"Вызов принят" - читать интересную книгу автора (Ингрид Чарльз)

Глава 5

Он опять был молодым, веселым и жаждущим жизни, хотя внутри него все заледенело. Создавалось впечатление, что его охладили всего целиком. Впрочем, это было почти невероятно — вряд ли армия пойдет на риск и погрузит в холодный сон молодого, совсем ещё необстрелянного рекрута… это слишком дорогое удовольствие.

Да, он попался на удочку, и теперь над ним нависал, как какое-то огромное веретено, неопознанный космический объект.

— Без бронекостюма нет солдата. А если кто-то из вас сейчас не расслышал этих слов, так мы повторим их вам еще две тысячи раз! Все вы прошли курс начальной военной подготовки, но это еще далеко не все. Только лучшим позволено носить боевое оружие, а вы… вы совсем не кажетесь мне лучшими. Не так ли?

— Нет, сэр.

— Погодите! Я выжму из вас все, что возможно, и те, кто пройдет мою науку, окажутся действительно лучшими! Конечно, я делаю это совсем не потому, что лично вы мне нравитесь, просто — это моя работа — отбирать в рыцари самых лучших. А когда вы станете достойны носить оружие, вы не найдете на этих лужайках никого, кто лучше меня сможет объяснить вам, что вы достигли своей цели, и научить вас не зависеть от собственного скафандра, а управляться с ним, дружить со своим костюмом, как с человеком, есть и спать в нем, чинить все возникающие поломки. Вы меня поняли, парни?

— Да, сэр!

А еще… Наконец-таки Джек мог вспомнить это отчетливо и ясно… еще у него была мать. Каштановые волосы, бледно-рыжие, почти незаметные веснушки, синие глаза, смотрящие через залитое солнечным светом поле.

“До свидания!” — крикнул он ей и скрылся за рощицей шумящих на ветру деревьев.

Да, теперь он помнил все. Он победил свои собственные немощи и обуздал бронескафандр, потом — попал на Милос. Тракианские пески поглотили его. родную планету Дорманд Стэнд и еще — полдюжины планет Доминиона. Останки его матери теперь покрывает сыпучий безжизненный тракианский песок. Кто оплакал её смерть? Никто… даже он, Джек, мог сделать это только сейчас.

Он хотел заплакать, но внутри него было так много холода, что слезы замерзали, так и не дойдя до глаз.

Пепис оторвал взгляд от информационного экрана. Его рыжие волосы плавали в облаке излучаемого его собственным организмом электричества, как яркие солнечные протуберанцы. Он нажал на клавишу и выключил компьютер, увидев, что Вандовер Баластер нервно мнется у дверей.

— В чем дело? — недовольным голосом спросил император.

Вандовер посмотрел на темный, только что отключенный экран:

— Из госпиталя сообщили, что передача записи памяти в мозг Шторма вот-вот закончится.

— Так быстро! — Пепис положил на стол карандаш с золотым набалдашником.

Баластер даже сжал кулаки — он совсем не хотел показывать императору свои эмоции.

— Эта процедура длилась целых двенадцать дней.

Император крутанул вертящееся кресло. И без того худой, за последнее время он здорово состарился и стал как бы усыхать. Жаркое солнце Мальтена никогда не покрывало его кожу загаром, только веснушки — яркие, рыжие, кричащие — усыпали нос и щеки каждую новую весну. Осторожные зеленые глаза остановились на Баластере:

— Ну и что мы будем иметь, когда он очнется? Это будет наш послушный инструмент или опасная бомба замедленного действия?

Министр наклонил голову. Он бы отдал черту свою душу, чтобы хоть краешком глаза заглянуть в те сообщения, которые всего минуту назад мелькали на голубом пространстве экрана, теперь черного и безжизненного. Но Пепис никого не допускал к этой информации. Что же — ведь именно контроль за централизованной информационной системой помогал императору удерживать власть на всех планетах Триадского Трона и держать первенство в мирах Доминиона. Рериг, который сидел на троне до Пеписа, тоже отлично управлялся с этим, но нынешний император был воистину виртуозом. Вандовер подавил клокочущую в сердце злость:

— Я думаю, мой император, что у вас будет отличная машина для войны.

— Так ли это? — Пепис покачал ногой в кожаном домашнем шлепанце. — Последнее время нам приходится довольствоваться одними надеждами. А где Элибер?

— О, Элибер насторожена. — Лицо Вандовера сделалось озлобленным и ожесточенным, и Его Величество сразу же заметил это:

— Ну, она все-таки женщина! — сказал император негромко и насмешливо, потом замолчал, прислушиваясь к еле слышным шагам в коридоре. Все, что Баластер думал о подруге Шторма, Пепис понимал едва ли не лучше самого министра. — Если наш план сработал, — он потянулся и откинулся на спинку кресла, — значит, мой трон спасен.

— Насколько я понимаю, — кашлянул министр, — леди Элибер потеряла для нас ценность.

— О! — теперь уже довольно громко хихикнул император. — Она будет нам нужна столько же, сколько будет нужен Джек.

Вандовер недовольно поморщился:

— Но вы ведь сможете сказать ему, что выслали Элибер за пределы города в целях её же безопасности. В конце-то концов, Мальтен окружен уокерами, а наши отряды контролируют только небольшие лазейки для доставки продовольствия.

Пепис зажмурился и расхохотался как мальчишка:

— А я бы на месте Джека нам не поверил!

— Но вы же его император!

— У свободного человека не бывает императоров, — махнул рукой Пепис. — А Элибер и есть та единственная заложница, которая может удержать Шторма во дворце. — Пепис ласково погладил провода, соединяющие между собой разные компьютеры коммуникационной сети. — Она ваша, Вандовер, но только тогда, когда Джека не будет на планете. Но что бы вы с ней ни сделали, я не хочу, чтобы при этом оставались следы, ведущие к нам обоим. Ясно?

Вандовер почти не мог сдерживать себя. Какой-то жестокий жар пронзал его грудь, будто бы внутренности прокалывали пикой.

— Мудрое решение, — выдавил он. — В конце-то концов, она — обыкновенная преступница.

— Обыкновенная — это то слово, которое к ней меньше всего подходит, — пожал плечами Пепис. — Сообщите мне, когда Шторм проснется, — император повернулся к экрану, и его пальцы, как юркие розовые бабочки, запорхали над клавиатурой.

Вандовер поклонился и вышел из комнаты. Он бы многое отдал, чтобы узнать, что сейчас вспоминает Джек Шторм.

Песок закрывал весь горизонт. Джек выругался и посмотрел на ремонтные линии, оборудованные прямо под открытым небом. Черные, красные, белые и зеленые бронекостюмы, требующие срочного ремонта, грудами лежали поверх тракианского песка. Где-то далеко слышалась стрельба. Шторм провел пальцем по запаянному шву лежащего у его ног скафандра — что за чушь! Да этот шов развалится не только от удара трака, от любого дуновения встречного ветерка! Угрюмый милосец посмотрел на него снизу вверх.

— Я знаю, что жарко, — посмотрел Джек на мохнатого аборигена. — И все-таки в системах циркуляции бронекостюмов не должно быть никакой пыли. — Жалкое подобие полотняного навеса хлопнуло у них над головой, и полосатая тень прошла по медвежьей морде милосца.

— Лейтенант, — ответил рабочий густым рокочущим басом. — Мы делаем все, что возможно. А потом, пыль, насколько я понимаю, — наименьшая из ваших проблем.

— Меня интересует, — резко ответил Джек, — благополучие моих людей. Солдаты постоянно жалуются на то, что вооружение не ремонтируется должным образом и не обеспечивается энергией. И еще… я не желаю слышать о том, что кто-то из вашей команды растаскивает наши ресурсы.

Милосец недовольно замолчал. Его бегающий взгляд почему-то напомнил Шторму взгляд свиньи.

— Вы можете мне и не верить, лейтенант, но мы делаем для ваших людей все возможное. И ваш комплект оружия тоже будет готов вовремя, — милосец махнул лапой и сплюнул в едкую, бежево-серебряную пыль. — Вам надо беспокоиться только о траках. О траках и о их песке.

Утерянная память вновь ожила в Джеке. Чего только не видел он в ярких, мучительных снах! Он вспомнил обо всем — и о том, почему он ненавидит траков, и о том, какие тайны хранит в себе тракианский песок, и о том, почему он не доверяет милосцам. Он вспомнил — что значит воевать без энергозапаса, когда почти невозможно двигаться, и могилой рыцаря становятся его собственные доспехи. Он снова вкусил горькие плоды поражения на Милосе и ужас преданных солдат, покинутых своими главнокомандующими. Теперь он знал, что император Рериг, которому когда-то присягали и он, и его солдаты, стал жертвой обмана со стороны собственного племянника Пеписа. Что ж! Рериг заплатил за это сполна он потерял трон и лишился жизни. А еще он вспомнил, что транспортные корабли никогда не прилетят к людям, за исключением, может быть, нескольких.

…Да, к рыцарям всегда относились как к пушечному мясу. Сколько всего сумел он вспомнить за эти дни! Но о чем бы ни думал Шторм — о детстве, родителях, юности, — в его мыслях всегда оставалась какая-то странная тень. Как змея из адского подземелья, она ползла за летящими мыслями и проглатывала их. Джек думал, думал… но не мог остановить свои мысли!

Что же это за змея, пожирающая все, что удалось ему вырвать у своего прошлого? Ему очень жарко в бронескафандре. Со лба капает пот и постоянно заливает слипающиеся глаза. Датчики на коже невыносимо щиплют. Ладно, хотя бы замшевая прокладка на спине поглощает излишнюю влагу. Их атакуют траки.

Джек понимал, что это — всего лишь вернувшаяся память, и все-таки атака является для него реальностью. Его обманули снова. Как странно движутся его мысли! Почему то и дело перед его глазами возникает какая-то светящаяся дуга? Ну вот, он опять попался в ловушку к тракам, и его люди разбиты, энергии в бронескафандрах почти нет, так что — рано или поздно их поглотят тракианские пески. Джек ощущает на своей спине дыхание новой жизни: белый пылающий огонь, пожирающий ненасытную змею!

…А это что такое? Скафандры его солдат разваливаются, как скорлупа, выплевывая из себя огромных ящероподобных существ. А-а! Милосские берсеркеры! Как много слухов ходило в казармах об этих чудовищах! Шторм всегда считал эти слухи признаком трусости и бредом, но вот — они оказались верными. Эти чудовища выводятся прямо из тел рыцарей, пожирая их и превращая чужую плоть в свою собственную. Отвратительные, скользкие гофрированные тела вырываются на волю и без разбора атакуют и рыцарей и траков. А! Это все проклятые милосцы! Это они, понимая, что теряют свой мир навсегда, подсунули в энергоскафандры вирус этой дряни.

И все-таки Шторм очень хочет жить. И верит, что именно жажда жизни сможет провести его через все испытания.

…Огонь, посылаемый энергоперчатками, все еще поражает траков. Их хитиновые панцири трещат, отламываются и корчатся в пламени. Сколько же он их уничтожил? От постоянного лазерного огня его костюм нагрелся до невозможной температуры. Жарко! Жарко! Жарко! Ну вот! А ведь еще немного, и в пылу сражения он не услышал бы его! По каналу связи поступает особо важное сообщение: транспортный корабль наконец-таки спускается на песчаную площадку.

…О Боже мой! Похоже, что их соскребают с поверхности Милоса, как раздавленных жуков… да, довольно-таки жестокий каламбур! И все же… Вот это — все, что осталось от лучших бойцов Доминиона? Да, он хорошо знает, что такое усталость после битвы и что такое шок, но он должен идти вперед, и он хватается за поручни и влезает на транспортный корабль. Кажется, из всех оставшихся в живых только один Джек и держится на ногах.

Борт-техник помогает Джеку снять бронекостюм. Пот стекает с тела густыми липкими ручьями. Наконец-таки Джек сбрасывает криогенные ботинки и подходит к щуплому человечку, который уточняет личности вновь прибывших по отпечаткам ладоней и узорам глазных яблок.

Медицинская сестра в криогенном отсеке дает ему в руки узелок:

— Тебе понадобится это, солдат. Душ направо, а это — номер твоей криогенной капсулы. Да, а еще… спрячь этот узелок в капсуле, а уже потом отправляйся в лабораторию.

Медсестра явно не хочет смотреть Шторму в глаза. Конечно, ей некогда, но все-таки он говорит:

— Мы потеряли Милос.

— Да, да… — как-то странно отвечает она.

— Очень жаль. Я так старался!

За спиной Шторма уже переговариваются грязные и утомленные рыцари. Сестра пожимает плечами:

— Но ведь не ты один отвечаешь за эту войну. Пойми, нам очень некогда. Мы должны успеть вывезти отсюда людей до того, как эти проклятые жуки поймут, что они победили.

…Они — это армия. Во всяком случае, еще совсем недавно каждый из них думал именно так. А сейчас все, чего они хотят, — так это хорошего горячего обеда, и еще раз — хорошего горячего обеда, а потом — незамедлительного отдыха на несколько дней. Впрочем, отдых у них будет. Каждому предстоит впереди несколько месяцев холодного сна. Их корабль огромен и почти весь сверху донизу уставлен криогенными модулями, здорово смахивающими на гробы. Джек пробирается по коридору к шкафчику со своим бронекостюмом и открывает дверцу.

— Ваше оружие инфицировано, — сообщает механический голос. Ну да, вот тут, в стенке, скрыт микрофон!

— Скафандр должен пройти карантин и специальное медицинское обследование. Впоследствии он будет либо промыт, либо уничтожен.

Есть оружие — есть солдат, нет оружия — нет солдата.

— Всем выстроиться и разбиться по группам. — Ага, это уже общая команда для всех эвакуированных. Вокруг устало пошаркивают те, кто еще кое-как держится на ногах. Шторм пытается убедить себя в том, что он — счастливчик. Ведь на Милосе погибли тысячи, и погибли только для того, чтобы несколько сотен оставшихся в живых смогли добраться до дома. А он, Джек Шторм, — все еще рыцарь, он все еще носит оружие, а значит, даже из этого беспримерного поражения он должен будет вырвать какую-то, пусть даже и маленькую, победу.

Шторм опять пытается соединить воедино прошлое и настоящее. Но темная змея вновь набрасывается на его воспоминания и пожирает, пожирает, пожирает их. Он пытается открыть глаза, но его веки заволакивает холодный лед.