"Военный талант" - читать интересную книгу автора (Макдевитт Джек)

15

Приложение: ЗАЯВЛЕНИЕ КИНДРЕЛ ЛИ

Пойнт-Эдвард

13.11.06

Я не знаю, кто прочтет это, если вообще кто-нибудь

прочтет. У меня также нет другой причины излагать факты,

кроме желания признать свою ответственность, которую я не

могу сложить с себя в этой жизни.

Я оставлю заявление своей племяннице Джине. Ей

известно его содержание, она была моим другом и доверенным

лицом на протяжении всего моего испытания, поэтому я

разрешаю ей делать с записями все, что она сочтет нужным.

Киндрел Ли

"Мне всегда казалось, что на Илианде живут привидения. Нечто бродит здесь по туманным морям и изломанным архипелагам, дышит под покровом лесов на континентах, чувствуется в старинных руинах, оставленных, может быть, человеком, или в резком запахе озона во время гроз, обрушивающихся на Пойнт-Эдвард каждую ночь с регулярностью, которую никто еще не смог объяснить. Не случайно многие современные авторы фантастических романов о сверхъестественном выбирают местом действия Илианду, мир холодных звезд и мечущихся лун.

Нескольким тысячам обитателей планеты, большая часть которых живет в Пойнт-Эдварде, на северной оконечности самого маленького из трех континентов планеты, такие высказывания кажутся преувеличением. Но для тех из нас, кто побывал в менее потусторонних мирах, Илианда остается местом хрупкой красоты, почти неслышных голосов и текущих из неизвестности темных рек.

Острее всего я почувствовала ее сверхъестественную атмосферу после смерти Гейджа. Не послушавшись совета друзей, я вывела "Мередит" в море, твердо решив каким-то образом (такое порой случается с людьми в тяжкие для них времена) снова прикоснуться к тому, что мы когда-то пережили вместе, и еще сильнее ощутить свое горе. И если я надеялась неким неопределенным образом вернуть часть ушедших дней, то причиной тому было чувство, будто в этих призрачных морях может произойти все, что угодно.

Я поплыла в южное полушарие и быстро затерялась среди Десяти Тысяч Островов".

Пока Киндрел Ли плавала по теплым морям, к планете приближалась война. Когда отшельница вернулась в пустой Пойнт-Эдвард, она была поражена и испугана. Эвакуационный флот Сима, о котором она даже не подозревала, уже прилетел и улетел.

Киндрел описывает свой первоначальный шок, лихорадочные попытки найти хоть одного живого человека на широких проспектах и в торговых центрах. "Никто никогда не приписывал мне сверхразвитого воображения, но в тот час я стояла на площади, абсолютно сбитая с толку, и прислушивалась к городу: ветер, дождь, плеск воды у причалов, жужжание энергоустановок под мостовой, отдаленное хлопанье дверей, мерный музыкальный ритм электронного пианино, доносившийся из центра Эдварда. Что-то невидимое двигалось посреди всего этого!"

Ярко сияли городские огни. Воздух был полон звуков радиопередач. Киндрел даже услышала разговор между приближающимся челноком и орбитальной космической станцией, свидетельствующий о том, что обычный утренний рейс в космопорт имени Уильяма И. Ричардсона проходит по расписанию.

В конце концов она отправилась в Ричардсон и на полпути стала замечать свидетельства бегства, практически наскочила на них: в городке, носившем звучное имя Валгалла, она слишком быстро вошла в поворот и врезалась в брошенный городской автобус.

Киндрел вызвала челнок, но так и не дождалась его. Ничего не зная о происходящем, она попросту перепугалась. Ее охватила паника. Обыскав помещение службы безопасности, в котором служил ее муж, она и вооружилась лазером. Вскоре она встретила Мэтта Оландера.

"Не могу точно сказать, когда именно я поняла, что там кто-то есть. Наверное, услышала шаги. Журчание текущей воды или легкий шорох потоков воздуха.

Моим первым побуждением было выбраться из здания, вернуться к машине, а может, и на яхту. Но я сдержалась, чувствуя, как по спине катится пот.

Дрожа от страха, я переходила из одного кабинета в другой и наконец остановилась в зале заседаний, где возвышалась стелла с пикирующим самолетом. На дальнем конце резного стола мигал годограф, который никто не позаботился выключить. Здесь же стояло несколько брошенных чашек кофе, лежали разбросанные светоблокноты. Можно было подумать, что заседание недавно прервалось, и его участники сейчас вернутся.

Я наладила годограф и осмотрела некоторые блокноты. Обсуждали мотивационную технику.

И в этот миг где-то очень далеко разбилось стекло!

Звук был резкий, неожиданный. По залу пронеслось его эхо, короткие импульсы, постепенно сливающиеся друг с другом, тающие, переходящие в едва слышное гудение энергии в стенах. Потом все исчезло в раздраженном шепоте.

Наверху. Должно быть, в "Башне". Так назывался ресторан на крыше Здания.

Лифт поднял меня на верхний этаж, я вышла в серую темноту ночи и быстро прошла через открытый дворик.

В тумане "Башня" выглядела мрачно — затянутые желтым круглые окна с крестообразным переплетами, колонны из камня, поддерживающие арки дверей, старинная медная дощечка для меню. Освещение не работало.

Из комнаты просачивалась тихая музыка. Я слегка приоткрыла дверь и заглянула внутрь. "Башня" освещенная подключенными к компьютеру свечами, мигающими в закопченных кувшинах, выглядела как подводный улей из каменных сводов и разделенных ручейками пещер, автоматов для раздачи салатов, имитацией валунов и столбов. А центре этой пещеры поблескивала длинная полированная стойка бара. Голубые и белые огни вспыхивали на песчанике и серебре. Хрустальные потоки вытекали из уст каменных нимф, мчась по узким каналам между грубо вытесанными мостиками. Возможно, в другое время это место показалось бы сравнительно скучным, еще одним рестораном, где клиенты ведут нудные беседы, чтобы поддержать созданную архитектором иллюзию. Но в тот вечер абсолютного безмолвия пустые столы отступили в темноту, а колеблющиеся огни в закопченных кувшинах уподобились сверканию ночных звезд.

Было довольно прохладно, и мне пришлось натянуть куртку. Видимо, отказало отопление.

Я перешла мостик, прошла вдоль стойки бара и остановилась, чтобы оглядеть нижний уровень. Никакого беспорядка, стулья расставлены по местам, серебро выложено на красные полотняные салфетки, на столах выстроились приправы и бутылочки с соусами.

Почувствовала, что сейчас расплачусь, я ногой пододвинула стул и села за стол.

— Кто там? — вдруг раздался голос.

Я замерла.

Шаги. Где-то сзади. А потом — человек в мундире.

— Привет, — весело сказал он. — С вами все в порядке?

Я неуверенно покачала головой.

— Конечно. Что происходит? Где все?

— Я в задней части, у окна, — он повернулся ко мне спиной. — Мне надо оставаться там.

Убедившись, что я иду за ним, человек направился туда, откуда пришел.

Одежда на нем была странная, но смутно знакомая. Догоняя его, я вспомнила: это сине-голубой мундир Конфедерации.

Стол незнакомца загромождало электронное оборудование. Пучки проводов соединяли два или три компьютера, ряд мониторов, генератор и Бог знает, что еще. Он стоял над всем этим, с серьгой наушника у одного уха, явно поглощенный изображениями на дисплеях: схемами, разверткой слежения, колонками цифр и символов.

Он взглянул в мою сторону, почти не видя меня, кивнул на бутылку темного вина, вынул стакан и жестом предложил угощаться. Потом улыбнулся чему-то увиденному, положил наушник на стол и сел.

— Я — Мэтт Оландер, — представился он. — Какого черта вы здесь делаете?

Это был мужчина средних лет, тонкий, словно лезвие. Его серая кожа почти не отличалась по цвету от стен — верная примета обитателя корабельных палуб.

— Я, кажется, не понимаю ваш вопрос, — ответила я.

— Почему вы не улетели с остальными?

Он внимательно наблюдал за мной. Увидев, что я совсем сбита с толку, он озадаченно почесал затылок и сказал:

— Всех увезли, — произнес он.

— Кто? — спросила я. Мой голос сорвался. — Кто всех увез и куда?

Он отреагировал так, будто услышал глупый вопрос, и потянулся за бутылкой.

— Конечно, нельзя охватить все сто процентов. Где вы были? В шахте? В горах и без связи?

Я объяснила.

Расстегнутый у ворота мундир открывал светлый свитер, что явно было нарушением формы. Волосы у него были редкие, а черты лица подошли бы скорее торговцу, чем воину. Голос его смягчился.

— Как вас зовут?

— Ли. Киндрел Ли.

— Послушайте, Киндрел, мы провели последние две недели, эвакуируя Илианду, и закончили вчера утром. Насколько мне известно, остались только вы и я.

Оландер снова переключился на монитор.

— Почему? — Я почувствовала облегчение, смешанное с ужасом.

Судя по выражению его лица, Оландеру хотелось, чтобы меня здесь не было. Он прикоснулся к клавиатуре на своей панели.

— Я вам покажу, — сказал он.

На одном из экранов появилось изображение концентрических окружностей, на которых мигало восемь-девять звездочек.

— Илианда в центре. Или, скорее, Станция. Диапазон дальности примерно полмиллиона километров. Вы смотрите на флот "немых". Базовые корабли и крейсеры.

Оландер глубоко вдохнул.

— Происходит следующее, мисс Ли. Наш флот собирается хорошенько всыпать этим мерзавцам. — Он стиснул зубы, и в глазах его заиграли огоньки. — Наконец-то. Они гнали нас в течение трех лет, но сегодняшний день — наш.

Оландер поднял пустой стакан и насмешливо отсалютовал потолку.

— Я рада, что вам удалось вывезти людей.

— Сим не согласился бы на иное.

— Никогда не думала, что война придет сюда. — На экране возникла еще одна звездочка. — Не понимаю, ведь Илианда нейтральна.

— Киндрел, в этой войне нет нейтральных. Вы просто позволили другим сражаться вместо вас.

В голосе его чувствовалось презрение.

— На Илианде мир! — выпалила я, глядя ему прямо в глаза и ожидая, что он смутится. Но увидела только ненависть. — По крайней мере, был мир.

— Мира нет нигде. Очень давно никто не живет в мире. — Голос его звучал холодно, он резко рубил слова.

— Они здесь только потому, что здесь вы, не так ли? — спросила я.

— Да, им нужны мы. — Он ухватился руками за спинку стула, положил подбородок на кулак и рассмеялся мне в лицо. — Вы судите нас! Знаете, вы совершенно невозможные люди. Если вас еще не убили или не заковали в цепи, то только потому, что мы умираем, чтобы дать вам возможность кататься на ваших чертовых яхтах!

— Боже мой, — ахнула я, вспомнив, о пропавшем челноке. — Так вот почему он так и не прилетел?

— Не беспокойтесь, он сюда и не собирался.

Я затрясла головой.

— Ошибаетесь. Около полуночи я слышала обмен сообщениями по радио. Они летели по расписанию.

— Они не собирались прилетать, — повторил он. — Мы сделали все возможное, чтобы эта планета выглядела, как всегда.

— Зачем? — спросила я.

— Мы сейчас изменим ход войны. "Немым" наконец-то достанется!

Глаза его погасли, и я вздрогнула.

— Это вы привели их сюда.

— Да. — Оландер встал. — Мы привели их сюда. Мы привели их в ад. Они думают, что Кристофер Сим находится на космической станции. А он им очень нужен. У Сима никогда не было достаточной огневой мощи, поэтому он пытался сдержать армаду с несколькими десятками легких фрегатов. — Лицо Оландера исказилось. Это было устрашающее зрелище. — Он задал жару ублюдкам. Любой другой был бы обескуражен с самого начала, но Сим... Иногда я спрашиваю себя, человек ли он.

"А ты сам?" — подумала я и незаметно потрогала лазер.

— Наверное, будет лучше, если вы уйдете, — безо всякого выражения сказал он.

Я не шевельнулась.

— Почему здесь? Почему Илианда?

— Мы старались найти систему, население которой достаточно невелико, чтобы его можно было вывезти.

Я подавила непристойное ругательство.

— Мы голосовали по этому вопросу? Или Сим просто явился и стал отдавать приказы?

— Будьте прокляты, — прошептал Оландер. — Вы не имеете ни малейшего представления, о чем идет речь, не так ли? Миллион людей погибли в этой войне. "Немые" сожгли Корморал, взяли Город на Скале и Мордэн Дальний. Они опустошили десяток систем, и вся пограничная зона на грани коллапса. — Он вытер рот ладонью. — Им не очень-то нравятся человеческие существа, мисс Ли. Вряд ли они собираются оставить кого-либо из нас в живых, когда все закончится.

— Ведь войну начали мы, — возразила я.

— Легко сказать. Вы же ничего не знаете, хотя теперь это не имеет значения. Мы давно уже перестали разбираться в таких тонкостях. Убийства не прекратятся до тех пор, пока мы не прогоним ублюдков туда, откуда они явились.

Оландер переключил экраны на показ обстановки.

— Сейчас они окружают Станцию. — Его губы искривила мстительная усмешка. — Значительная часть их флота уже в пределах досягаемости. И подходят все новые корабли.

Он злорадно улыбнулся, и я, помню, подумала, что никогда раньше не встречалась лицом к лицу с таким абсолютно злым человеком. Оландер действительно получал удовольствие.

— Вы говорили, что у Сима нет достаточной огневой мощи...

— Нет.

— Тогда как же...

По его лицу пробежала тень. Он заколебался и отвел взгляд от мониторов.

— Защитные экраны Станции отключены. Там нет никого из наших, кроме парочки эсминцев. Они превращены в автоматы, а Станция оставлена людьми.

Мигающих огоньков на боевом дисплее прибавилось, их уже стало около дюжины. Некоторые вошли в пределы внутреннего кольца.

— Они могут видеть только эсминцы и корабль в доке, который принимают за "Корсариус". Тем не менее они держатся на расстоянии. Но это не играет никакой роли!

— "Корсариус"! — воскликнула я. — Корабль Сима?

— Они сейчас думают, что им удастся захватить его и кончить войну.

Оландер прищурил глаза, вглядываясь в схемы.

Я начала подозревать, что пора послушаться его совета, отправиться на пристань, взять "Мередит" и уплыть обратно в южное полушарие. Пока все не наладится.

— Эсминцы разворачиваются, — произнес он. — Но они даже не замедлят продвижения "немых".

— Тогда зачем они вообще нужны?

— Должны же мы оказать им хоть какое-то сопротивление. Чтобы не дать времени на раздумья.

— Оландер, если у вас там нет кораблей, то как Сим предполагает уничтожить что бы то ни было?

— Он и не уничтожит. Это сделаем мы с вами, Киндрел. Сегодня ночью мы нанесем "немым" такой удар, который сукины дети запомнят навсегда!

Неожиданно два экрана ослепли, потом изображение появилось снова, но поверх него лихорадочно замигала круговерть символов. Оландер нахмурился.

— По станции нанесен удар.

Он протянул мне руку дружеским, успокаивающим жестом, но я не подошла к нему.

— А что мы им сделаем? — спросила я.

— Киндрел, мы остановим солнце.

Заявление показалось мне несколько туманным, я так ему и сказала.

— Мы поймаем их, — ответил он. — Все здесь и все в пределах сферы радиусом полмиллиарда километров будет сожжено. Если они сразу же поймут, что происходит, и быстро уберутся, у них еще есть шанс. — Он взглянул на компьютер. На панели горела красная лампочка. — Мы заполнили старый грузовой корабль антиматерией. Он ждет моей команды.

— Какой команды?

— Команды материализоваться внутри вашего солнца. — Каждое его слово повисало в неподвижном воздухе. — Мы собираемся внедрить его в солнечное ядро. Результат, как мы полагаем, будет... — он помедлил и ухмыльнулся, ...достаточно взрывным.

Я почти поверила, что за пределами этого бара больше ничего не существует. Мы отступили в темноту: Оландер, я, мониторы, музыка вдали и каменные нимфы.

— Сверхновая? — спросила я. Наверное, мой голос звучал еле слышно. Вы стараетесь вызвать взрыв сверхновой?

— Нет. Не настоящая сверхновая.

— Но эффект...

— ...будет таким же. — Оландер выглядел ужасно довольным. Революционная техника. Крупное достижение в космогонии. Такое, знаете ли, нелегко осуществить. Никогда раньше этого не происходило.

— Бросьте, Оландер, — взорвалась я, — не можете же вы полагать, что я поверю, будто парень, сидящий в баре, может взорвать солнце!

— Прошу прощения.

Выражение его глаз изменилось, он выглядел испуганным, словно забыл, где находится.

— Возможно, вы правы. Я и в самом деле не знаю. Подобный эксперимент стоил бы слишком дорого.

Я попыталась представить себе Пойнт-Эдвард, поглощенный огнем, посреди кипящих морей и горящих лесов. Город Гейджа, где мы бродили по узким улочкам и обшаривали старые книжные лавки, гонялись друг за другом на пляжах и сидели в освещенных свечами барах. Откуда мы впервые ушли в море. Никогда не забуду, как мы в первый раз вернулись домой, и наш дом выглядел как яркий и твердый алмаз на фоне неба. Домой. Здесь всегда будет мой дом.

Я смотрела на Оландера увлажнившимися глазами и вдруг поняла, что вернулась в Пойнт-Эдвард с намерением покинуть Илианду.

— Оландер, они оставили вас для этого?

— Нет. — Он энергично замотал головой. — Предполагалось, что это произойдет автоматически, когда "немые" подойдут поближе. Взрыватель подключен к датчикам на Станции, но "немым" иногда удается нарушить прохождения команд и функций управления. Мы не могли рисковать...

— Так они вас все-таки оставили?

— Нет! Сим никогда бы не позволил. Он верит в сканеры и компьютеры. Однако люди, знающие всю эту дрянь получше, не верят. Поэтому я остался, отсоединил пусковое устройство и принес его сюда.

— Боже мой, вы действительно собираетесь сделать это?

— Так лучше получится. Мы можем поймать этих ублюдков в самый удачный момент. Чтобы принять подобное решение, нужен человек. Машина не сможет сделать все, как надо.

— Оландер, вы собираетесь разрушить целый мир!

— Знаю. — Его глаза его наконец-то встретились с моими. Никто этого не хотел, но нас приперли к стенке. Если мы не сможем сделать это, то, возможно, ни для кого из нас уже не будет будущего.

Я продолжала говорить с ним, хотя мое внимание все больше притягивала клавиатура компьютера, клавиша ПУСК, немного длиннее других и слегка вогнутая.

Рукой я ощущала твердый и холодный ствол лазера.

Оландер выцедил последние капли вина из стакана и швырнул его в темноту. Стакан разбился.

— Чао! — произнес он.

— Сверхновая... — прошептала я, думая о просторных южных морях и нехоженых лесах, в которые никто уже никогда не войдет. О загадочных развалинах. О тысячах людей, для которых, как и для меня, Илианда была домом. Кто вспомнит ее, когда она исчезнет?

— В чем разница между вами и "немыми"?

— Я знаю, что вы чувствуете, Киндрел.

— Вы не имеете ни малейшего представления о том, что я чувствую...

— Поверьте, я знаю точно. Когда "немые" сожгли Корморал, я находился на Мелисандре. Я видел, что они сделали с планетой. "Немые" рассердились на местных жителей, потому что те убили несколько их солдат. Таких же людей, как вы, просто занимающихся своим делом. Вы знаете на что похож Корморал сейчас? Ничто не сможет существовать там еще десять тысяч лет.

Чей-то стул, его или мой, скрипнул, и звук эхом прокатился по бару.

— На Корморал и его жителей напали их враги!

Я была в ярости, в ужасе. Под столом я незаметно провела пальцами по выпуклости на рукоятке лазера.

— Вам приходило в голову, — спросила я как можно более рассудительно, — что произойдет, когда "немые" уйдут домой, а мы опять начнем пререкаться друг с другом?

Он кивнул.

— Знаю. Риск большой.

— Риск? — Я указала дрожащим пальцем на ряд приборов. — Эта штука опаснее, чем десяток вторжений. Господи, мы выдержим нашествие "немых". Мы пережили ледниковые периоды, ядерный век, колониальные войны, и мы наверняка справимся с этими сукиными детьми, если не будет другого выхода. Но вещь, которая находится перед вами... Мэтт, не делайте этого. Чего бы вы ни надеялись добиться, цена слишком высока.

Я прислушивалась к его дыханию. Из динамиков лилась старая песня о любви.

— У меня нет выбора, — вяло ответил Оландер, бросая взгляд на дисплей. — "Немые" начали отходить, значит, они уже знают, что станция пуста, и подозревают отвлекающий маневр или ловушку.

— У вас есть выбор! — закричала я.

— Нет! — Он засунул руки в карманы куртки, словно хотел удержаться от прикосновения к клавишам. — У меня его нет.

Не помню, как в руке у меня очутился лазер. Я направила его на компьютеры:

— Я этого не допущу.

— Вам не удастся помешать. — Оландер отступил в сторону. — Но можете попробовать.

Я отошла на несколько шагов и подняла перед собой оружие. Любопытное замечание! Я повторила его про себя еще раз. На лице Оландера отражались чувства, которым я не могла подобрать названия. Тогда я поняла, что происходит.

— Если я перережу подачу энергии, механизм сработает, да?

Лицо выдало его.

— Убирайтесь! — Я направила лазер на Оландера. — Мы просто посидим тут некоторое время.

Он не двинулся с места.

— Отойдите, — повторила я.

— Ради Бога, Киндрел! — Он протянул ко мне руки. — Не делайте этого. Здесь никого нет, кроме нас с вами.

— Здесь есть живая планета, Мэтт. А если этого мало, то есть еще прецедент, который будет создан.

Он шагнул к пульту.

— Не надо, Мэтт, — сказала я. — Я убью вас! Не сомневайтесь!

Мгновение тянулось долго.

— Пожалуйста, Киндрел.

Так мы и остались, лицом к лицу. Оландер понял выражение моих глаз и побледнел. Я держала лазер перед собой, и он видел, что оружие направлено прямо ему в грудь.

Восточная часть неба начала светлеть.

— Мне следовало оставить это там, — произнес он, прикидывая расстояние до клавишей.

По моим щекам бежали слезы, я слышала свой голос, громкий, испуганный, будто он шел откуда-то извне. Весь мир сжался до ощущения спускового крючка под указательным пальцем правой руки.

— У вас не было никакой необходимости оставаться, — закричала я. Это не имеет ничего общего с героизмом. Вы слишком долго воевали, Мэтт, и слишком хорошо научились ненавидеть.

Оландер осторожно сделал второй шаг, следя за мною умоляющим взглядом.

— Вам это нравилось, пока не подвернулась я.

— Нет, это не так.

Мышцы у него напряглись. Я мгновенно поняла его намерение, замотала головой и всхлипнула. Оландер приказал мне положить оружие, а я стояла, глядя на маленькую бусинку света у основания его горла, куда попадет луч, и повторяла:

— Нет!.. Нет!.. Нет!..

Когда он, наконец, рванулся, но не к компьютеру, а ко мне, он сделал это слишком медленно, и я убила его.

Моим первым побуждением было выбраться оттуда, сесть в лифт, спуститься и бежать...

Боже, почему я этого не сделала!

Солнце взошло над горизонтом, облака на западе растаяли, и начался еще один прохладный осенний день.

Мэтт Оландер лежал, скрючившись, под столом, с крохотной черной дырочкой в горле, и струйка крови стекала на каменный пол. Куртка распахнулась, из внутреннего кармана торчал пистолет, черный, смертоносный, простой в обращении.

Мне не приходило в голову, что он вооружен и может убить меня в любой момент.

Какие же люди сражались на стороне Кристофера Сима?

Оландер готов был сжечь Илианду, но не смог заставить себя отнять у меня жизнь.

Что за люди? Не могу ответить на этот вопрос. Ни тогда, ни теперь.

Я долго стояла над телом, иногда посматривая на мигающий экран с красным глазком, а белые огоньки убегали к внешнему кольцу.

Во мне зародился ужасный страх: я еще могла осуществить его намерение, не обязана ли я сделать это ради него, ради кого-то еще протянуть руку и нанести удар, который они подготовили. В конце концов я ушла оттуда в начинающийся день.

Черные корабли, уцелевшие у Илианды, продолжали собирать обильный урожай жертв. Еще почти три года Кристофер Сим совершал свои легендарные подвиги. Деллакондцы держались, пока не вмешалась Земля и Окраина, пока в пылу битвы не родилась современная Конфедерация.

О солнечном оружии никогда больше не слышали: то ли оно не сработало, то ли Симу больше не удавалось заманить достаточно крупные силы врага в нужный район и на необходимое расстояние, не знаю.

Для большинства людей война сейчас — нечто далекое, предмет споров историков. Живым воспоминанием она осталась только для сравнительно старых людей. "Немые" давно отступили в свои мрачные миры. Сим покоится со своими героями и со своими тайнами где-то у Ригеля, Илианда продолжает поражать туристов туманными морями, а исследователей — руинами.

Мэтт Оландер лежит в могиле у Ричардсона. Я вырезала его имя на камне тем же оружием, которым убила его.

А я... К сожалению, я уцелела, пережив атаку на город, справедливый гнев деллакондцев и собственное чувство вины.

Деллакондцы появлялись после убийства дважды. В первый раз их было четверо, две женщины и двое мужчин. Я спряталась, и они улетели. Позднее, когда я уже решила, что они больше не появятся, на одну из стартовых площадок Ричардсона приземлилась женщина, я вышла и рассказала ей все.

Я думала, меня убьют, но она мало говорила и хотела взять меня на Миллениум. Но я не решилась, ушла от нее и жила возле разрушенного города, в Валгалле, где мне, может быть, и следовало умереть в окружении призраков, число которых с каждым днем увеличивалось. Все убитые моей рукой. Когда в конце войны илиандцы вернулись, я ждала их.

Они предпочли мне не верить. Возможно, по политическим причинам, или они просто хотели забыть. И вот я лишена даже общественного осуждения. Никто не проклинает меня. И не прощает.

У меня нет сомнений в правильности того, что я сделала.

Рассуждая при свете дня, я это знаю. Хотя знаю и другое: кто бы ни прочел этот документ после моей смерти, он поймет, что мне необходимо нечто большее, чем правильная философская позиция.

Потому что теперь для меня, во мраке под кружащимися лунами Илианды, война никогда не закончится".