю выпить?

— Я к тебе, Зина. Больше мне никуда не надо. А чаю сейчас больше жизни хочу.

— Что это у тебя в портфеле?

— Мои вещи.

— Какие? — удивленно спросила Зинаида.

— Все, — просто сказал Сан Саныч.

Зинаида рассмеялась.

— Да ладно. Это все, что ты наплавал за всю жизнь?

— Все, Зина. Не смейся надо мной. Я жить к тебе пришел, Зина. Насовсем. Примешь? Куда мне портфель бросить? Где ты меня определишь?

— Некуда мне тебя селить: дом маленький — Машина комната да моя. Она же — гостиная с кухней.

— А в своей не поселишь? — прямодушно спросил стармех.

— Не в моих это правилах, Саныч. Мы же не муж и жена. Что я Маше скажу?

— Тебя это смущает? Никаких проблем, Зина. Давай распишемся. Прямо сегодня, — предложил Сан Саныч.

— Рано еще об этом говорить.

— Рано? Да мы тридцать лет женихаемся!

— Женихаться — не жить под одной крышей. Нужно посмотреть, сможем ли мы терпеть друг друга каждый день.

— И что мне теперь делать? Где мне тебя терпеть, если в доме места для меня нет…

— Да есть, но не знаю, понравится ли тебе…

И Зинаида повела заинтригованного Сан Саныча… на чердак.

— Ну, как тебе?

— Даже не знаю, что сказать… — неопределенно протянул стармех.

— Ну, извини. Никакого другого жилья я тебе предложить не могу, — поджав губы, сказала Зинаида.

— Да мне ничего другого не нужно! Мне здесь нравится.

— Правда?

— Хоть всю оставшуюся жизнь здесь готов жить, — заверил Зинаиду Сан Саныч.

— И даже ко мне не спустишься?

— Спущусь, только если ты меня позовешь.

Приехав домой, Катя и Таисия принялись обсуждать ситуацию.

— Как ты собираешься выпутываться? — спросила Таисия.

— Не знаю. Еще не придумала, — раздраженно ответила Катя.

— Эх, дочка! Если бы ты слушала меня, а не папины сказки про благородство, ты бы не оказалась в таком глупом положении!

— Да что сейчас об этом говорить…

— А то, что мать нужно слушать, — это тебе урок на будущее, — назидательно произнесла Таисия. — Одно дело — отказаться от замужества, а другое — сорвать торжество. Ты только что сбежала со свадьбы! Как ты это объяснишь?

— Мне стало плохо. Честное слово, плохо… когда я его увидела… в этой коляске… — призналась Катя. — И поняла, что так будет всегда…

— В таком случае нужно было сказать Леше «нет». Сразу. Чтобы эта история наконец-то закончилась! Ты об этом не подумала?

— Как же мне все надоело… Мам, я от всего устала. Я вообще ни о чем не хочу думать.

— Но тебе придется объясняться с отцом, — настаивала Таисия. — Что ты ему скажешь?

— Только не сегодня! А завтра я что-нибудь придумаю.

Таисия знала, как успокоить дочку. Она взяла телефон и позвонила Зосе. Зося приехала незамедлительно.

— Вот это да! Упасть в обморок на собственной свадьбе! Прямо как в романе! — восхитилась она, выслушав Таисин рассказ. — Я, конечно же, ее понимаю. Увидеть жениха в инвалидной коляске… Наверное, раньше об этом она просто не думала…

— Это каждая нормальная женщина понимает, Зося. Муж-инвалид… — Таисия махнула рукой.

— А что Виктор Гаврилович сказал? — поинтересовалась Зося.

— Он с Катей еще не говорил. Остался с Самойловыми объясняться.

— Он ведь тоже за Катю переживает?

— Переживает. Но, похоже, не верит, что Кате на самом деле стало плохо. Бедная моя девочка: столько пережила, а тут еще отец со своей моралью… Я не могу допустить скандала в такой момент.

— Я могу чем-то помочь? — предложила свои услуги Зося.

— Я хотела тебя попросить: уведи куда-нибудь Катю. Первый удар я приму на себя.

Зося тут же с готовностью согласилась.

Маша зашла к Алеше в комнату и предложила ему лечь в постель.

— Не хочу, — угрюмо отказался Алеша.

— Леша, люди болеют не по заказу. Болезни не скажешь: у меня сегодня свадьба.

— Почему Катя не подошла ко мне, ничего не сказала? — не успокаивался Алеша. — Я знаю, она просто не захотела меня видеть.

— Алеша, ну что ты говоришь? Кате станет лучше, — она сразу к тебе придет, все объяснит…

— Нет… — Алеша многое начинал понимать, — оставь меня, я хочу побыть один.

Костя уже понимал, что план действует. Но его продолжал интересовать ход событий.

— Куда папа с Буравиным поехали? — спросил он у матери. — У них был такой вид, будто они собрались драться.

— Сказали, в офис, — пожала плечами Полина. — Честно говоря, я тоже за них волнуюсь. Надеюсь, они не наделают глупостей.

— Где Лешка? Как он?

— Переживает страшно. А я не знаю, что ему сказать. Маша его в комнату повезла.

— Я с ним поговорю. — Костя направился в комнату Алеши и столкнулся в дверях с выходящей оттуда Машей.

— Леша попросил к нему не заходить, хочет побыть один, — твердо сказала девушка.

— Я — его брат, — надменно сказал Костя.

— Тогда помогите ему пересесть с коляски на кровать.

— Слушаюсь. Да, кстати… — Костя вынул из кармана деньги, отсчитал и протянул Маше. — Вот гонорар за твои услуги. Теперь ты можешь быть свободна, мы справимся сами.

Маша бросила на Костю быстрый взгляд и вышла, не прикоснувшись к деньгам. А Костя, зайдя к брату, преувеличенно бодрым голосом сказал:

— Лешка, ну что ты, в самом деле, нос повесил? Подумаешь, девушке сегодня нездоровится. Вот выздоровеет, вы сразу же снова под венец.

— Костя, перестань! Я не хочу об этом говорить, — отрезал Алеша.

— Не хочешь — и не надо. Я помочь тебе пришел.

— Да не нужно мне ничего: ни помощи, ни разговоров. Могу я хоть немного побыть один?! — Алеша был на грани истерики.

— Да хоть целый день. Только не в коляске и не в свадебном костюме.

Алешу переодели и уложили в постель.

— Сынок, как ты? Может, поесть хочешь? — предложила мама.

Но Алеша не хотел ничего. Он просто молчал. Вдруг в дверь позвонили, и он встрепенулся:

— Может, это Катя?

Полина бросилась к двери, но ее ждало разочарование. Это была не Катя, а Полинина сестра с мужем Яковом.

— Поля, сестричка! — Ирина бросилась к ней на шею. — Родная моя, извини, что опоздали! Поздравляем вас со свадьбой!

— Здравствуй, Ириша, — поприветствовала сестру Полина.

— Ну, где счастливые новобрачные? — бодро сказал Яков. — Хочу посмотреть на красавицу невесту!

— А почему у вас так тихо? — Ирина вдруг заметила, что что-то не так. — Поля, что с тобой? У вас что-то случилось?

И родственников стали вводить в курс дела.

— Это просто рок какой-то. Второй раз свадьба срывается! — расстроилась Ирина. — И как же теперь? Леша моряк — значит, он и любимого дела лишился.

— Да какое теперь море! — с горечью воскликнула Полина. — О плаваниях придется забыть… Сейчас ему необходимы постоянный уход и покой.

Ирина и Яков обменялись быстрыми взглядами.

— Поэтому я решила уйти с работы. Борис отговаривает меня, но я уверена, что так будет лучше.

— Ты же не сможешь жить без своей археологии! — воскликнула сестра.

— Ничего не поделаешь. Сейчас я должна быть рядом с сыном. Потом, может быть, договорюсь о скользящем графике.

— Да, сестренка. Ехали порадоваться за вас, а тут такое горе… — сочувственно протянула Ирина.

— Слушай, Ириша, раз уж вы здесь, может, побудете с Алешей? А я сбегаю на работу.

— Конечно, конечно, — с готовностью согласилась Ирина. — Иди, ни о чем не беспокойся!

— У нас будет о чем поговорить, мы так давно не виделись, — поддержал жену Яков.

Когда Полина ушла, Яков сказал Ирине:

— Ну и влипли! — Видно было, что его фраза относится не к этой, а к какой-то другой ситуации.

Смотритель с Толиком шли по катакомбам к кладу.

— Погоди, передохнуть надо. Ничего, скоро уже, — остановил сына отец.

— Пап, может, зря ты так с Жориком? — присев, спросил Толик.

— Нет, сынок. Жорка упертый. Он теперь не остановится, пока сундучок мой не найдет. Да только мы его перехитрим.

— Дал бы ты ему денег, он бы и успокоился, — предложил Толик.

— Как же, успокоится он! Мало я из него в детстве дури выбил!.. А с тобой-то мне что делать?

— А что такого?

— Мягкий ты слишком. Это в мать. Даже лицом в нее, покойницу, уродился! Силы-то много, а вот ума… — В голосе смотрителя звучали презрительные нотки.

— Нормально. Проживу. А денег Жорику, может, дашь? И помиритесь сразу. Я бы дал!

— Толик, ты же со мной, с отцом своим всегда честным был. Так?

— Конечно, батя. Сам же сказал — отец. Как я могу против тебя пойти?

— Хорошо. Вот что. Дай-ка ты мне слово, что" сам из схрона ничего не возьмешь и Жорке не покажешь.

— Ну, даю, — пообещал Толик.

— Вот и хорошо, Толик. Вот и хорошо. Ну что, передохнул? Тогда пойдем, нам с тобой сегодня еще придется —попотеть.

Когда они ушли, на место, где они только что отдыхали, вышел Жора, тайно шедший за ними следом.

Наконец смотритель с Толиком дошли до места.

— Это что, и есть твои несметные богатства? — спросил у отца Толик.

— Погоди, сейчас увидишь, — ответил довольный смотритель.

Он наклонился и откинул крышку сундука, в котором лежали разнообразные драгоценности вперемешку с денежными банкнотами. Толик так и застыл, как завороженный.

— Вот так, сынок, — с гордостью сказал смотритель. — Вот он каков, папкин сундучок!

Он стоял над сундуком, словно Скупой рыцарь.

— Сколько же ты все это копишь? — удивленно спросил Толик.

— Долго, сынок. Тринадцать годков мне было, как первую монетку сюда кинул. Пацаны все каски да патроны собирали, а я — вот! Что ж ты? Не рад вроде?

— Бать, а помнишь, я тебя просил машинку заводную купить?

— Нет, не помню.

— Да, конечно. Мне тогда всего десять было, — напомнил Толик. — Ты еще сказал, что денег нет.

— Толик, зато я тебе теперь настоящую могу купить. И не одну. Только вот выждем еще немного, пока Жорка успокоится. Погоди, сейчас полюбуюсь немного и пойдем, — пообещал смотритель.

Смотритель повесил на сундук замок и взгромоздил тяжкую ношу на спину сыну.

— Что, Толик, тяжело? Ничего, потрудись. В этом сундуке все радости твои на всю жизнь. Еще и детям останется. Ну, кто скажет, что это не так?!

— Маша бы сказала, — уверенно сказал Толик.

— Если скажет, соврет.

— Маша никогда не врет.

— Значит, глупая. И тебя дурости учит! Все, хватит лясы точить! Пошли потихоньку! — приказал смотритель.

Через секунду к месту, где они разговаривали, подошел Жора.

Смотритель с Толиком продолжали свою трудную работу по перепрятыванию сундука. Они затащили его в лодку и поплыли вдоль берега. Смотритель сидел на корме, а Толик уверенно работал веслами.

— Куда везем его? — кивнув на сундук, спросил Толик.

— Много будешь знать, скоро состаришься.

— Тяжелый он. Надо было Жорку с собой взять.

— Твой Жорка балбес! И про этот сундук ему знать не надо! Понял? — угрожающе спросил смотритель.

— Понял, — спокойно ответил Толик. — Чего ж не понять.

— Ты, главное, греби быстрее. Нужно до ночи управиться. Папка все делает правильно. Греби!

Они не знали, что Жора с берега наблюдает за лодкой в бинокль, отслеживая, куда они приплывут. А приплыли они к затопленному доку. Перетащили туда сундук и отправились обратно.

— Куда теперь? — спросил Толик.

— Домой, сынок, домой. Дело сделано, — ответил смотритель.

И они отплыли под пристальным наблюдением оставшегося незамеченным Жоры.

— Ну, как свадьба? Уже можно вас поздравлять? — радостно встретила Самойлова и Буравина секретарша Людочка. Но они оба были мрачны и неразговорчивы.

Самойлов резко открыл дверь кабинета и сказал Буравину:

— Заходи!

— Борис Алексеевич, Виктору Гавриловичу тут звонили, он срочно нужен… — сообщила секретарша.

— Виктор Гаврилович очень занят. Никого к нам не пускать, ни с кем не соединять! — приказал Самойлов.

Самойлов зашел в кабинет и хлопнул за собой дверью.

— Твоя дочь — взбалмошная, своенравная эгоистка! И ты с ней заодно, — с ходу заявил он Буравину.

— Я — ее отец, Боря.

— А я — отец Леши! Неужели ты думал, что я поведусь на ваш обман и не пойму, что Катина внезапная болезнь — просто уловка, чтобы не выходить замуж за Лешу? Вы будто сговорились его замучить! Почему бы Кате прямо не сказать Леше «нет»? Я понимаю, тяжело это произнести, глядя в глаза жениху. Но если Катя трусит, то ты, ее отец, должен поставить нас в известность, что она отказывается от своих обещаний. Если ты мужик!

— Катя еще ни от чего не отказывалась! Не нужно зря оскорблять ни меня, ни ее. В тебе говорит обида за сына. Но Кате действительно было плохо! Она столько пережила за последнее время. Я уверен: Катя не собиралась обманывать Лешу ни в чем.

— Мне не нравится эта ситуация! — заявил Самойлов.

— Мне тоже, — согласился с ним Буравин. — И я во всем разберусь, Борис. Но знай: я люблю свою дочь, верю ей и никому не позволю на нее нападать.

После разговора с Буравиным хмурый Самойлов вышел в приемную.

— Борис Алексеевич, что случилось? — взволнованно спросила Людочка.

— Похоже, я ничего не понимаю в этой жизни! Скажи, Люда, что бы ты могла сделать для любимого человека?

— Не знаю… Наверное, все. — Людочка смотрела на Самойлова влюбленными и преданными глазами.

— Все, говоришь? Значит, и в огонь, и в воду, и в ссылку в Сибирь?

— Ради любимого человека можно и жизни своей не пожалеть, — уверенно заявила секретарша.

— А если бы он ослеп, оглох, стал калекой? Ты бы все равно за него вышла?

— Да. Все равно, — очень серьезно ответила Людочка. — Я бы не перестала его любить.

— Люда, ты не представляешь, сколько бед на меня сразу свалилось, — без перехода начал рассказывать Самойлов. — Как будто черная туча какая-то нашла. Как все было хорошо, до тех пор пока Алеша не попал в аварию.

— Я вам очень сочувствую. У меня даже такое чувство, что это случилось с кем-то из моих близких.

— Все шло как по маслу, — не слушая ее, продолжал Самойлов. — Будущее вырисовывалось четким, ясным и безоблачным. Мой сын собрался жениться, я уже мечтал о внуках…

— Может, все это еще будет. В жизни всякое случается, — пыталась успокоить начальника Людочка.

— Вот именно что всякое. Все переменилось в один момент.

— Вы поссорились с Буравиным? Я слышала, как вы разговаривали…

— Пока нет. Но я ему больше не могу доверять…

— Почему, Борис Алексеевич? Вы столько лет вместе.

— Ты знаешь, похоже, Катя передумала выходить за Лешку.

— Да вы что? Не может быть! — возмущенно воскликнула Людочка.

— И Буравин знает об этом, но молчит, покрывает ее. Делает вид, что ничего не происходит.

Самойлов в сердцах ударил кулаком по ладони.

— Я не верю, что все эти беды могли свалиться на меня просто так!

— Вы считаете, что была какая-то причина? — спросила Людочка.

— Не причина. А человек! Есть кто-то, кто стоит за всем этим. Кто желает мне зла.

— Разве у вас есть враги? Я даже не могу представить, кто это может быть.

— Не знаю. Но я должен найти этого человека, — в голосе Самойлова звучала твердая решимость. — Найти и заставить его ответить за все!

— Кого?

— Того, кто виновен в Лешкиной аварии! Из-за этой сволочи мой сын теперь навсегда прикован к постели… Знаешь что… Набери-ка мне следователя Буряка.

— Григория Тимофеевича? — уточнила Людочка.

— Да, Гришу. Он должен найти этого гада!

Людочка спешно стала набирать номер телефона.

Выйдя от Леши, Маша пошла бродить по городу и случайно вышла к теннисным кортам. Она очень удивилась, увидев, как Катя с Зосей играют в теннис, и решила зайти на корты.

— Стой! В твоей обуви на корт нельзя! — громко остановила ее Катя. — Ты что, сюда пришла мои мячики ловить?

— Я пришла поздравить тебя с таким быстрым выздоровлением.

— Тебя мое здоровье не касается, — грубо отрезала Катя.

— Ты здорово всех обманула — и Лешу, и его родителей.

— Я никого не обманывала, — возразила Катя. — Я просто пришла сюда постучать по мячу. Я так расслабляюсь. Я не хочу, чтобы ты лезла в мои отношения, в мою жизнь.

— А ты меня и не интересуешь, Катя. Я с тобой хочу поговорить о Леше.

— Хорошо. Тогда скажи, что тебе надо от Леши? Какой твой интерес?

— Я просто хочу помочь хорошему человеку.

— На свете много хороших людей! Зачем тебе понадобился именно мой жених? И сейчас зачем к нему клеишься?

— Я к нему не клеюсь, я ухаживаю за больным человеком! — пыталась объяснить Маша.

— Какие мы благородные! А может, бедненькая девочка решила поймать богатого жениха? Нормальные парни в твою сторону не смотрят — вот и берешь то, что плохо лежит!

— Неправда! Я вижу в Леше в первую очередь человека, которому нужна моя помощь.

— Вот ты и проговорилась! В первую очередь! Значит, есть и вторая! Поэтому хватит плести ерунду про свое благородство!

Маша поняла, что разговор все равно закончится ничем, и ушла. Подошедшая Зося спросила Катю:

— Что она хотела?

— Ничего! Очередная спасительница душ! Не понимаю, что всем от меня надо!

— Судя по твоему настроению, игры сегодня не будет, — высказала предположение Зося.

— Кто тебе сказал? У меня сегодня самое подходящее настроение! — уверенно заявила Катя.

— Вот как? Спортивная злость?

— И не только спортивная. Пошли!

— Где дочь? — с порога спросил Буравин.

— Она ушла.

— Как ушла? — возмутился Буравин. — Она же плохо себя чувствовала!

— Сейчас ей уже лучше, — объяснила Таисия. — К ней зашла Зося, и они ушли вместе.

— Вот как? И куда же они, интересно, пошли?

— На корт.

— Куда?! — не ожидал такого ответа Буравин.

— На теннисный корт. Они давно договаривались поиграть.

— Так, значит, Самойлов был прав! После Катиного бегства со свадьбы он мне все высказал…

— И что он тебе наговорил? — с интересом спросила Таисия.

— Много чего! Он уверен, что мы его водим за нос! Что недомогание Кати — это всего лишь предлог, чтобы сорвать свадьбу!

— Возможно, он был недалек от истины.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Да. И нисколько не осуждаю нашу дочь. Этой свадьбой она обрекает себя на вечные муки.

— Но ведь никто не заставлял ее выходить замуж! Зачем она устроила этот спектакль? Почему сразу не отказалась?

— Потому что ты задурил ей голову своими рассказами о благородстве! Они хороши для книг, но не для жизни!

— И ты постаралась ее в этом убедить?

— Я не могла равнодушно смотреть, как Катя губит свою жизнь!

— А я, значит, своими руками толкаю ее на погибель?

Буравин взял ключи от машины и направился к двери.

— Ты куда?

— Неважно! У вас — свои дела, у меня — свои.

На самом деле так оно и было, потому что после его ухода позвонил Костя.

— Что-то срочное? — спросила Таисия. — Ну хорошо, заходи. Жду.

Костя пришел к Таисии довольный и готовый к дальнейшему наступлению.

— Я хочу прямо сегодня поговорить с Катей.

— Нет, Костя. Не сегодня. И даже не в ближайшие дни, — остановила его Таисия.

— Но почему? Я не понимаю, зачем тянуть! — горячился Костя.

— Просто поверь мне. Это женское чутье. Нужно на время затаиться.

— Таисия Андреевна, у нас с вами был уговор. Я помогаю расстроить свадьбу Кати и Леши. А вы помогаете мне добиться расположения вашей дочери. Свадьба не состоялась. Теперь ваша очередь помочь мне!

— Я не отказываюсь от своих слов. Только давай я сама выберу время, когда тебе нужно начинать действовать. Я лучше знаю свою дочь. И если ты не хочешь все испортить — доверься мне! Кстати, я разговаривала о тебе с Катей. Сравнивала вас с Алешей. Естественно, это сравнение было в твою пользу.

— Да? И как отреагировала Катя?

— Она не стала со мной спорить!

Увидев родственников, Алеша заметно повеселел.

— Хорошо, что вы приехали. Хотя… надеялись, наверное, на свадьбе погулять. А праздника не получилось…

— Ну, из-за этого не переживай. Жениться ты еще успеешь, — успокоил его Яков, — может, и не один раз. Я вот, например, третий раз женат!

Ирина укоризненно посмотрела на мужа, и тот осекся.

— Не знаю. Не уверен. У меня уже во второй раз не получается…

— Ну что ты говоришь, Леша! Надежду нельзя терять ни в коем случае! — воскликнула Ирина.

— Надежда — это единственное, что меня осталось. Ну и поддержка родных, конечно.

— А ребята с корабля тебя навещают? — вдруг перевел разговор Яков.

— Да. Женька заходил с Сан Санычем.

— Как-нибудь и ты их навестишь. Поднимешься на корабль, пообщаешься с командой… — размечталась Ирина. — А что же у тебя в комнате даже фотографии твоего корабля нет? Смотрел бы, вспоминал.

— Действительно. Так ведь, пока я плавал, она мне и не нужна была, я там все до винтика знаю. А сейчас бы не помешала, — согласился Алеша.

— Ирина же у нас фотографией занимается. Довольно неплохо получается. Сходит в порт, сфотографирует, — предложил Яков.

— Да? Это было бы здорово.

— Конечно, мне нетрудно, — согласилась Ирина. — Прогуляюсь. Как твой корабль называется?

— «Верещагине». Сухогруз.

— Прямо сейчас схожу и сфотографирую, пока солнце не село.

— И то верно. Зачем в долгий ящик откладывать? Надо жить! — поддержал жену Яков.

— Я скоро. Не скучайте. — Ирина помахала мужчинам рукой.

Ирина ушла, а Яков с Алешей повели мужской разговор.

— Ты, главное, не унывай, Лешка! Все наладится! Женитьба — дело такое: женишься — пожалеешь. Не женишься — тоже пожалеешь! — нарочито весело сказал Яков. — Я вот три раза женился — и каждый раз счастливо. Но все равно, когда встречаю холостых друзей — так им завидую!

— Может, вы и.мне завидуете?

— А как же! Ты ведь тоже холостой! К тому же живешь у теплого моря, на солнышке греешься. А я в далекой Якутии старые кости морожу. Моря лет пять не видел!

— По морю я тоже соскучился… — с тоской протянул Алеша.

— Будет тебе и море со временем. Все будет, — пообещал Яков.

— Спасибо, дядя Яша. Все-таки не перестаю удивляться, какой вы легкий человек.

— А как же. Капитан, капитан, улыбнитесь, и все такое… Ты мне вот что скажи, где Костя-то, что-то я его не вижу?

— О-о! Его трудно поймать. Где-то опять мотается по городу. За ним не угонишься, он все делами какими-то занят.

— Дела — это хорошо. Но где-то он бывает чаще обычного.

— Знаете, он частенько в ресторан «Эдельвейс» заходит. У него там знакомый работает. Попытайтесь поискать там, — посоветовал Алеша.

— В ресторане? А что, это идея. Мы как раз с поезда ничего не ели. Совместим приятное с полезным.

Возвращаясь с работы, Полина случайно встретила Буравина.

— Мне очень нужно было тебя увидеть, — сказал он. — Я почему-то был уверен, что встречу тебя.

— Знаешь, я решила уйти с работы. Может, смогу работать дома. Хотя, если честно, мне сейчас абсолютно не до этого. Мне теперь надо ухаживать за Лешей, его нельзя оставлять одного.

— Знаешь, Поля, я хотел тебе сказать… — Буравин не решался закончить фразу.

— Что Катя больше не придет? — догадалась Полина.

— Ну, в общем — да.

— Я все понимаю, можешь не продолжать. Катя — молодая девушка, ее можно понять…

— Я не мог предположить, что все обернется именно так.

— Не вини себя. Это жизнь. Не всегда получается быть вместе, иногда приходится расставаться.

Сказанное относилось не только к Кате с Алешей, но и к самой Полине и Буравину.

— Очень жаль, что ты уходишь с работы. Теперь нам будет значительно труднее встречаться, — вздохнул Буравин.

— Я не могу поступить иначе. Мне нужно быть рядом с Алешей. Его здоровье уже вряд ли поменяется в худшую или в лучшую сторону. Но не нужно забывать о его попытке самоубийства.

— Да, действительно, — согласился Буравин. — Тебе надо быть рядом. Нельзя допустить, чтобы он отчаялся и повторил это… Мне будет очень не хватать наших встреч.

— Мне тоже.

Маша решила уволиться из больницы.

— Почему? Тебя кто-то здесь обидел? Или работа разонравилась? — спросил Павел Федорович.

— Нет, что вы. Не в этом дело… Просто у меня поменялись планы. Это связано с вопросом личного характера.

— Очень жаль, что ты увольняешься. Но раз решение принято — отговаривать не буду. Заполни обходной лист, получи зарплату — и можешь быть свободна.

— Спасибо, Павел Федорович.

— Маша, а твое увольнение не связано с неким молодым человеком? Тем, кто одно время лечился в нашем отделении, а потом выписался?

— Нет-нет, что вы! Но… Скажите, а Алеша, он… — Маша не решалась задать вопрос.

— Ты хочешь спросить, может ли он поправиться? — догадался Павел Федорович.

— Да, — облегченно выдохнула Маша.

— Если я категорично скажу — нет, я могу ошибиться. Как это уже было с вашим Лешей. Медицине известны случаи чудесного выздоровления. Или, сказать точнее, почти— чудесного.

— А что для этого надо?

— Для этого нужно время. Нужно терпение и… — Павел Федорович сделал паузу, — много любви.

Дома Машу ждали новости. Обеденный стол был накрыт на троих.

— А почему три тарелки? У нас будут гости? — удивилась Маша.

Зинаида несколько смутилась.

— В общем… С чего бы начать? Ты же знаешь Сан Саныча?

— Конечно. Он обещал зайти?

— Маша, — сбивчиво начала Зинаида. — У нас с ним давняя, так сказать, симпатия… Ну, ты знаешь… Одним словом… мы решили жить вместе.

— Вот как?! — Маша даже развеселилась. — А как же его море, рейсы?

— Он решил остепениться, сойти на берег, — объяснила Зинаида. — Да и к тому же нам будет веселее, когда останемся без тебя.

— Без меня? Почему без меня?

— Я имела в виду, что когда-нибудь ты встретишь мужчину, выйдешь замуж и покинешь дом родной. А нам с Сан Санычем в старости веселее будет.

— Ах, вот ты о чем.

— Так я не поняла, ты не рада, что ли? — осторожно спросила Зинаида.

— Рада, бабуля! Конечно, рада! — искренне сказала Маша и поцеловала Зинаиду. — Я ничуть не против вашего прекрасного союза! Будьте счастливы! И кстати, у меня для тебя тоже есть новость. Ты знаешь, я решила посвятить свою дальнейшую жизнь Алеше.

— Как Алеше? И что значит «посвятить»? — не поняла Зинаида.

— Ну, понимаешь, я чувствую, что я могу помочь этому человеку. И я должна ему помочь. Я уволилась из больницы. Вот моя последняя зарплата. — И Маша положила на стол конверт.

Так и завершился обмен новостями. Узнав о Машином решении, Зинаида поднялась к Сан Санычу на чердак и напрямую спросила:

— —Саныч! Ты ведь хотел жить в семье?

— Хотел.

— Тогда начинай, — потребовала Зинаида. — Приступай к семейным обязанностям. Надо с Машей поговорить по-мужски.

— О чем поговорить-то? Что стряслось? — заволновался Сан Саныч.

— Совсем девка от рук отбилась. Каша у нее в голове.

— Ну, так это бывает. Молодая еще.

— Бывает? Она с работы уволилась!

— Ну, может, не понравилось ей там. Или коллектив злобный.

— Да при чем здесь коллектив?! — вскипела Зинаида. — Она уволилась, чтобы за Лешкой этим бегать! Который в аварию попал.

— Хм. За нашим Лешкой?

— Вот именно! А у него невеста! Свадьба на носу!

— Да, непорядок, — согласился Сан Саныч.

— Вот именно. Так что давай. Приступай к обязанностям. Иди, поговори с ней, — скомандовала Зинаида. — Может, она тебя послушает.

— Зин, я не умею с девчатами разговаривать… Что я ей скажу? — растерялся Сан Саныч. Он совсем не так представлял себе семейные обязанности.

— Ничего. Найдешь слова, — подбодрила его Зинаида.

Так у Сан Саныча началась семейная жизнь.

Он не имел понятия, как следует вести такой разговор, поэтому, увидев Машу, сразу, без подходов, спросил:

— Ну, Маша, рассказывай. Что ты там наворотила? Из-за чего Зина меня пилит?

— Я не знаю…

— Не знаешь? А с работы зачем уволилась? Зина хочет, чтобы у тебя все как у людей было. Это разве дело — такая молодая, а безработная.

— Мне нужно было уволиться.

— Нужно? Зачем? Чтобы к Лешке бегать? Разве это дело? Разве за парнем бегать — это правильно?

— Да я не бегаю, — возразила Маша. — Я помочь ему хочу! Я когда в больнице за ним ухаживала, у меня получалось ему боль снимать. Верите?

— Верю. Отчего же не поверить, — согласился Сан Саныч.

— Я когда рядом с ним была, он на поправку шел! Мне врач знаете что сказал?

— Что?

— Алеше, для того чтобы поправиться, нужно много любви, — выпалила Маша.

— А ты-то здесь при чем? — удивился Сан Саныч. — У парня невеста есть, Катя! Ее любовь Алешке нужнее всего.

— Так-то оно так… Только есть ли она — Катина любовь? — грустно спросила Маша.

— Не понял?!

— Я ведь у них на свадьбе была, Леша меня приглашал.

— Да, я слышал, что молодые захотели расписаться прямо дома, в узком кругу. И что?

— Не состоялась свадьба. Катя во время церемонии в обморок упала. Все за нее переживали… А она, как только в себя пришла — сразу домой. Леше даже пары слов на прощание не сказала, не объяснила ничего… А знаете, где я ее потом видела?

— Где?

— На корте. Она играла с подругой в теннис. И была весела и здорова.

— Да… Не ту Лешка подругу жизни выбрал, — удрученно сказал Сан Саныч. — Такая не дождется мужа из дальнего рейса…

— Представляете, каково сейчас Леше? — горячилась Маша. — Вот я и хочу его поддержать. Если Катя к нему вернется — замечательно. А если нет — хоть я рядом буду.

— А бабушке своей ты об этом рассказала?

— Нет. Почему-то мне кажется, что она меня не поймет.

— Значит, так, — решил Сан Саныч. — Лешку я давно знаю, не один год вместе плавали. Хороший парень. Все, что ему хорошо, то и мне хорошо. Ходи к нему.

— Спасибо, Сан Саныч, — обрадовалась Маша. — Хоть кто-то меня понимает.

— А бабушке скажи, что поговорил я с тобой. Накрутил хвоста. А про Лешку и Катю я ей сам как-нибудь расскажу.

Похоже, семейная жизнь Сан Саныча началась хорошо.

Ирина и Яков, как и планировали, встретили Костю в ресторане.

Они подошли к его столику, и Ирина, посмотрев на Костин стакан, спросила:

— Костя, это что, алкоголь?! Не рановато ли? День еще только начинается.

— Ирина, да оставь ты его в покое, — остановил жену Яков. — Не видишь, он — настоящий мужчина. А значит, вечер может закончить утром, днем выспаться, а ночью на охоту! Так, Костя?! Есть на кого по ночам охотиться? По глазам вижу, что есть!

— Познакомишь с избранницей? — попросила Ирина.

— Нет, сейчас не могу! — отказался Костя.

— Ирина, разве не видишь, он стесняется! — объяснил жене Яков. — Ну а с финансами как, Костя? У настоящего мужчины всегда должны быть деньги. Я слышал, у тебя свой бизнес, аптека.

— Сейчас дела не очень. Долгов много. Пришлось даже временно закрыться, чтобы сократить убытки.

— Да? Это обязательно нужно поправить. А главное — можно!

— Если бы я знал как!

— Я знаю! — уверенно сказал Яков. — Ирочка, душа моя, помнишь, — обратился он к жене, — тебе в магазине напротив блузка понравилась?

— Разве? — удивленно вскинула брови Ирина.

— Ну, может, не напротив, а за квартал отсюда. Ты ее купи. Ну, и еще чего-нибудь. А я пока Косте посоветую, как дела поправить.

Яков выложил перед Ириной на столик несколько купюр. Она забрала их и, поджав губы, вышла.

— Женщина! — посетовал Яков. — Все по пять раз объяснять приходится. Так вот, Костя, я знаю, как помочь твоей беде.

— Как же, дядя Яша? — с нескрываемым любопытством спросил Костя.

Яков показал фотографии сухогруза «Верещагине».

— Ты знаешь этот корабль?

— Да. Алеша на нем ходит, то есть ходил. А он тут при чем? — не понял Костя.

— Не торопись. Скажи, у тебя есть допуск в порт? Ты можешь пройти на этот корабль?

— Могу. А в чем дело-то?

— Ты взрослый человек и разговаривать с тобой я буду как со взрослым, напрямик.

Костя согласно кивнул.

— Я дам тебе очень хорошие деньги, — пообещал Яков, — но за них ты поможешь мне провезти кое-что через границу. И так, чтобы об этом никто не узнал. Ну что, согласен?

Такого предложения от родственника Костя не ожидал.

— Ну что, Константин, обсудим детали нашего предприятия? — настаивал Яков.

— Да, хотелось бы узнать подробности, — согласился Костя.

— В общем, так. Подходящее судно я уже подыскал. Тебе остается найти дельных людей и сделать так, чтобы наш груз оказался в нужное время в нужном месте. — Яков улыбнулся и доверительным тоном продолжал: — Я буду с тобой откровенен. В нашем деле, конечно, есть элемент риска… Но, с другой стороны, контрабанда — это самая быстрая прибыль.

— Ну да… Вот я вложу в свою аптеку рубль и только через год-другой получу взамен два рубля. А здесь — раз, и готово, — охотно согласился Костя.

— Вот именно, — поддакнул Яков. — Тебе даже и тратиться не нужно будет. Просто подсуетиться.

— Дядя Яша, если я иду на риск, я хочу узнать, из-за чего. Что мы будем перевозить? — поинтересовался Костя.

— Костик, а вот этого тебе лучше не знать… Любопытство редко доводит до добра, — поучающее сказал Яков.

— Тогда последний вопрос: как будет оплачиваться моя работа?

— Если мы с тобой обо все договоримся, ты получишь приличный аванс, — пообещал Яков. — А после . доставки товара к месту назначения — еще столько же.

— Хотелось бы узнать конкретную сумму, — настаивал Костя.

Яков молча написал что-то на бумажке и протянул ее Косте. Обрадованному взгляду Кости открылись цифры: 10 тысяч долларов — до и 10 тысяч долларов — после. Стараясь не выдать своих чувств, Костя выдохнул:

— И когда я смогу получить аванс?

Яков без разговоров вытащил из кармана деньги. Костя с восторгом посмотрел на внушительную пачку. Он был так ошеломлен, что забыл про всякую осторожность и просто сказал:

— Я согласен.

Довольный Костя пересчитал деньги.

— Ну что ж. О вознаграждении мы договорились, теперь — к делу. — Яков выложил на стол фотографии корабля «Верещагине», сделанные Ириной. — Мы выяснили, что корабль этот тебе хорошо знаком. Так?

— Конечно. Это корабль моего отца. На нем Алеша стажировался, — согласился Костя.

— Он будет нашим «извозчиком». В смысле — на нем мы и переправим товар за границу.

— А… почему именно на нем? — не понял Костя.

— Потому что он отплывает в удобное для нас время и следует в нужном нам направлении, — подмигнул Яков Косте. — К тому же у судоходной компании твоего отца безупречная репутация. Так что никто не заподозрит, что на «Верещагино» есть что-то недозволенное!

— Дядя Яша, а как же там — за границей? Допустим, мы этот товар на судно доставим… А кто же его потом заказчику передаст? — недоумевал Костя.

— А вот это — не твоя забота. От тебя требуется найти надежных исполнителей. Кого-то из команды корабли подкупить, а еще лучше — из работников порта. Об остальном я сам позабочусь, — отрезал Яков.

— Я знаю подходящих людей, — после недолгого размышления сказал Костя и предложил: — Если хотите, могу вам хоть сейчас встречу организовать.

— Нет-нет-нет… Я ни с кем встречаться не буду… Исполнители не должны знать меня в лицо, — категорически отказался Яков.

— А кто же тогда перед ними поставит задачу? Кто проконтролирует все?

— Ты, Костя! В этой операции именно ты будешь и посредником, и надзирателем за исполнением заказа, — за что, собственно, тебе и будут платить, — объяснил Яков.

— Хорошо… Я готов хоть сейчас отправиться на переговоры с этими людьми. С потенциальными исполнителями, — собрался Костя.

— Да ты, я смотрю, парень шустрый! Молодец! Мне нравится такая хватка! — одобрительно хлопнул его по плечу Яков.

Костя довольно улыбнулся.

Самойлов и следователь снова поехали на место происшествия.

— Гриша, извини, что опять тебя выдернул, — извинился Самойлов. — Но пойми меня правильно — мне необходимо узнать, кто виноват в этой аварии!

— Я пока не готов на это ответить. Следствие продолжается… — неопределенно пожал плечами Буряк.

— Ты мне сам говорил, что это убийство. Так?

— Да, это одна из версий, — подтвердил Буряк.

— Хорошо. Только одна из версий. Но по этой версии должны быть подозреваемые!

— У меня нет прямых улик. А также нет ни одного свидетеля.

— Надо их искать, надо что-то делать! Пойми, преступник должен ответить за все то, что он сделал!

— Я понимаю тебя. Но я делаю все, что могу.

— Давай я помогу тебе! — предложил Самойлов. — Давай попробуем разобраться вместе. Может, вдвоем у нас получится…

— Борис, сейчас уже поздно. Не горячись. Давай отложим это до утра.

— Хорошо, — согласился Самойлов. — Утром я буду ждать тебя здесь.

Буравин пришел домой поздно.

— Где Катя? — спросил он.

— Она спит, — ответила Таисия. — А что ты хотел?

— Придется разбудить. Мне нужно с ней поговорить.

— У девочки был трудный день, она устала.

— Я не понимаю, почему я второй раз за день пытаюсь поговорить с дочерью и каждый раз находится причина, по которой я не могу этого сделать?! — вспылил Буравин.

— Наверное, так сложились обстоятельства, и больше ничего, — вступилась за дочь Таисия.

— Обстоятельства? А мне кажется, что она меня избегает! А ты помогаешь ей в этом!

— Не кричи, ты ее разбудишь!

— Я никого не разбужу. Потому что ухожу спать в кабинет!

— С какой стати ты собрался спать в кабинете?

— Тая, мне надо побыть одному. Спокойной ночи.

Буравин ушел в свой кабинет, а Таисия прикрыла дверь в Катину комнату, где никого не было.

Утро было солнечным и приветливым.

— Маша, ты уже проснулась? Вот и хорошо. Сейчас Сан Саныч встанет и будем завтракать, — сказала Зинаида.

— Спасибо, бабуль. Только я завтрака не буду ждать. Чайку попью и побегу, — сказала Маша, наливая себе чашку чаю.

— Куда это ты собралась? На работу тебе, вроде бы, спешить не нужно — ты уволилась… Или одумалась, решила вернуться?

— Нет, бабуль. В больницу я не вернусь. У меня другие дела есть.

— Какие это, интересно?

— Пока ничего сказать не могу — боюсь удачу спугнуть. Когда получится — тогда все и объясню.

Зинаида смотрела на Машу испытующе:

— А не к Алеше ли ты собралась? Я же просила Сан Саныча серьезно поговорить с тобой на эту тему.

— Он и поговорил. «Накрутил мне хвоста», «научил уму-разуму». Все сделал, как ты просила… — Маша допила чай и поставила на стол пустую кружку. — Только я все равно пойду. Не останавливай меня, бабуль. Я по-другому просто не могу.

И она стремительно вышла из кухни. Зинаида покачала головой:

— Вот упрямая девчонка. Ну что мне с ней делать!

Катя и Таисия завтракали, когда вошел хмурый Буравин.

— Вот и папа наш проснулся… Давай, садись, пока кофе не остыл, — начала угодливо суетиться Таисия, наливая Буравину кофе и подсовывая бутерброды.

Буравин, не обращая внимания на старания жены, пристально смотрел на Катю.

— Доброе утро, папа! — робко сказала та.

— Ну как в теннис вчера поиграла — хорошо? — сверлил ее взглядом отец.

— Да, неплохо… — осторожно ответила она.

— А как твое здоровье — не пошатнулось? Почему-то как замуж выходить — так оно у тебя шалит. А как в теннис играть — так ничего, не подводит, — язвительно продолжал Буравин.

— Папа, мне просто нужно было развеяться. Я перенервничала, — оправдывалась Катя.

— Объясни мне, почему ты устроила этот спектакль? Зачем нужно было затевать свадьбу, если ты не хотела выходить замуж за Алешу?

Вмешалась Таисия:

— Виктор! Может, не будем портить друг другу настроение с самого утра? Давай спокойно все обсудим.

— Я не могу быть спокойным, когда моя дочь так себя ведет, — отрезал Буравин, глядя на Катю.

Не выдержав его взгляда, та опустила глаза.

— Знаешь, Катя, я думал, ты — моя дочь. Мы всегда понимали друг друга и прекрасно ладили. Но теперь я вижу, что ошибался — ты вся в маму, — жестко сказал отец. — Ты поступаешь так же, как и она. Двулично и неискренне!

— Виктор, что ты себе позволяешь! — оскорбилась Таисия.

— Я поступаю так, как поступал всю жизнь, — говорю правду. Это многим не нравится, но я считаю, что это правильно, — отрубил Буравин.

— Когда инквизиторы сжигали на кострах «ведьм», они тоже считали, что поступают правильно… — запальчиво сказала Тая.

— Тебе повезло, что ты не родилась в то время, — угрюмо ответил Буравин, даже не глядя на жену. Его взгляд все еще был прикован к Кате. — Ты даже не представляешь, Катя, как мне за тебя стыдно! Я даже не хочу с тобой сидеть за одним столом.

И отец вышел из кухни, хлопнув дверью.

Возмущенная претензиями отца, Катя в запале сказала вслед вышедшему Буравину:

— Ну и не надо! Не сиди со мной за одним столом! Почему ты все решаешь за меня? Почему лезешь в мою жизнь? — И она обернулась за поддержкой к матери.

Но Таисия не слушала дочь, она рыдала. Ошарашенная Катя бросилась к ней:

— Мама, ты что? Почему ты плачешь?

— Твой папа меня совсем не любит. Мы с ним словно чужие… — всхлипывала мать. — Ты видела, с каким презрением он говорил, что ты вся в меня, а не в него? Как будто это что-то гадкое — быть похожей на мать…

Таисию душили слезы. Катя пыталась ее утешить:

— Ну, мама… Не плачь… Не надо… Успокойся, пожалуйста… Ты моя хорошая… Ты моя красивая… Я очень даже рада, что похожа на тебя… Мама, перестань… Не плачь.

— Да я бы рада, а не получается… Я ведь всю жизнь посвятила тебе и твоему папе… А он меня в грош не ставит! — всхлипывала Таисия.

— Ты ошибаешься, мама. Папа тебя любит, но… по-своему…

— Любит! Да он меня чуть ли не ведьмой обозвал. Когда любят, такими словами не бросаются! — горько отвечала та. — Мы живем, как чужие…

— А ты возьми и снова стань интересной папе! — пыталась найти выход Катя.

— Если бы все было так просто, Катя! — вздохнула Таисия, вытирая слезы. — Дай бог, чтоб ты не плакала так, как я, чтобы с мужем жила в согласии.

— С Лешей мы никогда не ссорились. Он всегда меня прощал. Всегда смотрел на мои недостатки сквозь пальцы.

— Да я не Алешу имею в виду. Он, в его положении, вообще не кандидат в мужья… Вот его брат Костя — совсем другое дело… Неужели он тебе совсем не нравится? — заглянула ей в глаза мать.

— Ну, не так чтобы совсем… Он очень заботливый, внимательный. Ухаживает красиво… — неуверенно ответила Катя. — А насчет папы — ты, по-моему, сгущаешь краски! Ты тоже, когда нервничаешь, всякого наговорить можешь!

Таисия вздохнула. Видя, что мать успокаивается, Катя уверенно продолжала:

— Так что успокойся! Вы скоро помиритесь! И мы снова будем жить дружно — как раньше!

— Мы уже давно не живем дружно, Катя. Только вид делаем…

— Но ведь в наших силах все изменить.

— Да? И ты готова начать с себя? — поинтересовалась Таисия.

— Ты о чем? — не поняла Катя.

— Ты же знаешь папу. Он не успокоится, пока не добьется своего. Так и будет мучить и тебя, и меня…

— Но что я ему скажу?

— Что угодно! Повинись, попроси у него прощения… — предложила Таисия. — Придумай что-нибудь!

Видя Катино недовольство, Таисия убежденно сказала:

— Если вы с отцом не помиритесь, то в нашем доме никогда не будет покоя…

— Ладно… Я постараюсь… — нехотя протянула Катя.

Утром Буряк с Самойловым снова исследовали место аварии Алеши. Внимательно изучали они землю со следами пожара, потеками масла, дерево со сбитой корой. Самойлов провел рукой по надлому на стволе дерева и спросил:

— Здесь он ударился? Так стояла машина?

— Примерно. Давай начинать, пока машины не наехали, — поторопил его следователь. — Что дальше?

— Я хочу проехать весь его путь, выяснить, где он поворачивал, где потерял контроль над машиной — в общем, все. Мне кажется, это должно нам помочь.

— Ну что ж, давай попробуем, — согласился Буряк.

С секундомером ехали они по маршруту, пройденному Алешей перед аварией.

— Отсюда он начал резко ускоряться — от светофора. Вжал в пол педаль газа — и раздавил ампулу со снотворным, — рассуждал следователь.

— Значит, наркотик действовал всего одну минуту. И Лешка за это время перестал контролировать ситуацию, — подхватил Самойлов.

— Похоже, это действительно была лошадиная доза!

— Это лишний раз подтверждает, что мой сын никакой не наркоман! Его хотели убить! Убить, понимаешь?! — воскликнул Борис.

— Или просто усыпить. Или ампула вообще выпала из его кармана… Это пока только версия, Боря, — остудил его пыл следователь.

— Для тебя, может, и версия. Для меня это совершенно очевидно. Мы должны найти того, кто это сделал, Гриша. Во что бы то ни стало. Я не успокоюсь, пока эта мразь не будет наказана!

— Если он существует — найдем! Обязательно найдем, — пообещал тот.

Полина кормила Лешу завтраком, но ел он неохотно.

— Ты ешь совсем без аппетита. Разве не вкусно? — расстроенно спросила она сына.

— Вкусно. Только я уже наелся. Мам, скажи, а Катя не звонила? — конечно, это волновало Лешу куда больше еды.

— Нет.

— А ты ей? — продолжал выпытывать сын.

Полина тяжело вздохнула:

— Не знаю, сынок, стоит ли? Если она захочет — сама придет или позвонит, а если нет — к чему принуждать?

— Но я хочу определенности. Любой. Даже если она не заболела, а притворяется — пусть скажет мне об этом.

— А что ты будешь делать, если Катя заявит, что между вами все кончено? — с опаской уточнила Полина.

— Мам, ты боишься, что я опять попытаюсь покончить с собой? — сообразил сын.

— Нет, что ты! Но я все равно за тебя переживаю. Катя — девушка капризная. И непостоянная… — поспешно ответила Полина.

— Мама, что бы ни сказала мне Катя, я не буду совершать опрометчивых поступков, — успокоил ее Алексей. — Моя попытка выброситься из окна — только минутная слабость. Больше такого не повторится. Я обещаю.

Неожиданно в прихожей раздался звонок.

— По-моему, позвонили в дверь… — напрягся Леша.

— Мне тоже показалось… Видно, кто-то к нам в гости пришел… — согласилась Полина.

— Кто это? Может, Катя? — с надеждой спросил Леша.

— Сейчас узнаем, Алешенька… Я пойду открою.

Алеша с надеждой посмотрел вслед матери.

Открыв дверь, Полина увидела на пороге Машу. Ее удивлению не было предела:

— Маша?

— Здравствуйте, Полина Константиновна. Можно мне войти? — спросила Маша.

— Да-да, конечно, — спохватилась Полина.

Зайдя внутрь, Маша сказала:

— У меня к вам есть одно предложение.

— Предложение? Ко мне? — Полина не переставала удивляться.

— Да. Это касается Леши. Я пришла вам помочь. Я хочу ухаживать за Алешей. Возьмите меня к нему в сиделки.

— Спасибо тебе, Маша. Но… Это не нужно… Мы пока сами справляемся со своими проблемами, — отказалась Полина.

— Но вы же работаете… И ваш муж — тоже… И старший сын…

— Я договорилась со своим руководством о скользящем графике. Когда мне нужно, я ухожу с работы домой и все успеваю… — возразила Полина.

Повисла неловкая пауза.

— Но вы же не медработник! А здесь специальные знания нужны… — снова начала Маша.

— Ничего… Я разберусь… Ты, Маша, хороший специалист. Я думаю, ты без труда найдешь себе другое место… — прервала ее Полина.

— Другое мне не нужно, я у вас хочу работать, Полина Константиновна! — вежливо, но твердо отвечала Маша.

— Но я же сказала: мы не нуждаемся в услугах сиделки! — удивляясь все больше, воскликнула Полина.

Но Маша не собиралась просто так сдаваться.

— Маша! Ты разве меня не слышала? Спасибо за предложение, но мы не можем его принять, — упорствовала Полина.

— Но почему, Полина Константиновна? Я ведь от чистого сердца предлагаю… Я действительно хочу Алеше помочь! — настаивала Маша.

— Маша, пойми, нам не нужны здесь чужие люди. Рядом с Алешей должен быть кто-то из родных.

— Извините, но я так не думаю. Ухаживать за Алешей должен профессионал. Вдруг ему понадобится какая-то экстренная помощь?

— Тогда мы к вам обязательно обратимся!

Полина считала, что все сказано. Повисла тишина, но Маша не двигалась с места.

— Но почему такой важный для Алеши вопрос решаете только вы одна? Ведь ваш сын — взрослый человек. Он может сам сказать, чего хочет… — наконец сказала Маша.

— Алеша болен, и сейчас я отвечаю за него, — сухо ответила мать.

— Это нечестно! Неправильно! Пожалуйста, давайте спросим самого Алешу, как ему будет лучше… — воскликнула Маша.

К ним присоединилась Ирина, которая вышла посмотреть, кто пришел. Услышав последнюю реплику, она сказала сестре:

— По-моему, девушка права… Алексей вправе выбирать, кто и как за ним будет ухаживать…

Когда Полина, Ирина и Маша вошли в Алешину комнату, он рассеянно листал книгу.

— Леша, тут к тебе гостья пришла, — окликнула его мама.

Алеша поднял глаза от книги:

— Маша? Здравствуй… — тихо сказал он.

— Привет. Я… — начала Маша, но Ирина ее перебила:

— Маша хочет за тобой ухаживать. Ты как, Алеша, не против?

— В каком смысле — ухаживать? — недоумевая, спросил Леша.

— Ну… Помогать… Быть рядом… — объяснила Полина.

Алеша, насупившись, молчал, и она продолжала:

— Я не считаю, что это разумно… И сказала Маше, что мы сами со всем справимся…

— Но мы хотим, чтобы ты сам принял решение, Алеша, — сказала Ирина.

— Леша, скажи, нуждаешься ты в услугах Маши или нет?

Помолчав, Алеша попросил:

— Мама! Тетя Ира! Можно я поговорю с Машей наедине?

— Конечно-конечно… Пожалуйста… — согласилась мама и с сестрой вышла из комнаты.

Алеша обратился к Маше:

— И как это, интересно, ты собираешься за мной «ухаживать»? А главное — зачем?

— Я хочу тебе помочь, — просто ответила девушка.

— Да-а? Ты уже помогала мне, — и он ткнул в свои безжизненные ноги, — а толку никакого!!! Еще помочь хочешь?!

— Хочу. Сколько надо — столько и буду помогать… Не всё с первого раза получается! — спокойно отвечала Маша.

— А-а… Я понял! Это у тебя хобби такое — совать свой нос, куда не просят! — грубил Леша, но Маша, казалось, этого не замечала:

— Как ты себя сейчас чувствуешь, Алеша?

— Как и раньше: лучше всех! Разве не видишь? — огрызнулся он.

— Это хорошо, что ты злишься… Здоровая злость — необходимое условие для победы.

— Слушай, кто ты такая, я вообще не пойму? Строишь тут из себя… Может, ты просто ненормальная?

— Может… — улыбнулась Маша. — А кто нормальный? Ты знаешь, что такое «норма»? Я, например, нет…

— Объясни, чего ты добиваешься? Зачем тебе нужно за мной ухаживать? — взмолился Леша.

— Я не могу этого объяснить. Я просто чувствую, что должна быть рядом с тобой. Вот и все, — твердо сказала Маша.

— Зачем?! Что толку, если ты будешь сидеть возле меня целый день? Все равно ты не сможешь поставить меня на ноги! — обреченно воскликнул Алексей.

— Пока не смогла… Но буду стараться… — спокойно ответила Маша„

Алеша долго смотрел на Машу и не находил в себе сил прогнать ее. Довольная таким поворотом событий, Маша вышла из его комнаты. Ее ждали Полина и Ирина.

— Ну как? — спросила Ирина. — Что тебе сказал Алеша?

— Где я могу переодеться? — деловито поинтересовалась Маша.

Ирина и Полина переглянулись.

— Я прямо сейчас приступаю к обязанностям сиделки, — объявила Маша.

— Алеша согласился принять твою помощь? — изумилась Полина.

— Что все-таки он сказал? — уточнила Ирина.

— Много чего. И плохого, и хорошего… Но это не важно. Главное — он меня не прогнал! — гордо объявила Маша.

Вернувшись в комнату к Алексею, Маша спросила:

— Итак, дорогой друг, с чего начнем?

— Ты что… не уйдешь? — осторожно спросил Алексей.

— Нет! Как бы тебе этого ни хотелось.

— Но… После всего, что я тебе наговорил…

— Ну, сказал глупость, с кем не бывает? Я не обиделась.

— Надеюсь, ты не злопамятная.

— Не-а! Не злопамятная. Я просто злая, и память у меня хорошая.

Они рассмеялись.

— А я думал, ты уйдешь и хлопнешь дверью!

— Я обязательно хлопну дверью, — пообещала Маша. — Но только после того, как ты начнешь ходить!

— Ты так говоришь, будто уверена в том, что это будет.

— А я уверена!

Жора всю ночь обыскивал затопленный док и уже отчаялся найти что-нибудь. Усталый, он сел на какую-то доску, которая неожиданно скользнула. С удивлением Жора понял, что доска прикрывала крышку сундука, немного торчащего из земли. Его радости не было предела — он нашел, куда отец перепрятал свои сокровища! Достав нож, он начал судорожно вскрывать крышку сундука трясущимися руками. И вот она поддалась! Перед изумленным взором Жоры предстали несколько кирпичей. Не веря своим глазам, он расшвырял кирпичи: сундук был пуст. Вдруг ему на плечо легла тяжелая рука, и громовой голос произнес:

— Обидно, да?

Жора вскочил — за его спиной стоял, ухмыляясь, отец. Жора онемел.

— Ну что уставился? Отца родного не признал? издевался смотритель.

— Ты? Ты как здесь… — лепетал Жора.

— Ты, конечно, парень хитрый, только я еще хитрей, запомни навсегда. Неужели ты думал, что я не предусмотрел, что ты за мной следить будешь? Я ж тебя, щенка, как облупленного знаю.

Жора в бешенстве сжал нож, которым только что вскрывал сундук. Заметив его жест, отец угрожающе двинулся вперед:

— Брось нож, дурак, а то я тебе в пять секунд покажу, что еще и сильней тебя.

Не выдержав его напора, Жора сдался и спрятал нож. Униженный и раздавленный, он не поднимал на отца глаз. Тот удовлетворенно кивнул:

— То-то. Пошли домой, Пинкертон. Дел невпроворот, а он по докам шляется…

По дороге смотритель продолжал поучать своих сыновей:

— Значит, так… У вас обоих, я смотрю, времени слишком много свободного… Один забил себе голову любовной блажью. То по бабам бегает, то страдает от избытка чувств…

Толик опустил глаза, а отец перевел взгляд на Жору:

— Другой тайно по докам лазит, умнее отца родного себя считает…

Жора также опустил глаза.

— Короче… Хватит вам обоим дурью маяться! Пора наконец делом заняться! — решительно заявил смотритель.

— Что за дело, отец? — первым отозвался Толик.

— Для начала нужно разыскать и доставить ко мне Костю.

— Самойлова? — уточнил Толик.

— А какого ж еще?

— А он тебе так до сих пор деньги и не вернул? — спросил Жора.

— Не вернул… Поэтому пора с ним, ребята, разобраться.

— Ладно! Мы разберемся, отец! — с готовностью отозвался Жора. — Да, Толян?!

— Тихо-тихо! Знаю я вас… Только кулаками махать и умеете… Если вы этому Косте репу в порошок сотрете — кто мне будет долг возвращать?!

Толик и Жора виновато молчали, слушая отца.

— То-то же… — удовлетворенно буркнул смотритель. — Костя мне живой и здоровый здесь нужен. Так что припугните его, но не так, чтоб очень! Я хочу, чтоб он своими ногами сюда пришел и говорить со мной мог.

— Ясно, — ответил Жора.

— Хотя, конечно, потом проучить этого Костю надо. А то парень, видно, не понимает русского языка. Должен мне кучу денег, а отдавать не торопится, — задумчиво продолжал смотритель.

— Так нам сейчас прямо его найти? — спросил Жора.

— А вы что, еще здесь? А ну, быстро за ним! — прикрикнул отец, и братья бросились исполнять его приказ.

Сегодня им несказанно повезло: очень скоро они увидели Костю, который в отличном настроении приближался к маяку.

— О! На ловца и зверь бежит. Хватай его, Толик, — радостно выкрикнул Жора.

Толик схватил Костю, заламывая ему руки.

— Э, вы чего? Я же к вам шел! — завопил Костя.

— Тем лучше. Мы тебя и доставим, — кивнул Жора.

— Пустите, больно же! — возмущался Костя.

— Зато надежно. С пути не собьешься. — И они потащили Костю к маяку.

Через некоторое время они втолкнули Костю в каморку отца, Толик заламывал ему руки за спину, Костя сопротивлялся.

— Я принес вам долг. Скажите, чтобы они меня отпустили! — возмущенно крикнул он смотрителю.

— Обыщите его, — приказал смотритель сыновьям.

Жора вывернул Костины карманы и нашел деньги.

— Здесь ровно столько, сколько я вам должен. Я шел сюда, чтобы вернуть долг… А они меня схватили… — продолжал возмущаться Костя.

— Отпусти его… — сказал смотритель Толе и ухмыльнулся Косте: — Это разве долг?

— Ну да… Здесь — вся сумма… — ошарашенно сказал Костя.

— Да ты нам в три раза больше должен!!! — возразил смотритель.

Костя от неожиданности потерял дар речи.

— Я же все вернул… Почему в три раза больше?!

Жора и Толик заговорщицки переглянулись.

— Потому что проценты, — объяснил Жора.

— Давай беги. Ищи деньги, — скомандовал Толик.

— Время пошло, Костя, — подвел итог смотритель.

— Вы… серьезно?!

— Мы похожи на клоунов? — изумился Жора.

— Но… Где же я найду…

— А эти где нашел? — Жора кивнул на принесенные Костей деньги.

— Что, испугался? Да пошутили мы, пошутили! — окончательно ошалевшего Костю похлопал по плечу смотритель.

Костя облегченно вздохнул.

— Страшно стало, да? Поверил? — спросил довольный Жора.

— Ну вы даете…

— Ты мне теперь должен всего лишь две штуки баксов. Лишнего я не прошу, но и своего упускать не хочу. Раз проценты накапали, их нужно погасить.

Костя опять изменился в лице.

— Иди, Костя. Но возвращайся поскорее. И с деньгами.

— Вообще-то, у меня к вам есть одно дело…

— Как я понимаю, речь идет о контрабанде? — догадался смотритель.

— Именно! Риска никакого, все продумано до мелочей, а ваше участие в предприятии будет хорошо оплачено.

— А что конкретно-то делать надо, я не понял? — поинтересовался Жора.

— Да, Костя, объясни подробнее, — попросил смотритель.

— В порту стоит судно — сухогруз «Верещагине». Вам нужно будет переправить с ним одну посылку. Товар, — объяснил Костя.

— И как это сделать?

— А вот это уже ваша головная боль. Мое дело — поставить задачу. Ваше — выполнить ее. За это вам и заплатят.

— Ладно, это я понял. Меня интересует другое. Конкретная сумма, которую мы получим.

— Ручка есть у вас?

Толик протянул ему ручку. Костя написал на бумаге сумму, копируя Якова. Смотритель взял бумажку и, увидев сумму, с уважением посмотрел на Костю.

— Сюда входят и мои две тысячи… — добавил Костя. — Ну, те проценты, которые я вам должен.

— Какой ты хитрый! Хочешь, чтобы и вашим, и нашим, — сказал смотритель. — Ну хорошо. Давай обсудим.

Смотритель поставил на стол бутылку. Костя, выпив коньячку, стал несколько вальяжен.

— Да я на сто процентов уверен, что все получится. Вы не пожалеете, что со мной связались! — убежденно говорил он.

Толик и Жора были настроены скептически.

— Посмотрим… — сказал Толик.

Костя повернулся к нему и панибратски похлопал по плечу.

— А чего ты боишься? Все будет в порядке, поверь мне! Со мной не пропадешь!

Смотритель слушал и подливал Косте коньяк.

— За успех нашего предприятия! — произнес свой тост Костя.

Все выпили.

— Ну, коль скоро о деталях мы договорились, не" смею тебя больше задерживать, — твердо сказал смотритель.

Костя удивился, что праздник так быстро закончился.

— Надеюсь, теперь все будет без эксцессов? Ведь у нас с вами общее дело! И я, и вы заинтересованы в его успехе!

— Конечно Константин.

— Я знал, что на вас можно положиться!

И Костя, слегка покачиваясь, ушел.

— Я же говорил: чую, будет дело! Чутье меня никогда не подводит! — потер руки смотритель.

На стоянке перед домом Самойловых следователь аккуратно припарковал свою машину.

— Ну, тут уже, конечно, ничего не найти. Слишком много времени прошло, — констатировал он, осмотрев место, где стояла Лешина машина.

— Может, стоит поискать свидетелей? — с надеждой спросил Борис.

— Спустя столько времени? Вокруг столько машин. Вряд ли кто-то обратил внимание на Лешкину машину. Хотя… — Следователь осмотрелся и заметил невдалеке лавочку, на которой сидела одинокая старушка. Поймав его взгляд, Борис сказал:

— Это, кажется, наша соседка.

— Тогда пойдем, познакомимся с твоей соседкой. — И Григорий направился к лавочке.

— Доброе утро. Меня зовут… — начал было Самойлов, но старушка прервала его:

— А то я не знаю, как вас зовут. Самойлов вы, Борис Алексеевич, вон в том подъезде живете. Я ж соседка ваша, Анастасия Семеновна.

— Да, действительно… Анастасия Семеновна, — виновато повторил Борис.

— Сколько лет живете, а соседей не знаете, — укоризненно продолжала она. — И Костя, старший ваш, такой же. А вот Алеша, тот всегда здоровается! Какое несчастье-то с ним, Господи…

— В тот день вы случайно не видели, как Алексей уезжал? — сразу повел разговор по нужному руслу Григорий.

— А как же! Он такой нарядный в машину-то садился, что ты! Жених!

Самойлов и следователь переглянулись.

— Анастасия Семеновна, припомните, пожалуйста, в тот день никого посторонних возле машины Алексея не было? — строго спросил следователь.

— Нет, кроме сыновей ваших. Кости да Алеши, никого. А почему вы спрашиваете? Вы что, из милиции? — догадалась старушка.

— Да, я следователь, — подтвердил Буряк.

— Так это был не просто несчастный случай, это было преступление! — воскликнула старушка. Я, мил человек, ведь не глупая, я понимаю, что просто так следователи не приезжают! Это было преступление, и я помогу вам его раскрыть!

— Вы вспомнили что-то еще?

— Еще нет, но если вспомню… Я же говорила, у меня память хорошая! — похвасталась старушка. — Стоит что увидеть — мгновенно все запоминаю! Вот, например, посмотрела один раз программу передач — и все помню! В деталях! А здесь такая история, неужели думаете, я не докопаюсь до истины?!

Самойлов со следователем обреченно переглянулись.

— В таком случае давайте сделаем так. Я вам оставлю визитку, а вы, если что-нибудь вспомните еще, позвоните мне, хорошо?

Он протянул Анастасии Семеновне визитку.

— Хорошо. Обязательно позвоню! Вместе мы найдем преступника!

Самойлов и следователь пошли к машине, а старушка, сжимая в руке визитку, смотрела им вслед горящим взглядом мисс Марпл.

Буравин, сидя за столом, работал. В его кабинет осторожно вошла Катя. Увидев ее, отец недовольно спросил:

— Катя? Что тебе здесь надо?

— Я хочу с тобой поговорить, — заявила она.

— Вот как? Вчера я тоже хотел пообщаться, но никак не мог застать тебя дома. А сегодня у меня нет желания с тобой разговаривать, — холодно сказал отец.

Катя присела на стул, виновато глядя на отца. Буравин упорствовал:

— Катя, ты мне мешаешь. У меня много работы. Уходи.

— Нет, папа, я не уйду! Пока ты не выслушаешь меня, я буду сидеть на этом стуле и смотреть в твои грустные глаза.

— Катя, если ты сейчас же не уйдешь, я буду вынужден вывести тебя отсюда за руку. Неужели ты хочешь, чтобы тебя выставили из кабинета, как нашкодившую первоклашку?

— Папа, я все понимаю… Ты вправе так себя вести… Но я пришла поговорить о Леше.

— О Леше? Хорошо, я тебя слушаю…

Он выжидательно посмотрел на дочь. Та молчала.

— Я очень тобой недоволен, Катя. Очень. Ты поступила некрасиво… Да что там некрасиво — подло ты поступила! Ты хоть понимаешь это?

Катя кивнула.

— Понимаю…

— И чего ты в таком случае ждешь от меня? — мрачно спросил Буравин.

— Совета.

— Совета? Какого?

— Что мне делать, папа… Потому что я по-прежнему люблю Лешу… И мне очень стыдно от того, что я сделала…

Катя уткнулась отцу в плечо.

— Мне так жаль, что из-за моей глупости свадьба не состоялась… Я была такая дура! Почему я тебя не послушалась раньше?! Он никогда меня не простит…

— Успокойся, Катюша, — смягчился Буравин. — Все еще можно исправить, поверь мне.

— Правда?!

— Ну конечно, моя маленькая… Просто на будущее, Катя, это будет тебе уроком. Любовь надо беречь. За любовь надо бороться… И не упустить момент… Иначе можно совершить самую большую ошибку в жизни…

— Я понимаю. Я тоже так думаю… я поговорю с Лешей.

— Ты умница, ты все правильно решила.

— Спасибо тебе. Ты самый лучший папа на свете.

Сестры сидели в гостиной и беседовали.

— Видишь, как все удачно складывается… — сказала Полина. — С Лешей теперь дежурит Маша. На эту девочку можно положиться.

— Ты уверена? Мне Костя говорил, что у нее нет специального образования!

— А разве дело в дипломе? Я же вижу, как она работает, как ухаживает за Лешей… Она знает, что делает.

— Тебе виднее, — согласилась Ирина.

— Так что я смело могу вспомнить о своей работе. Заняться делами.

— Ты прямо сейчас уйдешь?

— Да, а что?

— Не понимаю, почему ты так рвешься работать? — недоумевала Ирина. — Меня, например, никто не заставит выйти на работу, скажем, на день раньше из отпуска… А работать по выходным это вообще — нонсенс! Поля, ты ненормальная. Работать, когда можно спокойно посидеть дома, с сестрой…

— Ира, свою работу надо любить… — принялась объяснять Полина.

— Ну и люби ее, только без фанатизма! Давай ты никуда не пойдешь, а? Мужиков нет, посидим, поболтаем. Или сходим куда-нибудь. За Лешкой Маша присмотрит.

— Нет, Ир, мне правда надо идти. Ты не понимаешь… Работа, раскопки, исследования — для меня это очень важно…

— Ну-ка, дорогая моя, посмотри на меня… Ты точно идешь на работу? Я хорошо тебя знаю, что-то ты темнишь.

— Нет, нет, с чего ты взяла? — поспешно ответила Полина. — У меня действительно много дел…

Роман Полины с Буравиным продолжался. Узнав, что Полина снова вышла на работу, Буравин очень этому обрадовался и спросил, может ли он приехать к ней в офис.

— Приедешь… Зачем? — спросила Полина.

— Мне нужно с тобой поговорить. Это касается Кати и Леши. И это не телефонный разговор.

— Хорошо, — согласилась Полина. — Я тебя жду.

— Все, сейчас буду.

Этот разговор пыталась подслушать Людочка, но услышала только последнюю фразу.

— Уже уходите, Виктор Гаврилович? — невинно спросила она, когда Буравин вышел из своего кабинета.

— Да, Люда. Дела…

— Конечно, конечно… Понимаю.

Людочка уже понимала, что все это связано с какой-то женщиной, и даже догадывалась, с какой.

Полина и Буравин были рады встрече. Буравин рассказал о том, что дочь раскаялась, любит Лешку, страдает…

— Но если честно, я приехал потому, что хотел тебя увидеть… А разговор о детях — это предлог, — признался Буравин.

— Я догадалась, — тихо ответила Полина.

— Я хотел поговорить совсем о другом. О том, что наболело на душе… Мы с тобой никогда не говорим об этом… но оба чувствуем, что мы важны друг другу. До сих пор. Я по-прежнему ревную тебя к Борису… И все так же тебя люблю.

Они впервые так откровенно поговорили. После свидания Буравин подбросил Полину домой, но она попросила не подвозить ее к подъезду.

— Не надо. Так будет лучше. Я дойду пешком.

— Понятно, — вздохнул Буравин. — Снова шпионские игры. Зачем лишние разговоры, да?

— Ты же сам все понимаешь…

Вернувшись в офис и не обнаружив Буравина, Самойлов удивился.

— Где Виктор Гаврилович? — спросил он секретаршу.

Люда равнодушно пожала плечами:

— Уехал.

— Куда? — поинтересовался Самойлов.

— Не знаю! — неопределенно пожала плечами Людочка.

— И что, ты не слышала, с кем говорил Буравин перед тем как уйти?

— Я не имею привычки подслушивать! — покраснела Людочка. — Я просто исполняю свои обязанности и не интересуюсь личной жизнью своего начальства.

— Да, конечно… — согласился Самойлов. — Но сейчас я прошу тебя помочь. Вспомни, пожалуйста, может, ты все-таки что-нибудь слышала?

Люда кивнула.

— Ну… Сегодня к Виктору Гавриловичу приезжала дочь, они о чем-то поговорили, он повеселел…

— А потом?

— Потом куда-то позвонил, — продолжала секретарша, — с кем-то поговорил, разволновался, и уехал.

— Кому он звонил? — подозрительно спросил Самойлов.

— Не знаю. Я не успела понять. Но, кажется, он говорил с женщиной.

— Так. Ясно… — мрачно сказал Самойлов.

Он поднял трубку и позвонил домой.

— Алло! Полина? Как это нет? А где она? А, на работе… Спасибо.

Людочка посмотрела на него понимающим взглядом.

— Давай договоримся, Люда. Отныне ты будешь докладывать мне обо всем, что происходит в этом офисе в мое отсутствие.

— Подслушивать? — возмутилась Людочка. Если надо — да! — жестко сказал Самойлов. —А вы не боитесь, что такое же поручение я могу получить от Буравина?!

— Нет. Этого я не боюсь.

Маша приступила к выполнению своего плана лечения Алеши.

— Все это бесполезно, — предупредил ее Алексей. — Это иллюзия, что я поправлюсь… Обман.

— Ты не прав.

— Прав. Но я устал с тобой спорить. Тебе никогда этого не понять, потому что, извини, ты не калека.

— Значит, так! Во-первых, ты должен продолжать заниматься. Тренировать руки. А во-вторых… Чтобы я больше не слышала, как ты ноешь! — безапелляционно заявила Маша.

Леша удивленно вскинул брови:

— Слушай, а по какому праву ты так со мной разговариваешь? Командуешь мной?!

— Потому что оттаскивала тебя от окна и спасала, когда ты струсил!

— А вот это удар ниже пояса.

— Знаю. Но по-другому нельзя! Надо верить! И бороться за право жить.

— Ну, хорошо. Допустим, ты — права, а я — нет. И что ты собираешься делать?

— Значит, так! Первым делом, надо избавиться от инвалидной коляски!

— Что?! Как это избавиться от коляски?! Ты… с ума сошла?

— Не волнуйся, я в своем уме. А вот коляска тебе больше не нужна. Ты сможешь ходить сам.

— Да это бред!!! Я — калека!!! Я никогда не пойду!

— Ты опять начинаешь?

— Нет, это ТЫ опять начинаешь! — резко ответил Алеша.

— Всё, мои решения не обсуждаются, — твердо сказала Маша.

— Что?! — возмутился он. — Да ты вообще… соображаешь, что делаешь?! — Леша смотрел на Машу с изумлением и попытался подтянуться, чтобы сесть. При этом он слегка изменил свое положение.

— Ты потом скажешь мне спасибо. Кстати, обрати внимание, ты почти смог сесть сам. Подумай над этим.

И Маша выкатила из комнаты коляску. Когда, она завезла ее в прихожую, Ирина удивилась:

— Ну-ка, стой! Это что еще за дела?

— Так надо, пусть постоит здесь.

— Что значит «здесь»?! А Леша?

— Леше она больше не нужна, — уверенно заявила Маша.

Вернувшись в Алешину комнату, Маша увидела, что ему совсем не по душе ее начинания.

— Ты кое-что забыла. Забыла, кто ты и кто я! Да, я — убогий урод, но ты здесь для того, чтобы выполнять мои указания! Ты здесь всего лишь наемный персонал, и не забывай об этом! — теряя над собой контроль, закричал он.

— Я прекрасно об этом помню, — спокойно сказала Маша.

— Да нет! Ты развела здесь самодеятельность! Немедленно верни коляску!

— Нет. Ты все сказал? А теперь — подтягивайся.

— Не буду! — нахмурился Алексей.

Но Маша умела настаивать на своем.

— Ну? И долго ты будешь упрямиться? Показал характер, молодец. Может, хватит? — спросила она у Алеши.

— Я тебе уже все сказал. Мне все равно, что со мной будет, — наигранно безразлично сказал Леша.

— О'кей. Я поняла. Не хочешь поправиться — не надо, продолжай лежать пластом, я тебе сейчас верну твою коляску, лежи тут и страдай, — согласилась Маша. — Но учти, что я тебя перестану уважать! Потому что так ведут себя слабаки и тряпки, а ты не такой.

Маша сменила тон, присела радом с Алешей и очень серьезно попросила:

— Вспомни, какой ты на самом деле! Вспомни. Когда мы познакомились, ты был волевой, решительный, ты в шторм не побоялся поплыть…

— Ты правда думаешь, что у меня есть шанс? — так же серьезно спросил Леша.

— Правда. Давай! Еще раз, еще!

— Я устал, — снова капризным тоном сказал Леша.

— После двух подтягиваний? — Маша тона не сменила.

Алеша молча стал подтягиваться на перекладине, закрепленной над его кроватью.

Полина не случайно отказалась, чтобы Буравин подвез ее до подъезда. Она как чувствовала. На лавочке ее ждал Самойлов.

— Почему ты оставила сына?! — спросил он жестко. — Что, твоя работа важнее сына?!

— Не передергивай! Ты прекрасно понял, почему я ушла.

— Нет, Полина, как раз этого я и не понял! Будь добра, объясни мне! Почему ты ушла и оставила Лешу?!

— Боря, что происходит? Ты ведь сам настаивал, чтобы я не бросала работу! Говорил, что иначе Алеша будет чувствовать себя виноватым!

— Да, но обстоятельства изменились! — наступал Самойлов. — Катя сорвала свадьбу, Леша очень переживает. За ним теперь нужен глаз да глаз!

— Он сам настоял, чтобы я не уходила с работы, а у меня как раз накопилось много дел.

— Хорошее объяснение! У нее накопились дела! Ты что, уже забыла, как Леша пытался выброситься из окна?

— Я все помню! И я не бросаю сына на произвол судьбы. Рядом с ним хорошая сиделка. Маша.

— Все равно не нужно забывать о материнских обязанностях!

— Да в чем дело?! Ты меня в чем-то подозреваешь?

Самойлов, конечно, ее подозревал, он чувствовал, что она встречалась с Буравиным, но у него не было доказательств.

— Я просто переживаю за Лешу, — примирительно сказал он.

— Он отлично ладит со своей сиделкой. Она нашла к нему подход, расшевелила его, пытается вывести из депрессии.

— А ты уверена, что этой Маше можно доверять?

— Думаю, тебе нужно убедиться в этом самому, — ответила Полина и жестом пригласила мужа в комнату сына.

Заглянув в комнату к Алеше и увидев сына таким активным, родители заулыбались.

— Маша, я бы хотел с вами поговорить. Можно вас на минутку? — попросил Самойлов.

— Конечно, пойдемте.

Маша вышла с Самойловым на кухню и спросила:

— О чем вы хотели со мной поговорить?

— О Лешином самочувствии.

— Леша понемногу возвращается к жизни, — робко начала рассказывать Маша. — Правда, у него часто случаются резкие перепады настроения… Иногда ему кажется, что он вот-вот начнет ходить, а через минуту — что не пойдет никогда. Но я с этим борюсь.

— По крайней мере он уже не лежит, отвернувшись к стене, и не отмалчивается… Маша, я очень благодарен вам за то, что вы делаете для Леши.

— Спасибо. Это моя работа, я просто делаю, что должна, и все…

— Я давно не видел сына в таком хорошем настроении, как сегодня. Я понимаю, что это ваша заслуга.

— Леша для меня — не просто пациент. Он… много для меня значит, и я очень хочу, чтобы он поправился!

— Леша — мой младший сын, любимый. И я верю, что вы знаете, что делаете.

— Честно говоря, — призналась Маша, — когда вы попросили меня выйти, я думала, что вы решили меня уволить…

— Ну что вы! Делайте все, что посчитаете нужным.

— Спасибо! — горячо поблагодарила Маша.

Но тут в коридор выглянула Ирина и спросила, кивнув на Машу:

— Боря, ты уже сделал ей выговор? И правильно! Посмотри, что она выдумала — выбросить коляску! На твоем месте я бы ее немедленно уволила!

— Ты правда думаешь, что я должен так поступить?

— Конечно!

— А по-моему, Маше, наоборот, нужно доверять. Если она считает, что коляску можно выбросить, — значит, коляска не нужна.

— Что значит «не нужна»? Я не понимаю тебя, Витя! — удивленно воскликнула Ирина.

— Я не собиралась ее выкидывать! Она еще может пригодиться для прогулок. Просто ей нужно было вынести из Лешиной комнаты, убрать с его глаз! — объяснила девушка.

— Вот видишь! — посмотрела на Ирину Самойлов. — Это психологический прием. Идите, Маша.

Следователь и Самойлов провели следственный эксперимент и выяснили, что ампулу подбросили в машину специально.

— Но кто это сделал? — задался вопросом Самойлов.

— Кто-то из очень близких людей. Тот, кто имел доступ к машине и не вызывал никаких подозрений, — предположил следователь.

— Ты думаешь?

— Уверен. Хотя я только начал копать, дальше может всплыть все, что угодно. Чаще всего так и бывает.

Но Самойлов вдруг попросил пока приостановить дело.

— Ты что? Боря, о чем ты говоришь? — Следователь был удивлен.

— Мне это очень нужно. Просто поверь мне на слово. Я не прошу тебя закрыть дело, да это и невозможно, но спустить на тормозах, на время… Это же не проблема?

— Но… я думал, ты, наоборот, землю носом рыть будешь… — даже растерялся следователь. — Да и я готов… Это же касается твоего сына!

— Знаю. Потому и прошу, — сказал Самойлов мрачно.

— Хорошо, — согласился Буряк, — приостановлю. Но только на время!

Костя пришел отчитываться о проделанной работе к Якову, который ждал его в ресторане «Эдельвейс».

— Дядя Яша, я нашел исполнителей. Теперь все будет в порядке.

— Надеюсь… И потом, я хочу, чтобы ты понял: успешный исход дела в первую очередь, в твоих интересах. Ты сейчас самое важное звено в этой цепи!

Польщенный Костя кивнул.

— Так что это за люди? Надежные? — поинтересовался Яков.

— Даже очень. Смотритель маяка и его сыновья.

— Но это не любители, которые только и могут, что молоть языками?!

— Нет, что вы, они настоящие профессионалы, — успокоил Якова Костя. — Они как раз и промышляют такими делами. Не волнуйтесь, все под контролем!

— Молодец!

— Да, дядя Яша. Но у меня к вам еще одно дело. Мне нужны деньги! — сказал Костя, потупившись..

— Костя, я ведь уже выдал тебе задаток! — напомнил Яков. — Вторую часть ты получишь только по окончании дела.

— Понимаете, деньги нужны мне сейчас. Вы же сами говорите, что я самое важное звено. Плохо, когда у такого человека денежные затруднения. Правда?

— А, понимаю, ночная охота? — вдруг догадался Яков.

— Вроде того… — Косте не понравилась эта догадка.

Яков передал ему несколько купюр.

— Вот. Но больше не проси, не дам! Дело в первую очередь, Костя! Гулять будем потом.

Тут к столику подошел Лева.

— Здравствуйте. Костик, познакомишь нас?

— Мой друг Лева, — неохотно представил товарища Костя. — Он владелец этого ресторана. А это дядя Яша, муж маминой сестры. Приехал к нам погостить.

— И правильно сделали, — похвалил Лева. — Воздух здесь очень хороший. Особенно когда ветер с моря.

— Спасибо, я уже заметил, — сухо ответил Яков.

Костя встал, попрощался и вышел из ресторана. Немного подумав, он направился к Таисии посоветоваться и согласовать планы. Кати дома не было, и можно было спокойно поговорить.

— Я бы хотел… В общем, хотел бы пригласить Катю на прогулку. Романтическую.

— Это похвально, — одобрила Таисия.

— Да, я подумал, может, она захочет пойти со мной, у меня как раз есть деньги.

— Для романтических прогулок они никогда не лишние, — благосклонно кивнула Таисия.

— Я тоже так думаю. Но пойдет ли Катя? Как вы считаете — не рановато ли идти в наступление? Все-таки после отмены свадьбы прошло еще не так много времени…

— Можешь не волноваться. Катю я беру на себя. Кстати, а куда вы пойдете вечером? После прогулки?

Она заговорщицки посмотрела на Костю. Но так далеко он не думал.

— То есть… как куда пойдем? В ресторан…

— А после ресторана? Так и я думала. Эх вы! — вздохнула Таисия. — Все за вас нужно делать! — Она протянула изумленному Косте связку ключей. — Вот, возьми.

— Это… что?

— Ключи, разве не видишь? — спокойно ответила Таисия. — Эту квартиру Кате подарил отец на свадьбу. Но… свадьба же не состоялась?

И Костя наконец все понял.

Тут раздался звонок, и Таисия пошла открывать дверь. Пришла Катя.

— Уф! Устала, как бобик, — пожаловалась она маме.

— А где ты была так долго?

— Прошлась по магазинам после разговора с папой. Кстати, все прошло как нельзя лучше. Я разыграла раскаяние и пылкую любовь к Леше. Отец меня простил, — сообщила Катя.

Таисия улыбнулась.

— Я очень рада. Кстати, у нас гости. Костя.

— А что он здесь делает?

— Костя зашел к тебе, у него дело. Правда, Костя?

— Да… Кать, я хочу пригласить тебя на прогулку…

— Куда? — оживилась Катя.

— Покататься на яхте. Ты же это любишь…

— Иди, Катюш, нечего дома сидеть. Проветришься, прогуляешься, — поддержала Костю Таисия.

— Вообще-то я собиралась принять ванну и поваляться, книжку почитать… —Кате явно хотелось, чтобы ее упрашивали.

— Не выдумывай! Развлекайся, пока молодая. Иди.

— Катя, обещаю, тебе понравится…

— Ну, если вы так настаиваете… — с деланной неохотой ответила Катя.

Прогулка у Кати с Костей удалась. Яхта была прекрасной. Шампанское лилось рекой.

— А ты не выглядишь больной, — отметил Костя.

— В смысле? — не поняла Катя.

— Бедный Леша уверен, что ты болеешь, и поэтому свадьба откладывается. А ты — жива-здорова, да еще и со мной…

— Вот в чем дело. Защищаешь интересы брата? — усмехнулась Катя.

— На этот раз — свои.

— Свадьба с Лешей — мое дело.

— А никто и не спорит! Мне просто интересно, как долго ты еще будешь болеть?

— А! Еще не решила, — беспечно ответила Катя.

— Скажи, это может как-то повлиять на твое решение? Это тебе. Подарок. — Костя протянул Кате дорогущий сотовый телефон со встроенным фотоаппаратом.

— С чего ты вообще решил делать мне подарки?

— Просто так! Ты же свой выбросила…

— Подумай. Я все-таки невеста твоего брата!

— Вспомнила, — хмыкнул Костя.

— Мне уйти? Я могу. Давай, разворачивай яхту.

— Нет, нет, что ты! Я не это имел в виду. Прости.

— Не думала, что тот день, который ты мне подарил перед свадьбой, повторится еще раз.

— Отныне у тебя будет столько таких дней, сколько ты пожелаешь. Если ты захочешь…

— Я подумаю.

— Мы сейчас причалим к берегу. Я хочу, чтобы мы побывали еще в одном месте.

— В каком?

— А ты доверься мне…

Счастливый Катин день, организованный Костей, продолжался. Они подошли к дольменам и сфотографировались, опробовав Костин подарок — мобильник с фотоаппаратом.

— Здесь тоже очень красиво, правда? — спросил Костя.

— Да. Только чем ты хотел меня удивить? Я была здесь тысячу раз! Зачем ты меня сюда привел? — спросила Катя.

— Ты знаешь легенду, связанную с этим местом?

— Знаю.

— Смешно, но многие верят, что, если парень с девушкой пройдут под этой аркой, они потом никогда не расстанутся.

— И что?

— Может, рискнем проверить эту легенду? Давай пройдем? Шутки ради, а?

Костя улыбнулся и протянул Кате руку. Но Катя отказалась.

— Нет. Ты торопишься, Костя. У нас с тобой не те отношения!

Обиженный Костя опустил руку. Но сдаваться он не собирался. Он выполнял план дальше и повел Катю в кафе.

— Ты не жалеешь, что провела со мной этот день? — спросил он, уже сидя за столиком.

— Нет. Все очень хорошо, прекрасный день, спасибо, — поблагодарила Костю Катя.

— Мы можем его продолжить, до вечера еще далеко.

Катя осмотрелась, потянулась и, озорно улыбаясь сказала:

— Да, знаешь, как-то не хочется сейчас идти домой.

— Значит, тогда не надо торопиться. У меня есть предложение. Поедем куда-нибудь. Вдвоем. Проведен вечер вместе… Как раньше… — напомнил Костя.

— Можно. Только у меня одно условие.

— Какое?

— Я привыкла встречаться с мужчинами на свое территории.

— Нет проблем! — хитро сказал Костя.

Для него все складывалось замечательно.

Яков с Левой по-прежнему сидели за столиком в peсторане. Яков уже довольно много выпил и был невесел.

— Нравится мне ваш городок! Море, солнце, фру: ты… — доверительно рассказывал он Леве. — Красот А у нас в Якутии уже снег лежит…

— Так вы перебирайтесь сюда, чего на северах морозиться! У вас здесь как-никак родственники есть, помогут на новом месте устроиться, — предложил Лева.

— О переезде я подумываю. Но сюда — вряд ли. Хотя… Я слышал, ваш город славится красивыми деву: ками…

— А то как же! У нас этого добра, хоть пруд пруди! подтвердил Лева.

— Я, признаться, питаю слабость к красивым жени нам… Я, ВИДИШЬ ли, художник. И если бы ты нашел какую-нибудь обворожительную натурщицу…

— Легко! За этим далеко ходить не надо1 — Лева с внимательно оглядывать посетительниц ресторана, в это время к их столику подошла Римма.

— Добрый день. Лева, можно тебя на минуточку?

Яков ахнул:

— Боже мой, какая женщина!

Он вскочил, опережая Леву, выдвинул стул, усадил Римму за столик и засуетился:

— Мадам, вы прекрасны! Что будете пить? Я угощаю. Впрочем, я уверен — такая женщина пьет только шампанское!

— Ну, не только… Хотя шампанское я очень люблю, — стала подыгрывать ему Римма.

Лева был очень недоволен всем происходящим. Но Яков уже вошел в раж.

— Бутылку шампанского! — голосом Кисы Воробьянинова закричал он официанту.

— Римма, ты что-то хотела мне сказать? — попытался исправить ситуацию Лева.

— Уже ничего. — Римма заинтересованно смотрела на Якова.

Яков начал активно ухаживать за благосклонно принимающей его внимание Риммой.

— Душа моя, как вас зовут? Нет, не говорите, дайте я сам угадаю.

— Попробуйте, — игриво улыбнулась Римма.

— У такой потрясающей женщины должно быть очень редкое имя. Вероника? Элеонора? Розалия?

Римма покачала головой:

— Меня зовут Римма.

— Прекрасное имя! — несказанно обрадовался Яков. — Идеально вам подходит! Такое же красивое, изысканное и чувственное, как и вы сами. А меня зовут Яков.

Он принялся целовать Римме руку, да так страстно, что Лева не выдержал:

— Яков… — угрожающе начал он.

— Лев, как я тебе благодарен! — Восторженность не покидала Якова. — Ты подарил мне встречу с женщиной моей мечты. Римма, я художник…

— Художник?! Творческие люди — редкость в нашем городе. Все больше мелочь всякая. В лучшем случае — частные предприниматели.

Римма выразительно посмотрела на Леву.

— Яков, а вы нарисуете мой портрет?

— Уже, Римма, уже! Я долгие годы рисовал портрет прекрасной незнакомки — и вот наконец-то встретил ее! То есть вас.

Тут Лева взорвался:

— Яков, может, для вас Римма и прекрасная незнакомка, а мне она давно и хорошо известна. Это моя жена.

— Жена?! — Для Якова это меняло дело.

— Бывшая! — с вызовом уточнила Римма.

— Бывшая, настоящая, будущая — это формальности! Важно то, что ты была и остаешься моей! И я не позволю…

— Скажите, пожалуйста, он не позволит! — перебила Леву Римма. — А разве тебя кто-то спрашивает?

Началась обычная семейная ссора, протекающая приблизительно одинаково во всех семьях.

— Ребятки, не ссорьтесь, — стал успокаивать их многоопытный Яков. — Я все понял. Занято — так занято. Я все равно уже собирался уходить. Ой, уже опаздываю!

Яков удалился, послав Римме воздушный поцелуй. Римма с Левой даже не обратили внимания на его уход. Семейная ссора была в самом разгаре.

— Ну, и что ты тут устроил? Кто тебя просил вмешиваться? Почему ты постоянно лезешь в мою жизнь?! — возмутилась Римма.

— А ты думала, я буду спокойно наблюдать, как на моих глазах соблазняют мою жену?!

Римма поднесла к носу Левы правую руку.

— Смотри. Видишь?

— Вижу. Это твоя рука, — немного оторопел Лева.

— Да, это моя рука — правая. И на этой руке нет обручального кольца! Я не твоя жена, Лева, мы уже два года не живем вместе! — объявила Римма.

— Не живем вместе, но спим, — уточнил Лева. — Причем регулярно. — Тут он невольно улыбнулся. — Или то, что было на прошлой неделе, не в счет? И как ты можешь после этого заглядываться на всяких престарелых Дон-Жуанов!

— Могу! Лева, я хочу быть полноценной женщиной, а не приходить к тебе раз в неделю, причем только когда ты этого хочешь. — И она отвернулась.

— Солнышко! — нежно позвал ее Лева.

— Ну, что еще?

— Где твоя правая рука?

Римма протянула руку, и Лева надел на ее средний палец колечко.

— Будет. Будет! И на безымянном будет! — пообещал он.

— Когда?! — с интересом спросила Римма.

— Пока не решил.

— Ну, знаешь! — Римма собралась уходить, но Лева обнял ее и усадил обратно.

— Просто я хочу, чтобы это был сюрприз!

— Левчик, — в отчаянии спросила Римма, — ну почему мы развелись?

— Давай лучше вспомним, из-за чего мы поженились.

По их лицам было совершенно ясно, почему именно они поженились.

Буравин вернулся на работу после встречи с Полиной в хорошем настроении. У него появилась идея, но для того, чтобы ее осуществить, нужен был совет опытного человека. И Буравин обратился к Люде:

— Людочка, у меня к тебе есть дело. Нужен совет!

— Секретарши?

— Почему сразу секретарши? Женщины!-

— И что вам подсказать? — заулыбалась Люд очка.

— Видишь ли, хочу с тобой проконсультироваться. Я решил сделать подарок…

— Жене? — понимающе сказала Людочка.

— Что? — переспросил Буравин. — А, ну да, жене.

— Тогда все намного-проще, вкусы жены вам должны быть известны. Что конкретно вы хотите ей подарить?

— Духи. Только знаешь, про вкусы ты не права. Я совершенно теряюсь в том, что ей нравится, что не нравится, что сейчас модно…

— Вы ничего не понимаете в духах? — немного удивилась Людочка.

— Увы! Не подскажешь, какие там сейчас самые модные?

— Ну, вашей жене, брюнетке, подойдут теплые, сладкие, терпкие запахи.

— А какие духи подойдут блондинкам? — решился спросить Буравин.

Вот теперь Людочка поняла "все.

Довольная Полина присела к Алеше на кровать и сказала:

— Я вижу, вы с Машей неплохо ладите. Она хорошая девушка, правда?

— И вредная, — с улыбкой сказал Алеша.

— Что? — не поняла Полина.

— Нет, нет, — поспешно уточнил сын, — я имел в виду то, что она — с характером. Но только так можно со мной общаться. У меня бывают такие приступы депрессии, когда ничего не хочется, я ни во что не верю…

— Милый мой… — ласково посмотрела на сына Полина.

— Но они проходят. Вернее, Маша их прогоняет. Как начнет меня отчитывать, мне самому стыдно становится. Действительно: взрослый парень, а лежу и ною, как ребенок… Так что она, можно сказать, вдохновляет меня на выздоровление!

— Это хорошо. Ты должен верить, Лешенька. Ты обязательно поправишься.

Когда Маша вернулась в комнату к Алексею, он радостно заявил:

— Маша, ты была права! Смотри, я сейчас попробую встать… Даже руками не буду держаться!

— Леша, подожди! Не нужно этого делать, пока еще рано… — предупредила Маша.

— Нет, не рано! Я чувствую в себе силы. Я сейчас покажу, на что способен.

— Леша, давай хоть я тебя поддержу!

— Нет, я хочу сделать это сам! — Леша был полон решимости. — Это нужно мне, понимаешь? Я хочу доказать себе, что все это, — он кивнул на перекладину, — не зря.

— Леша, ты рискуешь! Не делай этого, прошу тебя! "Может стать хуже!

— Да нет, у меня получится!

Алеша приподнялся, держась за перекладину, практически встал на ноги, но тут же упал.

Маша подняла Лешу и положила на кровать.

— Ты все видела сама. Все — зря. Все.

— Потому что не нужно было тебе вставать! Странный ты человек! Хочешь все и сразу? Так не бывает!

— Да нет, Маша. Я на самом деле поверил, что смогу встать. Мне казалось, что стоит чуть-чуть поднапрячься и произойдет чудо. А ничего не случилось.

— Случилось то, что должно было! И я тебя, между прочим, предупреждала! Тренироваться нужно постепенно, без фанатизма. Вода камень точит. И у тебя все получится, но со временем!

— Ты хочешь сказать, что могут пройти годы?

— Могут.

— А я хочу жить сейчас! Понимаешь? Сейчас! И ходить хочу сейчас! Я не хочу ждать!

Беседы с Алешей были долгими, но они не надоедали Маше. Она готова была убеждать Алексея снова и снова.

— Как ты не понимаешь, что должен продолжать тренировки?

— Зачем?

— Затем, что так надо!

— Кому надо?

Маша вздохнула.

— Ты невыносим. Разве можно быть таким капризным?

— Ну и не сиди со мной, тебя никто не заставляет. Мне ничего не нужно.

— Леша, послушай… У тебя очередной приступ депрессии? Упадок сил? Это пройдет! Такое уже было, вспомни. Просто нужно себя пересилить…

— Нет, Маша. Я правда очень устал. Я понял сегодня, что ничего у меня не получится. Это провал, я больше ничего не буду делать.

— Ну вот, опять. Это глупо, Леша!

— Я прошу тебя уйти. Я хочу спать.

Маша встала, а Леша демонстративно закрыл глаза.

— Хорошо. Если хочешь, я уйду. Отдыхай.

Самойлов решил объясниться с сестрой жены:

— Ира, надеюсь, ты не обиделась? Просто я хотел поддержать Машу. Девушка очень помогает Леше… И я ей верю.

— Ну что ты. Я всегда была на твоей стороне — даже когда вы ссорились с Полиной. Если помнишь…

— Конечно, помню.

— Удивительно, вы с Полей женаты больше двадцати лет. А я все вспоминаю тебя тем милым юношей, который ухаживал за моей старшей сестрой. И обещал маленькой девочке-Иришке жениться на ней, если Полина ему откажет!

Ирина кокетливо посмотрела на Самойлова. Но тот нахмурился:

— Ирина, сейчас не время…

— Ты прав. Мы приехали не очень вовремя. У вас в семье такое горе, а мы только мешаем.

— Ну что ты, я имел в виду совсем другое.

— Нет-нет, я все понимаю. Я думаю, нам с Яковом нужно снять квартиру. Мы хотим подольше побыть у моря, а у вас сейчас других забот хватает.

— О чем ты говоришь? Мы что, вас гоним?

— Нет, но… Просто пойми, нам неудобно вас стеснять, а уезжать не хочется…

— Ясно. Ну что ж, я знаю, как решить эту проблему. Есть одна квартира. Мы думали, наш Леша будет жить там с молодой женой после свадьбы. А теперь уж и не знаю…

Он грустно улыбнулся.

— Так что вы вполне можете там поселиться.

— Правда? Это было бы замечательно, — обрадовалась Ирина.

— Тогда поехали смотреть квартиру, — предложил Самойлов. — Если она вас устроит — живите с Яковом там.

Самойлов решил рассказать о своих планах жене.

— Поля, не сердись. Я вспылил сегодня. Очень сожалею, что накричал на тебя. Это официальные извинения, если хочешь. Не было времени раньше сказать…

— Я не сержусь, с чего ты взял? Мы, по-моему, все выяснили.

— Да. Я просто хотел тебе сказать, что ты на самом деле — умница. Нашла для Леши хорошую сиделку.

— Все нормально, Боря. А куда ты?

— Еду показывать Ирине квартиру. Ту, которую Буравин подарил Леше с Катей.

— Хочешь похвастаться? — удивилась Полина.

— Нет. Просто Ирина решила, что они с Яковом нас стесняют. Переубедить ее я не смог.

— Я тоже пыталась, а она — ни в какую.

— Вот я и подумал — пусть Ирина с Яковом поживут в квартире молодоженов.

— Идея хорошая, — поддержала мужа Полина. — А ты с Буравиными договорился?

— Поговорю позже. Впрочем, я уверен, они возражать не будут. Не зря же Виктор дал нам ключи от этой квартиры.

— А можно я с вами? — спросила Полина.

— Конечно! А Лешка с Машей останется. Теперь я тоже уверен, что на нашу сиделку можно положиться!

Когда Самойлов с Ириной уехали, вернулся изрядно выпивший Яков, и дверь ему открыла Маша.

— Опа! Это что за прекрасное видение? — удивился Яков.

— Я… сиделка Леши.

. —Какая прелесть… — ухмыльнулся Яков. — И как нас зовут?

— Маша.

— Мария! Прекрасное имя! А главное, редкое! Мне сегодня везет на женщин с замечательными именами! Ты-то хоть, надеюсь, не замужем?

— Нет…

Маша посмотрела на него растерянно, а Яков уже что-то решил для себя.

— А что, дома никого нет?

— Все уехали…

— Уехали? Неужели мне так сказочно повезло? Ну куда ты? Остановись, мгновение, ты прекрасно… Давай пообщаемся…

Он грубо схватил Машу за руку.

— Отпустите меня. — Девушка дрожала от отвращения.

Но Яков ее не слушал:

— Какая хорошенькая…

— Что вам надо? — Маша тщетно пыталась вырвать из его лап свою руку.

— Я хочу с тобой поговорить. Просто поговорить, чего ты испугалась?

Маша вырвалась и убежала от Якова на кухню, но он пришел следом:

— Ну куда ты? Я же все равно тебя догоню! Это глупо — бегать от меня по квартире.

— Я не понимаю, что вам от меня нужно.

— А я сейчас объясню. Все очень просто. Ты симпатичная молодая женщина. Очень сексуальная… я тоже вроде еще ничего. Так вот… неплохо было бы нам провести время вместе.

— Что вы такое говорите! — возмутилась Маша.

— Мама дорогая, вы только посмотрите — она покраснела! — обрадовался Яков. — Есть еще женщины, которые не разучились краснеть!

— Отпустите меня, прошу вас… Мне нужно идти к Леше…

— Подождет Твой Леша. Никуда не денется. Ты не смотри, что я старше тебя… Я еще ого-го-го! Твои молодые мальчики рядом не стояли.

Он провел рукой по ее щеке:

— А будешь хорошо себя вести, я нарисую твой портрет. Ты согласна быть моей музой? А, милая? У тебя получится. Смотрите, какое интересное лицо…

Яков решительно взял ее рукой за подбородок и повернул ее лицо к свету. Потом резко прижал Машу к себе.

— Уйдите, отпустите меня. Пожалуйста…

— Да что ты, в самом деле? Тихо, тихо…

— Оставьте меня в покое! Что вы делаете?! Вы пьяны…

— Ничего не бойся, девочка, все будет хорошо. Не пожалеешь…

Маша стала отчаянно бороться с мужчиной, который вызывал у нее страх и отвращение.

За стеной Алеша услышал шум и попытался встать с кровати.

Вечер завершался так, как Косте и хотелось. Они с Катей пришли в подаренную Буравиным квартиру, прихватив вина. Он с порога попытался поцеловать ее, но уже и так хмельная Катя попросила:

— Сначала открой вино. И объясни, откуда у тебя ключи?

— Неважно… — продолжал он свои попытки.

— А деньги?

— Какая разница? Даже если я их украл, то это все для тебя!

— О-о-о! А ты их украл? — кокетливо спросила Катя.

— Конечно. Я ограбил банк, — поддержал игру Костя.

— Похвальное начало. Далеко пойдешь! — Катя отпила вина.

— Стараюсь. Скажи, тебе правда понравился сегодняшний день? Он похож на тот, который я подарил тебе перед свадьбой?

— Если честно, когда ты подарил мне тот день, сначала я хотела тебя убить.

— Убить? Катя, мы все-таки отличная пара. Вор и убийца! Как ты считаешь?

Но Катя вдруг стала по-настоящему серьезной, как-то быстро протрезвев.

— Я серьезно, Костя. Я тогда вдруг отчетливо поняла, что Леша — инвалид. И ничего подобного никогда мне не устроит. Я тебя ненавидела за это. Но потом. Потом поняла, что ты все сделал правильно! Ты меня осуждаешь?

— Нет. — Косте наконец-то удалось поцеловать Катю, и она не возражала.

Поручение Буравина Людочка выполнила быстро и качественно.

— Виктор Гаврилович? — заглянула она в его кабинет.

— Ах, да. Заходи. Ну что, принесла?

— Конечно.

Она принесла шикарный букет цветов и духи.

— Вот, все купила, как вы просили. Духи с легким горьковатым ароматом, идеально подходят стройным блондинкам с романтическим складом характера.

— Спасибо тебе огромное! Это именно то, что было нужно!

Когда Буравин пришел домой, Таисия, увидев мужа с цветами, просто обомлела.

— Ты сто лет не дарил мне цветов.

— Извини… постараюсь исправиться. Попрошу секретаря внести покупку цветов в распорядок моего дня.

— Ты становишься сентиментальным, Витя. Не к добру это!

Таисия поставила цветы в воду:

— Красота!

— То есть просто так я уже не могу подарить жене цветы? Меня сразу начинают в чем-то подозревать?

— Ну, как тебе сказать… — поделилась с мужем мудрая Таисия. — Мужья со стажем, обычно дарят женам цветы тогда, когда чувствуют свою вину.

Да, трудно иметь такую прозорливую жену! Буравин немного смутился.

— Ерунда какая-то. Цветы — это просто цветы.

Таисия подошла к мужу и поцеловала его. —Ладно, попытка засчитана. Я тебя прощаю. —Прощаешь? За… что? — удивился Буравин. —Ну, надо полагать, тебя мучает совесть за сегодняшнее поведение за завтраком? —В общем, да. Угадала!

Самойлов подъехал к дому, где была квартира для молодоженов, и вдруг заметил, что в окнах именно этой квартиры горит свет. Он решил сначала все узнать сам.

— Полина, Ира, подождите, — остановил он уже собравшихся выходить из машины женщин. — Я сам поднимусь. Все проверю.

— Зачем? Пойдем сразу вместе, — предложила Полина.

— Я вас прошу. Просто подождите меня здесь.

— Да нет проблем. Хорошо. Иди.

Открыв дверь квартиры своими ключами, Самойлов зашел и увидел выходящую из кухни Катю. В руках у нее были два бокала вина.

— Катя? — остолбенел Самойлов.

Катя застыла на месте как вкопанная.

— Что вы тут делаете?! — только и смогла вымолвить она.

— А ты? — в свою очередь поинтересовался Самойлов.

— Я… я… — Катя начинала осознавать всю сложность ситуации.

— Что с тобой? Чем я тебя так напугал?

— Я сейчас все объясню… — судорожно пытаясь найти выход, сказала Катя.