"Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова" - читать интересную книгу автора (Исьемини Виктор)

Часть 4 ВОЙНА

ГЛАВА 31

Кавалькада, состоящая из нескольких фургонов и дюжины всадников конвоя, медленно тащилась на север по «Энмарской дороге» — летом оживленному тракту, а сейчас превратившейся в ручей вязкой грязи… В переднем фургоне принц Алекиан препирался с Коклосом, чтобы убить время, которое медленно тянулось, вязкое, как и грязь под колесами… Сердце юного принца рвалось во второй фургон, где разместились Кадор-Манонг и очаровательная Санелана, ради которой, собственно, принц и отправился в Ванетинию — исполняя свое обещание, он собирался просить у Императора дозволения предпринять весной — как только дороги вновь станут проходимыми для армии — поход на Альду с целью восстановить справедливость и отстоять попранные права тамошней королевской династии. Сердце рвалось туда… Но это было бы неприлично…

— Ну и что же ты скажешь батюшке? — скрипел Коклос, — Что ты очарован прелестями ослепительной принцессы Альдийской? Его императорское величество посоветует тебе попить холодной водички и успокоиться! Да!

— При чем тут «прелести»? Мой долг — долг рыцаря, долг государя…

— Ха-ха-ха! Вечно вы, умники, прикрываетесь красивыми словами — подумай сам, что тебе ответит батюшка — ну как? Я прав?

— Пожалуй…

— То-то же, умник. Когда доходит до дела — вам, умникам, не обойтись без совета дурака!

— А что ты посоветуешь, Коклос? — в голосе Алекиана прорезались заискивающие нотки, уже не впервые он в затруднительном положении был готов положиться на мнение шута. Такие уж странные отношения существовали между ними — не при свидетелях, разумеется…

— А я, братец, — Пол-Гнома принял важный вид, — постарался бы на твоем месте не подать вида, что я вообще знаю о существовании такой особы — Санеланы Прекрасной… Не кривись, дружок, не кривись… Ты не должен говорить о ней! Зато о ее братце ты говорить должен, вернее о его правах на престол этого занюханного королевства — Альды. Понял?

— Не понял, — честно признался принц.

— Ладно, объясню подробнее — специально для умников. Ты скажешь Императору, что видишь смысл — политический смысл — поддержать этого принца. Почему? А потому, — Коклос заговорил покровительственным тоном, — что это дает шанс вернуть заблудшую Альду в Империю. На примере этого Кадора вы — ты с отцом — покажете всем, что бывает с теми, кто думает обойтись без Императора — это раз. Далее — посадить на престол Альды того из претендентов, чьи права соответствуют имперскому законодательству — это значит сделать шаг к установлению на всей территории Империи единых законов. А это любимая мысль твоего батюшки, с которой он вечно носится — уж я-то знаю! Это два. И вот только сказав все это, ты — как бы только что вспомнив — хлопнешь себя по лбу и воскликнешь: «Да! Ведь у этого принца есть, кажется, сестра! Батюшка, — завопишь ты, — женившись на ней, я крепче привяжу нашего альдийского вассала к имперскому трону!». И принесешь свою свободу в жертву отечеству. Понял?

— М-да… Что-то уж больно гладко…

— А ты слушайся советов дурака — и у тебя в жизни вообще все будет гладко…

Тем временем во втором фургоне шла не менее оживленная дискуссия — почти помирившиеся Кадор-Манонг с Санеланой строили планы на будущее:

— …А не случись всего этого — и ты не встретила бы своего Алекиана!

— По-твоему выходит — я должна быть благодарна тебе — ведь это по твоей милости нам пришлось сбежать из собственного замка? Да? Ну так вот — это значит, что я должна быть благодарна скорее прогнавшему тебя демону, чем тебе!

— Ты все шутишь… Демон — враг!

— Он очень даже симпатичный, — Санелане нравилось дразнить недотепу-брата, — да еще и веселый, и щедрый… Вон какой праздник устроил — а ты напился тогда, пьяница…

— Да будет тебе, Сана… Ты больше думай об Алекиане.

— Ну, Алекиан, конечно, тоже симпатичный мальчик…

— Сана!

— Брось, Кади, я же шучу! Не волнуйся — Алекиан мне поклялся, что поможет нам вернуть наше наследство, а он настоящий рыцарь — не то, что ты. Раз поклялся — слово сдержит!

— Ну, хватит с меня, — не выдержал Кадор-Манонг и повернувшись к сестре спиной, начал пробираться к выходу.

Принц осторожно высунул нос из-под полога фургона и рявкнул приказ — облепленный промокшим плащом оруженосец подвел коня и снял с него тяжелую попону, принц взобрался в седло и поскакал к следующему фургону — там по-прежнему не смыкал глаз над толленорном верный слуга…

Но исполнить свою угрозу мне не пришлось — Кендаг с Филькой (именно так — в этом деле я проявил стойкость, поскольку по опыту уже знал: дай эльфу малейшую поблажку — пожалеешь и наказание исполнялось непреклонно) исправно напились в тот же вечер, сидя за столом рядом. Поначалу они, разумеется, дулись и не смотрели друг на друга, но по мере употребления крепких напитков мало-помалу оттаяли и вскоре я уже слышал:

— Ну что, жаба земляная, выпьем?

— Выпьем, хорек лесной! — и звон кубков…

Под конец парочка — сидя уже вобнимку, причем более пьяный эльф повис на плече соседа — принялась горланить песни. Кендаг хрипло и нестройно стонал что-то боевое и маршевое и сквозь его рев время от времени пробивались мелодичные рулады эльфа… Мне стало смешно, но разделить веселье было не с кем — все мои гости уже достигли той степени удалого разгула, когда общаться с ними стало бесполезно. Сам-то я не рисковал напиваться…

И тут я краем глаза заметил какое-то шевеление за портьерой недалеко от входа в зал — Ннаонна! Ах, ты ж, девчонка! Она обещала мне (когда я отказался взять ее на пир), что будет умницей и отправится спать. А сама… ну я тебе задам! А, впрочем, что задам-то — к моей «вампирессе» я всегда относился по-особенному, видно, у меня так никогда и не хватит духу ее хоть раз наказать… Я указал рукой на колыхнувшуюся занавесь и позвал:

— Ннаонна! — из укрытия показался хитро блестящий глаз.

Я поманил ее пальцем, честно говоря — на пир я девчонку не пускал потому, что стеснялся, что ли, да и опасался как-то — все-таки собрались воины, будут пить до упаду, а тут молоденькая девушка. Но сейчас ее присутствия уже никто не заметит — половина гостей, наверное, не заметит вообще ничего, кроме, разве что, крошечных чертей, пляшущих по столу. Мелькнула мысль — а что, если и впрямь подшутить над пирующими и запустить какую-нибудь этакую иллюзию? Да нет, пожалуй, не стоит…

— Ну и что ты здесь, делаешь, а? Ты мне что обещала?

— Да ну, Ингви, они уже все так перепились, что меня не заметят… — Подойдя к столу, Ннаонна изобразила раскаяние и мольбу, — А мне так интересно…

В эту минуту сэр Кернит — самый молодой из моих рыцарей — оторвал буйную голову от стола, мутным взором окинул девушку и вновь опустил лицо на сложенные на груде объедков ладони.

— Интересно ей… Да чего тут интересного — сама видишь, одни мертвецки пьяные мужики… Я бы сам лучше спать пошел, да нельзя — так не положено… Охо-хо…

— Что — охо-хо? — Ннаонна была довольна, что я ее не гоню и старательно поддерживала беседу, заговаривая мне зубы. Впрочем, я был даже рад, что есть с кем поговорить среди этого скопища поверженных хмелем героев.

— Устал я… Вот скоро уже отдохну — зимой никаких дел!

— А ты говорил раньше: «осенью никаких дел».

— Да, конечно, ты права, но зимой — точно… Хватит с меня. Да ты не стой, вот садись рядом, — Я усадил Ннаонну на какой-то низенький стульчик рядом с собой (так, что ее почти не было видно из-за уставленного посудой стола), — не привлекай лишнего внимания.

Довольная, что ее не гонят, девочка шмыгнула на предложенное место и принялась из-за кувшинов, блюд и кубков украдкой разглядывать пьяных сеньоров. Ничего, пусть посмотрит — убедится, что здесь нет ничего интересного…

Гельда-колдун нервно расхаживал по мостовой у Южных городских ворот Ванетинии, сжимая обеими руками толленорн, завернутый в тряпье (теперь он боялся оставлять свое сокровище без присмотра). За его спиной переминался с ноги на ногу Конта и неподвижно, как изваяние, стоял Вентис.

— Мастер Гельда, а чего мы ждем-то? — Конта уже в четвертый раз задавал этот вопрос — в четвертый раз за почти три часа ожидания. — Чего ждем-то?

— Погоди, уже, должно быть, скоро… — не глядя бросил маг.

— Чего скоро-то?.. — не унимался тот.

— Сегодня должен прибыть принц Кадор, а у него — мой амулет, — наконец-то соизволил обратить внимание на вопросы ученика Гельда. — Амулет нужно вернуть до того, как эта жаба, Гимелиус, наложит на него свои жирные лапы…

Вентис молчал и не менял позы, словно его это не касалось, однако под своим низко надвинутым капюшоном он напряженно вслушивался в каждое слово учителя. «Сегодня или никогда! Сегодня или никогда! Сегодня единственный шанс!» — билось в голове…

Гельда слегка распахнул ворот своего тяжелого плаща — становилось жарковато. Гунгилла подарила один солнечный денек — возможно, последний теплый день в этом году…

— Должно быть, они, — сквозь душную дымку на дороге за воротами маг различил какое-то движение, — больше некому — фургоны, всадники… Ученики, стойте в сторонке и молчите. Да! И внимательно смотрите по сторонам — как бы не показался кто-нибудь из Изумрудов…

Старый колдун вытянул шею, напряженно всматриваясь в приближающуюся процессию.

Кавалькада приблизилась к воротам — в одном из всадников маг узнал принца:

— Приветствую вас, ваша светлость! Позвольте мне забрать мой толленорн! — тут же перешел он к делу, — С вашего позволения, я должен немедленно кое-что сделать…

— Учитель! — вскрикнул за спиной Гельды Конта.

Обернувшись, Гельда увидел выходящего из-за угла Гимелиуса, за спиной которого зеленели балахоны его родичей и учеников.

— Куда это вы спешите, мастер Гельда? — со сладчайшей улыбкой поинтересовался толстяк, в то время, как его спутники выстроились полукольцом за спиной своего предводителя, отрезая Гельде возможные пути отступления.

— Не ваше дело, почтенный мастер Гимелиус, — прошипел тот, украдкой оглядываясь в поисках выхода.

В воздухе нависла напряженность — это почувствовали даже стражники в воротах, почувствовали даже возницы, машинально останавливая фургоны… Воцарилась тишина, нарушаемая лишь позвякиванием конской сбруи — лошадям не было дела до интриг и переживаний хозяев, уставшие животные почувствовали скорый отдых в стойлах и нетерпеливо переступали ногами, торопясь быстрее отправиться дальше… Замер и слуга Кадор-Манонга, вылезший было из фургона с тяжелым свертком в руках…

Вдруг тишину прорезал звонкий голос Вентиса:

— Менеградо аторан! Менеградо аторан! — сыпал заклинания молодой маг, при этом с его вытянутого указательного пальца сыпались бледно-оранжевые искры. Колдовство было так себе, средней, что называется, руки, но на напрягшихся, взвинченных людей и этого было довольно. Пораженный колдовским огнем, Гельда шлепнулся на мокрые камни мостовой, мешком рухнул Гимелиус — Вентис схватил толленорн левой рукой и на ходу стряхивая с него тряпье, кинулся к фургонам, сыпя вокруг себя правой рукой на бегу искры:

— Менеградо аторан! Менеградо аторан!

Подскочив к оторопевшему слуге, юный маг вырвал у него из рук сверток, рывком освободил амулет от ткани и с торжествующим криком поднял оба толленорна над головой.

— Нет! — приподнимаясь, завопил Гимелиус.

— Нет! — воскликнул Гельда-колдун…

Но Вентис не слышал и не видел, казалось, ничего вокруг — капюшон с его головы свалился, глаза горели, губы шевелились — он то ли бормотал заклинания, то ли пел, то ли ругался. Руки же его, словно живя своей отдельной жизнью, медленно продолжали подниматься, точно и неуклонно сводя толленорны оконцами друг к другу — вот-вот… сейчас… сейчас в руках у него вместо двух половинок окажется единая тускло блестящая сфера… Вот!

Раздался хлопок, что-то ослепительно сверкнуло в руках у Вентиса… И когда, наконец, все, моргая, вновь смогли поднять глаза — в руках у мага не было никакого шара… не было вообще ничего — пара амулетов превратилась в ком мерзкой зеленовато-коричневой жижи, медленно стекавшей теперь по рукам на голову и плечи неудачливого покусителя. Словно стряхнув наваждение, все одновременно задвигались — возницы принялись раздвигать закупорившие ворота фургоны, родичи Гимелиуса бросились помогать подняться своему предводителю, двое из них, бормоча защитные заклинания, подбежали и схватили за руки Вентиса, стражники, стоявшие на посту в воротах опасливо приблизились, выставив мечи и алебарды…

— Поздравляю, мастер Гельда, — тихо сказал первый придворный маг, — у вас прекрасные ученики… Жаль только, что вы ничему не смогли их обучить… А ты, парень, запомни — две половины — не всегда образуют целое… Стража, узнаете меня?

— Так точно, господин придворный маг, — отозвался начальник караула.

— Тогда помогите мне доставить всех этих, — маг кивнул, — в тюрьму… Впрочем, нет — лучше во дворец — там эти маги будут под более надежной охраной…