"Салют Чужака" - читать интересную книгу автора (Ингрид Чарльз)

Глава 18

— Мы приближаемся, Ваше Величество.

Пепис смахнул со лба пот. Он искоса посмотрел на Шторма и Баластера. Шторм выглядел спокойным и хладнокровным. Баластер внимательно смотрел на экран. Пепис постарался скрыть свою нервозность и тоже уставился на экран, наблюдая за посадкой.

— Щиты опущены, — коротко сказал Джек.

Щиты могли быть опущены, это верно. Но все же это было довольно-таки рискованно и, к тому же, связано с дополнительными расходами.

То, что траки атаковали только удаленные и плохо защищенные планеты, было совсем неудивительно.

Корабль потряхивало. Они приземлялись. Пепис кашлянул и принял невозмутимый вид. Холл Конгресса Доминиона гостеприимно распахивался для них. Пепис никогда не излагал своих мыслей о войне открыто. Он всегда рассуждал о нуждах мирного населения. Нужды мирного населения гораздо больше интересовали Конгресс. Сможет ли понять это Шторм? Он еще раз посмотрел на Рыцаря Доминиона. Император надеялся, что они с Баластером не ошиблись в нем.

Баластер, кажется, уловил мысли императора. На экране уже показалась огромная многомиллионная столица. Часть неба над ней была покрыта дождевыми облаками. Моросил дождь.

— Сегодня отдыхаем, Шторм, — бодро сказал министр.

Джек посмотрел на гигантский город. Столица Доминиона была совершенно не похожа на Мальтен. Чистый, чудесный город! В нем было так много зелени, что, казалось, в гости к местным жителям пришел лес. Купола зданий блестели розовой и белой черепицей. В городе было много света и тепла. Джеку очень понравилось все, что он успел увидеть. Оставалось дождаться завтрашнего дня.

Пепис бодро сказал:

— Для нас это удачное время. Формально траки объявили войну. Посмотрим, сможем ли мы уговорить Доминион присоединиться к нам.

Зала, в которой заседал конгресс, была огромна. Баластер приглушенным голосом сказал:

— Говорят, она была скопирована со старого Терранского Конгресса.

Сенаторы и представители палат вели себя довольно-таки спокойно. Многие дремали, вполуха слушая речи выступающих. Другие собирались мелкими группками по два-три человека и о чем-то говорили между собой. Молодые люди сидели тут же возле компьютеров, принимая замечания и передавая срочные сообщения… Островок спокойствия среди всемирного хаоса… Джек глубоко вздохнул и попытался хоть как-то успокоиться. Сейчас он жалел о том, что приехал без бронекостюма. В зале появился сенатор Вашбурн. Он не терял времени зря. Конфиденциально переговорив с одним из своих коллег, он переходил к другому.

Джек увидел Пеписа, важно восседавшего в галерее для гостей. Рыжий император с явным удовольствием демонстрировал свои торжественные одеяния, отделанные драгоценными камнями и золотым шитьем. Он был воистину великолепен. Рядом с ним стояло пятеро полицейских. Троих из них Джек узнал: он имел с ними дело при Уинтоне. Его губы непроизвольно скривились от отвращения.

Стоявший рядом Баластер произнес нараспев:

— А сейчас я вас покидаю. Мне нужно присоединиться к Пепису. Вы готовы? Ваш доклад с вами?

Джек кивнул головой и слегка сжал диск с докладом в ладони. Ему все еще было не по себе от его содержания. Как и следовало ожидать, доклад составили Пепис и Баластер. Сенатор Вашбурн внимательно посмотрел на них. Времени оставалось мало. Баластер что-то пробормотал себе под нос и удалился. Волнение Джека исчезло. Кажется, оно испарилось вместе с министром. Он окинул взглядом холл, надеясь увидеть в этом океане людей лицо Элибер. Но это было бессмысленно — ведь она осталась на Мальтене. Вокруг работало бесчисленное множество камер службы безопасности. Может быть, это было и к лучшему, что Элибер не поехала с ним: любой, однажды появившийся в этом зале, заносился в различные банки данных. Он посмотрел на камеры, размещенные под куполом, и у него возникла одна интересная мысль.

К Шторму подошла помощница Вашбурна.

— Вы готовы?

Джек вопросительно посмотрел на нее. Она ожидала ответа. Джек кивнул. Она взяла его за руку:

— Перед выходом опустите этот диск вот туда. Текст сразу же появится на экране. Слова будут подвергнуты цветовой кодировке. Вы сможете зачитать свой доклад с экрана. Если, конечно, вы не запомнили его.

Он снова кивнул. Она улыбнулась:

— Скажите же мне хоть что-нибудь. Ведь сенатор оторвет мне голову, если вы потеряете от страха дар речи. Судьбы цивилизаций решаются здесь.

— Будь прокляты все эти траки! — бодро проговорил Джек.

Помощница засмеялась.

— О-о! Этого для меня вполне достаточно.

В зале послышались аплодисменты. Джек подумал, что конгрессмены услышали их разговор, но тут он увидел, что на трибуну вышел сенатор Вашбурн. Он должен был представить Джека политикам. Шторм думал о своем. У него возникла одна очень интересная идея. Речи Вашбурна он не слышал.

Помощница потянула его за рукав:

— Ну вот. Вам пора.

Джек направился к трибуне. “Интересно, что там наговорил им про меня Вашбурн? — подумал он. От волнения комок подступил к горлу. На внутренней панели трибуны вспыхнула надпись: “ГОТОВО” —она подтверждала готовность компьютера к приему диска с речью.

Трибуны стихли. Все ожидали его выступления. Потом, заметив нерешительность Шторма, зал снова разразился аплодисментами. Хладнокровная решимость тут же охватила его. Он поднял правую руку с блестящим шрамом вместо мизинца. Джек знал, что сейчас камеры передают его изображение крупным планом. Диск с выступлением был всем хорошо виден. Джек скомкал его и бросил на помост. В зале напряженно затихли. Все поняли: сейчас им предстоит услышать речь, произнесенную не по шпаргалке, — свободную, живую речь. Баластер чертыхнулся и вскочил на ноги. Пепис потянул его за рукав — лишний скандал был ни к чему.

— Конгрессмены и представители, леди и джентльмены, уважаемые гости! — в зале наступила тишина. Даже без усилителей его было хорошо слышно. А главное, — уже никто не мог его остановить. — Я был представлен вам как командир Доминионских рыцарей. Это батальон, восстановленный недавно императором Пеписом. Я присягнул нашему императору. Полагаю, что многие из вас отнесутся к моему свидетельству с пристрастием. И тем не менее я хочу рассказать вам правду.

В зале раздались крики. Сенатор Вашбурн застучал молотком, призывая сенаторов к спокойствию. Пепис сидел абсолютно неподвижно. Его рыжие волосы вздыбились над головой.

— Да, я присягал Пепису. Но прежде я присягал другому императору. После его смерти для всех его имя является синонимом поражения и стыда. Я слышу, как вы спрашиваете у меня: как может слуга быть верен сразу двум господам? И все-таки вы не правы. Я знаю, о чем я говорю, — ведь я присягал не человеку, а делу. А теперь позвольте мне сказать, кем я являюсь на самом деле. Я родился на планете Дорманд Стэнд…

В зале послышался шум. Сенаторы, стоявшие на галерке, стали подходить ближе. Джек заметил, как помощница Вашбурна куда-то побежала по верхнему балкону. Зал затих.

— Вы не ошиблись. За последние двадцать пять лет на планете Дорманд Стэнд не родился ни один человек. Эта планета погибла в Песчаных Войнах. Теперь она похожа на пустыню и совсем не пригодна для людей. Но я родился там и помню, как она выглядела раньше. Я рос и хотел во всем быть похожим на отца. Но прошло время. Я поверил другому человеку, — легкая улыбка скользнула по его губам. — Я стал новобранцем. Меня зачислили в ряды рыцарей при императоре Рериге. — Джек откашлялся. В зале наступила гробовая тишина. — Я, вероятно, последний настоящий рыцарь, все еще находящийся в строю.

Баластер и один из полицейских охранников поспешно выскочили из галереи для гостей. Но Джек был спокоен: они все равно уже опоздали.

— Я хотел сражаться с траками и надеялся, что мы сможем их остановить. Мне было шестнадцать лет.

Ему пришлось рассказать им о своей жизни довольно-таки подробно. Ведь иначе они никогда не поверили бы ему.

— Итак, я присягнул императору Реригу. Но случилось так, что сегодня я оказался здесь. И я хочу вам сказать: если бы нас не предали на Милосе, если бы рыцарям оказали хоть какую-то поддержку, мы смогли бы удержать Милос и остановить экспансию траков. Но, очевидно, Рериг не обладал полнотой власти. К тому же, существовали фракции, пытавшиеся свергнуть старого воина. Мы, рыцари, оказались пешками в политической игре. Милос стал для нас смертельным ударом.

Громкий нетерпеливый возглас прервал рассказ Джека. Он посмотрел туда, откуда раздался крик, но там никого не было. Джек понял, что это вызов, и принял его.

— Откуда я это знаю? Я был на Милосе. Я был одним из тысяч оставленных там рыцарей. Флот получил приказ не отступать. Потом нахлынули траки. Я попал в число тех нескольких сотен, которые успели погрузиться на три транспортных корабля. При старте все три корабля были серьезно повреждены врагом. — Джек спокойно смотрел в зал. Отступать было некуда. Он бросил вызов.

— Я вижу, вы вспоминаете события тех дней. Вы можете сказать мне, что эти факты я взял в библиотечном компьютере. Возможно. И тем не менее — я все это пережил. Двум кораблям так и не удалось прорвать окружение траков. А третий, серьезно поврежденный, долго дрейфовал вместе с пассажирами, погруженными в холодный сон. Через какое-то время поломанные системы перестали функционировать. Резервное оборудование не сработало. Все, спящие на этом корабле, погибли. Семнадцать лет спустя корабль был найден. Один человек все-таки остался живым — живым, но покалеченным. — Джек поднял свою руку со шрамом. — У меня были многочисленные обморожения и длительная лихорадка после криогенного сна. Я потерял много времени. Император Рериг стал жертвой убийцы. За свою жизнь я четыре года был рыцарем и семнадцать лет провел в сне. А последние пять лет своей жизни я занимаюсь поисками правды. А правда, леди и джентльмены, заключается в том, что траки отрицают наше право на жизнь. Правда заключается еще и в том, что сейчас мы уже обладаем средствами, достаточными для того, чтобы остановить этого древнего врага и заставить уважать нас. Мы знаем, как это сделать. Нет, я присягал не Реригу и не Пепису. Я присягал миру, который должен прийти на наши планеты после тяжелой войны. Я буду верен своей клятве. Я прошу вернуть мне эту возможность, и я обещаю вам достичь этого.

Джек сошел с трибуны. В зале стояла абсолютная тишина. Потом раздались громкие аплодисменты. Все встали. Сидеть не остался никто. Даже Пепис.