"Гавен" - читать интересную книгу автора (Баранченко Виктор Еремеевич)

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

С 1931 года Юрий Гавен почти два года работал в Германии в должности директора советской нефтеторговой фирмы «ДЕРОП». Немцы тогда охотно покупали у нас нефтепродукты. Шел к концу короткий век Веймарской республики. Нацисты одурманивали массы своими шовинистическими демагогическими лозунгами, завоевывали голоса избирателей. Союз красных фронтовиков был распущен, а гитлеровцы вооружались.

Гавен был неплохо знаком с экономическим состоянием и политическим положением в Германии. Хорошо зная немецкий язык, он постоянно следил за периодикой и экономической литературой. Он обосновался в Нюрнберге, где находилась главная контора «ДЕРОП». Бавария, Мюнхен и Нюрнберг — колыбель коричневорубашечников. Гавен досыта наслушался их и возненавидел.

После победы гитлеровцев на выборах в рейхстаг началась оргия фашистского террора, ужасающие беззакония и произвол. Узники фашистских тюрем проводили общую голодовку. Только находясь в самом логове нацистов, Гавен полностью постиг значение мопровской помощи репрессированным коммунистам и их семьям.

Начались аресты и избиения советских граждан, находившихся в Германии. Гавен с трудом выбрался из нацистского ада и некоторое время лечился в Швейцарии. Швейцарский курорт немного поправил здоровье.

Первое время после возвращения на родину он себя чувствовал настолько сносно, что пробовал обходиться без костылей, опираясь на трость. 23 мая Юрий Петрович выступил с воспоминаниями на вечере крымского землячества в ЦДКА. Но вскоре процесс обострился и на здоровой ноге появился тромбофлебит, лишивший его возможности становиться на ноги. Врачи запретили всякую работу.

Минула десятая годовщина со дня смерти Ленина. На руках у больного Гавена были тезисы ЦК партии: «Десять лет без Ленина по ленинскому пути». Читал отчеты о XVII партийном съезде. Его часто навещали старые товарищи. Бывал Ян Рудзутак, выбранный на XVII съезде в Политбюро ЦК, приходили старый Эндруп, Ян Ленцман, Юрий Межин, Давид Бейка, Карл Бегге, Карл Ландер, Александр Спундэ и другие.

На открытии Центрального музея каторги и ссылки в Доме политкаторжан в Лопухинском переулке для Гавена специально поставили койку, и он мог лежа присутствовать на этом каторжанском торжестве. Через месяц он таким же образом участвовал в торжествах в Обществе политкаторжан по случаю годовщины их мартовской амнистии 1917 года. В марте 1934 года старые товарищи собрались у него в «Метрополе», чтобы отметить пятидесятилетие со дня рождения.

Лежа с туго забинтованными ногами, он не переставал заниматься историей революции. Ни одного дня не проводил он сложа руки, считая это уделом покойника. То просматривал рукописи об истории движения «Лесных братьев», то писал статьи для историко-революционного сборника, готовившегося издательством «Прометей», то возвращался к накопленным архивным материалам о II (Лондонском) съезде СДЛК. Много времени отнимала у него работа над историей революции в Крыму.

К весне 1934 года Равен, воспользовавшись временным улучшением здоровья, сделал в Центральном доме Красной Армии ряд докладов о революции в Крыму. На этих докладах (17, 20, 23 и 29 мая) присутствовало много участников событий. В обсуждении участвовали представители Истпарта, военно-исторических комиссий, историки.

В 1933 году в Москве вышел на латышском языке первый сборник «Памяти павших в революции 1905–1907 годов» (в издательстве «Прометей»), где помещено было более двадцати биографий героев революции, написанных Гавеном. Ни одному другому автору не отведено было в сборнике столько места, сколько Гавену. Писал он и для историко-революционного вестника «Каторга и ссылка». По его предложению было решено ввести во втором сборнике «Памяти павших в революции в Латвии» специальный раздел «Каторга и ссылка».

Живя летом 1934 года в Михайловском в доме политкаторжан, Гавен продолжал много писать. Вся его жизнь была связана с партией. Он шел в первой шеренге атакующих старый мир. Он много знал, видел и пережил. Он считал своим важнейшим партийным долгом передать все будущим поколениям. Политкаторжане любили свой старый гимн «Если погибнуть придется в тюрьмах и шахтах сырых… это отзовется на поколениях живых». Он верил, что отзовется, непременно отзовется на поколениях живых. С надеждой он смотрел на своих троих детей, которым по праву наследства должны были достаться его труды. Его младшие дети летом были в пионерском лагере, а зимой в лесной школе в Кратове. Юрий Петрович прозвал их в шутку «лесными братьями».

Неожиданное постановление о роспуске и ликвидации Общества старых большевиков воспринималось очень болезненно. Гавену казалось, что он лишился чего-то крайне важного, чего ему вечно будет недоставать.

Ближе к весне 1935 года Гавен снова попытался становиться на ноги. В середине февраля он присутствовал на заседании Исторической комиссии Общества политкаторжан по подготовке к юбилею революции 1905 года. 20 апреля он выступил на собрании бывших крымских подпольщиков с обоснованием правильности действий штаба партизанской армии в 1920 году в тылу врангелевской армии. Речь шла о том, что М. В. Фрунзе заявил лично Гавену, что он остался доволен действиями Крымской партизанской армии и ее штаба, которым руководил А. Мокроусов. Это было едва ли не последнее собрание бывших крымских подпольщиков в Москве.

В двадцатых числах декабря в Исторической комиссии Общества политкаторжан, готовившей материалы к предстоящему юбилею тридцатилетия революции 1905 года, были заслушаны доклады о революции 1905–1907 годов в Латвии. Выступали с докладами живые участники революционных боев Клявин, Бакулин, Седлик, Забицкий, Руслан-Караваев и другие. По просьбе Исторической комиссии Гавен написал свои воспоминания «Январские дни 1905 года в Риге». В 1965 году эта статья была напечатана первой в сборнике «Пройденный путь», изданном на латышском языке в Латвии.

К этому времени вышла на латышском языке книга протоколов II съезда социал-демократии латышского края, которую Гавен редактировал и писал к ней вступительную статью. Издание было сопряжено с некоторыми трудностями. Протоколы, им самим написанные на съезде СДЛК в Лондоне, не сохранились. Нашелся лишь один исковерканный полицейским писарем русский перевод в делах охранки. Книга эта воспринималась тогда как введение к истории революции 1905–1907 годов в латышском крае. Еще были живы старейшие деятели Компартии Латвии, бывшие делегаты II съезда СДЛК. Выход в свет этой книжки протоколов был для них большим событием.

С осени 1935 года Гавен лежал в Кремлевской больнице, а к весне 1936 года его перевели из больницы в Кратовский санаторий ЦК партии. Там он продолжал целыми днями трудиться над своими историческими записями. Еще не дошли до него первые отклики на книгу, еще не обсохла типографская краска, как он, пригвожденный к койке, уже готовил новые статьи и заметки для прометеевского издания второго выпуска «Памяти павших в революции 1905–1907 гг. в Латвии». Он собирался написать историю революции в Крыму. Для этого у него набралось много архивных документов и воспоминаний товарищей. Был продуман весь план этого большого труда. Работа спорилась. Он давно привык писать лежа. Не было никаких помех.

А мир переживал тревожные дни. Подожженный фашистами, пылал огонь гражданской войны в Испании. Юрий Гавен завидовал своим близким товарищам — Бейке, Мокроусову и другим, дравшимся на Гвадалахаре, в Астурии и в Каталонии. Как и все советские люди, он жаждал победы правого дела испанской революции. Гавен не мог сам сражаться на фронтах. Тяжело больной, он был прикован к нойке. Но, сделав своим оружием перо, он по-прежнему шел в первых рядах большевиков.

Жизненный путь его оборвался неожиданно и трагически, но светлое имя Гавена живет ныне в сердцах советских людей.

Москва, 1965 год